Меж братьев я не знал в родимом табуне Ни страсти, ни любви. Дитя свободы чистой, Среди эпирских гор, где шепчет лес ручьистый, Я гриву полоскал в студеной быстрине. Я был красив и горд, и, радуясь весне, Буграми сильных мышц играл мой торс плечистый, Лишь запах кобылиц, душистый и лучистый, Пронизывал порой огнем меня во сне. Так будь же проклят день, когда Стимфальский лучник, Герой безжалостный, в тот полдень злополучный Доверил мне Жену — и страсть меня прожгла! Ибо проклятый Зевс связал единой кровью С жестокостью творца — и нету горше зла! — Хотенье жеребца с людской святой любовью.