— Двадцать лет назад, — рассказывал Сен-Клер, — я работал архивариусом в Краеведческом музее Куальнге. Целыми днями я классифицировал и переводил с древнеирландского старинные рукописи, а по выходным совершал увлекательные прогулки по зеленым холмам вокруг Куальнге. Именно тогда я впервые обнаружил пещеру, которая неоднократно упоминается в книге Бурой Коровы, и проложил к ней свою собственную потайную тропу.
— И вы нашли там скелет? — нетерпеливо спросил Кот.
— Нет, скелета там я, разумеется, не нашел. Пещера была абсолютно пуста, только закопченые стены и остатки кострища доказывали, что когда-то здесь уже бывали люди. Тем не менее, я полюбил ее, и часто проводил целые дни, лазая с фонариком по ее переходам и закоулкам. И вот однажды я попал в незнакомый проход. Он уводил меня все дальше и дальше вглубь скалы. Когда я хотел уже возвратиться, фонарик мой погас, и я оказался в темноте. Нечего и говорить, что я заблудился и не смог вернуться ко входу.
— Какой ужас! — сказала Бабушка, вспомнив свои собственные недавние блуждания по подземным закоулкам.
— Именно так я и подумал! — согласился с ней граф. — Много часов провел я, пробираясь в темноте по узким переходам и мрачным залам пещеры. И вдруг, когда я уже совсем отчаялся, за поворотом блеснул свет. Я ринулся туда, думая, что сейчас выберусь на знакомую зеленую лужайку. Но, к своему глубокому удивлению, я оказался под сводами какого-то дворцового зала. Через узкие окна в каменных стенах падал яркий солнечный свет. Стены были завешаны гобеленами, в камине горел огонь. Не успел я войти и оглядеться, как на середину зала выбежала маленькая, но очень энергичная старушка. Она осмотрела меня со всех сторон и сказала:
«Боже, как ты исхудал в этой ужасной пещере! Но не бойся, дворцовый повар даст тебе целую баранью ногу и пирог с голубями!»
«Спасибо, — отвечал я, — но могу ли я спросить у вас, куда я попал?»
«А откуда ты шел, милый друг?» — спросила старушка.
«Я вышел из Куальнге день или два назад».
«Куальнге? Какое странное название… Впрочем что-то это мне напоминает… — сказала она. — Постой, не у вас ли жил Кухулин?»
«Совершенно верно, но это было довольно давно,» — сказал я.
«Давно? А мне кажется, это было вчера или позавчера, — ответила она. — Скажи, ты не боишься ассасинов?»
Я подумал, что старушка не совсем в своем уме, но вежливо ответил:
«Совсем не боюсь, сударыня».
Она очень обрадовалась.
«А хотел бы ты оказать помощь бедному королю Балдуину, который со дня на день готов отдать Богу свою душу?»
«Почту за честь», — ответил я, недоумевая, чем же закончится этот допрос.
«Тогда иди за мной!» — скомандовала старушка и понеслась с удивительной для ее возраста скоростью через анфиладу средневековых залов. Я двинулся за ней, пытаясь понять, что же это за удивительное место. В конце концов, мы попали в комнату, окна которой были плотно завешены темными гардинами. Посреди комнаты стояла большая кровать под балдахином. На ней, очевидно, лежал какой-то человек. Он был с ног до головы закутан в золотистую ткань, лицо было спрятано под маской, оставлявшей лишь узкие прорези для глаз.
«Ваше величество, вот тот, кто нам нужен!» — обратилась к нему старушка.
Фигура на кровати шевельнулась, будто разглядывая меня. Раздался низкий, но несколько надреснутый голос.
«Кто он такой?»
«Любопытный странник!» — охарактеризовала меня старушка — «Заблудился в Celia Temporis и вышел прямо к нам».
«Зачем ему помогать нам?»
«Он архивариус, — пояснила старушка, хотя я ничего не говорил ей о своей профессии. — Ему будет интересно поучаствовать в Истории.»
«Ну что ж, пусть будет он, — сказал человек в маске. — Подойди сюда!» — скомандовал он мне. Я сделал несколько шагов в сторону кровати. «Стой, ближе не приближайся!» — остановил меня он. «Видишь ларец, который стоит в изголовье кровати?»
«Вижу, ваше величество» — ответил я, догадываясь, что каким-то чудом попал к Прокаженному королю Балдуину Четвертому.
«В нем ты найдешь мой медальон. Он поможет тебе отыскать путь в Celia Temporis. Наше королевство на краю гибели. Пока я жив, сарацины не решаются пересекать границы, но едва меня не станет, Иерусалим ждет катастрофа. В самый тяжелый час ты должен быть рядом со Святым Крестом. Спаси его от врага и укрой в Celia Temporis. За эту услугу ты получишь рыцарское достоинство и назовешь себя граф Сен-Клер. Если же ты изменишь делу Христа, ты умрешь.»
Тут король закашлялся, и старушка потянула меня за рукав, давая понять, что аудиенция закончилась. Я взял ларец и вышел из спальни короля вслед за ней.
Старушка привела меня на дворцовую кухню, где я немедленно получил баранью ногу и пирог с голубями. Пока я ел, старушка рассказывала мне о свойствах медальона.
«Эта одна из тех маленьких вещиц, от которых можно ждать самых неожиданных сюрпризов» — весело говорила она, — «Стоит раскрыть его и сказать „Nusquam est qui ubique est“, как он перенесет тебя куда захочешь.»
— А что это значит? — спросил Робин, который слушал, как зачарованный.
— Кто везде, тот нигде, — перевел граф и продолжал свой рассказ. — «Медальон, — говорила старушка, — незаменим при путешествиях по подземельям. Он там знает все ходы и выходы. Не пробуй на него кричать, лучше пиши ему записки. Он кажется верным другом, но никогда не забывай, что он своенравен и может появляться и исчезать, когда ему вздумается. Одно он будет помнить всегда: единственный хозяин его — Король Иерусалимский. Если ты нарушишь приказ Короля, любезный архивариус, то медальон перестанет служить тебе и не выполнит ни одной твоей просьбы в течение шестисот шестидесяти шести лет!» «Кто же тот механик, что создал этот удивительный медальон?» — спросил я. «Ответ на этот вопрос хотели бы знать многие» — сказала старушка и вдруг заторопилась: «Ну что, ты наелся? Пойдем скорее!» Она подвела меня к маленькой незаметной дверце в стене кухни. «Почти каждая хорошая кухня имеет свою потайную дверь!» — сказала старушка, открыла дверцу и показала мне куда-то в темноту: «Куальнге в той стороне. Счастливого пути!» Старушка исчезла, оставив меня на пороге подземелья. Я подумал, что попал в странную историю и что благоразумнее всего было бы вернуть Королю медальон и вернуться восвояси. Но, пока я размышлял, шум и крики наполнили дворец. Толпа вооруженных стражников ворвалась на кухню, крича: «Король Балдуин умер! Да здравствует Король Гвидо!» Слуги наливали им вино, повара насаживали на вертела туши быков для поминального пира. Кто-то надавил на потайную дверцу плечом, и она захлопнулась. Открыть ее снаружи было невозможно. Постояв еще минуту в нерешительности, я двинулся в указанном старушкой направлении, и, стоило мне сделать несколько шагов, как медальон засиял в моей руке, указывая дорогу. К моей радости и удивлению, спустя всего полчаса мы вылезли через заросшую ежевикой прогалину на склон хорошо знакомого мне зеленого холма невдалеке от моего дома.
Бабушка, Кот и Робин слушали эту историю с большим волнением. Им вспоминались их собственные прогулки с медальоном и опасные приключения в Celia Temporis. Пока граф рассказывал, горничная принесла корзинку с печеньем и вазу с фруктами. Кот боязливо покосился на всю эту еду и ни к чему не притронулся, но Бабушка, увлеченная рассказом, съела одно за другим четыре печенья. Между тем, граф продолжал:
— Вернувшись домой, я занялся подготовкой экспедиции по спасению Святого Креста. Зная из многих источников о том, что эта знаменитая святыня была потеряна в битве при Хаттине, я достал подробнейшую карту Хаттинского холма, купил в антикварной лавке прочную кольчугу, шлем, легкий меч и плащ тамплиера. Вы спросите меня: почему тамплиера? Но ведь всем известно, что именно им, рыцарям Ордена Храма, Король Гвидо поручил защищать Святой Крест в битве при Хаттине. И, если кто-то спас или спрятал Крест во время катастрофического поражения христиан, то это мог быть только тамплиер. Не буду говорить вам сколько месяцев провел я в этом кабинете, изучая устав и организацию Ордена Храма, его историю, характеры Магистров, взаимоотношения со Святым Престолом и с королевскими дворами. Наконец, почувствовав себя совершенно готовым, я оделся в костюм тамплиера, подпоясался мечом, раскрыл медальон и сказал: «Nusquam est qui ubique est! Иерусалим, ворота Ирода Великого, третье июля 1187 года».
Комната закружилась перед моими глазами, я почувствовал нечто вроде невесомости, несколько мгновений мне казалось, что я просто не существую. Я зажмурился от страха. Потом все остановилось, я вновь открыл глаза и увидел прямо перед собой проем огромных ворот. Ворота были открыты, но пройти сквозь них можно было, лишь миновав внушительный отряд стражников. Слева и справа от ворот возвышались круглые башни, сложенные из колоссальной величины каменных блоков. «Это ворота Иерусалима!» — понял я и сделал попытку войти внутрь.
— Кто ты такой? — грубо окликнул меня капитан стражников. Он говорил по-французски с сильным южным акцентом.
— Брат Лупус Игнациус, рыцарь Ордена Храма! — гордо ответил я.
— Лупус Игнациус? — недоверчиво переспросил капитан. — А откуда ты прибыл, Лупус?
— Из Акры, — соврал я. — Пропустите, у меня срочное дело к Магистру Ордена.
— Эй ребята! — скомандовал капитан. — Проводите его к Магистру, но если выяснится, что он не брат-тамплиер, а шпион Саладина, приведите его обратно ко мне!
Недобро усмехнувшись, он показал мне на верхушку Храмовой Горы, высившейся над городом:
— Вам туда, сударь!
Я пошел вверх по узкой улочке. Двое стражников увязались вслед за мной. Через полчаса мы уже были у ворот знаменитого Дома — главной квартиры тамплиеров и Иерусалиме. На мой стук ворота открыл строгого вида человек в белой мантии.
— Немедленно проводите меня к Магистру! — сказал я. — У меня срочное дело!
— Кто вы такой? — спросил он, разглядывая мою мантию, купленную у ирландского антиквара.
— Брат Лупус Игнациус! — ответил я.
Он достал толстую книгу в кожаном переплете и начал листать ее. Наконец, он объявил:
— Брата с таким именем нет в списках Ордена!
Я почувствовал, что два стражника за моей спиной готовы схватить меня.
— Подождите! — крикнул я и вынул из кармана медальон. Он сверкнул на солнце так ярко, что стражники невольно отступили.
— Хорошо, я провожу вас к Магистру! — сказал строгий привратник. Я победоносно взглянул на стражников и вошел в Дом. Привратник тщательно запер дверь и повел меня по длинным коридорам куда-то вглубь этого огромного сооружения. Через минуту мы подошли к еще одной тяжелой двери. Привратник постучал.
— Войдите! — раздался голос. Мы вошли, и я оказался лицом к лицу с Магистром Ордена Храма. В руке у меня по-прежнему был медальон. Теперь он сиял холодным лунным светом. Магистр посмотрел на него, потом на меня и жестом отпустил привратника. Когда тот вышел, Магистр сказал:
— Говорите!
Я произнес заранее подготовленную короткую речь:
— Сегодня Саладин перешел брод Святого Якова и осадил Тивериаду. Катастрофа неотвратима. Святой Крест не должен попасть к сарацинам. Я знаю, как надежно спрятать его!
— Идите за мной, — приказал Магистр.
Я был несколько озадачен лаконичностью его ответа, но покорно двинулся вслед за ним. Мы вышли во двор, прошли через какую-то галерею, потом через другой двор, затем Магистр открыл своим ключом дверь в стене какого-то внушительного здания с коринфскими колоннами, мы вошли внутрь, поднялись по винтовой лестнице и оказались в зале, где уже находились несколько богато одетых людей, которые о чем-то оживленно разговаривали, склонившись над картой Святой Земли.
— Ваше величество! — обратился Магистр к высокому худому человеку в черном камзоле, который молча стоял в стороне от других. Все замолчали и посмотрели на нас.
— Ваше величество, Саладин осадил Тивериаду, война началась! — сказал Магистр.
— Я уже знаю, — тихо ответил Король Гвидо. — Город продержится два или три дня, там слабые стены. Мы должны идти им на помощь.
— Ваше величество! — не выдержал я. — Этот поход приведет к самому страшному поражению, которое когда-либо постигало христиан. Вы и Магистр попадете в плен, Святой Крест будет потерян!
— Кто он такой? — рассерженно закричали советники Короля. — Это безумец!
— Я брат Лупус Игнациус, — продолжал я, — и я знаю будущее! — с этими словами я вынул из кармана медальон и показал его Королю.
— Он говорит правду, — сказал Король, внимательно посмотрев на меня. — И тем не менее, завтра на рассвете мы выступим в этот поход. Таков наш долг.
— Ваше величество, — вновь взял слово Магистр, — брат Лупус и я хотели просить вас о личной аудиенции.
— Хорошо, — ответил Король. — Оставьте нас! — велел он придворным.
Когда мы остались одни, Магистр сказал:
— Вещь, которую держит в руках брат Лупус, обладает необычными свойствами.
— Я знаю, — ответил Король.
— Вам грозит гибель или плен, — продолжал Магистр. — Медальон покойного Короля мог бы помочь вам избежать их.
— Нет, — ответил Гвидо, — я не нуждаюсь в такого рода помощи. Благодарю, Магистр.
— Ваше величество, я не сомневался в вашем мужестве, — проговорил Магистр. — Но если вы не хотите спасти свою жизнь, надеюсь вы позволите спасти от врага главные сокровища королевства, и прежде всего Святой Крест?
— Крест понесут впереди войска, — ответил Король. — Он поможет нашим воинам достойно встретить роковой час. Но когда сражение начнется и наша конница пойдет в атаку, вы сможете укрыть Крест от превратностей войны. Доверяю вам, Магистр, защиту этой великой святыни!
— Благодарю, ваше величество! — поклонился Магистр. — Все будет так, как вы хотите.
На этом наш разговор закончился. Король вернулся к своим советникам, обсуждавшим план завтрашнего похода. Магистр приказал мне быть завтра на рассвете в зале Капитула Ордена и ушел с крайне озабоченным видом. Ночь я провел в отведенной мне келье Дома почти без сна.
На следующее утро в большом подземном зале в самом сердце Храмовой горы собрался Капитул ордена тамплиеров. Магистр представил меня братьям и объявил:
— Я принял брата Лупуса в Иерусалимский Дом и возложил на него заботу о святынях королевства!
Тамплиеры недовольно зашумели.
— Кто он такой? — послышались возгласы. — Мы не знаем его!
— Брат Лупус Игнациус выполняет приказ Короля и действует в соответствии с моей волей и Уставом Ордена Храма, — успокоил их Магистр. — Сегодня он вместе с нами выступит в поход, который для многих окажется последним. Вы должны выполнять любой его приказ, каким бы странным он вам ни показался!
На этом Капитул завершился. Тамплиеры спешили. Через полчаса Орден выступал в поход. В Арсенале Маршал командовал выдачей оружия. Конюхи выводили из конюшен и седлали боевых коней. Оруженосцы помогали рыцарям надевать доспехи. Во всей этой суматохе я потерял из виду Магистра. Увлеченный общим движением, я надел кольчугу, взял оружие, сел на коня и выехал из ворот Дома.
Иерусалим бурлил. Трубили трубы, повсюду маршировали отряды воинов. Жители с тревогой смотрели из окон на сбор войска. Все знали, Король ведет свою армию навстречу большой опасности. Вместе с другими братьями я приблизился к Церкви Гроба Господня. Оттуда пышная процессия во главе с Патриархом уже выносила Святой Крест. Тогда-то я впервые увидел его! Крест оказался не таким большим, как я ожидал. Дерево потемнело и высохло. Я запомнил следы от гвоздей и острое, наискось стесанное основание Креста, которым когда-то он был воткнут в землю на горе Голгофа.
Тамплиеры окружили Крест. Он был водружен на телегу, покрытую золотой парчой. Две лошади, впряженные в телегу, сделали первые шаги. Поход начался!
Граф Сен-Клер перевел дух и оглядел своих слушателей. Те, не отрываясь смотрели на него, увлеченные повествованием. Бабушка машинально ела печенье, которого осталось уже совсем мало. В дверях сгрудились слуги во главе с Бумбергом. вид у него был торжествующий. Граф сделал несколько глотков из большой чайной кружки с двумя нарисованными котиками и продолжил свой рассказ.
— Все вы знаете печальные обстоятельства Хаттинского похода, — сказал он. — Неудачи преследовали наше войско с удивительным упорством. Июльская жара была непереносимой. Лошадей следовало напоить, но все колодцы по пути оказывались пересохшими. После полудня появились первые отряды сарацинской конницы. Они не решались нападать на нас, но посылали издали тучи стрел из своих коротких луков. Король несколько раз посылал конницу отогнать их, но это лишь утомило лошадей. Наши арбалетчики истратили немало стрел, но легкие арабские всадники на быстрых конях почти всегда уходили невредимыми. Телега с Крестом несколько раз застревала в песке. Войско было измучено до предела, когда перед закатом мы увидели в долине Тивериады лагерь Саладина, огромный, как Вавилон. Слоны, верблюды, бесчисленные шатры, осадные машины, — все было там. Король хотел было дать сигнал к атаке, но Магистр удержал его:
— Лошади не выдержат галопа, ваше величество! — сказал он. — Войску нужен отдых и вода. Здесь рядом Хаттинский холм, там есть источник. Разобьем лагерь, переночуем и утром начнем сражение.
— Магистр, сейчас мы еще могли бы победить, но завтра это будет невозможно! — возразил Король.
— Армия обречена, атакует она сейчас или позже, — ответил Магистр. — Но на холме мы сможем укрыть от врага то, что дороже наших жизней!
Король молча кивнул и отдал приказ становиться лагерем на Хаттинском холме. Рыцари спешивались, оруженосцы толпились возле единственного скудного источника воды, который быстро иссяк. Саладин, поняв наш план, окружил холм своей огромной армией и поджег кустарник на склонах. Всю ночь мы страдали от дыма и жажды. Все ждали рассвета, как избавления от мучительного ожидания. Пока остальные готовились к утреннему бою, я, восстановив в памяти карту холма, отыскал старый пересохший колодец, вырытый, кажется, еще во времена Иосифа и его братьев. Колодец уходил глубоко под землю. Я спустил в него факел на веревке, который осветил сухое глинистое дно. Затем я вынул медальон. Он засиял, словно звезда. Через несколько мгновений на его крышке проступил план подземелья, уходившего куда-то в даль. Приглядевшись, я обнаружил на плане наш колодец и себя самого. «Это то, что я искал!» — подумал я и направился к Магистру.
— Здесь есть колодец, куда можно спрятать Крест! — сказал я ему. — С двумя помощниками я могу укрыть его в таком уголке подземелья, где ни один шпион его не найдет.
— Хорошо! — ответил Магистр. — Вы двое, — приказал он в темноту, — следуйте за братом казначеем и выполняйте все его приказы.
Я снова вернулся к колодцу со своими новыми помощниками. Один из них, к моему огорчению, оказался тем самым капитаном, который так грубо обращался со мной в момент моего появления в Иерусалиме. Второй был мрачным привратником Дома тамплиеров. «Ну и компания!» — подумал я.
Ощущение общей для всех угрозы заставило нас работать быстро и слаженно. Мы расширили колодец, чтобы в него мог пройти Крест, повесили веревочную лестницу и спустили вниз запас факелов. В это время уже светало. Рыцари и лошади, задыхавшиеся в дыму, стали строиться для атаки. На вершине холма был водружен Крест. Никто не питал иллюзий относительно возможности легкой победы: сарацины занимали крепкую позицию за горящими кустами и рвом, прокопанным ими в течение ночи. В шесть часов утра Король выехал перед строем воинов.
— Братья пилигримы! Благородные рыцари! Воины церкви и защитники Святой Земли! — сказал он. — Наш выбор прост, впереди нас ждет победа или смерть. Герцог Антиохийский поведет правый фланг, Магистр — левый. Я сам поведу центр армии. Не будем терять времени: вперед!
Он пришпорил коня и помчался вниз по склону. Вслед за ним, шеренга за шеренгой, понеслись закованные в железо воины Иерусалимского королевства. Антиохийцы с копьями наперевес наступали справа от них. Тамплиеры в белых плащах с красными крестами грозной массой двигались на левом фланге. На мгновение я поверил, что эта прекрасная армия разгромит сарацин. Но уже через несколько минут стало ясно, что она обречена на разгром. Хитрый Саладин пропустил через свои ряды антиохийцев. Они промчались далеко в долину, а на незащищенный фланг Короля обрушилась конница мамелюков. Гвидо призвал на помощь тамплиеров, но они уже бились в окружении, сгрудившись вокруг мощного Магистра, орудовавшего двуручным мечом. Иерусалимские рыцари прорубили себе дорогу через горящий кустарник, но не смогли перейти ров. Лошадь короля споткнулась и упала. Десятки сарацин окружили его. Знамя с двойным Иерусалимским крестом исчезло.
— Пора! — сказал я своим помощникам. Мы бережно подняли Крест и понесли его к колодцу. Обвязав Крест веревками, мы спустили его вниз, а затем спустились сами. Медлить было нельзя, передовые отряды сарацин уже поднимались к вершине холма, добивая раненых рыцарей и жадно ища добычу. Я вынул из кармана медальон, раскрыл его и сказал: «Nusquam est qui ubique est! Куальнге!».
— Ага! — вдруг раздался ликующий крик Бумберга. — Значит Крест в Куальнге!