При откладывании, прежде чем встать из-за доски, партнеры долго выясняли, сколько ходов сделано за сегодняшний день и сколько времени потратил каждый. Уже тогда почувствовалось, что Мэйдзин плохо схватывает ситуацию.

Шестнадцатого июля в четыре часа три минуты Отакэ Седьмой дан записал 43 ход чёрных. Когда же заговорили о том, что за этот день партия продвинулась на шестнадцать ходов, Мэйдзин засомневался:

– Шестнадцать ходов? Неужели?

Сидевшая на записи ходов девушка подтвердила, что сделано ровно шестнадцать ходов – с 28 хода белых до 43 хода чёрных. То же самое сказал противник Мэйдзина – Отакэ Седьмой дан. Игра ещё не вышла из начальной стадии. На доске стояло всего сорок три камня. Всё должно было быть ясно с первого взгляда. Хотя уже двое сказали, что ходов было именно шестнадцать, Мэйдзин, казалось, не мог в это поверить, и поставленные за день камни он пытался пересчитать, дотрагиваясь до каждого из них пальцем. Но даже это, похоже, его не убедило.

– Если бы их поставить вновь, с самого начала, я бы понял, – проговорил он.

Вдвоём с Отакэ они принялись по штуке убирать камни, поставленные в тот день на доску.

– Первый ход.

– Второй ход.

– Третий ход... – и так далеё до шестнадцатого хода – они перебрали все камни.

– Шестнадцать ходов... Неужели так много? – как-то растерянно прошептал Мэйдзин.

– Сэнсэй быстро играет, – подхватил Седьмой дан.

– Я!? Вовсе не быстро!

Мэйдзин по-прежнему с отсутствующим видом продолжал сидеть за доской. Он даже не пытался встать, и никто из присутствовавших тоже не осмеливался первым покинуть свое место. Немного, погодя Онода Шестой дан сказал:

– Может пойдёмте куда-нибудь? Развеемся?

– Давайте сыграем в сёги, – сказал Мэйдзин, словно очнувшись. И рассеянность, и веселье Мэйдзина не были напускными.

Профессиональный игрок в Го всегда держит в голове всю партию, не то что какие-то шестнадцать ходов, сыгранные за день. И за обедом, и во сне он помнит все ходы до единого. Может быть, пунктуальный характер Мэйдзина не позволял ему успокоиться, пока он сам не выставит все камни. А может быть, здесь сыграла роль его осторожность. Даже в этой старческой тщательности чувствовалась натура человека одинокого и не очень счастливого.

Спустя четыре дня, 21 июля, на пятом доигрывании было сделано двадцать два хода – от 44 хода белых до 65 хода чёрных, который и был записан при доигрывании.

Когда процедура откладывания закончилась, Мэйдзин спросил у девушки, которая вела запись:

– Сколько я сегодня потратил времени?

– Один час двадцать девять минут.

– Так много?

Мэйдзин был в замешательстве. Для него это была новость. Хотя Мэйдзин на сделанные за этот день свои одиннадцать ходов потратил времени на семь минут меньше, чем его противник Седьмой дан на один лишь 59 ход (1 час 35 минут), всё равно было видно, что он оценивал расход времени иначе.

– Как может быть, чтобы вы столько потратили... ведь вы же быстро играете, – проговорил Отакэ Седьмой дан.

– Мэйдзин повернулся к девушке.

– Боси?

– Шестнадцать минут, – ответила девушка.

– Цукэ-атари?

– Двадцать минут.

– А соединение? – вмешался Седьмой дан, – соединение заняло больше всего времени.

– Это 58 ход белых? – девушка заглянула в протокол и ответила:

– Тридцать пять минут.

Но Мэйдзин всё ещё не верил. Он взял у девушки протокол и сам изучил его.

Стояло лето. Большой любитель ванны, он всегда после игры старался первым попасть в ванную комнату, но в тот день почти одновременно со мной быстрым шагом туда вошел Отакэ Седьмой дан.

– Сегодня вы вроде неплохо продвинулись, – заметил я.

– Сэнсэй быстро играет, да и ходы у него хорошие. Кому дано – тому прибавится. По всему видать, игра закончена, – и Седьмой дан зло усмехнулся.

Но он и не думал сдаваться. С игроками за пределами игровой комнаты Отакэ Седьмой дан встречаться не любил. В те дни у него был такой вид, будто он принял какое-то важное решение. Может быть, про себя он уже рассчитал свою жестокую атаку.

– Мэйдзин быстро играет? – удивился судья Онода Шестой дан.

– С такой скоростью можно играть на квалификационных турнирах в Ассоциации – вполне уложились бы в 11 часов. Впрочем, трудновато, – сказал Отакэ, – А это боси? Такой ход быстро не сделаешь...

Расход времени при четвертом доигрывании был таким: белые потратили 4 часа 38 минут, черные – 6 часов 52 минуты, а после пятого доигрывания, 21 июля, у белых было потрачено 5 часов 57 минут, у чёрных – 10 часов 28 минут. Разница в расходе времени все увеличивалась.

Затем, 31 июля, после шестого доигрывания расход времени у белых составил 8 часов 32 минуты, а у чёрных – 12 часов 43 минуты. После седьмого доигрывания 5 августа белые имели 10 часов 31 минуту, чёрные – 15 часов 45 минут.

Однако после десятого доигрывания 14 августа разрыв сократился: расход времени у белых достиг 14 часов 58 минут, у чёрных – 17 часов 47 минут. В тот день при откладывании Мэйдзин записал свой сотый ход и сразу после этого его положили в больницу Святого Луки. При доигрывании 5 августа, когда Мэйдзин обдумывал свой 90 ход, он вдруг почувствовал боли и, превозмогая их, потратил на этот ход 2 часа 7 минут.

Наконец, когда 4 декабря партия была завершена, разница в расходе времени между партнерами оказалась на удивление большой:

Мэйдзин Сюсаи потратил на игру 19 часов 57 минут, Отакэ Седьмой дан – 34 часа 19 минут.