Из динамиков в «Энвиромане» неслась кубинская мамба, когда Алехандро в ночь со среды на четверг поднялся на балкон после своего последнего выхода на сцену. Чи-Чи и Писсаро сидели на своем обычном месте, разговаривая с теми же двумя мужчинами восточного типа, которых Алехандро видел на острове Томаса Кая. Фиона в компании с несколькими наркодельцами и их подружками сидела у столика неподалеку от бара. Она громко смеялась в ответ на что-то, только что сказанное одною из девиц за их столом.

Увидев ее в таком обществе, Алехандро весь внутренне подобрался. Сделав вид, будто не обратил на нее внимания, он подошел к стойке.

— Чего тебе, красавчик? — спросила Жасмин.

— Виски с содовой.

Жасмин приготовила ему напиток, поставила бокал перед ним на стойку и, уже уходя в другую сторону, улыбнулась и провела пальцами по его руке.

Потягивая виски, Алехандро повернулся в сторону танцующих на крошечной танцевальной площадке второго этажа, но краешком глаза следил за столиком, за которым со своей компанией восседал Чи-Чи. Один из «восточных» мужчин о чем-то рассказывал Писсаро, подкрепляя свои слова выразительной жестикуляцией. Через пару минут оба незнакомца решительно поднялись из-за столика и удалились. Чи-Чи заметил, что Алехандро смотрит на него, и призывно помахал ему рукой.

— Что-нибудь случилось? — спросил Алехандро, подсаживаясь к наркобарону.

— Ничего особенного.

Чи-Чи, взяв бокал, проследил за тем, как двое его недавних гостей спускаются по лестнице.

— Чи-Чи рассказал мне, что ты собираешься сбрасывать наши деньги на парашютах на борт судов, — сказал Писсаро, подливая себе в бокал золотистого шампанского.

— А почему бы и нет? — Алехандро поднял в воздух пустой бокал, давая понять официантке, что хочет еще виски с содовой. — Эта штука одинаково срабатывает и на суше, и на море, — проникновенно произнес он. — На море даже можно десантировать груз на парашюте прямо в трюм.

Писсаро переглянулся с Моралесом и, кивнув, заметил:

— Просто и безопасно.

— Проблема в том, что каждый раз, когда нам удается придумать что-нибудь новенькое, ищейки из полиции или из Ведомства генерального прокурора в конце концов узнают об этом и затевают охоту, исходя из приобретенных знаний. Кто-нибудь или разучается держать язык за зубами, или его перевербовывают, или нам подставляют внедренного агента, — сказал Чи-Чи, глядя на одну из танцующих, явившуюся сюда в феноменально короткой юбке.

— При использовании системы «Парапойнт» это не имеет значения, — сказал Алехандро. — Даже если они об этом пронюхают, им никак не удастся нам помешать. У них не будет никакой возможности определить, где конкретно и когда именно будет произведено десантирование груза.

— Если только кто-нибудь им не расскажет, — заметил Писсаро. Его внимание тоже было приковано к одной из танцующих на площадке.

Все помолчали.

Фиона и девицы за ее столиком о чем-то шушукались. Потом все разом разразились хохотом.

Алехандро сфокусировал свое внимание на Фионе и начал следить за ней. Чи-Чи заметил, куда смотрит его друг, и вполголоса спросил у него:

— Что, приглянулась?

— Да, пожалуй… Она тут с кем-нибудь? — полюбопытствовал Алехандро.

— Пока еще нет, — ответил за Моралеса Писсаро, улыбнувшись одной из танцующих на площадке девиц.

— Прошу прощения, — сказал Алехандро соседям по столику.

Он встал и направился к тому столику, за которым сидела Фиона.

Фиона с подружками удивленно уставились на него, а одна из них, что-то прошептала остальным — и все они весело рассмеялись. Алехандро почувствовал себя так, словно появился на людях с расстегнутой ширинкой.

— Привет, — сказал он Фионе, едва кивнув при этом Хуану и двум другим парням, сидящим за столиком.

— Привет! — воскликнула Фиона, ослепительно улыбнувшись ему. — А это мои подруги Чюс, Арлен и Лаура. Чюс — с красавчиком Хуаном, который сидит вон там, а Арлен — с очаровательным Тито, а Лаура с…

— Каждым, — успела вставить Лаура.

Девицы снова расхохотались.

Алехандро окинул взглядом несколько пустых бутылок, уже стоящих у них на столике.

— А с кем ты сама?

— А я сама по себе. У меня есть вибратор с двумя головками — и он лучше любого мужика.

— Как знать, не удастся ли мне переубедить тебя в этом? Может быть, потанцуем и все хорошенько обсудим?

— А почему бы и нет? — отозвалась Фиона, уже вставая из-за столика.

Наблюдая за тем, как Алехандро танцует с Фионой, Писсаро вполголоса спросил у своего шефа:

— Когда же ты наконец прикажешь мне убрать этого парня?

— Гектор, ты чересчур кровожаден. Тебе просто нравится убивать людей. А кто, интересно, будет укладывать парашюты и перезаряжать приемные устройства?

— Можем натаскать на это кого-нибудь из наших.

— Черт, с которым ты имеешь дело, всегда лучше того черта, с которым ты еще не связался. И, кроме того, мне нравится, как он поет.

Писсаро надулся от злости.

— Я ему не доверяю. Он не из нашей команды. Он может погубить все дело.

— Зато я ему доверяю, — сухо заметил Чи-Чи, наблюдая за тем, как Фиона всем телом прижимается к Алехандро. — А эту-то сучку ты проверил?

— Да, с ней все в порядке. Я получил ее в агентстве у Касуэлла.

Чи-Чи смерил помощника настороженным взглядом.

— И все же меня удивляет, что его выпустили из-за решетки.

— Послушай, Касуэлл отсидел более чем достаточно.

— Но не весь срок, к которому его приговорили: Возможно, он согласился перевербоваться, лишь бы оказаться на свободе. И, может быть, тебе стоит нанести ему визит и еще раз проверить всю подноготную этой дамочки. Я начинаю плохо спать по ночам, когда в нашей команде появляется свежее лицо.

— Я позабочусь об этом, — уверил его Писсаро.

Чи-Чи внезапно схватил его за запястье, прижал руку Гектора к столу.

— Рамон и Конрадо были отличными стрелками, но они позволили двум ищейкам чересчур близко подобраться к нашей организации и должны были поплатиться за это. Надеюсь, ты никогда не проявишь излишней беспечности.

— Никогда, — уверил его Писсаро, высвобождая руку.

Он почувствовал, что у него внезапно пересохло во рту.

Положив обе руки на раскачивающиеся бедра Фионы, Алехандро буквально вонзился в нее всем телом. При этом он прошептал ей на ухо:

— Надо, чтобы со стороны это выглядело хорошо.

— Но не настолько хорошо, — возразила она, чуть отстранившись от него и продолжая руками и телом вторить ритму музыки, льющейся из динамиков.

Энди Сивер находился в большом трейлере, запаркованном на автостоянке на Южной улице, прямо через дорогу от Фултонского рыбного рынка и за полтора квартала от склада, в котором сейчас хранили «золото Клеопатры». Сивер наблюдал за развитием событий одновременно на четырех мониторах коммуникационной консоли. В то же самое время ему со всех сторон поступали радиосообщения и фрагменты радиоперехвата. Мобильные платформы слежения «просвечивали» склад из его окрестностей.

— Надеюсь, сеть у нас получилась крепкой и мелкоячеистой, — сказал он детективу Кэти Херер, которая обеспечивала радиоперехват.

— Это уж точно! И мышь не проскользнет сквозь сеть, которой мы опутали это место. Мы даже установили стационарные платформы слежения в окнах близлежащих небоскребов.

— А что относительно этой пристройки, примыкающей к складским помещениям с запада?

— Насколько нам известно, там никого и ничего нет.

— А кто сейчас у нас на складе?

— Те, кто группой туда зашли, группой и вышли. Они уехали на фургоне.

— А что, наши «взломщики» уже сделали свой заход?

Кэти Херер передала ему официальный отчет. Прочитав его, Энди сложил лист вчетверо и сунул себе в нагрудный карман. Вновь уставившись на мониторы, он распорядился:

— Посвети-ка лазером на замки на раздвижной двери.

Кэти Херер нажала на зеленую пластиковую кнопку на коммуникативной консоли; видеокамеры, скрыто расположенные в окрестных уличных фонарях, сфокусировались на стальной раздвижной двери.

— Эти замки от фирмы Руджера. Пусть кто-нибудь из наших прогуляется в окрестностях и выяснит их заводские номера. Узнав номера, мы можем затребовать у компании дубликаты ключей.

Алехандро и Фиона вышли из клуба, держась за руки. Включив зажигание своей спортивной машины, он обернулся к Фионе и поднес палец к губам.

Загнав машину в подземный гараж дома, в котором жил, и поставив ее на всегдашнее место, Алехандро вышел, выпустил Фиону, запер машину. Направляясь к лифту, он вновь взял девушку за руку.

— Страшно было?

— Немного. А тебе?

— Мне всегда страшно. — Он нажал на кнопку вызова лифта. — Только я больше не позволю страху взять надо мной верх. Я пребываю как бы в постоянном отупении. — Он посмотрел на нее с неподдельной тревогой. — Нам следует исходить из предположения, что Писсаро пустил по нашему следу своих ищеек с тем, чтобы выяснить, действительно ли мы с тобой столковались. Поэтому, начиная с сегодняшнего вечера, нам с тобой при любой встрече следует вести себя так, словно мы без ума друг от друга.

— Я понимаю, — сказала она, потупившись. Войдя в квартиру Алехандро и осмотревшись в ней, Фиона спросила:

— А у тебя есть привычка приводить сюда женщин, с которыми ты только что познакомился?

— Иногда я именно так и поступаю.

Она принялась без конкретной цели бродить по комнатам, пытаясь получше узнать хозяина, исходя из того, какова обстановка в его квартире. Подойдя к стеллажу, она полюбовалась корешками книг. С восхищением посмотрела на голову ацтекского воина.

— Какая прелесть!

— Спасибо. Пошли на террасу поговорим.

Воздух в это время суток был довольно свеж, на смену утренним сумеркам шествовала алая заря. Он обнял ее за талию, и они вдвоем залюбовались панорамой еще не проснувшегося города.

— Ты когда-нибудь вспоминала о нашей с тобой ночи в «Техасском тустепе»?

— Бывало и такое.

Она бросила взгляд на Вашингтон-сквер.

— Я видел, как ты болтала с этими девицами. Удалось выведать что-нибудь?

Фиона ответила ему хитрой усмешкой.

— Подружкам обычно известно о парнях куда больше, чем это кажется самим парням. Судя по всему, у сеньора Писсаро имеется офис на Дуэйн-стрит. Согласно «легенде», он называется «Исторической ассоциацией». Никто из его парней не любит бывать там, потому что в соседней комнате сидит Юдит, а ее они все боятся. — Улыбка исчезла с ее лица, она посмотрела Алехандро прямо в глаза и нервно добавила: — Судя по словам Чюс, — это одна из девок за тем столом, подружка Хуана, — они разработали какой-то способ, позволяющий им разоблачать внедренных в организацию агентов.

— Какой же именно?

— Она не сказала, а я не стала проявлять чрезмерного любопытства. Но Чюс сказала мне, что офис Юдит нашпигован высококлассным электронным оборудованием всех сортов и что она никого к себе в офис не впускает, даже Писсаро.

— А мне казалось, что Писсаро — ее начальник.

— Таково распоряжение Чи-Чи.

Алехандро обдумал только что полученную информацию, а затем спросил:

— Писсаро и Юдит состоят в любовной связи?

— Согласно рассказам девок, да. Но там, кажется, нет ничего серьезного.

— А что насчет Жасмин?

— Ее имя за столом не упоминалось.

Пытаясь скрыть разочарование, Алехандро продолжил свои расспросы:

— А что они рассказывают о самом Чи-Чи?

— Они все до смерти боятся его. И, судя по тому немногому, что я слышала, его стоит бояться.

— А что насчет этих «восточных» с острова Томаса Кая, которые разговаривали сегодня ночью с Чи-Чи?

— Чюс мимоходом бросила, что один из «денежных мешков» за столиком у Чи-Чи выглядит обоссанным. Она предположила, что это потому, что он ни с кем не… совокупился.

— Один из «денежных мешков»?

Алехандро озадачила такая характеристика.

— Так она выразилась.

— Что-нибудь еще?

Фиона улыбнулась:

— Да нет, ничего особенного.

— Что значит «ничего особенного»? Изволь доложить мне все, любая информация может оказаться важной.

— Ну ладно. Речь шла о том, что Хуан не обрезан и что головка члена у него не раскрывается. И поэтому Чюс чуть ли не тошнит, когда ей приходится заниматься с ним любовью.

Невольно покраснев, он сказал:

— Пошли в комнату.

Он закрыл за собой дверь, выходящую на террасу, и впустил Фиону в спальню. Она села на кровать, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.

— А почему это задание так важно для тебя? — спросил Алехандро.

— Мой отец страшно злился из-за того, что я родилась не мальчиком, и весь остаток своих дней употребил на то, чтобы выбить из меня девчонку. Я лучше управляюсь с самолетом, чем он, но он внушал всем и каждому, что я не умею водить самолет. Кажется, мне до сих пор хочется доказать себе самой, что он ошибался. — Она посмотрела на него: — Ну а как попал во всю эту историю ты?

Он уже раскрыл рот, собираясь ответить, но язык у него не повернулся рассказать правду. Ему страшно хотелось исповедаться перед ней, но он просто не мог этого сделать. Поэтому он прибег к одной из «легенд» о своем прошлом, какие «скармливал» дамочкам, правда на этот раз несколько скорректировав ее.

Когда он закончил свой рассказ, то обнаружил, что Фиона взирает на него с раздражением и обидой.

— Я не верю ни единому твоему слову. Все, что я только что услышала, — сплошные выдумки.

Прежде чем он успел запротестовать, она поднесла палец к его губам и сказала:

— Да ладно. Ты совершенно не обязан рассказывать мне правду.

И в этот момент раздался звонок ее пейджера. Они оба соскочили с кровати, не зная, что делать. Она посмотрела на прикрепленный к поясу пейджер и, перекатившись через Алехандро по кровати, взяла с ночного столика телефон и начала набирать номер.

Ощущение в тот краткий миг, когда ее тело навалилось на него, Алехандро пришлось по вкусу.

На звонок Фионы ответили прежде, чем закончился первый длинный гудок.

— Где ты? — спросил Писсаро.

— У Алехандро.

— Оденься и жди меня у «Энвиромана».

— Слушаюсь. — Она осторожно положила трубку на рычажки. — Это был Гектор. Он хочет немедленно встретиться со мной. Судя по всему, предстоит очередное десантирование груза. — Присмотревшись к рисунку на простынях, она добавила: — Разумеется, он решил, что мы трахаемся.

— Вот и отлично.

Серое здание на Дуэйн-стрит было похоже на плоскую широкую коробку, из которой почему-то торчала высокая дымовая труба. Был ранний час воскресного утра, улицы и дороги в этой индустриальной по преимуществу части города выглядели пустынно. В большинстве здешних зданий располагались фабрики и склады, принадлежащие главным образом компаниям по производству станков и автомобильных запчастей. Лишь одинокий грузовик, промчавшись по Гудзон-стрит, нарушил всеобщую тишину.

Все одиннадцать этажей серого здания были погружены во тьму. Главный вход, состоящий из центральной, вращающейся, и двух боковых дверей, был заперт. В вестибюле горел слабый свет. Здесь был пропускной пункт, но сейчас нигде не было видно сотрудников охраны. Последние пятнадцать минут Алехандро простоял под козырьком подъезда дома напротив, наблюдая за вестибюлем серого здания.

Прежде чем выйти из дому и отправиться на выступление в «Энвироман» в субботу вечером, Алехандро прошел в спальню и вынул из шкафа сапожную лапу. Осторожно закатал край ковра. Кухонным ножом вскрыл одну половицу. Полез в тайник и извлек оттуда безупречный по совершенству «набор взломщика», изготовленный в технических мастерских гасиенды. Поглядев на хранящиеся там же револьвер и два мини-автомата, он по некотором размышлении решил отправиться на дело безоружным.

Метнувшись сейчас через улицу, Алехандро заглянул в вестибюль и, по-прежнему не увидев там никаких охранников, достал из перекинутой через плечо сумки черную плоскую отмычку, гаечный ключ, плоскую полоску легированной стали и алмаз для резки стекол.

Он вставил гаечный ключ в замочную скважину той двери, что была слева от вращающейся центральной, и повернул его направо, создавая такую же нагрузку на запор замка, какую создал бы и ключ. Вставив в замочную скважину алмаз, начал искусно искать бороздки на запоре, соответствующие бороздкам ключа. Найдя первую, слегка нажал на нее и просунул под нее алмаз, начав искать следующую. Алмаз действовал по тому же принципу, что зубчатая головка ключа, сбивая натянутую пружину и позволяя запору проворачиваться.

Он отыскал таким образом еще три бороздки и приступил к поиску следующей, когда резкий скрежет тормозов, внезапно донесшийся с улицы, заставил его вздрогнуть, одновременно ослабив хватку, в результате чего все бороздки соскользнули в изначальную позицию. Обернувшись, он увидел, как по Дуэйн-стрит несется гоночная машина. Ах ты дьявол! Ему пришлось начать все сначала. И ушло еще четыре минуты, прежде чем ему удалось отпереть замок и попасть внутрь.

В вестибюле пахло спиртным; Алехандро решил, что охранник, должно быть, напился и где-то уснул. Подойдя к плану здания, Алехандро обнаружил, что «Историческая ассоциация» располагается в квартире номер 900. Он помчался к лестнице — лифт производит ненужный шум, так учили его на гасиенде. На площадке девятого этажа он перевел дух, потом с грохотом открыл дверь и уставился в даль пустынного коридора. Уйдя с площадки, двинулся по слабо освещенному подковообразному коридору на поиски квартиры номер 900.

Дверь, ведущая в офис «Исторической ассоциации», на первый взгляд не была оборудована сигнализацией. Алехандро не обнаружил никаких проводков, которые ожидал найти. Присев на корточки, полез в свой «набор взломщика» и извлек оттуда маленькую телекамеру с длинным проводом, увенчанным оптической линзой. Он был в состоянии запустить этот провод под дверь и таким образом воочию увидеть, что же находится по другую ее сторону, но решил не тратить на это времени. Хотя сегодня было воскресенье, надо было исходить из того, что в какой-нибудь из компаний, расположенных в здании, могут работать и сверхурочно. А раз так, то они, скорее всего, разойдутся по домам ближе к утру. Алехандро посмотрел на часы: 3.48. Он достал отмычку, гаечный ключ и алмаз и принялся возиться с замком.

Попав в приемную, он с интересом огляделся по сторонам. Акустические колонки на потолке, ярко-оранжевые, но изрядно потертые ковры, картина, изображающая Христа, и бумажные розы, воткнутые под рамочку. Он решил, что учинил все это безобразие кто-нибудь из людей Гектора. Внимательно осмотрев дверь, судя по всему ведущую в кабинет Писсаро, он не обнаружил никаких сигнальных устройств и поэтому просто повернул ручку и вошел.

В отличие от приемной кабинет Гектора был обставлен со вкусом. Алехандро решил, что здесь интерьером наверняка занимался кто-то другой. Подойдя к большому письменному столу розового дерева, он с изумлением наткнулся на стопки «Спринг-3100» — журнала, издаваемого полицией для внутреннего пользования; было здесь и великое множество других публикаций. Причем, — и Алехандро сразу же обратил внимание на это, — судя по библиотечным штампам, они поступали сюда из нескольких различных библиотек.

Обратил Алехандро внимание и на то, что во многих журналах были закладки на определенных страницах.

Он взял один из номеров и принялся листать его, отыскивая заложенные страницы. На одной из них была фотография красивой женщины в красно-бело-синем гимнастическом трико. Женщина на снимке держала в руке футбольный мяч и улыбался. Подпись под фотографией идентифицировала ее как офицера полиции из 108-го округа; в июле прошлого года она участвовала в составе олимпийской сборной США по гандболу в соревнованиях, проходивших в Барселоне, Испания.

Следующая закладка оказалась на выпускной фотографии, сделанной 3 июля 1992 года. Была здесь и групповая фотография бригады по борьбе с наркотиками из Куинса: парней сфотографировали вокруг стола, на котором лежало девяносто килограммов конфискованного ими кокаина. Каждый из офицеров полиции был назван по фамилии.

Быстро пролистав еще несколько журналов, Алехандро наткнулся на фотографию внедренных агентов Дилео и Леви, устраненных наркодельцами. В приписке от руки, сделанной под снимком, отмечалось, что этих людей подвел к синдикату Йордон Хайес.

Алехандро положил этот номер «Спринг-3100» на прежнее место и принялся листать «Городские анналы». Первый же попавшийся ему номер содержал фамилии всех свежеиспеченных выпускников Полицейской академии. «Гектор знает толк в своем деле», — с невольным восхищением подумал Алехандро.

Заботливо восстановив прежний вид стопки номеров «Городских анналов», Алехандро уселся на рабочее место Писсаро и включил компьютер, на поиск списка программ. Компьютер загудел, и на мониторе появились, в левой верхней части, слова: «Назовите пароль». Алехандро бросил взгляд на часы, потом перевел его в дальний конец кабинета, сосредоточив внимание на двери с кодовым замком. «А вот и гнездышко Юдит», — подумал он. Судя по количеству и качеству замков, именно ради них были проданы все семейные драгоценности.

Он выключил компьютер, поставил кресло Гектора в точности на то же место, где оно стояло раньше, подхватил свой «набор взломщика» и прошел вразвалочку к двери с кодовым замком.

Алехандро полез в рюкзак, достал оттуда черную электронную коробку размером четыре на четыре дюйма с видоискателем в самом верху. От коробки отходил провод с мини-антенной тарелочного типа. Коробка была снабжена переключателем на лицевой стороне и тонким магнитом на тыльной. Алехандро пользовался этим прибором уже много лет, но так и не понял, по какому принципу он работает. Однажды он спросил об этом у Порджеса, но ему ответили, что в смысле данного устройства разбирается лишь парочка сумасшедших из технического отдела.

Он приставил коробку к замку, причем мини-антенна присосалась к замочной скважине. После этого Алехандро нажал на переключатель. Видоискатель залился алым цветом, и по нему с бешеной скоростью принялись мелькать шестизначные числа, в то время как прибор продолжал поиск нужной комбинации методом исключения. Вскоре первая цифра искомого шестизначного числа определилась, тогда как пять остальных продолжили бешеное вращение. А вот определилась и вторая цифра. Затем — третья и четвертая. Через восемь минут в приборе возникла нужная комбинация. Он набрал ее на кодовом замке и открыл дверь.

Помещение без окон, в которое вошел Алехандро, было длинным и узким. Оно оказалось битком набито электронным оборудованием, включая радиоконсоль, к которой был подсоединен компьютер с большим монитором, два факса и машина для уничтожения документов. Повсюду в этом достаточно убогом помещении ощущался едва уловимый аромат духов Юдит. На полке консоли стоял флакон с растворителем и сидела кукла в ярком весеннем платье, в руке у которой был зонтик. Под консолью имелся ряд выдвижных полок. Открыв ящики, Алехандро обнаружил в них коробки карандашей, бумагу для лазерной и факсовой печати, неоткупоренные флаконы растворителя, духи с пульверизатором и нераспечатанную пачку трусиков «неделька». Оглядевшись по сторонам, Алехандро понял, что, какие бы сокровища здесь ни таились, искать их следовало в компьютерной памяти.

Усевшись в кресло Юдит, он включил компьютер и набрал перечень программ. Уже знакомая ему надпись «Назовите пароль» замерцала на экране.

Отведя глаза в сторону от монитора, Алехандро задумался. Какой пароль могла бы избрать Юдит, закрывая свою информацию? Она непременно изобрела бы что-нибудь диковинное, что-нибудь не слишком известное и не способное прийти на ум в первую очередь. Не какой-нибудь легкий орешек типа своего дня рождения или номера полиса социального страхования. Нет, она обязательно придумала бы что-нибудь особенное, что-нибудь, о чем было бы известно лишь весьма немногим. Он подумал о ее золотом медальоне с изображением Клеопатры и решил: да, вот что-то в этом роде. Он медленно набрал имя «Клеопатра». На экране по-прежнему значилось: «Назовите пароль».

«Клеопатра Седьмая».

«Назовите пароль».

Затем он набрал имена служанок Клеопатры, Иры и Чармиан, порознь и вкупе, и каждый раз получал отрицательный ответ. Он вспомнил и набрал год рождения Клеопатры — 69-й до Рождества Христова. «Назовите пароль».

«Ты столько времени провел, изучая жизнь этой дамочки, так что изволь подумать хорошенько», — подстегнул он себя, борясь с нарастающей безнадежностью. Как звали того парня, который втащил ее в шатер Цезаря, завернув в ковер? Аполлодор, вот как его звали. Алехандро набрал это имя. «Назовите пароль». «Думай! Черт тебя возьми, думай!»

Марк Антоний написал Октавиану, что она была ослепительно красивой женщиной, наделенной исключительным любовным даром, вспомнил он. Мужчины, которых она любила? Он набрал имена Цезаря и Марка Антония, порознь и вкупе, и получил отказ во всех случаях.

Кого же еще она любила? Своего отца. Он набрал имя Птолемея Двенадцатого. «Назовите пароль». Наблюдая за тем, как эти два слова вновь и вновь появляются на экране, Алехандро с трудом удержался от того, чтобы заехать по нему кулаком. Но вместо этого он заставил себя думать еще старательней и задался вопросом, не было ли у отца Клеопатры какой-нибудь клички. Вспомнил кличку — Аулет, — набрал ее, получил отказ. Безнадежно покачивая головой, он подумал о том, что Аулет — в переводе с латыни «флейтист», и набрал это слово. На экране монитора сразу же возник полный список программ. Алехандро удовлетворенно вздохнул.

Одна из программ называлась «Доходы корпорации». Он набрал ее. Синдикат владел целой сетью дорогих магазинов-бутиков, ювелирных лавок, ресторанов и конфекционов по всей стране. Каждые несколько предприятий — общим числом от четырех до шести — образовывали дочернюю корпорацию, в свою очередь, как составное звено, входящую в синдикат. Дочерние компании находились в США, а материнские — непременно за рубежом. Деньги из Штатов перечислялись на счета зарубежных материнских корпораций, а уже оттуда — на счета других зарубежных корпораций. Деньги кочевали туда-сюда по свету, пока не оказывались в Монтевидео, Уругвай, или в Милане, Италия, откуда их в последний раз переводили на номерные лицевые счета в Люксембург и в Панаму.

На бумаге все эти переводы и перечисления выглядели вполне нормальной деловой активностью. В числе операций фигурировали также продажа циркония и брускового свинца. Они переправляли цирконий, который на любой взгляд, кроме истинного специалиста, был неотличим от алмазов, и позолоченные бруски свинца, выглядевшие золотыми слитками, и все это находило отражение в документации как операции по импорту-экспорту реальных алмазов и золота, чтобы оправдать вывоз из страны столь крупных денежных сумм.

Согласно содержащейся здесь информации, со стороны синдиката имели место и случаи незаконного вывоза крупных сумм из страны, равно как и отмывание денег через банк в Роадтауне. У Алехандро не было времени просмотреть всю программу; но и увиденного им было достаточно для того, чтобы убедиться: синдикат «Золотая Клеопатра» сумел отмыть тридцать пять миллионов долларов за восьмимесячный период.

Алехандро включил лазерный принтер. Когда работа принтера была завершена, он вынул из машины полученную распечатку и спрятал ее себе в сумку. Тревожно бросив взгляд на часы, он мысленно прикинул, есть ли у него время ознакомиться еще с одним банком данных.

«Не жадничай, не проявляй чрезмерной беспечности», — сказал он себе. Оглядев офис и убедившись, что все находится на своих местах, как было до его появления здесь, Алехандро придвинул кресло Юдит к консоли и вышел, тщательно заперев за собой дверь.

В понедельник утром, выключив дребезжащий будильник, Алехандро, усевшись в постели, взглянул на пол, усеянный компьютерными распечатками. Все воскресенье он провел, не вылезая из своей норы, за изучением похищенных данных.

В пятничной почте пришла реклама, отправленная первым классом в большом бежевом конверте, в которой сообщалось, что Алехандро благодаря своему почтовому номеру оказался в числе претендентов на выигрыш нового «БМВ» 850-й модели или 100 тысяч долларов наличными. Никаких собственных расходов от него не требовалось, но надо было принять участие в конкурсе претендентов. В прорези конверта крупными знаками был проставлен столь «перспективный» номер: Е 3125517 М. Алехандро расшифровал это как вызов на встречу с контролером на явочную квартиру по Пятьдесят пятой улице, дом номер 312, в понедельник, в 17.00.

Алехандро поднялся из постели и принялся собирать с полу распечатки, скатывать их в рулоны, с тем чтобы затем спрятать в тайник под паркетом. Потом он принял душ и тщательно промыл заспанные глаза. Намылившись, он побрился безопасной бритвой перед зеркалом в ванной, оделся и, наскоро выпив кофе, собрался уходить. Выйдя из дому, поймал такси и велел водителю отвезти его на Тридцать шестую улицу. Там находилась взятая в аренду студия.

Рюкзаки уже дожидались его, аккуратно сложенные в стопку на одном из длинных столов. Пересчитав их, он подумал, что ожидается троекратное десантирование груза. Разобравшись, что с рюкзаками все в порядке, Алехандро начал по одному снимать парашюты с гигантской куклы. Когда он окончательно подготовил всю систему доставки, было уже начало третьего. Он как раз прицеплял последний дуплекс к кукле, когда с изрядным шумом открылась дверь грузового лифта, и в студию вошел Писсаро с тремя помощниками, одним из которых оказалась Фиона.

— Готово? — с ходу спросил Писсаро.

— Только что закончил, — ответил Алехандро, мысленно отметив следы усталости в глазах и на лице Фионы. На ней мало-помалу начало сказываться напряжение постоянных полетов в оба конца без подмены и подстраховки. Она устало улыбнулась ему — и тут же принялась помогать остальным обтягивать брезентом куклу, вместе со всеми нацепленными на нее причандалами. Когда все было готово, Писсаро, возглавив шествие, устремился к грузовому лифту.

Фиона метнулась к Алехандро и на бегу поцеловала его в щеку.

— Идем, Фиона, — в нетерпении рявкнул Писсаро.

Алехандро подождал пять минут после их ухода, а потом запер студию и спустился вниз. Когда он вышел из здания, на глаза ему попался черный седан, припаркованный ближе к углу. Заднее окошко машины открылось.

— Привет!

Это была Юдит.

Забравшись на заднее сиденье, Алехандро обратил внимание на то, что Юдит барабанит ногой по ковру; она была явно взвинчена.

— У нас с тобой осталось одно незавершенное дельце, — сказала она, беря его руку в свою.

— Я с нетерпением ждал этого, — улыбнулся в ответ Алехандро, а про себя подумал: ей не терпится обналичить чек.

Фиона сидела на откидной доске в кузове фургона, предаваясь смутным и сладким воспоминаниям о том, как она впервые увидела Алехандро на поле игры в европейский футбол, — но внезапный скрежет тормозов вернул ее к реальности. И когда она, изогнувшись на сиденье, заглянула в крошечное оконце, ее затрясло от страха.

Они остановились у дома в нижней части Мэдисон-авеню, где располагалось агентство «Безграничные исполнители». Писсаро вышел из кабины и открыл перед нею боковую дверцу кузова.

— Пошли проведаем старого друга, — сказал он ей.

Фиона вышла из машины и вошла вместе с Писсаро в неприметное здание. Сердце у нее готово было выскочить из груди, а поджилки тряслись.

Маленький офис «Безграничных исполнителей» находился на четвертом этаже. Писсаро провел Фиону по извилистому коридору, и вот они оказались у дверей с полустершимися золотыми буквами. Войдя без стука, они очутились в небольшой приемной с зеленым дермантиновым диваном и с пенопластовым столиком, на котором стояла большая коричневая лампа из керамики с шарообразной ножкой, под черным абажуром. Из кабинета, соседствующего с приемной, доносились конский топот и звуки ружейной пальбы. Писсаро распахнул дверь.

Лиль Касуэлл, поставив переносной телевизор на край письменного стола, смотрел старый вестерн. При этом он потягивал кофе из пластикового контейнера; судя по запаху, в кофе была добавлена изрядная порция спиртного. Писсаро, принюхавшись, весь скривился.

— Привет, Гектор! Как поживаешь? — сказал Касуэлл и тут же перевел взгляд на Фиону.

Касуэлл был человеком поджарым и стройным, с ввалившимися щеками и с густой сетью морщин вокруг глаз. Судя по всему, он не слишком обрадовался неожиданным визитерам.

Писсаро уселся в единственное свободное кресло, предоставив Фионе оставаться на ногах.

— Припоминаешь Фиону?

— Конечно, — ответил Касуэлл, выдвинув нижний ящик, спрятав туда контейнер с кофе и вновь задвинув ящик. — Ну, девочка, и как эти мужики обращаются с тобой?

— Вполне прилично.

Фиона изо всех сил пыталась не показать, как она нервничает.

Назидательно подняв палец, Касуэлл сказал:

— С этим Гектором надо держаться начеку. Он большой юбочник. Я хочу сказать, только и норовит залезть под юбку.

Глядя не на собеседника, а на сине-желтый рисунок собственного шелкового галстука, Писсаро сказал:

— Кое-кто из твоих друзей удивляется твоему досрочному освобождению.

— Я заслужил досрочное освобождение тем, что отсидел черт знает сколько, — обиженно ответил Касуэлл.

Писсаро перевел взгляд на экран телевизора. Ковбой, взобравшись на коня, погнался за другим ковбоем, а тот, удирая, отстреливался на полном скаку.

— Есть люди, которым кажется, будто ты перешел на другую сторону, лишь бы заслужить досрочное освобождение.

Жила на шее у Касуэлла начала нервно пульсировать.

— Что ты суешь нос не в свое дело, Гектор? Меня отпустили досрочно, потому что им понадобилась моя камера. Ты что, газет не читаешь? Все тюрьмы в этой стране буквально переполнены.

Писсаро смерил его холодным взглядом.

— Да, припоминаю, что-то такое я слышал. — Он перевел взгляд на Фиону. — Она отличный пилот.

Касуэлл перевел дух.

— Я поставляю своим друзьям только первоклассный товар.

— А ты знал, что она ищейка?

Слабая улыбка, расплывшаяся было на лице у Касуэлла, превратилась в маску ужаса.

— Но я проверил ее. Клянусь, я ее проверил!

Он сложил руки так, словно решил помолиться.

— Ах ты, сукин сын! Никакая я не ищейка! — заорала на Писсаро Фиона.

— Я проверил ее, за ней и в самом деле ничего нет, — взмолился Касуэлл, от него сейчас исходил запах животного страха, который ни с чем невозможно спутать.

— Ах ты, ублюдок, я никакая не ищейка! — опять закричала Фиона.

Писсаро достал «смит-и-вессон» 38-го калибра и выстрелил Касуэллу в лицо. Пуля со смещенным центром вошла ему в голову под правым глазом и разнесла череп вдребезги.

Фиону охватил ужас. Она вцепилась Писсаро в плечо, начала трясти его:

— Я не ищейка!

— Я знаю, — хладнокровно произнес Писсаро. — Но не был в этом уверен на все сто процентов, а ему следовало бы. Поэтому он начал представлять для нас опасность. — Ствол пушки уперся в живот Фионе. — Ну, давай выкладывай, какие у тебя имеются проблемы.

Она пристально посмотрела на него.

— Единственная моя проблема — то, что не пришли месячные. Уже на два дня задерживаются.

Он улыбнулся ей одними губами, глаза его оставались холодными.

— Ты мне нравишься.

— Ты мне тоже нравишься. Ты великий гуманист.

Писсаро вынул из кармана шелковый платок и тщательно стер с оружия отпечатки собственных пальцев. Обойдя вокруг стола, он вложил «смит-и-вессон» в руку покойника.

— Ты что, полагаешь, что полицейские купятся на такое самоубийство? Не такие уж они идиоты! — сказала Фиона, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Разумеется, купятся. У них в этом городе столько нераскрытых убийств, что они готовы съесть все что угодно, лишь бы не обзаводиться еще одним гиблым делом.

Когда они уже выходили из здания, Писсаро заметил:

— Даже если ты ищейка, теперь это уже не имеет никакого значения. Ты ведь стала соучастницей в убийстве.