— Это «Гекатомба», — сказал Холварн. — Я слышал, как один из них упомянул его название.

— Один из них?

— Из рабов, тех, что похожи на насекомых.

— И что это такое? Тюрьма?

— Корабль.

Аларик натянул цепь, хотя и знал, что это бесполезно. Он был прикован к стене крохотной темной камеры, настолько маленькой, что стоять он мог, лишь пригнувшись. Пол в пятнах засохшей крови был устлан грязной соломой. Стоял невообразимый смрад. В этих камерах умирали люди.

Сквозь железную решетку в стене Аларик мог различить силуэт Холварна. После демонстрации на невольничьем рынке Аларик на некоторое время потерял сознание. Лишить космодесантника чувств было не так-то просто; причиной тому наверняка был ошейник, ослабляющий его разум.

— Ты видел его? — спросил Холварн.

— Кого?

— Дракона.

— Да. — Аларик вспомнил это существо, нависшее над ними, словно в ночных кошмарах. Разумеется, это был вовсе не дракон. Драконы — это мифологические существа, похожие на крупных ящеров, обитавших на бесчисленных негостеприимных планетах. — Видел, и еще того раздутого демона. Хоть мой разум и затуманен, ему не удалось скрыть свою сущность. А рыцарь в красных доспехах — тот самый, кто взял нас в плен на Сартис Майорис.

— Я видел, как ты дрался с ним. Просто геройски, юстикар. Благодаря твоему примеру было перебито немало нечисти.

Аларик вздохнул:

— Он победил меня и взял живым. Но наш спор еще не окончен. — Сквозь решетку он мог различить лицо своего товарища. — Что с остальными? С отделением?

— Тейн погиб, — ответил Холварн. — Я видел, как он умер. Насчет Дворна и Визикаля не знаю. Нас окружили и разделили. Возможно, их тоже взяли в плен, но я их не видел. Да простит меня Император, но я не думаю, что у Сартис Майорис был хоть какой-то шанс.

— Наверно, нет, — согласился Аларик. Он почувствовал, как наклонился пол камеры, и услышал далекий рокот откуда-то из недр «Гекатомбы». Все-таки это был корабль, и он поскрипывал на ходу.

— Как ты думаешь, куда нас везут? — спросил Холварн. — Собираются принести в жертву?

Аларик поглядел на свои руки, скованные в запястьях.

— Я думаю, у них куда более сложные планы насчет нас, — ответил он. — Как правило, для того, чтобы удовлетворить Бога Крови, недостаточно просто чиркнуть ножом по горлу. Я уверен, что для нас у них в запасе кое-что поинтереснее.

— И кто такие эти «они», как ты думаешь, юстикар?

Аларик долго молчал. В самом деле, кто? Сама природа Хаоса подразумевала, что его нельзя классифицировать. Несмотря на тома запрещенных книг в библиотеках Энцеладской крепости, несмотря на знания, переполняющие умы инквизиторов, Хаос невозможно было поделить на категории или препарировать, словно заспиртованные образцы. Хаос — это изменения, это энтропия и разложение, но это также и избыток жизни и эмоций, извращенное рождение и смерть тоже. Всякий раз, когда кому-нибудь вроде Аларика казалось, что он понял врага, порожденного Хаосом, враг этот менялся, не только для того, чтобы сбить с толку охотника, но потому, что изменчивость была частью его природы.

— Где бы мы ни были, Холварн, и кто бы ни захватил нас, мы никогда не сможем ответить на этот вопрос. Никогда не поймем ни этого места, ни этих существ. Если мы вдруг сможем понять их, значит скверна овладела нами.

— Они могут растлить нас.

— Да.

— Ошейник делает нас беззащитными.

— Не полностью, у нас остается наша подготовка, но — да, мы уязвимы.

— Значит, это может случиться.

Аларик прекрасно понимал, что имеет в виду Холварн. Ни один Серый Рыцарь ни разу не поддался скверне. Они гибли, получали увечья, теряли рассудок перед яростью варпа, их были тысячи, погребенных в прохладных склепах в глубинах Титана, но ни разу никто из них не поддался скверне. Аларик и Холварн могли стать первыми.

— Этого не будет, — сказал Аларик. — И не важно, на какие хитрости они могут пойти, чтобы пробить нашу защиту. Мы Серые Рыцари. Все остальное — мелочи.

— Тогда я присоединяюсь к тебе в этой вере, юстикар, — ответил Холварн.

Аларик не знал, насколько удалось укрепить его дух. Он не был даже уверен в том, что Холварн поверил ему.

— Мы совершим побег, — продолжал Холварн.

— Конечно, — подтвердил Аларик.

Дверь камеры с шумом распахнулась, и один из насекомовидных рабов забросил внутрь целую охапку снаряжения и оружия, с грохотом рассыпавшихся по полу: кольчугу и несколько частей пластинчатого доспеха, меч и шлем.

— Готовьтесь, — сипло и с акцентом произнес раб, с грохотом захлопнул и запер дверь и повторил то же самое в камере Холварна.

— К чему? — осведомился Холварн. — К нашей казни?

Раб проигнорировал его и запер дверь его камеры. Аларик слышал, как он засеменил прочь, цокая коготками по полу.

Цепи вокруг запястий Аларика соскользнули. Он взглянул на груду доспехов у своих ног. Он все еще чувствовал раны, полученные во время боя с Веналитором. Космодесантники исцеляются с нечеловеческой быстротой, но ведь прошло всего несколько дней с того момента, как он едва не умер на Сартис Майорис. И теперь ему придется драться снова.

— Чего они надеются от нас добиться? — спросил Холварн.

Двери камер отворились. Остальные пленники выходили, звеня кандалами.

Аларик натянул через голову кольчужную рубаху и поднял ржавый меч.

— Они хотят нашей крови, — ответил он.

Пока их гнали по узкому темному туннелю к костяным дверям, утыканным клыками, Аларик впервые увидел других рабов — гладиаторов. Туннель змеился среди внутренностей Карникаля, и через отверстия в стене из плоти виднелись горожане, они улюлюкали и глумились над людьми, направлявшимися на смерть.

Некоторые рабы были не более чем пушечным мясом. Одетые в лохмотья, они шли, понурив головы и побелев от ужаса. Другие, похоже, могли постоять за себя, вроде мускулистого мужчины с тюремными татуировками. Почти все они были людьми, за исключением кучки похрюкивающих ксеносов, отделенных цепочкой инсектоидов. Аларик распознал звуки и запах, издаваемые орками, жестокими зеленокожими существами, которые жили ради того, чтобы драться.

Мужчина с татуировками смерил Аларика взглядом.

— Вы не мутанты, — заметил он.

— Нет, — проворчал Аларик.

Пленник улыбнулся:

— Значит, им, наверно, понравится убивать вас.

Аларик добрался до выхода. Он ощущал возбуждение, охватившее остальных рабов. Некоторых буквально парализовало от ужаса. Другие были готовы к бою. Орки молились нараспев, настраивая себя на бойню.

Двери распахнулись. На Аларика обрушились свет и рев огромной толпы. Орки протолкнулись мимо стражей и выбежали мимо Аларика на арену, размахивая тяжелыми ножами и дубинками.

Аларик очутился на арене. Должно быть, здесь собрались сотни тысяч зрителей, переполняющих ложи и скамьи на трибунах.

Арена, погруженная в тело города, была зловонной дырой, окруженной гниющей плотью, по которой стекали потоки крови и гноя. Зрители ревели, будто звери, изрыгая на арену брань и оскорбления, и чтобы они не разорвали друг друга, трибуны были разгорожены решетками. Обитатели Карникаля были столь же исполнены скверны, как и их город. С их костей клочьями свисали мясо и кожа, а в перекошенных лицах не осталось ничего человеческого. Кое-где виднелись роскошные ложи, мраморные, отделанные шелком, для высшей знати. Веналитор должен наверняка быть там, и, видимо, остальные лорды, которых Аларик мельком видел на невольничьем рынке, тоже. Шеренги воинов в доспехах отделяли знать от черни.

— Во имя Трона, — произнес Холварн.

Толпа вновь взревела. Распахнулись ворота из кости на противоположной стороне арены, за кругом залитого кровью песка. Из темноты за ними выступила огромная фигура. Верхняя часть тела существа была от могучего гуманоида, а нижняя — от змеи. У него было четыре руки, две из которых сжимали громадные мясницкие ножи. Существо скользнуло из темноты на солнечный свет, и толпа разразилась воплями и визгом. Улучшенное зрение Аларика позволило разглядеть его лицо, отдаленно напоминающее человеческое, и раздвоенный язык, пробующий воздух в поисках крови, гирлянду из отсеченных кистей рук на шее и отметины на чешуйчатой шкуре, свидетельствующие о числе убитых им.

— Трон из черепов, — выругался бывший заключенный. — Скархаддот.

Аларик взглянул на него.

— Чемпион, — продолжал раб. — Самого Эбондрака.

— Как тебя зовут? — спросил Аларик.

— Гирф.

— Гирф, держитесь ближе ко мне. Мы окружим его. Мы с Холварном будем держать его на расстоянии, а вы подберетесь сзади и…

Гирф невесело усмехнулся:

— Не выйдет.

Из песка высунулись ряды пик высотой в два роста космодесантника, разделив арену на загоны и проходы. Аларика отделили от других рабов, включая Холварна.

— Брат! — прокричал Холварн сквозь нарастающий рев толпы. — Они хотят устроить тут бойню! Кого бы мы ни убили, это будет во славу Хаоса!

— Верно, но что бы мы ни делали, главное — мы должны выжить. Сражайся, как если бы этого пожелал Император. Как если…

Ряд пик спрятался обратно в песок арены. Теперь между Холварном и Скархаддотом, чемпионом лорда Эбондрака, не было никакой преграды.

Скархаддот уставился на Холварна. Космодесантник выставил перед собой меч. Он был совсем не похож на то карающее оружие, которым Холварн сражался, будучи Серым Рыцарем, но в руке космодесантника любое оружие может быть смертоносным.

Толпа скандировала имя Скархаддота.

Чемпион заскользил к Холварну. Скархаддот был огромен, намного выше Холварна, и две его свободные руки выхватили из-за спины пару щитов. Щиты были черные, со знаком белой змеи — предположительно, гербом лорда Эбондрака. Следовало ожидать, что Веналитор выставит одного из пленных рыцарей против чемпиона Эбондрака.

— Брат! — вскричал Аларик. — Я с тобой! — Он подпрыгнул и попытался перебраться через плотный заслон из копий. Они были скользкими от крови предыдущих участников боев, и зазубренный металл впился ему в ладони.

На Аларика обрушился целый фонтан песка. Он спрыгнул и, развернувшись, увидел клетку, поднимающуюся из пола арены. Внутри сидел здоровенный мутант, сложившийся из-за тесноты почти пополам. Дверца клетки распахнулась, и под очередной вопль толпы мутант тяжело затопал наружу, ревя от ярости.

Противник Аларика был анормальным существом с очень длинными многосуставчатыми конечностями, извивающимися, словно змеи, с длинной конской головой и единственным желтым глазом, затекшим гноем. В руках у него было оружие, напоминающее дисковую пилу. Толпа одобрительно завопила, когда пила ожила, рассыпая по сторонам искры и хлопья засохшей крови.

Мутант ринулся вперед, Аларик упал на колено, и пила со звоном отскочила от линии копий за спиной космодесантника. Аларик откатился вбок, а пила вонзилась в пол арены, подняв в воздух тучу песка. Рыцарь рискнул бросить взгляд назад, туда, где сражались Холварн и Скархаддот. Чемпион делал стремительные выпады, будто кобра, а Холварн отчаянными взмахами меча отражал его атаки.

Аларик вновь повернулся к мутанту. Тот выдернул свою пилу из земли и взмахнул ею. Аларик отбил ее мечом, сломав при этом клинок. Толпа пришла в восторг, мутант тоже, его исковерканное лицо расколола ухмылка, и он пошел в атаку.

Аларик вновь упал на колено, пропуская пилу над головой, и вонзил обломок клинка мутанту под ребра. Зазубренный обломок пробил мышцы и кость и застрял там, вырвавшись из руки Аларика, когда его противник отпрянул назад от боли. Существо замахало неестественно длинными руками и едва не рассекло Аларика пополам своей пилой.

Медлить было нельзя. Аларик был безоружен, а у мутанта слишком длинные руки. Существо убьет его, если Аларик даст ему такую возможность. Он поднырнул под руками мутанта и прыгнул на него, пытаясь попасть ему в глаз и вывернуть голову, чтобы сломать шею.

От толчка мутант сел на песок. Он обхватил Аларика за туловище, пытаясь сбросить с себя, одновременно стараясь дотянуться пилой до спины противника. Аларик одной рукой обхватил его горло, другой удерживал на расстоянии пилу. Глаз мутанта выпучился и налился кровью от напряжения. Его длинный язык вылез изо рта и стегал Аларика по лицу и шее, будто маленькая плеть. Аларик усилил хватку и попытался сломать шейные позвонки врага. Какими странными бы ни были мутации существа, ему все равно нужно было дышать.

Мутант взвыл и со сверхъестественной силой оторвал Аларика от себя. Рыцарь попытался вскочить, но мутант мгновенно навалился на него. Пила приблизилась к лицу, визжа в самые уши, враг пытался опустить ее еще ниже, чтобы распилить голову Аларика надвое. Долгий напряженный миг двое боролись, сверхъестественная сила мутанта против усиленных мускулов космодесантника, и Аларик не знал, кто из них победит.

Аларик собрал все силы и оттолкнул пилу вбок. Мутант налегал на нее всей своей тяжестью, и когда пила, скользнув мимо головы Аларика, ткнулась в пол арены, ее лезвие вонзилось в землю. Мутант попытался выдернуть пилу, но она вошла слишком глубоко, и мотор ее заскрежетал и выбросил сноп дыма и пламени. Пила взорвалась в руке мутанта, диск вылетел, со звоном ударился о стену из копий и рикошетом отскочил, впившись в мякоть плеча Аларика.

Аларик уперся коленом в грудь мутанта и толчком отбросил противника от себя. Мутант заковылял по окровавленному песку, из его раненой руки капала черно-зеленая кровь. Аларик поднялся на колени, сутулясь от боли в плече, где застрял диск. Это было то же плечо, которое он выбил в клетке, и боль была настолько сильной, что у него темнело в глазах.

Толпа была в восторге при виде такого кровопролития. Другие поединки были не менее ужасны. Орк победил своего противника, свирепое существо с темно-красной кожей, и в знак победы размахивал отрубленной ногой врага. Гирф стоял на коленях над своим противником, косматым звероподобным человеком с козлиной головой, и отпиливал его голову зазубренным ножом.

Аларик был уже на ногах. Мутант, пошатываясь, наступал на него, из обрубка руки струилась кровь. Преодолевая боль, Аларик закинул руку назад и выдернул диск из плеча. Этот мутант еще мог убить его. У него в запасе одна здоровая рука и злобный нрав, и ему этого хватило бы, но теперь у Аларика было оружие.

Мутант бросился в атаку. Аларик размахнулся и метнул диск от пилы, словно дискобол, изо всех сил, не обращая внимания на ослепляющую боль в плече.

Диск начисто снес мутанту голову. Аларик отступил на шаг, и обезглавленное тело повалилось на копья за его спиной. Толпа освистывала мутанта, погибшего от рук новичка.

Аларик обернулся и нашел взглядом Холварна. Поединок Серого Рыцаря с Скархаддотом продолжался, по арене тянулись цепочки кровавых следов. Холварн был весь в крови из множества ран. Лицо его с одной стороны пересекала рваная рана от брови до подбородка. Он проигрывал.

Скархаддот навис над Холварном. Серый Рыцарь обрушил на него град стремительных ударов, но чемпион был не менее быстр и отражал все удары своими щитами. Публике не нужно было больше отвлекаться на поединок Аларика, и все глаза были прикованы к чемпиону лорда Эбондрака, шаг за шагом теснившему Серого Рыцаря.

Аларик вновь попытался перелезть через копья. Множество рук пытались сделать то же самое, и на копьях еще висели клочки вырванного мяса. Аларик дотянулся до верха и попытался перевалиться через заржавленные острия.

Скархаддот ударил Холварна слева одним из щитов. Холварн рухнул навзничь. Скархаддот отбросил один из своих ножей и поднял Холварна в воздух, выбив меч из руки Серого Рыцаря.

— Брат! — отчаянно вскричал Аларик. — Я с тобой! Ты не один!

Он перевалился через частокол копий и упал по другую сторону. Острия прочертили длинные царапины на его груди. Он вскочил и побежал к Скархаддоту и Холварну.

Скархаддот держал Холварна над головой, словно трофей. Толпа визжала. Она жаждала крови. Жаждала безжалостности. Аларик возбудил их аппетит, и Скархаддот знал, как дать им то, чего они хотят.

Чемпион одной рукой ухватил Холварна за шею, другой — за ногу. Он снова поднял Серого Рыцаря над головой и потянул. Холварн завопил.

Аларик закричал от невыразимого отчаяния. Сердца его, казалось, сейчас остановятся в груди. Он видел, как тело Холварна разорвалось надвое.

Кровь Холварна хлынула на Скархаддота, и тот буквально купался в ней, ловя ее открытым ртом. Чемпион скользнул к стене арены и бросил обе части тела Холварна в толпу. Зрители устроили драку, пытаясь отщипнуть кусочек мяса от трупа. Скархаддот махал окровавленными руками на все стороны арены, лицо блестело, залитое кровью. Взгляд его остановился на Аларике, и он улыбнулся сквозь кровь его друга.

Аларик побежал. До Скархаддота было еще поларены, и Аларик мчался изо всех сил, спеша преодолеть это расстояние.

Холварн был мертв. Враг забрал жизнь Серого Рыцаря, а Аларик потерял друга. Пустоту, возникшую в его душе, могла заполнить лишь месть. Это даже не было осознанным выбором. Простой, непреложный закон, которому следовало повиноваться. Холварн должен быть отмщен.

Стена из копий выросла из пола прямо перед Алариком. Он ударился в нее, сгибая древки. Он ухватился за копья и затряс, пытаясь вырвать или разогнуть их, но они держались крепко. Скархаддот в последний раз вскинул окровавленные руки, приветствуя зрителей, и направился к выходу. Рабы с грохотом захлопнули двери за спиной чемпиона.

На арене появились надсмотрщики и воины в доспехах, они утаскивали тела и надевали кандалы на оставшихся в живых. Несколько из них направились к Аларику. Ему хотелось разбросать их, выломать себе копье и пробиться через те двери. Он хотел найти Скархаддота и разорвать его на части, как тот разорвал Холварна, но вид закрывающихся дверей лишил его последних сил. Ярость придавила его тяжким грузом, словно проклятие, поразившее его за то, что не отомстил за друга.

Спину его обожгли удары плетей. Он упал на колени. Ему хотелось, чтобы все это кончилось. Хотелось забвения, чтобы не видеть вновь и вновь, как умирает Холварн. Он никогда еще не чувствовал себя настолько разбитым.

Боль достигла апогея, и теперь Аларик не чувствовал вообще ничего.

— Похоже, у вас там два сердца?

— Что?

— У вас два сердца и три легких, но одно из них — бионическое.

Глаза Аларика открылись. Он смотрел на ржавый потолок в многолетних наслоениях грязи. У него болело все тело, боль усиливало легкое покачивание, подсказавшее Аларику, что он снова на «Гекатомбе». Тусклый свет резал глаза.

— Я космодесантник, — сказал Аларик.

— Как? — переспросил голос. — На Дракаази? Будь проклят Трон или благословлен, уж и не знаю. Как это вас занесло сюда?

— Веналитор, — ответил Аларик.

Он сел, не обращая внимания на боль в плече. Бывали у него раны и похуже. С этим можно жить.

Он находился в конце огромного помещения. По обе стороны тянулись многоярусные клетушки, соединяющиеся мостками. Пол был грязный, усыпанный соломой и грудами тряпья, а может, и лежащими вповалку трупами. Пленники были повсюду, они спорили за азартными играми, урывками спали по углам, заговорщицки перешептывались. Большинство из них — люди, но встречались и ксеносы. Аларик узнал Гирфа, лениво точившего нож в уголке. В дальнем конце находилась гора отбросов и мусора, очевидно служившая домом группе орков, отделенных от остальных пленников прутьями решетки с развешанными на ней кровавыми трофеями. Один из зеленокожих был тот самый одноухий орк, которого Аларик видел на арене. Еще с полдюжины существ переругивались и дрались в потемках. Аларик понял, что одиночные камеры, вероятно, находятся под этой палубой. В большинстве своем рабы жили здесь, страх друг перед другом изолировал их лучше любых одиночек.

Аларик сидел на большом грязном железном помосте. Над ним стоял низенький плотный бородатый мужчина средних лет в ветхом фартуке, почти черном от крови. Рядом с Алариком лежало несколько тупых медицинских инструментов.

— Хаггард, — представился хирург, — медицинский офицер второго класса.

— Юстикар Аларик, — ответил Аларик. — Вы были имперским гвардейцем?

Хаггард покачал головой:

— Силы планетарной обороны Агриппины, древний и почетный Пятьдесят первый полк личных стрелков губернатора. Мы все сдались на Кинжальной Горе. Повернись все иначе, и мы сражались бы до конца, но Око тогда только что открылось. Мы не знали, с чем столкнулись.

Аларик потрогал плечо. «Сойдет», — решил он.

— Я извлек из вас целую пригоршню металла, — продолжал Хаггард. — Не предполагалось, что вы останетесь в живых, знаете ли. Вы были жертвами, предназначенными отметить недавнее восстание рабов.

— А было восстание?

— Целых полдня: рабы арены в Аэлазадни смогли организоваться и сбежать. Их поджидала Змеиная Стража, личное войско лорда Эбондрака. Вы видели его?

— Ящера?

— Ящера. Этими играми празднуют подавление мятежа. Поэтому и чемпион Эбондрака был там. Вас отправили на смерть.

— Мой боевой брат погиб, — сказал Аларик. — Скархаддот убил его.

— Я слышал и знаю, что вы захотите отомстить. Я тоже хотел. Когда войско Веналитора напало на Агриппу, я потерял всё и всех. Но это Дракаази, юстикар. Этим миром владеет Кхорн. Выжить здесь — уже большая победа. Вы либо сражаетесь, как того хочет от вас Веналитор, либо умрете; все просто. Я жив только потому, что приношу гораздо больше пользы, штопая гладиаторов, чем в качестве еще одного куска пушечного мяса для арены.

— Вот, значит, кто мы такие, — горько произнес Аларик. — Игрушки Кровавого Бога.

— Многие из нас предпочли смерть, — сообщил Хаггард. — Остальные думают, что их спасут или что они сами сумеют вырваться. Некоторые вроде меня слишком трусливы, чтобы вообще что-то предпринимать, а кто-то, разумеется, наслаждается, проливая кровь.

— Как Гирф.

Хаггард улыбнулся:

— Гирф полнейший психопат, и не он один. Когда Хаос захватывает планету, первым делом пустеют тюрьмы. Люди, подобные Гирфу… понимаете, Дракаази не слишком отличается от их прежней жизни. Есть, конечно, и те, кто строит планы. Видите, вон там, на третьей палубе?

Хаггард указал на ярус, расположенный высоко вверху. Аларик проследил за его взглядом и заметил в одном из отсеков бледную фигуру, терпеливо полирующую часть темно-зеленого доспеха.

— Эльдар, — отметил Аларик, — еще один ксенос.

— Это Келедрос, — сообщил Хаггард. — Поверьте, матушка учила меня ненавидеть чужаков, как велели проповедники, но Келедрос — один из лучших бойцов в казарме Веналитора, и будь я проклят, если он не придумал, как ему выбраться отсюда.

— Долго здесь можно протянуть? — спросил Аларик.

— Кто как. Некоторые попали сюда задолго до меня. Большинство не переживают первого же поединка. И вообще, раз вы здесь, это означает, что вы покрепче многих. Веналитор отбирает лучших рабов и возит по всей Дракаази на «Гекатомбе», чтобы выставлять против гладиаторов других лордов. Эта проклятая планета — один гигантский храм во славу крови, и арены — его алтари. Богоугодное дело, понимаете ли, все эти смерти.

Аларик соскользнул с помоста и поднялся на ноги. На нем по-прежнему был составной доспех, выданный рабом-ксеносом перед схваткой на арене. Как бы он хотел вернуть свое собственное снаряжение!

— Здесь вы можете делать все, что хотите, — продолжал Хаггард. — Слабые отсеиваются достаточно быстро. Но попробуйте попасть в какую-нибудь другую часть корабля, и сцефилиды тут же узнают об этом. Веналитор прикажет вздернуть вас на носу корабля или скормить зеленокожим.

Холварн, лучший из воинов, с которыми Аларику довелось сражаться бок о бок. Холварн должен был стать юстикаром, получить собственное отделение, и в самом скором времени. Он мог подняться выше Аларика, стать одним из братьев-капитанов, быть может, даже великим магистром, повелевающим целыми армиями и вхожим в высшие сферы Ордо Маллеус. Холварн погиб, чтобы насытить Кхорнову жажду крови.

— Будьте готовы в ближайшее время застолбить право собственности, — сказал Хаггард. — Многие рабы сегодня не вернулись, и на их камеры будет большой спрос. Хорошие камеры — редкость.

— Обязательно, — заверил Аларик. Он увидел группу рабов, собравшихся в одном из отсеков. Они стояли на коленях. Они молились.

Аларик направился к ним.