Любое вмешательство со стороны страха, злобы или отторжения в мгновение ока нарушило бы хрупкий баланс, после чего Черноснежку, Фуко, Акиру и, скорее всего, Утай смело бы крупнокалиберным Тёмным Выстрелом.

Нельзя позволить себе даже испугаться непрошеных. Черноснежка прогнала опасения, наполнила своё сознание лишь желанием защищать своих друзей и осторожно прикоснулась к огромному чёрному шару.

Она не ощутила ни удара, ни боли. Лишь притяжение чудовищной силы. Холодная пустота словно превратилась в чёрную дыру, жадно впитывающую всю положительную Инкарнацию, что создавала Черноснежка.

«Хорошо... пей, сколько хочешь. Может, твой голод и бездонен, но и мои чувства бесконечны.

Раньше я не могла безоговорочно верить своим друзьям и товарищам. Я не пыталась понять чувства Фуко, так сильно мечтавшей о небе, что отрубила свои ноги; Утай, жившей мечтой о сцене; Акиры, стремившейся построить мир, в котором больше никто не будет терять очки. Я видела лишь свои собственные желания, и именно они привели к гибели Легиона.

А ведь мне просто нужно было верить. Верить в чувства друзей, что думали обо мне. Верить моей собственной мечте о взаимной поддержке. Обнажить свою душу, принять других людей и протягивать им руки... вот и всё, что я должна была сделать.

Когда я потеряла всё, я думала, что уже никогда не получу второго шанса. Но однажды в мой маленький завядший сад залетела маленькая серебряная ворона, которая научила меня тому, что всегда можно попытаться снова. Что всё потерянное можно обрести вновь. Мне нужно лишь сделать шаг и позвать по имени. Точно так же, как я сделала это в тот день, когда позвала по имени Фуко на мосту через Седьмую Кольцевую.

Те слёзы, что я пролила в объятиях Фуко... слёзы после возвращения Утай и Акиры, слёзы после того, как я узнала, на что пошёл Харуюки ради того, чтобы защитить меня, хранятся в самой глубине моей души, словно драгоценные камни. И пока они у меня есть, та воля, что истекает из моего сердца, никогда не иссякнет...

Никогда».

Эта мысленная речь Черноснежки прожила лишь мгновение перед тем, как утонуть во взрыве слившегося воедино мысленного образа. Но Фуко и Акира услышали её. Их Инкарнации сплелись друг с другом, слились и стали в десятки раз сильнее. Три аватара продолжали стоять, вытягивая окутанные белоснежным сиянием руки, нейтрализуя огромный шар тьмы, истончая его... а когда Черноснежка опомнилась, превратившийся в бушующий вихрь Тёмный Выстрел исчез без остатка.

Силы тут же покинули её, и она начала оседать на пол вместе с Фуко и Акирой. В глубине души она прошептала:

«Мы продержались две минуты.»

В ответ в её голове раздался беззвучный голос:

«А теперь доверьтесь мне!»

И затем на сороковом этаже Мидтаун Тауэра раздался величественный голос Утай:

— Горестно и мучительно пламя гнева...

С трудом оторвав голову от пола, Черноснежка посмотрела на стоявшую сзади Утай.

Окутывавший маленькую жрицу Оверрей походил на алое пламя, уходящее под самый потолок. Пусть пламя и не настоящее, но даже лежавшая в нескольких десятках метров Черноснежка ощущала жар. В самом центре огненного вихря продолжала неспешно танцевать маленькая фигура Утай, которая выглядела так прекрасно и возвышенно, что полностью оправдывала имя Пылающей Жрицы.

Утай вскинула веер, который держала левой рукой, а затем по этажу вновь разнеслись сильные звуки «песни», эхом отражавшиеся от стен:

— ...которому что есть — всё пыль.

Раздался сильнейший грохот, и Черноснежка ощутила своей спиной резкий толчок. Тут же забыв об усталости, аватары повернулись и увидели, как из-под тела ISS-комплекта начал пробиваться алый свет. Сиял весь пол в пятиметровом радиусе.

Вернее, нет. Он не сиял, он начал плавиться. Готовившаяся в течение 120 секунд Инкарнационная техника Утай переписала состояние мраморного пола, раскалив его выше температуры плавления... и превратив в магму.

Тело комплекта тут же окутало органическую броню тёмной аурой, пытаясь защититься от жара, но магма начала плавить и ауру, раскалив её сначала до оранжевого закатного цвета, а потом и вовсе до белого, буквально поджаривая броню. Наконец, чёрное тело начало медленно погружаться в пруд магмы. Поглощенный портал сильно стеснял движения глаза, но на пару метров сместиться он, похоже, всё-таки может. И тот же портал гарантировал, что из пруда тело уже не выберется.

Если бы у тела был рот, прямо сейчас оно бы вопило что есть мочи. Его реакция не оставляла в этом никаких сомнений. Веки судорожно открывались и закрывались, щупальца метались во все стороны. Иногда их концы загорались черным Оверреем, и тело пыталось ударить озеро магмы половинчатыми Тёмными Ударами, но им удавалось лишь срезать самую малую толику энергии озера, после чего Оверрей бесследно исчезал.

— Она... придумала эту Инкарнацию против Генбу?.. — тихо прошептала Фуко, вновь переведя взгляд на продолжавшую танцевать Утай. Черноснежка кивнула и хрипло отозвалась:

— Похоже на то... конечно, озеро лавы должно быть раза в четыре больше, но если уронить в него Генбу...

— То даже он просто сгорит дотла, — подытожила Акира немного напряжённым голосом.

Их взволновала не только устрашающая мощь пруда магмы, но и то, что Утай, самая тихая и мягкая из Элементов, способна на такую Инкарнационную технику. Ведь если поставить её на координатную ось, она, скорее всего, попадёт в четвёртый квадрант: «Разрушительная Инкарнация, направленная наружу».

Источником энергии разрушительных Инкарнаций служат негативные эмоции — гнев, отчаяние, ненависть и скорбь. Именно поэтому они гораздо сильнее затягивают применяющего его человека к «пропасти» по сравнению с теми Инкарнациями, что создаются из положительных чувств. Для сравнения можно взять Стрижающий Удар Черноснежки — на первый взгляд, эта техника тоже причиняет довольно масштабные разрушения, но в её основе лежит образ «усиления собственного клинка». А вот «Танец Огня» Утай, очевидно, преследовал лишь одну цель — сжечь противника дотла. Отдача, с которой придётся столкнуться её душе, по силе должна быть сравнима с самой техникой.

— Уиуи... — протянула Фуко измученным голосом, а затем крепко сжала в кулаки руки, которыми упиралась в землю.

Ей очень хотелось немедленно остановить Инкарнацию Утай. Черноснежка полностью разделяла её чувства. Но сейчас именно на маленькие плечи Утай возлагался успех операции по уничтожению тела ISS комплекта.

Три аватара, затаив дыхание, смотрели на то, как тело, наконец, растеряло остатки брони и лишилось щупалец, полностью обнажив свою истинную форму — блестящий чёрный глаз из твёрдого материала. Лишившись толстой брони, тело ужалось до диаметра где-то в два с половиной метра, но ощущение неестественности создания стало лишь сильнее. Даже сейчас, когда глаз наполовину погружён в магму, и сквозь его поверхность то и дело пробиваются струйки пара, злоба в его взгляде не утихла.

— ?!

А затем зрачок вдруг повернулся влево и уставился на южную стену этажа. Черноснежка тоже перевела взгляд, но увидела лишь ряды колонн в стиле греческих храмов, ведущих к стене. На этаже по-прежнему никого.

Но тело явно на что-то смотрело. Похоже, оно смотрело на что-то, находящееся за этой стеной... или на кого-то.

Красный зрачок начал сужаться, словно самофокусирующаяся линза.

А в следующее мгновение из погруженного в пылающую магму глаза вылетел красный луч.

По сравнению с лучом Тёмного Выстрела он выглядел куда более тонким, а главное, беззвучным. Луч пересёк комнату и долетел до стены, но не стал уничтожать её, а просочился насквозь. В этот момент Черноснежка поняла, что луч этот — не атака.

И тем не менее...

Тело лежащей на полу Черноснежки пронзили ледяные иглы страха. Фуко и Акира тоже напряглись и обронили тихие звуки.

Этот красный луч не сулил ничего хорошего. Более того, его можно назвать самым плохим объектом за всю историю существования Ускоренного Мира.

Ведь это была... та самая накопившаяся злоба немыслимых масштабов, которую передали телу его терминалы.