В изголовье постели Тиёко стояло большое зеркало в раме из красного дерева. Распустив волосы и положив щёку на белую подушку, она каждый день смотрела в него. Через какое-то время в зеркало вплывали десятки редкостных золотых рыбок — красные искусственные цветы в аквариуме. Иногда в зеркале вместе с ними отражалась и луна.

Но это была не та луна, свет которой проникает через окошко. Тиёко видела в зеркале отражение той луны, которая освещала аквариумы на плоской крыше дома. Зеркало было для неё серебряным занавесом, который отделяет наш мир от снов и привидений. Видения были так ярки, что её душа истиралась о них, словно игла граммофона о пластинку. Тиёко не могла расстаться со своей кроватью и некрасиво старилась на ней. И только в раскинутых по белой подушке чёрных волосах оставалась прежняя красота.

Однажды ночью Тиёко увидела, как тонкокрылая бабочка медленно карабкается по раме зеркала. Тиёко вскочила с постели и отчаянно забарабанила в дверь отцовской комнаты.

— Папа! Папа! Папа!

Вцепившись побелевшими пальцами в отцовский рукав, она потащила его на крышу.

Одна рыбка всплыла на поверхность. Она была мертва. Её живот вздулся, как если бы она была беременна каким-то диковинным существом.

— Папочка, прости меня! Не сердись! Ну прости же! Я ведь и ночами не сплю, сторожу их!

Отец молчал. Он смотрел на свои аквариумы так, как если бы перед ним стояло шесть гробов.

Отец завёл аквариумы и стал разводить золотых рыбок после того, как вернулся из Пекина. Долгие годы он прожил там с наложницей. Тиёко была её дочерью. Он вернулся в Японию, когда ей было шестнадцать лет.

Была зима. В обшарпанной комнате стояли как попало стулья и столы, привезённые из Пекина. Сводная сестра Тиёко сидела на стуле. Она была старше Тиёко. Тиёко сидела перед ней на полу.

— Я скоро выйду замуж, жить здесь больше не стану. Но хочу, чтобы ты твёрдо запомнила: ты — не дочь моего отца. Тебя привели к нам, мать о тебе заботится. Но это всё.

Тиёко смотрела в пол. Сестра положила ноги ей на плечи, носком приподняла подбородок, заставила смотреть в глаза. Тиёко обняла её ноги и заплакала. Сестра просунула ступни ей за пазуху.

— Какая у тебя грудь горячая! Сними-ка носки, погрей меня!

Плача и не вынимая ног из-за пазухи, Тиёко разула сестру, прижала к груди холодные ступни.

Дом вскоре переделали на западный лад. Отец устроил на крыше шесть аквариумов и пропадал там с утра до вечера, ухаживая за золотыми рыбками. Он приглашал специалистов со всей страны, ездил с рыбками за сотни километров на выставки.

Через какое-то время ухаживать за рыбками стала Тиёко. Она становилась всё подавленнее, одни рыбки стояли у неё перед глазами.

Мать Тиёко вернулась в Японию, жила отдельно, мучалась от жутких истерик. Когда отходила от них, вся чернела, не говорила ни слова. Красота её ничуть не померкла с пекинских времён, но кожа как-то неприятно потемнела.

В доме бывало немало молодых людей, многие из них пытались ухаживать за Тиёко. Она отвечала им так: «Принеси-ка мотыля. Рыбки его любят».

— А где я его тебе найду?

— Поищи на болоте.

Вот так, уставившись в своё зеркало, она и старилась. Ей было уже двадцать шесть.

Отец умер, вскрыли конверт с завещанием. Там было сказано, что Тиёко ему не дочь. Она ушла плакать к себе. Взглянула в зеркало и с воплями взлетела по лестнице к рыбкам.

Откуда здесь её мать? Она стояла возле аквариума. Лицо её было чёрным, щёки оттопыривались рыбками. Изо рта высовывался порядочный хвост. Он шевелился, словно язык. Хотя мать увидела Тиёко, она продолжала сосредоточенно жевать.

— Папа! — закричала Тиёко и ударила мать. Мать упала на облицованный плиткой пол и умерла. Рыбка торчала у неё изо рта.

Теперь Тиёко была свободна от родителей. Прекрасная молодость вернулась к ней, она отправилась в путешествие за счастьем.

[1926]