Череп, из которого была сделана наземная часть дворца лорда Эбондрака, скалился, предвкушая кровопролитие. Лезвия топоров, образующие наклонный пандус, ведущий ко входу в его горло, уже были в темно-коричневых пятнах крови после недавних жертвоприношений. Похоже, ничто в Вел'Скане не могло считаться священным или хотя бы сколько-нибудь стоящим, если регулярно не поливалось кровью. Кинжал в глазнице черепа отбрасывал тонкую изломанную тень на подъездной путь.

Было тихо. Уцелевшая глазница черепа оставалась темной. Балкон перед нею, откуда лорд Эбондрак, вероятно, взлетал, был пуст. У входа, высокой узкой арки, специально рассчитанной на крылья Эбондрака, тоже никого не было.

— Похоже, стражи нет, — сказал капрал Дорваз.

— Возможно, — согласился Аларик. — Бунты на арене позволяют нам выиграть время. Эбондрак не вернется, пока рабы не будут пойманы или убиты.

— Ты много знаешь об Эбондраке?

Аларик пожал плечами:

— Однажды я пытался его убить.

— Ты пытался убить это чудовище? Трон всемогущий!

— Это был экспромт.

Рабы продвигались вперед, настороженно приближаясь к огромным медным дверям.

— Как ты думаешь, кто это был? — спросил Дорваз, кивая на гигантский череп.

— Возможно, демон-принц, — ответил Аларик. — Или кто-то, о ком мы никогда не слышали. Мне сдается, что у Дракаази довольно запутанное прошлое.

— Эбондрак очень заботится о своем величии.

— Верно, капрал, и смею сказать, что мы ему порядком насолили. Это оказался сильный ход — все эти взрывы на арене. Я не был уверен, что у нас все получится.

Дорваз распахнул форменную рубашку. На его груди был выжжен знак в виде змеи, указывавший на то, что он собственность Эбондрака.

— Они клеймили нас чем-то едким и держали это в бочках под пыточным блоком. Оказалось, что оно хорошо горит.

Аларик улыбнулся:

— Восхищаюсь твоей находчивостью.

— Просто военная сноровка, юстикар. — Дорваз снова взглянул на дворец. — А он здесь? «Молот Демонов»?

— Если он существует, капрал, то он здесь, а он существует.

Гатранцы хлопотали возле огромных медных дверей, прилаживая к ней бочонки с едкой дрянью, позаимствованные ими на тюремном складе.

— Отойдите! — закричал один из них. — Прочь от дверей!

Рабы повыскакивали из укрытий и вслед за Алариком бросились бежать от арки. Несколько мгновений спустя медные двери засветились, пошли пузырями и взорвались, осыпав все вокруг каплями расплавленного металла. В дверях зияла большая рваная дыра.

Гирф первым пролез в нее, что вовсе не удивило Аларика. Но даже Гирф остановился в нерешительности, увидев дворец изнутри.

Внутри было сумрачно и прохладно. Ветерок шевелил темно-красный шелк на стенах входной галереи. Сверху сквозь огромные зубы просеивались солнечные лучи, сводчатый потолок повторял форму черепа.

Ветерок доносился не с улицы. Это дышали враги лорда Эбондрака. Они были вплавлены в стены и потолок или в каменные глыбы в центре зала, словно скульптуры в галерее. Они были еще живы. Аларик увидел жуткие очертания демонов-кровопускателей, выступающие из камня. Шелковые полотнища колыхались вокруг тучного тела человека-мутанта с козлиными ногами и вторым отвисшим ртом на животе, чья мертвенно-бледная плоть срослась с гранитом. Там был вероломный Змеиный Стражник, без шлема, с лишенным кожи лицом и разинутым ртом, из которого свисал на грудь каменный язык; какое-то морское существо в панцире, наполовину окаменевшее, словно пыталось выплыть из стены, в которую его заточили. Одна из жертв в центре зала была почти похожа на женщину, с безносым лицом и клешнями вместо рук, тело ее, выступающее из камня, раскинулось в сладострастной позе. Там были сотни тел, разные порождения Хаоса — враги, убитые Эбондраком с того момента, как он взял Дракаази в свои когти.

Хаггард легонько толкнул локтем Аларика. Хирург тяжело дышал, он был уже немолод.

— Святая плоть, вы только посмотрите на это, — сказал он.

— Они живые, — ответил Аларик.

— Конечно. Будь они мертвыми, они бы его не забавляли. — Хаггард сплюнул. — Вот это Груумталак Бронированный, — заявил он, указывая на существо, похожее на кентавра в доспехах, со скорпионьим хвостом и большими фасеточными глазами, как у мухи, висящее на потолке у входа. — А я-то гадал, что с ним случилось.

Гирф стоял возле женщины-демона в центре комнаты. Он водил ножом по камню, пробуя, как лезвие входит в тело.

— Гирф! — позвал Аларик. — Иди со своими людьми вперед. Нам надо двигаться дальше.

— Ну тогда вперед, пошевеливайтесь! — крикнул Гирф, и его люди пошли вслед за ним по великолепной широкой лестнице в дальнем конце зала.

— Где он? — спросил из-за спины Аларика Эрхар. — Где «Молот»?

— Здесь. Наверху. Он в черепе.

— Тогда где?.. — Эрхар умолк. — Ну конечно. Все это время.

— Скоро сюда набежит Змеиная Стража, — сказал Аларик. — Надо идти. У нас мало времени.

Аларик повел рабов во дворец их поработителя, и глаза побежденных врагов Эбондрака смотрели им вслед.

— Что это означает? — поинтересовался лорд Эбондрак.

— Как я уже сказал, пока что ничего толком не понятно, но они выступили против вас, — ответил Скатхач.

С наблюдательного пункта лорда Эбондрака среди гнезд демонов на острие одного из копий Вел'Скана было хорошо видно собирающихся внизу врагов. Спускалась ночь, и бессчетные огни факелов и горящие глаза одержимых сливались в одно сплошное зарево. Враги собирались вокруг комплекса из казарм и плацев, расположенного неподалеку. Отличная исходная позиция для дальнейшего броска.

— Кто ими руководит?

— Не могу ответить с уверенностью, милорд, хотя некоторые кандидатуры кажутся более вероятными, — сказал Скатхач. Его более разумная голова говорила, в то время как другая издавала воинственные вопли и несла что-то невразумительное. — Аргутракс, разумеется. Я уверен, что Повелитель Гробниц тоже с ними.

— Эта куча тряпья? Все доставшиеся ему трупы он получил от меня. Низкий предатель. А кто наверняка с нами?

— Тургал, несомненно.

— Ха! От него немного проку, разве что нам будет нужно поговорить с какой-нибудь рыбой. Кто еще?

— Голгар, могу поспорить, и еще я могу привести Илграндоса Адское Копье. Если измена станет явной, мы наверняка сможем рассчитывать и на многих других. В конце концов, вы их повелитель.

— Посмотрим, — решил Эбондрак. — А что Веналитор? Он должен бы быть на моей стороне. Он не упустит такую возможность заслужить мою благосклонность.

— Я его не видел.

— Может, это все-таки его работа, — задумчиво сказал Эбондрак. — Это его чемпион убил моего Скархаддота. Не исключено, это было сигналом к бунту, чтобы создать неразбериху и заставить лордов объединиться против меня. Герцог вполне способен устроить все это. Если он изменил мне, я просто обязан съесть его. Он слишком коварен, чтобы поручить его стенам моего дворца.

— Какие будут приказания, милорд?

Эбондрак задумался. Демоны, гнездящиеся на копье, с наступлением ночи зашевелились. Это были ночные существа, и скоро они отправятся на охоту — утаскивать с крыш неосторожных горожан.

— Собери войско, — сказал Эбондрак, — и как можно больше лордов. Распусти слух. Изменники испортили игры и наплевали на мой крестовый поход. За это они будут разбиты и наказаны. Поторопись, потому что предатели не станут тянуть, они не могут долго удерживать свои войска в повиновении.

— Да, милорд, — ответил Скатхач и направился к небесной колеснице, стоящей между гнездами. Это был реликт былых времен, продукт гравитехнологий, которые Империум, разбухший и ослабевший, не мог больше воспроизвести.

Скатхач направил колесницу вниз, к беспорядочному нагромождению построек Вел'Скана. Он дал двигателям полный ход, поскольку ему не терпелось рассказать Аргутраксу об услышанном.

«Молот Демонов» был стар. Его покрывал такой толстый слой ржавчины, что казалось невероятным, что под ней вообще скрывается корабль. Сейчас, когда Аларик знал правду, он мог различить сопла его двигателей, затупленную носовую часть, гребни антенных мачт и жерла торпедных аппаратов. Нужно было лишь немножко воображения.

— Это он? — спросил капрал Дорваз.

— Конечно, — ответил ему Эрхар, — разве ты не видишь?

Аларик привел рабов в верхнюю часть черепа. Огромный купол его был разделен на зал для приемов и обрядовые комнаты, плюс еще множество помещений, не поддающихся определению. То, в котором они сейчас находились, было именно таким. Аларик предполагал, что это что-то вроде камеры для допросов, с ремнями, свисающими с каждой поверхности, и выемками в полу, как раз позволяющими привязать между ними человека. Это, однако, не объясняло богатого убранства: пыточные принадлежности, инкрустированные золотом, и прекрасные гобелены с изображением битв, испорченные засохшей кровью.

Кинжал, вонзившийся в глазницу черепа, пробил помещение насквозь, и теперь большую его часть занимал огромный ржавый стержень, с которого свисали остатки множества скелетов мутантов. Однако это был не кинжал.

— Лейтенант, прошу вас, — сказал Аларик.

Эрхар вышел вперед и достал судовой журнал «Молота Демонов». Он открыл книгу и начал читать.

— Неужели эта штука еще действует? — спросил Хаггард, стоя рядом с Алариком, поскольку там, видимо, было безопаснее всего.

— Это старый корабль, — ответил Аларик. — Старые корабли — всегда самые лучшие.

— «Братья мои и сестры, — читал Эрхар, — это не просто путешествие. Это творение не перенесет нас в Землю Обетованную само по себе. Это всего лишь сталь и стекло. Правду вам труднее будет услышать, но это слово нашего Императора, донесенное до нас пророком Его. Мы, как пилигримы, идем не дабы прийти, а дабы претерпеть».

Верующие повторяли слова вместе с ним — шелест голосов, словно молитва, подчеркивающая слова Эрхара. Это была речь, прочитанная капитаном паломнического корабля перед тем, как «Молот Демонов» отправился к Земле Обетованной. Религия правоверных Эрхара основывалась на этих словах, воспринимая их не как утверждения капитана, но как метафору всего, что им пришлось пережить. Дракаази была кораблем, рабы — пилигримами, ужасные испытания в рабстве у лордов планеты — путешествием, но правда оказалась куда более прозаической.

— Мало просто верить в Императора, чтобы избежать всех напастей, которыми грозит нам пустота. За время нашего пути мы должны измениться, мы должны стать единым целым с правдой Императора. Мы должны отринуть ложь, ослепляющую нас, изгнать пороки и сомнения, что правят нами, отбросить отчаяние этого безрадостного тысячелетия. Просто выжить еще недостаточно. «Молот Демонов» должен изменить нас, сделать чем-то большим, нежели мы есть. Лишь тогда удостоимся мы места в Земле Обетованной.

Внутри «кинжала» что-то заскрежетало. Корка ржавчины растрескалась, и куски ее посыпались с цилиндра, разбиваясь в рыжую пыль об пол камеры. Верующие попятились.

— Зуб Императора! — прошептал Хаггард.

— Он настоящий, — заметил Гирф.

В корпусе «кинжала» открылась дверь и медленно опустилась вниз. Изнутри брызнул свет. Дворец заполнило монотонное жужжание систем жизнеобеспечения и плазменных каналов. «Молот Демонов» ожил.

Все уставились на дверь и на яркое сияние внутри, — все, кроме Аларика. Боковое зрение космодесантника было исключительно четким, и он заметил, как едва заметно изменились тени, как неясная фигура отделилась от темноты в дальнем конце зала и метнулась в арку. Она направлялась в лицевую часть черепа. Аларик прекрасно знал, кто это. Удивляло лишь то, что он так долго не показывался.

— Посторожи, — сказал Аларик Гирфу. — Не подпускай никого, пока люди Эрхара не сумеют подготовить эту штуку к старту.

— А ты?

— Я должен защищать это место.

— Тогда я пошлю…

— Я один.

— Имей в виду, везунчик, если не вернешься к сроку, мы улетим без тебя.

— Если так случится, желаю удачи, — ответил Аларик, выходя из зала.

Его уход заметили немногие. Некоторые застыли, загипнотизированные светом, льющимся из «Молота Демонов», другие карабкались по пандусу, откинувшемуся из ржавого корпуса. Кусочки ржавчины еще осыпались, являя взглядам древнюю поверхность, темно-синюю с остатками золотого узора.

Когда Аларик проходил под аркой, Эрхар все еще продолжал читать молитвы из своей книги.

Перед ним была треугольная комната, образованная носовой полостью черепа. Это было место для прорицаний или же для стратегического планирования, судя по модели звездной системы, стоящей у одной стены, и по столу, испещренному астрологическими знаками, у другой. По стенам были развешаны схемы расположения звезд над Дракаази.

Аларик замер и затаил дыхание. Гул двигателей, прогревающихся у него за спиной, раскатывался по всему дворцу, но Аларик вслушивался, надеясь уловить нечто другое: шорох шагов или вздох.

Вдоль одной из стен скользнула тень, едва различимая на фоне карты звездной системы.

— Келедрос, — сказал Аларик, — тебе больше не спрятаться.

Тень замерла, но теперь Аларик видел ее, чуть заметно исказившую свет, отраженный от серебристой паутины звездной карты.

— Я знаю, кто ты такой, Келедрос. Знаю уже давно, и ты хорошо исполнял свою роль, но теперь игра окончена.

Фигура эльдара материализовалась из кокона теней.

— Аларик. Я рад, что нашел тебя. Там, на арене, нас разделили. Я знал, что твоя цель здесь, поэтому…

— Ты пришел, чтобы тайком проникнуть на корабль.

— Проникнуть на корабль, юстикар? Зачем мне нужно…

— Потому что я бы убил тебя до нашего отлета. Теперь с ложью покончено, чужак, если ты вообще способен говорить правду.

— У тебя есть доказательства моей измены, человек? Я хотел бы услышать их, прежде чем отвечать на твои угрозы. — Голос Келедроса был исполнен обычного высокомерия.

«Неужели, — подумалось Аларику, — ни одному эльдару ни разу не пришло в голову поинтересоваться, есть ли у человеческих существ душа, способны ли они страдать?» Скорее всего, любой из них обращал на человека внимания не больше, чем человек на какой-нибудь микроб под линзой.

— Торганел Квинтус, — сказал Аларик. Презрительная усмешка почти исчезла с лица Келедроса. — Я никогда не был там. Там сражалась Имперская Гвардия, я читал об этом. И никому не говорил, будто я был там, кроме тебя.

На взгляд обычного человека, Келедрос не шелохнулся, но Аларику было ясно, что все мускулы чужака напряглись, готовые к действию. Манера боя Келедроса основывалась на том, чтобы первым нанести стремительный удар. Аларик не даст ему такой возможности.

— Веналитор тоже думал, что я там был, — продолжал Аларик. — Единственный, кто слышал от меня эту ложь и мог ему пересказать, — ты, Келедрос.

Келедрос облизнул губы.

— Ты цепляешься за истину, словно она что-нибудь значит здесь, человек.

— Последнее восстание рабов выдал тоже ты? То, подавление которого они праздновали, когда погиб мой друг. И те игры стали возможны потому, что ты подарил Веналитору и Эбондраку эту победу?

— Каждый делает то, что должен, — сказал Келедрос, — чтобы выжить.

— Для человека, — спокойно ответил Аларик, — просто выжить недостаточно.

— Да что твой народ понимает? — прошипел Келедрос, обнажая цепной меч. Между зубьями оружия засохли сгустки крови. Вся утонченность эльдара исчезла, он был похож на дикое беспощадное существо, рожденное, чтобы убивать. — Как ты думаешь, почему я не сказал Веналитору про «Молот Демонов»? Потому что я верю, юстикар! Верю в то, что смогу убежать из этого проклятого мира. Никто на всей планете не желает этого побега так, как я! Тебе никогда не понять, что может случиться с беззащитной душой, умирающей в таком месте, как это! Ты никогда не посмотришь в лицо Той, Что Жаждет!

— Я все понимаю, чужак! — сказал Аларик. — Я знаю, кто ты такой. Ты никогда не шел этим вашим путем Скорпиона. Мне уже встречались такие, как ты. Вы порождения тьмы, с кожей, сотканной из теней, окутанные тишиной. Мандрагоры, как называют вас гвардейцы. Убийцы и шпионы. Как еще ты мог уходить с «Гекатомбы» и возвращаться, когда тебе вздумается? Ты думал, что я поверю, будто это один из фокусов, которому учат на пути Скорпиона? Ты гораздо хуже, чем просто чужак, и я не позволю такому существу покинуть этот мир.

— Я улечу с Дракаази! — завизжал Келедрос. Лицо его совершенно исказилось, из черных глаз покатились слезы, густые и темные, как нефть. Он окончательно сбросил с себя личину. По его телу скользили тени, он словно мерцал, то появляясь, то исчезая. — Объятия Комморры! Ей не взять меня! — Келедрос кружил по комнате, пытаясь подобраться поближе к арке, ведущей наверх, к уцелевшей глазнице черепа.

— Ты умрешь здесь, — сказал Аларик, — и она наверняка возьмет тебя.

У Аларика в руке было копье. Ему казалось, что это уже тысячное по счету оружие, с которым ему довелось иметь дело на Дракаази. Как бы ему хотелось, чтобы это была его алебарда Немезиды или что-то из изумительного оружия того кузнеца, но и копье тоже подойдет.

Келедрос был быстр, но все же недостаточно. Если и было что-нибудь, что Аларик умел делать лучше всех на Дракаази, так это совершать казнь. Аларик отвел руку для удара.

Внезапно в арке за спиной Келедроса вспыхнула узкая полоска света. Она вылетела из тени и врезалась в эльдара, разрубив ему плечо и разрезав спину сверху донизу. Добрая треть его туловища шлепнулась на пол, из огромной раны вывалились разрубленные органы.

Келедрос попытался отскочить от Аларика, но тело не послушалось, и глаза его расширились, когда он понял, что умирает. Он покачнулся и упал на спину. Кровь лишь теперь прихлынула к ране и толчками била из разрубленного тела.

— Ты слишком преувеличивал свою значимость, чужак, — произнес низкий голос, исполненный властности и высокомерия. — Недостаток всей твоей расы. Ты думаешь, я собирался соблюдать наше соглашение? Свобода, безопасность — и все это за несколько слов предательства? А теперь ты посмел думать о побеге, чтобы рассказать о том, что тебе известно о нашем мире, всему вашему племени? Ты был не более чем домашним животным, и теперь тебя вышвырнули вон.

— Она… — выдохнул Келедрос, трепыхаясь на полу, будто выброшенная на берег рыба. — Та… которая… жаждет… — Глаза его потускнели, и он умер на глазах у Аларика. Аларику показалось, что он слышит вдали вопли Келедроса, оплакивающего свою погубленную душу, но звуки унес ветер, ворвавшийся сквозь отверстия в черепе.

— Бедный шпион, — сказал герцог Веналитор. — Он действительно думал, что покупает себе некое подобие победы своей ложью.

Аларик не мог говорить. Веналитор нашел их. На этом все и окончится.

— Кажется, я опередил тебя, — сказал Веналитор, входя в комнату. Сегменты его темно-красного доспеха сверкали в лучах закатного солнца. Меч в руках герцога засиял, впитывая капли крови Келедроса, стекающие по клинку. — Когда нужно казнить одного из моих рабов, палачом становлюсь я сам.

— И что дальше? — выдохнул Аларик.

— Как ты думаешь, Серый Рыцарь?

— Один из нас убьет другого.

— Думаю, ты мог бы выразиться поточнее, — с ледяной улыбкой заметил Веналитор. — Должен признать, что ты из той редкой разновидности врагов, которые чем ближе, тем опаснее.

Веналитор кружил вокруг Аларика, и тот пытался оценить все возможные приемы Веналитора в нападении: режущий удар снизу по ногам, рубящий сверху в голову или в горло, любой из миллиона ударов и выпадов, способных разом оборвать жизнь Аларика.

— Было бы забавно оставить тебя в живых и использовать для дальнейшего служения Кхорну, — сухо произнес Веналитор, — но мне надоели забавы.

Веналитор сделал выпад. Аларик был готов. Он вскинул копье, закрываясь от удара, и клинок перерубил древко. При этом он отклонился в сторону и не зацепил Аларика, но копье стало бесполезным. Аларик отбросил обрубок древка прочь и выставил перед собой наконечник, приготовившись защищаться или атаковать.

— Я многому научился здесь, — сказал Аларик, заставляя свой голос звучать спокойно. — Я уже не тот человек, которого ты победил на Сартис Майорис.

— Да, юстикар, ты нечто гораздо меньшее.

Аларик мог бы колоть, и закрываться, и нападать, пока не умрет, но таким образом невозможно было выиграть этот бой. Серый Рыцарь, возможно, этого бы не понял. Но Аларик не был больше Серым Рыцарем.

Он отбросил копье и ринулся вперед.