Обхватив голову руками, Джаред Морган склонился над шахматной доской. Напротив него за столом сидел капитан Деверо. Стоял погожий воскресный день. Джаред должен был заступать на вахту через два часа.

— Что ж, упорства тебе не занимать, — сказал капитан, скользнув беглым взглядом по доске, — но ты не видишь дальше своего носа.

Предугадав ход противника, он передвинул своего слона и поставил Джареда перед выбором: отступить или пожертвовать конем. Поскольку конь был одной из немногих оставшихся у молодого человека фигур, он досадливо вздохнул и убрал его в безопасное место.

— У тебя неплохое чутье, — продолжил между тем капитан, взяв в руки ладью, — и творческий подход к стратегии. Однако…

Деверо помолчал, ожидая, пока Джаред сделает ход конем, улыбнулся и через два хода объявил шах.

— …как это ни прискорбно, твои предыдущие ходы были ошибочными. И это, — подытожил он, — твой конец.

— На этот раз нет, сэр, — возразил Джаред. — Через два хода я поставлю вам мат.

Капитан, прищурившись, взглянул на доску и поскреб подбородок.

— Вот как! — он снова почесал подбородок и сделал ход слоном. — Возможно, так бы оно и вышло, будь у тебя эти два хода, — и добавил: — Шах.

Джаред взял слона пешкой, а капитан — пешку ладьей.

— Шах, — вновь сказал Деверо.

Молодой человек убрал с шахматной доски ладью капитана и поставил на ее место свою ладью.

Деверо оставшейся у него ладьей побил ладью противника.

— Мат!

Джаред откинулся на спинку стула и сокрушенно покачал головой. Почти все партии заканчивались его поражением. Ему удалось обыграть капитана только один раз.

Деверо улыбнулся. Ему нравилось побеждать.

— Твоя ошибка в том, что ты играешь отдельными фигурами, — объяснил он, заново расставляя шахматы. — Главное — понимать, в чем преимущества каждой фигуры, чтобы правильно пользоваться ею во взаимодействии с остальными.

— Я так и делаю, — возразил Джаред, — но вы все равно выигрываете.

Капитан покачал головой.

— Нет, ты поступаешь иначе. Ты атакуешь одной фигурой, а другие используешь только для ее поддержки. Я же говорю о том, что любое перемещение на доске должно быть подчинено общей задаче. Причем сильные стороны одной фигуры должны компенсировать недостатки других — это позволяет обыгрывать противника. Видишь, как закончилась партия. Ты не мог ничего сделать, потому что я атаковал сразу несколькими фигурами, которые взаимодействовали друг с другом.

Джаред внимательно глядел на доску. Кажется, он начал понимать, о чем говорит капитан.

— Успеем еще сыграть? — спросил Деверо.

— Думаю, да, — рассеянно ответил юноша; он был уже целиком поглощен следующей партией.

С минуту оба молча передвигали фигуры. Затем капитан откинулся на спинку стула, потянулся и раскурил погасшую трубку.

— Завтра у нас стоянка.

Джаред поднял глаза. Это означало, что завтра он будет драться с Руди Шоу.

— Тебе доводилось стрелять из пистолета? — спросил Деверо.

— Нет. Только из мушкета, — ответил Джаред и, атакуя, сделал ход ферзем.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, сынок.

Джаред удивленно посмотрел на капитана. Так Деверо обращался к нему впервые.

— Ты не обязан драться с Шоу.

Джаред мгновенно забыл о шахматах.

— Не понимаю. В соответствии с корабельным уставом я не могу отказаться.

— Уставу подчиняется только команда корабля.

— Но я тоже член команды.

— Нет.

Джаред не верил своим ушам. Чувствуя, как нарастает его гнев, он вскочил на ноги.

— Думаете, я так боюсь поединка, что едва мы окажемся на берегу, сбегу с судна?

— Сядь, Морган! — властно приказал капитан. — Я давно хотел кое-что тебе рассказать, и сейчас самое время это сделать.

Джаред сел.

— Видишь ли, пираты не покупают людей у вербовщиков. На наши корабли и так хотят попасть гораздо больше матросов, чем мы можем принять. Каждый раз, когда мы берем на абордаж торговое судно, мы обращаемся к его команде и предлагаем сложить оружие. Частенько после этого предложения команда торгового судна сдается без боя, ведь многим матросам осточертела их жизнь, они сыты по горло издевательствами капитанов. Иногда желающих стать пиратами так много, что нам приходится отправляться в ближайший порт — там матросы могут поступить на другие корабли.

— Тогда почему вы купили меня, Джеймса Мэйджи и Бена Вира?

Деверо смотрел сквозь Джареда — казалось, его светлые глаза видели кого-то еще. Прежде чем ответить, он дважды глубоко затянулся.

— Вас хотели продать Эдмунду Барлоу. Когда-то я плавал под началом этого деспота и садиста. И я поклялся сделать все, что могу, чтобы помешать Барлоу и тому торговцу, который платит ему за перевозку рабов.

— Выходит, вы купили нас, чтобы спасти?

— Судя по всему, ты чем-то насолил одному очень опасному человеку. Мне хорошо известно, что чужая жизнь, как, впрочем, и чужая собственность, для него ничто. Вербовщика, у которого я тебя купил, нанял Дэниэл Коул.

— Коул? — Джаред сжал кулаки и скрипнул зубами. — Я должен был догадаться! — воскликнул он, а потом быстро добавил: — Вы уверены в этом?

Капитан Деверо мрачно кивнул:

— Вербовщик, который работает на него, — мой брат.

Джаред потрясенно молчал.

— Трэйси говорит, — продолжил между тем Деверо, — что ты считаешь, будто мой брат вместе со своим напарником-индейцем убил твоего отца.

Молодой человек утвердительно кивнул.

Капитан опустил голову и тихо произнес:

— Приношу свои искренние извинения. Мой брат и его напарник Сиконк давно занимаются всякими грязными делишками, выполняя поручения Коула. Они наемные убийцы. Когда случай свел нас в Бостоне, брат похвастался, что скоро получит кучу денег. Дэниэл Коул обещал заплатить ему за то, что он избавится от тебя и Мэйджи. Между прочим, Коулу было наплевать, как они с Сиконком это сделают. Сначала мой брат хотел убить тебя, но потом у него появилась идея получше. Он решил продать тебя Барлоу и таким образом в два раза увеличить свою прибыль. Я заплатил ему вдвое больше того, что предлагал Барлоу. Я знал, что он согласится: как-никак он мой брат.

Деверо прокашлялся.

— Я подумал, что для тебя будет лучше оказаться как можно дальше от Коула, Барлоу и моего брата. Багамы — неплохое местечко. Как только мы войдем в бухту, ты можешь отправляться на все четыре стороны. Тебе незачем драться с Шоу.

После рассказа капитана Джаред долго не мог прийти в себя. Шахматы его больше не интересовали.

— А как же Мэйджи и Вир?

— Твой друг тоже свободен. Что касается Вира… — капитан помолчал. — Если бы он сумел продержаться еще чуть-чуть!

— А мы можем остаться на «Голубке»?

Было видно, что Деверо этот вопрос пришелся по душе.

— Тебе решать. Но если останешься, поединка с Шоу не избежать.

— Я должен обсудить это с Мэйджи, — сказал Джеред, а затем совсем по-детски спросил: — А мы будем грабить корабли Коула?

Деверо улыбнулся.

— Пока хватит сил.

— Мне бы хотелось поучаствовать в этом, — улыбнулся в ответ Джаред.

— Берегись, — предостерег его капитан. — Месть — дама капризная. В один прекрасный день она может охладеть к тебе.

— Я рассчитываю лишь на флирт, жениться на ней я не собираюсь.

Капитан поднялся из-за стола. Едва ли сейчас им удастся сосредоточиться на игре.

— Если ты решишь присоединиться к нам, — сказал он, — возможно, тебе будет приятно узнать, что ты служишь на корабле, который раньше принадлежал Коулу.

— Вы купили у него «Голубку»?

— Не совсем так. Когда-то капитаном этой шхуны был Барлоу. Однажды — мы стояли тогда в Глазго — несколько матросов решили, что по горло сыты стариной Барлоу, — в глазах у капитана вспыхнули озорные огоньки. — И мы украли «Голубку»! Так я стал пиратом.

Джеймс Мэйджи лежал на песке и щурился на солнышке.

— Так ты хочешь сказать, что мы можем вернуться домой? Друзья отдыхали на песчаном берегу одной из бесчисленных лагун атолла Кэт-Айленд. Неподалеку от них на боку лежала «Голубка». В то время как жители Бостона готовились к первой зимней буре, молодые люди нежились на солнце. Они расположились у небольшой бухты с прозрачной голубой водой. Солнце стояло высоко и светило так ярко, что Джаред ощущал его свет даже когда закрывал глаза.

— Так сказал капитан, — ответил он, пересыпая в ладонях горячий песок. — Мы можем вернуться домой, можем остаться здесь, на Багамах, или на корабле — как захотим.

Мэйджи сел и посмотрел на друга.

— Выходит, нас похитили не для того, чтобы сделать пиратами?

Джаред улыбнулся. У Мэйджи было все в порядке со слухом, просто ему, как и Джареду, было трудно поверить в то, что у него есть выбор.

— Деверо вступился за нас.

Мэйджи хмыкнул.

— Я не нуждаюсь в его защите. Мне нравилось то, что я делал.

— Если мне не изменяет память, — сказал Джаред, — в Бостоне мы не сумели защитить себя. Нас могли преспокойно убить или продать в рабство на торговое судно. Деверо спас нашу шкуру.

— Это я понимаю, — Мэйджи взял в руку горсть песка и бросил его в воду. — Просто мне нравилась моя работа. Я уже собирался найти девушку, обзавестись семьей, потом начать свое дело и все такое.

— Но ведь Коул продал тебя!

— Не понимаю, почему он это сделал. Почему? Я думал, он меня любит!

— Может, он просто использовал тебя для того, чтобы добраться до меня. Ему было нужно, чтобы ты заманил меня в ловушку, а когда она захлопнулась, ты тоже попался.

— Слушай, Джаред, а за что он на тебя зуб имеет?

— Не знаю. Но когда-нибудь я сам задам Коулу этот вопрос, и ему придется ответить на него как можно подробнее.

Мэйджи обхватил руками колени.

— Значит, ты хочешь вернуться в Бостон?

Джаред не торопился с ответом. Он задумчиво смотрел на морскую гладь. Заметив на горизонте крохотный парус, он чуть было не крикнул: «Вижу корабль!» — но вовремя спохватился, что не стоит на вахте.

— Я остаюсь на «Голубке», — сказал он Мэйджи.

— Если тебя схватят — повесят.

— А еще меня могут убить в бою, меня может смыть за борт волна, на меня может упасть мачта, меня могут съесть акулы. Мало ли что может случиться со мной на море. Но поступить по-другому я не в состоянии. Я хочу участвовать в нападении на корабли Коула, мне не терпится попортить ему кровь. Да и потом, мне нравится быть пиратом!

— С чего ты взял? Ведь ты не представляешь, что это такое.

— Мне нравится быть матросом. И команда мне нравится — разумеется, за одним исключением. А еще мне хочется повидать мир. Что до нападений на другие корабли… посмотрим, что это такое. А ты? Что будешь делать ты?

Мэйджи нахмурился.

— Не знаю…

— Нет, знаешь! — воскликнул Джаред и вскочил на ноги. — Помнишь, о чем ты говорил мне в таверне, перед тем как мы попали в лапы вербовщиков?

Мэйджи отрицательно покачал головой.

— Ты говорил о своем знакомом, которого посылали на Барбадос. Ты очень хотел, чтобы по его рекомендации туда направили и тебя. Ну вот… — Джаред неопределенно махнул в сторону моря. — Ты получил, что хотел! Это где-то совсем близко… По-моему…

Джареду показалось смешным собственное незнание географии, и он рассмеялся. Мэйджи тоже захохотал.

— Отдаю тебе должное, — заметил он, — ты выбрал отличное место для того, чтобы показать товар лицом. Но зачем тебе и дальше терпеть Шоу?

— Поговорим об этом завтра, — сказал Джаред, — после того, как я пристрелю его.

Он произнес эту фразу почти небрежно, стараясь не обнаружить тревоги, с которой думал о предстоящем поединке.

— В таком случае, — промолвил Мэйджи, — я тоже готов стать морским волком.

Старший комендор Руди Шоу выглядел ужасно. Увидев его взлохмаченную, с проседью бороду, воспаленные веки и желтые зубы, ощутив его зловонное дыхание, Джаред решил, что тот болен, и поэтому предложил:

— Если не хочешь драться сегодня, можем перенести поединок на другой день.

— Что, щенок, струсил? — протянул Шоу, и его глаза злобно сверкнули. Он наклонился к Джареду, поводя носом так, словно надеялся учуять запах страха.

— Ты уверен, что хочешь драться? — спросил у Джареда Патрик Трэйси.

Молодой человек расправил плечи.

— А почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — повторил возмущенно Трэйси. — Да потому, что тебя могут убить! Вот почему!

Слова первого помощника слегка отрезвили Джареда. Мысль о смерти как-то не приходила ему в голову. В нем жила непоколебимая уверенность: он не может погибнуть. Умирают старые или невезучие, а он не относил себя ни к тем, ни к другим. Джаред был проворен, как волчонок, и ему казалось, что те, кто вступает в бой, подобно волчатам, визжат, кусаются и катаются по земле. Поединок с Шоу представлялся ему не более серьезным занятием, чем воскресная возня с Чакерсом и Уиллом. Порой кому-то из них случалось вспылить, если товарищ причинял боль, но они знали, что тот сделал это не нарочно. Джареду казалось, что сегодняшний поединок — обычное воскресное развлечение, только в другой компании. По крайней мере так он считал, пока Трэйси не упомянул о смерти. Может, Шоу имел потрепанный вид потому, что боялся умереть?

— Я должен это сделать, — сказал Джаред, — если хочу остаться на «Голубке».

По-видимому, такой ответ удовлетворил первого помощника, и он занял свое место между противниками. Все трое стояли на песчаном берегу одной из бесчисленных лагун Кэт-Айленда. Вдали виднелась неуклюже завалившаяся на бок «Голубка». Она вошла в бухту во время прилива. После отлива корабль оказался на песчаной отмели. Шхуну положили на бок, чтобы очистить ее корпус от ила, рачков и ракушек и хорошенько проконопатить щели и залить их смолой. Корабельный плотник Томас Бардин и несколько матросов, которых он взял подручными, занялись очисткой. Остальные пираты слонялись по берегу, наблюдая за поединком между комендором и Джаредом.

Патрик Трэйси вручил противникам заряженные пистолеты и дал время осмотреть оружие. Затем он поставил Джареда и Шоу спиной друг к другу.

— Правила просты.

Он указал на две воткнутые в песок сабли, одна из которых оказалась перед Джаредом, а другая — перед комендором.

— До каждой сабли по десять шагов. По моей команде вы расходитесь, поворачиваетесь и стреляете. Если крови не будет, вы возьмете сабли и продолжите поединок. Победит тот, кто первым ранит противника так, чтобы появилась кровь. Возражений нет?

— Нет, — отозвался Шоу.

— Нет, — согласился Джаред.

Трэйси отошел на безопасное расстояние.

— По моей команде! — крикнул он. — Раз! Два! Три!

На каждый счет Джаред делал по шагу, чувствуя на себе взгляды нескольких матросов, которые наблюдали за ним со скалы, возвышавшейся справа от него. Рядом с ними он заметил Джеймса Мэйджи и подумал, что нужно рассказать ему о том, что капитан Деверо сожалеет о гибели Вира. Мэйджи будет приятно узнать об этом.

— Четыре! Пять! Шесть! Семь!

Смешно, что такая ерунда пришла ему в голову в момент поединка. Джареду всегда хотелось узнать, о чем думают перед смертью. Ему казалось, что в такие минуты вспоминают любимых, сожалеют о дурных поступках — короче, размышляют о чем-нибудь эдаком. Будь это правдой, его бы сейчас не покидали мысли об Энн. Однако, хотя он и любил думать о ней, теперь это показалось ему совершенно неуместным.

— Восемь! Девять!

«Может, я не могу думать о ней, потому что мне не суждено умереть?» — спросил себя молодой человек.

— Десять!

Джаред стремительно повернулся и сразу же прицелился. Однако комендор еще не обернулся. Пришлось ждать, пока он повернется и вскинет свой пистолет. Джаред знал: нужно нажать на спусковой крючок и спустить курок. Пистолет молодого человека был направлен прямо в сердце противника. Он не промахнется.

Прогремел выстрел. И в тот же миг Джаред почувствовал, как обожгло его левое плечо. Он страдальчески сморщился и опустил оружие. Ему показалось, что кто-то прикоснулся к плечу раскаленной кочергой.

— Ты ранен? — крикнул Джареду Трэйси.

— Кажется, да.

Трэйси велел Шоу оставаться на месте, а сам поспешил к Джареду.

— Пуля вошла здесь, — он просунул палец в отверстие, проделанное пулей в рубахе, а затем показал еще одно отверстие — там, где пуля вышла. Потом Трейси закатал рукав рубахи Джареда и осмотрел рану.

— Пуля всего лишь коснулась твоего плеча, — сообщил он. Обернувшись к Шоу и матросам, наблюдавшим за поединком, он крикнул:

— Царапина! Крови нет! — и обратился к Джареду: — Твой выстрел!

Джаред взглянул на человека, который понуро стоял в двадцати шагах от него, держа пистолет в безжизненно опущенной руке. Никогда еще он не видел этого задиру таким жалким. Молодой человек поднял пистолет и прицелился в нос Шоу. Нет, он не может стрелять ему в лицо! Он стал опускать ствол все ниже и ниже, пока тот не оказался на уровне груди комендора. Но и в грудь стрелять тоже не хотелось. Может, в руку или ногу? А вдруг пуля порвет ему мышцы или связки? У комендора должны быть сильные руки и ноги, иначе он никому не нужен.

И тут Руди Шоу разразился бранью:

— Стреляй же! Стреляй! Ну, за что ты меня мучаешь, злобная ты скотина?

Джаред опустил пистолет.

— Да не хочу я в тебя стрелять! — крикнул он.

— Ты должен! — возвысил голос Трэйси. — Таковы правила.

— А если я не хочу?

— Ты должен выстрелить!

— Хорошо! Стреляю!

С этими словами Джаред поднял пистолет и спустил курок. Прогремел оглушительный выстрел. Облако дыма медленно рассеялось в воздухе. Запахло порохом.

— Сабли! — скомандовал Трэйси.

«Это куда лучше пистолетов», — одобрительно подумал молодой человек и, выдернув из песка саблю, двинулся навстречу противнику.

Он занял исходную позицию, ожидая, пока комендор придет в себя. Шоу отбросил пистолет и дрожащей рукой выдернул саблю из песка. Он повертел ее в руке, все сильнее и сильнее сжимая рукоятку. Казалось, это движение ободрило его. Наконец он медленно повернулся к Джареду. Молодой человек увидел его лицо, покрытое испариной, судорожно стиснутые желтые зубы, недобрую усмешку. К Шоу вернулась его ярость.

— Старайся держать его на расстоянии, — говорил между тем Трэйси Джареду. — Шоу плохо владеет саблей и знает об этом. Дерется он нечестно. Но кто из нас, пиратов, вспоминает в бою о хороших манерах! Ты можешь справиться с ним. Хоть опыта у тебя и маловато, но саблей ты владеешь лучше.

Джареду было приятно услышать похвалу от своего наставника. А Трэйси продолжил:

— Руки у тебя длиннее, ты моложе и подвижнее, да и реакция у тебя лучше. Используй свои преимущества. Главное, не подпускай его к себе!

— А-а-а! — держа саблю перед собой, Шоу с протяжным криком ринулся на Джареда.

Молодой человек ловко отступил в сторону, словно тореадор перед бросившимся на него разъяренным быком. Однако неожиданно для тореадора бык проворно развернулся и вновь устремился к нему. «Он слишком близко! Слишком близко!» — промелькнуло в голове у Джареда.

Звенели клинки. Джаред отражал удар за ударом, не переставая поражаться, с какой силой Шоу наносил их. У комендора были мощные, хорошо тренированные руки, ведь он всю жизнь имел дело с пушками и ядрами. Джаред понял, что не сможет победить, если будет просто обмениваться с ним ударами. Он должен использовать свою гибкость и проворство. Комендор сделал следующий выпад — и Джаред в последнюю секунду шагнул в сторону. Шоу промахнулся вчистую. Продолжая по инерции двигаться вперед, он не сумел сохранить равновесие и ничком упал на песок.

Вокруг послышались одобрительные возгласы.

— Прикончи его! Прикончи! — вопили матросы.

Джаред мог легко убить или ранить упавшего противника. Но он не сделал этого. Он дождался, когда Шоу перевернулся и сел.

— Почему ты не прикончил меня? — взвизгнул комендор.

— Я не хочу причинять тебе боль, — смущенно пробормотал Джаред.

— Чертов недоносок!

Шоу схватил пригоршню песка, швырнул его в лицо молодому человеку и одновременно сделал выпад в его сторону, а затем вскочил на ноги. Песок попал Джареду в глаза, и он почувствовал такую жгучую боль, как будто в него бросили не песок, а каменную крошку. Слезы хлынули у него из глаз. Тем не менее он успел заметить молниеносное движение сабли противника. Еще один удар — еще один шаг в сторону. И вот клинок Шоу просвистел у самого лица Джареда.

Левый глаз пострадал больше, и молодой человек им ничего не видел. Правым же он, отступая, следил за яростной атакой комендора. Каждый промах Шоу был маленькой победой Джареда.

Пираты, стоявшие вокруг, кричали и улюлюкали. Кто-то из них болел за Джареда, кто-то за комендора, а кто-то драл глотку просто так, от избытка чувств.

Все это время Джареду удавалось держать противника на безопасном расстоянии. Мало-помалу молодой человек смог видеть и левым глазом. Однако его глаза продолжало жечь, да так, что он от боли рассвирепел и кинулся в атаку. Теперь, с величайшим трудом увертываясь от ударов, отступал Шоу. И это при том, что Джаред по-прежнему сдерживал себя. Несколько раз он мог ранить комендора, но он не сделал этого. В некоторые моменты Шоу был на волосок от смерти, но Джаред не наносил решающего удара.

Меж тем Шоу начал уставать. По его лицу струился пот, он тяжело и часто дышал, и его выпады становились слабее и слабее. Было видно, что Джаред может расправиться с ним в любой момент, но не хочет этого. Теперь уже нападал Шоу, а молодой человек отпрыгивал, увертывался и тянул время.

— Кровь! Пока не будет крови, поединок прекращать нельзя! — крикнул Трэйси.

Джаред шагнул назад и обернулся.

— Я не могу!

В эту секунду клинок просвистел в дюйме от его щеки.

Джаред, сделав несколько ответных выпадов, заставил Шоу отступить; он опять не воспользовался тем, что уставший противник допустил ошибки. Пытаясь увернуться от Джареда, Шоу упал.

— Ты можешь не убивать его! И калечить не обязательно! Достаточно царапины! — крикнул Трэйси.

Джаред был озадачен: куда надо нанести удар, чтобы не причинить Шоу сильной боли? В щеку? В плечо? В грудь? В ногу? Какое место менее чувствительно к боли? Пока он ломал над этим голову, комендор встал на четвереньки и проворно, словно краб, пополз к Джареду. Молодой человек не заметил, что противник подобрался к нему слишком близко. Он понял, что оплошал, лишь после того, как Шоу ударил его тяжелым башмаком по ноге. Джаред точно сноп рухнул на спину. В ту же секунду Шоу попытался вонзить ему клинок между ребер.

Молодой человек перекатился на бок, и сабля Шоу вошла в песок в том месте, где только что лежал Джаред. Комендор наносил все новые удары, но Джаред катался по песку и каждый раз вовремя уходил от удара. Тогда Шоу встал на колени и вновь попытался нанести удар, однако Джаред в эту самую секунду вскочил на ноги. Теперь уже он приставил клинок к горлу противника.

— Хватит, — сказал Джаред.

Ожидая решения своей участи, потный, обессиленный комендор поднял глаза на противника.

Клинок скользнул по подбородку Шоу. На песок упала капля крови.

Хотя победа осталась за Джаредом, ее нельзя было назвать полной. Товарищи Джареда смотрели на него с недоумением, ведь пират не должен бояться причинить противнику боль. Молодой человек уверял всех, что в смертельной схватке с настоящим врагом его рука не дрогнет. Однако эти слова команда встретила с недоверием.

Даже Шоу не поверил этому.

— Может быть, в сегодняшнем поединке ты и победил, парень, — сказал он, — но если ты не научишься убивать, погибнешь в первой же схватке.

Патрик Трэйси был в восторге от того, что его подчиненный показал мастерское владение саблей и был хладнокровен во время боя. Однако и его беспокоила та же самая мысль.

— Подождите до первого боя! — сказал ему Джаред. — Вот увидите, я сумею убивать не хуже других!

Капитан Деверо наблюдал за поединком издали. Когда все закончилось, он повернулся на каблуках и зашагал к «Голубке», чтобы проверить, как конопатят и смолят судно. В разговорах с Джаредом он никогда не вспоминал об этой дуэли.

Джек Деверо занимался морским разбоем уже пять лет. До сих пор ему удавалось уцелеть благодаря своей осмотрительности.

Всегда готовый к любым неожиданностям, он был блестящим стратегом и отличным моряком. Он никогда не объединялся с капитанами других пиратских кораблей, хотя это делали почти все.

— Много капитанов — много споров, а малейшее промедление в бою — смерть, — говорил он и требовал, чтобы на его корабле царил образцовый порядок, команда была хорошо обучена, вымуштрована и экипирована. В схватке он рассчитывал в первую очередь на выучку своих людей, а не на слабость противника и никогда не позволял овладевать собой жажде мести.

Из-за такого подхода к разбою на море Джек Деверо приобрел репутацию пирата-джентльмена. Само собой, это не означало, что владельцы торговых судов ненавидели его меньше, чем других пиратов, и не хотели увидеть его болтающимся на рее. Но сами моряки, и в первую очередь команда «Голубки», уважали капитана Деверо.

Пока корабль лежал на боку, у матросов появилось свободное время, и они решили пуститься во все тяжкие. Многие из них отправились на остров Нью-Провиденс, где их ждали два излюбленных развлечения — выпивка и женщины. Естественно, морские волки не забыли познакомить молодых, неопытных матросов с ритуалами, которые следует соблюдать в увольнении.

Джеймс Мэйджи и Джаред Морган охотно присоединились к остальным. Но если Мэйджи уже доводилось бывать с женщинами, да крепкими напитками он не брезговал, то Джареда никогда не тянуло к выпивке; а если говорить о женщинах, то самое большое, что он мог себе вообразить — это ночь с Энн, проведенная под наблюдением ее матери.

Немного выпив, Джаред заскучал. Тот день, когда он впервые в жизни напился, закончился тем, что он очутился сначала в грязном вонючем переулке, а потом и на пиратском корабле. Поэтому, несмотря на уговоры Майкла Долтона, Джереми Ли и Ричарда Дерби, Джаред решил уйти из таверны. Однако Долтон не желал и слышать об этом. Он держал под руки двух девиц и настаивал, чтобы Джаред взял себе одну из них, ту, которую звали Менуэт. Долтон уже оплатил ее услуги. Это был его подарок Джареду за то, что он поставил на место Руди Шоу.

После недолгих препирательств девушке удалось уговорить Джареда подняться наверх. Как только она закрыла дверь комнаты, молодой человек понял, что не хочет прикасаться к Менуэт. Даже ее духи не могли заглушить запах, которым пропиталась насквозь эта убогая каморка, — здесь пахло чужими телами. Джаред мечтал об одном: побыстрее выбраться отсюда. Он чувствовал себя так, словно случайно оказался в спальне незнакомых людей.

Он попытался уйти от Менуэт под благовидным предлогом. Однако девушка решила, что все дело в застенчивости молодого матроса и его просто надо немного подбодрить. Она попробовала снять с Джареда рубаху, он воспротивился — Менуэт нашла это очень милым. Чем настойчивей она соблазняла Джареда, тем большее отвращение вызывала у него. В конце концов он сбежал: вылез через окно на крышу и с восьмифутовой высоты спрыгнул на мостовую.

Впрочем, в этой истории с Менуэт был один положительный момент: Джаред вдруг с особой остротой почувствовал, как он соскучился по Энн Пирпонт. Пока его товарищи находились в таверне, молодой человек слонялся по острову и думал о своей возлюбленной. Он напишет ей. Энн должна знать, что он обязательно вернется. Как ни странно, ему и в голову не приходило, что она может выйти замуж. Джаред и Энн всегда были вместе. Она никогда не проявляла интереса к другим мужчинам. Только сейчас Джаред понял, что воспринимал это как должное. Он не сомневался, что, если он попросит, Энн дождется его. Но ведь Энн даже не знает, жив ли он. Как долго она будет ждать пропавшего без вести? Нет, он должен ей написать!

Джаред зашел в мастерскую типографа, купил там бумагу и чернила и попросил перо. С разрешения хозяина типографии он сел за стол в дальней комнате и написал своей возлюбленной такое письмо:

«21 ноября 1728 года

Моя дорогая Энн,

Ты наверняка удивишься этому письму, особенно после того, что я говорил тебе той ночью, сидя на дереве под окном твоей спальни. Поверишь ли, иногда мне кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Спешу сообщить тебе, что я жив и здоров. В Бостоне меня силой посадили на корабль. Пока я вынужден скрывать свое местопребывание, но зато могу сообщить тебе, что теперь я матрос. Мне очень жаль, что я не могу написать тебе обо всем. Уверен: после того как я расскажу тебе о том, что случилось, ты меня поймешь.

Хотя теперь я свободен и мог бы вернуться домой, я решил остаться на корабле. У меня для этого есть свои причины, о которых я пока не хочу говорить. Я лишь прошу тебя поверить, что они очень веские.

Не знаю, когда я увижу тебя снова. Может, это случится через год или два, а может, и позже. Конечно, это несправедливо по отношению к тебе, но я и впрямь должен кое-что сделать. Жди меня. Понимаю, что прошу слишком многого, но, как только речь заходит о тебе, я становлюсь эгоистом. Я готов отдать все за несколько минут свидания с тобой. Я согласен встретиться даже у вас в гостиной, в которой полно орущих малышей. Я готов разговаривать с тобой даже через ту дурацкую трубку. Я закрываю глаза и думаю о тебе, вспоминаю твою кожу, ласковые серые глаза, чудесные рыжие волосы и то, как забавно ты надуваешь губы. Я так люблю тебя и так по тебе скучаю, что не могу выразить это словами.

Не знаю, получишь ли ты мое письмо, но все равно попытаюсь его отослать. Дорогая, любимая моя Энн, прошу, дождись меня. Я понимаю, это нелегко, но надеюсь, что когда-нибудь сумею вознаградить тебя за это.

С любовью Джаред.

Р.S. Пожалуйста, передай маме, что я жив и здоров. А Присцилле скажи что-нибудь такое, о чем я раньше не догадался бы ей сказать: например, что я скучаю по ней. Мне жаль, что Филип так и не услышал от меня этих слов».

Джаред бродил по докам, пока не нашел корабль, отплывавший в Бостон. Представившись матросом с торгового судна «Левант», которое перед отправкой в Африку стояло на якоре в порту, он попросил рулевого доставить письмо по указанному адресу.

Молодой человек испытывал смешанные чувства. Он всей душой тосковал по Энн и в то же время радовался, что сумел отослать ей письмо. Джаред нашел своих товарищей и вместе с ними на шлюпке отправился на Кэт-Айленд. Слушая, как о борт суденышка плещется вода, Джаред думал, что ему все-таки намного лучше, чем его пьяным приятелям. Что ни говори, а из-за душевной боли по утрам не мучаются похмельем.