Глава шестнадцатая

О СУДЬБАХ НЕКОТОРЫХ ПОРТЬЕ

Kagami, Kaverella_de_Vine

Тедди ввалился в пустой холл. С кухни уже доносились запахи сдобы, свидетельствующие о том, что ночь подходит к концу. Скоро должна была появиться и сменщица. Взгляд возрожденного вампира скользнул по стенам, ненадолго остановился на зеркальном потолке. Отражение продемонстрировало засаленный воротник униформы портье и изрезанный стеклами, местами окровавленный сюртук. Тед вздохнул, но тут же счастливо улыбнулся. В нынешнем состоянии упыря бедолага чувствовал себя все же комфортнее.

— Как там говорят? — хмыкнул вампир. — Не было бы счастья, да несчастье помогло? — и добавил, покосившись на потолок снова: — B я снова неотразим!

Входная дверь открылась и в холл проскользнула немолодая приятная женщина в униформе персонала под распахнутым пальто.

— Привет, Тедди. Как тут дела? — улыбнулась она вампиру.

— Да все, как всегда, ничего интересного, — заверил портье сменщицу. — Ну, а мне пора баиньки, — Теодор сделал женщине ручкой и поспешил в облюбованное ранее подвальное помещение.

В подвале было невыносимо жарко. Тедди нащупал шнур выключателя, дернул за него и был пребольно укушен за палец задремавшим на этом самом шнуре тараканом. Тот, видимо, спросонок не разобрался, что был потревожен почти законным хозяином помещения. Зажегся неяркий свет. Вампир, ругаясь и тщетно нащупывая в кармане несуществующий баллончик с дихлофосом, сделал шаг, споткнулся и шлепнулся на грузное тело своего предшественника — портье Семена. Старик лежал на полу забулдыжной звездой, громко похрапывая и выкрикивая отборную матерщину.

— Похоже, Кали переборщила с божественным снотворным, — сползая с живота старого портье, проворчал Тедди.

Воспаленный глаз товарища Семена отворился навстречу молодому вампиру и впился бдительным взглядом в его лицо.

— Ты кто? — озадачился старый портье.

— Пор…тье… — напугано ответил Тед.

— Ты кто? — снова спросил Семен, схватив вампира за руку.

— Тед, ночной портье.

Воспаленный глаз подозрительно осмотрел местность, в которой валялось тело его хозяина.

— Ты меня похитил? — дрожащим голосом изумился старик.

Тедди удивился не меньше:

— На фига?

Товарищ Семен схватил молодого портье за ухо и потянул на себя.

— Ты проводишь надо мной опыты?

— Ай, больно! Вы идиот, да зачем мне это?

Цепкие пальцы-колобашки старика ловко перескочили с уха вампира на его нос.

— Что ты со мной сделал?! — чуть ли не прокричал Семен. — Я не могу пошевелиться!

Тедди-бой прогнусавил:

— Мемедленно оппустите мой нос.

Товарищ Семен желчно сжал зубы и, открыв второй налитый кровью глаз, поставил вампиру смачную сливу. Нос молодого портье мгновенно посинел, но так же быстро к нему вернулась былая бледность.

— Вы начимаете меня разддажать, — оскалившись, предупредил Тедди. — Оппустите мой нос!

Старый портье захрипел и, краснея, словно варившийся рак, попытался подняться, причем для опоры он решил использовать густую шевелюру вампира. Теодор завизжал как напуганный поросенок. Вырвав добрый клок черных волосюшек, старик перевалился на визжавшего вампира и, минуя его расплющенное тело, не разжимая кулака, пополз на выход.

— Мои волосы! — ощупывая плешь на виске, закричал вампир. — Я убью тебя, гнида!

Дальнейшее оскорбленное выступление прервало жестяное ведро, приземлившееся аккурат на темечко Теодора…

Молодой портье очнулся, ощупал безволосую область и, убедившись, что цирюльника Семена нет в подвале, вылетел следом. Он был полон упырской ярости, что вот уже третий день томилась под грузом обещания, данного богине смерти. Убить товарища Семена — меньшее из того, что вампиру хотелось с ним сделать.

Старый портье, сжимая в кулаке пучок темных волос, что есть силы перебирал локтями по полу выползая из подвала на первый этаж. Онемевшие ходовые конечности товарища Семена тащились за прытким туловищем тяжеловесным балластом. Словно уж-партизан направляясь к подъехавшему лифту, старый портье наткнулся в дверях на стройные ножки горничной.

— Софья! — задрав голову вверх, прокричал товарищ Семен. — Вызывай полицию. В нашем отеле террорист. Я предупрежу остальных!

Симпатичная брюнетка вышла из лифта и изумленно проследила, как обезноженное тело старого портье заползает в железную коробку и уезжает вверх.

— И одень трусы! — последовал глухой выкрик из закрытых дверей лифта.

— А что у вас в руке? — риторически спросила Софья, но удивление сменилось искренним хохотом, как только в холле появился молодой плешивый портье.

— Где он? — взревел Теодор.

— Семен?

— Где эта гнида?!

— Уехала, — откровенно хихикая, ответила горничная и потянулась к пролысине на виске Теда.

— На чем?! — шлепнув девушку по руке, спросил тот.

Софья пожала плечами и ответила:

— На лифте.

— Куда?!

— Очевидно, что… вверх.

Теодор гневно пнул двери лифта и побежал к лестнице.

— А что, он украл твои волосы? — вслед вампиру прокричала Софья и, не надеясь получить ответ, решила пойти посплетничать в бар.

Кали откусила конфету, извлеченную из череды дорогих бонбоньерок, что вечно дарили родителям вместе с цветами. Сидеть в номере было скучно. Подтянув брючину розовой пижамы, девочка выглянула в коридор. До утра оставалось совсем немного, но родителей на горизонте видно не было.

— Вот и славно, — разжевывая ореховую начинку, обрадовалась богиня, — пойду, пошалю.

Осуществление замысла было прервано остановившимся на этаже лифтом. Кали поначалу подумала, что это вернулись с ночной пирушки родители, и, решив их порадовать, потопала навстречу.

— Мама, папа, — забубнила девочка, старательно изображая радость от встречи со смертными родителями своего тела, — а я как раз проснулась и подумала, что вы…

Лифт, отворив скрипучие двери, явил богине тело противного ей ночного портье Семена.

Перебирая локтями, старик прополз мимо Кали и прокричал:

— Девочка, спрячься! Здесь может быть опасно!

Кали озадаченно захлопала глазами. Недоеденная часть конфеты выпала из фантика и шмякнулась на пол.

— Внимание! Внимание! — кричал проползающий по коридору товарищ Семен. — Поселенцы, не выходите из номеров! Не открывайте никому двери! В отеле террорист!

Девочка ещё некоторое время удивленно смотрела вслед удаляющемуся старику.

Портье Семен, через одну колошматил в двери номеров и, уползая, осыпал дерево матом, если ему не открывали.

— Шизик, — резюмировала Кали, подняла с полу конфету и убрала с шоколада налипшую соринку.

Положить сладость в рот она не успела — в коридоре появился Теодор. Молодой портье рычал, словно сторожевой пес, не забывая прикрывать эпилированный висок рукой.

— Вампир? — изумилась Кали.

Теодор испуганно остановился рядом с девочкой.

— Ага, я, — ответил он.

— Ты… вампиром опять стал?

Тед склонил голову.

— Виноват, исправлюсь.

— Что? — хихикнула Кали.

— То есть, да, вампир. Исправился. Позволите мне отлучиться?

Довольная Кали, наконец, отправила конфету в рот.

— Стоять, — разжевывая начинку, приказала она. — У нас уговор. Никаких смертей. Помнишь?

Кровавая резня, что пестрила в голове молодого вампира, тут же потеряла краски. Он даже не заметил, как разочарованный отсутствием доверия к своим воззваниям Семен просочился в обратном напрвлении.

— Но всего один старикашка? — заблеял Тедди.

— Нет! — прикрикнула девочка. — Думаешь, мне самой не хочется? И вообще, потерпи до следующей ночи. Тут, похоже, месиво поинтенсивней будет.

— Что?

— Забей, — отмахнулась Кали, скатывая фантик от конфеты в блестящий шарик. — Я этого старика снова усыпила, утащи его обратно в подвал. И поторопись, солнце уже восходит.

— Хорошо, — кивнул Тед, а посмотрев по сторонам, спросил:

— А где эта гнида, кстати? — заозирался вампир.

— Кажется, пополз на третий этаж, — ответила Кали и пульнула фантик в стену. — Давай… Ещё увидимся. Заглянешь ко мне за последней порцией силы.

Теодор поклонился, а как только девочка захлопнула дверь своего номера, вампира осенило:

— О, нет! Бэлла…

Блондинка проснулась от какого-то шума в коридоре. И хотя заснула она под утро, чувствовала себя вполне отдохнувшей и даже обновленной. Сладко потянувшись, она улыбнулась, удивилась, что на улице еще даже не рассвело, и сквозь шторы пробивается лишь свет одинокого фонаря. Бэлла попыталась вспомнить, какие планы у нее были на сегодняшний день. Под боком что-то заворочалось. Девушка взвизгнула, дернулась в сторону, разглядела Пушистика, а потом действительность навалилась на нее воспоминаниями и всей своей неприглядной правдой. Грядущий день перестал казаться таким уж замечательным, а спать окончательно расхотелось.

Вздохнув, Бэлла провела ладошкой по пушистой шерстке своего странного приятеля и направилась в ванную, решив, что доспать сможет и днем. Она была склонна доверять мнению ворона, что ждать новых неприятностей от санузла уже не приходится. К тому же нужно было подумать, что делать теперь, когда жизнь и маячившая в перспективе прекрасная смерть обернулись горьким разочарованием. Горячая вода всегда помогала блондинке в сложном мыслительном процессе. Увы, вероломство Теда, столь несвоевременно утратившего романтический флер "ужаса ночи", то ли разочарование в интимной близости, которая, по мнению подруг Бэлы, должна была принести прямо-таки неземное блаженство, а вместо этого оставила впечатление чего-то скучного и не слишком приятного, наложили свой отпечаток. Чувствовать себя мудрой и самодостаточной у блондинки сегодня никак не получалось. И очень хотелось позвонить папе и пожаловаться на жизнь. О, конечно, на папу Бэлла тоже была обижена. Так равнодушно, даже презрительно отнестись к ее разбитому ранее сердцу! Но все же вчера разговор у них получился вполне спокойный, папа, судя по всему, совсем не сердился на ее внезапное истеричное бегство и даже согласился с тем, что ей нужно время, чтобы переосмыслить свою жизнь. Но сейчас Бэлле хотелось совсем не этого. Она вдруг почувствовала прямо-таки органическую потребность выплакаться у папы на груди и ощутить себя маленькой и защищенной. А собственно, почему бы и нет? Девушка не привыкла отказывать себе в желаниях и уж тем более не привыкла, чтобы ей отказывал в чем-то папа.

Немного повеселев, блондинка замоталась в полотенце и босиком прошлепала в спальню.

— Знаешь, Пушистик, — сообщила она все еще нежащемуся в кровати Глюку, — я решила. Я позвоню папе, и пусть он заберет меня отсюда, — монстрик дернулся, вскочил и уставился на нее широко распахнутыми глазами. — Ну его к черту, этот отель и этого Теда, и все его липовые обещания.

— Бэлла офонарела! — отмер, наконец, Глюк.

— В каком смысле? — не поняла девушка, а посмотрев на напуганного Пушистика, истолковала его ужас по-своему. — Ой, только не расстраивайся! — засюсюкала она. — Я тебя здесь не брошу! Я тебя с собой заберу. Папа не будет против! — и девушка потянулась к своему приятелю. — Мне так кажется…

— Офигела Бэлла! Хватит беспредела! — шарахнулся от нее монстрик.

— Ты чего? — искренне удивилась блондинка.

— И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя, * — зловеще прозвучало у нее над ухом.

Бэлла подпрыгнула от неожиданности и придушенно пискнула. Прикормленный Монсеньером фантом довольно заколыхался.

— Да ну тебя! — обиженно поджала губки девушка. — Напугал! — потом, совсем осмелев, прикрикнула на призрак: — И чего ты тут всякую ахинею на меня вываливаешь все время?! Мы, вообще-то, о папе моем говорим!

— По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие; и волосы у ней — как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов,* — не сдался фантом и замерцал еще более зловеще.

— Ты что несешь, придурок? — обиделась Бэлла. — Не смей моего папу всякими гадостями обзывать! Он хороший! — и, повернувшись к Глюку, спросила: — Ты же пойдешь ко мне жить?

— Придет отец, и мне… конец! — замотал головой монстрик.

— Да идите вы! — возмущенно топнула ножкой девушка.

Сэм и Глюк согласно кивнули, со спринтерской скоростью рванули в разные стороны и уже через мгновение исчезли в стенах

— Ну и не надо! — надулась блондинка. — Не больно-то и хотелось!

Потом вздохнула и потянулась к своему мобильнику. Ей было очень обидно, что эти двое так легко ее предали, и найти утешения у папы захотелось еще сильней.

— Слушаю! — раздалось на том конце провода, когда девушка набрала знакомый номер, и Бэлла заскрипела зубами.

Раз отец не отозвался по собственному сотовому сам, значит, чем-то очень занят или находится вне досягаемости. Но самым неприятным было не это. На звонок ответил бессменный папин помощник, и просто так бросить трубку теперь не получится.

Низкорослый, с корявой квадратной фигурой и плоским, ничего не выражающим лицом азиата неопределимой национальности, он был незаменим для отца в его делах. Но у Бэллы господин помощник вызывал стойкое неприятие, граничащее с паническим ужасом. Папа нередко посмеивался над ее иррациональными страхами, объясняя, что без такого ценного сотрудника он просто не смог бы справиться с некоторыми ситуациями. Он называл его своей тенью, и Бэлла, которой совершенно не хотелось забивать хорошенькую головку непроизносимым именем господина помощника, тоже про себя именовала его этим именем. Вот только называть его прямо в глаза "господин Тень", она, конечно же, не рискнула бы.

— Я вас слушаю, мисс Бэлла, — донеслось из трубки.

— Простите, — промямлила девушка, — я хотела поговорить с папой.

— Господин сейчас занят, — невозмутимо проскрипел помощник. — Вы можете все сообщить мне.

— Спасибо, не надо, — резко ответила блондинка. — Я подожду, пока он освободится.

— Как пожелаете, мисс Бэлла, — равнодушно отреагировала трубка.

Швырнув злосчастный аппарат на кровать, девушка задумалась. Даже поплакаться нет никакой возможности! Да еще эти два предателя смылись! Жалость к самой себе постепенно стала уступать место злости. Бэлле очень хотелось на ком-нибудь сорваться. И, разумеется, не пришлось долго размышлять, чтобы найти самого виноватого, поскольку он, как раз, тихо поскребся в дверь.

— Бэлла, — прошептал Тед, заглядывая в номер для новобрачных, — это я.

О стену, рядом с плешивым виском вампира разбился светильник.

— Пошел вон! — радостно прокричала блондинка.

Обезопасив свою мордашку, портье спрятался за дверь и виновато затараторил:

— Я не знаю, за что ты так на меня ополчилась, но я ни в чем не виноват, а если виноват — прости… сладкая моя.

Но тут вампир вдохнул аромат, исходящий из комнаты и не учуял привычного благоуханья. Блондинка пахла иначе.

— Бэлла это ты? — не доверяя своему нюху, уточнил вампир.

— Ах ты гад! Ты уже и признавать меня не хочешь! — в дверь врезалось что-то тяжелое. — Сначала изнасиловал, а теперь и не помнишь?! Все вы мужики, козлы одинаковые!

— Я? Я тебя не насиловал, — окончательно растерялся портье.

Впрочем, кое-какие смутные воспоминания о нескольких часах человеческого существования начали всплывать в памяти. Никакого изнасилования, разумеется, не было. Однако, то, что все же было, многое объясняло. Отсутствие голодных спазмов, например. Бэлла больше не была девственницей и не пахла так искушающе-вкусно. Это отменяло взлелеянную в течение двух ночей надежду на праздник желудка. Но наводило на иные мысли. Теодор позволил себе пару минут помечтать о создании своего собственного клана. Да и раз уж продукт все равно испорчен, почему бы не повторить эксперимент уже в вампирской ипостаси? Вот только, как утихомирить разбушевавшуюся блондинку? Для начала хорошо бы понять, чем она так недовольна.

Об дверь снова что-то разбилось. Тед вздрогнул и вспомнил о своих прямых обязанностях будущего вассала. Запах товарища Семена, определенно, вел в номер для новобрачных. Спрятать старого портье было необходимо, чтобы не навлечь на себя гнев богини. Но Бэлла заняла оборону у двери, а долгая осада вампира никак не устраивала — рассвет неумолимо приближался. Решившись на лихой кавалерийский наскок, Тед пригнулся, попробовал приоткрыть дверь. Над его головой просвистело что-то тяжелое и с веселым звоном укатилось в лестничный пролет. Воспользовавшись моментом, пока блондинка добывала следующий снаряд, портье бегом бросился по следу.

— Куда! Маньячина! — прозвенел на грани ультразвука визг Бэллы. — Ты еще смеешь помнить дорогу в мою спальню!

О спальне Тедди думал сейчас в последнюю очередь. Он просто несся по запаху Семена Петровича. Шмыгнув под кровать, вампир застыла в полной растерянности. Рядом с сопящим телом старого портье лежал полуобнаженный мужчина.

— Ты еще кто такой?! — свирепо вопросил Тедди.

Ответом ему было неразборчивое бормотание.

Угнаться за вампиром у Бэллы не было ни шанса, поэтому, когда она влетела следом за ним в спальню апартаментов для новобрачных, то застыла в полной растерянности. Комната была пуста. Точнее, она выглядела и казалась совершенно пустой, пока из-под кровати не послышалась какая-то возня, а потом рассерженный голос коварного соблазнителя свирепо вопросил:

— Я не понял. Ты что делаешь под кроватью у моей девушки?! — возмущение в голосе вампира достигло дисканта.

Неразборчивое бормотание оппонента перешло в сдавленный хрип. Бэлла ничего не понимала, но почему-то ей стало приятно, что Тед определил ее как "свою девушку". Однако гнев очень быстро вернулся, и блондинка, вооружившись туфелькой на высокой шпильке, начала подкрадываться к кровати. И не важно, простит она Теодора или нет, но кто-то сегодня этим каблучком получит.

— А ну вылезайте оттуда! — угрожая своим смертельным оружием, предупредила Бэлла.

— Да! — возмутился молодой портье. — Вылезай!

— Там это… муж… — сумел выдавить неожиданный подкроватный гость.

— Что?! Муж?!! — рев Теодора заставил блондинку вздрогнуть, а кровать подпрыгнуть. — Бэлла! — вампир высунулся из-под ложа и ошеломленно воззрился на девушку. — Какой муж, Бэлла?! Я тебе и муж, и любовник, и вампир. И отец родной в посмертии, в скором времени!

После чего Тед, рыча, снова нырнул в темную неизвестность, раздался чей-то почти девчачий визг, кровать снова сотряслась, и через мгновение из-под нее вылетел полуголый мужик с бледным как полотно лицом.

— Вампир! Там вампир! — заорал он, но наткнувшись взглядом на вооруженную туфлей Бэллу, застыл и схватился за сердце. — Т-т-т-ты к-к-к-кто? — выдавил он, глядя на девушку квадратными глазами.

— Я кто?! Это ты кто?! Я, допустим, здесь живу, — недвусмысленно похлопывая туфелькой по ладошке, девушка сделала шаг к неизвестному вторженцу. — А вот что ты делаешь под моей кроватью, хотела бы я знать?

— А где Вероника? — спросил мужик что-то совсем уж не в тему.

— Не знаю никакой Вероники, — ощерилась Бэлла. — Ты как под моей кроватью оказался, урод?!

— Я… я… я… не под вашей… я под ее… под Вероникиной… муж пришел… а я… вот… под кровать… под ее… а здесь… Вампир! — взвизгнул он и пулей вылетел из номера.

Бэлла нахмурилась. Идея залезть под одну кровать, а вылезти из-под другой не укладывалась у нее в голове. И что это там этот олух толковал про вампира? Не про Тедди же он говорил? Или…

Виновник переполоха тем временем показался из-под кровати, волоча за собой что-то тяжелое. Был он хмур и зол и страшного оружия в руках блондинки пугаться не собирался.

— Вот значит как? — прошипел Тед, сверля девушку взглядом. От возмущения он даже бросил свою ношу на середине пути из подкроватного пространства. — Меня выгнала, а сама каких-то уродов прячешь?!

— Тедди… — не ожидавшая такого напора девушка робко отступила, но тут же вскрикнула от удивления. В оскале портье блеснули белоснежные, явно не человеческие клыки.

— И это вся твоя любовь, Бэлла?! — Тед патетически прижал руки к сердцу и презрительно изогнул бровь.

— Террористы! Их теперь двое! Спасайтесь, поселенцы! — прохрипело наполовину вытащенное из-под кровати тело.

Тед от души приложил Семена ногой, заставив замолчать.

— Ах, Бэлла! — разочарование и обида в голосе Теодора заставили блондинку занервничать. — А я-то старался! Я искал пути назад, в свое посмертное величие. И все ради тебя! Ради того, чтобы быть с тобой вечно! Я мечтал о том, что ты сделаешь мне честь и примешь от меня бессмертие. Мы пойдем с тобой рука об руку и станем осно…

— По-мо-ги-и-и-и-ите-е-е-е-е-е! — снова завопил товарищ Семен. — По-мо…

Блондинка, заинтересованная вдохновенной речью Теодора, швырнула в старого портье туфлей, и тот смолк.

— Что? Что? — переспросила Бэлла, недвусмысленно давая понять, что ждет дальнейших объяснений.

Вампир прочистил горло, покосился на зашторенное окно и продолжил:

— И… и станем основателями самого великого и могущественного клана вампиров! Вот! — он уставился на девушку, ожидая реакции.

— Ах! — сказала Бэлла, но судя по все еще присутствующей на чистом лбу морщинке, прощать вероломного любовника так легко не собиралась.

Тед снова набрал полную грудь воздуха, лихорадочно вспоминая, что еще такого прошлым днем вычитал в любовных романах.

— Из-за тебя! Из-за тебя я снова умер, Бэлла! — портье издал полный отчаянья вздох. — Я позволил себя убить толпе голых обезумевших нимфоманок только ради того, чтобы выполнить все твои желания.

— О, Тедди! — воскликнула плененная девушка, но тут же нахмурилась. — Кому-кому ты позволил себя убить?

— А… э… — заблеял Теодор, сообразив, что ляпнул лишнее, но сразу же вспомнил, что лучший способ защиты — это нападение и, нахмурившись, шагнул к блондинке. — И что я вижу? Любовник, под кроватью! Как пошло! И не оригинально даже…

— Тедди, ты… ты… — Бэлла осторожно подступила к портье. — Ты что, снова вампир?

— А как ты думаешь? — презрительно фыркнул оскорбленный возлюбленный. — Разве я мог оставаться человеком, когда ты так просила меня сделать тебя бессмертной? Разве я мог так разочаровать тебя, предать нашу любовь?.. А кстати, как ты догадалась, что я был человеком? — озаботился заинтригованный вампир. — У меня опять слишком бледная кожа?

— Вроде не слишком.

— Ах, меня выдал вернувшийся томный взгляд ужаса ночи? — предположил Тед, сверкнув обаятельной клыкастой улыбкой.

— Нет, — коротко ответила Бэлла.

— Тогда, ты почувствовала непреодолимое влечение к моей персоне?

Блондинка закатила глаза.

— Не в этот раз…

— Тогда, что меня выдало?

— Пушистик сказал, — отмахнулась блондинка и растерянно опустилась на кровать. — И кстати, этот… тип, не мой любовник. Я не знаю, как он здесь оказался, — она задумалась, но вскоре подняла на вампира настороженные глаза. — Тедди, мне кажется, это все не просто так. Нас кто-то хочет разлучить. Я это чувствую.

— Монсеньер развлекается, — немного подумав, пробормотал вампир.

— Тедди, так ты…

— Со-о-о-офья! Со-о-офья! — в бреду заголосил товарищ Семен. — Со-офья! Заплати за меня выкуп! Софья!

— Да заткнись! — в один голос прокричали Бэлла и Тед.

Старый портье обиженно замолчал.

— Ты, из-за меня… — блондинка попыталась продолжить мысль.

— Отпустите меня, пожалуйста, — вытянув губы в трубочку, жалобно проблеял Семен.

Бэлла схватила с пола отлетевшую туфлю и в сердцах приложила бывшего портье по лбу каблучком. Тело товарища Семена снова обмякло.

Наступила тишина. Блондинка снова попыталась воспроизвести вопрос целиком:

— Тедди, неужели из-за меня ты готов…

— Да, — гордо перебил девушку вампир, — я готов на все. Я снова умер, Бэлла! — Тед издал полный отчаянья вздох. — Я позволил себя убить только ради того, чтобы выполнить все твои желания.

— О Тедди! Мой рыцарь! Так значит… значит, ты действительно меня любишь? — Бэлла кокетливо захлопала ресницами и приблизилась к портье.

— Э-э-э-э… так… это… — Тед судорожно осмотрелся, в поисках того, что поможет ему избежать прямого ответа на только что заданный вопрос.

На глаза попалось обездвиженное тело товарища Семена.

— Этому старику нужен доктор! Причем срочно, — приняв обеспокоенный вид, сказал вампир, схватил старого портье за шкирку и потащил его тело из номера.

— Погоди! Я с тобой! — обрадовалась Бэлла и выбежала за своим героем.

Тед открыл дверь номера и остановился. Холл третьего этажа был залит едва разгорающимся солнечным светом. Следующий шаг грозил ожогами.

— Бэлла, — негромко позвал он.

— Что? — девушка высунулась из-за его плеча.

— Я не могу идти дальше в таком виде. Тащи покрывало.

Блондинка покосилась на окно, на своего бледного возлюбленного, кивнула и бросилась обратно в номер.

Софья, довольная тем, как прошел брифинг с Яном, сообщив тому все новости и разжившись свежими, направлялась на третий этаж, где в бельевой мирно почивал на слишком коротком диванчике ушибленный и раскрашенный охотник Казаков. Ночная смена закончилась, не мешало бы припрятать до вечера ничейненького кавалера, а то ведь, глядишь, кто-нибудь и позарится. Лифт любезно двигался вниз, даже не дождавшись вызова, и Софья успела всего лишь пару раз нетерпеливо притопнуть ножкой, как двери подъемного агрегата разъехались в стороны. Горничная застыла, глядя на неожиданного пассажира лифта. Нет, в этом отеле, конечно, всякого можно ожидать, но чтобы мебель путешествовала вверх-вниз самостоятельно, такого Софья еще не видела. Кресло — а именно креслом показался девушке пассажир — однако, повело себя странно. Сидение вздыбилось, встряхнулось и выдвинулось вперед, подлокотники, или что там было, опали, и мебель вразвалочку, тихо шипя и даже, кажется, матерясь, двинулась на горничную. В проеме произошла заминка. Сидение как-то игриво вильнуло из стороны в сторону и не вписалось в двери, которые как раз в этот момент почему-то решили сдвинуться. Из-под чехла показались подозрительно знакомые ноги. Именно эти ноги видела Софья всего полчаса назад в недееспособном состоянии, и принадлежали они старому портье Семену.

— Руки придержи, дорогая. Мешают, — попросило кресло опять-таки очень знакомым голосом уже другого портье.

— Э-э-э… — отозвалась Софья, — вообще-то, я вижу только ноги.

— Ум-м-м… — произнесло кресло почему-то уже на два голоса и смущенно застыло.

Второй голос Софья тоже узнала.

— Интересный у вас способ избавляться от трупов, — пропела она, разглядывая странную композицию.

— Да как тебе такое в голову пришло?! — взвилась из-под покрывала Бэлла, готовая бросится на обидчицу. — Ему плохо! Ему доктор нужен!

Конец ее фразы потонул в поросячьем визге Теодора. В порыве праведного гнева Бэлла не заметила, что сдернула с него покрывало. Солнечные лучи едва успели коснуться шеи портье, но принесли обжигающую боль, и Тед со всей силы рванул защитную тряпицу на себя. Бэлла, не удержавшись на ногах, качнулась, вытянув вперед руки, толкнула Софью. Товарищ Семен именно в этот момент решил изобразить па-де-де из положения лежа, и горничная, запутавшись в его ногах, ойкнула и приземлилась на пятую точку. Через мгновение сверху рухнула блондинка. Децибелы кошачьего концерта достигли апогея.

— Врагу не сдается наш гордый "Варяг"! — перекрыл эту какофонию зычный бас Семена Петровича.

Софья тихо материлась, пытаясь привести в порядок прическу, Бэлла всхлипывала под покрывалом в объятиях Теда, а товарищ Семен мирно почивал, обзаведясь еще тремя новыми фингалами.

— Ай, как нехорошо! Как некрасиво! — журил разгулявшуюся компанию Мун, деловито прохаживаясь по полу. — Ни на минуту вас одних оставить нельзя! Так и норовите что-нибудь набезобразить!

Вид у ворона был почему-то очень довольный, и его нотация звучала, скорее, как нежное воркование влюбленного.

— Мун, — подал из-под покрывала голос Теодор, — хорош строгую мамашу изображать. Помог бы! Не видишь, человека совсем шиза скосила.

— А я думал, ты больше не человек! — невинно удивился ворон.

Тед зарычал. Мун вздохнул и покачал головой. Потом встрепенулся, покосился на Софью и уже привычным командирским тоном принялся отдавать распоряжения.

— И что ты тут хнычешь? У тебя обязанности есть, между прочим! Марш работать! — прикрикнул он на горничную, но вынужден был обломаться.

— У меня смена закончилась, — сообщила Софья елейным голоском, совершая при этом пальцами такие движения, словно сворачивает шею куренку.

— Кхм… — Мун подавился следующей фразой. — Ну… ну личными делами займись, — предложил он уже более миролюбиво.

— Уговорил! — бросила горничная и скрылась в лифте.

— Бэлла, дорогая, — заискивающе пробормотал ворон и сунул голову под покрывало.

— А? — всхлипнула девушка.

— Не могла бы ты действительно оказать необходимую помощь этому достойному господину?

— К-как? — шмыгая носом, поинтересовалась блондинка.

— Сходить к стойке и попросить дневного портье вызвать доктора. У Семена Петровича на лицо все признаки белой горячки.

— Да-а-а? — протянула Бэлла, но вдруг спохватилась. — А как же Тедди?

— А Тедди, моя милая, совершенно противопоказано загорать. И спрятаться там, куда солнечный свет не попадает, для него жизненно важно. Я, разумеется, прослежу, чтобы он благополучно добрался в укрытие.

— Хорошо, — вздохнула блондинка и принялась по-пластунски выбираться из-под покрывала, стараясь и близко не подпустить солнце к своему возлюбленному.

— Пошли, — скомандовал ворон Теду, как только девушка убежала.

— И куда? — уныло поинтересовался замотанный с головой в покрывало портье, но все же поднялся.

— Делай, как я скажу. Сначала повернись чуть правее и сделай четыре шага вперед…

Треволнения слишком богатой на события ночи все же дали о себе знать. Тед чувствовал себя разбитым. Он, конечно, был благодарен Муну за то, что тот помог ему избавиться от Бэллы и добраться до подвала, но терпеть весь день очередной ликбез был просто не в состоянии.

— Мун, сделай одолжение! Не пытайся сегодня меня ничему учить, — простонал вампир, приваливаясь к стене котельной. — И этой дуре-блондинке не вздумай сказать, где я прячусь.

Мун покачал головой и продекламировал:

— Не может признаком ума

Служить цвет перьев головы,

Так выслушай мои слова

И ты поймёшь: они мудры.

Неглупым много говорит

Цвет ночи моего пера —

Что знаем, на свету лежит,

Но истину скрывает тьма.

— Ладно, ладно! — поморщился портье. — Можешь считать ее умной и черноволосой, только сделай так, чтобы я ее хотя бы до вечера не видел.

— Разумное решение! — кивнул ворон. — Значит, я могу спокойно оставить тебя одного.

— Сделай милость, — проворчал Тед.

— Увидимся вечером, герой! — каркнул Мун и вылетел из котельной.

 

Глава семнадцатая

ПОКЕР НА ЖЕЛАНИЕ

Nimue

Свою смену молодой портье-вампир принял отдохнувшим и почти счастливым. Ни Мун, ни Бэлла, ни коварный Монсеньер, ни кто-либо еще так и не побеспокоили его до самого вечера.

В полудреме Теду очень скоро перестали мерещиться кошмары, и сны наяву наполнились мечтами о грядущем величии. Оставалось пережить последнюю ночь на посту, а утром к нему придет сила пятисотлетнего вампира. Тедди уже планировал, как проведет следующий день в наглухо зашторенном номере для новобрачных. Он и чувствовал себя почти новобрачным. Вернувшееся благорасположение блондинки уже не разочаровывало его испорченным ароматом, а скорее манило куда более радужными перспективами. Определенно, Бэлла-вампирша казалась Теодору все более и более лакомым кусочком. Он больше не хотел быть один. И не важно, что так возмутило Бэллу в их первой близости, дальше все будет просто прекрасно. Сумел же он ее убедить, что готов ради нее на все. А возникнут какие проблемы, всегда можно за советом к Муну обратиться.

С этими приятными мыслями вампир устроился на уже ставшем почти любимым кресле за конторкой и закинул ноги на столешницу.

— Портье! О портье! — визгливый, слишком громкий для чуткого вампирского уха голос вывел Теда из размышлений о светлом будущем. Нехотя распахнув один глаз, он вопросительно уставился на человека посмевшего его потревожить.

Невысокого роста, смазливенький брюнет с наивными карими глазами за стеклами модных очков внимательно и немного брезгливо осматривал холл и портье. На нем был модный костюм цвета мокрого асфальта с яркой кораллово-красной рубашкой и дорогим галстуком нарочито небрежно, расслабленно завязанным. Истинный денди.

— Я за него, — поморщился Тед. От вошедшего неприятно пахло — слишком приторно и как-то навязчиво.

— Ты портье? — молодой человек недоуменно приспустил очки.

Вампир, неожиданно вспомнив о своих обязанностях, мигом нацепил самую обаятельную улыбку, на которую был способен, и проговорил:

— Да, сэр, чем могу быть полезен.

— Мы забронировали номер на имя Грегори Вилебранда. Это мой хозяин, — юноша склонился над стойкой и прошептал, — вот он стоит за моей спиной. Я тебе скажу: очень раздражительная и нетерпеливая личность. Поэтому давай быстренько сверься со своим списком и дай нам ключики. Тогда никто, скорее всего, не пострадает. Ни ты, ни я, ни нервы господина Вилебранда.

Во время этого монолога Тед пытался разглядеть нового постояльца, но его будто окружала серая дымка. Невыразительное лицо скрывала широкополая, старомодная шляпа. Высокая, слегка сутулая фигура была облачена в вызывающе-белый костюм, контрастирующий с черными кожаными перчатками, которые громко скрипели, когда господин сжимал набалдашник трости из красного дерева.

Тед глубоко вдохнул, чтобы запомнить запах Грегори, но удивленно замер. Он не мог ощутить в холле другого существа, кроме болтливого слуги.

— Марко, замолчи! — прокаркал Вилебранд, громко стукнув тростью по полу. В его голосе явно звучал восточный акцент. Он ловко отодвинул юношу и коснулся бейджика на груди портье. — Теодор, ты даешь мне сейчас ключи. Я иду в номер. Один. А мой компаньон Марко останется здесь и расскажет тебе о наших гостях. Договорились?

Тед ошарашено кивнул, пролистал журнал бронирования, облегченно вздохнул, обнаружив, что для мистера Вилебранда приготовлен единственный в отеле пентхаус, к счастью уже освобожденный любвеобильными ведьмами, и положил в протянутую ладонь ключи от номера.

— Пятый этаж, сэр. Пентхаус. Приятного времяпровождения в Хостел-Люксе.

Губы гостя тронула едва заметная улыбка. Он кивнул своему слуге и неторопливо прошествовал к лифту.

Вампир хотел проследить за тем, как постоялец зайдет в кабину, но не вовремя моргнул, и Виллебрандт исчез.

— Тедди-бой, — протяжно выговорил Марко, кончиками пальцев поворачивая к себе лицо портье, — удели мне хоть мгновение своего драгоценного времени.

Вампир скривился, но кивнул.

— Моего господина должны посетить четверо высокопоставленных гостей. Их всех нужно встретить, провести в номер и поцеловать в лобик (это на твое усмотрение, дорогой мой). С ними, конечно же, будут сопровождающие: телохранители, друзья, прихлебатели. Их не пускать. Приказ господина. Первым должен прибыть Яков Бергель. Видный политический деятель. Ты его сразу узнаешь — толстый, обрюзгший мужик с минимумом интеллекта на лице и злобными глазками. С ним будет толпа охранников, но они вполне безобидны. Для тебя особенно, мой дорогой, — Марко заговорщицки подмигнул вампиру и продолжил: — Далее, Мариса Коркаран. Известная актриса, посол доброй воли в странах третьего мира и просто красивая женщина. Особенно, если тебе нравятся силиконовые девицы. Мне нет. Хотя, я вовсе не по девицам.

Юноша бросил многозначительный взгляд на портье. Тед вытаращил глаза и едва сумел побороть желание забиться куда-нибудь подальше. Или свернуть Марко шею. Ему хватало и озабоченных женщин.

— Госпожа Коркаран сделала столько пластических операций, что ее уже давно пора сдавать в аренду для демонстрации студентам возможностей современной хирургии. Чаще всего она выглядит длинноволосой блондинкой с двумя собачками на руках. Как в вашем отеле относятся к животным в номерах?

Тед только кивнул на табличку с правилами. Юноша быстро пробежал глазами по тексту, ухмыляясь на особо понравившихся пунктах.

— Жаль. Мне было бы любопытно понаблюдать, куда она денет этих двух визгливых монстров. Госпожа Коркаран очень страдает, что режиссеры ей уже не дают роли двадцатилетних нимфеток. Ну да Фортуна ей в судьи. Следующим должен прибыть некий Ролесси Шкода. Наша, так сказать, темная лошадка. Известно только, что он катастрофически богат, болезненно пунктуален и аккуратен. Как выглядит, не знаю. Но мне кажется, что проблем с этим гостем не должно возникнуть. И последним, ужасно опаздывая, приедет Актелион…

— А его имя?

— Сценический псевдоним. Я совершенно не уверен, что он сам помнит, как его зовут на самом деле. Певец, кумир девочек-тинэйджеров. Строит из себя этакого брутального романтика. Весь покрыт татуировками и пирсингом. Скорее всего, прибудет со своей девушкой. По крайней мере, она считает себя его девушкой. Басист в его группе, пишет тексты, плюс к этому исполняет обязанности менеджера. По большому счету, именно на ней и держится вся его популярность. Влюбленная дурёха, совершенно не замечающая, что ее просто используют. Актелион без нее не принимает ни одного важного решения. Он очень печется о своей популярности. Так что, не слишком пугайся, дорогой, если он прибудет с подобающим размахом.

— Толпы журналистов? — портье заметно напрягся.

— Нет, нет, не беспокойся, мой клыкастый друг. Наша встреча будет проходить в атмосфере абсолютной секретности. Ни одна акула пера сюда не просочится.

Вампир непочтительно фыркнул. Секретностью в данном предприятии и не пахло.

Портье с каждой минутой все больше не нравились новоприбывшие. Они сулили неприятности. Даже этот слащавый юноша ощущался пугающе сильным. За стеклами модных очков он видел долгие годы памяти и опыта, никак не вяжущиеся с хрупким телом.

— А теперь ответь мне, Тедди-бой, — Марко внимательно взглянул на портье, проводя рукой по лацканам его пиджака, — нашим гостям не будут мешать твои гастрономические пристрастия?

Вампир судорожно сглотнул, всматриваясь с насмешливые старые глаза.

— Нет, сэр.

— Марко, ты опять запугиваешь обслугу? — сизые клубы дыма изменили свою форму и будто опустились на уютное кресло.

Юноша недовольно повел плечами, осматривая комнату. Ему безумно не нравился интерьер апартаментов: слишком яркие цвета, тяжелая мебель, отделанная псевдозолотом, аляповатые шторы с бахромой.

— А что делать? Не запугай я его сейчас, он бы точно вонзил клыки в кого-нибудь из гостей или в их сопровождающих. Потом решай эти проблемы. Нам хватит и тех, которые мы сами создадим.

— Вампир-портье, — дым слегка уплотнился, принимая характерные очертания человеческой фигуры, — любопытно. Редко человеческие существа рискуют брать такую обслугу. О, тьма и ее порожденья, Марко, хватит смотреть на эту комнату, как на своего личного врага. Не нравится — меняй.

— Вы полностью доверяете моему вкусу? — слуга склонил голову, сверкнув глазами.

Послышался бархатистый смех. Облако дыма пошло рябью и преобразовалось в господина Вилебранда.

— Нет, конечно, мой старый друг. Будь твоя воля, здесь все было бы украшено бантами, рюшами и завалено модным текстилем, — Марко обиженно надулся и сжал руки в кулаки, — но я доверяю твоему чутью. Так что, вперед.

Слуга, все еще недовольно хмурясь, повернулся к Грегори спиной, тихо бормоча под нос:

— Ваша бы воля, так здесь все было бы завалено коврами и несло благовониями. Я желаю, чтобы…

Остальные его слова невозможно было разобрать, настолько слились они в один текст.

Юноша смешно зажмурился и скрестил пальцы. Мгновение, и люкс заволокло плотным туманом, который исходил из Вилебранда. Тот, будто не замечая этого, задумчиво вертел в руках стакан с янтарным напитком. Еще миг, и все рассеялось. Вместо унылого, стандартного номера появился просторный, светлый кабинет с высокими книжными стеллажами возле стен, уютными креслами цвета кофе и большим круглым столом по центру комнаты, возле которого стояли шесть стульев.

Марко открыл глаза и прищелкнул языком, явно довольный результатом. Провел рукой по гладкой, полированной поверхности стола и, достав из кармана запечатанную колоду карт, бросил на стол. На коробке, как и на рубашке самих карт, была изображена рогатая ухмыляющаяся рожа.

Грегори удовлетворенно хмыкнул и щелчком пальцев добавил высокую напольную вазу с орхидеями. Юноша склонился к нежным, бледным цветкам, вдыхая тонкий аромат.

Вилебранд медленно подошел к юноше и провел рукой по его волосам.

— Мой друг, ты уверен в своем решении?

— Это была слишком длинная, захватывающая жизнь, — улыбнулся Марко. — Хватит, наигрался. Я готов идти дальше. Меня одно беспокоит: что мы снова не выберем.

— Ты не слишком хорошего мнения о людях, — хохотнул Грегори, залпом допивая оставшееся виски. — Мы выберем. Должно же и нам повезти в этой игре, — прислушиваясь, он вдруг обернулся в сторону двери. — Первый уже здесь. И, похоже, у Тедди-боя проблемы. Ты разберешься или мне вмешаться?

— Сам, все сам, — Марко обаятельно улыбнулся, поправил пиджак и, раскинув руки, нараспев произнес: — It`s show time!

Вампир пребывал в самом дурном расположении духа. Вопреки приказанию Кали, ему очень хотелось кого-нибудь убить. Особенно вон ту истеричку с дикой зеленой прической и кучей пирсингов. Она прибыла вместе с певцом Актелионом, который выглядел еще более эпатажно, чем описывал Марко, и совершенно не хотела принимать, что ее спутнику необходимо идти одному. Девушка громко ругалась, кричала, топала ногами, грозилась позвонить разным людям: от хозяина отеля до милиции. Даже телохранители политика опешили от такого напора. Скандалистка притихла, когда Актелион, крепко сжав ее плечо, пообещал, что все будет хорошо.

Но и после того, как гости господина Вилебранда скрылись в лифте, она, то падала в неудобное кресло, заламывая руки, то вскакивала на ноги и принималась наматывать круги по холлу, сопровождаемая меланхоличными взглядами свиты политика, временно приставленной к надзору за собачками Марисы, и навязчивым ароматом слишком взрослых для нее духов.

— Послушайте, — девушка близоруко прищурилась, пытаясь рассмотреть имя портье, и удивленно хохотнула, — Теодор?! Правда, что ли?

Вампир презрительно кивнул.

— Тедди, мне необходимо попасть в этот номер. Актелион, он как ребенок, постоянно впутывается в неприятности. А от этих людей за версту несет неприятностями. Он поехал сюда, не объяснив толком зачем. Только постоянно бормотал, что это изменит нашу жизнь. Его жизнь. Пожалуйста, Тедди, пусти меня.

— Не имею права, мисс, — пожал плечами портье, на всякий случай слегка обнажив клыки. Но девица, словно, не заметила опасности. Наклонившись через стойку, кончиками пальцев коснулась щеки вампира, преданно заглядывая в глаза. Тед внезапно ощутил пряный аромат ее кожи, незамутненный духами. Брюнетка! Вампир резко отстранился, ударившись головой об угол шкафчика с ключами. Резкая боль тут же отрезвила. А что, это тоже выход. Каждый раз, когда ему крышу сносит от запаха какой-то цыпочки, можно долбить себя по голове.

— Вам плохо?! — тихо пискнула девушка, испуганная его гримасой.

— Сядьте на место, мисс, — проговорил вампир, потирая виски. Нет, с ударом по голове не вариант. Потом как-то плохо соображаться. Лучше уж так дотерпеть, мало осталось, — мне были даны четкие указания по поводу спутников гостей. И они не предусматривают походов в номер.

Девица обижено фыркнула и снова упала в кресло, в глубокой задумчивости закусив губу. Внезапно ее взгляд прояснился, а лицо озарила победная улыбка. Она вновь вспорхнула к ресепшену и выпалила:

— Я хочу снять номер.

Вампир закатил глаза, мельком взглянув в свои записи, и сообщил:

— Пожалуйста, у нас есть свободные номера на втором, третьем и четвертом этаже. На втором чудесный вид на кладбище. А с третьего открывается обзор на…

— Стоп, нет. Пятый, мне нужен пятый.

— Увы, все занято, — радостно сообщил портье, испытывая долю злорадства.

Девушка сдула зеленую челку с глаз и решительно потребовала:

— Тогда мне нужен номер на четвертом.

— Пожалуйста, ваши данные, — осклабился Тед.

Девушка быстро чиркнула в огромной книге. Вампир вложил ключи в узкую ладошку, хмыкнул и все же счел своим долгом предупредить:

— И кстати, дорогуша, имейте в виду, лестница не приведет вас на пятый этаж, и лифт там не остановится.

— Почему? — вскинулась девушка.

— У этого отеля свои правила, и не нам их менять, — пожал Тед плечами.

Девушка понимающе кивнула и медленно пошла к лестнице. Одинокая, хрупкая фигурка в нелепой одежде. Во всех ее движениях сквозила надежда, вперемешку с каким-то надрывом.

Тед опустил взгляд в книгу, где аккуратными четкими буквами было написано: Сребрянка Нешва. Потом еще раз окинул взглядом удаляющуюся девушку.

— Удачи, Сребрянка, — хихикнул он и покачал головой даже с некоторым сочувствием.

— Все мы знаем, для чего здесь собрались?

— Играть, — протянула Мариса на французский манер, откинув копну золотистых волос. Она явно нервничала, постоянно теребя то изумрудное кольцо, то мочку уха.

— Выигрывать, — буркнул певец, вытащив изо рта сигару, которая очень нелепо смотрелась в его руках.

Марко кривовато ухмыльнулся и кивнул.

— Все верно. И ставки в этой игре большие. С вашей стороны, дорогие гости — по десять миллионов. С нашей — исполнение желаний. Кто проигрывает, оставляет деньги и уходит ни с чем. Победившему господин Вилебранд исполняет одно заветное желание, любое, — почти шепотом проговорил юноша, останавливаясь на каждом из гостей взглядом. Но тут же продолжил: — кроме указанных в контракте. Я тешу себя надеждой, что вы с ним внимательно ознакомились.

Все четверо кивнули, но только трое выглядели уверенно. Актелион рассеяно перебирал листы контракта, оглядываясь по сторонам, будто ему не хватало присутствия кого-то незаменимого, кто подсказал бы, направил.

— Одна игра, один кон. Но какой выигрыш! Стоит, чтобы рискнуть. Начнем, господа?

Господин Шкода слегка нахмурился, сбросив пиджак на спинку стула, остался в безукоризненно белой рубашке и сказал:

— Я бы перед игрой что-нибудь выпил. Еще вся ночь впереди, неизвестно, как пойдет кон.

Вилебранд едва заметно кивнул, и Марко пошел к телефону.

— Тедди-бой, как я рад тебя слышать, — проворковал он в трубку, сложив губы бантиком, — а ты, скучал по мне? Нет? Но как же? Мое сердце разбито и источает кровавые слезы. Но пока я не забился в предсмертных конвульсиях, прими мой заказ. Наших гостей мучает жажда. Так что, приготовь бутылку приличного виски, лед, оливки, несоленый сыр, минеральной воды и одну Пина Коладу, лично для меня. Запомнил? Ты душка.

Марко аккуратно положил трубку и, обернувшись к гостям, радостно проговорил:

— Он обещал сделать все через минуту. Наш портье такой славный мальчик. Нужно не забыть дать ему на чай.

Компания согласно кивнула, но разговор не поддержала. Все были на взводе и не желали говорить. Марко, ухмыльнувшись, отошел к окну. "Они такие же. Каждый год четверо, которым чего-то не хватает в жизни. Еще больше денег, больше славы, красоты, успеха, власти. Все они хотят одного. Надоело. Сколько же лет прошло, как я встретил Грегори? Неужели пятый век кончается? Долго, слишком долго. А каково ему, бедному, столько жить? Хотя, он же не человек. Другой, если бы его заточить в лампу на сотни лет, давно сошел бы с ума. А Грегори ничего, держится. Мой джинн. Хотя, это уже ненадолго. Скоро у него будет другой хозяин".

Звонок подъехавшего лифта прервал его мысли, и Марко неспешно прошествовал к двери.

— Господа, посмотрите, кого я вам привел! Тедди-бой с выпивкой. Давай, мой дорогой, побудешь сегодня за бармена.

Вампир, ловко отстраняясь от рук юноши, раздраженно пробормотал:

— Мне нужно работать.

— Поработаешь здесь. Ничего, там внизу и без тебя справятся. Давай открывай бутылку! Нам пора начинать. Время, как говорится, деньги. И сегодня, я надеюсь, мы выиграем сорок миллионов, без обид господа. Грегори, карты!

Джинн обернулся к забывшемуся другу и насмешливо изогнул губы.

— Простите моего компаньона, он всегда нервничает перед большой игрой. Итак, правила просты: делается ставка, которая равна оговоренной сумме, тогда крупье, сегодня его роль исполняет наш друг Марко, раздает каждому по пять карт. После этого вы можете попросить поменять ваши карты, но только один раз. Выигрывает тот, у кого старшая комбинация. Никакого жульничества, никакой игры на нервах. Простая удача.

Карты летели на стол, и вот пятеро уже напряженно всматриваются в них.

Вампир заинтересовался игрой, а точнее, людьми, которые источали такое жгучее желание победы. Актрису заметно трясло. Она сжимала карты одной рукой, другой продолжая теребить ухо. Для нее это был последний шанс. Мариса сделала глубокий глоток из стакана с виски и судорожно выдохнула.

Яков Бергель был спокоен, продолжая источать самоуверенность. Политик даже не мыслил, что может проиграть. Он был уверен, что добьется своего. С его лица не сходила довольная улыбка.

Ролесси заметно напрягся, но лишь немного ослабил тугой узел галстука.

А вот певец за несколько мгновений сумел показать на лице всю гамму чувств. От недоумения, до восторга. Сразу было понятно, что ему "пришла" карта.

Джинн, лишь только взглянув в свои, достал две карты и положил перед Марко.

— Я первый меняю.

Юноша кивнул и уже хотел провести обмен, когда все услышали жалобный визг за окном.

— Что это? — проговорил Актелион, испуганно вжав голову в плечи.

Тед среагировал на непорядок, подлетел к окну и дернул на себя ручку. На него уставились зеленые испуганные глаза Сребрянки. Девушка судорожно цеплялась за карниз.

— Помоги! — выдохнула она, громко стуча зубами.

— Здесь не очень высоко, — успокоил Тед, — ты, если упадешь, то, максимум, поломаешь ноги. А они срастаются.

Девица вытаращила глаза и снова пискнула:

— Помоги мне.

— Зачем? Я же тебя по-человечески просил не лезть сюда. А ты что? И вообще, как ты сюда добралась?

— Пожарная лестница, — всхлипнула Сребрянка, еще на несколько сантиметров соскальзывая с карниза.

— О, Тьма и ее порождения! Теодор, затащи девочку в номер и закрой окно — дует.

Вампир легко, словно котенка, схватил незваную альпинистку за шкирку. Мгновение, и Сребрянка уже сжимала трясущимися руками стакан с виски, с подозрением оглядывая комнату. От ее взгляда не ускользнуло то, что ни один игрок не двинулся с места, чтобы помочь ей. Даже возлюбленный Актелион продолжал сидеть на месте, невидящим взглядом уставившись в карты.

— Покер! — взвизгнула она, когда голос, наконец, к ней вернулся. — Для чего нужно было держать в секрете обычную игру в покер?

— Успокойтесь, барышня, — прогремел Грегори, — секретность была нашим требованием. И теперь, по большему счету, мы должны были бы дисквалифицировать его, — Актелион испуганно дернулся с места, в панике глядя на джинна. — Но мы этого не сделаем, если Вы, моя дорогая, пообещаете не говорить никому о событиях сегодняшней ночи, — Девушка растерянно кивнула. — Я Вас не слышу! — вновь повысил голос мужчина.

— Обещаю.

— Вот и славно. Присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома. А мы продолжим. Марко, мои две.

Смена карт произошла быстро. Но это не успокоило, наоборот, еще больше накалило обстановку. Мариса уже пребывала в предобморочном состоянии, до крови кусая губы, политик отбивал пальцами по столу затейливый ритм, Актелион хмурился, с хрустом сжимая кулаки. Только Ролесси оставался спокойным, внезапно обретя уверенность человека, которому терять уже нечего.

Мгновение перед раскрытием карт показалось вечностью. Сердца людей бились со скоростью крыльев колибри. Первым не выдержал певец, выложив карты одной масти:

— Флеш, — его голос дрогнул, срываясь на писк.

Бергель с ругательствами швырнул карты на стол и, схватив пиджак, вышел из номера.

— Десять миллионов уже наши, — радостно прокомментировал Марко. Сребрянка с подозрением взглянула на любимого.

— Ставка — десять миллионов? — тихо спросила она. Ее голос внезапно стал угрожающим.

— Да, но я выиграю. Посмотри на мои карты.

— Ты забрал депозит нашей студии и все контракты, чтобы сыграть в покер? Как ты мог?!

Господин Вилебранд бросил быстрый взгляд на девушку, и ей внезапно почудилось, что вместо глаз у него сияют драгоценные камни. Мужчина спокойно отложил свои карты в сторону, показывая проигрыш.

— Видишь, родная, уже двое ушло, — бормотал певец, — победа будет за мной. И я стану такой же звездой, как Пресли или Меркюри.

Мариса Коркаран тихо всхлипнула и уронила карты на стол. Только три дамы. Слез не было на ее лице, она просто рычала, как загнанный зверь.

Актелион вскочил на ноги, радостно танцуя и что-то выкрикивая. Один Ролесси спокойно положил свои карты и четко произнес:

— Каре, — четыре валета, будто насмешливо скалились со стола.

— Поздравляю Вас, господин Шкода, — произнес Грегори, пожимая руку сопернику. — Достойная игра. И выигрыш принадлежит Вам по праву.

Актелион метнулся к столу, неверяще глядя на расклад.

— Не может быть, просто не может быть. Я не мог проиграть, — певец схватил край пиджака Вилебранда и умоляюще проговорил, — Мне нужны мои деньги. Я не могу проиграть их.

— Вы подписали контракт. Все честно, — брезгливо ответил джинн, отступая на шаг от музыканта.

— Вы не понимаете! Студия не стоила столько. Мне пришлось занять у лиц, которые ведут темные дела. И если я не верну им долг, они меня убьют.

Сребрянка в кресле вжалась в тугой комок, закрыв руками лицо. Девушка плохо понимала, как теперь сможет вытащить любимого из ловушки. Такие деньги не достанешь, слишком нереальная сумма.

— Меня мало интересуют подробности вашей жизни, Актелион. Я знаю лишь то, что карточный долг — долг чести. И если я соглашусь отдать Вам деньги, то мне нужна будет замена. Равноценная.

— Все что угодно, сэр. Все, что вы скажете. Я согласен.

— Подождите, Вы еще не слышали моего предложения. Может, оно Вас не устроит. Мне подойдет вот эта девушка в качестве замены.

Грегори указал на растерянную Сребрянку. Та пораженно замерла, с ужасом уставившись на джинна.

— Зачем я Вам? И вообще, он никогда не пойдет на такую сделку. Мы любим друг…

— Я согласен, — глухой голос певца прервал ее на полуслове. Сребрянка судорожно выдохнула, зажмурилась и тихонько заскулила.

Марко подошел к певцу, брезгливо забрал контракт и разодрал его на мелкие куски.

— Деньги останутся на Вашем счету. Никаких процентов не снимется. А теперь сделайте милость, убирайтесь, пока Вас не вышвырнули. И забудьте о том, что Вы здесь были.

Актелион кивнул, он сделал попытку подойти к Сребрянке, но был задержан крепкой рукой Грегори.

— Уходи, сейчас.

Певец побрел к выходу, так и не решаясь взглянуть на девушку, которую предал. Та судорожно вцепилась в диванную подушку, потом уткнулась в нее лицом и заплакала.

Джинн прокашлялся и кивнул бизнесмену.

— Что ж, пора выполнить желание победителя.

— Нет, — Мариса порывисто вскочила на ноги, умоляюще заламывая руки, — пожалуйста, исполните мое. Вы должны это сделать. Вы моя последняя надежда!

— Госпожа Коркаран, это невозможно.

Актриса разгневанной пантерой метнулась к Грегори и вцепилась в лацканы его пиджака.

— Мне это нужно, слышишь ты, жалкий шарлатан. Я звезда! Я с таким трудом достала эти деньги и сделала это не для того, чтобы вот так уйти. Это не подходит для Марисы Коркаран! Я не для того убила человека, чтобы остаться ни с чем.

Пугающая тишина воцарилась в номере. Даже Сребрянка перестала плакать, обернувшись своей заплаканной мордашкой к женщине. Было слышно только прерывистое, гневное дыхание актрисы, все так же цеплявшейся за джинна.

— Пожалуйста, выполните его!

Грегори брезгливо отстранился от нее, поправил помятый костюм, сдул несуществующую пылинку и произнес:

— Хорошо, мы сделаем это. Марко, поможешь мне.

Юноша кивнул и встал рядом с джинном.

— Произнесите желание громко и четко.

— Я хочу оставаться вечно красивой и молодой.

Марко злобно ощерился и проговорил:

— Я желаю, чтобы Мариса Коркаран оставалась всегда молодой и красивой.

Грегори сложил руки крестом на груди и кивнул. Густой дым заволок комнату, мешая дышать. Через пару мгновений он рассеялся, и джинн произнес:

— Сделано, хозяин.

Только Мариса не могла поблагодарить за исполнение желания. Вместо нее в центре комнаты стояла прекрасная статуя длинноволосой женщины. Марко медленно подошел к ней, проводя рукой по гладкому камню.

— Просто, само совершенство. Идеальная вечность, — мужчина обернулся к Ролесси и произнес: — Теперь Ваша очередь, сэр, поделитесь самым сокровенным.

Бизнесмен судорожно сглотнул, пораженный чудом, произошедшим на его глазах. Казалось, он впервые со времени приезда в отель поверил в то, что здесь исполнят его желание. Он подошел к своему пиджаку, достал бумажник и маленькую фотографию белокурой девочки.

— Моя дочка, — прокашлявшись, проговорил он. — Произошла авария, и сейчас она в коме. Мы с женой все перепробовали, но ничего не помогает. Моя доченька, звездочка угасает. Я хочу, чтобы она выздоровела.

Марко аккуратно забрал фото из рук бизнесмена и приложил его к груди:

— Я желаю, чтобы эта девочка была здоровой.

Ни дыма, ни заклинаний, джинн просто кивнул:

— Сделано, хозяин.

Ролесси выдохнул, только теперь осознавая, что не дышал несколько мгновений.

— И это все? Она здорова?

— Позвоните жене, господин Шкода. Она сейчас рядом с дочкой.

Тот быстро схватил телефон и принялся лихорадочно набирать номер.

— Лара, это я. Что случилось? Почему ты плачешь? Как Бекка? Она… — и тут у него выпал телефон из рук. Слезы бежали по лицу мужчины. Он плакал, как ребенок, закрываясь руками. — Она очнулась и заговорила. Моя девочка здорова. Спасибо.

— Езжайте к ним, к своим женщинам. Вы им нужны, — проговорил Марко, сияя белозубой улыбкой. Он пожал руку бизнесмену и провел его к двери. — И последнее, Ролесси, забудьте, что Вы здесь были.

Когда же двери номера закрылись, мужчины обернулись к единственной девушке, все еще хлюпающей носом.

— Что же с тобой делать, дорогая? — Грегори порывисто подошел к ней и присел рядом.

— Отпустить домой? — рискнула предложить Сребрянка, отодвигаясь от джинна.

— Нет, мы не для того затевали эту игру, чтобы так просто отпустить тебя.

— Вам нужна я?

— Да, такая как ты, — Марко подсел рядом и, отобрав у девушки пустой стакан, тут же дал наполненный, — ты понимаешь, кто такой Грегори?

— Волшебник?

Мужчины рассмеялись, даже Тед позволил себе улыбнуться.

— Я джинн, дорогая.

— С лампой?

— Слава богам, уже нет. Больше четырех тысяч лет назад меня освободил от оков один человек. Я ему бесконечно благодарен. Только исполнять свои собственные желания я не могу. Где-то лет шестьсот бродил неприкаянный, бедный, но вечный. Потом нашел первого хозяина, точнее хозяйку. Я согласился исполнять ее желания добровольно, а она была столь добра, что часто мне самому нравилось то, что она приказывала делать. Мы жили вместе очень долго, счастливо, но через несколько столетий она попросила освободить ее от долгой жизни. Перед этим она подыскала себе замену. И так случалось еще пять раз. Последний мой хозяин, Марко, предложил эту игру.

— Зачем? Из-за денег?

— Деньги нам не нужны. Это все азарт. Это весело.

— Весело?! — возмущенно вскрикнула девушка. — Вы так просто играете чужими судьбами и ничуть не жалеете об этом. Это низко!

Мужчины переглянулись, явно довольные результатом.

— Я же говорил, что она подходит. У тебя чистое сердце, дорогая, — обратился Марко к Сребрянке, гладя ее по голове. — Я уже давно потерял жалость к людям. Грегори — джинн. Он становится таким же, как хозяин, несмотря на свободу выбора, дарованную ему. Я стал не самым добрым хозяином. А Грегори заслуживает лучшего. Поэтому, я хочу предложить тебе занять мое место. Подумай, какие возможности открываются перед тобой, сколько ты сможешь сделать, увидеть, прожить.

— Я не могу так, — шепнула она. Но по вспыхнувшим глазам было понятно: сможет и сделает. — И что случится с Вами?

— Я уйду в эту дверь и исчезну, рассыплюсь в пыль, — счастливо улыбнулся Марко, — Грегори не может исполнить единственное мое желание, это можешь сделать только ты. Отпусти меня.

Девушка закусила губу, явно еще сомневаясь.

Тед тихонько приоткрыл дверь в комнату и скользнул в лифт. В том, что Сребрянка согласится, он не сомневался. Эти двое могут уговорить кого угодно.

Определенно, дежурство начиналось как-то очень сумбурно, но все же приятно. События, развернувшиеся в пентхаусе, настроили Теодора на лирический лад. Ему отчаянно захотелось увидеть Бэллу. Недолго думая, портье остановил лифт на третьем этаже и, воровато оглянувшись по сторонам, скользнул к номеру для новобрачных. На горизонте никого не было, и пинков от Монсеньера не последовало тоже. Облегченно вздохнув, Тедди тихо поскребся в дверь. Один раз, другой… Никаких признаков жизни за дверью не наблюдалось.

— И где ее носит, когда она мне так нужна? — проворчал вампир и уныло побрел на свое рабочее место.

 

Глава восемнадцатая

ЧЕЛОВЕК ЗА СТЕНОЙ

Kaverella_de_Vine

— Чертовы дуры! — Казаков выругался, но легче не стало. Охотник шел по коридору и тяжело дышал. Даже проспав почти шестнадцать часов, он не почувствовал себя лучше. Все время подташнивало, в глазах двоилось. Эти курицы, не напрягаясь, мало того что по башке отоварили от души, до сотрясения, так еще и с лицом что-то сделали. Кожу слегка пощипывало. А он ведь куда-то шел. И зачем-то… Зачем? Сосредоточиться на цели визита было невозможно. Затылок просто раскалывался от невыносимой боли.

Брюнеточка в кокетливой наколке и оборчатом белоснежном переднике семенила рядом, поддерживая под локоток и ласково сюсюкая. В отоваренной голове гудело, будто в церковном колоколе. Того и гляди мультяшные звездочки с птичками кружить начнут. Дим вырвал руку из цепких пальчиков горничной.

— Отвали.

Девушка смертельно обиделась, развернулась, махнув подолом короткой юбки в складочку, и отвалила, правда всего на полтора метра, пробурчав с плохо скрытой угрозой в голосе:

— И это вместо "спасибо"? Я его спасла, сон его, прямо скажем, богатырский, берегла почти сутки, а теперь "отвали"?! Ну, погоди у меня, супермачо. Еще побегаешь за мной, скотина!

Задорная улыбка осветила мужественное лицо, скостив охотнику десяток лет. Давно уже симпатичная девушка не пыталась ему угрожать. Он вспомнил, как эти бандитки катались по коридору, отчаянно взвизгивая. И тут уж сдержаться ну никаких сил не было. Дим захохотал в полный голос. Вот чертовка! Девушка ему понравилась, огонь, а не характер. Может, и он смог бы немного отогреть свое заледеневшее сердце? Казаков ухмыльнулся и подмигнул горничной:

— А ты ничего, может, и побегаю, только от меня не сбежишь. И, кстати, как тебя зовут?

— Почему это не сбежишь? — нахально прищурилась девица.

— Работа у меня такая, искать и находить, — охотник с удивлением понял, что флиртует с девушкой, несмотря на миссию, о которой напрочь забыл, головную боль и раздвоение реальности.

— Ха-ха-ха, — четко разделив слоги, горничная изобразила смех. — Сначала оружие свое найди, — В ее руках сверкнули клинки. Дим слегка шокировался, опознав свои собственные серебряные кинжалы. Против нечисти самое то.

— А ну отдай! — он попытался схватить девицу за руку, но промахнулся. Она, звонко хохоча, отпрыгнула на безопасное расстояние и потянула задумчиво:

— Красивые ножи. Серебро? И цена у них, наверное, не малая… — помолчала и ехидно добавила: — А пистолет у блондинки остался. Отними теперь, попробуй!

Засмеялась, не без женского кокетства, дурашливо показала язык и скрылась за дверью с надписью "Подсобное помещение". Дим доковылял до двери, взялся за ручку и, вломившись внутрь комнаты, оказался в пустой кладовке. Глухие стены, два ведра, швабры, составленные в углу и никого. Охотник взял больную голову в ладони, подержал недолго и осмотрелся еще раз. Пусто.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал он и с ловкостью, выдававшей немалый опыт, простучал стены. Звук был глухим, а значит, никаких потайных ходов в кладовке не имелось. Девушка волшебным образом испарилась. Хитрая стервочка обдурила его, а как — непонятно. Внезапно Дим вспомнил, зачем он оказался в этом отеле. На душе снова стало скверно, как и было до того. Ну не хотел, не хотел он это задание. Зачем только согласился?..

Во рту было нехорошо, язык ощущал знакомый металлический привкус. Ему сейчас не вампир нужен, а врач. Стопроцентное сотрясение. Дим вздохнул, и осторожно по стеночке пошел искать номер Черного Дьявола.

От унылого созерцания зеркального потолка, принципиально не желавшего отражать смазливую физиономию портье, Теда отвлек звонок многоканального телефона. Лениво потянувшись к орущему аппарату, вампир снял трубку и печально произнес:

— Портье слушает.

— Будьте добры, ужин в двадцать пятый номер. И бутылку вина, пожалуйста.

— Слушаю и повинуюсь, — пробормотал Тед, мысли которого постоянно возвращались к мистеру Вилебранду.

— А? — не поняла трубка.

— Буду через десять минут, сэр, — отрапортовал Тед и встряхнул головой, чтобы придти в себя.

Нагрузив в баре тележку стандартным набором и присовокупив к нему бутылку недорогого портвейна, Тед поднялся на лифте на второй этаж, остановился и задумался. Номера в этом коридоре почему-то не отличались стройной регулярностью, так и норовя перепутаться и перескочить друг через друга. Поскольку в конце правого ответвления коридора находился пресловутый номер восемнадцать, до сих пор вызывавший у Теодора нервную дрожь, портье свернул налево и, насвистывая, покатил тележку, оглядываясь по сторонам.

— Простите, вы мне не подскажете…

Тед вздрогнул и посмотрел прямо по пути следования. И снова вздрогнул. Навстречу двигалось неизвестное вампиру существо. Тед втянул носом воздух. Пахло, вроде бы, человеком. Ходило существо тоже на двух ногах, правда, не очень уверенно. Но более всего поражали немыслимые росписи на лице мужчины. Кажется, все же мужчины.

— Портье… Вы же портье, молодой человек? — вопросил неизвестный.

— Да, сэр, — Тед решил на всякий случай быть вежливым. — Портье Теодор к вашим услугам.

— Очень приятно. Дмитрий Казаков, охотник на вампиров, — Тедди икнул и слегка отодвинулся от Казакова. Но тот не обратил внимания на этот маневр. — Не подскажете ли, Теодор, где я могу найти Черного Дьявола?

— Убивать идете? — вздохнул вампир.

— Должен, — мрачно кивнул Казаков и тоже издал тяжелый вздох. — А не хочется… Такой уникальный экземпляр… Но… служба.

— Служба… — эхом повторил Тед, размышляя, стоит ли отправлять охотника по следу разумного ньюфаундленда. С одной стороны, было неэтично сдавать собрата-вампира, но с другой… Во-первых, Тедди панически боялся Чеда, особенно теперь, когда пропала Луиза и не без помощи портье, а во-вторых, он прекрасно понимал, что Черному Дьяволу жизнь сейчас не мила без любимой компаньонки. Охотник мог бы даже оказаться кстати.

— Служба, — повторил Тед и улыбнулся, стараясь не демонстрировать клыки. В конце концов, помогать постояльцам и гостям отеля входит в его обязанности. — Вам нужно на третий этаж, сэр. Полулюксы справа по коридору.

— Благодарю, Теодор, — Казаков попытался кивнуть, но тут же схватился за голову. Потом шаткой походкой направился в сторону лифта.

Тед некоторое время смотрел ему вслед, потом кивнул своим мыслям и принялся снова высматривать нужный номер.

— Помогите! Помогите! — послышался глухой выкрик.

Тед притормозил. Осмотрелся. Откуда-то доносился стук. Портье навострил ухо и, используя свои вампирско-радарные способности, по пеленгу пошел на поиски неожиданного шума.

— Помогите же мне! — закричали снова. — Эй! Кто-нибудь меня слышит?! Черт возьми!

Портье остановился перед стеной между двадцать третьим и двадцать седьмым номером, как раз на месте, где должна была находиться дверь двадцать пятой комнаты — мужской голос доносился оттуда.

— Сэ-эр? — робко спросил Тед и прислонил ухо к стене.

(За семь лет до этого)

Поздно ночью к отелю подъехал автомобиль. Из салона вышел мужчина. На нем был кожаный плащ с высоким воротником, дорогой костюм, лаковые длинноносые ботинки, кожаные перчатки. Лицо было полностью скрыто под широкополой шляпой. Из багажника своего "Мерседеса" он достал громоздкую спортивную сумку. Окинул машину взглядом. Заметив неправильно повернутое зеркало, мужчина аккуратным движением восстановил гармоничный вид своего авто, вернув зеркалу необходимое положение. И после того, как не заметил больше ни одной несообразности, включил сигнализацию и направился в отель. Незнакомец зарегистрировался как мистер Скиннер. Он снял двадцать пятый номер. Отказал от помощи портье, но оставил хорошие чаевые. Этот человек не бывал здесь раньше, но уверенность, с которой он передвигался по неизвестному отелю, выдавала в нем частого гостя подобных пристанищ. Возможно, он много путешествовал. Номер нашел быстро. Провел рукой по двери, словно знакомясь. Вставил ключ в замок, повернул его. Щелчок. Входить гость не спешил. Он глубоко вздохнул, разулся, подобрал ботинки. Дверь двадцать пятого номера открывалась наружу. Вошел.

Включил свет. Поставил ботинки у порога. Закрыл дверь. Поставил сумку на комод. Осмотрелся. Обычный STD номер — однокомнатный, со стандартным набором мебели. Мужчина снял плащ, аккуратно положил его на кровать. На спинку одного из стульев повесил пиджак. Закатал окровавленные рукава рубашки. Ещё раз осмотрелся. Открыл окно, вдохнул ночной воздух и, наконец, немного расслабился. Какое-то время можно было ни о чем не думать — просто смотреть в окно. Просто смотреть…

Мистер Скиннер играл. Все началось, когда он, бесцельно прогуливаясь в погожий день, наткнулся на одноэтажное здание с яркой вывеской у входа. Тогда он был беден, а его карман отягощала лишь пара монет. В этот вечер мистеру Скиннер повезло — он получил несколько бонусов. Уходя из клуба с парой сотен в руках, он решил вернуться завтра. На следующий вечер в кармане мистера Скиннер находилась уже тысяча. Ему казалось, что он поймал удачу за хвост, что нашел "формулу выигрыша". И ему действительно везло — за месяц он разорил этот клуб почти на двадцать тысяч. Мистер Скиннер быстро познакомился с постоянными игроками. Оказывается, играли все и по разным причинам, только вот ставки у всех были разные.

Первый крупный проигрыш привел Скиннера в ужас. "Как же так? Где я совершил ошибку?" — сокрушался тогда он. Любая система дает сбой, а формулы выигрыша чаще остальных выдают неверные результаты.

Когда закончились выигранные деньги, он стал занимать у новых знакомых и требовать у старых друзей. Впервые в жизни мистер Скиннер узнал, что такое зависимость. Доза азарта, теперь была необходима, как глоток воздуха. Скиннеру не снились сны, но он страдал от наваждений. Ему грезились карты, рулетки, фишки, игровые автоматы. Со временем долгов становилось все больше, и пришлось искать дополнительные источники заработка. Он устроился на вторую работу, на третью, но деньги, как и силы, иссякали.

Сорванный сегодня куш, оказывался завтра горьким разочарованием. Скиннер был готов грабить и… убивать. Ставки становились все выше, а способы оплаты все изощренней. Его новые приятели играли на людей. Теперь Скиннер проигрывал жизни.

Проведя несколько минут у окна, постоялец решил распаковаться. Скиннер не планировал задерживаться в этом отеле больше двух дней, но это уже давно являлось частью ритуала замаливания грехов. Из большой спортивной сумки он достал четыре рамки с фотографиями, аккуратно и в привычном порядке расставил их на комоде — это были фото его семьи. Его бывшей семьи. Любимая жена, две кучерявые дочки и так похожий на отца — сын. Да, мистер Скиннер когда-то был любящим мужем и замечательным отцом. Мужчина бережно погладил каждую фотографию. Он скучал по родным, но уже не имел возможности с ними встретиться. Мистер Скиннер совершил очередную ошибку и проиграл семью.

Все началось, когда он задолжал большому человеку серьезную сумму. Под угрозой оказались жизни самых близких. В уплату долга Скиннер стал рабом этого человека. Над ним экспериментировали, и однажды, проснувшись утром, мистер Скиннер не увидел своего отражения в зеркале. Он стал идеальным наемником, делая все, что ему приказывали: угрожал, грабил, пытал, убивал. В этот вечер он изувечил целую семью, "пощадив" лишь детей — не стал мучить их перед смертью. Убийца посмотрел на червленый след, оставленный на стекле фоторамки. Вздохнул, глянул на свои руки, испачканные в крови, словно в краске. Мистер Скиннер снял одежду, прошел в ванную комнату, включил душ, посмотрел в зеркало. Он давно не видел своего лица, лишь сейчас, под красной маской кровавых капель угадывались его черты. Когда-то у него было красивое лицо, когда-то оно у него было…

Мистер Скиннер встал под душ, холодом воды смывая с себя все крики, стоны, мольбы о помощи очередной жертвы. Сегодня их было четыре — неполная дружная семья…. Именно в этот день он проклял себя. Именно в этот день он пожелал быть наказанным.

Мистер Скиннер небрежно обтерся жестким полотенцем, вышел из ванной комнаты. Его присутствие в номере выдавали лишь мокрые следы на полу. Достал из спортивной сумки новую рубашку, брюки — оделся. Позвонил портье, попросил принести ужин — бутылку мартини и отбивную с кровью.

Минуты ожидания казались часами, а тихая комната пугающе скрипела полом. Мистер Скиннер расхаживал по номеру и старался ни о чем не думать. Где-то через час человек без лица опомнился — заказ так никто и не принес. Он выдохнул, подошел к телефону, снял трубку. Поврежденная линия издавала лишь недоброе шипение. Скиннер подошел к двери. Дернул ручку. Дверь не поддалась — только игриво скрипнула. Он попробовал снова и снова. Результат тот же.

— Какого черта? — возмутился мужчина, взял с комода ключ от номера и вставил в замочную скважину.

Ключ повернулся, хотя мистер Скиннер точно помнил, что не запирал. Облегченно вздохнув, он попытался толкнуть дверь. Безрезультатно. Опять и опять, но дверь стояла, как скала, а ключ с насмешливым щелчком до бесконечности проворачивался в замочной скважине. Наконец, он нагнулся к крошечной замочной скважине, чтобы понять, что же ему мешает. Это была кирпичная кладка. За дверью оказалась стена.

— Что? — прошептал Скиннер и вздрогнул, когда за спиной с громким хлопком закрылось окно.

Следующие две недели он пытался выломать дверь, расстрелять ее из ружья, извлеченного из большой спортивной сумки — безрезультатно. Он решил не тратить больше патроны впустую. Окна так же перестали открываться, более того, их не возможно было ничем разбить. В телефоне — все то же шипение. Лишь ужин, который он тогда заказал у портье, каждый вечер появлялся в номере на столе, намекая на то, что о мистере Скиннере не забыли. Отбивная с кровью и бутылка мартини…

Ещё через месяц, лежа на кровати, растерянный и пьяный Скиннер вдруг увидел свою первую жертву — продавца минимаркета. Мужчина запустил в призрака пустой бутылкой мартини, списав подобное видение на побочный эффект от большого количества алкоголя в крови. Зато через неделю пришли ещё двое — к продавцу минимаркета присоединилась пожилая пара. Мистер Скиннер заливисто рассмеялся, подумав, что сходит с ума.

Через два месяца в номере стояли девять призраков. Через полгода — семнадцать. Каждый раз прибавлялось по новой жертве, с абсолютной точностью соблюдая те временные промежутки, с которыми убивал Скиннер. Призраки мучили своего палача, заставляя испытывать такую же боль, как некогда их заставил испытать он сам. Скиннер страдал, томился, изнывал и горевал, так же, как сокрушались родственники всех его жертв.

Через год он просил прощения, ползал на коленях умоляя оставить его. Каждый вечер мистер Скиннер обращался к Богу, пытаясь сократить пребывание в этой тюрьме словами молитвы. Но ему отвечали простой любезностью — появляющимися на столе отбивной с кровью и бутылкой мартини. Срок замаливания грехов у всех разный. Срок мистера Скиннера — семь лет. Семь тяжких лет взаперти и более трех лет молчания…

В этот вечер появилась его семья: любимая жена, две кучерявые дочки и так похожий на отца — сын. Презрение в их взглядах мистер Скиннер вынести не мог. Семь лет назад, когда по желанию его хозяина человек без лица убил свою семью, он не смотрел им в глаза, но и они не могли его видеть. Сейчас они не отрывали взглядов от своего убийцы, изничтожая в нем последние частички жизни. Мистер Скиннер вспомнил тот роковой день, вспомнил, что именно тогда он проклял себя за содеянное. Дабы окончить страдания, мистер Скиннер решил свести счеты с жизнью. Каждый раз, когда он нажимал на курок, ружье давало осечку. И причиной тому были не проказники-духи. Причиной было условие договора с человеком, которому Скиннер служил, для которого убивал. Человек без лица не мог покончить с собой.

Смейся, и весь мир будет смеяться вместе с тобой. Плачь — и ты будешь плакать в одиночестве… Мистер Скиннер то плакал, то смеялся. Но смех его был смехом безумца — к нему никто не пришел.

Сумасшествие полностью подчинило себе бывшего убийцу. Забыв о замурованной двери, он принялся готовить смертельную ловушку самому себе. Оторвав телефонный шнур, мистер Скиннер один конец привязал к дверной ручке, а второй осторожно обвязал вокруг курка. Затем прикрепил ружье к спинке стула, повернув дуло к себе. Он стоял на коленях и ждал. Ждал, что кто-то откроет дверь, избавив его тем самым от страданий. Через два часа ожиданий и нагнетающей тишины мистер Скиннер разгромил номер и в отчаянии колошматил молчавшую столько лет дверь номера.

— Сэ-э-эр? — вдруг послышалось за дверью.

Скиннер напугано смолк.

— Это портье, сэр.

— Портье? — радостно прошептал мужчина. — Портье…

— Вы-ы-ы… что, в стене?

— Как звать тебя, парень? — спросил Скиннер.

Стоявший по ту сторону двери Тед, осмотрелся, нет ли кого-либо, кто мог бы его разговор со стеной понять превратно.

— Тед, — неуверенно представился вампир.

— Тедди, освободи меня…

Портье удивленно оглядел стену.

— Как? — проводя рукой по старым обоям, удивился он.

— Открой эту чертову дверь… открой ее…

За пошарканной бумагой в красную продольную полоску угадывался какой-то рельеф. К тому же тон двух обойных полос, перед которыми сейчас стоял ночной портье, немного отличался от стен всего этажа. Теду стало интересно, он слега надавил пальцами, проделал в бумаге дыру. Схватив отошедший край, он дернул бумагу на себя, оторвав значительный кусок. За обоями обнаружилась дверь. Двадцать пятый номер. Странно, но именно сюда он и вез заказанный ужин — отбивную с кровью и бутылку мартини… Золотистая круглая ручка. Портье сорвал остальные мешающие ему открыть дверь обои. Достал универсальный ключ. Вставил в замок.

— Я вхожу, сэр.

Повернул. Щелчок.

Портье Тед нацепил дежурную улыбку и дернул дверь на себя.

Бах!

Тележка жалобно дзинкнула, вырываясь из вдруг ослабевших рук вампира. Он почувствовал соблазнительный аромат крови… большого количества крови. Тед оперся на дверь и заглянул в комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, это фантастическая картина на стене: появляющиеся красные брызги сливались в причудливые узор.

— Кровь… кровище… кровушка… кровиночка… — зашептал портье. У Теда подкосились ноги, он вполз в номер, но пока ещё хорошо помнил о договоре с богиней смерти.

— Пи-ить… пи-и-и-ить, — словно измученный солнцем пустыни, зашептал вампир.

Рядом раздался стон. Портье встал в охотничью стойку. Осмотрелся.

— Кто здесь?!

— Ты прострелил мне руку! Идиот!

Боль и странное поведение портье привели мистера Скиннера в чувство. Словно впервые он увидел номер, в котором провел столько лет. Остро захотелось жить. И не просто жить — выйти отсюда, вдохнуть свежий воздух, ощутить капли дождя на лице, и отомстить тому ублюдку, которому служил все эти годы…

Тед уж было плюнул на послышавшиеся оскорбления, приписав их галлюцинациям от кровяного голодания, и пополз к карминовой стене, но вдруг наткнулся на что-то невидимое.

— Идиот! Смотри куда ползешь! У-у-у-у-у, — застонал кто-то и, что есть силы, пнул портье по заду. — Какого черта ты так дверь дергаешь? Плавненько надо было… плавненько.

От удара вампир подлетел к самой кровати. Потирая пятую нетопырскую точку, Теодор поднялся, упер руки в бока, аки базарная баба, и возмутился:

— Чего это? Эй, ты чего прячешься?! Ты кто такой? Что тебе нужно?

— Пошел ты! Аптечку мне принеси! — огрызнулся мистер Скиннер.

Теодор, нахватавшийся за день всякой книжной премудрости, почувствовал себя едва не экзорцистом и важно заходил вдоль кровати.

— Дух нечистый, сначала покажись, а потом и будем разговоры вести…

Портье не окончил мысль. Напротив него поднялись белая рубашка и брюки. Из-под штанины торчали белые носки. Правый рукав рубахи постепенно окрашивался алым. Вампир снова учуял кровь и зачмокал, как младенец во сне.

— Ой, у вас кровь, — невинно хлопая ресницами, произнес портье.

— Конечно кровь! Идиот! Ты стрелял в меня!

Рубашка и брюки подошли к двери. Телефонный шнур самостоятельно отвязался сначала от ружья, потом от дверной ручки. Обмотался вокруг правого рукава. Рукав погрозил узлом озадаченному вампиру.

— Что? — удивился Теодор.

— Помоги перевязать, — последовал надрывный ответ. — Ты идиот, мне правую руку прострелил. Надейся на дурака…

— Мистер Скиннер? — вспомнив имя постояльца, уточнил портье. — Что за работенка-то у портье? Одна вызывает, чтобы я наблюдал за конвульсиями ее вздернутого тела, другой заказывает ужин, а сам стреляться вздумал! И для чего это вам?

— Не твое идиотское дело! — хозяин рубашки, брюк и белых носков был взбешен. Постигшая в очередной раз неудача казалась насмешкой над ожившим разумом. — Помоги перевязать, я сказал! Ты хочешь, чтобы я истек кровью?

— Это было бы вкусно, — чавкнул портье.

— Что?

— Эмм, грустно. Это было бы грустно.

Теодор, как скромница посеменил к раненому. Дрожащими руками потянулся к окровавленному рукаву. Вцепился в ткань.

— У меня там кастрюлька у двери валяется. Наберите мне в нее вашей кровушки, а я через два дня отведаю. Я хоть и вампир, — портье заговорил тихим писклявым голосом, закатил глаза и припал носом к ране, — так ведь пост у меня. Не ем никого, не пью…

Кровавое вожделение у вампира пропало, как только его виска коснулось теплое дуло ружья.

— Понял, понял, — засмеялся портье. — Кастрюлька это много…

— Врача мне приведи…

— Тогда стаканчик?

Дуло ружья замаячило перед носом вампира.

Тед зажмурился, но продолжил:

— Может рюмочка? Ну что вам жалко, что ли?

Бах!

Из двадцать пятого номера выбежал портье с дыркой в голове.

— Ха! — усмехнулся Теодор в открытую дверь. — А белые носочки, сударь — право моветон!

Раздался ещё один выстрел.

Мистер Скиннер перезарядил ружье, выглянул в коридор. Портье и след простыл.

— Вампир, — пробормотал мужчина, — подумать только, вампир! — и расхохотался диким безумным смехом. — Так, мне нужен врач…

Правда, хирург или психиатр, мистер Скиннер пока не определил.

Бэлла отменно провела вечер в спа-салоне. Когда ей предложили прийти аж в семь вечера, она сначала чуть было не поскандалила, но потом сообразила, что, вернувшись, как раз застанет своего ненаглядного Тедди уже на рабочем месте. Несколько утренних часов, проведенных в бесплодных поисках возлюбленного, так вымотали блондинку, что она проспала почти до обеда, и снова мотаться по отелю в надежде обнаружить тайное укрытие Теодора, ей совсем не улыбалось. А потом выяснилось, что в салоне по вечерам функционирует очень уютный бар с приятной музыкой, где клиенты могут отдохнуть в промежутках между процедурами, и Бэлла отдала должное нескольким произведениям искусства очень симпатичного молодого бармена, который, увы, больше глазел на какую-то вульгарную шатенку из обслуги. В общем, в "Хостел-Люкс" девушка вернулась в начале одиннадцатого вечера, слегка навеселе и с единственным желанием поскорее воссоединиться со своим ненаглядным вампирчиком.

Тед, как и ожидалось, обнаружился за ресепшеном. Выглядел он, как обычно, если не считать того, что вместо форменной шапочки, на голове его красовалась натянутая до самых бровей вязанная, именуемая в просторечии презервативом.

— Тедди! — при виде этого безобразия Бэлла резко застыла и захлопала глазами. — Фу-у-у! Что за безвкусица! Тебе совсем не идет! — Тед хихикнул и, вроде бы, даже покраснел. — Сними немедленно! — нахмурившись, потребовала блондинка.

— Да пожалуйста! — фыркнул вампир и стянул с головы непрезентабельное трикотажное изделие.

— Ой! — девушка позеленела и выронила сумочку.

— Ага! — осклабился портье. — И знаешь, дорогая, мне нужна твоя помощь.

— Ч-ч-что это? Тедди, милый! Тедди, дорогой! Любимый! Что это? Как это? Почему? — запричитала Бэлла. — У тебя в голове дырка!

— Что, заметно?

— Еще как! А ты от этого не умрешь?

— Ха! Чтобы меня убить дырку нужно сделать в другом месте, — радостно сообщил Тед. — Я же вампир, как-никак. Меня этим не возьмешь. Я и так мертвый. Только вот, пулю сам достать не могу — в зеркале вампиры не отражаются. Так что, тебе придется.

— Что? Нет-нет-нет-нет!

Тед обиженно надул губы и потянулся за шапкой.

— Тогда я буду ходить в этом!

Бэлла взволнованно схватилась за сердце.

— Теодор, ты ставишь меня в безвыходное положение. Но… я все же не могу тебе позволить носить этот позор на такой симпатичной голове…

— Не позволяй мне, — подмигнул блондинке портье.

Пока Тедди трещал без умолку, рассказывая о мистере Скиннере, так жестоко его изувечившем, Бэлла, сжав зубы и запретив себе думать о том, что приходится делать, не только извлекла пулю, но и наложила на рану аккуратные, но совершенно ненужные швы французской гладью. Время от времени поглядывая в потолок, чтобы немного снять тошноту, она мучительно решала наболевший вопрос: почему Тедди и мертвый такой очаровательный, а она сама даже от вида пулевого ранения становится похожей на недозревший лимон. Определенно, быть вампиршей куда полезней для внешности, чем все спа-салоны вместе взятые.

— А ты точно меня укусишь? — закончив с вышиванием, спросила блондинка.

Тед посмотрела на вытащенную из головы пулю и, не переводя взгляд на Бэллу, ответил:

— Если в брюнетку не перекрасишься.

Девушка радостно накрутила золотистый локон на палец.

Портье вдруг подскочил.

— Слушай, а если этот псих кровью истечет? Я учую и сорвусь. А если он, истекая кровью, перестреляет всех на этаже? Я тогда точно сорвусь. Надо что-то сделать.

Бэлла насупилась.

— Спасибо надо мне сказать. Я же не медсестра и не белошвейка даже!

Тед посмотрел на блондинку, вручил ей пулю, чмокнул в щеку, сказал "спасибо". Бэлла уже приготовилась к тому, что он, как и раньше сейчас найдет повод смыться, и попыталась покрепче вцепиться в рукав сюртука портье, но Тедди вдруг сделал совершенно неожиданную вещь. Вместо того, чтобы отстраниться, он скользнул губами к ее губам и впился в них страстным поцелуем.

— Ох, Тедди… — простонала Бэлла.

Казаков с трудом доплелся до указанного Теодором номера, постучал и, услышав рокочуще "войдите", толкнул дверь, по-прежнему держась за голову. И ведь даже никакого обезболивающего у него с собой не было! Черт-черт-черт!

Чед недоуменно уставился на вошедшего. На печальной собачьей морде, как изображение на проявленной фотопленке, отчетливо проступала улыбка. Дим знал, что собаки умеют улыбаться, но не ожидал, что ему доведется увидеть улыбку на морде именно этого конкретного пса. Что же такого эти девчонки с ним сотворили, пока он был в отключке?

— Что?! — встревожился он. — Что там?

Черный дьявол хекнул, с опозданием пытаясь скрыть смешок в покашливании, и сделал приглашающий жест лапой, махнув в сторону ванной комнаты. Охотник чуть ли не бегом поспешил туда. Зеркало отразило худощавое лицо с высокими скулами. Упомянутое лицо было густо расписано тонким синим маркером, извилистые линии сливались в загадочную вязь, сильно смахивающую на татуировку. Никакого кабалистического смысла роспись не имела. Дмитрий по долгу службы неплохо разбирался в тайнописи и знал парочку мертвых языков (помимо латыни).

Апофеозом всего был нарисованный посредине лба издевательски улыбающийся и подмигивающий запятой интернетовский смайлик. Чуть не задохнувшись от возмущения, он намочил край гостиничного полотенца и потер кожу. Смайлик стираться не желал.

— Проклятье! — непроизвольно сорвалось с губ охотника.

— Осторожнее со словами, — предупредил последовавший за ним в ванную Чед. — В этих стенах опасно даже чертыхаться. Загадочное место. Даже для меня. Не стирается? Попробуйте керосином или растворителем.

— А у вас есть? — с надеждой спросил Дим.

— Увы, — ньюф мотнул головой, — Зато у меня есть универсальное лекарство. Нальете? — вернувшись в комнату, пес-вампир традиционно запрыгнул в кресло и кивнул охотнику на бутылку и пузатые бокалы. — Присоединяйтесь, — он махнул лапой в сторону соседнего кресла. Дим наполнил бокалы, подвинул один к Чеду и сел. Коньяк был тем же самым что и вчера, "Реми Мартен". Отличного качества алкоголь, подумалось охотнику. Таким и спиться не грех. Провести еще пару часов в этом дурдоме и в настоящий дурдом уехать можно. Тот же самый Чед и вызовет скорую помощь.

Дмитрий огляделся. Со вчерашнего дня как будто ничего не изменилось, на тумбочке все также стояла на две трети опустошенная бутылка бренди, рядом лежали табачные принадлежности, охотник не разбирался в этих премудростях, потому как настолько вредных привычек не имел и способы расслабления предпочитал иные.

Молчать в компании необыкновенного вампира было на редкость комфортно.

— А где Ваша компаньонка? — поинтересовался охотник, чтобы нарушить паузу.

Чед тяжело вздохнул. Дим приподнял бровь.

— Ее больше нет среди не-живых, — мрачно ответил пес.

— Что? — взвился Казаков. — Здесь что, еще один охотник орудует?! Это несанкционированно!

— Среди мертвых ее тоже нет, — вздохнул Чед еще печальней. — Она ожила. Ожила и улетела.

— Но это невозможно!

— Я же сказал вам, что в этом месте возможно все, — Дим потряс головой, пытаясь осмыслить только что услышанное, но Черный Дьявол сразу перешел к делу. — Лучше расскажите, с чем пришли вы.

— Боюсь, у меня не слишком хорошие новости, — печально ответил Казаков, сознавая, что Чед и так все уже понял.

— Ну и славно, — ухмыльнулся ньюф и снова разлил бренди по бокалам. — Не переживайте. Я не буду сопротивляться. Моя не-жизнь потеряла всякий смысл с уходом Лу. И я слишком стар, чтобы искать нового компаньона. Так что, допьем эту бутылку, и можете приступать.

— Не могу, — мрачно отозвался охотник.

— Почему это? — фыркнул пес-вампир.

— Ну, во-первых, у меня нет оружия.

— Вы же охотник!

— Украли, — пожал плечами Дим.

— А во-вторых? — презрительно поинтересовался Чед. Его уважение к Казакову явно стремительно исчезало.

— Да не хочу я вас убивать! И во-первых, и во-вторых, и в десятых! Не хочу и все.

Пес с минуту с любопытством разглядывал собеседника.

— И что теперь? — спросил он, наконец.

— Что теперь? — Дим замялся, но тут его словно осенило. — А может, вы это… того…

— И не надейтесь, молодой человек! — ощерился пес. — Я не по собственной воле стал вампиром и не по собственной воле прерву свое посмертное существование.

— Да вы не поняли! — возмутился Казаков. — Я хотел сказать, может, вы возьмете в компаньоны меня?

— Вас? — Чед от неожиданности клацнул челюстью. — Но… но вы ведь… вы человек… и вы охотник…

— Да пошло оно все! — взорвался Дим. — Соглашайтесь! Кто лучше меня сможет защитить вас от других охотников? А я… я всегда хотел иметь собаку…

Чед хватал ртом воздух то ли от возмущения, то ли от удивления. А потом не выдержал и хрипло расхохотался.

— Собаку… Вы меня уморите, молодой человек… Собаку…

— Так что? — робко спросил охотник, когда ньюф немного успокоился.

— Знаете, Дмитрий, это действительно очень странное место. Чего здесь только не бывает… Я, к примеру, думал, что уже никогда не смогу смеяться.

— Вы не ответили, — мрачно напомнил Казаков.

— Ну… пожалуй, молодой человек, мне стоит подумать над вашим предложением, — хмыкнул Чед. — Дайте мне время, скажем, до утра. Устроит?

— Хорошо, — вздохнул Дим и подумал, что теперь придется искать Софью, чтобы до этого самого утра где-то перекантоваться. Впрочем, эта мысль не слишком его расстроила.

— А теперь идите, Дим, идите. Не мешайте мне думать, — бесцеремонно выпроводил его пес-вампир, а когда за охотником закрылась дверь, он снова запрыгнул в кресло, прикрыл глаза и пробормотал: — Пожалуй, скучно с таким компаньоном действительно не будет.

 

Глава девятнадцатая

ПИТОМЦЫ БОГАДЕЛЬНИ

Moor-moor, Discordia

— А-а-а-а-а! — завопил слегка одуревший от страсти вампир, внезапно почувствовав, что лишается очередной части своей многострадальной шевелюры.

— Бар-р-рдак! Р-р-разврат! Безобр-р-разие! И пр-р-рямо на р-р-рабочем месте! — голосил Мун, старательно отдирая Теодора от вконец разомлевшей блондинки.

— А-а-а-а-а! — Тед выпустил Бэллу и, размахивая руками, попытался оторвать от себя злокозненную птицу.

Не тут-то было. Мун лупил крыльями, уворачивался, клевался, но портье из цепких коготков не выпускал, развивая достигнутый успех. Теодор вскочил, мгновенно порадовавшись тому, что не успел расстегнуть штаны, перемахнул через стойку ресепшена и попытался спрятаться от ворона за чахлой пластиковой пальмой. Мун не унимался.

— Каркуша, гад, динамист, кайфоломщик! — раздался из-за стойки отчаянный визг блондинки. — Тедди, убей эту мерзкую птицу и вернись немедленно!

Ворон, до которого, наконец, дошло, что первоначальная цель достигнута, отстал от портье и, приземлившись на столешницу, заглянул вниз.

— Девица-красавица, что ж тебе не нравится? — презрительно поинтересовался он у разъяренной красотки. — Такая красота писанная, а совести ни на грош. Где ж это видано человека от работы отрывать?

— Ах ты! — Бэлла взвилась над ресепшеном в баскетбольном прыжке, но Мун оказался прворнее. — Тедди! — завопила блондинка. — Лови его! Убей его! Растерзай! Съешь!

Теодор с опаской высунулся из-за пальмы и с изумлением уставился на перекошенное яростью лицо девушки. Мун же, напротив, судя по всему, получал удовольствие от происходящего. Он порхал вокруг блондинки на пределе досягаемости и нежно ворковал что-то вроде:

— Бэлла, дорогая, солнышко мое, красавица моя нежная. Ну зачем же так? Зачем так жестоко?!

Тед потряс головой, пытаясь осмыслить происходящее. Создавалось впечатление, что Бэлла и Мун не глядя махнулись настроениями. Еще минуту назад таявшая в его объятиях девушка превратилась в фурию, а злобный ворон — в само обаяние.

— Эй, ребята, а может, хватит? — робко вопросил портье у разгулявшейся парочки.

Напрасно. Оставаться незамеченным было в его интересах.

— Трус! — неизвестно как оказавшаяся рядом блондинка отвесила портье хлесткую пощечину.

— За что?! — взвился вампир.

— Динамист!

Спасаясь от второй оплеухи, Тед рванул к стойке, но только для того, чтобы нарваться на крепкий клюв Муна.

— Ай! — бедняга схватился за лоб, укоризненно посмотрел на ворона и почел за благо притвориться спящим.

— Фу-у-у! Еще и слабак, — прокомментировала Бэлла его падение и гордо удалилась из холла.

— Вставай, развратник! — потребовал Мун, приземляясь на грудь портье. — Вставай, хватит притворяться.

— Я не притворяюсь. Я умер, — честно ответил вампир.

— Ага, лет эдак двенадцать назад, — фыркнул ворон. — Хватит придуриваться, Теодор. Ты допрыгался.

— Фигня, — отозвался Тед, — сегодня я еще никуда не прыгал.

— А вот теперь поскачешь, — злорадно сообщила птица. — Монсеньер очень зол на тебя за твое аморальное поведение на рабочем месте, Тедди. Так что, подъем, и вперед, работать.

— Я и так на работе, — попытался отболтаться уличенный развратник.

— Так то работа. А то — работы. Исправительные, — ехидно сообщил Мун и елейным голоском добавил: — Вставай, Феденька, а то ведь я клеваться начну.

Теодору не хватило ума внять мгновенно, так что уже через пару секунд он направлялся к месту исправительных работ бегом, спасаясь от разъяренного ворона.

Хрупкая фигура светловолосого юноши изогнулась на царском ложе в пароксизме смеха.

— Ты только взгляни, Каге! Как же усердствует Монсеньер, что бедной птичке приходится так надрываться!

— Не понимаю его беспокойства, господин, — равнодушно ответила кукла.

— Не понимаешь? — веселье на лице демона сменилось сосредоточенностью. — А вот я, кажется, понимаю, — с губ сорвался нервный смешок. — Монсеньер прозорлив. Он чувствует, что время пришло.

— Время? — на мгновение могло показаться, что в безликом голосе теневой сущности проскользнула дрожь. — Этого не может быть, господин. Вы сами упоминали еще вчера о трех годах.

— Упоминал, да… — задумчиво протянул юноша. — Но дело ведь не только в количестве, Каге. Дело еще и в качестве: сила — основополагающая. Рыжая ведьмочка была сильна. А кто, как не я, сумеет разделить неделимое…

— Не хотите же вы сказать…

— Еще одна сильная сущность, и Гав нового мира будет полон, Каге. Мы сможем уйти.

Кукла, словно переведя дух, покачала головой.

— В этом отеле не так уж часто появляются сильные сущности, мой повелитель. Вы рано радуетесь.

— Но иногда они появляются, — усмехнулся демон и сладко потянулся, провожая в зеркале взглядом убегающего от ворона портье. — Особенно, когда вмешиваются высшие силы.

— Господин! Вы не можете о нем думать! — Каге проследил за взглядом хозяина. — Вы сами говорили, что он — ничтожество!

— Ничтожество, которое милая Кали решила возвеличить, — хихикнул Даккен. — И прямо сейчас он направляется за последней порцией силы. Не предполагает же Мун, что он пропустит сеанс отравления только из-за какой-то новой подставы Монсеньера, — веселье перешло в ехидную ухмылку, обезобразившую прекрасное лицо юноши. — У нас мало времени, Каге. Мы не можем ждать, пока мальчишка войдет в полную силу, — встав с кровати, он подошел к зеркалу, внимательно всматриваясь в свое отражение. — К чему так тратиться? Все должно закончиться до утра.

— А Бэлла, господин? — монотонный голос помощника не выражал эмоций.

— Ах, да, Бэлла… — брови взлетели, губы капризно изогнулись, внимательно наблюдая за изменениями на собственном лице, демон обиженно продолжил: — Каге! Ну что за безобразие! Что за несправедливость! Я! Я сам! Должен сводить девочку с этим ничтожеством!

— Он снова вампир, мой повелитель.

— Да знаю я! — отмахнулся Даккен. — Вот потому и придется использовать его. Да и девочке он нравится… Нет, ну как же я не воспитал у нее хорошего вкуса?!

— Вы ей понравитесь больше, господин.

Демон кокетливо стрельнул глазами в своего компаньона.

— Не сомневаюсь, Каге. Но я не могу ее пробудить. Придется подсобить вампиренышу.

— Господин, прошу вас! — голос куклы дрогнул. — Не торопитесь, обдумайте все еще раз!

— Я не хочу больше ждать, Каге! — капризно, с хнычущими нотками ответил юноша. — Сколько можно! Я устал вырывать любовь силой! И ведь никто… никто не хочет дарить мне ее добровольно! Но моя девочка… — он мечтательно сложил губы в видимости поцелуя. — Я слишком долго готовился к этому, Каге. Она, наконец, повзрослела. Время пришло.

Тед вошел в лифт и уставился на приборную панель:

— "Войдешь, все поймешь", — передразнивая своего пернатого друга, вампир с трудом сдерживал раздражение, — и где здесь кнопка без опознавательных знаков? — облокотившись об поручень, закрепленный чуть ниже панели, портье, наконец, рассмотрел безликую кнопочку, — ага, зверинец у нас находиться между тринадцатым и шестнадцатым этажами. Интересно, а куда делся четырнадцатый и пятнадцатый? — пожав плечами, наш герой нажал на пуск.

Двери лифта открылись, явив взору просторный коридор с идеально квадратным сечением

— М-да, дизайнер этого помещения фантазией не отличался, — выдал вердикт портье, осмотрев девственно-белый кафель, что использовался для облицовки пола, стен и потолка. Прежде чем выйти из жестяной коробки, Тед непроизвольно посмотрел на подошвы своих ботинок.

В белой комнате, не считая лифтовых и двойных дверей напротив, выполненных из листовой стали, проемов больше не было. Плотно подогнанная плитка, создавала впечатление абсолютно гладкой поверхности. Боковым зрением уловив какое-то мерцание, вампир резко обернулся. На фоне белоснежных стен, ему не сразу удалось распознать Сэма.

— Фух, чего так пугаешь-ешь-ешь-ешь? — эхо отразились от гладких стен, дробя слова на слоги.

— Они говорят: "Мир — без правды, без смысла, без Ишвары! Он возник не с Великой Целью, а лишь от половой страсти! *", — бесплотный житель отеля угрожающе заколыхался.

— И ты туда же-же-же-же? — гулким перебором разбился голос вампира, в отличие от плавной речи призрака.

— Заблудившиеся во множестве помыслов, запутавшиеся в сетях лжи, отдавшиеся утолению своих "земных" страстей — падают в ад нечестивых*, - выдав очередную мудрость, Сэм бесследно растворился.

— Тьфу, ты-ты-ты-ты, — портье втянул голову в плечи и, воровато осмотревшись, осторожно переставляя ноги, направился к бронированным дверям.

Следующая комната чем-то напоминала подсобку, осмотрев темное помещение, вампир удивленно отметил, что она почти пустая. Ночного зрения было достаточно, чтобы рассмотреть старый выцветший диван и кабель, кольцами свисающий с трухлявого деревянного подлокотника, а также и то, что, кроме входа, ни окон, ни других дверей в комнате не было.

— Ну, и где зверушки? — озадачено почесав репу, вампир решил не заморачиваться по этому поводу, его посетила гениальная идея. Склонив голову набок, он задумчиво рассматривал совсем неуместный здесь предмет интерьера, — и чем не место, чтобы спрятаться? И пропади пропадом эта работенка под надзором вредного ворона. Последняя ночь, блин!

Приняв решение, портье с разбегу запрыгнул на диван и… провалился вместе с пресловутой мебелью.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а! — почувствовав что от скорости отрывается в свободное падение, Тед вцепился в обивку мертвой хваткой.

— Ты чего орешь, — пропищало где-то сбоку.

Грохнувшись об диван со всей силой своего веса, вампир понял, что уже не летит. Забытый моток кабеля, наконец, догнал беглецов, оповестив об этом Теда тяжелым ударом по голове.

— О, ты мне принес мои любимые деликатесы! — снова пропищало, только уже намного ближе.

Освободившись от оптоволоконных пут, портье попытался принять горизонтальное положение, что в его случае было довольно тяжело. После нескольких характерных звуков вправляемых костей, вампир сумел выровняться, но никак не сфокусировать взгляд. Размытый силуэт не желал проясняться. Мотнув головой, Тед предпринял вторую попытку. Увиденное его не обрадовало: перед вампиром стоял крыс. Странный крыс.

— Я понял, — обрадовано заявил портье, — вся фишка в одежде! — а про себя добавил: "и совсем не в громадном, с хорошего кабана, размере. И не в том, что оно стоит на задних лапах и смотрит на меня человеческими глазами".

— О! Тебе нравиться моя гавайская рубаха? А шорты? — довольный писк мог принадлежать маленькой мышке, но говорящий был даже очень большим, — а шузы? — серые крысиные ноги смотрелись довольно комично в кроссовках последней модели.

— Ну-у-у, — протянул вампир и, сделав рукой несколько круговых движений, словно никак не может подобрать нужное слово, наконец, выдавил: — довольно неожиданное решение.

— Давай вставай! — пискляво потребовал крыс. — Расселся тут! — и указал гостью в сторону виднеющихся вдалеке дверей. — Ничего ты не смыслишь в моде.

Портье очумело поднялся на ноги и по широкой дуге обошел первого обитателя зверинца. Не веря в свою удачу, он быстро зашагал в указанном направлении. Смачное чавканье, тут же раздавшееся за спиной, заставило вампира повернуть голову. Огромный крыс жадно поедал толстый кабель, развалившись на опасно потрескивающем диване. Аляповатая яркая одежда крикливым пятном выделялась на фоне выцветшей безликой обивки. Хотя, окружающая обстановка тоже блистала оригинальностью: стены были строгого синего цвета, а мозаичный пол напоминал огромную шахматною доску. Летающий предмет мебели приземлился аккурат посредине длинной комнаты, направив гостя лицом к хозяину покоев. За спинкой дивана помещение было завалено картонными кубами разных цветов и размеров. В сюрреалистичной картине можно было рассмотреть множество ходов.

Пожав плечами, вампир в мгновенье ока преодолел оставшееся расстояние и с силой захлопнул за собой дверь. Прохладный ветерок обдул удивленное лицо портье, оказавшегося на круглой площадке с арочной дверью посредине. Тремя ступеньками ниже начинался сад. А вернее высокий зеленый лабиринт, что в лунном свете загадочно шелестел листьями, приглашая в гости. Россыпи звезд на темном покрывале неба мягко мерцали, выгодно подчеркивая яркий диск луны.

— Спасибо за ночь, — вслух подумал наш герой. Изучив дверь со всех сторон, Тед пришел к выводу, что выход в другой стороне лабиринта. — Простите! — громко прокричал неожиданный гость. — А дальше-то куда?

Расстроено усевшись на ступеньку, клыкастый служащий отеля подпер подбородок кулаком. Несколько минут ничего не происходило, пока его внимание не привлек странный звук: слева от него живая стена разошлась, образуя узкий проход.

— Мне туда? — почему-то переспросил вампир, и, не дождавшись ответа, принял безмолвное приглашение.

Тед чувствовал себя неуверенно: вернувшееся чутье улавливало чуждую ему атмосферу. Перешептывающиеся стены создавали впечатление невидимой слежки. Повернув за очередной зеленый угол, портье вынырнул на относительно просторный участок. В центре площадки стоял трехъярусный фонтан. Понаблюдав некоторое время за игрой лунного света на неспокойной темной поверхности, вампир подошел ближе. В глубоких мраморных чашах сквозь толщу воды можно было рассмотреть юркие тени рыбок.

Резкий приступ голода, наполнил рот тягучей слюной, а глаза заволок красной волной. Он уже несколько часов как во второй раз обрел нежизнь, организм требовал пищи. Теплой красной крови.

— Заметь: теплой, — беря себя в руки, хрипло выдавил вампир, — не буду я сосать рыб!

За спиной раздался уже знакомый шелест, хозяин лабиринта приглашал к возобновлению прерванной прогулки. В этот раз путь оказался намного короче. Не успел Тед подумать, что еще несколько минут блужданий, и он сойдет сума, как следующий поворот открыл ему обширную площадку, отличающуюся от предыдущих. На высоком мраморном фундаменте стоял бельведер, выполненный в китайском стиле. Об этом ясно свидетельствовала причудливо изогнутая наружу крыша и украшенные искусной резьбой опорные столбы. В глубине открытой беседки, виднелась рогатая тень. Не успел Тед испугаться, как существо с человеческим телом и бычьей головой, уже сбегало к нему по ступенькам.

— О! Сколько я буду тебя ждать? — широкая улыбка явила оторопевшему вампиру два ряда острых клыков, в гастрономических пристрастиях хозяина лабиринта сомневаться не приходилось.

— Э-э-э-э? — непроизвольно сделав несколько шагов назад, портье уперся спиной в шелестящую упругую стену. Вскрикнув как кисейная барышня, Тед отпрыгнул и оказался в радушных объятиях минотавра.

— Ну куда же ты? — обижено прогудело над ухом трепыхающегося гостя. — А я тебя жду. Отобедать с тобой хотел.

— С-с-со мной?

Вампира начало трясти, сквозь клацанье своих зубов, он сумел расслышать гулкий хохот человекобыка.

— Ну не тобой же, — отсмеявшись, смог выдавить второй зверь домашнего питомника Монсеньора, — предпочитаю теплое мясо, — и легко отбросил Теда, сумевшего приземлится на ноги, — мертвечиной не питаюсь.

— Но, но как же так? — недоуменно протянул портье.

— Все просто — тухлятина не в моем вкусе, — снова захихикал бык.

— Это что же за зверинец Монсеньор держит? — от избытка чувств портье присел на ступеньку.

— Шшшшшш, — приложив палец с закрученным когтем к мягким губам, зашипел на Теда минотавр, — не поминай лихо, пока спит тихо! — и, издав странный звук да напустив ноздрями густого туману, исчез на мгновенье в мутной пелене.

— Э-э-э-э-э?

Из тумана вышел крупный Буйвол, тряхнув знакомой головой, животное уставилось на вампира красными глазами.

— Ненавижу эту ипостась! — промычал бык. — Кто тебя за язык дергал? Теперь снова придется зелень жевать, а у меня от нее несварение.

Лабиринт испугано зашумел и отступил от помоста на несколько метров.

— А-а-а-а-а? — все, на что был способен наш герой, так это производить нечленораздельные звуки и хлопать глазами.

— Теневая сторона зверинца Хозяину неизвестна, — разъяснил несведущему вампиру второй житель питомника.

До Теда понемногу начало доходить, о чем толковал ему минотавр, а до этого пытался донести Мун.

— Так у каждого зверя большого дома есть второй облик?

— Не у каждого. И не второй, а истинный, — бык очень по-человечески уселся на ступеньку и, наклонившись к портье, доверительно прошептал, — мне здесь нравиться. Я уже стар, а от сырости Кносского лабиринта сильно кости ломит.

— Но крыс…

— А, ты о нашем старшем брате? — тяжело встав на все четыре ноги, Буйвол начал неуклюже подыматься по ступенькам, — ну он и так в тени всегда.

Вампир последовал за быком.

— Ну-у-у, я бы не сказал, — неуверенно возразил Тед.

— Так мы только дома и можем быть сами собой, не скрывая своей сути, — минотавр в теле быка скрылся в тени бельведера, последние слова вампир различил только благодаря своему слуху, — ну, пока сюда Хозяин не заглянет.

Идя по длинному коридору, вампир насвистывал веселую мелодию. Беседа со вторым животным зверинца была очень познавательна.

— Судя по всему, меня ждет интересная экскурсия.

Проведя в обществе Буйвола довольно много времени, портье порадовался, что трудовая вахта проходит мимо него, но радушный хозяин "успокоил" гостя. Время в каждом доме не подчиняется общим законам, именно поэтому в лабиринте минотавра всегда ночь.

Простившись со вторым зверем и преодолев длинный коридор, наш герой оказался перед довольно странной дверью. Искусная резьба иллюстрировала, если не всю, то большую часть Кама-сутры точно. Хмыкнув, вампир уже собрался взяться за массивную ручку, но передумал, рассмотрев в форме чего, была выполнена данная фурнитура. Брезгливо скривившись, Тед толкнул дверь ногой и оказался в полутемном будуаре. Бархатные портьеры были развешаны по комнате с одной целью — создать побольше укромных альковов с милыми интимными уголками. Чем занимались в этих нишах, очень красочно рассказывала дверь.

Миновав очередной диванчик, вампир откинул тяжелую занавесь и вышел в просторный зал, стенами которому служили уже приевшиеся Теду портьеры. В центре стояла невероятных размеров кровать, резные столбики держали, сейчас опущенный, балдахин. Сладковатый аромат девственниц, витающий в этом помещении, скрутил Теда в очередном приступе голода. Упав на пол, вампир пытался взять себя в руки, что давалось ему очень тяжело. Превозмогая режущую боль, портье принял сидячее положение. Окончательно побороть приступ ему помогла изменившаяся в комнате обстановка: балдахин волшебным образом был подвязан аккуратными бантами, мерцали масляные лампы, висящие в воздухе в хаотичном беспорядке, благоухало множество роз, чьи букеты заполонили почти все свободное пространство. Но больше всего поражал хозяин комнаты. На роскошной кровати возлежал…

— Козел? — вслух обозначил свою догадку портье.

— От козла слышу, — выхватив из ближайшего букета колючий цветок, странное существо начало методичного его пережевывать, — хотя нет… не совсем… — и бросив на гостя хитрый взгляд, встал с ложа.

Обернутый в шелковую простыню, на манер римской тоги, к Теду приближался очень высокий человек. Густо поросшее козлиной шерстью, с задними конечностями этого же парнокопытного, существо умело лавировало между частоколом ваз. Голову его венчали закрученные рога, под которыми чутко трепетали козлиные уши. Лукавое выражение не предвещало вампиру ничего хорошего.

— Здрас-сте, я портье, — почему-то ляпнул Тед.

— О, таких у меня еще не было, — обойдя гостя по кругу, владелец будуара принюхался, — как интересно.

Козлоногий остановился напротив оторопевшего вампира. Тед все еще продолжал сидеть на полу, и его лицо оказалось на уровне скрытой шелком промежности. Его взгляд непроизвольно уперся в поднявшийся бугор, не трудно было догадаться, по чьему образцу делались дверные ручки.

— Так, я… это… я покормить…

Звонкий блеющий хохот не дал напуганному портье продолжить его лепет.

— Святая невинность, — приподняв голову Теда за подбородок, козлоногий наклонился к своему гостью, — пища сатиров — это страсть ими же порожденная. Ты конечно не девственник, но это с какой стороны посмотреть, — и легонько чмокнул вампира в холодные губы.

— А-а-а-а-а-а-а! — пришедшие в упадок силы тут же возросли. Оттолкнув мифическое существо, наш герой побежал, не разбирая дороги. Ему вдогонку несся веселый смех сатира.

— О, Каге, но это уже ни в какие ворота не лезет! Этот всеми забытый козел может домогаться кого угодно, но не моего последнего лакомства. Тедди-бой нужен мне! — Даккен соскочил с кровати и возмущенно заметался по комнате. — Нужно что-то делать, Каге, разве ты не видишь?

— Этажи с тринадцатого по шестнадцатый для нас закрыты, господин, — равнодушно сообщила кукла.

— Этажи? Кто говорит про этажи? — юноша брезгливо передернул плечами. — Мне не престало бегать за своей жертвой.

— Охота? На это ничтожество? — в бездушном голосе слуги появились нотки удивления.

— Каге! — демон ощерился. — Не нервируй меня! — В капризном тоне проскакивали первые нотки раздражения. — Прекрати делать вид, что не понимаешь, о чем я! Нам нужно сделать так, чтобы вампиреныш покинул зверинец. Это так сложно?

— Напугать его, господин?

— Каге! — стороннему слушателю могло показаться, что в бархатном голосе отплясывают залихватский танец лики смерти. — Он нужен мне живым и адекватным. Он еще должен пробудить девочку.

— Я понял, господин, — деревянное тельце скрипнуло в низком поклоне.

— Делай, что хочешь, — лед смертоносной стали все больше проступал в голосе и заставлял звучать глубокое контральто железом по стеклу. — Пусть все эти обломки былого величия озаботятся сохранностью собственных шкур на территории отдельно взятой богадельни, — легкий смех быстрым стаккато пробежал в горле демона, меняя ужас на хохот. — А я позабочусь о том, чтобы Тедди-бой встретился с моей девочкой.

— Как скажете, мой повелитель, — кукла снова приняла вертикальное положение.

— Большая игра на подходе. Бэлле пора стать той, кем суждено. Время пришло! — скользнув мимолетным взглядом по помощнику, Даккен обиженно надул губы. — Пришло, пришло, Каге, и не надо так на меня смотреть. Дети растут и однажды становятся взрослыми, — склонив голову набок, демон пару мгновений наблюдал за ничего не выражающим лицом куклы, потом звонко расхохотался. — Каге, ты паникер! Нагони страху на зверинец Монсеньера. А я напугаю его самого. Скоро мы повеселимся!

На открытой террасе, утонувшей а алых розах, почти скрывших вид на необъятную гавань, стоял ротанговый столик, сервированный на двоих для легкого чаепития. Мягкий свет масляных светильников разгонял ночную мглу. В их неверных тенях благоухающие бутоны приобретали почти черный оттенок. Белокурый юноша в элегантном костюме наполнил тонкие фарфоровые чашки. Устроившись в удобном плетеном кресле, Даккен взял блюдце, двумя пальцами придерживая хрупкую чашку. Второй набор для чаепития остался нетронутым — близнец уже занятого кресла был пуст.

— Ну что, начнем разговор? — сделав аккуратный глоток, демон обратился к незримому собеседнику. — Я так понимаю, ты уже догадываешься, раз пригласил меня на столь милое чаепитие.

В центре стола появилась квадратная ваза. Вместо фруктов емкость была заполнена горой свежесорваных алых бутонов.

— Да, ты прав, — взяв цветок, юноша небрежно раскрошил его в горстку измятых лепестков, — возможно, полетит много голов, — поставив чашку, демон начал демонстративно осматривать стол. — А где же угощение?

Поняв, что поиски тщетны, трансвестит надул губы и капризно сложил на груди руки:

— Я знал, что так будет, — злая улыбка исказила красивое лицо, словно дрогнула рука художника, смазав облик ангела в демоническую маску, — поэтому пришел со своим.

Даккен наклонился, заглянув под матовую столешницу. От резкого движения светлый водопад ухоженных волос соскользнул с плеч, закрывая довольное лицо демона: на плетеной полке лежала коробка любимого печенья. Достав сладости, юноша начал нетерпеливо срывать упаковку:

— Как думаешь, какое съесть первым? — в коробке на темно-фиолетовом пергаменте лежало печенье в форме знаков зодиака.

Демон, проткнув тонкую кожу перчатки острыми зубами, потянул ее с руки, освобождая узкую кисть из белого плена. Блюдце под чашечкой с нетронутым чаем мелко задребезжало.

— Что? — стирая шоколадную глазурь со змеиного тельца, острый с красным маникюром ноготь переломил печенюшку пополам. — Нет? Не это? — маска скорби на миг сменила хищный оскал. — Что же ты раньше не сказал? Теперь ее не починить, — последовал грустный вздох, — игрушки так быстро приходят в негодность… Ты не согласен? — удивился неслышимому. — Ах, ну конечно, как я мог ляпнуть такую глупость? — жеманно прикрыв рот рукой, и стрельнув на угощение глазами, Даккен театрально вздохнул и продолжил. — Совсем забыл, ты же предпочитаешь коллекционировать живые игрушки, — сделав еще один глоток чая, делано расхохотался. — Ну да, — воскликнул, подняв вверх указательный палец, — я снова ошибся! Ты даешь приют всем обездоленным, и как ни прискорбно, я в том же списке. Но знаешь, я тут подумал, — красавец задумчиво покрутил обломком змеи, — а что если я всех сразу? — с маниакальным блеском в провалах глаз, наклонился к коробке и принюхался. — Чувствуешь запах? По-моему несет гнилью и затхлостью, — одним выверенным движением он опрокинул свой чай в сладости. — Надобно вычистить закрома от плесени, — расхохотавшись, демон откинулся на спинку.

Тед споткнулся обо что-то и, пропахав носом, рухнул в смягчивший удар стог сена. Сел, отплевываясь, пытаясь понять, к какому монстру его на этот раз занесло. Было тихо и пахло обычным хлевом.

— Эгей! — тихо позвал вампир. — Кто-нибудь дома?

— Уже ухожу, дорогой, так что ты не вовремя, — отозвался игривый голос, подозрительно напомнивший портье одну знакомую блондинку.

— Э-э-э… Бэлла, это ты? — зачем-то шепотом поинтересовался Тед.

— О, нет, милый, я эту теневую крылатую ипостась терпеть не могу! — игриво ответила хозяйка апартаментов. — Ты же понимаешь, я — огонь, мой неутомимый! — и прежде, чем Теодор успел что-нибудь понять, откуда-то из полумрака появилась сияющая пламенем Лошадь, с завитой гривой и заплетенным косичками хвостом. — Прости, дорогой, но я удаляюсь! — пропела она. — Чего и тебе желаю. Нет смысла искать здесь кого-то, если все сейчас в одном месте.

— Э-э-э-э? — растерянно протянул портье.

— Но тебя ведь не приглашали, не так ли? — Лошадь кокетливо похлопала ресницами.

— Н-н-нет, кажется, — нерешительно ответил вампир.

— Ну так иди домой, милый! Встретимся в другой раз!

С этими словами она взбрыкнула лоснящимся крупом и куда-то галопом ускакала.

— Эй, а где здесь выход?! — закричал Тед вслед беглянке, но ответа, разумеется, не получил. Тот пришел сам распахнувшейся в стене дверью лифта.

Ввалившись в предательское подъемное устройство, вампир принялся искать кнопку первого этажа. Ее не было. Зато любая другая, к которой он подносил палец, тут же начинала многообещающе подмигивать цифрой 3.

— Это судьба! — пробормотал Тед и, смирившись, направил стопы в номер для новобрачных.

В большом зале, он же — Драконья пещера, было шумно. Пространство наполняли рычание, кукарекание, хрюканье, лай, писк и прочие звериные звуки.

— Всем встать в соответствии с пентаграммой У-Син, — зычно проревел Буйвол, для убедительности притопнув копытом. Эхо, отразившись от сводов, прогремело на весь зал, еще немного побродило от стены к стене и растаяло без следа.

Животные разбрелись по кучкам. Если очень-очень приглядеться, то под толстым слоем грязи и пепла на полу можно было разглядеть тонкую пятиконечную звезду, каждый луч которой заканчивался символом элемента года: земля, дерево, огонь, металл и вода.

Каждая кучка расположилась возле своего символа, согласно окрасу. Звонко заржала и взбрыкнула копытами темпераментная огненная Лошадь.

— Тихо!

Буйвол председательствовал, взобравшись на груду человечьих костей, как на трибуну. Он имел на это право, ибо был вторым животным, облагодетельствованным Буддой, и не столь умным, как крыса, которая хоть и была первой, но выставляться напоказ не любила, считая это весьма недальновидным. Однако пьедестал был слишком ненадежным для такого массивного существа. Буйвол дорого отдал бы за возможность пребывать в своей теневой ипостаси, но где-то над головами почтенного собрания мелькал силуэт вездесущего Муна — бессменного прихвостня Монсеньера. Буйвол прочистил горло.

— Граждане восточного гороскопа. На повестке дня обсуждение грядущих событий. За наши заслуги нам дали немалую власть влиять на время и события. Однако знаки говорят — грядет нечто страшное. Наш покровитель отвернулся от нас, он занят чем-то странным, там, наверху в отеле творятся загадочные дела.

Аудитория согласно зашумела, но из ответвления коридора, ведущего в лагуну, стали доносится подозрительные звуки, заглушившие овации оратору. Звери забеспокоились. По мере приближения незваных гостей, стало понятно, что звучит разухабистая удалая пиратская песня. Вскоре в зал цепочкой по одному стали входить утопленники. Возглавлял шеренгу капитан пиратской шхуны, потонувшей в 17 веке где-то в Карибском море. На лохмотьях утопленника все еще виднелось импозантное золотое шитье, на плече сидела печальная обезьянка. В руках он нес видавший виды черный флаг с черепом и скрещенными берцовыми костями. Как никогда Веселый Роджер смотрелся в этой компании на своем месте. Вслед за ним шагал широко известный оркестр Титаника. Они яростно терзали свои инструменты, извлекая из них все, на что те были способны, и даже больше. Дирижировал этой какофонией Сэм. Пираты и просто моряки, вошедшие в пещеру, закончили на самой жизнерадостной ноте, исполнив заключительный куплет оптимистичной строчкой: "и сомкнулись темные воды над ним".

Животные недоуменно молчали.

Капитан вышел вперед. Снял облезлую шляпу с видавшим виды страусиным пером и согнулся в изысканном полупоклоне, шаркнув ножкой. Это с головой выдало его благородное происхождение.

— Джон Миддоуз, по прозвищу Подбитый глаз, — представился пират. Свинья хрюкнула, неуместно хихикнула и спросила:

— Почему именно Подбитый глаз? Потому что с синяком умер?

— Нет, — спокойно и с достоинством ответил утопленник. — Всю жизнь ставил синяки другим.

— Я выражу общее мнение, если спрошу, что вы здесь делаете? — Буйвол неуклюже спустился с импровизированной трибуны и подошел поближе к вновь прибывшим. Звери отозвались одобрительным ревом. Они знали, что подводный мир щедр на сюрпризы, но к такому не были готовы.

— Перед собой вы видите делегацию от всех обитателей пучины морской. И мы тоже имеем право знать, что происходит! — решительно заявил Подбитый глаз.

Буйвол воспрял духом, обозрел разросшуюся аудиторию, ругнулся себе под нос, снова переведя взгляд на "трибуну", и принялся карабкаться на осыпающуюся гору костей.

— Темная сила набрала небывалую мощь, и пересечение всех ее потоков произойдет здесь, в этом здании, в этой точке мироздания. Если не предпринять хоть что-нибудь, каких-нибудь действий, перекресток темных сущностей станет настоящей угрозой, мир может перестать существовать… — Буйвол сверился со шпаргалкой, прокашлялся и смущенно поправился: — Ну, или там новый образуется… Не суть… Мы — волшебные звери, наделенные властью влиять на причинно-следственные связи всего происходящего. Нам просто нельзя стоять в стороне. Это будет неконструктивно. Нужен системный подход, иначе равновесие будет нарушено.

— Ну, положим, не все с тобой согласны, — никто поначалу не заметил небольшого зеленого Дракона, вставшего между капитаном Миддоузом и Буйволом. — Лично я считаю, что мы вообще ничего не должны предпринимать. Всем известна гибкость реальности, она подобно памяти металла — как не согни гибкую сталь, она выпрямится и примет заданную при отливке форму. Реальность в состоянии исправить недостатки самостоятельно. Мы не можем вмешаться, даже если это грозит гибелью всему существующему.

— Недостатки? — гневно взревел Буйвол. И тут его неожиданно поддержал извечный соперник — Тигр. Он покрутил головой, мотнул гибким полосатым хвостом и назидательно изрек:

— Делай, что должно, и будет, что суждено. Ты знаешь, кто это сказал.

— Знаю, — парировал ящер, — но все равно предлагаю проголосовать.

— В своем ли ты уме? — возразил Тигр. — О каком голосование может идти речь?

Капитан утопленников деликатно закашлялся, даже слишком деликатно для предводителя пиратов.

— Здесь не место для дебатов! Голосования не будет потому, что нас больше, чем вас, и, что бы вы не решили, наша община за вмешательство. Если это поможет.

Буйвол приосанился, поднял голову выше и ответил:

— Чтобы мир не скатился в тартарары, мы сегодня хором прочитаем заветную мантру.

— Ом мани падме хум? — с робкой надеждой спросил один из утопленников — бритоголовый парень в желтых лохмотьях.

— Нет, другую… — речь прервал Крыс, он проворно взобрался по длинной, до самого пола, шерсти второго собрата. Добравшись до головы, грызун-переросток схватился когтистой лапкой за витой рог, согнулся к уху коллеги и стал что-то нашептывать. Председатель прислушался.

— Хотя вы тоже можете помочь! — радостно сообщил Буйвол.

Спустя два часа в зале стало тесно от вновь прибывших. Здесь были: водяной — повелитель придорожных канав, старая ведьма, группа представителей с кладбища и даже мохнатое зубастое создание.

Как дирижер симфонического оркестра, Сэм деловито возвышался над всеми. Наконец, Буйвол взмахнул рогатой головой и возвестил:

— На счет три. Раз, два, три!

Все присутствующие одновременно изо всех сил хыхнули, хрюкнули, гикнули, завыли, залаяли, зарычали, музыканты ударили по струнам и задудели в трубы. Звуки складывались в протяжное "Хххху-у-у-у-у"… Мощность этой какофонии достигла самой высокой ноты, самого большого децибела.

И тут стены пещеры содрогнулись. Все смолкли.

— Это случилось? — взволнованный Джон Миддоуз подхватил на руки оробевшую обезьянку.

Буйвол поспешил его успокоить:

— Да. Мы восстановили равновесие. Звери, люди и нелюди, вы присутствуете при знаменательном событии. Вы, под моим руководством, спасли Вселенную! — он самодовольно похлопал себя копытом по груди. — А теперь все свободны.

Утопленники и звери неохотно расходились, крайне разочарованные отсутствием спецэффектов. Если где-то в гигантском часовом механизме вселенной треснула самая ма-ахонькая шестерня, то для всех это прошло незамеченным. И все же сознание выполненного долга наполняло бьющиеся, давно не бьющиеся и вовсе отсутствующие сердца гордостью и надеждой.

— Тедди, уходи! Слышишь?! Уходи немедленно!

— Еще минутку! — простонал обессилевший вампир, тщетно пытаясь понять, кто кому только что показал небо в алмазах.

— Уходи! Уходи! Уходи! Уходи! — крик Бэллы постепенно перерастал в визг, плавно переходящий в ультразвук.

— Бэлла, сладкая моя, я сейчас! Я, конечно, вампир, но дай мне хоть пять минут на восстановление сил!

— Уходи-и-и-и-и-и-и-и-и!

Звуковой волной героя-любовника снесло с кровати, и он, наконец, сообразил, что происходит что-то не вполне нормальное и, кое-как отыскав штаны, вылетел из апартаментов для новобрачных.

— Нет, она точно чокнутая, — пробормотал портье и уныло побрел на первый этаж в очередной раз искать новую униформу.

 

Глава двадцатая

ГОСТЬ ЭКОНОМ-КЛАССА

Ольга Болдырева

Даккен наслаждался зрелищем: наконец-то, свершилось! Его взгляд был прикован к зеркалу, в котором разворачивалось действо.

— Смотри, Каге! Пробуждение началось! — в голосе юноши звучала истинная страсть. — Скоро, совсем скоро моя девочка расцветет для меня.

— Господин.

— Да, Каге? — раздраженно обернувшись к безликому спутнику, Даккен резко бросил. — Ты хочешь мне что-то сообщить?

— Нет, господин, — в интонациях куклы прозвучал страх.

— Хочешь сказать, я ошибся в расчетах? — демон перевел взгляд на развивающуюся в номере для новобрачных картину. — Посмотри! Посмотри на нее! — Даккен облизнулся, — Все, как и должно быть!

Когда волна неконтролируемой паники немного спала, Белла могла только тихо всхлипывать:

— Что же это? — жалобно простонала девушка, свернувшись на кровати клубочком, — больно, папочка, бо-о-ольно! — она потянулась к прикроватной тумбочке, ей даже удалось снять трубку, но серия спазмов скрутили тело, не позволяя пошевелиться.

Блондинка в ужасе наблюдала, как сильные судороги, сокращая мышцы, выворачивали ее конечности под невероятным углом. Нежная кожа быстро посинела, превращаясь в сплошную гематому. От боли Белла уже не могла связно соображать, но сознание упорно не желало покидать несчастную, внимательно фиксируя все изменения.

— Я умираю, — всхлипнула девушка. — Боже, я умираю! Это, наверное, Монсеньер наказывает меня! Мун же предупреждал! Тедди! Почему я прогнала Тедди? Он мог бы меня спасти! Напоить своей кровью. Тедди-и-и-и-и-и! — истошно завизжала блондинка, но ответа, разумеется, не получила.

Под потемневшей кожей пробегали раскаленные молнии, оставляя огненный след, словно кипящая лава в расщелинах земной коры. Не выдерживая давления, кости начали ломаться. Расширенными глазами девушка смотрела, как ребра вывернулись в обратную сторону, прорвав обугленную кожу, выросли двойным рядом острых наростов. Такие же шипы выросли на коленях и локтях.

— А-а-а-а-а-а! — забившись в конвульсиях, Белла не выдержала и потеряла сознание.

Скатившись с кровати, то, что осталось от прежней Беллы, повалилось на пол. Некоторое время ничего не происходило. Затем тишину нарушил тихий хруст — мотылек спешил выбраться из толстого хитинового одеяния своей куколки. Огрубевшая обугленная кожа начала медленно сползать.

Этих изменений девушка, разумеется, уже не видела, зато их с удовольствием констатировал заинтересованный зритель. Пробуждение шло точно по схеме, и Даккен мог бы быть счастлив, если бы не один маленький нюанс. Пока девушка звала на помощь папу, по прекрасному лицу демона блуждала победоносная улыбка, но стоило Бэлле в пароксизме боли вспомнить возлюбленного, блаженство слетело с лица трансвестита, исказив идеальные черты, сделав их почти безобразными. Демон конвульсивно сжал пальцы в кулак, алые когти впились в ладонь. Из глубоких порезов потекла черная кровь.

— Каге, — лицо его теперь не выражало ничего, — не пора ли готовиться к обеду? — юноша принялся слизывать с ладони выступившие капли.

— Да, господин.

— Покажи мне дичь, дружок, — демон, облизывая измазанные кровью губы, улыбнулся.

Зловещий оскал уродливым разрезом разделил красивое лицо юноши на две части.

В зеркале на потолке отразился холл отеля. Портье мило общался с почти голым мужчиной. Даккен дернулся.

— Убери! — взвизгнул он, инстинктивно отползая в сторону от изображения.

Как только зеркало снова отразило его самого, демон перевел дух.

— Как не вовремя! — вздохнул трансвестит, картинно заломив брови. — Придется еще немного нагулять аппетит.

Бэлла отстраненно, с азартно-болезненным вниманием изучала свою новую внешность. Можно сказать, она почти не изменилась. Почти. Все та же шелковистость кожи, все те же безупречные линии тела. Вот только кожа эта имела темно лиловый оттенок, а тело обзавелось еще несколькими интересными деталями. В частности — длинным тонким хвостом, почему-то очень сильно напоминающим крысиный, только с сердечком на конце. Он не слушался, и постоянно, как у рассерженной кошки, бил в разные стороны. Пальцы на руках и ногах заканчивались изогнутыми антрацитовыми когтями. За спиной топорщились смятые кожистые крылья черно-фиолетового оттенка. С лицом тоже произошли изменения. Большие раскосые глаза были залиты чернотой, в золотой радужке растянулся кошачий зрачок. Полные губы прятали заостренные сахарные зубы, тонкими иглами усеявшие пасть. На висках и по центру высокого лба проходил ряд аккуратных рожек. Такие же, только побольше, островерхой диадемой торчали из волос.

— Я прекрасна! — сообщила своему отражению блондинка и истерически расхохоталась.

Потом попыталась взмахнуть крыльями и на мгновение зависла над полом. Издав звериный рык ликования, прогнулась назад и, не удержавшись в воздухе, повалилась на кровать.

— Безумие! — прошептала девушка и снова провалилась в беспамятство.

Бэлла открыла глаза, всхлипнула и, первым делом воззрилась на свою руку. Рука была самой обычной, вполне человеческой. Вместе с испытанным облегчением вернулись и более приятные воспоминания. Постель пахла страстью. Девушка сладко потянулась и застонала. Это было прекрасно! И она хотела еще. Сейчас, немедленно. Но подлый вампир уже успел слинять. Ну что за негодяй!

Вскочив с кровати, блондинка быстро облачилась в разбросанные по полу вещи, мельком взглянула в зеркало. На мгновение перед внутренним взором предстал образ лилового чудовища.

— Приснится же такое! — зло пробормотала Бэлла и, хлопнув дверью, побежала искать Теда.

* * *

Когда на пятый день моего пребывания в отеле Хостел-Люкс я прикончил все спиртное из мини-бара и очнулся в обнимку с унитазом, понял — что-то в жизни надо менять. Причем срочно, пока я не стал первым алкоголиком в своем роде. Взгляд сфокусировался на бутылке, которая лежала перед носом, являясь последним рубежом на пути моего страстного поцелуя с фаянсом.

Или уже стал…

С трудом, отцепив руки от белого друга, нащупал раскалывающуюся голову. Единый создатель, как все болит! Дальнейшие пять минут заняли попытки поднять свое тело с пола, кое-как собрав его в кучу. Получилось только после возвращения дорого виски на кафельный, без того невыносимо грязный пол. Видимо, все то время, что я в тысяча-цатый раз занимался самобичеванием и нытьем о своей непростой доле, в номере никто прибраться не додумался. Или же у меня под кроватью припрятана пара-другая трупов.

Я тупо изучил нечто бывшее когда-то содержимым своего желудка и вязь узора на дорогой, пусть и потрескавшейся кафельной плитке. Красиво, блин. Но определённо надо было закусывать, хоть теми горе-уборщиками. Если они, конечно, были. Осторожно принюхался — вроде мертвечиной не пахло. И на том спасибо.

Вернусь домой, всё-таки возьму пару уроков распития спиртного у Хель.

Санузел оказался совмещённым. Для одноместного номера — самое оно. Пока я полз к облезлой душевой кабине, успел восхититься дизайном. Да, все выглядело так, будто справило уже не один круглый юбилей и ремонт видало в самых страшных кошмарах, и в тоже время обладало шармом, причем не каким-либо абстрактным, а подстроенным под мой собственный паршивый, но вполне оригинальный вкус. Словно я не вселился в первый попавшийся номер, а долго и придирчиво выбирал то, что соответствовало моему настроению.

Узоры, старость и немного грязи. Усмешка вышла горьковатой, но искренней.

Удовольствие от горячего душа немного испортил душераздирающий женский крик, раздавшийся, кажется, с третьего этажа. Да, точно с третьего, если пропустить второй этаж, то прямо надо мной. На слух я пока не жаловался. И чего так орать? Будто прадедушка явился… тот, который давно покойный. Визг чуть-чуть не дотянул до ультразвука, стремительно приближаясь, после чего к нему присоединился короткий мужской вопль, и все стихло. А втроем слабо? Весело у них тут, оказывается. А я, как всегда, все пропустил. И продолжу пропускать… — всё равно раньше чем через час ни за какие коврижки из душа не выползу.

Всегда испытывал слабость к горячей воде.

Протерев запотевшее зеркало ладонью, я мрачно уставился на свою синюшно-печальную физиономию, которая так и просила пожертвовать своему обладателю на опохмел. Физиономия, как физиономия, бывало и хуже. Разве что щетиной зарос. Только бриться нечем. Хотя, что о такой роскоши, как бритва, когда в ванной не обнаружилось даже самого маленького полотенца.

Как я проснулся около унитаза в неглиже, так и пришлось пройти в саму комнату, заливая длинноворсный ковер немного ржавой водой и оставляя за собой мокрые следы.

Первое, что бросилось в глаза — "шикарная" панорама, расстилающаяся за окном. Кладбище. Большое, старое и красивое. Мечта любого покойника, гота, сатаниста, извращенца… — нужное подчеркнуть. То-то меня в процессе вливания в себя высоко-градусного пойла посещали тоскливо-суицидальные мысли, и хотелось почеркать на обоях крестики и нолики с петельками, так же именуемые виселицами. Или кто-то эти мысли навеял? Обычно моё сознание само отслеживало все вмешательства, которые приходили извне, но на эти несколько дней я дал ему отпуск.

Засмотревшись на кладбище, под вуалью легкой наоконной тюли выглядевшее загадочно и пугающе, я споткнулся о бутылку. Оная жалобно звякнув о соседку, откатилась под кровать, булькнув остатками вылившегося из горлышка виски.

…Огромная двуспальная кровать, темные атласные простыни смяты, обнажая пышный матрас, подушки разбросаны по ковру, высокое зеркало разбито… ноутбуком, валяющимся на письменном столе под крупными осколками, на винтажных обоях подпалины, большое прожженное пятно на полу, прикрытое тем, что видимо несколько дней назад служило мне одеждой. Единственными целыми вещами в номере оставались: телевизор, темный комод и открытое настежь окно, в которое холодный ветер вдувал запах земли и гнилой листвы, что украшала собой старые надгробия.

Дорого же мне обойдётся испорченное имущество…

Или же можно махнуть рукой, и все вернётся на свои места. Сложный выбор.

Желудок протяжно заурчал, требуя как можно быстрее наполнить его чем-нибудь горячим, высококалорийным и обязательно вкусным. Вместе с приступом головной боли, к горлу подступил комок тошноты, и это стало последней каплей. Оставаться в холодном разгромленном номере не было никакого желания.

Нужно выбираться к живым. Попросить одежду, расплатиться за номер, зайти в бар.

Составив в уме этот нехитрый план действий, я оторвал от простыни широкую полосу и, обмотав ткань вокруг бедёр, вышел в коридор.

— Три дня, три дня, три дня, три дня… — мужской приятный баритон повторял и повторял эту фразу, положив на простенький мотивчик, потом запнулся, словно отвлекшись на что-то, и пробормотал, — да и прошли они уже почти! Три дня, три дня, три…

Наконец, я вышел из темного коридора в просторный холл. Поморщившись от неприятного яркого света, краем сознания отметил зеркальный потолок и сложную сеть черного рисунка мраморных плит пола. Как и в день моего заселения в отель, он снова напомнил мне о логове громадного паука, который коллекционирует редких и вкусных мух. За стойкой ресепшена спиной ко мне стоял мужчина: он-то и повторял успевшую надоесть до зубной боли фразу "три дня". Окинув взглядом его спину, я загрустил: выхода к живым не получилось — и тут оказались все мертвыми. Однако не помню я, чтобы здесь вампиры водились. Точнее, сознание настойчиво пыталось мне доказать, что я этого мужчину знаю, но тонкая пленка чужого влияния портила всю красоту. Ну не действует на меня такое, совсем-совсем. А жаль.

Бесшумно приблизившись к стойке и облокотившись на неё, я уточнил:

— А где портье?

Молодой вампир испуганно подпрыгнул, в прыжке поворачиваясь на сто восемьдесят градусов и направляя мне в глаза свет небольшой лампы.

— Ы-ыыы… — протянул он, потом опомнился и выдал более-менее членораздельное, — яй-аа за него.

Тьфу ты! Людей что ли никогда не видел? Ну, почти голый, каюсь. И что, что небритая рожа отличается переливами сине-зелёных тонов, а зрачки двуцветных глаз не реагируют на свет? И на шрам не надо так пялиться… на все шрамы, все равно не налюбуешься — их о-о-очень много! Нет, физическим самобичеванием я не занимаюсь, только внутренним. Да, знаю, тот рубец на шее выглядит совсем неаппетитно — примерно так, будто бы мне очень долго отпиливали голову очень тупым перочинным ножиком, а потом кто-то криворукий пришил её на место.

И совсем я нестрашный…

— Штанов с рубашкой, трусами и обувью не найдётся? — сразу спросил, не теряя времени на долгие вступления, — и я, это, номер разгромил: двенадцатый, когда найду кредитку — все возмещу.

— А-а-а-ага… — глубокомысленно изрек новый знакомый. Видимо, испугался он не меня, а к моменту моего явления был уже на взводе. Наверное, работа нервная. Никогда бы не подумал, что это так сложно.

— Подождите, пожалуйста, я попробую что-нибудь найти, — вампир наконец-то успокоился и осторожно принюхался, видимо пытаясь решить, подхожу ли я на роль его позднего ужина, — мистер, мистер… — он зашуршал бумагами.

— Просто Ксанрд, хорошо, я постою тут… э-э-э-э, — я сделал красивую паузу.

— Теодорд, — быстро представился новоявленный портье. Интересно, а куда он того мерзкого дядьку дел? Надеюсь, съел.

— Случайно не покусаешь? — усмехнулся я.

— Если бы… — неподдельно тоскливо отозвался вампир, и ещё раз попросив меня подождать, ушел искать одежду.

Однако скучать мне не пришлось, даже полюбоваться рядом колонн и массивными входными дверьми я не успел. По коридору от лестницы раздались тихие шаги. Кто-то, мягко ступая маленькими босыми ступнями по линялому паласу, прокрался вдоль стены, замер у угла на грани ярко света, вздохнул.

Я напрягся — не зря же вампир казался таким дерганным — но сделать ничего не успел. Спустя секунду меня едва не сбили с ног и, заключив в не по-женски крепкие объятья, принялись с придыханием бормотать: "Теди, ми-иилый, как же я жду твоего укус-с-са"… При этом в мелодичном голосе было то нежное трепетание и желание, умело заставляющее мужское сердце пуститься в пляс, а кровь оставить в покое опешивший мозг, заинтересовавшись другими частями тела. Одна беда — я патологически не переношу блондинок. Совершенно не перевариваю. Особенно в живом виде.

— Кхм… — громко откашлялся, — вообще-то, я не Тедди, мисс, но тоже могу вас укусить, — я попытался отцепить от себя наманикюренные пальчики и совершенно забыл про свою временную одежду. Оставшись без поддержки, полоска ткани не замедлила оказаться на мраморном полу.

Глаза блондинки приятно округлились, а сама девушка отступила на шаг назад, чтобы улучшить себе обзор. Пришлось извиниться и быстро обмотаться тряпкой.

— О-о-о! Так вы тоже вампир? — с восхищенной надеждой спросила она.

Это было совершеннейшее создание: маленький ротик, выразительные глаза, украшающие правильное лицо с тонким прямым носиком и высоким лбом. Безнадежная блондинка. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему портье ещё не искусал её с ног до головы — один раз попробовав столь переслащенное кушанье, можно было на всю оставшуюся не-жизнь заработать себе диабет и пересесть на диетические блюда с повышенным содержанием инсулина.

— Нет, я не вампир, — признался я, — но тоже умею кусаться.

— Да, что вы понимаете! — возмутилась прелестница. — Смерть от укуса — это так красиво! Шелковые простыни, красивый мужчина, страсть… — голос блондинки приобрел легкую хрипотцу.

Я подавился следующей фразой и помотал головой. Напрашивалось два вывода: либо я, пьяный в стельку, продолжаю обниматься с унитазом в своем номере, либо просто перепутал отель с психбольницей, сняв на несколько дней одноместную палату. Что-то явно не так было с этой блондинкой. И снова упорно возникало ощущение, что мне старательно отводят глаза.

Ущипнул себя за руку — не помогло.

— А из окна выпрыгнуть слабо? Пьянящее чувство полета, а после будете выглядеть, как дорогая фарфоровая кукла, правда, сломанная, но это уже издержки жанра, — вежливо подсказал я.

— Так ведь мозги наружу… некрасиво, и окна не открываются, — девушка часто заморгала, видимо, этот вариант она уже проигрывала в своей хорошенькой головке и признала негодным. — И потом, это же навсегда, — капризно добавила она. Однако на открытое окно в конце коридора мы оба воззрились с одинаковым интересом.

Блондинка подбежала к нему первая и с суеверным ужасом уставилась на отдыхающее под покрывалом бледного света кладбище. Полная луна, приколоченная к чернильному небосводу гвоздями звезд, уныло освещала зловещую панораму. Ворвавшийся сквозняк растрепал белокурые локоны красавицы, всколыхнув подол шелкового пеньюара, и чуть не сдул с меня злосчастную тряпку.

Я, перегнувшись через подоконник, с удивлением понял, что старое здание почти вросло в землю — прелая редкая травка начиналась всего в полуметре, скрывая потрескавшийся фундамент: даже если очень захочешь, не убьешься. Правда, кто-то "заботливый" прямо под окном вырыл свежую могилу, пока пустующую, но кокетливо поблескивающую оставленной на дне лопатой.

— Так мне вам помочь? — заботливо проворковал я, склоняясь к её уху.

Девушка взвизгнула от неожиданности и чуть не выпрыгнула из окна — помереть не померла бы, но ноги переломала бы точно. Положение спас Тед. Выскочив из бокового прохода, он схватил девушку в охапку и принялся бормотать умилительно-глупую чушь.

Ого! А Тедди-бой, похоже, крепкий орешек! И сладкого он не любит. То есть любит, но во вполне нормальном смысле. Ботинки с острыми носами, которые вампир держал в руках, оставленные без присмотра упали мне на ногу, спустя секунду, на пол последовала стопка одежды, добытая для меня.

— Спасибо, — поблагодарил я портье, и удалился в номер рассматривать обновки. На мой взгляд, оказалось несколько старомодно, словно я шагнул в недалекое, но уже поддернутое дымкой вечности прошлое.

Взяв со стола самый большой кусок разбитого зеркала, я постарался скрыть воротом рубашки толстый шрам на шее, сделав его как можно менее заметным, пригладил волосы. Выбрав осколок поменьше, кое-как убрал

щетину. И, отыскав на смятой постели потерянную кредитку, наконец-таки отправился на поиски бара.

За ресепшеном слышался срывающийся голос Теда, кажется, он пытался объяснить блондинке, что некий Монсеньер может проявиться в любую минуту, девушка ныла всем знакомое: "никто меня не любит". Занятная парочка. Любопытно, как судьба свела их в этом странном отеле — видимо слепая пряха тоже любит время от времени отдохнуть и связать воедино такие ниточки, чтобы потом с наслаждением следить за развернувшейся комедией, граничащей с фарсом.

Я-то так, проездом. Раз в год, сбежав из дома, выбираю наугад какой-нибудь отель. Забиваюсь в самый дешёвый номер, опустошаю мини-бар, ломаю все, что попадается под руки, потом прихожу в себя и возвращаюсь обратно к серым будням привычной жизни.

— Забыты знания древних поколений,

Давно ушедших в глубь седых веков.

И мир наш постепенно наполняют тени

И отражения чужих ему миров.

Кожу царапнули коготки, и на плечо опустился старый взъерошенный ворон. Покосился черным глазом, хрипло каркнул.

— Молодец, попал в тему, — согласился я.

— Людские души легко прочесть, — отозвался ворон, довольный, что его творчество оценили и удобнее умастился на плече, сложив крылья.

— Это если они есть. Покажешь дорогу к бару? С меня угощение.

— Сам предложил.

Я послушно зашагал в указанном направлении. Ворон молчал, явно оставив несколько строчек на десерт.

Думать о скором отъезде почему-то не хотелось.

Помещение внушительных размеров укрывал плотный, почти осязаемый сумрак вперемешку с запахом дорогого табака. Небольшая компания приютилась в дальнем и самом темном углу, веселясь для себя тихо и довольно уныло. Зрение выхватывало в темноте лишь очертания существ мало походящих на людей и соскальзывало, будто нас отделяла натертая мылом пленка. Странная пара — элегантный джентльмен средних лет и зеленоволосая девица, сплошь покрытая пирсингом — оккупировала столик у самого входа, желая как можно быстрее покинуть не самый уютный на свете бар. С ними тоже было что-то не так. Ещё один клиент отдыхал лицом в миске с салатом.

Заняв место за стойкой, я окликнул бармена:

— Кофе черный, без сахара. И тост сделай.

Ворон хрипло рассмеялся.

— А мне как обычно, за счет этого господина.

— Нашел спонсора, Мун? — улыбнулся молодой парень птице, потом обратился ко мне. — Чего-нибудь покрепче не желаете, мистер?

— "Чего-нибудь" я уже накачался на год вперёд, — я потер ладонями лицо и помассировал виски. В голове по-прежнему было мутно, и крепкий горький напиток лишь чуть-чуть притупил боль и тошноту.

— Горе заливали? — я вздрогнул, когда оторвав взгляд от чашки, увидел вместо молодого парня старика. Чудное место, этот Хостел-Люкс.

— Нет, праздновал, — честно соврал я и укусил намазанный малиновым вареньем тост, задумчиво прожевал, продолжая рассматривать большую белую чашку с полукругом ручки и небольшой трещиной, дунул на горячий напиток, наблюдая, как по черной поверхности разбегаются маленькие круги, разбиваясь о сточенные края. Потом всё-таки сделал небольшое пояснение: — Свой день рождения…

Ворон, названный Муном, красиво подавился глотком водки. Бармен ограничился легким кивком головы, словно оценил моё признание, прировняв к невероятной откровенности.

— И сколько же тебе исполнилось, что ты так празднуешь? — водка оказалась забыта, и теперь меня разглядывали, словно заморскую диковинку.

Я поднял глаза к потолку, что терялся в наплывающем сумраке, попытался прикинуть, сколько именно, но память безмолвствовала, не подсказывая даже приблизительное количество прожитых лет.

— Не помню, — несколькими глотками допил обжигающий кофе и зажал тост зубами. Уже готовый к тому, чтобы сесть за руль и проехать дальше первого столба, я пошел расплачиваться.

Вслед мне раздавалось хриплое карканье:

— Пускай дорогу выбрала Фортуна,

Пускай уже не изменить пути,

Но чтобы не пророчили нам руны,

Ты сам решаешь, как её пройти.

Приходишь ты и рушишь чьи-то храмы,

Пусть всё труднее это совершать.

В награду получаешь только шрамы,

Но к этому тебе не привыкать.

Вампир выглядел дерганее прежнего. На случайного рыжего таракана, пугливо выглянувшего из-за ближней колонны, он посмотрел, как на палача, уже готового опустить большой топор на шею бедного портье. Однако это не помешало ему резво рассчитать меня, накрутив заоблачные проценты, и все равно остаться недовольным получившейся суммой. На мой скромный взгляд оная тянула на евроремонт доброй половины отеля, но я решил промолчать, равнодушно подписав чек.

Быстро сдать ключи не получилось, пошарив по карманам одолженной одежды, я вспомнил, что оставил их валяться на комоде. Вздохнув, Тед уныло побрел за мной, предупредив, что в номер заходить не станет… только чуть-чуть заглянет — вдруг я умолчал о каких-то разрушениях?

Таракан задумчиво пошевелил длинными усами и, как только вампир повернулся спиной к колоннам, со спринтерской скоростью рванул через холл к небольшой трещине в стене, при этом нервно поглядывая в сторону нескольких флаконов с дихлофосом, которые заполняли собой стойку ресепшена.

Вопрос: кто кого больше боится? Я досмотрел, как насекомое пытается пропихнуть свои упитанные телеса в узкую щель, при этом смешно перебирая лапками. Наконец, щель сдалась, пропустив таракана в уютный домик. Раздалось довольное шуршание.

Тед тем временем уже проиграл своему любопытству, пройдя в номер, и теперь обиженно моргал.

— А где разрушения? — так обычно расстраиваются дети, когда вместо вкусного лакомства получают тарелку овсяной каши.

Целомудренно задернутые шторы пропускают всего несколько лунных лучей, заменяя кладбищенские декорации великолепием бархата, убранного красивыми складками. На застеленной тёмным атласом постели ни единой складочки или пятнышка — кажется, что за эти пять дней никто не притронулся к пышному ложу. Покрытое легким слоем пыли зеркало не отражает расстроенного Теда.

— Не знаю, — забрав ключи, я протянул их портье, — будем считать, что я сделал крупное пожертвование.

Махнул рукой, прощаясь.

— И что, все? — не поверил вампир, плотно прикрывая дверь и два раза поворачивая ключ в замке, — никакой мерзости, кукол, богомолов, ведьм и других ужасов?!

— А зачем? Моя жизнь достаточна сера, чтобы вместо привычных действий подкидывать неожиданные повороты. Всего лишь небольшая передышка, и меньше всего мне хочется, чтобы что-то ей мешало. А чужие истории всегда обходили меня стороной.

Уже у входных дверей меня догнал задумчивый вопрос Теда:

— Ксанрд, ты ведь не человек?

— Нет, — потянув на себя массивную ручку, обернулся.

— А кто?

— Творец, — лаконично ответил я и навсегда покинул отель "Хостел-Люкс".

— Больше никого? — Бэлла вылезла из-под стойки, когда за постояльцем захлопнулась дверь.

— Вроде нет, — Тед покосился на девушку, и его глаза на мгновение сверкнули.

— Ну и напугал меня Мун, — блондинка оправила платье, критически рассматривая пыльное пятно на локте. — И что ему да нас за дело?

— Я же сказал, не ему, а Монсеньеру, — поморщился вампир. — Забей, Бэлла. До утра как-нибудь доживем, а там мне никто уже ничего не сможет приказывать.

— И ты меня обратишь? — девушка обняла портье за шею, приподнялась на цыпочки и слегка куснула за губу.

Тед быстро и страстно ее поцеловал, но тут же отстранился.

— Не сейчас, моя сладкая. Ну его на фиг такие приключения.

— О, Тедди, — тут же надулась блондинка, — но я так тебя хочу!

— Ага, я видел. Ксанрда ты тоже хотела, — обиженно пробурчал герой-любовник.

— Ну… — Бэлла кокетливо повела глазами, — разве что самую чуточку. Но я все равно люблю только тебя! — она снова повисла на шее у портье.

Тед вздохнул.

— Пойдем, что ли в бар, пока тут спокойно? — обреченно спросил он. — Выпьешь чего-нибудь?

— Ну, если ничего другого не остается, — с такой же обреченностью согласилась девушка, понимая, что большего от вампира сейчас не добьется.

Ян, покосившись на вошедшую парочку почему-то нахмурился.

— Дама хочет выпить, — сообщил Тед, галантно помогая Бэлле взобраться на высокий табурет.

Бармен смерил блондинку каким-то слишком оценивающим взглядом, перевел глаза на потолок и спросил:

— И чего дама желает?

— Какой-нибудь коктейль, — небрежно ответила девушка.

— Молотова? — так же небрежно поинтересовался Ян.

Бэлла недоуменно захлопала глазами.

— Налей ей чего-нибудь нормального! Хоть водки! — прорычал Тед.

— Царской? — невинно переспросил двуликий.

— Ян! — взвыл Теодор. — Ты что себе позволяешь по отношению к моей девушке?!

— Твоей девушке? — протянул бармен. — Я смотрю, это любовь, не так ли? А ты себе даже не представляешь, Тедди-бой, как может менять людей любовь, — он фыркнул и наконец улыбнулся вконец растерявшейся блондинке.

— Будьте добры, рассчитайте нас, — господин Виллебранд остановился рядом с Тедом и заговорщицки ему подмигнул. На руке джинна висела не слишком трезвая Серебрянка Нэшва.

Бармен принялся листать свой блокнот.

— Это что, я теперь могу захватить мир? — встрепенулась зеленоволосая девица и попыталась сфокусировать взгляд на своем спутнике. Грегори усмехнулся и покачал головой. — Н-н-не! — Серебрянка вскинула руку, и джинну пришлось придержать ее, чтобы не упала. — Я спс… спспу… спасу… помогу… Да! Всем обездоленным!

— Извини, дорогая, — Виллебранд ласково приобнял девушку, — но боюсь, это не в моей компетенции.

— Да-а-а? — очень удивилась Серебрянка. — Ты же джинн!

— Правда? — растерянно вставила Бэлла.

Грегори пристально уставился на блондинку, словно сканируя каждую клеточку ее тела. Потом удивленно вскинул бровь.

— А вам-то я зачем, юная леди, — хмыкнул он и погрозил Бэлле пальцем.

— А кому не нужен джинн, исполняющий желания? — печально ответила встречным вопросом девушка и залпом опрокинула свой бокал.

— Вам-то уж точно не нужен, — усмехнулся Виллебранд. — Сами, что захотите… исполните, — последнее слово он произнес с каким-то презрительным уважением.

Бэлла вздрогнула.

— Вот, — Ян протянул Грегори счет.

Джин взглянул лишь на конечную цифру и сразу расплатился.

— А знаешь, какая у меня самая большая мечта? — вернулась к жизни Серебрянка. — Я хочу попасть на концерт группы QUEEN в восемьдесят пятом году! На лондонском стадионе!

— Правда? — улыбнулся Грегори.

Девушка утвердительно икнула.

Джинн, продолжая поддерживать свою пирсингованную хозяйку, осторожно коснулся указательными пальцами ее висков. Серебрянка вздрогнула, взгляд ее приобрел осмысленное выражение.

— Ой! — встрепенулась девушка. — Я что сказала это вслух?

— А теперь повтори еще раз, — ласково попросил Виллебранд.

— Я хочу оказаться на концерте группы QUEEN на лондонском стадиона в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, — четко произнесла Серебрянка.

— Будет исполнено, хозяйка, — ответил джинн, подхватил девушку под руку, и они исчезли.

— Везет же некоторым, — с завистью протянул Бэлла.

— Уж кто бы говорил, — загадочно отозвался Ян.

 

Глава двадцать первая

И ТОГДА ПУТИ РАЗОЙДУТСЯ

Moor-moor, Kagami, Munen, Kaverella_de_Vine

— Смотри, как суетятся! — юноша привычно вглядывался в темную поверхность. — Осталось только стены желтым покрасить. Ой, не могу, ну что за дилетантская постановка?! — жесткий смех отразился от кафельных стен.

Понаблюдав еще некоторое время за мельтешащими силуэтами расходившихся из драконьей пещеры существ, Даккен капризно потребовал:

— Каге, покажи мне холл!

В зеркале отразилось совершенно пустое помещение. Даже за стойкой никого не было. Демон вгляделся в картинку, опасливо принюхался и расслабился.

— Творец ушел, — довольно констатировал он и потянулся. Потом резко встал.

— Каге, я приготовлю все для открытия портала, загони мне последнюю жертву, — в обычно слащавом тоне была только сталь метала и легкие нотки предвкушения.

Мун летел по коридору, и мысли его все время разбегались между двумя весьма беспокоящими его предметами. Странный постоялец, угостивший его выпивкой, казался ворону куда более зловещим, чем Монсеньер, Даккен, Кали, да и его собственная скромная персона. С другой стороны, никакой угрозы похмельный гость не выказывал, а напротив был очень мил и щедр. К тому же Мун собственными глазами видел, что Тед его рассчитал и проводил. Пожалуй, странного постояльца можно было сбросить со счетов, понадеявшись, что тот больше никогда не вернется. Еще сильнее Муна беспокоило то, что он опрометчиво бросил Тедди без присмотра и зачем-то помчался выяснять, что там затевает домашний зверинец Монсеньера. Что-то словно застило глаза, подталкивало, манило, и он, совсем забыв о возложенных на него обязанностях, оказался в провонявшей копотью пещере Дракона. Сколько он потерял там времени, он и сам не знал, и это беспокоило еще больше. Как оказалось, и Сэм почему-то бросил надзирательский пост и составил компанию утопленникам из гавани. Мун очень надеялся, что за время их отсутствия неугомонный портье не натворил ничего непоправимого, но, увы, эта надежда очень скоро разлетелась вдребезги. Посреди коридора невозмутимо мерцал призрак, и Мун собирался привычно, не сбавляя скорости, пролететь сквозь Сэма, но вместо этого со всей дури врезался в обретший вдруг плотность фантом. Сэм не сдвинулся с места, зато коридор резко сузился, подернулся рябью, закружился смерчем, и незадачливую парочку надсмотрщиков за вампиром со свистом понесло куда-то вперед и вниз, сначала через весь отель, а потом над кромкой прибоя, мачтами кораблей, барашками волн.

За долгие секунды неуправляемого полета Мун успел прокрутить в голове все возможные объяснения происходящего и пришел к неутешительным выводам. Во-первых, Монсеньер был очень зол. И вообще, и на них с Сэмом в частности. А разозлиться он так мог только в том случае, если, оставшись без присмотра по их халатности, Теодор все-таки пробудил демона. На первый взгляд, парочка за ресепшеном вела себя вполне обычно: Бэлла висла на вампире, а тот в свою очередь, вяло отбрыкивался и с поцелуями к блондинке больше не лез. Но кто его знает, что могло произойти между этими двумя, пока Мун и Сэм пасли зодиакальный зверинец и иже с ними. И вот тут появлялось не сулящее ничего хорошего "во-вторых". Если пробуждение все же произошло, ничего радостного от него ждать не приходилось. Близился локальный Армагеддон.

Движение наконец замедлилось, порыв ветра, заломив крылья ворону и почти развеяв снова ставший бесплотным призрак, швырнул их куда-то вниз.

— Ни жив, ни мертв, с Судьбою спорит.

Вернется ли домой — вопрос!

И потому "За тех, кто в море!"

Последний поднимаю тост,

— с грустным сарказмом продекламировал Мун, оглядывая палубу Летучего Голландца.

Портье сидел за своей такой уже родной стойкой и перебывал на седьмом небе от счастья. Наградив героя-любовника страстным поцелуем, слегка подвыпившая блондинка оставила его, наконец, в покое. Это было как нельзя кстати. Все страхи и надежды последних ночей отошли на второй план: Тед переживал пробуждение истинной силы вампира. Его немного знобило, слегка звенело в ушах, и ломило зубы. Все чувства возросли стократно. Перед глазами портье проплывали картины из жизни могущественного клана. Скоро, совсем скоро, его ждет прекрасное будущее…

Раскручивавшаяся спиралью сила шампанским бурлила в крови Теодора, и он невольно расхохотался, каждой клеточкой ощущая все прибывающее могущество. Немного успокоившись, портье откинулся на жесткую спинку кресла, запрокинул голову, да так и застыл: с потолка на него смотрел его двойник, только с азиатской внешностью. По губам змеилась тонкая улыбка, блеклые безжизненные глаза медленно поглощали свет, погружая пространство вокруг вампира в бездонный мрак.

Не успел Тедди опомниться, как вместо кресла под ним оказался холодный мерцающий камень. Испуганно осмотревшись, вампир не рискнул покинуть этот островок реальности: даже его зрению было не под силу проникнуть сквозь чуждую всему сущему завесу тьмы. Вернулось едва забытое чувство беспомощности.

— Я уже здесь был… — портье всем своим упырским естеством ощущал опасность.

Неожиданно тишину нарушило гудение пламени: по бокам от алтаря возникли два огненных столба, поднявшись на несколько метров, горящие колоны на мгновение замерли, затем заколыхались и потекли навстречу друг другу, пронзая мрак. Едва их концы сомкнулись, на вампира навалилась безысходность. Он чувствовал в себе пробуждение высших сил своей расы, но проснувшаяся память крови кричала, что против представшей перед ним мощи бессилен даже самый древний представитель ночного племени.

Над алтарем проявилась перевернутая пентаграмма, вписанная в двойное кольцо. Казалось, ее линии прожигают полотно тьмы, заставляя пространство корчиться в конвульсиях. Напротив каждого луча в среднем поле кольца пламенели начертанные рунами древние, давно забытые имена.

— "Я дам тебе ключ от семи Колодцев и Отверстий Бездны и Двенадцати Источников в основании ее, которые есть врата, ибо имя Мне — Строитель Башни и Охотник, не знающий жалости."* — мягкий голос звучал отовсюду.

Тед вяло приподнял голову. Сквозь поры его кожи сочилась густая мертвая кровь. С каждой каплей драгоценной жидкости алтарь становился все темнее, наливаясь пульсирующей силой. Упырю хотелось завыть: в шаге от могущества так глупо попасться. Как муха в паучьих сетях, он беспомощно взирал на собственную гибель.

— Вожделение и гордыня — мои любимые пороки, — едва слышный смех перышком коснулся чуткого вампирского слуха. — Подверженные этим грехам легче ломаются. Вот ты, Тедди-бой. Что ты готов отдать за свое жалкое посмертие? — вкрадчиво поинтересовался голос.

— Все… — Тед хотел выкрикнуть это обещание, но из пересохшего горла вырвалось лишь едва слышное шипение.

— О, надо же! Так много мне даже не нужно, — снова рассмеялся невидимый собеседник. — Мне ведь, собственно, требуется от тебя сущий пустячок… — вампир ждал продолжения, едва не теряя сознание от ужаса, ждал, как приговора, а пауза все затягивалась. — Сила! — прогремело вдруг, и Тед сжался. — Сила, дарованная тебе самой богиней смерти!

— Да! — придушенно пискнул несостоявшийся родоначальник клана.

И в следующий миг пентаграмма начала медленно, а потом все быстрее и быстрее вращаться, постепенно превращаясь в гигантскую воронку, разрастаясь, захватывая все вокруг: тьму, свет, неожиданно проявившиеся стены, коридоры, комнаты. Казалось, отель плавится и стекает тонкими струйками в этот провал. Пасть портала все увеличивалась, сохраняя незыблемым островком реальности лишь потемневший алтарь и скулящего от страха и бессилия вампира на нем.

"Хостел-Люкс" содрогнулся и застонал. По стенам пробежала волна, полы вздыбились. Звон разбитых зеркал и окон грянул победным тушем. Крики перепуганных постояльцев заглушил грохот ломающейся мебели. Где-то вспыхнул пожар. Где-то забила фонтаном вода из кранов и канализационных труб. Но все это исчезало и появлялось снова, чтобы снова исчезнуть. Языки голодного ничто — вырвавшихся из межмирового пространства еще не рожденных и уже давно погибших реальностей — слизывали куски здания, захватывая небо, и землю, выплевывали, не переварив, но хаос выкидывал новые щупальца, все более жадные, все более прожорливые. Разбуженные катаклизмом, люди выбегали из обезумевшего здания в одних ночных сорочках. Нелюди спешили спасти то главное, что было для них основой их странного существования — силу. Темную или светлую, живую или мертвую, но столь лакомую для бескрайней пустоты освобожденного никогда. Лишь немногие сохраняли спокойствие настолько, чтобы не утратить восприятие хрупкой цепочки причинно-следственных связей. Или напротив, настолько сошли с ума, что еще верили в ее призрачное существование.

— Вам никто не разрешал сюда заявляться! — хмуро пробурчал Ян, оглядывая взъерошенную компанию странных существ. — Вы на фига со своих этажей сползли? Монсеньер вам башки поотрывает и правильно сделает.

— Янус, душка, — козел протиснулся вперед, на ходу меняя ипостась на теневую, — Монсеньеру не до нас, он слишком занят, он умирает.

— Размечтался, — усмехнулся двуликий. — Еще скажи, что он тебя за собой прихватит.

— Ну, это не так просто — прихватить кого-то из нас, — огненная лошадь кокетливо взмахнула ресницами, — особенно в твоей компании.

— И вы притащились сюда в надежде спрятаться за моей спиной? — фыркнул бармен.

— Ну, вместе-то веселее, — заискивающе хрюкнула свинья.

— Кому как, — хитро прищурился глаз старика.

— Ты что-то слишком спокоен, Янус, — Крыс облокотился на стойку и вгляделся в лицо бармена. — Я всегда подозревал, что ты знаешь больше, чем говоришь. И что-то не заметно, чтобы ты спешил покинуть сей тонущий корабль.

Ян фыркнул и невозмутимо принялся протирать и без того чистый стакан. Крыс внимательно следил за каждым его движением, словно надеясь разглядеть ответы на свои вопросы. Потом, видно, придя к какой-то мысли, кивнул самому себе, ухмыльнулся, сполз с высокого табурета и вальяжно развалился в кресле за одним из ближайших столиков. Минотавр, пристально наблюдавший за старшим братом, тут же последовал его примеру. Хекнул коротким смешком Сатир и присоединился к этой парочке.

— С-с-с-смеш-ш-шно! С-с-с-снова с-с-с-сидеть взаперти! С-с-с-снова никакой охоты! Никакой с-с-с-свободы! Я ис-с-с-с-счезаю отс-с-с-сюда! — презрительно вильнув гибким телом, Шесс направилась к выходу.

— Свобода! — мечтательно произнесла Лошадь. — Знаете, я, пожалуй, присоединюсь к Шесс.

— И я, — кивнул пес и тоже шагнул вслед за змеей.

Безмолвно, по-английски за ними последовал белый Кролик. Виновато хрюкнула и засеменила к выходу Свинья. Петух, склонив голову на бок, некоторое время наблюдал за этим шествием, потом неуклюже взмахнул крыльями и успел перелететь на круп Лошади.

Тигр с обезьяной переглянулись. Мартышка запрыгнула на стойку, бесцеремонно схватила стоявшую тут же початую бутылку виски и нагло к ней присосалась. Тигр растянулся в проходе во всю его длину.

Некоторое время царила тишина. Потом из-под незанятого стола появился дракон-лайт, обвел компанию печальным взглядом и, ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил:

— Пойду, полетаю.

— А ты? — спросил Ян, глядя в потолок, когда дракон удалился из бара, и, не дождавшись ответа, требовательно добавил: — Я к тебе обращаюсь, Персефона.

Маленькая девочка, прятавшаяся до этого за высокой спинкой одного из кресел, скользнула на пол и растянулась на гигантском Тигре, зарывшись лицом в его шерсть.

— Это ответ? — усмехнулся бармен. — А как же твоя миссия?

— Мы оба знаем, — девочка лениво приподняла голову и, прищурившись, покосилась на двуликого, — что совершенно не имеет значения, в каком мире я стану ее выполнять.

Ян кивнул. Крыс издал облегченный вздох.

— Погода не летная, — снова ни к кому не обращаясь, сообщил вернувшийся в бар дракон.

На кладбище пришла беда. Печальная весть приплыла вместе с обгоревшим телом водяного, наткнувшись на скучающего Михалыча. Мертвяк обеспокоенно вытянул зеленую нечисть на берег и всплакнул о старом, уже мертвом друге-недруге. В этот вечер даже покойнику хотелось выжить. Кладбище походило на залитый водой муравейник, из которого с последними пожитками выбегали искалеченные заботами муравьишки. Почти вся местная немертвая ватага восстала из могил и двинулась на север. Они уже постигли все тайны жизни и не стремились к смерти, ибо давно познали и эту загадку. Мертвяков, что решили остаться, разъяренная земля беспощадно пожирала, не оставляя для преданных друзей ни могил, ни надгробий. Взобравшись на пригорок, зомби с великой скорбью смотрели на небесное светопреставление, что занималось над ставшим уже родным отелем.

— Прощай, — помахав дырявым платком, прошептал Михалыч. — Прощай, Монсеньер…

Неожиданно Тед почувствовал, что на алтаре его больше ничто не держит. Воспользовавшись разворачивающейся вокруг феерией и тем, что на него перестали обращать внимание, вампир скатился с потемневшего камня. Сил не было. Гигантская воронка высосала дар богини смерти, а собственная невеликая энергия вытекла вместе с кровью. Сейчас, когда огненная арка и пентаграмма не слепили глаза, он смог рассмотреть силуэт белокурого демона и снова едва не окаменел от страха. Но Даккен был слишком занят сотворенным им порталом, и Тедди, с трудом подчиняя себе отказывающие конечности, пополз к кривящемуся, плывущему, но такому знакомому коридору третьего этажа.

— Уползай, — не отрывая горящих глаз от разверзающегося действа, мимолетно бросил Даккен вслед улизнувшему упырю. Губы его искривились в презрительной улыбке. — Кто бы мог подумать, что в таком ничтожестве проснется память предков. Но коли все пазлы по местам… — расхохотавшись, он приступил ко второй части плана.

Произнеся отрывистую фразу, демон вернул себе одну из своих сущностей. Теперь, когда Гав полон, он может себе позволить такую роскошь. Тело юноши мгновенно испепелило одежду, превратившись в столб жаркого пламени. Оно быстро видоизменялось, перетекая в человеческую форму. Через мгновение на месте трансвестита стояло человекоподобное чудовище, с пылающей кожей и темными провалами глаз. На голове, пламя принимало форму двух изогнутых рогов, а за плечами угадывались очертания сложенных крыльев. Издав победный рык, нечеловеческая глотка хрипло протянула:

— О, Мать, Владычица Лилит, Ужас, Поражающий во Тьме, взглядом заставляющая миры трепетать. Беззаконие и болезнь во власти твоей. Ты, Царица нежити, расселившейся по городам и весям, лесам и оврагам, морям и рекам. Ты, Повелительница темных сущностей от звезд небесных до глубин земли. Ты, порождающая хищных тварей… — монотонный напев закончился властным приказом, — приди ко мне!

Отель верещал, как щенок с прищемленным хвостом. Деревянные панели скрипели, съезжаясь, трещали, вспыхивая локальными очагами пламени, гремела падающая штукатурка. Стены дрожали — толи от страха, толи от предвкушения. Пол вставал на дыбы, будто ретивый скакун, выставляя на пути мистера Скиннера ловушки раскрытой пасти ожившего паркета. Мимо, словно воспоминания проносились чьи-то дерзкие души. Они стремились прочь, как трусливые крысы, покидая родную обитель. Скиннер остановился у раскрытой настежь двери. Всего одно движения, один шаг, и он на свободе. Но грешная душа незаметного человека не пожелала быть вольной, казалось, она чувствует дыхание отеля, слышит его сердцебиение, понимает боль. Мистеру Скиннеру некуда было идти и не к кому возвращаться.

Мужчина потянулся к ручке и закрыл перед собой дверь, на три оборота повернув ключ в замке.

"Розы. Нужно спасти розы", — почему-то только это беспокоило Моррису, когда она, вопреки здравому смыслу, спешила по кривляющемуся текучему коридору к своему номеру. Сгусток пространства завертелся у ног веселеньким водоворотом, норовя втянуть ее в свой смертоносный хоровод. Морриса отшатнулась, едва не потеряла равновесия. Кто-то крепко схватил ее за руку, помогая устоять.

— Осторожнее, мадам! Боюсь, вы выбрали не лучшее время для осмотра местных достопримечательностей.

Высокий молодой человек продолжал поддерживать ее под локоть, демонстрируя в обаятельной улыбке вставные пластиковые клыки.

— Но вы ведь не боитесь? — кокетливо улыбнулась Мориса, невольно поддаваясь этому обаянию.

— А чего мне бояться? — усмехнулся юноша с чувством легкого превосходства. — Я ведь вампир, высшее существо. На меня все эти фокусы не действуют.

— Ах, вот как! — женщина с трудом сдержала смешок. — Тогда, может, вы проводите меня до моего номера?

— С удовольствием, — Иван поклонился. — Почту за честь.

— Ну что вы! Это я почту за честь! — мысли о розах почему-то вылетели из головы. Самоуверенный неформал казался интересной добычей. — Вампир, надо же! Я заодно покажу вам одну очень любопытную картину. Думаю, вам понравится. И все же, мне кажется, даже для вампира несколько неосмотрительно бродить по взбесившемуся отелю, — Морриса взяла молодого человека под руку.

— О, напротив! Это даже интересно. Сами посудите, ну что может статься с бессмертным существом?!

— Действительно, — задумчиво отозвалась пожилая леди, — бессмертие — это ведь навсегда.

— Вот именно! — экзальтированно воскликнул Иван. — Вы сразу это поняли! Я восхищен, мадам!

— Я тоже, — тихо ответила Мориса, ненароком толкая псевдо вампира в очередной возникший у ног смерч реальностей и делая шаг следом.

В пространстве появились легкие помехи, которые через несколько мгновений соткались в женский силуэт. Даккен удивленно смотрел, как проявляется знакомый облик блондинки, но никак не демонессы. Бэлла растерянно озиралась вокруг, пока ее взгляд не зацепился за демона. В первый момент она вздрогнула и отшатнулась, но потом тень узнавания пробежала по лицу.

— Папа? — недоуменно спросила блондинка, но тут же себя одернула: — Нет. Ты кто?

— Лиллит, дочь моя, любовь моя, жена моя, иди ко мне, — торжественно воззвал Даккен, протягивая руки.

— Я не Лиллит, я Бэлла, — поправила девушка, все еще недоуменно взирая на пылающее существо.

— О, все муки ада! — реакция дочери вызвала раздражение, приправленное легкой обидой. — Ну что за непослушный ребенок! — На мгновение из-под демонической сущности проступили очертания высокого седовласого джентльмена. Пару раз хлопнув ресницами, Бэлла потрясла головой. — Теперь узнала? — капризно поинтересовался отвергнутый отец.

— Папа, это действительно ты? — блондинка сделала робкий шаг навстречу.

— Ну, наконец-то! — демон резко сократил разделявшее их расстояние и обнял девушку. — Смотри! — указав в сторону набирающего мощь разрыва, страстно зашептал: — Когда откроется портал, мы уйдем в другой мир.

— Да? А зачем? — Бэлла с любопытством рассматривала огненные рога, а не вакханалию взбесившихся миров.

— Этот мир переполнен, — демон картинно вздохнул, — зачем топтать проторенные дороги, если нам подвластно создавать свои? Мы — высшие сущности, дорогая. Мы те, кто правят мирами!

— Править миром?.. — смакуя слова, Белла задумчиво накручивала на палец локон. — Значит, я себе не приснилась?

— Нет, дитя мое, не приснилась, — склонившись к лицу девушки, огненное существо выдохнуло ей в губы, — Теперь ты понимаешь, кто мы?

— Демоны? — радостно воскликнула блондинка, задумавшись об открывающихся возможностях, но раскатистый смех был ей ответом.

— Мы те, кто повелевает душами смертных. Этот портал откроет нам врата в мир, где нет богов, где мы сами сможем наполнить его теми, кто станет нам поклоняться, — с этими словами он впился в губы девушки страстным поцелуем.

— Папа! — взвизгнула Бэлла и отскочила. — Ты что?!

— Бэлла, Бэлла! — Даккен покачал головой и сделал осторожный шаг к дочери, на ходу снова превращаясь в прекрасного белокурого юношу. — Отринь мешающую тебе человеческую сущность, — патетично воскликнул он и вкрадчиво зашептал: — иди ко мне.

— Папа? — недоуменно округлила глаза блондинка и осторожно отступила.

— Наша любовь вне предрассудков, вне времен, вне понимания низших существ, ты рождена для меня…

— Какая любовь, папа?! Ты что?! — потрясенная странным и даже неприемлемым поведением родителя, девушка и думать забыла о возможных выгодах, что сулила демоническая сущность.

— Какая пожелаешь, моя Лиллит, — раскинув руки, Даккен, казалось, пытался охватить все рвущиеся из разлома миры, потом снова шагнул к Бэлле, — Плотская, духовная, божественная! Вспомни себя. Вспомни, какой ты стала всего час назад, и ты поймешь, о чем я говорю, — страстно воскликнул он.

— Да помню я, — отмахнулась блондинка и снова отступила. Она все никак не могла привыкнуть к мысли, что этот юноша (кстати, подозрительно знакомый) — ее отец. — Но, папа…

— Даккен, милая, — в глазах красавца полыхнуло пламя ада. — Для тебя просто Даккен. Отныне и навсегда.

— Даккен? — повторила Бэлла, словно пробуя имя на вкус. Потом гордо вскинула голову. — Ты не понимаешь, Даккен, — услышав, как девушка произнесла его имя, демон уже знал, что она скажет. — Не может быть никакой НАШЕЙ любви. Я люблю другого.

— Другого… — кривляясь, передразнил трансвестит. Он не желал принимать отказа. — Ты все еще помнишь об этом ничтожестве? Этом вампиреныше Тедди?

— Не смей так о нем говорить! — взвилась оскорбленная девушка.

Даккен продолжал издевательски хохотать, не замечая, что Бэлла тихо наливалась злостью.

— Ад и Преисподняя! Девочка моя! Ты и этот уродец! — всхлипывая, выдавил сквозь смех демон, но вдруг стал совершенно серьезен. — Забудь о нем, — приказал он, и в голосе прозвенела сталь.

— Что?! Опять?! — взорвалась Бэлла. — Да как ты смеешь! Я думала, в тебе говорит родительская ревность, а ты… ты…

— А я просто его съел, — хихикнул красавец. Бэлла осеклась на полуслове, хватая ртом воздух. — Поверь, он даже не был вкусным.

— Не-е-ет! — завизжала блондинка, чувствуя, как гигантская воронка пространства высасывает из нее человеческие силы, взамен наполняя освободившейся сосуд пробуждающейся мощью истиной Лилит.

— Да-да! — скалясь подтвердил демон, приближаясь вплотную и снова обнимая девушку. — Зачем вспоминать того, кто упокоен навеки, дорогая?

Мир перед глазами Бэллы задрожал, то ли от подкативших слез, то ли от ударившей в голову крови, то ли…

— Бежим! — Софья схватила Дима за руку. — Так и знала, что рано или поздно здесь все к чертям полетит. Ну, чего встал?! Сматываться надо! — прикрикнула она на охотника.

— Чед! Там Чед! Я не могу его бросить! — Казаков рвался назад, пытаясь отодрать от себя цепкие пальчики горничной.

Из гнущегося во всех направлениях коридора донесся басовитый лай, а вскоре, ломаясь вместе с искривлениями пространства, появился сам Черный Дьявол. Мощным рывком он вырвался из разрастающегося коллапса и приземлился на четыре лапы рядом с охотником.

— Бежим! — повторил он требование Софьи, и на этот раз никого уговаривать не пришлось.

На лужайке перед отелем толпились беженцы и любопытные. Дим успел заметить несколько странных существ, но тут толпу ослепил яркий луч, направленный откуда-то сверху. Забыв об обезумевшем отеле, все дружно задрали головы. Подмигивая разноцветными огоньками на манер елочной гирлянды, над лужайкой зависла летающая тарелочка.

— Лу-у-у-у-у-у-у-у-у! — протяжно завыл ньюфаундленд.

И, словно услышав этот отчаянный зов, из раскрывшегося в брюхе летательного аппарата люка выглянула странная нечеловеческая мордочка.

— Дамы и… эм… О! Господа! — прогремел усиленный динамиками голос со странным акцентом. — Наша э… гостья, да!.. — инопланетянин почему-то занервничал и сверился со шпаргалкой, прежде чем продолжить. — Во! Потеряла собачку э… никто не видел? Нет?

— Здесь! Я здесь! Лу-у-у-у-у! — Чед носился кругами по небольшому пятачку, распугав всех вокруг.

— Оу! Собачка! Да! Как интересно! И тоже не есть живой! Да! За-ме-ча-те-ль-но! — почему-то обрадовался уфолетчик и быстро прочирикал что-то себе за спину.

В следующий миг сеть, сотканная из ослепительно ярких лучей света, сорвалась из люка и накрыла Черного Дьявола. Нелепо дрыгая лапами, пес-вампир начал подниматься к тарелке.

— Эй, куда! — закричал Дим, но прыгать и ловить улетающего Чеда не стал, а только грустно вздохнул. — А я так хотел иметь собаку…

— Хорошо, что не выводок детишек, — пробормотала Софья, теснее прижимаясь к охотнику бедром. — Не расстраивайся. Заведем мы собаку.

— Такую — не заведем, — Дим обреченно махнул рукой.

— А может, я подойду?

На охотника и Софью взирали три пары печальных собачьих глаз.

— Ты кто? — растерялся Казаков.

— Хоть бы ипостась сменил! — фыркнула Софья и добавила для обалдевшего охотника: — Это зодиакальный пес. В теневой ипостаси — Цербер.

— Да пожалуйста! — обиженно пробурчал трехголовый Цербер, отряхнулся и превратился в ирландскую овчарку, больше смахивающую на болонку-переростка. — Так лучше?

— Ну что, берешь его? — нетерпеливо поинтересовалась горничная. Дим посмотрел в преданные собачьи глаза и кивнул. — Ну, пошли тогда, пока полиция не понаехала. Еще объясняйся с ними!

Даккен едва успел уклониться, когда алые когти полоснули воздух перед его шеей.

— Лилит, дорогая, ну наконец-то! — обрадовался он превращению, но тут же был вынужден отпрыгнуть от разъяренной демонессы.

— Я Белла! — фиолетовая фурия снова бросилась в атаку.

Трансвестит попытался поймать агрессоршу, но проснувшиеся инстинкты придали Белле невероятную ловкость. Лиловое тело резко отшатнулось и перетекло в другое положение. Даккен схватил пустоту, рыкнул, перегруппировался, плавным движением шагнул в сторону, преграждая блондинке путь.

— Провались ты со своим мировым господством! — кричала девушка, захлебываясь слезами. — Мне нужен был только Тедди!

— Тедди был нужен тебе меньше всего! — взревел демон.

На ходу превращая изящные белые руки в огненные захваты, он почти настиг строптивую дичь, когда хлесткий хвост демонессы, живущий собственной жизнью, взвился вверх и вперед, рассек плоть лезвием сердечка, оставляя на идеальном лице юноши кровавый рубец.

— Не-е-ет! — взвизгнул демон, невольно отпрянув, хватаясь руками за превратившийся в кровавое месиво глаз: увечье, нанесенное острым концом хвоста, как оказалось, оставляло истинные, чудовищно болезненные раны.

Белла взвилась в прыжке. Глаза ее полыхали ненавистью и болью. Вытянув когтистые руки, демонеса нанесла удар прямо в грудь, швырнув Даккена назад, туда, где реальность уже была зыбкой. Голодная пасть хаоса завертелась быстрее, словно почуяв главную жертву. Новый мир, еще не обретший богов, рвал к себе своего первого — верховного, но навеки одинокого. А получив его, втянув в себя, всосав, как лакомство, око пространственной бури удивленно моргнуло и начало медленно закрываться.

Бэлла обессилено опустилась на крошечный островок все еще стабильной реальности. Всхлипнула. Утерла кулачком глаза. Кривящиеся языки межпространственных брешей медленно втягивались в разрыв, испуганно огибая плачущую девушку. По телу демонессы прошла дрожь начинающейся трансформации.

— Тедди! — прошептала она в последний раз и потеряла сознание.

А струйки пространства все еще пробегали, нашептывая ей что-то успокаивающее…

Тед с трудом переставлял ноги, в глазах двоилось, и расходились разноцветные круги. Держась за стену, оглушенный, он на ощупь продвигался по коридору.

— Не дождетесь! Не упокоите! Фиг вам, а не мое посмертие, — бормотал вампир себе под нос, уже начисто забыв, что купил свое жалкое существование за силу богини смерти.

Отель в очередной раз содрогнулся, но Тед устоял на ногах, привалившись к стене. Впрочем и та вскоре предала его, задвигавшись, зазмеившись, норовя утащить за собой. Портье грохнулся на пол, откатился от языка межространственного потока, на четвереньках пополз дальше, к лестнице. Здесь, у самых ступеней, реальность словно отстаивала последний бастион стабильности. Ничто не шаталось, не падало, не выскальзывало из-под ног. Тед с трудом поднялся, опираясь на перила, с сомнением посмотрел на лестницу. Та ответила ему равнодушной устойчивостью. Вздохнув и мысленно вспомнив всех покровительствующих нежити богов, вампир начал спускаться.

Преодолев первые два пролета, бывший ночной портье бывшего отеля "Хосте-Люкс" услышал странный шум позади и, обернувшись, обнаружил, что лестница тоже попала в коллапс. Забыв об усталости и бессилии, он рванул вниз.

Сбегая со второго этажа, Теодор грезил о тяжелых входных дверях напротив ресепшена. Вот остался последний пролет, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, портье несся к свободе.

Отель снова сильно тряхнуло, лестница вздыбилась, и вампир, взлетев, ласточкой спланировал на мозаичный пол.

Здесь было поспокойней. Пол не тек, не извивался, не пытался никого утащить в пасть разлома. Входные двери были распахнуты настежь, одна створка сорвана. Близость спасения опьянила Теда. Вскочив, он рванул к свободе, не глядя под ноги. Споткнувшись о брошенное нерадивой Софьей ведро, опрокинул его, разлив воду, поскользнулся, взмахнул руками и рухнул навзничь. Старомодная осиновая швабра, выстроганная на досуге от пьянки кладбищенским сторожем Петро, переломилась под его весом, одна ее половина отлетела в сторону, а вторая, оказавшаяся зафиксированной откинувшейся ручкой ведра в вертикальном положении, с прощальным всхлипом вошла в грудь вампиру.

— Не может быть… — успел прошептать Тедди, с изумлением глядя на прошившую его мертвое сердце ручку уборочного инвентаря.

Двое остановились на мосту. Дальше идти не было смысла: впереди ждала засада, сзади неторопливо приближались преследователи. Они обнялись в последний раз, глядя как неторопливо несет под мостом свои воды черная в наступающих сумерках река. И кому пришла в голову дурацкая мысль — стрелять среди города из пулемета? Множество серебряных пуль вонзилось в тела несчастных влюбленных. Они повалились, словно срезанные цветы и тут же вспыхнули синим пламенем. Вопреки ожиданиям дым от огня не устремился вверх, а закрутился спиралями и сформировался в виде двух тел, одно из которых, несомненно, принадлежало Тедди. Словно по инерции два призрака сделали несколько шагов, остановились и посмотрели друг на друга. Их тела казались не светлыми и не темными, а состоящими из полос, словно матрас разрезали вдоль. Они обернулись к догорающему пламени тел, рассыпающихся в пепел.

— Почему они так с нами? — спросила Бэлла.

— Просто завидуют. Сами живут скучно и однообразно. Все у них одинаковое. И квартиры, и мебель, и собаки, и дети. Все те же старые фильмы и старые песни на Новый год. Каждый день одни и те же рожи на экранах телевизоров. А у нас все единственное и неповторимое, ни в какие рамки… Такое же, как наша любовь.

— Куда же теперь? — спросила она, разглядывая попеременно себя и спутника. — Как думаешь, нас пустят в рай?

— Нет! Ни единого шанса! Верная смерть!

— Ну, тогда… Может в ад?

— В ад? Нет. Там… наверняка, то же самое!

— Неужели, нет в мире места, где нам будут рады?

— Есть! Голливуд!

И, взявшись за руки, влюбленные побежали по мосту, постепенно растворяясь в бесконечно серых сумерках…

Бэлла счастливо вздохнула и пришла в себя. Реальность, а точнее, все еще множественные реальности, уже почти полностью загнанные в разрыв, но еще всплескивающие, словно в надежде на что-то, были совсем не так прекрасны, как сны. И они все еще опасливо сторонились преображенной демонессы. Горе снова навалилось на девушку вместе с болью. Человеческое тело, в отличие от демонского, ощущало все последствия недавнего короткого, но ожесточенного сражения с Даккеном. Сжав зубы, она заставила себя осмотреться вокруг. От отеля почти ничего не осталось. Он, словно растворенный в выплесках коллапса, казалось, утекал в дыру вместе с пластами иных измерений. Где-то еще что-то горело, рваные клочья дыма змеились над раненным миром, пряча его боль, вдалеке можно было разглядеть небольшую толпу не решающихся приблизиться людей, расслышать вопли сирен. А вблизи все продолжало течь. Лишь на соседнем островке, не двигаясь, стояла кукла. Бэлла протерла глаза и увидела вместо куклы помощника отца.

— Г-господин советник? — растерянно пролепетала девушка.

Азиат медленно повернул к ней ничего не выражающее лицо. С минуту он молча смотрел на дочь своего хозяина.

— Господин ушел, — сообщил ровным, лишенным эмоций голосом.

Бэлла попыталась осмыслить происходящее, но ее отвлек жалобный нечленораздельный писк, в котором, ей показалось, она расслышала свое имя. Заозиравшись, выхватила взглядом мечущийся водоворот пространства, убегающий все дальше, к пролому, и мелькнувшую в нем плюшевую шкурку.

— Пушисти-и-и-ик! — завизжала она и бросилась следом с такой скоростью, словно нелепый монстрик был последним крошечным осколком навсегда утраченного счастья. Ленты искривленного пространства шарахались в стороны от ее босых ног, но девушка упорно преследовала мельтешащий сгусток псевдо-жизни. Жадный поток, отчаявшись

избежать столкновения с настырной блондинкой дернулся, изогнулся дугой и выплюнул Глюка прямо на руки преследовательнице.

Бэлла споткнулась, упала на колени, прижимая к себе драгоценную ношу, зарываясь лицом в пушистый мех.

— Ох, Пушистик! — выдохнула она и снова горько разрыдалась.

Монстрик поерзал, устраиваясь поудобнее на руках у девушки, покрутился, стараясь привлечь внимание новой хозяйки к своей персоне. Отчаявшись, попытался стереть когтистой лапкой слезы с ее лица.

— Бэлла зря ревела! — жалобно сообщил он.

— Тедди… — судорожно всхлипнула Бэлла, посмотрев, наконец, на Глюка, — Тедди больше нет!

Пушистик обиженно поджал губы, шмыгнул носом.

— Теддик-педик, — неуверенно пробормотал он и уткнулся девушке в грудь, чтобы спрятать заблестевшие вдруг глаза.

— Мисс Бэлла, — прозвучал за спиной блондинки безликий голос, — какие будут указания?

Бэлла застыла, перестав всхлипывать. Несколько долгих минут она не двигалась, словно переосмысливая всю свою жизнь. Господин советник впервые обратился к ней, как к главной. Медленно, очень медленно она подняла голову и посмотрела на своего нового помощника. По бледным губам скользнула едва заметная улыбка. Под припухшими от слез веками блеснули вертикальные зрачки.

— Велите подать машину, — четко проговорила девушка. — Надеюсь, документы не пострадали. И постарайтесь найти телефон отца. Мне понадобятся его контакты.

— Как прикажете, мисс Бэлла, — советник слегка поклонился. — Что-нибудь еще?

— Много чего, господин Тень, — усмехнулась Бэлла. Азиат едва заметно вздрогнул. — У нас очень много дел, — она выдержала эффектную паузу. — Мы будем покорять Голливуд!

По развороченному пустырю, появившемуся вместо отеля "Хостел-Люкс", гордо шагала босая блондинка в разорванной одежде, сжимая подмышкой что-то, похожее на плюшевую игрушку. Следом за ней ровно, словно плыл по воздуху, двигался незаметный азиат. В провалах его глаз полыхало адское пламя иной реальности.

— Я видел кошку или кошки тень.

И это вот уже не первый день,

И это вот уже не первый раз —

Во тьме сияние зеленых глаз.

Она зовет меня куда-то прочь,

Она сама при том черна, как ночь,

— пробормотал Мун что-то странное.

"Мун, ты… кто?" — хотел спросить Сэм, но не мог. Ему не дано было говорить простыми словами, а подходящей цитаты, как назло, не находилось.

Ворон, как обычно, промолчал, хотя фантом был уверен, что тот умеет читать мысли. Мун только покосился на Сэма. Но призраку вдруг показалось, что на мгновение время замерло, и сама Вселенная глянула на него так, что он ощутил себя маленькой песчинкой на берегу великого океана. Давно забытое чувство страха заставило Сэма отвернуться. Было ли это ответом на вопрос? Да и было ли?

Сэм увидел, что прямо по курсу корабля море яростно вскипает, разбивая волны о черные рифы, торчащие из воды, словно хребет дракона.

"Мы разобьемся. Что-то изменилось в мире. Похоже, и этой лоханке пришла пора отправиться на дно. И нам вместе с ней…", — равнодушно подумал фантом.

Мун снова промолчал, только расправил крылья, точно собирался взлететь. Ветер, срывающий верхушки волн, швырнул брызги воды, которые звездами вспыхнули в свете луны на черных перьях. Темные крылья вдруг заслонили весь мир, и Сэм увидел, что это не капли воды мерцают на них, а огни города, раскинувшегося перед ними. Он стоял на холме возле кладбищенской ограды. Рядом с ним, нахохлившись, замер Мун на старом пастушьем посохе, неизвестно когда и зачем воткнутом здесь в землю. Отсюда им хорошо был виден отель. Пожар, похоже, уже почти погас, и только изредка вверх влетали отдельные искры. Одни тут же гасли, другие, словно связанные невидимыми нитями между собой и заполнявшими их темными тенями, уносились вверх, в небо, чтобы затеряться там среди своих братьев и сестер.

"И что теперь?", — хотел спросить Сэм, но вместо этого пробормотал:

— Мудрец, исходя из законов всеобщих,

Не должен жалеть ни живых, ни усопших.

Мы были всегда — я и ты, и, всем людям,

Подобно, вовеки и впредь мы пребудем.

Как в теле, что нам в сей юдоли досталось,

Сменяются детство, и зрелость, и старость, -

Сменяются наши тела и смущенья

Не ведает мудрый в ином воплощенье.

Есть в чувствах телесных и радость и горе;

Есть холод и жар; но пройдут они вскоре;

Для Духа нет смерти, как нет и рожденья,

И нет сновиденья, и нет пробужденья.

Извечный, — к извечной стремится он цели;

Пусть тело мертво, — он живет в мертвом теле.**

И в этот момент, словно ждал только этих слов, Мун одним мощным взмахом крыльев сорвался с посоха и устремился к отелю. Странен был этот стремительный полет, крылья не рассекали воздух со свистом, как это обычно бывает, а расправленные замерли неподвижно. Он, словно, парил и одновременно стремительно мчался к отелю, но не уменьшаясь и растворяясь во тьме, а словно втягивая в себя мрак и вырастая. Громадной тенью он взвился вокруг здания. Вот уже одно крыло утонуло среди звезд, а другое будто вросло в землю. И все быстрей, быстрей. И не видно уже ворона — только полупрозрачный, темный цилиндр, отделивший останки отеля от мира. И стали меркнуть огни, растворяться, истаивали руины здания. И лишь пара зеленых кошачьих глаз бликнула на прощание из мрака. Цилиндр сжался в тонкую черную нить и исчез. И вместе с ним пропал не только отель, но и само место, где он стоял.

— Часы стоят. Стоят. Молчат, как ночь.

Упала стрелка. Делу не помочь.

Упала стрелка. Сделано. Свершилось,***

— пробормотал Сэм всплывшие в памяти строки и страшно этому удивился.

Из ниоткуда, как будто изнутри фантома зазвучал голос Муна:

— Ну вот, и на свои круги

Опять вернулось мирозданье.

И было ли отеля зданье?

Погасли все его огни.

Возможно, все это лишь сон,

Но что не сон, здесь, в этом мире?

Когда и сам он — танец волн

В несуществующем эфире,

— Мун на мгновение умолк, и когда продолжил, то Сэму показалось, что говорит он уже не только ему, но еще кому-то, кого он не увидеть, не ощутить не может.

— Был предрешен последний вздох.

Часы свой ход остановили.

Спасибо вам, что говорили:

"Verweile doch… Verweile doch!"****

И Сэм почувствовал, что Муна нет больше рядом, и хотел, безуспешно силился сказать ему то, что не успел… самое главное. Но и сам он уже истончался, развеивался, покидая этот мир. И было это легко и радостно, потому что Сэм знал, что уходит туда, где его любят и ждут.

* "Красная книга". Трактат по черной магии из коллекции Джозефа Аппина.

** Махабхарата

*** Гёте "Фауст"

**** нем. Побудь ещё; продлись. Гёте "Фауст".