Лорд-генерал Ксарий угрюмо всматривался в проекцию на голомате. Те немногие, кто хорошо знал полководца, понимали, что его молчаливость — дурной знак. Он не произносил ни слова, глядя, как развиваются события последних трех часов на голографической карте в центральной части «Гибельного клинка». Сверхтяжелый танк укрылся в тени западной стены, готовый поползти в атаку следом за селевкийцами, но само наступление, естественно, было отложено до той поры, когда Ксарий восстановит власть над всеми своими войсками, которым полагалось сражаться вместе с ними. Разрывы минометных снарядов и редкие залпы орудий тех бронемашин, что были выставлены в патрули, просачивались сквозь толстые стены «Гибельного клинка», но Ксарий не обращал на них внимания. Сейчас его тяготили куда более важные проблемы.

Голограф дал увеличенное изображение восточной части Грейвенхолда — правительственного сектора, в центре второго располагалось здание сената, стоявшее на берегу реки Грейвен. Район был усыпан многочисленными мерящими значками: темно-синими — Багровых Кулаков, голубыми — Форнукс Лике и красными — врагов.

Ксарий покачал головой и отмотал запись назад, прокручивая в обратном порядке военные действия последних трех часов. Причины происходящего по-прежнему оставались для него скрытыми завесой тайны. Все, конечно, произошло, но оно просто не могло произойти. Не должно было.

Запись вновь пошла сначала. Ксарий в очередной раз следил за тем, как разворачиваются события: колонна синих значков змеей проползла через юго-восточные ворота к правительственному округу. Эльтанион увел за собой всю лучшую бронетехнику Огненных Ящеров — ударные танки «Леман Русс», их осадных сородичей класса «Разрушитель» и даже «Адские гончие» — чтобы обеспечить поддержкой «Химеры», набитые людьми. Багровые Кулаки также вывели свою бронетехнику — космодесантники всегда чрезмерно гордились своей самодостаточностью, — представленную бронетранспортерами класса «Рино» и несколькими танками поддержки.

Красные огоньки замигали там, где сенсоры дальнего действия, установленные на «Решительном», засекли вражеский огонь, ведущийся по конвою. Сам же конвой несся в классическую идиотскую атаку, совершенно лишенный поддержки и полагающийся только на то, что скорость поможет им прорваться невредимыми. Никто не заботился ни о том, что их могут взять в оцепление, ни о том, как будет возвращаться обратно к воротам. Некоторые танки погибали или получали тяжелые повреждения, их значки тускнели, а пассажиры и экипажи, скорее всего, уничтожались разрозненными группами граждан Грейвенхолда.

Наконец конвой добрался до правительственного района. То, что последовало затем, даже человек, смотрящий на беспристрастный голографический экран, не смог бы определить иначе как ожесточенная рукопашная бойня. Ксарий мог только предположить, что десантники-предатели, с которыми Кулаки уже сталкивались при первой попытке штурма Грейвенхолда, выставили тогда только малую часть своих сил, поскольку повсюду неожиданно вспыхнули плотные скопления красных пятен, отмечающих сопротивление противника, а синие огни Гвардии начали гаснуть десятками. Генералу казалось, что он чувствует запах копоти и ощущает жар огня.

Предателей оказалось порядка двух сотен. В обычных условиях они задавили бы сотню Багровых Кулаков из Второй роты численностью, но у тех были танки и поддержка Имперской Гвардии. Предатели отступали, отчаянно сражаясь за каждый метр, вплоть до самого здания сената. Это строение планировалось сделать одной из главных целей в процессе возвращения города в лоно Империума. Солдаты Форнукс Лике должны были установить на его крыше флаг с изображением аквилы в знак того, что столица практически взята. Но вместо этого сенат наводнили вражеские войска.

Ксарию никогда прежде не доводилось видеть такого количества космодесантников в одном месте, но даже это не шло ни в какое сравнение с армией, возникшей словно из ниоткуда. По оценке сенсоров «Решительного», ее численность колебалась между десятью и двадцатью тысячами солдат. Подобно приливу, красные значки затопили Багровых Кулаков и гвардейцев. Единственным объяснением было то, что враги воспользовались подземными переходами, чтобы собраться под зданием сената и по знаку десантников-предателей захлопнуть свою смертоносную западню.

То, что казалось стремительным, неудержимым натиском войск Империума, в считанные секунды обернулось позорным бегством. Ксарий переключил проекцию на реальное время и увидел, как потоки врагов изливаются на улицы, проносятся мимо разрушенных офисных зданий Экклезиархии и биржи, растекаются вдоль регов Грейвен. Включая модуль вокс-записи, лорд-генерал слышал отрывочные передачи перекрикивающихся Огненных Ящеров, оказавшихся в самой гуще разворачивающейся трагедии.

— …святой Трон Земли, их здесь тысячи… стрелковая группа девять, группа девять, где, будьте вы прокляты, прикрытие огнем?

— …колдовство! Чертово колдовство, они добрались до экипажа «Адской гончей» и приближаются к нам…

— Отходим! Отходим, фраг вас раздери! Следуйте за Кулаками, они вытащат нас отсюда…

Пытаясь избавиться от враждебного колдовства, проникающего в их головы, гвардейцы в отчаянии выкрикивали строки укрепляющих дух молитв, сборниками которых обязательно снабжался каждый солдат. Поддавшись ментальному контролю или слепой панике, отряды начинали палить друг по другу. Багровые Кулаки вели плотный заградительный огонь, отступая к своим бронетранспортерам и оставляя гвардейцев выпутываться самостоятельно. Ксарий увидел и услышал, как более тысячи солдат погибли в первые же минуты сражения, смятые завывающими ордами, загнанные, точно в крысиный капкан, на узкие улицы, расстрелянные своими же товарищами или раздавленные гусеницами собственных танков. Один из вокс-каналов смолк, когда взорвался «Леман Русс». Голос его командира утонул в потоке белого шума. Многие другие передачи обрывались воплями. Этого лорд-генералу вполне хватало, чтобы представить себе то, что сейчас творится на охваченных сражением улицах, — к утру с «Решительного» смогут прислать пикт-снимки, но перед его мысленным взором и так представали обугленные тела и залитая вязкой кровью брусчатка.

В молодые годы Ксарий отогнал бы эти образы доброй порцией особо крепкого пойла, смог бы убедить себя, что лорд-генерал вовсе не должен видеть в своих солдатах людей, а судить о них только по их численности, оружию и статистике, принося гвардейцев в жертву победе. Но больше он в это не верил. Империум строился на костях, и командующий был обязан прочувствовать каждую отдельную смерть и надеяться, что ради победы не придется положить все те жизни, которые призван спасти. Он не солдат. Он его противоположность. Ксарий вел собственную войну — войну за то, чтобы страдания не поглотили все Человечество, еще остававшееся в Им-периуме. Он понимал, что в один прекрасный день обязательно проиграет эту битву, но это не означало, что лорд-генерал должен сдаться.

Ксарий устало выключил голомат и ощутил, что стены тесной кабины «Гибельного клинка» давят на него.

— Хасдрубал? — произнес он в вокс.

— Да, сэр? — откликнулся флаг-командир.

— Двигай этот гроб обратно к космодрому. С наступлением придется повременить.

— Слушаюсь, сэр.

Зарычали двигатели, и командный танк пополз от стены туда, где ему меньше грозила опасность. Будь прокляты Огненные Ящеры, будь проклят Эльтанион и чертовы Багровые Кулаки! Потеряв власть над своими войсками, генерал уже не ведет войну, а сражается со стихией. Ксарий попытался представить себе катастрофу, которая произойдет в Грейвенхолде, если он допустит это, и обрадовался, обнаружив, что его воображение не настолько развито.

Бронетранспортер класса «Финвал» затрясся, переползая через развалины административного здания, уничтоженного огнем «Разрушителя». Командор Рейнц вцепился в поручни, когда машину, по корпусу которой по-прежнему барабанили вражеские пули, закрутило на месте.

Задний люк был распахнут, и Багровые Кулаки отстреливались, удерживая на расстоянии силы неприятеля, двигавшиеся по дороге, на тот случай, если у кого-нибудь из врагов окажется ракетная установка или фугас. Снаружи Рейнц видел абсолютное опустошение: вздымались столбы дыма, лежали остовы танков, громоздились кучи тел, дома полыхали либо уже выгорели Дотла. Некогда прекрасный правительственный район был разрушен. «Химеры» Форнукс Лике и «Рино» Кулаков мчались под плотным огнем и подвергались самоубийственным атакам совращенных Хаосом солдат Грейвенхолда, которые выбегали на улицы в полной решимости остановить несущиеся бронемашины при помощи только кулаков, ножей, зубов и ярости.

— Инхаса?! — крикнул Рейнц в вокс, стараясь пробиться сквозь статику, всегда сопровождавшую любое сражение. — Капеллан, ответьте!

— …слышу, но с трудом, — раздался суровый голос капеллана Инхасы.

— Где вы?

— Впереди. Приближаемся к воротам.

— Они убили капитана Арку, — сказал Рейнц, не в силах скрыть ярость в голосе. — И захватили знамя.

Инхаса помедлил с ответом.

— Что ж, значит, у нас много поводов для мести.

Командор гневно выключил вокс. Он бросил все, что у него было, на то, чтобы уничтожить Испивающих Души, и потерпел поражение. Его отбросили назад и принудили его людей к беспорядочному бегству. Он потерял бойцов, большинство из которых были ветеранами, а многие, как, например, штурм-капитан Арка, — героями Ордена. А еще он утратил знамя Второй боевой роты, доверенное ему самим магистром.

Он видел Испивающих Души. Видел их мутации и предательство. Видел, как захлопнулась ловушка, как орды врагов обрушились на Кулаков и Огненных Ящеров. Он столкнулся с врагом лицом к лицу и проиграл.

Рейнц выпустил очередь болтерных зарядов по солдатам неприятеля в конце улицы и увидел, как бледные тела взмахивают руками перед смертью. Орудийная башня «Финвала» развернулась и ударила сверкающим лазерным пучком по зданию, мимо которого мчался БТР, прожигая мрамор и поднимая в воздух облако кирпичного крошева. Десантники, столпившиеся вокруг Рейнца, тоже открыли огонь, обрушивая гнев Императора на те цели, что остались им, после того как Испивающие Души перехитрили их и не дали свершить правосудие.

— Довольно! — прокричал Рейнц, которому и смотреть-то на убожество врагов было тошно. — Водитель! Закрывай люк и вытаскивай нас отсюда! Встречаемся с капелланом у ворот.

Это сражение закончилось. Люк бронетранспортера захлопнулся, скрыв мрачные последствия поражения. Двигатель набрал обороты, и машина помчалась быстрее, уходя из-под огня. Враги не могли причинить им вреда. Куда лучше было просто оставить их позади и продумать план, как разом обрушить на них отмщение Императора, а не тратить боеприпасы и жизни людей в перестрелке на узких улицах.

Остальные десантники были достаточно умны, чтобы не возражать. Рейнц пребывал в ярости, и они это прекрасно понимали, поскольку и сами испытывали сходные чувства. Поражение вряд ли могло быть более постыдным даже для тех, кто пережил позор потери орденской крепости-монастыря.

Огненные Ящеры пострадали куда сильнее, чем Багровые Кулаки. Сотни трупов их солдат остались лежать на улицах Грейвенхолда, и еще больше гвардейцев были отрезаны от основных сил и заточены внутри города. Но десантников куда более, нежели потери, ранило нанесенное им оскорбление. Оскорбление, взывавшее к отмщению, даже если это означало, что Рейнц останется на Энтимионе IV.

Он убьет их. Убьет всех до единого, и именно его рука снимет голову Сарпедона. В свете болтерных выстрелов внутри здания биржи Рейнцу удалось увидеть этого мутанта-колдуна и архиеретика. Сидя с небольшой горсткой потерпевших поражение десантников в тесном отсеке «Финвала», мчащегося, будто подгоняемый плеткой зверь, командор понимал, что дело Импе ратора на Энтимионе IV будет выполнено только тогда, когда не станет Сарпедона. И убить его предстояло Рейнцу.

Это был настоящий поток скверны. Неизмеримый кошмар искалеченных умов… мужчины и женщины, чьи души были украдены, превратившиеся из людей в практически лишенную разума орду. Куда хуже оказались колдуны-заклинатели, незаконные псайкеры, мерзкие твари, парившие над бурлящей толпой злосчастных граждан Грейвенхолда и словно дирижировавшие ими. Колдуны были облачены в развевающиеся балахоны изумрудных и черных цветов либо в кожаные одеяния, сшитые из отдельных лоскутков, с которых на землю капал гной.

Когда они творили заклинания, в воздухе вспыхивали могущественные руны, иногда настолько яркие, что отпечатывались на стенах домов. Приказы колдунов, разносимые силой мысли и магии, волнами прокатывались по вражеской армии, заставляя ее поворачивать в нужном направлении. Под окнами зданий, занятых гвардейцами, росли горы тел — росли до тех пор, пока жители Грейвенхолда не смогли вскарабкаться по трупам и проникнуть на нижние этажи. Солдат Гвардии вытаскивали на улицу и разрывали на части. Толпа обступала танки, гусеницы которых вскоре переставали двигаться из-за намотавшихся на них плоти и костей, а затем грейвенхолд-цы взламывали люки. Одни гвардейцы предпочитали взорвать себя при помощи фугаса, только бы не попасть к ним в руки, другие — чей разум поддался власти колдунов, — словно на охоте, спокойно расстреливали своих товарищей или выпрыгивали из окон.

— И что, мы будем просто смотреть? — угрюмо поинтересовался Люко, спрятавшийся за колонной у фронтона здания сената и наблюдавший за тем, как пожар охватывает Грейвенхолд.

Остальные Испивающие Души рассредоточились по окрестным домам и офисным зданиям Экклезиархии и, скорее всего, жаждали услышать приказ открыть огонь. Орден поклялся, что хоть и повернулся спиной к Империуму, но будет по-прежнему уничтожать врагов Императора; а именно таковыми и были совращенные Хаосом обитатели Грейвенхолда. Космодесантникам казалось оскорбительным спокойно стоять в то время, когда они могли бы уничтожить несколько тысяч врагов, прежде чем погибнуть в бою, но здесь командовал Сарпедон, и слово его было законом.

— Да, — ответил магистр. — Мы будем смотреть.

— Вызывает Иктинос, — раздался в воксе голос капеллана, укрывшегося у противоположной стены здания сената, где русло Грейвен описывало широкую дугу вокруг правительственного района. Его десантники заняли позиции на остатках верхних этажей и наблюдали оттуда за разворачивающейся бойней. — Багровые Кулаки отступили, и Огненные Ящеры обратились в бегство. Враг преследует их.

— Отлично. — Сарпедон переключил вокс на канал скаутов. — Евмен? Заводи свой отряд в здание и подходи к котловану. Мы направляемся туда, откуда пришли эти твари. Докладывайте о любых контактах с неприятелем. Огонь разрешаю открывать, только если начнут стрелять по вам. Как поняли?

Последовала заминка — чуть более долгая, чем положено. Скауты, как и все Испивающие Души, жаждали сражаться с противником, а не играть с ним в прятки.

— Вас понял, командор, — наконец раздался ответ.

— Хорошо. Люко прикроет вас со спины. Разведайте, что там внизу, чтобы мы могли быть уверены, что сможем спокойно спуститься.

Сарпедон кивнул сержанту, который поднялся на ноги и поспешил к зданию, где его десантники приглядывали за ямой на тот случай, если из нее полезет что-нибудь еще.

— Люко, — произнес Сарпедон. — Как ты думаешь, сработает?

— Честно? — откликнулся Люко. — Нет. Думаю, не стоит питать надежды, что они не прикончат нас.

— Кто-то управляет ими, Люко. Кто-то, ради кого сражается Теллос. Скорее всего, они полагают нас точно такими же, пришедшими умирать за них. Если же мы вместо этого попытаемся вступить сейчас с ними в сражение, они просто уничтожат нас.

— Я понимаю, командор. Но я бы чувствовал себя куда более счастливым, если бы знал, кто эти самые «они».

— Думаю, довольно скоро мы это узнаем. Прикрывай скаутов и держи глаза открытыми. Никому не дано знать, что нас ожидает под городом.

Люко отсалютовал когтями-молниями и вбежал в темноту сената.

Кто-то позвал Теллоса сражаться на Энтимионе IV. Кто и зачем — вот те вопросы, ради разрешения которых Сарпедон рисковал своим Орденом. Магистр продемонстрировал, что его десантники на одной стороне с окопавшимся в Грейвенхолде врагом. Они сразились с Гвардией и Багровыми Кулаками и помогли толпе уродливых горожан сокрушить силы Империума. Теперь он был достаточно близко к Теллосу, чтобы начать охоту.

История Империума — вымысел. Евмен осознал это еще ребенком на Вейне, когда услышал, что имперские проповедники видят в нем и его народе только паразитов, от которых необходимо избавиться. Он понимал это, когда сравнивал освященные имперские летописи из либра-риума на «Сломанном хребте» и воспоминания Испивающих Души, прошедших через предательство и изгнание.

В летописании Энтимиона IV говорилось, что Импе-риум основал здесь первую и единственную человеческую цивилизацию за всю историю планеты. Грейвенхолд спланировали и воздвигли по Образцам Стандартных Конструкций и в соответствии с кодексами Империума первые переселенцы, ведомые первопроходцами и миссионе рами. До того здесь не было ничего. Город строили на девственно-чистой земле ради нужд Администратума.

Но истина, как понял Евмен, спускаясь по шатким, сделанным на скорую руку лестницам в глубины шахты, заключалась в том, что задолго до Грейвенхолда здесь уже что-то строили. Слои былой архитектуры, спрессованной в отчетливо выделяющиеся скопления камня, проплывали перед его глазами. Из крошащейся земляной стены выступали вполне опознаваемые конструкции. Иногда скаут, благодаря своему все еще улучшающемуся зрению, мог различить даже узоры или надписи, выполненные на неизвестных ему языках. Грейвенхолд был древним городом — или, во всяком случае, древним было то, что находилось под ним.

— Чисто! — вызвал их по воксу Селеп, находившийся двадцатью метрами ниже.

— Найрюс, есть что-нибудь?

— Они ушли, — ответил Найрюс, спускавшийся прямо перед Евменом. — Большинство из них не станет возвращаться тем же путем. Но то, что внизу, меня смущает: то, как они думают. Совсем не похоже на людей. Там что-то еще.

— Найрюс, если начнешь терять контроль, сразу закрывайся, — строго сказал Евмен. — Мне плевать на то, насколько хороший ты предсказатель. Весь этот город — одна сплошная моральная угроза, и я не хочу, чтобы ты подставился во время моего дежурства, понял?

Найрюс не питал иллюзий насчет того, что произойдет, если его псионические способности станут проводником для некой демонической сущности или чужака, умеющего подчинять себе разум других. Если это произойдет… что ж, он окажется не первым скаутом-псайкером, уничтоженным собственными товарищами.

Селеп достиг дна, в тухлой воде плавали тела грейвенхолдцев, сорвавшихся со стен во время подъема. Евмен с Найрюсом спустились к нему, и отряд скаутов спрыгнул в воду. Теперь существовало только одно скаутское подразделение — выжившие бойцы Гириана перешли под командование Евмена, в распоряжении которого оказались восемь человек из собственного отряда, снайпер Раек, а еще Лэон и Алкид из людей Гириана.

Селеп перевернул одно из плавающих в воде тел. Его глаза закрывала полоска стали, которая, казалось, была вдавлена в лицо погибшего, будучи раскалена докрасна. Она прожгла мышцы и вплавилась в кости черепа. Вместо волос череп украшали железные заклепки, а пальцы завершались ржавыми кривыми когтями. Одет человек был в потертый кожаный комбинезон работника кузнечного цеха.

Найрюс подошел к трупу и простер над ним руку, позволяя последним предсмертным чувствам войти в свой разум.

— Осторожнее, Най, — предостерег Скамандр. — Они были психопатами, даже я это чувствую.

— Этот разум не принадлежал человеку, — сказал Найрюс, не поднимая век. Евмен заметил, что псайкера слегка трясет, а под глазами его залегли глубокие тени — признак ментального истощения. — Это ксеносы. Люди были не просто подчинены. Кто-то… кто-то вырвал у них души и вложил что-то взамен.

Несколько тоннелей расходились от дна шахты. Селеп уже стоял возле самого широкого прохода, осторожно вглядываясь в темноту. Судя по виду, тоннель когда-то использовался в качестве инженерного перехода или канализации. Вдоль потолка тянулись свинцовые трубы, а кирпичные стены были склизкими.

— Чисто, — сказал Селеп.

— Люко, — включил вокс Евмен, — мы заходим.

— Будь осторожен, парень, — отозвался Люко, чьи десантники как раз спрыгивали в воду. — Мне будет чертовски неприятно, если придется стрелять сквозь тебя.

Под Грейвенхолдом раскинулся целый город. А то и несколько. Сомнений не было — полуразрушенныеколлекторы были проложены так, что образовывали широкие, наполовину затопленные улицы. Несмотря на воду, скауту, прошедшему подготовку, не составляло труда проследить путь, по которому пришли грейвенхолдцы, — они двигались по канализации тесной толпой, царапаясь о стены, иногда встречались плавающие в грязи тела, каждое из которых было отмечено следами самоистязаний. Тоннели расходились во все стороны, к разным районам подземного города, и каждый из них подпитывал силами орду, но основная масса врагов пришла откуда-то с севера, где на поверхности располагались дома знати Грейвенхолда. Этот район был знаком Испивающим Души только по устаревшим пикт-снимкам, показанным им во время инструктажа на «Сломанном хребте», — роскошные особняки, каждый из которых стремился перещеголять соседние. Крупные здания были окружены целыми деревнями, предназначенными для прислуги, и даже возле самых маленьких были свои парки со скульптурами и сады. Облик домов разнился от элегантности до кричащей безвкусицы.

Было даже слишком просто представить себе аристократов Грейвенхолда, которые настолько увлеклись своими играми, что не заметили происходящего прямо у них под ногами. Теперь все были мертвы или превратились в бойцов безмозглой армии, управляемой нечестивым союзом колдунов и чужаков.

Испивающие Души продвигались вглубь тоннеля следом за скаутами. Евмен докладывал обо всем увиденном идущим позади отрядам, зная, что сейчас они рассредоточиваются, чтобы взять под контроль путь, прокладываемый его людьми. Изредка ему попадались надписи, оставленные на стенах строителями, и граффити на каком-то доимперском диалекте.

Также им встречались и выжившие обитатели Грейвенхолда — искалеченные или заблудившиеся, одиноко бродящие во тьме. Евмен приказал Раеку уничтожать их с безопасного расстояния — скаут-снайпер был тихим и скромным, но оказался настолько же умелым убийцей, как и Селеп.

Их отряд уже почти час шагал по тоннелям, когда Евмен увидел, что основной проход обрушился, однако над завалом в потолке зияет большая дыра, под которой лежит груда строительного мусора. Битые кирпичи и камни пропитались кровью тысяч босых ног тех, кто спрыгивал в тоннель через пролом. Евмен видел свод просторного помещения наверху — тот казался низко нависшим каменным небом, чью темную поверхность подпирали изогнутые, похожие на ребра белые колонны.

— Стой, — произнес Селеп.

— Движение?

— Похоже на то.

Неуверенность не была свойственна Селепу. Взмахом руки Евмен приказал отряду остановиться.

— Вызывает Евмен, — обратился он по воксу к идущим следом подразделениям. — Всем остановиться. Мы вступили в контакт.

Сжимая в одной руке нож, а в другой — пистолет, Селеп всматривался в тени. Затем он показал в сторону одного из боковых тоннелей кончиком клинка.

— Там.

Скамандр убрал пистолет в кобуру и поднял руки, готовясь наполнить узкий проход огнем. Остальные скауты встали у выхода из тоннеля, держа под наблюдением каждое из направлений.

— Не надо, — сказал Найрюс. — Не думаю, что он хочет нам зла.

— Тебе крупно не повезет, если ты ошибаешься, Найрюс, — произнес Евмен, прежде чем увидеть существо.

Послышались шлепки, будто кто-то идет по воде, но производившая эти звуки тварь, казалось, состояла из тени, сливаясь с окружающей тьмой. Возле стены на долю секунды проявился сухощавый гуманоидный силуэт и тут же снова пропал из виду.

Бросив взгляд на тоннель у себя за спиной, Евмен заметил отряд Люко, расположившийся с болтерами на изготовку на пересечении нескольких проходов. Сам Люко активировал когти, и на поверхности воды заплясали странные узоры отражения энергетического поля.

— Скамандр? — окликнул Евмен. — Дай свет.

Скаут-библиарий сложил ладони чашечкой, и в них вспыхнул сгусток белого пламени. Скамандр распрямил пальцы, позволяя пульсирующему свету наполнить тоннель.

Когда исчезли тени, скрывавшие его, ксеносу больше негде было прятаться.

В большинстве своем граждане Империума видели эльдаров только на картинках или фресках. Но и те, как правило, ненавязчиво лгали им. Эльдары определенно были гуманоидами — две руки, две ноги, голова и вполне опознаваемые черты лица, — и поэтому многие люди полагали, что внешность тех практически не отличается от человеческой. Но Евмен был осведомлен, что это вовсе не так, поскольку просматривал пикт-записи сражений, в которых Испивающие Души некогда бились против эльдаров. И теперь, когда он увидел одного из них собственными глазами, скаут понял, что на самом деле означает понятие «чужак».

Пропорции тела эльдара казались чудовищно неправильными. Неправильно был изогнут позвоночный столб; грудная клетка, похожая на голубиную, переходила в широкие плечи с длинными руками, которые, в свою очередь, завершались пальцами, напоминавшими лапки пауков. Ноги существа были тонкими, но казались сжатой пружиной, готовой распрямиться в любой момент, а лицо было продолговатым, с маленьким ртом и клиновидным носом. Хуже всего оказались глаза — огромные, бездушные, с большими сверкающими зрачками. Всеобъемлющая нечеловечность твари только подчеркивалась подрагивающей и подергивающейся кожей — в обычных условиях это позволяло слиться с тенью, но в ярком свете, созданном Скамандром, она корчилась будто зверек, угодивший в капкан, мечась между черным и белым. Нижнюю половину туловища существа закрывал облегающий комбинезон, усиленный изогнутыми бронепластинами, но торс оставался обнаженным. В одной руке эльдар сжимал странный хрустальный пистолет. В другой был длинный кинжал с изящной рукоятью, оплетавшей кулак ксеноса, и изогнутым зазубренным клинком. Ростом существо превосходило среднестатистического человека, но сравнения в данном случае мало что значили. Строение, движения — все было чужеродным.

Еще один ксенос присел на корточки возле следующего перекрестка, но не делал попыток сбежать. Наступила неловкая пауза. Евмен не отдавал своим скаутам приказа стрелять, но сейчас любого движения, которое можно было бы воспринять как угрожающее, могло хватить, чтобы приказы перестали что-то значить. Чужаки. Они от рождения предназначены для того, чтобы предать Человечество.

— Хорошо, — произнес ровный, печальный голос, акцент которого едва позволял догадаться, что имперский готик — не родной язык говорящего. — Так, значит, вас снедает любопытство и вы желаете поговорить, а не только убивать. И то и это — хорошо. Разве вы со мной не согласны? Молодежь живого народа, молодежь сильного народа, разве вы не согласны?

Третий чужак отличался от остальных. Когда он вошел в поле зрения, стало видно, что на нем надет полный до-спех матово-черного цвета, с изящными изгибами и шипами там, где встречались пластины брони. Строение до-спеха не стесняло движений владельца. Эльдар перекинул за спину длинноствольную кристаллическую винтовку. К его поясу был приторочен высокий шлем с ярко-зелеными линзами — лицо же существа было настолько бледным, что казалось мертвым, а пряди иссиня-черных волос ниспадали на плечи.

— Простите моих питомцев, моих гончих, — сказал он, указывая на двух других эльдаров. — Ваши солдаты называют их «мандрагорами» и весьма их боятся, но бояться тут нечего.

— Мы совсем не похожи на тех солдат, наверху, — отозвался Евмен. — Впрочем, это вам известно и без меня.

Эльдар почтительно улыбнулся. Выражение его лица при этом было столь же неправильным, как и все остальное, и Евмен предположил, что существо просто пытается скопировать человеческую улыбку и создать атмосферу доверия между собой и скаутами. Это не сработало. У эльдара по-прежнему были черные хищные глаза и ухмыляющийся узкий разрез рта, и ничто из этого не внушало Евмену доверия.

— Прошу вас, — произнес чужак, указывая на тоннель впереди, поднимавшийся к большой пещере над ними. — Следуйте за мной, сыны сильного народа.

— Сэр? — спросил Евмен по командному каналу вокса.

— Отправляйся с ним, — ответил Сарпедон. — Люко, Грэвус, присоединяйтесь к скаутам. Паллае, ты тоже. Если будет хоть малейший признак того, что вас ведут в западню, открывайте огонь и отступайте. Мы идем сразу за вами.

Тактическое подразделение Люко и штурмовики Грэ-вуса, сопровождаемые апотекарием Палласом, зашагали по тоннелю. Хотя десантники и были насторожены, оружия они не поднимали. Взмахом руки Евмен приказал скаутам убрать пистолеты, и даже Селеп спрятал нож.

— Отлично, — тягучим голосом произнес эльдар, поняв, что Испивающие Души готовы сотрудничать. — Принц давно мечтает о возможности встретиться с вами.

— Задница Жиллимана! — выругался Люко в тихом восторге, когда Испивающие Души впервые увидели дворец.

К тому времени все они уже понимали, что Грейвенхолд возвели над руинами древних городов, но никто не ожидал, что нечто подобное могло сохраниться невредимым. И тем не менее — сохранилось, а то, что произошло в Грейвенхолде, стало понемногу проясняться.

Пещера не была природной. Это оказалась изящная фестончатая полусфера, украшенная крупными, утонченными геометрическими узорами. Темный камень свода контрастировал с белыми изогнутыми колоннами, поддерживавшими его на такой высоте, что потолок казался темно-серым небом.

— Они должны были знать, — прошептал Паллас, когда его десантники прошли через проход, образованный обвалившимся сводом коллектора. — Кто бы здесь ни жил до прихода Империума, они построили это помещение именно так, потому что знали: оно будет погребено. Они сделали все, чтобы выжить.

— Или же это гробница, — откликнулся Грэвус. Он все еще сжимал в не подвергшейся мутации руке знамя Второй боевой роты Багровых Кулаков, накрученное вокруг древка. Сержант потерял трех десантников в здании биржи, а остальных его людей, как и его самого, сильно потрепало.

Представший перед ними дворец был еще более изумителен, чем укрывшая его пещера. Его окружали роскошные каменные сады, где из мрамора и нефрита были вырезаны деревья и цветы — холодные, но настолько похожие на живые, что казалось, будто это настоящий сад вдруг окаменел. Мраморные фонтаны били стеклянными струями. Среди изумрудных лужаек росли черно-каменные деревья с нефритовой листвой.

Само строение было воздвигнуто из темно-зеленого, в прожилках камня, влажно поблескивающего и словно поглощающего свет люминесцентных сфер, свисавших с ветвей неподвижных деревьев подобно сочным плодам. Дворец казался причудливой игрушкой — с зубчатыми стенами цвета слоновой кости, с высокими, точно вышедшими из сказки, башенками и массивными золотыми воротами, отполированными до зеркального блеска. У подножия внешней стены пролег широкий ров, до краев заполненный кипящей и бурлящей жидкостью, больше всего похожей на ртуть. Дворец построили в форме замка, и хотя он имел скорее декоративное назначение, взгляд Испивающих Души отмечал узкие бойницы и надежные укрепления на стенах. Угловые башенки выдавались вперед, чтобы те, кто попытается штурмовать здание, попали в зоны перекрестного огня. Проще всего было преодолеть ров. Обернись дело плохо, дворец мог превратиться в практически неприступную крепость, особенно если учесть те силы, которые способны были выставить чужаки.

Ксенос, сопровождаемый кружащими вокруг него мандрагорами, шагал впереди, указывая путь. Когда ослепительный свет, излучаемый Скамандром, угас, их очертания стали сливаться с тенью под деревьями и фонтанами — эльдары постоянно то появлялись, то вновь исчезали из виду. Главная дорога, ведущая к дворцу, пролегла мимо статуй, в странно стилизованном виде изображавших древнейших обитателей Грейвенхолда, и те явно не были людьми.

Решетка золотых врат ушла в землю, открывая проход, а вместо нее выдвинулся мост через ров. Внутренний двор дворца лежал в полумраке, освещаясь только синеватым, недружелюбным тусклым свечением, пробивающимся откуда-то извне. Следом за чужаками Испивающие Души прошли по мосту и миновали внешнюю стену. Воздух был холодным, точно в склепе, а от сырых каменных стен отражалось гулкое эхо тяжелых шагов облаченных в доспехи десантников.

Во дворе, на хрустальной лужайке, окружающей внутреннюю башню замка, сотни эльдаров выстроились точно на параде. Они были облачены в матово-черные доспехи, а оружие их варьировало от кристаллических винтовок до длинных шипастых хлыстов и изогнутых зазубренных ме ей, мерцавших ядовитым блеском. Позади первых рядов воинов стояли эльдары в глухих шлемах, в более прочной и богато изукрашенной тяжелой броне, сжимающие в руках массивные алебарды с энергетическими лезвиями. Наверху, среди настенных укреплений, во тьме скользили дрожащие силуэты — еще больше мандрагор, а с ними и тяжеловооруженные эльдарские воины, снабженные длинноствольными ружьями из какого-то черного блестящего материала, многоствольными вариациями кристальных винтовок и еще чем-то странной формы.

Племя эльдаров всегда состояло из налетчиков и разбойников, редко собиравшихся в большие армии и предпочитавших им малые, слаженно действующие банды. Не часто можно было увидеть их в таком количестве, не говоря уж о том, чтобы это случилось в присутствии армий Империума. Мрачные, наводящие ужас эльдары застыли в напряженном молчании. Боевая мощь этого воинства не вызывала сомнений, и к тому же оно могло оказаться только малой частью собранных под Грейвен-холдом сил.

Чужак, сопровождавший Испивающих Души, произнес несколько фраз на присвистывающем языке эльдаров, и собравшиеся во дворе воины расступились, образовав проход к чернокаменным воротам главной башни. Двери распахнулись, и ксенос повел десантников внутрь.

Там перед ними открыли еще одни огромные ворота, ведущие в невероятно просторный тронный зал. Сотни грейвенхолдцев лежали, распростершись ниц, головами к возвышению, прижавшись лицами к холодному камню и скорчившись в благоговейном трепете перед фигурой на троне из зеленого мрамора.

Даже сидя, принц выделялся своим ростом, а длинная алебарда, прислоненная к высокому трону, явно имела далеко не декоративное назначение. Его доспехи были еще более богато украшены, чем у элитных воинов, — наплечники настолько загибались вверх, что образовывали полумесяц за головой, темно-красные шелка, вышитые серебряной нитью, ниспадали поверх перекрывающихся пластин брони. В центре кирасы сверкал ярко-зеленый драгоценный камень, подсвечивая снизу лицо сидящего и подчеркивая его удлиненные безжалостные черты. Кожа принца была бледна, а гладко выбритую голову покрывали запутанные татуировки, вписанные в которые многочисленные символы эльдарского языка, скорее всего, повествовали о многочисленных злодеяниях ксеноса.

Позади трона стояли воины из личной гвардии принца. Они резко контрастировали с эльдарами во дворе, поскольку были по сравнению с ними разве что не обнажены. Основной задачей их одеяний было подчеркнуть змеящиеся мышцы и гладкую алебастровую кожу телохранителей, но не защитить от удара. Причина столь полного отказа от доспехов вскоре стала ясна. Повинуясь практически неуловимому сигналу принца, один из этих воинов спрыгнул с возвышения и помчался к Испивающим Души со скоростью молнии и невероятным изяществом, настолько легко минуя распростершихся на полу грейвенхолдцев, словно их там и не было.

Этот проворный эльдар обменялся парой слов с проводником десантников, после чего тот обернулся к ближайшему Испивающему Души, которым оказался Люко.

— Каргедрос, принц пиратов кабала Горящей Чешуи, лорд Змеиной Бездны, победитель Войн Отмщения, первенец Комморага и любимец Той-Что-Жаждет, приветствует своих союзников, Вкушающих Души, изгнанников Звериного Народа, преданных принцу и его делу.

— Это великая честь, — неуверенно откликнулся Люко.

— Какой дар вы поднесете принцу, чтобы он мог понять путь, которым следует ваш дух?

Десантники обменялись смущенными взглядами. О подарках им никто ничего не говорил. Космодесант-ники плохо подходили на роль дипломатов, да и Сар-педона, руководившего Орденом, с ними сейчас не было.

Взяв знамя из руки Грэвуса, вперед вышел Евмен.

— Вот, — сказал командир скаутов, передавая штандарт проводнику. — Мы принесли это. Враги принца — наши враги.

Принц поднялся с трона, с царственным видом пересек помещение, пройдя мимо распростертых грейвенхолдцев настолько широкими шагами, что даже самый рослый десантник не смог бы так шагнуть, и принял знамя из рук проводника. Когда он развернул стяг, взглядам собравшихся открылся окровавленный, опаленный и посеченный пулями герб Второй боевой роты Багровых Кулаков. Изображение красной латной перчатки, сжимающей свиток, где перечислялись сотни сражений Второй роты, — свиток, в который должно было добавиться и название Грейвенхолда.

Несколько долгих секунд принц пиратов Каргедрос разглядывал знамя.

— Похоже, — произнес он на безукоризненном имперском готике, — что мои недруги спят и видят, как бы уничтожить вас за то, что вы отняли у них это. Ненавидя вас, они ненавидят и меня. А я — ненавижу их. Это делает нас союзниками. Пусть ваши воины соберутся в моем дворце, нам есть что обсудить.

— Молодец, парень, — с явным облегчением произнес Люко, обернувшись к Евмену, а затем щелкнул воксом. — Сарпедон, ты нам здесь скоро потребуешься. Собирай всех.