Эйприл поднялась на крыльцо и отперла дверь. Джек вошел за ней следом, бросил очки на столик и рухнул на кушетку. Ковровая сумка соскользнула с его плеча, раскрылась, и на кушетку посыпалась измятая одежда, но Джек этого даже не заметил.

– Боже мой, кондиционер! – простонал он, блаженно закрывая глаза. – Второе великое изобретение человечества!

– А первое какое? – не удержалась Эйприл – Одеяло с подогревом?

Изумрудные глаза пригвоздили ее к месту, и Эйприл вдруг ощутила себя бабочкой на булавке.

– Поверьте, сейчас я в подогреве не нуждаюсь.

Эйприл судорожно сглотнула:

– Э-э… позвольте, я покажу вам, где тут что, и удалюсь. Вы, вероятно, хотите принять душ. Здесь должен быть холодный…

– И вы уже не хотите узнать, какое изобретение я считаю главным?

Эйприл подняла глаза и изобразила на лице улыбку.

– Попробую угадать, – весело ответила она. – Холодное пиво? – Не дав ему ответить, она продолжала: – Помимо кухни и бара, бунгало оборудовано двумя телефонами: здесь, в гостиной, и в спальне.

– Вот об этом я и говорю.

– О чем?

– Изобретение номер один. – Лицо его осветилось довольной улыбкой. – Телефон в номере. Достаточно набрать несколько цифр, – и ты получишь все, что хочешь, даже не выходя из спальни…

Эйприл не хотелось углубляться в эту опасную тему.

– Да, если вы захотите чего-нибудь, чего нет ни на кухне, ни в баре, – заметила она, как можно более небрежно, – позвоните, и вам принесут все, что пожелаете. Очень быстро – вы даже вещи распаковать не успеете!

Джек иронически поднял бровь, указывая взглядом на разбросанную по дивану одежду.

Эйприл невольно рассмеялась:

– Вы правы, так быстро мы работать не умеем! Но вы, наверное, хотите принять душ, а на это требуется время.

Джек поднялся и шагнул к ней. Дежурная улыбка Эйприл поблекла. Пора уходить.

– Ну, мне пора.

Еще один шаг к ней.

– У меня столько дел. – Она шагнула за порог. – Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь к горничной или к Доминго, нашем швейцару.

– Спасибо, – ответил Джек. – Я составлю список необходимых вещей.

Эйприл на мгновение задумалась о том, что или кого – он включит в этот список. Но Джек сделал еще шаг в ее направлении, и все мысли вылетели у нее из головы. Теперь, когда он подошел совсем близко, она заметила, что глаза него покраснели от пыли и недосыпания, и изумрудные зрачки словно окружены тончайшей красной паутиной. Но вот Джек улыбнулся – скупо, одним уголком рта, – и эта улыбка едва не заставила Эйприл забыть, каким хищным взглядом смотрел он на нее всего мгновение назад.

– Добро пожаловать, – произнесла она. – Надеюсь, вам у нас понравится.

Она уже спустилась на вторую ступеньку крыльца, как вдруг сообразила, что ни на шаг не приблизилась к осуществлению своего плана. Но что ей оставалось? Выпалить с ходу: «Да, кстати, если вы свободны сегодня вечером, не согласитесь ли заснять репетицию свадьбы дочери сенатора Смитсона?..»

Но нельзя же уйти, даже не попытавшись подготовить почву для будущей просьбы.

Она повернулась. Джек стоял в дверях. Что-нибудь еще?

Эйприл молча смотрела на него. Боже, как может человек, даже вымотанный до смерти, оставаться таким мужественным… и таким сексуальным…

– Да нет, ничего… – «Очко в его пользу», – подумала Эйприл и, глубоко вздохнув, начала снова: – Я понимаю, вы хотите отдохнуть. Но, если желаете, я скажу, чтобы вас разбудили к позднему обеду.

Джек не знал, смеяться ему или плакать. Наконец он молча склонил голову в знак покорности судьбе. Почему эта женщина от него никак не отвяжется? Что ей нужно? Но, с другой стороны, он-то зачем пошел провожать ее до дверей? Он хочет спать. Просто умирает. И постель совсем рядом – надо только добраться до спальни…

Какого же черта он на полном серьезе обдумывает предложение Эйприл Морган?

В этот миг измученное тело Джека решило заявить о своих правах: колени подогнулись, и чтобы не упасть, Джек оперся о притолоку. «Пора кончать представление», – мрачно сказал он себе, скрестив руки на груди.

– Извините, но следующие двадцать четыре часа я собираюсь проспать как убитый.

К удивлению Джека, сияющая улыбка Эйприл померкла, и в глазах на краткий миг отразилось разочарование. Хоть Джек и решил, что ему нет до этого никакого дела, однако очевидное неудовольствие Эйприл неприятно поразило его. «Ах, черт!» – мысленно воскликнул он и добавил:

– Но, уверяю вас, завтра утром я буду умирать от голода. Как насчет завтрака? Например, около девяти?

– Разумеется. Замечательно. – Эйприл мило кивнула, но улыбка не вернулась на ее лицо. А Джек почему-то – сейчас он слишком устал, чтобы копаться в себе и раздумывать почему – не хотел отпускать ее без улыбки. Пусть даже это будет профессиональная улыбка хозяйки гостиницы.

– Мисс Морган!

Она обернулась, положив руку на перила.

– Да? – Солнце, просвечивая через полупрозрачную блузку, четко обрисовало линию стройной талии и высокой полной груди. – Что-нибудь еще?

В голове у Джека вертелось множество ответов, но все они требовали энергии, а оставшихся сил ему едва хватало на то, чтобы дышать и держаться на ногах. Однако он чувствовал, что чем-то разочаровал Эйприл, и не хотел этого так оставлять.

– У вас какие-то особые причины желать, чтобы я сегодня пообедал?

Эйприл остановилась как вкопанная.

– Почему вы так думаете? – вырвалось у нее.

– Мне так показалось… Не знаю. – Он вздохнул и, отстранившись от косяка, провел рукой по волосам. – Мне почему-то показалось, что вы… разочарованы тем, что я собираюсь проспать весь день. Не думаю, что я очаровал вас с первого взгляда – значит, должно быть какое-то иное объяснение. Может быть, по вашим правилам гости обязаны обедать вместе?

Эйприл не улыбнулась в ответ на натянутую шутку; лицо ее хранило безлично-вежливое выражение, но Джек заметил, как она судорожно сглотнула.

«Боже, вот бы ее снять!» – мысленно воскликнул Джек. В воображении он уже держал в руках любимую камеру…

А Эйприл, словно прочтя его мысли, скользнула взглядом куда-то за спину Джеку – туда, где валялся его багаж. Джек обернулся, затем снова пристально взглянул ей в лицо.

Так-так. Дамочка действительно чего-то от него хочет – только это «что-то» связано не с его неотразимой мужественностью, а скорее с его багажом. Джек не винил ее: он понимал, что сейчас представляет собой малопривлекательное зрелище, но все же неприятно чувствовать себя одураченным.

– У меня создается впечатление, – сухо заговорил он, – что вы заботитесь обо мне отнюдь не бескорыстно. Вам что-то от меня нужно.

Эйприл мучительно покраснела, но не опустилa глаз, и Джек ощутил к ней невольное уважение.

– Да, я действительно…

– Не трудитесь объясняться. Ничего не выйдет. – Сейчас он был резок, почти груб. – Я приехал сюда отдыхать.

Эйприл твердо выдержала его взгляд. Что ж, она догадывалась, что из ее затеи ничего не выйдет. Но отступать уже поздно.

– Я понимаю, как вы устали, и, поверьте, никогда не стала бы просить гостя об одолжении без веской на то причины, но…

Джек шагнул к ней. Теперь их разделяли только две ступеньки.

– Не надо. Мне очень жаль, но вам придется просить о помощи кого-нибудь другого. Я в отпуске и собираюсь фотографировать только для своего удовольствия.

На выразительном лице Эйприл отражалась каждая мысль, каждое чувство. Сейчас Джек видел, как она борется с отчаянием. Пальцы его сжались в кулаки.

– Впрочем, могу сделать исключение: я готов сфотографировать вас. Но на остальные предложения ответ только один – «нет»

Эйприл изумленно заморгала. Его предложение поразило ее, словно удар грома.

– Простите. Мне не следовало даже спрашивать… – Пораженная дерзкой откровенностью его предложения и совершенно уничтоженная собственной позорной неудачей, она пробормотала: – Извините. Придумаю что-нибудь еще.

Она помолчала, собираясь с мыслями. Впервые в жизни Эйприл едва ли не на коленях умоляла гостя ей помочь – и получила достойный ответ. Впредь она будет осмотрительней.

– Отдыхайте спокойно, мистер Танго. Если у вас нет других пожеланий, я скажу, чтобы вас разбудили завтра в девять утра.

– В девять, прекрасно. И зовите меня просто Джек.

Эйприл кивнула и повернулась спиной, собираясь уходить. И тут Джек заметил на ее свежей блузке грязно-коричневую полосу. Он тянул руку, но, едва коснулся плеча Эйприл, как она отпрянула и, резко обернувшись, обожгла его взглядом.

– У вас на блузке грязь. Это, должно быть от моей сумки.

Эйприл опустила глаза – явное облегчение отразилось на ее лице, когда она заметила грязную полосу.

«Здесь что-то не так», – подумал Джек. Пусть даже ее очевидный интерес относится не к нему, а к камере, все равно ее реакция этим никак не объясняется. И разочарование его мгновенно сменилось надеждой.

– Пожалуйста, внесите плату за химчистку в счет.

– Что вы, не нужно…

– Мне неловко, что я был так невежлив с вами.

– Вы? Нет, просто вы устали. Вот я действительно была невежлива!

– Вас никто еще не называл притворщицей?

Эйприл на миг отвела глаза, но тут же снова смело подняла взгляд.

– Пока не случалось, – ответила она.

Снова она его удивила!

– А стоило бы.

Ответная улыбка осветила ее лицо, и карие глаза зажглись теплым, мягким светом. Одна мысль, что эта прекрасная женщина улыбается ему, наполнила Джека новой силой.

– Давайте завтра позавтракаем вместе и поспорим. Хорошо?

– Значит ли это, что вы готовы обдумать мое предложение?

– Вот теперь я верю, что вы – директор гостиницы! Сразу берете быка за рога!

Эйприл чуть заметно пожала плечами, как бы говоря: «Стараюсь», но в ее гордой улыбке не было и намека на смущение.

– Так как же?

– Только если вы обдумаете мое. Я имею в виду, не согласитесь ли вы для меня позировать.

«Господи, что это я такое говорю?» – мысленно воскликнул Джек и продолжал:

– Я ведь уже сказал вам: я приехал сюда отпуск. Если и буду снимать, то только для себя и своего удовольствия. И продавать свои снимки не собираюсь.

Очевидно, этими словами он ее отнюдь не успокоил. Но Джек пожал плечами, как будто это ничего не значило. Он не собирался волноваться из-за загадочных проблем едва знакомой ему женщины.

– Хорошо, забудьте о моем предложении. Но приглашение на завтрак остается в силе. Обещаю, после того, как я хорошенько отдохну вам будет не стыдно показаться со мной на публике. Договорились?

На последнем слове он по-мальчишески улыбнулся, а Эйприл уже знала, что эта его улыбка напрочь отбивает у нее всякую способность мыслить. Боже правый, как он сексуален… как соблазнителен… «Нельзя терять шанс – может быть, за завтраком мне удастся его уговорить», – сказала себе Эйприл.

– Буду очень рада. Давайте встретимся в центральном кафе. Это на верхнем этаже, с видом на океан.

– Звучит соблазнительно. Люблю красивые виды.

– Вот и хорошо. Увидимся завтра. – Эйприл спустилась вниз и чинно направилась по тропинке прочь, хоть ей и хотелось побежать сломя голову. Почему, черт возьми, при своем последнем замечании – про прекрасные виды – Джек Танго окинул ее с ног до головы таким внимательным взглядом?

Но Эйприл не хотела думать об этом. И тем более не хотела замечать своей ответной реакции.

Прихлебывая утренний чай, Эйприл любовалась океаном. Одна за другой набегали на берег беспокойные волны, и их стремительное движение казалось Эйприл схожим с бегом времени. Для нее сейчас время неслось стрелой, и каждый миг приближал неотвратимый провал.

Оторвавшись от моря, она перевела взгляд на снимки, отпечатанные сегодня фотографом-любителем – семнадцатилетним племянником Кармен, который заснял вчера репетицию свадьбы и торжественный обед.

– Сенатора Смитсона хватит удар, – пробормотала Эйприл. – А невеста меня просто убьет.

И поделом – можно ли поручать съемку такого мероприятия школьнику?

Странный холодок вдруг пробежал по спине Эйприл, а волосы на затылке зашевелились. И дело было не в прохладном бризе с моря. Просто где-то рядом появился Джек Танго.

Эйприл поспешно сунула фотографии под поднос. Джек уже садился напротив, и Эйприл не могла понять – да и не желала вдумываться, – как ей удалось почувствовать его появление.

– Я не опоздал? – Голос Джека звучал сонно и одновременно чувственно.

– Нет, что вы! – Эйприл подняла глаза и ту же сообразила, что совершает ошибку. Страшную ошибку.

Исчезла неопрятная щетина. Темно-русые волосы, слегка взъерошенные ветерком, блестели на солнце. Грязную рубашку Джек сменил на желтую футболку: судя по его манере укладывать багаж, футболка должна была бы быть измятой, но разгладилась, натянувшись на его могучих плечах.

Сердце Эйприл бешено забилось. Она боялась опускать глаза, чтобы выяснить, джинсы на нем или шорты. Лучше не знать. Так безопаснее.

– Как, неужели у вас принято завтракать в строгом костюме? – От Джека не укрылся ее пристальный взгляд, и уголки его рта изогнулись в насмешливой улыбке. – Фрак я надеваю только после девяти вечера, но, если хотите, могу пойти нацепить галстук.

Эйприл улыбнулась в ответ. Злясь на себя за слабость, она все же не могла не признать, что преображенный Джек Танго очаровал ее еще сильнее прежнего. Но вот Эйприл посмотрела ему в лицо – и улыбка ее поблекла. Нельзя смотреть ему в глаза. Это вторая ошибка. Еще страшнее первой.

Солнце светило Джеку в спину, на лицо падала тень – и на темном фоне, словно драгоценные камни, горели изумрудным пламенем его необыкновенные глаза. Вчера по дороге в гостиницу Эйприл убеждала себя, что в глазах у него нет ничего такого особенного. Это ей просто показалось. Но сейчас поняла, что обманывать себя бесполезно.

– Вы прекрасно выглядите, честно признала она.

– Вы позволите вернуть комплимент?

Он просто отвечает вежливостью на вежливость, сказала себе Эйприл. И нет в его улыбке ничего такого… В самой улыбке, может, и нет, но вкупе с изумрудными глазами…

«Прекрати, Эйприл! Думай о деле!» Эйприл бросила взгляд на лежащий перед ней листок бумаги – план мероприятий. До свадьбы осталось меньше десяти часов, а сколько еще не сделано…

– Спасибо, мистер Танго.

– Джек, – быстро ответил он.

У столика появился официант с меню.

– Buenos dias, сеньор, – приветствовал его Джек. – Huevos rancheros у una taza de cafe, por favor. – Официант кивнул, и оба мужчины выжидательно обернулись к Эйприл, которая уставилась на Джека, открыв рот. – Сеньора Морган?

– Сеньорита, – машинально поправила Эйприл. Но улыбка Джека вернула ее к реальности. Эйприл повернулась к официанту. – Спасибо, Антонио.

Седовласый официант величественно кивнул и исчез.

Я же говорил, что со мной не стыдно показаться на людях!

Эйприл повернулась к Джеку.

– Вы заказали кофе и пару яиц – местный завтрак. Хоть и говорите вы с сильным акцентом, мистер… – Джек приподнял бровь, и Эйприл осеклась. Нет, так не годится. Если она хочет уговорить его, то должна вести себя по-дружески. Извините, Джек. Но, если вы так хорошо говорите по-испански, отчего вышло вчерашнее недоразумение с Мигелем?

– Я был совершенно не в своей тарелке. Не спал уже… – Он взял вилку и начал разглядывать се, впервые за сегодняшнее утро, отведя взгляд от Эйприл. – Попросту говоря, я чувствовал, что еще немного – и свалюсь прямо там, где стоял. Ваш сторож нес какую-то ерунду, и мне трудно было его понять. – Он поднял глаза. – Надеюсь, у него не будет из-за меня неприятностей?

– Нет, что вы! Мигель работает у нас много лет почти с самого основания гостиницы. Он очень ценит свою должность и гордится ею, но иногда бывает чрезмерно…

– Чрезмерно услужлив? – Уголки его губ снова приподнялись в скупой улыбке.

– Да, есть немного. Я должна извиниться него, если он доставил вам беспокойство. Он просто слишком серьезно относится к своей работе. – Эйприл помолчала, затем, сделав глубокий вдох, перешла к делу: – У вас все в порядке. Я хочу спросить, ваш багаж не пострадал?

– Вы спрашиваете из бескорыстной заботы о клиенте или вам что-то нужно от меня и мое багажа?

Эйприл залилась краской. Неужели ее устремления столь очевидны? Или просто Джек Танго так проницателен? Он понял все еще вчера, хотя едва держался на ногах от усталости. Похоже, ничто не укрывается от пронзительного взгляда его зеленых глаз.

Мысль о никуда не годных снимках, спрятанных от нескромных глаз под подносом, и придала Эйприл сил. Свадьба состоится сегодня вечером, и терять ей нечего. Эйприл отпила чай, аккуратно поставила чашку на место и смело встретила испытующий взгляд Джека.

– И то, и другое.

Лицо Джека расплылось в широкой улыбке.

Благодарю, сеньорита! По мне, честность – лучшая политика. Но мой вчерашний отказ остается в силе.

– Неужели вам ни капельки нелюбопытно, о чем может просить гостя хозяйка гостиницы? – Эйприл пристально смотрела Джеку в лицо, но его интерес выдавали лишь веселые огоньки в зеленых глазах. – Вы меня даже не выслушаете?

– Вчера после вашего ухода я почти сразу заснул. Но помню, что последней моей сознательной мыслью было: «Как ухитряется такая хрупкая женщина управлять огромной гостиницей? – Он сделал выразительную паузу. – Теперь я, кажется, знаю ответ.

Эйприл принужденно улыбнулась. Что это значит? Он согласен? Или готов согласиться, нужно лишь еще немного надавить?

– Вчера я невольно обратила внимание на вашу экипировку…

– Да, я заметил.

По красивому лицу Джека расплылась далекая от светской вежливости улыбка. Эйприл напряглась, почти физически ощутив нанесенный ей удар. Однако терять было нечего, и она пошла напролом:

– Вы профессиональный фотограф?

– В своем деле я один из лучших. – Он ухмыльнулся еще шире, обнажив два ряда белоснежных зубов – великолепных зубов хищника.

Нет, сказала себе Эйприл, во второй раз она не попадется! Она получила суровый урок, и хотя прошло более десяти лет, те события еще свежи в ее памяти… К тому же она десять лет управляет гостиницей и за это время научилась общаться с самыми разными людьми. Так что с несговорчивым фотографом она как-нибудь справится!

– Вы делаете снимки за деньги? – настойчиво и терпеливо повторила она.

– Так вы передумали? – ответил он вопросом на вопрос, снова уходя от ответа. – Хотите мне позировать, но боитесь высокой платы? Не бойтесь, ваш фотопортрет я сделаю бесплатно, из чистого удовольствия.

– Боюсь, это невозможно, – вежливо ответила Эйприл.

Но улыбка Джека померкла, и Эйприл мгновенно раскаялась в своем отказе. В конце концов, ей нужна его профессиональная помощь. Другого выхода нет: если он не согласится, ее ждет позор. Ради спасения своей деловой репутации она просто обязана дать Джеку все, что он попросит!

Даже, если он потребует ее саму.

– Я уверена, здесь, в гостинице, вы легко найдете кого-нибудь, кто охотно согласится…

– Мне нужен не «кто-нибудь», а вы. – Он говорил негромко и мягко, но голос был холоден как лед, и Эйприл догадалась, что он оскорблен ее неудачным предложением. – Не потому, что вы первая, кого я здесь встретил. Не потому, что вы управляете гостиницей. И не потому, черт побери, что я хочу что-то получить от вас взамен своих услуг! – Джек вдруг осекся и опустил глаза, поигрывая вилкой. Он смотрел на длинную серебряную ручку так пристально, словно надеялся прочесть там ответ на какое-то свое мучительное сомнение.

Прежде чем Эйприл успела ответить, он вздернул голову и пригвоздил ее к месту взглядом.

– Впрочем, насчет последнего я поторопился.

Эйприл твердо решила слышать лишь то, что он говорит, и не обращать внимания на то, как звучат его слова.

– Что вы хотите этим сказать?

– Все очень просто. Я сделаю то, что вам нужно – в разумных пределах, конечно, – если вы согласитесь мне позировать.

– Но вы даже не знаете, чего я хочу! – Эйприл не пыталась скрыть своего изумления таким неожиданным поворотом разговора.

– Верно, не знаю. Но не думаю, что хозяйка первоклассной гостиницы станет просить гостя о чем-то незаконном. Или непристойном. Тем более что при малейшем намеке на фривольность вы заливаетесь краской, словно майская роза. – Эйприл снова покраснела, и быстрая, как молния, улыбка осветила лицо Джека. – Ну что, договорились?

При первой же его фразе у Эйприл буквально отвисла челюсть. Наконец она смогла закрыть рот и выдавить из себя слабое подобие фирменной улыбки.

– Вы правы, я не предлагаю вам ничего незаконного, – начала она, стараясь говорить небрежным тоном, но голос ее звучал сухо и напряженно. Комментировать последнее его заявление она, понятно, не собиралась вовсе. – Это отнимет у вас не больше двух-трех часов, и, разумеется, я готова оплатить ваши услуги.

– Я же сказал, деньги мне не нужны.

– Тогда что же вам нужно? – Эйприл прищурилась, голос ее предательски задрожал.

– Вы должны потратить на меня столько же времени сколько я на вас.

«Так я и знала!» – мысленно воскликнула Эйприл. Чего еще ждать от мужчин? Она уже сталкивалась с подобными предложениями, но на этот раз разочарование было острым и на удивление глубоким. Что ж, Джеку Танго, как и всем остальным, предстоит узнать, что Эйприл Морган не продается.

Эйприл не понимала и не хотела понимать, почему сама мысль о позировании Джеку так ее отталкивает. Она чувствовала, что сейчас не время для самоанализа, и поспешно подыскала самое простое объяснение. Только не хватало ей ходящего за ней по пятам человека с камерой! Мало ли в каком виде он может ее подстеречь, мало ли что потом сделает с этими фотографиями! А она – хозяйка гостиницы, ей нужно заботиться и о своей репутации!

И потом… он ничего не сказал о позировании. Кто знает, чем ей придется заниматься эти два или три часа?

– Договорились, – услышала она свой собственный голос. – Но при одном условии.

Джек, похоже, был искренне удивлен ее безропотным согласием. Отлично, мысленно воскликнула Эйприл. Очко в ее пользу.

– Каком же?

– Я уделяю вам время тогда, когда мне будет удобно. Ваша помощь нужна мне сегодня вечером, однако, боюсь, следующие несколько дней у меня полностью заняты.

У столика появился официант с подносом, и Джек молча кивнул. Дождавшись, пока официант отойдет, он поднял глаза:

– Я пробуду здесь пару недель, и у вас будет время, чтобы выполнить свое обещание.

Несколько минут прошли в молчании. Джек с аппетитом поглощал завтрак, а Эйприл размышляла о том, что же она только что ему пообещала. И не находила ответа.

– Вы будете доедать свой тост или скормите его птичкам?

Эйприл опустила глаза: только сейчас она заметила, что в задумчивости ковыряет вилкой ломтик поджаренного хлеба. Молча она отставила тарелку и взялась за чай. Интересно получается, думала она, Джек Танго рядом с ней спокоен и уверен в себе, а вот она рядом с ним – совсем наоборот. От чего же это зависит?

– Если вы больше не хотите, позвольте мне доесть? – Он указал на ее тарелку. – Я проспал почти сутки и теперь умираю от голода.

– Пожалуйста. Если хотите, я могу позвать официанта, и вы… – Она осеклась, увидев, как Джек пододвинул к себе тарелку и впился крепкими зубами в ту сторону тоста, от которой только что откусывала она сама.

Встретившись с ней взглядом, Джек молча улыбнулся, продолжая грызть хрустящий поджаренный ломтик хлеба. Эйприл смотрела на него как завороженная. Она никогда бы не подумала, что простой прием пищи может превратиться в эротическое действо! Но это случилось, и когда Джек покончил с тостом и с наслаждением облизывал вымазанные в масле пальцы, Эйприл почувствовала, что чашка с чаем мелко дрожит в ее пальцах.

– Как видите, официант не понадобился, – заметил он, наконец, вытирая руки льняной салфеткой. – Аппетит у меня зверский, но порой, чтобы удовлетворить его, достаточно чего-нибудь… небольшого, но вкусного.

Пока Эйприл гадала, не скрывается ли в его словах двойной смысл, Джек заговорил снова – и на этот раз выстрелил боевым патроном:

– Что до нашего договора – располагайте временем, как вам будет удобно. Но имейте в виду, mi cielo, я своего не упущу. И стоят мои услуги недешево.

Эйприл вскинула глаза и уставилась на Джека почти с ужасом. В мозгу ее резко прозвучал сигнал тревоги. Господи, за какие-то сутки Джеку Танго удалось разрушить стены, которые она старательно возводила вокруг себя десять лет! А может быть, все это время она лишь воображала себя в безопасности?

Но испанское выражение, которого она эти десять лет не слышала, помогло ей вернуться к реальности.

Mi cielo. Мои небеса.

Усилием воли Эйприл подавила непрошеную боль воспоминаний. Джек не мог знать, как больно ранят ее эти слова. Пожалуй, его испанский сослужил ей добрую службу: Эйприл ясно поняла – с этим сумасшествием пора кончать. Немедленно. Прямо сейчас. Она не хочет пережить все это снова. Никакая безумная страсть не стоит такого риска.

– Уверена, мы сможем прийти к согласию. – Она положила салфетку на пустой поднос. – А теперь, извините, мне пора идти. Я пришлю Антонио, и вы сможете заказать еще что-нибудь. Меню «Райского уголка» несколько эклектично: наш повар – француз, но он владеет секретами кухни многих народов мира и гордится своими талантами. Надеюсь, его кухня придется вам по вкусу. – Она поднялась и хотела идти, но голос Джека приковал ее к месту:

У каждого из нас – своя гордость. – Что бы ни чувствовал Джек, он явно не собирался открывать своих чувств: голос его был таким же непроницаемым, как и лицо.

Эйприл осмелилась поднять глаза.

– Думаю, мы оба это понимаем.

– И не только это.

Она замешкалась с ответом, и Джек, протянув руку, вдруг крепко сжал ее запястье. Эйприл оцепенела, но затем, собравшись с силами, твердо взглянула ему в глаза.

– Пожалуйста, отпустите меня!

Джек немедленно подчинился.

– Простите, я не хотел вас обидеть, – произнес он, как показалось Эйприл, вполне искренне. – Просто мне показалось странным, что вы уходите, так и не объяснив, что же, собственно от меня требуется?

Щеки Эйприл запылали. Господи, он сочтет ее полной идиоткой – и будет прав!

– Ах да, конечно…

Неожиданно Джек вытащил из-под подноса неудачные фотографии.

– Ваша просьба как-то связана с этим снимками?

Эйприл молча кивнула, но Джек этого не заметил. Он сосредоточенно разглядывал фотографии.

– Кошмар! Просто перевод пленки! – пробормотал он.

– Вы говорите таким тоном, словно плохо фотографировать – преступление! Я знаю, что снимки не слишком хороши, но…

– Не слишком хороши? Да я никогда еще не видывал такой халтуры! – С гримасой отвращения он взглянул на нее. – Надеюсь, это не вы снимали?

Эйприл невольно улыбнулась:

– Неужели вы работаете только для клиентов, которые умеют обращаться с камерой не хуже вас? Тогда мне на вас рассчитывать не стоит!

Эйприл ожидала саркастического ответа, но Джек молчал. Он словно застыл на месте, сжав в руке снимок; мгновение спустя пальцы его разжались, и фотография плавно спланировала на стол. Эйприл видела, как медленно расслабляются напряженные мышцы его спины и шеи. Похоже, она задела у него какое-то больное место.

«Что ж око за око», – сказала себе Эйприл, хотя победа не доставила ей никакого удовольствия.

– Простите меня, – сглотнув, произнесла она. Я пошутила.

– Знаю. – Он вздохнул и повернулся к ней лицом; уголки губ дрогнули в знакомой улыбке. – Не странно ли: ведь я приехал сюда, чтобы доказать!

– Что доказать?

– Что на меня нельзя рассчитывать.