Тишина.

Холодно. И твердо.

Он лежал на правом боку на твердой холодной поверхности.

Он весь закоченел. Не мог заставить руки и ноги двигаться.

Однако руки ощущали странное тепло. И – тук, тук – какую-то слабую пульсацию. Это –

– …Немножко тяжело.

Внезапно этот голос.

Харуюки резко распахнул глаза. Прямо перед ними были другие глаза-линзы – ярко-красные, круглые и миленькие.

– А… – вырвалось у него, и он с трудом разжал задеревеневшие руки. Симпатичное лицо-маска совсем чуть-чуть отодвинулось.

– …Си, Сино… то есть нет, Мэй-сан?.. – дрожащим шепотом произнес он. Маска коротко кивнула, и ясный голос тихо ответил:

– Да. Ты спас меня, Ку-сан.

При этих словах все его тело резко вздрогнуло.

Он не мог вспомнить, что же произошло. Он подобрал стоявшую на алтаре Ардор Мэйден… потом удирал от надвигающейся волны огненного дыхания Судзаку… воткнулся прямо в закрытые крепостные ворота…

И что потом случилось? Не может быть, неужели они оба умерли? И сейчас в состоянии «призрака»?

…Нет, если бы так было, перед глазами все стало бы однотонным. А я сейчас четко вижу рубиновый блеск глаз Утай.

И все же Харуюки не в силах был поверить, что им удалось удрать от того кошмарного испепеляющего огня. Он сипло спросил:

– Эмм… мы живы, да?..

Утай снова кивнула.

– Мы живы. Но… эммм, но…

Конец ее фразы задрожал и растворился в холодном воздухе.

Ардор Мэйден оббежала взглядом холодное, сумрачное пространство, которое их окружало, и…

…еле слышным шепотом сообщила Харуюки:

– …Мы… сейчас внутри «крепости императора».