Пальцы уже привычно бегло касались клавиш, музыка та самая музыка, которую слышал во сне Кристофер, когда ночевал в баре «Страйк» плавно разливалась по комнате. За последний месяц пребывания в доме у Ирвина он научился играть мелодию из грез.

По началу обучение давалась ужасно, но свободного времени было много, поэтому в итоге сегодня ему удавалась играть как тогда во сне. Было чувство, что стоило закрыть глаза, и комната растворится, уплывет, будто и не было ее, вовсе исчезнут все картины на стенах, пропадет с синими занавесками, через которые пробиваются лучи заходящего солнца, не будет небольшого столика, на котором стоит уже остывший чай. Вместо всего этого появится та освещенная зала и мужчины в строгих костюмах, дамы в вечернях платьях с роскошными и немного причудливыми прическами. Но мираж был хрупок, и как только была сыграна последняя нота, он растаял. Парень слегка вздрогнул, когда услышал аплодисменты за спиной.

— Чудесно играешь, — продолжая хлопать в ладоши, заявил Ирвин. — Даже лучше Габриеля.

— И давно ты там стоишь? — оборачиваясь, спросил Крис.

— Приблизительно где-то с половины произведения, — ответил Леруа. — Кстати, как оно называется?

— «Утешение» Ференца Листа, — автоматически буркнул Гладиус. До самого вопроса, он сам не знал название… Иногда парень отвечал на вопросы, хотя пару назад еще сам не знал ответ. Такое в последний месяц происходило часто, и он привык, насколько можно.

— Я постараюсь запомнить, — улыбнулся Ирвин.

— Ты по делу? — делая глоток уже холодного чая, поинтересовался Крис.

— Можно сказать и так, — садясь в кресло, напротив собеседника произнес Ирвин. — Просто зашел узнать все ли в порядке? Леоне уехал две недели назад, а кроме него ты практически не с кем не разговариваешь. Грустишь по кому-то?

— Нет.

— А вид как будто скучаешь… Ходишь весь такой мрачный, задумчивый. На жизнь надо смотреть позитивнее.

— Куда позитивнее? — вздохнул Крис. — Просто в моей жизни все резко изменилось, никогда не думал, что выйдет так.

— Никто не думал, что окажется тут, но все же ты сидишь напротив и с этим ничего нельзя сделать.

— Наверно просто не привык еще.

— Да привыкать сложно, но потом становится легче. Я это знаю по себе, не одного тебя жизнь резко меняется за одно мгновение.

Такое заявление немного задело Гладиуса, откуда знать избалованному жизнью богатенькому Ирвину, что пережил он? Ведь он не убивал своими руками свою семью, не уходил от КГБ, не испытывал этих смен личности. Хотелось выказать все это, но Кристофер сдержался.

— Знаешь, все время хотел задать тебе вопрос, откуда у тебя в доме все эти довоенные вещи? — стараясь увести тему разговора, в другое русло поинтересовался Гладиус.

— Это… — бегло осмотрев комнату, произнес Ирвин. — Родители любили все эти старинные штуковины, сам я не понимаю всю их ценность, просто отношусь как к памяти.

— Интересные наверно люди твои родители, — с легкой грустью, поглядывая, на пустую чашку, сказал Крис. Грустить было, о чем, чай здесь был действительно хорош, а к хорошему чаю привыкаешь быстро.

— Да были интересные, их очень интересовала история, — откидываясь поудобнее в кресле вымолвил Леруа. — Ради этих исторических штуковин они даже с контрабандистами связывались.

— Они умерли? Извини. — Крису было немного неловко жить в доме у человека целый месяц, и поднимать такую тему для разговора.

— А ты разве не знал? — спросил Ирвин.

— Нет.

Как бы странно не было, но Ирвин засмеялся.

— Наверно странно все это, мне должно быть грустно, — стараясь взять себя в руки, прокряхтел Ирвин. — Просто дело в том, что редко встретишь человека, который не знал о той автомобильный катастрофе, тринадцать лет уже прошло, а журналисты все не утихомирятся со своими новыми фактами и доказательствами. Ломятся все, кому не лень даже пенсионеры какой-то Тришкин просто спамит мой почтовый ящик со своими разоблачениями. Все это грустно, если не было так смешно. Ведь я то знаю, кто стоит за той катастрофой.

— Шестой отдел? — практически не думая, произнес Крис.

— Верно.

— Поэтому ты и организовал это сопротивление?

— Я его не организовывал, и даже не возглавляю. А ты думал, что это моих рук дело? — прищурившись, поинтересовался Ирвин.

— У тебя есть деньги, есть власть, средства, а главное мотив. И я заметил, за месяц, что практически все важные вопросы решаешь ты. Так что логично предположить, что лидер ты.

— Да тут ты прав, — склонив голову на бок, произнес Ирвин. — Но у меня нет несколько важных качеств, например, умения холодно все просчитывать или необходимой харизмы… Как бы то не было сопротивление по сути осколок прошлого, как и все в этом доме.

— Осколок прошлого?

— Да. Надо бы курс по истории что ли запилить… Хотя мы не так часто принимаем новых людей в свои ряды. Я бы сказал, что сейчас сопротивление дело семейное, и каждый, кто вступает в наши ряды либо уже все знает от родственников, либо узнает, как Плискин из отчетов КГБ. Наша организация появилась вместе с этим городом, как ты думаешь, чтобы построить Эдем требовалось много усилий?

— Благодаря титаническим и героическим усилиям, которые прилагали строители, для постройки города в едином и свободном порыве Эдем был построен, — ответил Крис заученной цитатой из учебника истории.

— Достойный ответ достойного горожанина, — процедил Леруа. — Свободный единый порыв, какие пафосные слова, ложь всегда приятна. Не было единого, а тем более свободного порыва… Людей просто согнали на стройку и заставили работать под дулами автоматов. Там именно на фундаменте Эдема вместе с первым кирпичом было заложено и сопротивление против сената. Тогда мы были сильны, в наших рядах было много народу, но не было основной идеи, не было лидера. В итоге город был построен, и не успело смениться поколение, как бывшие рабы и надзиратели закрылись в золотой клетке. Я, конечно, немного утрирую, но так и было. Кто пойдет жить в пустошь? Когда можно жить построенном тобой городе? А что не на своих правах? Это пустяк. Большинство организаций, которое составляло сопротивление, исчезли сами путем роспуска, некоторым помогли. Мы последние кто выступает против власти, и нас не много если округлить выйдет наверно не больше трех тысяч. Но что такое три тысячи людей со своим личным мнением на пятнадцать миллионов остальных? По сути, мы теперь лишь кучка отщепенцев, которые либо пострадали лично вроде меня, либо которых разыскивают КГБ вроде тебя. Мы даже не можем добиться согласия между собой. Да и активных членов, которые действительно готовы бороться не больше сотни, остальные просто сочувствующие делу революции.

— То есть сотня людей без лидера и идеи, со своими личными проблемами и интересами все сопротивление? — подытожил факты Крис.

— Да. И сейчас наши пути окончательно разошлись, может ты, конечно, не слышал про относительно не давний взрыв в метро? Пожалуй, данное происшествие можно квалифицировать как террористический акт, хоть никто не пострадал. Люди, которых ты видел здесь против таких методов, а вот остальные… — Ирвин на мгновение замолчал. — Полагаю, что за тем, что случилось в ночном клубе, а потом и с поездом так же стоят люди из сопротивления. Они отчаялись, и не готовы принять поражение, которое произошло так давно. Бессмысленные и кровавые попытки, которые они намерены продолжать, не просто бесполезны, но и ужасны.

— Что теперь делать? — пожал плечами Крис. — С одной стороны шестой отдел, который убивает людей лишь потому, что те просто могут мыслить не стандартно. С другой стороны, сопротивление, которое устраивает теракты.

— И, кажется, они задумали еще один, — лицо Ирвина приобрело серьезное выражение. — Даже не теракт, а настоящую катастрофу, походу, они пришли к выводу, что раз город не может существовать по их правилам он не должен существовать вообще.

Заявление, конечно, было серьезным, ведь Эдем был прибежищем нескольким поколениям выживших после последней войны. Его падение могло обозначать только одно — вымирание.

— И как они уничтожат город? Ядерного оружия не осталось за столько лет, а другого метода я не вижу.

— Ты ведь помнишь, как на Шона напали мародеры?

Кристофер кивнул головой.

Вернее, мы думали, что это были мародеры. Из-за безопасности сопротивление разбито на несколько групп, и всех мы просто не знаем. Мы уточнили информацию по погибшим, все они члены сопротивления. На нас напала наша же организация. — Заявил Леруа.

Гладиус окончательно запутался все эти секретные организации, шестой отдел, плюс та девушка с фиолетовыми волосами… А теперь еще оказывается, что противники сената грызут друг друга.

— И как они собираются уничтожить огромный город? Тут парой бомб от Шона большого шороха не наделаешь.

— Да бомбы тут практически бесполезны, — кивнул головой Ирвин. — А вот усилитель энергетической станции, который создал Шон, когда работал инженером в городе, может стереть Эдем в пыль. Ты же знаешь, что энергетическая станция работает благодаря ядру нашей планеты, дальше благодаря передатчикам электричество поступает почти на все приборы. Шон пытался усилить радиус передатчиков без постройки новых и глобальной модернизации станции. Замысел был простой взять и отключить ограничение по мощности и все предохранители, только вот был один глобальный недостаток в виде землетрясения. За такие идеи его чуть шестой отдел не сцапал… Но это не самое главное, самое главное то что это устройство и забрала та девушка. Мы кстати до сих пор не знаем, кто она, и как все провернула.

— И что теперь мы будем делать? — вполне резонно спросил Гладиус.

— Как поступить всегда очевидно, — тихо произнес Ирвин. — Бороться со злом, с которым можешь.

— То есть с остальной частью сопротивления? И выполнить работу шестого отдела?

— Практически да, — кивнул Ирвин. — КГБ до них не сможет добраться сразу, годы в подполье научили нас осторожности. А число невинных жертв будет расти, и в этом есть и моя вина. Габриэль долго уговаривал меня принять это решение, но все же он прав. Революция должна происходить в умах людей, а не на окровавленных улицах. А если улицы будут разрушены, а люди погибнут, то она никогда не произойдет.

— И ты просишь меня помочь тебе убить твоих бывших друзей? — подытожил Кристофер.

— Нет. Я прошу тебя просто помочь, мне убивать лично тебе надеюсь, никого не придется, — Леруа пронзительно посмотрел на Криса. — Так ты с нами?

— Как будто у меня есть выбор? — вставая с кресла, бросил Крис.