Герцог Веналитор стоял у руля «Гекатомбы», наблюдая, как встает на горизонте военный город Горгаф.

«Гекатомба» была неповоротливой посудиной, тяжелой и скрипучей. Веналитор представлял, какое впечатление производит корабль: казалось, что он битком набит рабами или сокровищами, а может, кровью, как насосавшийся паразит. Поскрипывая черным рангоутом, корабль медленно плыл по кровавому извилистому каналу в сторону Горгафа. Мачты и снасти над головой были словно ребра из темного дерева, и паруса реяли на них, будто саваны. Рассвет Дракаази силился заняться над горизонтом, но ночь стойко сопротивлялась.

Как и ожидал Веналитор, от снастей отделилась первая тень и скользнула по мачте на корму. Она распласталась на палубе, на темном теле поблескивали сдвоенные глазки. Другая тень скользнула по поручню. Веналитор часто ставил на палубе караул из своих сцефилидов, но не этой ночью. Это он хотел сделать один.

Первая тень тихонько заскользила по краю палубы, направляясь к возвышению, на котором стоял Веналитор. Она хотела незаметно подкрасться к нему сзади. Без сомнения, существу дали понюхать его запах, и оно шло за ним по следу от самого варпа. Наверно, он древнее как мир, застывшее в варпе видение из ночных кошмаров, которое выпустили наконец в реальный мир на охоту. Странно, что после всего этого оно должно будет погибнуть здесь.

Появились новые тени. У них были зубастые пасти и острые серебряные глазки. Они думали, что Веналитор их не видит.

В тот миг, когда первый из демонов подкрался к Веналитору, меч был уже в руке герцога. Он выхватил его столь быстро, что даже глаза демонов не смогли уловить этого движения.

— Сегодняшней ночью этой жабе не видать моей крови, — прорычал он.

Он развернулся и разрубил демона у себя за спиной надвое. Тень, которой было наполнено тело существа, брызнула, словно черная кровь. Остальные ловчие демоны взвыли и кинулись на него. Они таились в снастях и теперь посыпались на палубу. Веналитор встретил их лицом к лицу, разрубив одного и пронзив глаз другого.

Это была демонстрация фехтовального мастерства, столь точного и изящного, что это был уже не бой, но произведение искусства, вырезавшееся по плоти ловчих демонов. Веналитор вынуждал их атаковать, а затем, когда они подбегали к нему, рубил на части. Одно из существ спрыгнуло с мачты, разинув пасть, чтобы проглотить его целиком. Веналитор позволил его субстанции облепить себя, а затем вспорол ее острием меча и выскользнул из-под нее, будто из смирительной рубашки. Он стряхнул с клинка черную кровь и добил оставшихся демонов. Это был уже даже не бой, а так, последний, завершающий штрих.

Веналитор ненадолго вернулся к штурвалу, а кровь ловчих демонов впитывалась в доски палубы. В конце концов из недр корабля неуклюже вылез его надсмотрщик за рабами.

— Все уже случилось? — спросил сцефилид.

— Ну конечно, — ответил Веналитор. — Аргутракс — раб привычки. В Гхаале он почувствовал себя оскорбленным и возжелал моей смерти, поэтому подослал ко мне своих охотников. Без сомнения, их след приведет прямиком к владениям Аргутракса в варпе.

— Без войны с Аргутраксом мы могли бы и обойтись.

— Это слова твари из реального мира, а не существа из варпа, — решительно ответил Веналитор. — Война есть война. Она дается нам не как бедствие, которого нужно бояться, но как возможность, за которую следует ухватиться. Аргутракс решил повоевать со мной. Всякий лорд Дракаази должен воевать с равными себе, этот закон нашей планеты так же непреложен, как и любой другой. Я в свой черед стану воевать с ним, одержу победу, и его доля на Дракаази станет моей.

— А Эбондрак?

— Дракон не узнает. Он слишком занят своим крестовым походом, чтобы думать про нас. Аргутракс падет прежде, чем Эбондрак вообще узнает про нашу междоусобицу. Подготовь мои совещательные покои. Я хочу изучить расположение наших сторонников. В этой битве должны участвовать все.

— Слушаюсь.

— Как там рабы?

— Составляют заговоры, как могут. Набожные молятся, а убийцы планируют перебить нас всех.

— Прекрасно, прекрасно. А что Серый Рыцарь?

— Этот спокойный. Он разговаривал с эльдаром, но, кроме этого, не вызвал никаких подозрений.

— Космодесантник и эльдар? Вселенная все время преподносит что-то новенькое! Можешь идти, надсмотрщик.

Надсмотрщик склонился в глубоком поклоне над окровавленной палубой и скрылся внутри корабля.

Над Горгафом занимался рассвет. Занимался, как всегда, над войной.

Глядя, как восходит солнце, Веналитор поклялся, как делал это каждое утро, что оно увидит мир, где герцог Веналитор держит в своих руках еще немного Дракаази.

Горгаф!

«Мысленные путешествия святого еретика»,

Город лишь по названию, ибо никто не может утверждать, что действительно живет здесь. И на вид, и по назначению это поле боя, на котором нескончаемой вереницей проклятые вливаются топливом в военную машину!

написанные инквизитором Хельмандаром Освайном

Никто не может сказать, когда началась эта битва, и многие утверждают, что у нее и не было начала. Это эхо будущих сражений, или тень прошедшей войны, или отражения всех жутких кровопролитий в галактике, пришедшие из разных эпох и заливающие кровью равнины Дракаази.

(запрещены Ордо Еретикус)

Поле брани Горгафа вечно меняется, оно полнится крепостями и городами, которые восстают из руин лишь для того, чтобы быть осажденными и разрушенными вновь. Здесь против самого ужасного оружия будущего выходят с копьями и стрелами с кремневыми наконечниками! Здесь кавалерию в пышных нарядах косят пули и сжигают огнеметы. Здесь не может быть тактики, приносящей победу, потому что Горгаф презирает победу, и его поля сражений постоянно меняются, сбивая с толку даже самых талантливых. Одни лишь жажда крови и ненависть могут победить здесь, и то лишь до следующего дня, когда на усеянных трупами равнинах расцветет новая война.

Что такое Горгаф? Осознающее себя живое существо, для которого насилие — это источник жизненной силы, а война — это то, чем оно дышит? Лишь механизм для тренировки армий лордов Дракаази, которые, пропустив новобранцев через Горгаф, получают кровожадных ветеранов из сумевших уцелеть там? Или некий сгусток Хаоса, некая функция вечно изменчивого варпа, воплощенная в плоть и кровь?

Но эти вопросы не смущают умы душегубов из Горгафа, поскольку они его истинные дети, преданные ему и в то же время ненавидящие его, угодившие в жернова военной машины — на века нескончаемого кровопролития на величайшем из полей боев, имя которому — Горгаф!

Все физически сильные рабы находились на верхней палубе, шестами проталкивая «Гекатомбу» вперед, в то время как сцефилиды трудились изо всех сил, натягивая закрепленные на носу канаты, чтобы помочь провести корабль вдоль берега. Аларик, самый могучий из рабов, тоже был наверху, ближе к корме. Он впервые смог как следует разглядеть «Гекатомбу» снаружи. Видит Император, она была уродлива.

— Юстикар, — позвал его голос сзади.

Аларик обернулся и увидел Хойгенса, одного из верующих Эрхара, с которым говорил когда-то на молитвенном собрании.

— Я слышал твой разговор с Эрхаром.

— Перед Гхаалом? — уточнил Аларик.

— Да, хоть это и не предназначалось для моих ушей.

— Я просто хотел понять, что происходит в этом мире. Я намерен выжить здесь.

— Лейтенант считает, что моя вера не настолько крепка, чтобы рассказать мне правду, известную ему, — продолжал Хойгенс. — Он бы не сказал мне про Молот Демонов. Я же как раз тот самый слабохарактерный тип, который утратит веру, если узнает про это.

— Но твоя вера не исчезла?

Хойгенс пожал плечами:

— У меня ничего нет взамен. Я лишусь веры, и что у меня останется?

— Немногое.

— Даже менее того. Я стану одним из людей Гирфа. Перестану быть человеком. Послушай, юстикар. Мне известно больше, чем думает Эрхар. Я был на «Паксе» и знаю, откуда пошла эта религия. Он читает нам куски из религиозного трактата, который держит у себя. Не однажды я не соглашался с его толкованием. Некоторые места я вижу в ином свете, нежели Эрхар.

— Ты видел этот текст?

— Я не читал его, но он существует. Не думаю, однако, что его написал Эрхар, и не уверен, что трактат был у него, пока нас не привезли на Дракаази.

— Он нашел его тут?

— Наверное… я не знаю… Но, юстикар, если Молот Демонов — это нечто большее, чем просто символ, быть может, он здесь и мы сумеем раздобыть и использовать его.

— Возможно, он поможет нам спастись с этой планеты?

— Если есть хоть один шанс, что это так, ты должен найти его! Видит Император, от грешника вроде меня толку мало, но ты же космодесантник, ты все можешь.

— Не совсем, брат Хойгенс, — возразил Аларик. — Ты смог бы раздобыть эту книгу?

— Разве только убив Эрхара, — ответил Хойгенс, — а этого я делать не стану. Я верю в него, юстикар. Прав он насчет Молота или нет, но он то единственное, благодаря чему остатки команды «Пакса» еще живы.

— Молот существует, — сказал Аларик, — и если он может быть найден, то я его найду.

— Если это оружие, юстикар, то ты тот, кто должен владеть им.

— Я бы с радостью, если он поможет нам в борьбе.

Один из сцефилидов ожег Хойгенса плетью. Хойгенс зло глянул на него и пошел на свое место.

«Лишь Хаос мог породить такое место, как Горгаф, — подумал Аларик, — и лишь последователи Кхорна могли сотворить его с такой тупой, буквальной жестокостью». Колонны культистов в особых одеяниях и диких мутантов вслед за облаченными в доспехи чемпионами маршировали по обоим берегам кровавой реки к полю бесконечной битвы. Аларик слышал шум сражения и даже мог различить очертания беспощадного титана, тяжело вышагивающего среди палящих без разбора. Повсюду были следы войны: кости, торчащие из бесплодной земли, фундаменты давно разрушенных крепостей, монументы и братские могилы. Именно здесь проходило крещение кровью войско, напавшее на Сартис Майорис. Это была фабрика по производству войны, механизм, штампующий армии, где отребье Дракаази привыкало к ратному полю и превращалось в орудия Хаоса.

Аларик видел, что их сотни тысяч. Горгаф был сплошным кощунством. Это было восхваление войны ради нее самой, бесцельной смерти, отвратительного бессмысленного убийства, что оскорбляло Аларика до глубины души.

«Гекатомба» протиснулась мимо остатков баррикады, с которой все еще свисали почерневшие скелеты тех, кто сражался на ней десятилетия назад. Огромное черное пятно сражения, расцветающее огненными султанами, появилось на горизонте: беспощадные титаны, шагающие сквозь побоище, и реющие повсюду изорванные знамена… Посреди всего этого стояла арена Горгафа.

Столетия тому один из наиболее изобретательных и жестоких военачальников решил устроить кровопролитие такого масштаба, чтобы Дракаази навсегда запомнила его. Он поработил целое войско и заставил рыть глубокие туннели в истерзанной земле Дракаази, мимо склепов и захоронений боевой техники, пока они не добрались до места одного из наиболее ожесточенных сражений.

Потом рабы полководца натаскали в туннели огромное количество взрывчатки и заложили ее там, выжидая, когда битва наверху достигнет своего пика. Они помолились об уничтожении и заползли в тайники со взрывчаткой, моля об огне и ужасе. Когда пришло время, они подорвали их, чтобы священный огонь Кхорна стер их с лица планеты.

Взрыв был слышен на всю Дракаази. Башни Аэлазадни содрогнулись, лачуги Гхаала рассыпались. Сотни тысяч погибли разом. Еще неделю после этого на Горгаф сыпались пепел и камни. Из обломков и трупов возникла мрачная туча, которая, как утверждали некоторые, так до конца и не рассеялась.

Никто не помнил имени того военачальника, но воронка осталась, и по приказу лорда Эбондрака ее расчистили и сделали в ней главную арену Горгафа.

Что впечатлило Аларика по-настоящему, так это воздух Горгафа, его запах и вкус. Они поразили его, когда рабов Веналитора провели на арену между двух огромных блоков разрушенных оборонительных укреплений. В воздухе пахло страхом, кровью и содержимым опорожненных кишечников, ружейным дымом и сталью. Пахло тлеющими трупами и пылью от разрушенных зданий. Дополнял все это запах от двигателей смертоносных титанов. Аларик побывал во множестве битв, и Горгаф, казалось, походил на все сразу, на их общую квинтэссенцию.

Оборонительные сооружения кишели зрителями. Это были в основном те, кого отозвали с линии фронта ради грядущего крестового похода лорда Эбондрака. Они швыряли камни и грязь в рабов, понуро проходивших мимо под присмотром надсмотрщиков Веналитора.

— С чем мы столкнемся? — спросил Гирф. Он отыскал Аларика и постарался оказаться рядом с Серым Рыцарем.

— Не знаю, — ответил Аларик.

— Да брось, — усмехнулся Гирф. — У тебя всегда есть план. Думаешь, никто не понял, что это ты вытащил нас в Гхаале? Ты знаешь достаточно, десантник, и кое-кто из наших хочет быть в деле.

— Что ты сделал? — спросил Аларик.

— Сделал? Ты про что?

— Про тюремные наколки. Ты задал мне вопрос, теперь я спрашиваю тебя. Что ты сделал, чтобы угодить в тюрьму, еще до того, как тебя взял в плен Веналитор?

— Первое правило, — ответил Гирф, — никогда не спрашивай об этом ни у кого.

— Значит, тебе не нужно быть частью моего плана?

— Эй, я этого не говорил.

Перед рабами возникли огромные двойные двери, сваренные из кусков металлолома. Два танка, извергающих клубы дыма, стояли наготове, чтобы распахнуть их на длину цепи. Аларик узнал разновидность боевого танка «Леман Русс», без сомнения, они были захвачены и доставлены на Дракаази во время одного из пиратских набегов лордов.

— Убийство, — бросил Гирф. — Ну что? Доволен?

— Кого ты убил?

Гирф сглотнул. Аларик ни разу не видел в нем и тени неуверенности, но этого вопроса Гирф явно испугался.

— Женщин.

— Почему?

— Что значит «почему»? Почему кто-то делает что-то? — Гирф нахмурился. — Я не обязан сообщать тебе причину.

— Значит, ты не знаешь почему, — сказал Аларик. — Я позову тебя, когда придет время.

Гирф вышел из строя и замедлил шаг, чтобы оказаться подальше от Аларика.

Незнакомый Аларику раб подковылял к нему под градом грязи, летящей с трибун.

— Астартес, — прошипел он сквозь заячью губу.

Аларик вгляделся в лицо раба, укрытое под рваным капюшоном. Оно было обезображено каким-то кожным заболеванием, так что видны были лишь слезящиеся глаза.

— Ты знаешь меня?

— Твоя известность растет.

— Кто ты?

— Я видел тебя в Гхаале. Я бежал оттуда, чтобы последовать за тобой.

Аларик усмехнулся. В каждом из миров Империума устраивались какие-либо развлечения для зрителей, и преданные поклонники сопровождали самых прославленных бойцов или спортсменов повсюду. Арены играли ту же роль на Дракаази, только в куда больших масштабах. Мысль, что он обзавелся поклонниками, показалась столь же жалкой, как и сам раб.

— Возвращайся домой, в Гхаал.

— Там больше нет дома. Я принес тебе подарок. — Раб вытащил из-под одежды топор. Он явно был рассчитан на бойца ростом с космодесантника, с рукоятью чересчур широкой и тяжелой для обычной мужской руки. Он был яркий и сверкающий, с обухом в виде полумесяца, настолько острый, что кромка казалась прозрачной.

— Из кузницы, — сказал раб.

Аларик взял топор. Тот был идеально сбалансирован. Аларику редко доводилось держать в руках столь искусно сделанное оружие, даже в залах мастеров — оружейников Титана.

— Кто его сделал? — спросил Аларик.

— Городская кузница стоит на перекрестке дорог, — ответил раб, — две крепости в осаде друг у друга. Это все, что он велел мне сказать.

— Кто? Кто велел?

Плеть обвила горло раба и дернула его назад. Раба утащило прямо в гущу горгафских солдат, и Аларик знал, что через мгновения человек погибнет под их сапогами и клинками. Рабы вокруг Аларика напирали, подгоняемые солдатскими плетками, и Аларик потерял раба из виду.

Он оглядел свой топор. Это была, пожалуй, первая красивая вещь, встреченная им на Дракаази.

Танки перед ним взревели моторами, и двери медленно отворились.

На арене выстроились две огромные армии — ровные ряды, реющие знамена. Полосу между ними патрулировали кровопускатели, рыча на передние шеренги, чтобы удержать их на месте. Стая демонов с топотом ринулась к рабам Веналитора и принялась распределять гладиаторов по местам, разводя их по обеим армиям.

Разумеется, сражение. Единственный способ, каким могли восславить Кхорна на Горгафе.

— Просто великолепно, — сказал Веналитор, занимая свое место рядом с лордом Эбондраком на самом верху трибуны.

На каждой арене были места для лордов Дракаази, отделенные от черни, и на Горгафе это была крытая секция с закованными в кандалы демонами, укрощенными, чтобы прислуживать правителям планеты. Они жались к полу и пресмыкались, как побитые собаки, у ног Эбондрака. Эбондрак и Веналитор не обращали на них внимания. Они были здесь, чтобы наблюдать за играми, а не для того, чтобы перед ними лебезили.

— Воистину это так, — ответил лорд Эбондрак, устраивая свое огромное тело рептилии на троне, сооруженном для него на трибунах. — Лорды превзошли сами себя. Кхорн ждет с нетерпением.

— И не только крови, — сказал Веналитор. — Я полагал, что для восхваления лучше всего подходит убийство, но, разумеется, война намного привлекательнее для Повелителя Битв.

Эбондрак повернул свою громадную голову к Веналитору и сузил глаза.

— Ваше подобострастие разочаровывает, герцог, — заметил он, угрожающе выстрелив раздвоенным языком поверх зубов. — Я был о вас лучшего мнения. Мне казалось, что у вас есть воображение.

— Вы меня неправильно поняли, лорд, — возразил Веналитор. — Не думайте, что я поскромничал. Все лучшее, чем я владею, — здесь.

— Включая Серого Рыцаря?

— Разумеется.

— И вы готовы рискнуть им здесь?

— Бог Крови не ценил бы меня столь высоко, не будь я готов рисковать всем, чтобы служить ему, — ловко парировал Веналитор. — Мало проку в том, чтобы не выпускать моего Серого Рыцаря с «Гекатомбы».

— Я чувствую, у вас насчет него большие планы.

— Как и у вас, лорд Эбондрак.

Эбондрак улыбнулся, обнажив свои впечатляющие зубы:

— Он постарается сбежать. Захочет отомстить.

— На это стоило бы посмотреть.

Ложу Эбондрака взяли в кольцо воины из Змеиной Стражи. Публика в данный момент не представляла особой опасности, поскольку все глаза с нетерпением обращались к боевым порядкам внизу. Рабы были разделены на две армии, которые удерживала на расстоянии масса кровопускателей. Над передними шеренгами развевались огромные знамена, исходившие силой от начертанных на них рун. В каждой из армий были десятки тысяч людей, от бешеных культистов из трущоб Гхаала до племен из диких земель Дракаази, и даже отборные гладиаторы из личных казарм лордов вроде Веналитора. Многие зрители узнали знаменитое приобретение Веналитора, пленного Серого Рыцаря, известного многим под именем Аларик Покинутый, которому было суждено умереть, сражаясь за титул чемпиона Дракаази в Вел'Скане несколькими неделями позже. Разумеется, в случае, если он выйдет живым из Горгафа.

Там были жестокие мутанты высотой в три человеческих роста, недолюди со щупальцами и ненавистные псайкеры, закованные в цепи, которых выгнали перед армиями, чтобы они наверняка погибли первыми. Культисты Бога Крови выстроились целыми сектами, в своих лучших одеждах, снедаемые желанием умереть на глазах у своего Бога.

По сигналу лорда Эбондрака один из Змеиных Стражников поднял боевой рог и выдул единственный нестройный звук. Знамена скрылись, и кровопускатели исчезли в дне кратера. Армии бросились друг на друга.

Публика бурлила от восторга. Они так долго были частью дьявольского механизма Горгафа. А теперь со стороны наблюдали, как другие сражаются ради их удовольствия, словно они были самим Кхорном, и наслаждались кровопролитием. Это было самое восхитительное зрелище в их жизни.

Передние шеренги сошлись с ужасным грохотом. В воздух взлетали тела. Головы отделялись от туловищ. Вспарывались животы. Люди наседали на мутанта, тянули его книзу, чтобы изрубить на куски. Живой прилив все прибывал, и трупы громоздились друг на друга, и вскоре армии уже сражались на вершине вала из мертвецов.

Аларик Покинутый был в самой гуще боя. Со сверкающим топором и в богато украшенном доспехе, он производил куда более яркое впечатление, чем любой другой гладиатор. Он пробивал себе дорогу, расшвыривая по сторонам и своих, и чужих. Другие рабы Веналитора следовали за ним: эльдар, кромсающий врагов на куски своим цепным мечом, горстка людей-убийц, добивающих раненых врагов на земле. Казалось, Аларик потерял наконец рассудок и стал послушен воле Кровавого Бога. Это был охотник за демонами, лучший воин Императора, ставший самым жестоким из убийц Дракаази во славу Кхорна.

Аларик пробивался к ближнему краю арены. Монстр со щупальцами попытался схватить его и утянуть вниз, но Аларик наступил на него, раздавив грудную клетку еще до того, как отсечь щупальца взмахом топора. Один из пленных колдунов качнулся к нему, испустив молнии из глаз. Первая стрела угодила в Аларика, разрядилась о его доспех и ушла в землю. В один шаг он очутился лицом к лицу с колдуном и обрушил лезвие топора на его череп. Ничего зрители Горгафа не любили сильнее, чем смотреть, как убивают хилых псайкеров. Некоторые начали скандировать имя Аларика.

Неподалеку от Аларика сражался знаменосец из его армии. Это был воин в доспехах из личной охраны одного из лордов Дракаази. Воин был тяжело ранен, из плечевого соединения его доспеха струилась кровь, разрубленный шлем тоже был в крови. Аларик оттолкнул его и выхватил знамя. Гладиатор высоко поднял его, чтобы весь стадион смог увидеть изображение стилизованных черепов, украшающее знамя. Аларик подбежал к краю трибун, уходивших вверх по склону кратера.

Он швырнул знамя на трибуны. Множество солдат потянулись, чтобы поймать его.

— Чего вы ждете? — прокричал Аларик.

Толпа в ответ принялась еще громче выкрикивать его имя, зрители устремились вниз, мимо него, прочь с трибун, на арену.

Это была война, и быть просто зрителем вдруг оказалось мало.

— Умный парень, — сказал Эбондрак, глядя, как толпа вокруг Аларика ломает ряды и выливается на арену.

— Милорд, — начал Веналитор, — это… это кощунство… оно…

— Вы уже сказали достаточно, герцог, — бросил Эбондрак. — Командир?

Один из Змеиной Стражи, огромный и зловещий, укрытый за забралом черного шлема, повернулся к нему:

— Милорд?

— Убейте Серого Рыцаря, — сказал Эбондрак.