— Но что же делать с большинством тех, кто составляет Человечество? Со стаей Императора?
Дениятос. Боевой Катехизис

— Забудьте о них, ибо в основной своей массе они уже давно обречены.

— На землю! Всем лежать! — Генерал Варр едва успел прокричать эти слова, прежде чем первые пули, разбрасывая вокруг горящие щепки, засвистели среди стволов и ветвей, в переплетении которых высил­ся дворец Райтспайр.

Бойцы 901-го жались к земле, пытаясь найти укрытие. Великолепные окрестности дворца, где густые джунгли Неверморна были ухожены до состояния парка с цветоч­ными лужайками, украшенными декоративными озерца­ми, стали еще одним полем битвы. Варр едва успел скользнуть под защиту огромного поваленного дерева, ко­гда с неба посыпались обломки, а плотный поток шрап­нели принялся косить траву и ветки.

Прямо на глазах генерала одного из его людей раз­резало пополам. Труп рухнул в пруд, окрасив воду алой пеной. Еще один солдат зашатался, зажимая окровавлен­ную культю на месте оторванной руки, но его товарищ успел подхватить раненого и оттащить за скульптурную группу. Варр силился определить, откуда по ним ведется огонь. Судя по всему, противник расположил артилле­рию позади полосы деревьев, образовывавших границу дворцового сада, — тусклые оранжевые всполохи между деревьями сопровождались взрывами на лужайках. Враг оставался за пределами видимости, и те, кто оборонял дворец, могли лишь слышать канонаду выстрелов и рев снарядов, обрушивавшихся на сад.

— Докладывай! — зарычал Варр в трубку перенос­ного вокса, силясь перекричать какофонию бомбарди­ровки.

— Их тут сотни! — пробился сквозь статику ответ. — Куллек видел их на холме! Они бросили на нас все си­лы; это полномасштабное лобовое наступление!

Куллек удерживал позиции чуть впереди, ближе к границе джунглей, образуя первую линию обороны.

Варр возвратил трубку вокса стоявшему рядом сол­дату и повернулся к лейтенанту Фулгорину, присло­нившемуся спиной к древесному пню.

— Они идут в атаку, Фулгорин. Поднимай людей, пускай готовятся к отражению.

— Но они же угодят под снаряды… — начал было лейтенант.

— Обязательно угодят! — отрезал Варр. — А как ты думаешь, зачем нас сюда вообще послали?

Фулгорин помедлил. Конечно, он был аристокра­том, тем, кому обязаны повиноваться… прирожденным офицером. Но он привык полагать, что в глазах Импе­риума бойцы 901-го точно такие же люди, как и он сам.

— Пойми, зеленокожие прикончат нас куда быстрее, чем эти чертовы бомбы. Выполняй приказ!

— Так точно, сэр! — Лейтенант побежал по саду, выкрикивая на ходу приказы и готовя своих людей к контратаке.

Служи он в Имперской Гвардии, его бы могли счесть старомодным, предпочитающим лично возгла­вить своих людей в бою, примкнув к их рядам и во­оружившись лазерной винтовкой и штыком. Солдаты 901-го, не обращая более внимания на падающие с неба снаряды, устремились вперед, обустраивая огневые по­зиции среди клумб и на берегах декоративных прудов. Тысячи человек, тысячи стволов… благодаря своей зе­леной форме они практически терялись на фоне столь же зеленой травы. На дальнем фланге закрепились Стражи — немногочисленные артиллеристы, сумевшие пережить первое нападение орков в Палатиуме. Ими командовал офицер голубых кровей — человек, с кото­рым Варру пока удалось поговорить исключительно по воксу, — лорд Совелин Фалкен. Варр понимал, что в бою эти люди будут так же бесполезны, как и те, кто уже погиб на улицах Палатиума. Даже издалека он мог видеть их темно-синюю форму и цветастые наградные ленты, латунь и серебро оружия. Долго эта группа про­держаться не могла, но 901-й сейчас нуждался в любой возможной огневой поддержке.

Перед защитниками темно-зеленым театральным за­навесом вздымались джунгли Неверморна, чьи деревья достигали тридцати метров в высоту. Глубокие тени про­легли под их переплетенными ветвями, словно образую­щими крышу над континентом. В гуще зелени бурлила жизнь, и прямо сейчас Варр видел чернеющее облако покидающих привычные места обитания птиц, ящериц и насекомых.

Животные знали, что сейчас прорывается сквозь лес и грозит уничтожением Райтспайру.

Сам дворец, который обороняли войска, вырывался из джунглей словно рука, протянутая к бирюзовому небу Ванквалиса. Выращенный из самых могучих де­ревьев, невероятно увеличенных и измененных при по­мощи некой давно забытой биотехнологии, Райтспайр являл собой величайший из памятников Человечеству на Неверморне. Его комнаты и залы, подобные ракови­нам жемчужниц, были выточены в живых растениях, а в неимоверно огромных ветвях, опоясывающих коль­цом основное строение, располагались часовни и поса­дочные площадки для частного транспорта. Райтспайр служил символом власти человека над джунглями, и, не нанеси зеленокожие удар во время парада Стражей, высокопоставленные аристократы дома Фалкен в боль­шинстве своем искали бы сейчас укрытие в этом рос­кошном дворце.

В стены Райтспайра один за другим вонзались сна­ряды, раскидывая вокруг куски горящей коры и обломки ветвей, смертельным градом обрушивающиеся на парк. Варр вытащил из кобуры лазерный пистолет и занял свое место в рядах командирского отряда. Один из бой­цов, стоявших поблизости, повалился на землю, но кри­ки умирающего утонули в грохоте разрывов и лающих выкриках офицеров. Погибший солдат стал жертвой од­ной из упавших ветвей и теперь лежал, словно приколо­тая булавкой бабочка, истекая кровью.

Варр отвел взгляд. Когда-то давным-давно он не мог смириться с гибелью своих людей. Ему и сейчас было нелегко, но с годами он пришел к пониманию, что смерть на службе Императору в некотором роде становится по­бедой для людей 901-го и, учитывая численность орочьей армии, только на эту победу они, скорее всего, и могли рассчитывать.

Командир повернулся к вокс-оператору Мекрину, чье лицо украшали сходящиеся кинжальным острием черные татуировки, служившие одновременно и зна­ком банды, и городским камуфляжем. Важнейшее пра­вило 901-го полка гласило: никогда не спрашивай, за что человека отправили сюда. Но в случае Мекрина все и так было очевидно.

— Где лейтенант Куллек? — спросил Варр у связиста.

— Возле озера, сэр, — ответил тот, продолжая креп­ко прижимать к уху трубку вокса. — Того, где мост.

Говорит, собирается со своими людьми нарезать хотя бы сотню зеленых ушей.

— Дай сюда, — сказал Варр, отбирая трубку. — Кул­лек! — закричал он, чтобы его можно было расслышать за грохотом новых взрывов, взметывавших фонтаны гря­зи и ошметки тел.

— Сэр, я уже чую их запах! — проревела трубка в ответ.

Всмотревшись в грязевой град, падающий с неба, Варр сумел различить силуэты сброда, подчинявшегося Куллеку, — Мясников, залегших вдоль резного берега озера, через которое был переброшен мост. Кроме того, командир видел и самого Куллека — медведеподобного мужика с гладко выбритой головой, который, казалось, чувствует себя как дома среди всей этой толпы убийц. Впрочем, ни один из них не мог сравниться с ним в жестокости. О его преступлениях знал каждый — Кул­лек был серийным маньяком, собирателем черепов, на­стоящим зверем. Он обожал войну.

— Куллек, отводи своих людей! Надо заманить тва­рей и накрыть перекрестным огнем! Размещай огневые позиции по флангам, а центр двигай к Троксу!

— Я чую их, сэр! — продолжал Куллек, будто вовсе не слышал голоса генерала. — И этот запах… они пах­нут так, словно гниют заживо, словно все убитые ими восстали из могил! Отменная охота будет, братва! Как в старые добрые времена!

Варр услышал одобрительный рев остальных Мяс­ников. Еще совсем недавно генерал подумывал выкор­чевать из армии таких людей, как Куллек, отправить их всех на виселицу, чтобы они не заражали солдат своим безумием. Но пришли другие времена, другие порядки, и теперь именно этот психопат оказался од­ним из тех, кто не позволял 901-му просто разбе­жаться.

Со стороны джунглей зазвучали ружейные выстрелы.

— Стоять! — рявкнул Варр в надежде, что Куллек все-таки передаст приказ своим бойцам и не позволит им броситься вглубь леса. — Отводи парней, строй в боевой порядок и…

Из джунглей раздался оглушительный рев, чудовищ­но громкий топот и треск рушащихся деревьев. Вначале Варр увидел одну лишь только тень — необъятное чер­ное пятно, протянувшееся по поляне. А затем в поле ви­димости, сминая древние деревья, возник и сам монстр. По образовавшейся просеке уже бежала завывающая зе­ленокожая орда.

Чудовище потрясало воображение: почти пятна­дцати метров в высоту, покрытое свалявшейся грязной шерстью, оно передвигалось на четырех лапах, а пасть, столь обильно усеянная острыми зубами, что не могла закрыться, была украшена массивными бивнями. Злоб­ные красные глаза пылали ненавистью и болью, при­чиняемой десятками менее крупных зеленокожих, под­гонявших зверя ударами копий. Передние лапы тва­ри заканчивались массивными когтями, оставлявшими глубокие борозды на земле и разбрасывавшими зазе­вавшихся орков.

Мясники Куллека покинули свое укрытие, открыли огонь, и алые росчерки лазерных выстрелов заметались по территории перед приближающимся чудовищем. Из джунглей, стреляя из всех стволов, высыпали орки; по­роховой дым и поднятая пулями пыль значительно ухуд­шали видимость.

— Тяжелые орудия к бою! — приказал Варр. — Все, что у нас есть серьезного, пусть работает по этому зве­рю! Пусть лорд Фалкен бросит против него свою ар­тиллерию.

Мекрин принялся передавать приказ офицерам 901-го и лорду Фалкену, удерживавшему дальний фланг.

Остальные бойцы командирского отряда залегли побли­зости, сняв оружие с предохранителей и готовясь оборо­нять генерала от приближающихся орков, — Шеншао уже успел прогреть свой плазмаган, и даже врач Морн выта­щил из кобуры лазерный пистолет. Варр обнажил меч — не тот энергетический, что носил некогда, как командор Гвардии, и даже не цепной, но самый простой пехотный меч, который использовал лишь для того, чтобы отли­чаться от рядовых солдат.

На зверя обрушился плотный огонь, но зеленоко­жие продолжали гнать огромную тварь вперед, и ее ги­гантские лапы уничтожали ухоженные клумбы и акку­ратно подстриженные деревья. В чудовище ударила ра­кета, вырвав из его плеча громадный кусок мяса и подпалив шерсть, но даже эта рана не причинила зверю серьезного вреда и только подогрела его гнев. Живот­ное опустило голову, загребая нижней челюстью зем­лю, а затем опять вскинуло, пережевывая тела двух или трех солдат.

Сердце Варра бешено колотилось. Он и думать не мог, что увидит на Неверморне создание, подобное это­му орочьему чудищу. Все это было слишком неожидан­но, и теперь его планы по обороне Райтспайра рассы­пались на глазах. Но командир недаром получил свое звание — он умел чувствовать битву и приспосабли­ваться к ее неожиданным поворотам. Именно этим он и занялся, хотя стоявший рядом Шеншао уже начинал обстреливать из своего плазмагана уродливых зелено­кожих, сминающих первую линию обороны 901-го.

— Мекрин, вызывай Трокса, — приказал Варр.

Связист повозился с тумблерами и переключателя­ми вокса, а затем протянул командиру переговорную трубку.

Троке определенно был занят молитвой, поскольку из динамика послышалось:

— …с Трона на Небесах, ради Него, что помогает нам в скорби, ради Него, что дарует нам искупление через кровь Его врагов…

— Троке! — закричал Варр. — Приказываю отсту­пить к дворцовым воротам!

— Но ксеносы уже среди нас, генерал! — раздался ответ. В гортанном голосе Трокса нервной дрожью отзы­валась ярость религиозного фанатика. — Великий Зверь взирает на нас голодным взглядом!

— Уходите и отдайте им центральное направление. Это приказ!

Внутри у Варра все сжалось в тугой ком. Он с само­го начала понимал, что им предстоит тяжелый бой, ко­торый они могут и не выиграть. И сказать по правде, на гигантского зверя еще можно было найти управу, но вот численность орков служила действительно решаю­щим фактором — сотни зеленокожих уже сцепились с 901-м. По всей линии обороны шли перестрелки с близ­кого расстояния, ксеносы набрасывались на солдат, раз­махивая мясницкими топорами. Его люди погибали один за другим в дыму и грязи: кто-то падал с разворо­ченной вражескими выстрелами грудью, кого-то нани­зывали на пику и поднимали над головами, словно зна­мя. На фланге Фалкена уже тоже шел бой, артиллери­сты продолжали накрывать поле боя залпами мортир, пока заряжающие команды пытались при помощи шты­ков и автоматических винтовок удерживать осаждаю­щих их орков.

И в эту самую минуту среди творящегося безу­мия Варр увидел вожака. Предводитель зеленокожих был значительно крупнее любого из своих сородичей — генерал уже знал, что орки становятся выше и мощнее с каждой пережитой ими военной кампанией и что с фи­зическим ростом они неизбежно поднимаются по иерар­хической лестнице, со временем превращаясь в настоя­щие машины убийства, руководящие ордой. Но вождь, которого Варр видел сейчас перед собой, совершенно не был похож на завывающих кровожадных убийц, что буйствовали в дворцовых садах. Огромный орк двигался с пугающей целеустремленностью, внимательно огляды­вая собственные боевые порядки примерно так же, как делал бы сам Варр.

Одну руку вожака заменял грубый механический протез, а под его ногами суетилась стайка крошечных остроносых существ — гвардейцы называли их гретчинами либо гротами, — но генерала поразил взгляд ги­ганта. В нем не читалось привычной жажды крушить и убивать. Вожак определенно стремился к чему-то боль­шему, нежели к простому разрушению.

901-й сдавал позиции. Теперь Варр мог безо всякой техники слышать голос Трокса, возносящего молитвы Императору и одновременно обстреливающего из гра­натомета надвигающихся орков. Войска отступали по изрытой взрывами земле, прикрывая отход огнем ла­зерных винтовок и соблюдая строгую дисциплину, ко­торую столь долго вбивал в них генерал.

Об их оборону разбивались одна за другой волны зеленокожих, но ксеносы все равно продолжали насту­пать; огромный зверь уже спустился в одно из озер и теперь крушил мост. Орки продолжали гнать бойцов 901-го к дверям дворца Райтспайр.

План не сработает. Варр понимал это, но все равно отдавал распоряжения по фланговым подразделениям, приказывая им окружить орков и накрыть их перекрест­ным огнем. Ксеносов было слишком много, и они запол­няли дворцовый сад, как вода наполняет чашу. Твари даже дрались друг с другом за право первыми набро­ситься на солдат полка. Огромный косматый зверь вы­шел из повиновения и теперь бежал к позициям артил­лерии лорда Фалкена. Конечно, Варр не питал особого уважения к этому аристократу, который был одним из тех командиров войск планетарной обороны, которые проморгали столь бесцеремонное вторжение, и все же от одной мысли о том, что чудище сейчас растопчет Стра­жей, у генерала похолодело в груди.

Раздумья Варра были прерваны внезапным движе­нием поблизости и шумом. Его отряд устремился в бой, и орки повернулись к нему и зарычали, осознав, что 901-й все-таки решил дать им подобающий отпор. Ла­зерные винтовки ломались под ударами топоров, пули буравили тела, кости трупов хрустели под сапогами во­инов. Над полком разносились воинственные крики, но все они тонули в бешеном реве противостоящих людям орков.

Из мешанины сражающихся тел на Варра выскочи­ла массивная фигура, и генерал уложил ее выстрелом в глаз, но за первым противником последовал и второй, занося над головой зазубренный топор. Варр встретил удар собственным мечом, но его клинок не выдержал, и в ту же секунду генерал оказался за спиной своего, казалось, весящего тонну и состоящего из одних мышц врага. Обломок меча вонзился в основание орочьего черепа, и Варр почувствовал, как его недруг забился в предсмертных судорогах. Отбросив от себя смердящий труп, генерал развернулся и едва не ослеп от яркой плазменной вспышки, когда Шеншао прикончил вы­стрелом в голову еще одного орка, пытавшегося подо­браться к командиру со спины.

Обугленное тело зеленокожего рухнуло в грязь, и тут же Морн схватил Варра за шиворот, оттаскивая в сто­рону, когда по приближающимся зеленокожим ударили лазерные винтовки.

— Подлатать не надо? — спросил Морн, расплыва­ясь в широкой улыбке. Его зубы либо отсутствовали, либо торчали почерневшими пеньками, лицо пробороз­дили настолько глубокие морщины, что казались шра­мами от ножевых порезов, редеющие седые волосы тор­чали пучками, и Варр в очередной раз подивился тому, что этот человек все еще жив, не говоря уже о том, что продолжает работать полковым медиком.

— Пока не требуется, — прохрипел генерал, распрям­ляясь и делая несколько выстрелов по оркам, чьи силуэ­ты маячили за сгущающимся дымом и грязью, сыплю­щейся с неба. Большинство солдат стянулись к позици­ям Варра возле главного дворцового ствола, и офицер понимал, что многие из его людей встретят свою гибель под вражескими пулями либо под ударами окровавлен­ных топоров или захлебнутся в лужах, придавленные тяжестью мертвых тел и бегущих ног.

Вражеский огнеметчик превратил бойца, стоявшего буквально в паре метров от командира, в живой факел. Парень бросился на перепаханную землю и покатился, пытаясь сбить пламя. Варра забрызгало кровью, когда еще один солдат пал под ударом орочьего топора. Ги­гантское чудище, по-прежнему неистовствовавшее на поле боя, мотнуло массивной головой и подбросило в воздух разом дюжину ванквалийских Стражей.

Здесь защитникам и предстояло погибнуть. Для Вар­ра все вдруг стало кристально ясным, и жестокая битва, кипевшая вокруг, словно замедлилась. Вот наказание за его грехи. Его отправили на Неверморн умирать. Все просто и понятно.

Неожиданно над его головой раздался рев двигателей. Варр едва успел отследить дымный след снарядов, разо­рвавших воздух и промчавшихся сквозь ветви Райтспайра. В следующую секунду загрохотали взрывы, вздымая к небу фонтаны земли и высоко подбрасывая изуродо­ванные трупы зеленокожих.

Рядом с генералом залег лейтенант Фулгорин, чье лицо было вымазано в крови.

— Это еще что за черт? — задыхаясь, спросил мо­лодой офицер.

— «Громовые ястребы», — ответил Варр, не в силах скрыть собственного изумления.

Похожая на горное ущелье улица города-улья бы­ла полна людей, застывших в молчаливой молитве. Тысячи бледных лиц были обращены в ожидании к марширующей мимо них процессии. Дворцовая стража несла паланкин с графиней, а вокруг них шагали «де­ти», держащие в руках всевозможные компоненты омо­лаживающего трона, подключенные к ее древнему телу. Она не могла отключить их даже тогда, когда была вынуждена оставить безопасность своих чертогов. Де­ти, как и всегда, хищно озирались и шипели на толпу и даже порывались укусить стражников за ноги, слов­но ревнуя к тому, что именно им позволено нести гос­пожу.

Исменисса, проплывая мимо, могла видеть слезы в глазах сограждан и, едва заметно кивая им, молча бла­годарила пришедших за их ожидание. Миллиарды лю­дей высыпали на улицы города, заполнив их, вознося неслышимые молитвы об избавлении от напасти. Таков был путь обитателей Ванквалиса — стоицизм и смире­ние; их скорбь всегда была безмолвна, они были готовы принять любую судьбу. Каждый удерживал свою боль внутри себя.

— Они убивают нас! — раздался вдруг из толпы оди­нокий мужской голос. — У вас есть план? Кто теперь нас спасет?

Этот крик оборвался на полуслове, когда толпа набро­силась на возмутителя спокойствия, заставив его умолк­нуть под градом ударов.

Дворцовая стража продолжала раздвигать людские массы и нести свою графиню все дальше и дальше сквозь море умоляющих лиц, направляясь к воротам базилики Прэктора. Это здание, как и практически весь остальной улей, было построено в излюбленном сти­ле основателей Ванквалиса — оно внушало благого­вение перед Императором и в то же время служило памятником индустриализации. Цельнолитые балки и решетчатые полы из темной стали сочетались здесь с колоннами и табличками с религиозными цитатами. Весь город являлся словно воплощением двух добро­детелей — трудолюбия и набожности, — игравших ог­ромную роль в жизни каждого его обитателя.

Старший архивариус, торопливо семеня, выбежал из проема между двумя громадными дата-стеками, запол­нявшими главный зал базилики. Его вытянутое стар­ческое лицо возвышалось над цифровым планшетом, за­менявшим ему руки и постоянно выбрасывающим из своего нутра листы распечаток. Архивариус поклонился, насколько это позволяло устройство; его пальцы, окан­чивающиеся остро заточенными перьями, при этом про­должали вводить последние сведения.

— Графиня, — торопливо произнес он, — я и помыс­лить не мог, что в нынешней ситуации… Просто неве­роятно, что вы здесь… что решили лично со всем разо­браться.

— Проблема требует моего присутствия, — отклик­нулась Исменисса. Дети поспешили занять свои места за ее спиной, едва графиня сошла с паланкина, обла­ченные в парчу и шелк стражи подняли вокруг нее тяжелые щиты. — Когда речь идет о безопасности на­шей планеты, я могу доверять только самой себе.

— Разумеется, — выразил понимание архивариус.

Позади него слышалось бормотание его снующих

между дата-стеками коллег, зачастую еще более старых. Порой не только их руки, но и лица были замене­ны пишущими и сортирующими приборами. Выше, поверхушкам огромных запоминающих машин, курсиро­вали облаченные в черные доспехи солдаты Архивного полка, готовые защитить драгоценные исторические сведения. Их карабины были сняты с предохранителей. Сейчас, когда мир оказался охваченным войной и хао­сом, все подразделения Хирогрейва были переведены в режим боевой тревоги.

— Как я понимаю, вы желаете увидеть бумаги, — продолжал архивариус.

— Именно, — подтвердила Исменисса.

Старик развернулся и повел графиню мимо дата-стеков, и дети засеменили следом, неся за хозяй­кой длинный шлейф платья и кабели омолаживающих модулей. Архивариус делал все возможное, чтобы не выказывать отвращения при взгляде на неуклюжих мертвых детей. Пожалуй, на всей планете одна лишь графиня сумела смириться с их постоянным присутст­вием.

Дата-стеки были окружены рядами тонких черных кристаллов — носителей информации, на которые пред­ставители городов Хирогрейва записывали свою исто­рию и отчеты о принятых решениях. Дом Фалкен, в отличие от них, предпочитал использовать более на­дежную и традиционную технологию священных книг, создаваемых руками писарей, чьи жизни были посвя­щены тому, чтобы каждое слово и желание ванквалийской знати сохранилось в истории. Каждый такой том хранился в холодных недрах базилики, где пол покры­вала ледяная корка, а полки сверкали бесконечными рядами опушенных инеем увесистых книг, некоторым из которых было уже много сотен лет.

Летопись, интересовавшая Исмениссу, хранилась в пустотном сейфе на небольшой «полянке» между дата-стеками, поддерживаемая в воздухе парой стальных крылатых херувимов.

— Графиня, замок отпирается при помощи генети­ческого кода, — объяснил архивариус. — Я не смогу его открыть. Это уже за пределами моих полномочий.

Лицо Исмениссы скривилось в гримасе едва сдер­живаемого раздражения. Ей была отвратительна любая деятельность, способная причинить вред или нарушить целостность столь оберегаемой ею в течение многих веков физической оболочки.

Но все же суровые времена требовали решительно­сти. Графиня опустила палец на считывающее устрой­ство и поморщилась, когда тончайший лазерный луч прорезал ее кожу, выпуская из-под нее капельку крови. Микрокогитатор загудел и ненадолго задумался, стара­ясь расшифровать генетический код Исмениссы, скры­тый в мешанине омолаживающих препаратов, наполня­ющих ее вены.

Наконец пустотный сейф раскрылся, и графиня из­влекла из него тонкую тетрадь, защищенную стальной обложкой. На ее поверхности были выгравированы сим­волические изображения змея и грифона — гербы дома Фалкен и тех, кто сильно им задолжал.

— Эти записи — одна из самых драгоценных рели­квий вашего рода, — произнес архивариус. — Конечно, в нашем собрании есть и более старые книги, но ни одна из них не имеет такого значения для…

Графине хватило одного-единственного взгляда, чтобы заставить старика замолчать. Затем она откры­ла книгу. Под пальцами Исмениссы замелькали гибкие хрустальные страницы, исписанные пылающим мелким почерком. Каждый лист повествовал о чести и клятвах, достаточно серьезных, чтобы быть священными. Сло­ва, представшие ее глазам, связывали авторов книги с самой землей Ванквалиса и душой дома Фалкен. Это была великая книга, и казалось удивительным, что в полумраке, царящем на самом краю Империума, можно найти людей, для которых честь была бы настолько важна.

Последнюю страницу украшали сразу две подписи. Одна принадлежала Геральдану Фалкену — могущест­венному лорду, что правил много десятилетий назад, ко­гда Неверморн оставался практически нетронутой тер­риторией, а города Хирогрейва были всего лишь грязны­ми деревушками поселенцев, пытающихся закрепиться на Ванквалисе. Вторую подпись оставил человек по име­ни Орландо Фуриозо… и она была обрамлена изображе­ниями орла и грифона.

— Никогда прежде я не пыталась этим воспользовать­ся, — тихо пробормотала графиня. — И даже не знаю, ве­рю ли в то, что это может быть правдой.

— Все в порядке? — спросил архивариус.

— Разумеется, — отрезала графиня. — Писари наше­го дома на протяжении многих лет записывали каждое слово. И святость этой силы не простит нам ошибок. Я должна увидеть все сама, прежде чем понять, в какие долги мы собираемся влезть.

— Госпожа, какое решение вы приняли?

Исменисса помедлила несколько секунд, пробежав­шись иссушенными старостью пальцами по древним письменам.

— Позовите астропата, — наконец приказана она.

Дворцовая стража прибыла, гоня перед собой мус­кулистого человека в цепях, на лице которого зияли пустые глазницы. Бледную кожу его щек и выбрито­го затылка покрывали едва заметно мерцающие руны, словно человек тлел изнутри. Его руки и ноги были скованы кандалами, а одет он был в черную рясу с алой вышивкой.

Графиня терпеть не могла всех этих колдунов, как и любой богобоязненный гражданин Ванквалиса. Но астропаты, пусть и были выродками, оставались един­ственным средством связи с Империумом. За прибли­жающимся псайкером пристально следили мертвые глаза детей. Исменисса потрепала одного из своих па­жей по волосам, словно успокаивая и не давая набро­ситься на ненавистного колдуна.

— Мне необходимо отправить второе сообщение, — заявила графиня. — Его должны получить… и как мож­но скорей. Но все знаки должны быть пересланы с пре­дельной точностью, так что принимающий астропат должен быть весьма силен. Я рассчитываю, что мое по­слание услышат и отреагируют на него со всей мысли­мой быстротой, так что ошибок я не потерплю. Все понял?

— Понял, — ответил астропат, ежась на сквозняке. — Но вам не хуже, чем мне, известно, что наше искусство не может быть точным. Призыв о помощи, отправлен­ный мной два месяца назад, был принят лишь немно­гими, и только 901-й легион оказался достаточно близ­ко. Чтобы вызвать конкретного получателя, необходимо куда больше силы и мастерства и к тому же требуется предельная точность символических кодировок на обо­их концах. Наша же изолированность означает…

— Означает, что тебе придется постараться, — отре­зала графиня. — Ты здесь нужен только для того, чтобы связывать нас с Империумом. И я рассчитывала, что наш призыв приведет сюда Гвардию и Флот, а не ка­кую-то горстку преступников. Теперь я предоставляю тебе шанс искупить свою ошибку. Послание должно дойти до адресата. Ничто иное Ванквалис не устроит.

— Я понял вас, моя госпожа, — угрюмо отозвался астропат.

— Итак, мое послание, — продолжала Исменисса, — заключается в том, что Ванквалис гибнет из-за наше­ствия орочьего отребья, а Империум прислал нам на помощь всего лишь какую-то разбойничью шайку. Дом Фалкен вынужден напомнить о древнем и священном соглашении. Мне тяжело решиться на этот шаг, но я делаю это ради своего рода и всех граждан Ванквалиса. Без помощи мы все, без сомнения, погибнем, а грязные ксеносы одержат победу над еще одним из миров, осе­ненных светом Императора.

— Будет исполнено, госпожа, — ответил астропат. — Так кому я должен переслать ваше сообщение?

Графиня развернула книгу перед лицом своего со­беседника, и тот пробежался пальцами по поверхности листа; его псионические навыки позволяли прочитать написанное на хрустальных страницах. Теперь ему бы­ло известно все и о древнем долге, и о тех, кто был обязан его исполнить.

Астропат изумленно раскрыл рот. И имей псайкер глаза, те бы расширились одновременно от удивления и страха.

— Так ты можешь?

— Могу, о графиня, — сглотнув, ответил астропат. — Конечно, столь срочная связь через Имматериум — за­дача непростая, но вы и сами знаете, что на том конце сигнал принимают специалисты высочайшей квалифи­кации.

— Поэтому повторюсь: я не прощу ошибки, — ска­зала Исменисса, захлопывая книгу и убирая ее обратно в пустотный сейф. — Итак, раз уж решение принято, я обязана вернуться к своему народу. Люди должны ви­деть, что их правительницу ничто не способно напу­гать.

Стражники вновь собрались у паланкина и, подняв его, понесли свою госпожу к выходу из базилики, где в неутомимом ожидании собрались толпы людей, вы­ражающих свои опасения и надежды в молчании, при­личествующем простому обывателю.

Астропат же опустился на пол базилики, воспроиз­водя в своем сознании образы, составляющие зашиф­рованное послание, которое должен был декодировать его собрат, находящийся на другой стороне межзвезд­ного потока.

Планета взывала к должнику. Все мосты были сожже­ны. И если Ванквалису предстояло выстоять, то причи­ной тому станет превосходство чести над звериной силой ксеносов. Конечно, графиня сейчас цеплялась за очень тонкую и слабую ниточку, но, поскольку Империум был так далек, а враги так близко, другого варианта просто не оставалось.