– Наручники и кожаную маску можно объяснить чем угодно. – Билл Хенли развернулся в кресле и уставился в окно.

Туман все еще окутывал улицы Филадельфии, но мэр думал, очевидно, вовсе не о пробках, возникших из-за этого на дорогах, и даже не о том, исчезнут ли они к девяти часам, когда ему пора будет выезжать.

Детектив из отдела по расследованию убийств Брейди О'Киф с нетерпением ждал, когда же наконец Хенли придет в себя после случившегося. Мэр был прав насчет наручников и маски. Но вот розовая балетная пачка, которая тоже была надета на тело его друга, совсем с ними не увязывалась, как и кожаная плетка с перышками.

Больше всего Брейди сейчас хотел бы, чтоб его начальник отдела не лежал дома с гриппом, а был здесь, и тогда он, Брейди, мог бы вернуться к своему делу – последнему убийству в городе.

Прошла минута, затем другая. Брейди вздохнул, потом заговорил – тихо, но четко.

– Сэр, я сделал все, что мог, чтобы отбиться от журналистов, но Сандерсон слишком известен, и… – Он остановился, понимая, что не стоит говорить мэру о том, как могут помешать делу репортажи в газетах.

А они непременно появятся. Мортон Сандерсон был даже не крупной, а главной фигурой делового сообщества Филадельфии и движущей силой избирательной кампании Хенли на грядущих выборах. Он обладал сомнительными моральными качествами, а после публичных оскорблений в адрес неугодных ему людей приобрел репутацию самовлюбленного хама.

Что совершенно не помогало понять, откуда же взялось балетное платье.

– Ну, я не думаю, что это можно как-то замять, – закончил Брейди.

Он терпеть не мог ложь и вежливое притворство. Юлить и подлизываться Брейди никогда не умел, и уж тем более не в его привычках было приукрашивать ситуации. Он занял свое место исключительно благодаря тому, что всегда стремился найти истину любыми способами и непременно ее находил.

Брейди нетерпеливо выпрямился в своем кресле.

– Честно говоря, сэр, мне нужно возвращаться на участок. На утро у меня намечено много допросов, и мне некогда разбираться, кто и что собирается писать в газетах.

Мэр повернулся в его сторону.

– Ты только найди того, кто это устроил. А с газетами я разберусь.

– Простите, сэр, но мы не нашли никаких следов, которые могли бы привести нас к убийце. Пока не нашли.

– Я знаю, что Морт многим доставил неприятности, я знаю… знал его лучше, чем кто бы то ни было. Не мог он умереть во второсортной гостинице, участвуя в оргии каких-то извращенцев. Здесь что-то не так. Мне нужна правда, детектив О'Киф. И побыстрее.

– Да, сэр.

Хенли уже говорил с кем-то по телефону, когда Брейди захлопнул за собой дверь. Уже в коридоре он проговорил вполголоса:

– Нужна правда? Какая?

Брейди допил остатки холодного кофе, захлопнул папку и откинулся на спинку кресла. Было самое время идти домой.

– Мне пора, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

Было довольно поздно, его дежурство давно закончилось, и сейчас уже вовсю трудилась ночная смена, не обращая внимания на его присутствие. Именно поэтому Брейди не спешил уходить – никто его не искал, не отвлекал от работы, которой всегда было немало. Когда он вел расследование, заниматься чем-нибудь еще ему совершенно не хотелось, а в этом огромном неспокойном городе всегда было что расследовать.

– Детектив О'Киф все еще здесь?

Брейди повернулся к входной двери.

– Кто меня ищет?

Сержант Росс наклонился к нему через стол.

– Какая-то женщина, представилась как Махони, ждет в приемной. Говорит, от мэра.

– Мне из офиса Хенли никто не звонил.

Произнеся эти слова, он заметил несколько записок, сложенных стопкой на его столе. Когда секретарь передал ему их на входе, Брейди был так занят своими мыслями, что взял их машинально и не просмотрел. Записка от Хенли была последней из шести. Он тихо выругался.

– Хорошо, скажи, сейчас выйду.

Брейди надел пиджак, галстук убрал в карман. Было уже поздно, он устал, хотел есть, как собака, и вдруг подумал, что лучше бы ушел вовремя, со всеми. Он снова посмотрел на записку. Эрин Махони. Брейди усмехнулся. Воспоминания детства, причем не лучшие. Была в его школе Эрин Махони, на два года младше, и он не знал покоя до тех пор, пока она, к счастью, не переехала на другой конец города.

Брейди попытался представить, какая она сейчас. Наверное, мучает своего мужа, несчастного страхового агента, и достает учителей в школе, где учатся ее дети, хмыкнув, подумал он. Его настроение немного улучшилось.

Все еще улыбаясь, он распахнул дверь и остановился как вкопанный. Эрин стояла к нему спиной, но до чего она была хороша! Высокая, с прекрасной фигурой, роскошными прямыми рыжевато-каштановыми волосами, она была одета в костюм, который идеально сидел на ней. Брейди даже на мгновение пожалел, что одиннадцать лет назад пошел учиться в полицейскую академию, а не принял приглашение дяди Майка работать у него в магазине готового платья. Ведь тогда он имел бы возможность каждый день обмерять столь прелестные формы.

Прервав разговор с клерком, Эрин обернулась к нему. Брейди по-прежнему оценивающе смотрел на нее.

– Хулиганка Махони! – Он произнес это почти беззвучно, но предательский огонек, мелькнувший в ярко-зеленых глазах Эрин, подсказал ему, что она все слышала.

– О, да это же Плакса О'Киф!

В ответ на ее широкую улыбку Брейди нахмурился. Эрин Махони повернулась к полицейскому, который столь любезно ее принял.

– Спасибо, сержант Росс, сказала она и, изящно наклонившись, подняла свой кейс.

Брейди, не отводя глаз, следил за ее движениями. Пара простых черных высоких каблучков делает привлекательные ножки сногсшибательными, подумал он, все еще пребывая в шоке.

– Мы можем где-нибудь поговорить? – мягко спросила Эрин.

Ее улыбка и понимающий взгляд говорили о том, что она хорошо знала, куда он смотрит, – все шло по ее плану. Как будто и не было последних двадцати лет. Они встретились всего минуту назад, а Брейди уже вынужден был занять оборонительную позицию. Эрин всегда отличалась напористостью. Ее способы нападения изменились, но были столь же эффективны.

Что ж, Брейди уже давно был не мальчик. А что с дамами иногда стоит быть пожестче, он помнил с тех самых пор, когда в него впервые выстрелила женщина.

– Насколько я понимаю, просить тебя отложить нашу милую беседу на завтра бесполезно? Мое дежурство закончилось… – он посмотрел на часы, – уже несколько часов назад.

– Знаю, что очень поздно, но я провела у мэра весь день. И завтра утром встречаюсь с ним первая. Но сначала надо поговорить с тобой. Ты получил записку от Хенли?

Брейди обреченно вздохнул.

– Проходи, второй стол справа от…

Оглянувшись вокруг, Эрин прервала его.

– А нет ли местечка потише? Это очень деликатный вопрос.

Ее духи пахли чертовски приятно. Не нежным ландышем, нет. От нее исходила волна пряного запаха со сладкой ноткой корицы. Да ладно, после четырнадцатичасового рабочего дня, пропитанного запахом дешевого кофе, любые духи покажутся приятными.

– Ты здесь по поводу убийства Сандерсона?

– Да. Может, поговорим в комнате для допросов?

– Здесь все знают все подробности, мисс Махони.

– Сначала я – Хулиганка, а теперь – мисс?

Неожиданно для себя он улыбнулся.

– Когда я тебя увидел, то вспомнил восьмилетнюю хулиганку. Теперь ты двадцативосьмилетняя хулиганка. Но я повзрослел. – Он жестом указал ей на стул. – Присядете, мадам?

Эрин засмеялась.

– Да, ты повзрослел, – она окинула его взглядом и пристально посмотрела прямо в глаза, – весьма. Я все еще мисс.

Брейди физически почувствовал ее взгляд на себе. Однако она тоже заметно повзрослела. Он устал до смерти, раз не заметил этого сразу.

– Хорошо выглядишь, – сказал Брейди с деланным равнодушием.

– Ладно, хватит детство вспоминать. – Она засмеялась и расположилась поудобнее в кресле, закинув ногу на ногу. Эти ножки просто великолепны, подумал Брейди.

Он прикоснулся рукой к голове – прическу пора бы привести в порядок – и сел напротив. Брейди расследовал самое громкое убийство года. И поэтому заигрывания с Эрин Махони нужны ему меньше всего. На такие вещи у него просто нет времени. Эрин же, видимо, последние двадцать лет совершенствовала свои женские боевые качества и довела их до недосягаемых высот.

– Что хочет знать мэр? – спросил Брейди. Коротко, по делу и без лишних эмоций. – И как давно ты с ним работаешь?

– Он хочет знать, кто и почему убил Сандерсона. И работаю я с ним с четверти десятого утра – с тех пор, как он нанял мою фирму, чтобы помочь ему с прессой.

– Твою фирму? У тебя есть фирма?

– Не только ты дорос до ответственной работы, О'Киф. Я занимаюсь связями с общественностью. «Махони и Бриггс». Слышал о нас?

Связи с общественностью? Брейди непременно бы рассмеялся, если бы не взглянул на нее и не понял, что она говорит это совершенно серьезно. Он пожал плечами.

– Нет, извини.

Эрин тоже пожала плечами, ничуть не обидевшись.

– Фирма маленькая, но с хорошей репутацией.

– А чем занимаешься именно ты?

– Я консультант. Ко мне обращаются по разным вопросам. Самовыдвижение, продвижение товара, освещение в прессе…

– Ясно. Пиарщица. Выражение ее лица не изменилось.

– В данном случае моя задача – помешать прессе превратить картину убийства Сандерсона в непотребную оргию. – В ответ на его недоверчивый взгляд Эрин добавила: – Более, чем они это уже сделали. При этом я не собираюсь усложнять тебе жизнь.

Брейди рассмеялся.

– Когда-то давно, в нашем общем прошлом, ты только и делала, что старалась усложнить мою жизнь. Единственное, что изменилось, – теперь тебе за это платят. – Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки. – Неплохая работа.

– Неплохая. И зарабатываю я тоже неплохо.

Она удобнее устроилась в кресле, и Брейди пришлось очень постараться, чтобы, не отводя взгляд, продолжать смотреть ей прямо в лицо.

– А так как зарабатываю я неплохо, то к работе отношусь весьма серьезно, – продолжала Эрин. – Мы с тобой будем на связи постоянно, и ты мне будешь сообщать все, что сможешь узнать, чтобы я готовила информацию для прессы. Все публичные заявления будут исходить от меня, никто другой не должен общаться с журналистами.

– Кто это сказал?

– Это я говорю. По просьбе мэра, разумеется.

– Хорошо, я согласую этот вопрос с начальством.

– Думаю, мэр уже договорился.

Брейди неслышно выругался. Его начальник, комиссар Дуглас, был назначен Хенли и в дальнейшем, после выборов, рассчитывал на его протекцию. К черту обоих! Речь идет о безопасности его расследования.

– Согласовывай со мной свои заявления. – Эрин снова положила ногу на ногу. – Если ты как следует подумаешь, то поймешь, что я облегчаю тебе жизнь. Тебе вообще не придется общаться с прессой – только со мной.

Брейди уставился на нее в изумлении. Она просто ненормальная, если думает, что может давать ему указания, как мальчишке.

Эрин было трудно смутить.

– Не мучайся, детектив. Уверена, мы отлично справимся.

– Мне нравится твой оптимизм. – Брейди решительно поднялся из кресла.

Впервые он почувствовал ее замешательство. Прекрасно. Надо запомнить, как это произошло, и повторить. Ему это понадобится.

– Подожди, мне надо почитать твои рапорты, – в голосе Эрин слышалась неуверенность.

– Пора домой, надо хоть немного поспать.

Брейди сложил папки по делу Сандерсона стопкой и убрал их в ящик, который запирался на ключ. Ключ он положил в нагрудный карман рубашки. Обходя кресло, где все еще сидела Эрин, Брейди сказал:

– Возможность провести ночь со мной в расчете, что я разговорюсь во сне, оставим на потом.

– Но…

– Спокойной ночи, мисс Махони. Скажи мистеру Хенли, что я передам для него рапорт через капитана, как только подготовлю все материалы. До этого, если у него есть вопросы по расследованию, пусть обращается к комиссару Дугласу.

Брейди решил, что в любом случае лучше общаться непосредственно с Хенли, а не с Эрин.

Рано или поздно, но конфликт между ними наступит, и скорее рано, чем поздно.

Она открыла рот, но он ее опередил.

– А что касается прессы, то не беспокойся – как правило, я никому ничего не сообщаю о ходе следствия. Никогда.

Уже по пути к выходу он с удивлением заметил, что Эрин не бежит следом – а ведь Хулиганка Махони никогда не сдавалась. Брейди обернулся и расплылся в улыбке. Разочарованной Эрин не выглядела. Она смотрела на ключи, висевшие на стене. Вот только что это за ключи, она не знала.

– Махони, – тихо позвал он. Эрин обернулась с невинным видом. Брейди похлопал по карману. – У меня – единственный экземпляр. Спокойной ночи.

С грустной улыбкой она попрощалась с ним.

Выходя из комнаты, Брейди ощущал на своей спине ее пристальный взгляд. Он даже покраснел, но, подходя к машине, понял, что улыбается.