Разоритель Колхадона, Кровавый Правитель Скрентис Минор, Погибель Империй, Аргутракс Великолепный скользнул из своего чана в заполненный требухой бассейн, занимавший большую часть его убежища под Гхаалом.

Человеческие эмоции не смущали разум демона. Ни один смертный не в состоянии по-настоящему понять, что происходит в голове у демона, не сойдя при этом с ума, поскольку правила логики не властны над созданиями варпа. Поэтому и никакие человеческие эмоции нельзя приписывать демону. Тем не менее Аргутракс был явно разгневан.

— Негодяй! — ревел демон, пока его раздутое тело погружалось в клубок внутренностей. — Молокосос! Жалкий пес! Он заплатит. Он, и его рабы, и его… его сородичи! Этот мерзавец еще будет страдать!

— Милорд, — подал голос Куферан, мажордом в убежище Аргутракса, — вас что-то расстроило?

Аргутракс сверкнул на него глазами. Куферан был вполне человеком до того, как умер и в виде выпотрошенного мумифицированного трупа был призван в войско Аргутракса, маршировавшее тогда по развалинам его родного мира. Тысячи лет назад Куферан был чем-то вроде короля или верховного жреца, но отказался от всего, чем был при жизни, ради посмертного служения Хаосу.

— Этот выскочка, Веналитор. Этот получеловек, называющий себя герцогом. Он попытался унизить меня… меня!

— На Дракаази так принято.

— Как и месть, — огрызнулся Аргутракс. — Кто у нас есть на улицах и на равнинах? Кто услышит слово Аргутракса?

Куферан щелкнул костлявыми пальцами, и низшие демоны, суетливые существа, похожие на ожившие кусочки плоти с рудиментарными конечностями, разбежались от него по темным углам святилища. Святилище представляло собой сферическую полость в земле, до половины заполненную внутренностями множества жертв. Каменный выступ представлял собой жертвенник, почерневший от крови, а также был местом, где стояли смертные служители Аргутракса, такие как Куферан, обращаясь к хозяину.

Один из демонов притащил Куферану тяжелую книгу, скрепленную полосами кованой латуни. Куферан перелистал страницы, на которых были начертаны имена тысяч союзов и отдельных лиц, преданных Аргутраксу. У каждого лорда Дракаази были последователи, к которым он мог воззвать, многие из них таились в глубоком подполье в городах Кхорна, ожидая призыва к действию.

— Объявление лорда Эбондрака о крестовом походе привело к великой мобилизации, — сказал Куферан. — Мы призвали легион грешников выйти из джунглей и выступить под нашими знаменами, лорд Аргутракс.

— Варвары, — бросил Аргутракс, — дикари, но полезные. Кто еще?

— Тринадцатая Рука по-прежнему вне этого мира, но они возвращаются по вашему приказанию. Варп доставит их к нам в течение нескольких дней. Они закалены в боях, милорд, и у них большое пополнение.

Тринадцатая Рука — так назывался фанатичный культ убийства, вожди которого были обращены в веру Кхорна лично Аргутраксом.

— Хм. Это хорошо. Что слышно из варпа?

— Отношения… напряженные, — сообщил Куферан. — Многие погибли. Варп недоволен столь большими потерями. Расточительство на аренах привело нас…

— Я Разоритель Колхадона! — рявкнул Аргутракс. — Сколько миллиардов галлонов крови было вылито в варп по моему приказанию? Демон-лорды станут слушать лишь равного себе, такого, как я. Я хочу, чтобы на улицы вышли ловчие демоны, охотники, черные, как пустота, и встали на след Веналитора. Чтобы в небеса поднялись фурии, сопровождающие каждый шаг его прислужников. Я хочу, чтобы «Гекатомба» была окружена!

— Будет сделано. За потери в Глазе Пустоты варп потребует возмещения убытков.

— Скажи им, что это месть. Веналитор послал своего любимчика Астартес убить моего чемпиона, чтобы оскорбить меня. Он даже забрал себе его голову! Это было оскорблением для всего рода демонов, и варп получит свое, если Веналитор будет страдать. Мы подорвем его положение, а затем убьем его. Скажи это варпу. Он услышит.

— Очень хорошо, милорд.

— И остальные: Охотники Нижней Тени, культисты-мутанты из-под Вел'Скан. Собери их всех.

— А шпионы?

Аргутракс помедлил. Лорды Дракаази шпионили друг за другом. Это было что-то вроде игры, которую вели глубоко законспирированные агенты, входящие в круг приближенных к лордам. Наверняка у других лордов были глаза и уши среди последователей Аргутракса. Он разоблачил и съел немало таких. Это были смертные и демоны с определенной способностью скрывать свое подлинное «я», и это были парии. Таиться в тени — это не было путем Кхорна, так что шпионы на Дракаази были чем-то вроде представителей низшего класса, проникших в высшие слои планетарного общества. У Аргутракса были и собственные изменяющие облик демоны, и старомодные люди — осведомители, связанные с ним договором на крови.

— Если они могут драться, — ответил Аргутракс. — Покарать Веналитора важнее, чем все остальное. Игры, крестовый поход Эбондрака — все может подождать, пока он не будет низложен.

— Если вам так угодно, лорд Аргутракс, — ответил Куферан. Он поклонился своему господину всем своим древним мертвым телом, закутанным в саван, и, повернувшись, стал спускаться с каменного выступа, чтобы начать собирать рабов демона.

Свет в святилище потускнел. Аргутракс погрузился в огромную емкость с внутренностями и глубоко задумался.

— Я помню, — сказал Келедрос, — когда узнал про Грехопадение.

Отсек Келедроса был сравнительно чистым. Другие рабы с «Гекатомбы» и в мыслях не смели посягать на это место. Келедрос кровью, смешанной с песком, начертал на стенах сложные узоры из рун. Его зеленый металлический доспех лежал у стены. Эльдар выковыривал кровь, засохшую между зубьями его цепного меча. Кровь морского змея оказалась исключительно липкой, и извлечь ее из механизма стало целой проблемой.

— Грехопадение? — переспросил Аларик.

— Я забыл, человек, что ты не слишком сведущ в нашей жизни. Некоторые из вас изучают нас, я знаю: биологи вашей Инквизиции. Чтобы лучше убивать нас, конечно. Но не ты.

— Я знаю, что вы ксеносы.

— Странно. Когда-то я тоже знал про вас только это.

Обратный путь из Глаза Пустоты был крайне напряженным. Веналитор стоял, сердито поглядывая на них, у штурвала «Гекатомбы», держа в руке голову демона-чемпиона Аргутракса. Множество рабов погибло, и Хаггард не успевал управляться с ранеными. Орки, вынужденные дожидаться лечения в последнюю очередь, поскольку исцелялись очень хорошо, ссорились друг с другом в своей загородке. Аларик искал Келедроса. Еще на заре его карьеры в качестве Серого Рыцаря ему стало ясно, что спасший тебе жизнь заслуживает по меньшей мере нескольких слов благодарности, а от возможности обрести союзника на Дракаази, пусть даже ксеноса, нельзя было отказываться.

— Очень давно моя раса правила галактикой, — продолжал Келедрос, — точно так же как твоя пытается править ею теперь. Мы были художниками и эстетами, в то время как вы — воинами. Мы брали миры и делали их красивыми, вместо того чтобы просто поселяться на них, подобно насекомым в гнезде.

— И все напрасно, — сказал Аларик.

Келедрос бросил на него насмешливый взгляд:

— Вот именно, но мы были заносчивыми, высокомерными. Моим сородичам было свойственно кое-что из того, что я вижу и в твоей расе. Они потакали своим низменным инстинктам. Варп заметил это. Из греховной гордыни моего народа родилась… одна из величайших сил варпа. Я не могу об этом говорить. Она до сих пор терзает нас и пожинает свою жатву и среди человечества тоже.

— Сдается мне, что обычно ксеносы не говорят про это с людьми.

— Разумеется, нет. Многие сочли бы меня изменником за эти слова, но я изменник уже потому, что выжил здесь, среди всей этой… грязи.

— Тогда зачем говорить об этом мне?

— Потому что я вижу ее и в этом мире тоже, и в вашем Империуме. — Келедрос поднял глаза от цепного меча. — Грехопадение убило лучшую часть моего народа. Лишь те, кто понял, что это приближается, спаслись на своих межзвездных кораблях. Мой народ, столь развитый по сравнению с твоим, был почти уничтожен. Задумайся, что очередное Грехопадение сделает с вами. Не думай, что ты заметишь его наступление или что оно еще не началось. В этот самый момент ты живешь благодаря гибели твоих соплеменников и не сознаешь этого.

— Я не могу поверить в это, — сказал Аларик. — Должна быть какая-то надежда.

Келедрос поднял бровь:

— Почему?

— Потому что без нее нам конец.

— Вам в любом случае конец. Веришь ты на самом деле в спасение или нет — это неважно. Смерть есть смерть.

— Возможно, все, что ты говоришь, правда, и все это — предсмертная агония человеческой расы, но, даже если это так, я не утрачу веры. Надежда должна быть, и я должен сражаться за своего Императора против Хаоса и его слуг. Вот и все.

— Это безумие.

— Нет, это просто значит быть человеком.

— Вот как? Именно поэтому вы сумели расселиться по звездам и основать этот Империум, несмотря на очевидную примитивность вашего разума?

— Именно так, — сказал Аларик. — Мы верим. Я думаю, дело в этом.

— Чего только не бывает в галактике, — вздохнул Келедрос.

— Тут я с тобой согласен.

Келедрос отложил цепной меч в сторону и взялся за доспех. Как и оружие, он был старым и помятым, но ухоженным. Без доспеха тело Келедроса оказалось тонким, но мускулистым, полная противоположность могучему телосложению самого Аларика. Эльдар был весь в шрамах, и, как и у Аларика, не все они были следами боевых ранений. На теле ксеноса были вырезаны руны. Это были символы, значение которых едва улавливалось: половина лица безо рта, рука, стилизованный клинок, сплетавшиеся друг с другом в сложном рисунке.

— Я полагаю, Серый Рыцарь, что ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать устройство вселенной, — сказал Келедрос.

— Я пришел поблагодарить тебя.

— В этом нет необходимости. Никому из нас не выгодно потерять нашего лучшего бойца.

— Ты рисковал.

— Не рискуя, едва ли возможно выжить на Дракаази. Спасаясь от смерти, мы лишь бежим в ее раскрытые объятия. Мои собственные шансы на спасение возрастают, если ты рядом со мной, поэтому я пошел на риск, чтобы предотвратить твою гибель. Любой, кто реально оценивает наше положение, сделал бы то же самое. Более того, ты идешь на значительный риск, охотно беседуя с ксеносом, которого твоя раса презирает, а значит, у тебя тоже есть причина находиться здесь.

Аларик перегнулся через ограждение и глянул вниз, на главную камеру. Отсек Келедроса находился этажом выше, и отсюда ему было прекрасно видно, что происходит среди рабов «Гекатомбы».

— Посмотри, — сказал он.

Келедрос стал рядом с ним.

— На что?

— На зеленокожих.

— На этих животных? Я стараюсь как можно меньше осквернять взор их видом.

— Тогда попытайся понаблюдать за ними, впервые в жизни.

Орки, те, которые вышли из Глаза Пустоты относительно целыми, дрались друг с другом в своем грязном загоне. Одноухий стоял в стороне, выкрикивая оскорбления и одобрительно ворча.

— Они нападают лишь друг на друга, — сказал Келедрос, — поскольку знают, что в противном случае люди объединятся против них. Они трусы.

— Неверно, — ответил Аларик. — Смотри.

Одноухий растащил двух сцепившихся бойцов. Он отвесил проигравшему затрещину, так что тот отлетел прочь. Победителя он хлопнул по спине, точно так же, как поздравлял Аларика, когда тот отрубил голову демону, и отвернулся, наблюдая, как дерутся остальные зеленокожие.

— Вон тот, — отметил Келедрос, — он там главный.

— Верно.

— Но у животных так и положено. Сильнейший правит.

— И он этим пользуется. Он тренирует их, делает их сильнее.

— Он просто хочет выжить.

— Мы все хотим выжить, эльдар. У Одноухого есть план, и этим он превосходит большинство людей здесь. Подумай сам, лучший способ для орков уцелеть на Дракаази — это стать необходимыми. В этом случае они могут рассчитывать, что Веналитор не лишит их жизни за просто так. Чем лучше они дерутся, чем лучше представление, устроенное ими для толпы, тем дольше они будут жить.

— Значит, у этого существа есть план?

— План выжить.

Келедрос улыбнулся, и это было странно видеть, поскольку до сих пор на лице ксеноса было лишь такое выражение, которое, на человеческий взгляд, совершенно не заслуживало доверия.

— Мне казалось, что вы, люди, и эти зеленокожие некогда столкнулись на ранних стадиях исследования галактики и сразу испытали взаимную неприязнь, не ослабевшую с годами. А ты, похоже, восхищаешься Одноухим.

— Я ненавижу орков, как и любой гражданин Империума, но факт остается фактом: Одноухий лучше разбирается в ситуации и имеет более разумный план выхода из нее, чем большинство здешних рабов. Я думал так же, как ты, Келедрос, и полагал, что орк — это боевая машина, не способная даже мыслить. Потом у меня было время понаблюдать, и я понял, что был не прав.

— И какой же план у тебя? — прямо спросил Келедрос.

— Я еще не решил, — ответил Аларик, — но я не хочу дожидаться смерти на этом проклятом корабле или служить их богу, сражаясь до тех пор, пока кто-нибудь не прикончит меня на арене. Я буду выбираться отсюда.

— И тебе нужен я.

На этот раз улыбнулся Аларик:

— Прости за прямоту, эльдар, но я искал тебя не ради дружбы между нашими народами. Ты один из лучших бойцов на «Гекатомбе», и ты можешь свободно передвигаться по кораблю. Я тоже могу пригодиться тебе. Будь готов, Келедрос, и постарайся не погибнуть раньше срока.

— Откуда ты знаешь, что я соглашусь с твоим планом, человек, каким бы он ни был? Что я не придумал способ, как спастись самому?

— Потому что ты все еще здесь, — ответил Аларик и направился прочь.