Подтверждение ленинского курса по отношению к военным специалистам на VIII съезде РКП(б)

В советской историографии достаточно широко представлены работы, посвященные как VIII съезду РКП(б), так и важнейшему вопросу повестки дня — военному положению и военной политике. Однако победа ленинского курса на съезде в отношении военных специалистов имела настолько важное значение для со здания 3-миллионной регулярной Красной Армии, что представляется необходимым еще раз остановиться на этом вопросе, имеющем прямое отношение к теме монографии.

К началу 1919 г. были достигнуты значительные успехи в укреплении Красной Армии и превращении ее в регулярную. Это позволило одержать над войсками белогвардейцев и интервентов ряд крупных побед, упрочивших военно-политическое положение Республики Советов и расширивших ее материально-техническую базу. Однако в военном строительстве все еще имелись серьезные недостатки, которые были изложены главнокомандующим всеми Вооруженными Силами Республики И.И. Вацетисом и письменном докладе В.И. Ленину от 23–25 февраля 1919 г. В докладе, в частности, отмечалось, что одними из «наиболее крупных недочетов как частей на фронтах, так и во внутренних округах» являются «неподготовленность и некомплект командного состава… некомплект штабов и управлений… фронтов, армии и дивизий» (в специалистах Генерального штаба, инженерах артиллеристах, техниках разного рода некомплект составлял от 40 до 80%).

Указанные недостатки и трудности усугублялись серьезными разногласиями по ряду вопросов военной политики, и прежде всего по вопросам создания регулярной армии с военными специалистами. Эти разногласия усилились с конца 1918 г., после опубликования утвержденных Совнаркомом положений о командующих фронтами и армиями, в которых определялись взаимоотношения командующих с реввоенсоветами и впервые проводился принцип единоначалия в оперативно-стратегических вопросах. Ряд членов реввоенсоветов фронтов и армий (3-й и 5-й армий Восточного фронта и особенно Южного фронта), а также военных комиссаров, игнорируя профессиональные знания, служебный и боевой опыт военных специалистов, считал принцип невмешательства военно-политических работников в руководство военными операциями не только неприемлемым, но даже «гибельным» для дела революции и судьбы Советского государства настаивал на сохранении коллегиальной формы управления войсками.

В период, предшествовавший VIII съезду партии, ЦК РКП(б) была проделана большая работа по выработке единой линии в области военной политики партии. Так, 25 февраля 1919 г. в «Правде» были опубликованы тезисы ЦК РКП(б) по военному вопросу. В дни подготовки к съезду на страницах центральных и местных газет широко обсуждались проект новой Программы партии, вопросы укрепления Красной Армии и т.д.

При обсуждении военной политики на партийных конференциях и собраниях, проходивших в первой половине марта, в большинстве резолюций подчеркивалось, что создание могущественной, построенной на классовых основаниях и комплектуемой по мобилизации регулярной Красной Армии остается одной из главных задач Советского правительства. При этом значительное внимание уделялось одному из самых важных вопросов военной политики партии — отношению к военным специалистам. Как отмечал в докладе о порядке дня VIII съезда РКП(б) Я.М. Свердлов на общем собрании коммунистов Рогожского района г. Москвы 20 февраля 1919 г., существуют «две точки зрения: использовать военных специалистов и военных техников, созданных в капиталистическом хозяйстве; отбросить специалистов и ограничиться в военном деле только услугами вполне сочувствующих нам лиц. ЦК партии стоит на первой точке зрения». Результаты обсуждения этого вопроса показали, что большинство партийных организаций поддерживало линию ЦК партии. Так, например, в резолюции партийной конференции 9-й армии Южного фронта, проводившей 4–6 марта 1919 г., говорилось, что «история привлечения к управлению и участию в боевых операциях армии Российской Республики военных специалистов показала, что позиция центрального Советского правительства в этом вопросе оказалась правильной и что в общем и целом военные специалисты сказались на высоте и оказали немалую услугу в деле устроения и организации армии». Вместе с тем во многих партийных организациях высказывались требования усиления контроля за деятельностью военспецов. Так, в постановлении Нижегородской губернской партийной конференции подчеркивалось, что, после того как была построена армия «по всем правилам военного искусства, пользуясь руками бывших офицеров, которые волей или неволей выполняют дело пролетариата», необходимо во избежание измены с их стороны осуществлять строгий контроль за их деятельностью со стороны военных комиссаров. А в резолюции партийной конференции 6-й армии отмечалось, что наряду с усилением контроля над военными специалистами, которые нужны для создания сильной армии, отношение к ним должно быть «внимательное и бережное».

Но в резолюциях некоторых партийных конференций, а также в партийных организациях некоторых армий высказывались мнения и против использования военных специалистов в Красной Армии. Так, например, в резолюции партийной конференции частей 7-й армии, представлявшей более 1800 коммунистов, по вопросу о военных специалистах было сказано: «Исходя из общих принципов строительства классовой Красной Армии… конференция считает, что в настоящий момент, когда организации армии завершается, необходимо постепенно замещать все командные должности красными офицерами и комиссарами, прошедшими достаточный практический стаж». Против привлечения военных специалистов на командные должности высказалась также Уфимская губернская партийная конференция, в резолюции которой содержались требования вмешательства партийных организаций в оперативную деятельность командного состава.

VIII съезд РКП(б) проходил с 18 по 23 марта 1919 г. в обстановке усиления империалистической интервенции и обострения гражданской войны. В.И. Ленин говорил, что военный вопрос стал главным, коренным вопросом революции.

В Отчетном докладе ЦК РКП(б) VIII съезду, с которым выступил В.И. Ленин, а также в других его выступлениях на съезде важное место заняли вопросы военной политики как составной части общей политики партии, что нашло широкое отражение в Программе РКП(б), в тезисах ЦК по военному вопросу и резолюции по военному вопросу. В докладе было показано значение правильного решения военного вопроса для создания боеспособной Красной Армии с централизованным управлением и твердой воинской дисциплиной, с широким использованием военных специалистов под строгим контролем военных комиссаров. В докладе подчеркивалось, что военное строительство осуществляется под руководством ЦК РКП(б) и Советского правительства, раскрывались трудности, с которыми пришлось столкнуться при создании Красной Армии, ибо этот вопрос «был совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически… Мы должны были сплошь и рядом идти ощупью… Мы брались за дело, за которое никто в мире и в такой широте еще не брался… А задача стояла ясно. Без вооруженной защиты социалистической республики мы существовать не могли». Поэтому «господствующий класс, пролетариат, если только он хочет и будет господствовать, должен доказать это и своей военной организацией».

VIII съезд РКП(б) принял новую Программу партии, принципиальные вопросы которой были разработаны В.И. Лениным. Военная политика партии была определена и сформулирована съездом в двух документах: в программных требованиях по вопросам военной политики, отраженных в новой Программе, и в развернутой резолюции съезда по военному вопросу, которая явилась развитием и дополнением сжатых программных формулировок.

В разделе Программы РКП (б), посвященной военной области, указывалось, в частности, что одной из важнейших задач в деле создания Красной Армии является «подготовка наиболее способных и энергичных и преданных делу социализма солдат к командным должностям». Вместе с тем обращалось внимание на «самое широкое использование и применение оперативного и технического опыта последней мировой войны» и в связи с этим необходимость широкого привлечения «к делу организации армии и ее оперативного руководства военных специалистов, прошедших школу старой армии». Необходимым условием такого привлечения считалось «сосредоточение общего политического руководства армией и всестороннего контроля над командным составом в руках рабочего класса».

Как видим, в программных требованиях по военному вопросу не содержалось указания на то, что основной формой осуществления контроля над командным составом должен являться контроль через институт военных комиссаров. Между тем в развернутой резолюции съезда по военному вопросу было сказано, что необходимо, «продолжая привлечение военных специалистов на командные и административные должности и подбирая надежные элементы, установить над ними неослабный, осуществляемый через комиссаров, централизованный партийно-политический контроль, устраняя тех, кто окажется политически и технически непригодным». Здесь же говорилось о необходимости организовать «систему аттестаций командного состава, возложив на комиссаров периодическое составление таких аттестаций».

Таким образом, сопоставляя постановку вопроса о формах контроля над командным составом в Программе партии (через рабочий класс) и в развернутой резолюции съезда по военному вопросу (через институт военных комиссаров), можно сказать, что сосредоточение руководства армией и тем самым контроля над ее командным составом в руках рабочего класса является непреложным принципом строительства вооруженных сил в пролетарском государстве на весь период его существования, но формы этого руководства и контроля на разных этапах не должны и не могут оставаться неизменными. Организацию контроля над командным составом через институт военных комиссаров партия рассматривала тогда только как одну из временных форм всей системы руководства командным составом. Поэтому в Программе партии, где речь шла о более длительном периоде времени, эта временная форма контроля не указывалась. Однако суть в обоих документах была одна: «социалистическое государство не может бесконтрольно вверять свою новую армию военным специалистам, бывшим генералам и офицерам старой армии».

В докладе ЦК РКП(б) о военном положении и военной политике партии был подведен итог более чем года строительства Красной Армии. В докладе указывалось, что, поскольку вопрос о защите Советской Республики является главным, задача съезда состоит в том, чтобы, изучив всесторонне и трезво положение в Красной Армии к началу 1919 г. и опыт ее военного строительства, «утвердить в качестве незыблемых те положения, которые оправдали себя, которые должны быть развиты». К одному из таких положений относилось подтверждение настоятельной необходимости обеспечить в кратчайший срок решительный переход к регулярной Красной Армии с широким использованием военных специалистов, в том числе и на командных должностях, при условии контроля за их деятельностью военных комиссаров. В докладе также отмечалось, что, хотя вокруг вопроса о военных специалистах возникло «чрезвычайно много горячих прений… этот вопрос в сущности разрешен теоретически и практически» (в Красной Армии находятся «уже не единицы, и не десятки, и не сотни, а десятки тысяч военных специалистов» ), а также проверено на опыте: «где военные специалисты были привлечены, где была проведена реорганизация партизанской армии в армию регулярную», там были достигнуты «устойчивость фронта, военный успех», и, наоборот, где военные специалисты не нашли себе применения, «там мы пришли к полному разложению и исчезновению самих армий». Таким образом, «практически во всей армии мы пришли к использованию военных специалистов», практика также показала, что если и были случаи измены и предательства с их стороны, то, с другой стороны, «сплошь и рядом военные специалисты самоотверженно умирали на своих постах». В докладе подчеркивалось, что выборность командного состава существовала «в разложившейся старой армии, откуда она и перешла в партизанскую армию… Мы были за выборность, когда мы восстановляли солдат против верхов, которые служили царскому, помещичьему и буржуазному режиму», потому что «требованием смещения командного состава мы выносили вотум недоверия той системе, которая была в старой армии». Теперь же, при режиме пролетарской диктатуры, сменять тот командный состав, который ею назначен, значило бы выносить вотум недоверия этой власти. Практически вопрос уже потерял свою остроту: «Мы пришли к режиму, когда в армии командный состав назначается».

В вопросе о военных специалистах, говорилось далее в докладе, мы имеем не чисто военную, «а общую принципиальную проблему». Когда был поставлен вопрос о привлечении на фабрики инженеров и бывших капиталистических организаторов, из рядов фракции «левых коммунистов» началась жесточайшая «сверхкоммунистическая» критика, которая утверждала, что возвращение инженера на фабрику означает возвращение командных постов в промышленности капиталу. Полная аналогия этой критики теперь переносится в область военного строительства, как будто возвращение в армию бывших офицеров означает восстановление бывшего офицерского корпуса и старой армии. Но сторонники этой точки зрения забывают, что «рядом с командиром стоит комиссар, представитель Советской власти», что армия, «в которой есть десятки тысяч военных специалистов, на практике показала, что она есть армия пролетарской революции. Рабочий класс сумел использовать военных специалистов не для воскрешения старой армии, но для создания новой, Красной Армии».

Значительное внимание в докладе было уделено подготовке командного состава из рабочих и трудящихся крестьян — на курсах красных командиров и в военных академиях, усилению партийно-политической работы в Красной Армии; предлагалось также ограничить вмешательство партийных армейских ячеек «в деле военного руководства», а военных комиссаров — в оперативно-стратегические вопросы, являющиеся компетенцией командного состава, при сохранении контроля за его деятельностью.

Важно отметить, что еще в период подготовки съезда часть делегатов от Красной Армии, не согласных с линией ЦК РКП(б) в вопросах военной политики, и в особенности военного строительства, а также недовольных работой возглавляемого Троцким Реввоенсовета Республики, Всероссийского бюро военных комиссаров во главе с Юреневым и т.д., выработала особую платформу, выставив на съезде содокладчика по военному вопросу — члена Реввоенсовета 5-й армии бывшего «левого коммуниста» В.М. Смирнова. Эта группа делегатов съезда получила название «военной оппозиции». По своему составу она была неоднородной: ядро ее составляли бывшие «левые коммунисты», расходившиеся с ЦК РКП(б), В.И. Лениным по коренным вопросам марксистской теории и практики; в нее входили военные работники партии, о которых член реввоенсовета Восточного фронта С.И. Гусев в феврале 1919 г. писал, что «даже старым, видевшим виды» партийным работникам нелегко было «переломить» себя и осознать переход от добровольчества к принудительной воинской повинности, от партизанских отрядов к регулярной армии, от выборного начала к назначению командного состава, «от преследования старого офицерства к его привлечению в ряды Красной Армии». Общим же для всех сторонников платформы «военной оппозиции» было стремление к сохранению в Красной Армии элементов партизанщины (отрядной системы, выборности командного состава и т.д.), крайне подозрительное отношение к военным специалистам и игнорирование их опыта и знаний.

В тезисах «военной оппозиции» и в содокладе Смирнова «О военной политике» главное место занимал вопрос об использовании военных специалистов, по которому у «военной оппозиции» якобы никаких разногласий с линией ЦК РКП(б), или, как выразился Смирнов, «с господствующими течениями в нашей военной политике», не было. Действительно, в тезисах оппозиции отмечалось, что «отсутствие у пролетариата собственного технически подготовленного командного состава делает совершенно неизбежным использование военных специалистов из среды бывшего офицерства». Но это относилось лишь к бывшим офицерам и генералам, которые были преподавателями в военно-учебных заведениях, занимали различные административно-хозяйственные должности и т.д. В то же время содокладчик говорил о невозможности предоставления военным специалистам командных постов, а участие в решении оперативно-стратегических вопросов предлагал ограничить лишь совещательными функциями. Используя случаи измены некоторых военных специалистов, он бездоказательно утверждал, что они все тяготеют не к Советской власти, а к белогвардейцам и что в Красной Армии служит лишь худшая часть российского офицерства, а его лучшие представители ушли к белым.

В тезисах «военной оппозиции» указывалось также, что использование военных специалистов будто бы способствует «бюрократизированию военного аппарата и обрастанию его паразитическими чиновничьими элементами и учреждениями», поэтому бывшие офицеры не могут быть составным элементом Красной Армии и их следует использовать лишь как консультантов. Игнорируя ленинский принцип учета неоднородности социально-классового состава буржуазных специалистов, и в частности значительной прослойки мелкобуржуазной интеллигенции в офицерском корпусе к концу 1917 г., оппозиционеры представляли его сплошь контрреволюционным. Взятый же партией курс на широкое привлечение в Красную Армию бывших офицеров и генералов они рассматривали как уклонение «в значительной степени… в сторону механического восстановления форм старой армии, в том числе и тех, которые в свое время обусловливались не потребностями военной техники, а классовыми отношениями дореволюционного порядка».

Таким образом, точка зрения «военной оппозиции», несмотря на попытки замаскировать ее различными туманными формулировками и оговорками, по существу, сводилась к продолжению борьбы против линии В.И. Ленина и ЦК РКП(б) на широкое использование опыта и знаний военных специалистов для создания массовой регулярной Красной Армии.

В связи с большим количеством записавшихся для выступления в прениях по военному вопросу, съезд принял решение перенести их на заседания военной секции, в работе которой приняли участие 85 делегатов; заседания секции проходили 20 марта (одно) и 21 марта (два). В ходе развернувшихся прений представители «военной оппозиции» выступили против курса ЦК РКП(б) и Советского правительства на широкое привлечение бывших генералов и офицеров, так как это якобы вело к восстановлению в Красной Армии «самодержавно-крепостнических порядков», к которым представители оппозиции относили введение в Красной Армии твердой воинской дисциплины и воинских уставов, предусматривавших, в частности, взаимные приветствия (приложение руки к головному убору) подчиненного и начальника.

По мнению А.Ф. Мясникова, военных специалистов следовало использовать только в роли консультантов, «не давая им никаких командных прав», на командные же посты назначать только тех из них, которые «являются коммунистами и революционерами». Но были среди представителей оппозиции и такие, которые, считая всех военных специалистов только контрреволюционерами, вообще категорически возражали против их использования в Красной Армии. Они требовали «расширить функции военных комиссаров и предоставить им решающий голос в оперативных вопросах, а также расширить права армейских партийных организаций, что приводило, по существу, к коллективному управлению войсками».

Несмотря на то что в тезисах «военной оппозиции» содержались отдельные предложения, направленные на укрепление Красной Армии (улучшение партийно-политической работы, комплектование военно-учебных заведений рабочими и трудящимися крестьянами и т.д.), в целом ее платформа по наиболее принципиальным вопросам военной политики партии являлась несостоятельной и практически ошибочной.

Выступившие в прениях член Реввоенсовета 10-й армии А.И. Окулов, член Реввоенсовета 7-й армии и военный комиссар Петроградского военного округа Б.П. Позерн, председатель Всероссийского бюро военных комиссаров К.К. Юренев и др., поддерживая по военному вопросу линию ЦК, подвергли аргументированной критике взгляды «военной оппозиции», в том числе в отношении военных специалистов. Так, критикуя Реввоенсовет 10-й армии за игнорирование указаний ЦК партии о привлечении военных специалистов, Окулов указал, что Красная Армия может существовать как армия регулярная «только при условии: самого широкого, самого полного и самого разумного использования военных специалистов»; он сообщил, что для работы в военных округах, где происходит формирование частей и соединений Красной Армии, требуется 13 тыс. военных специалистов, в наличии же их имеется только 8 тыс., и «еще долго мы не сможем отказаться от военных специалистов». Критикуя сторонников оппозиции, предлагавших использовать военных специалистов лишь в качестве консультантов, Юренев говорил, что, «если мы будем назначать на фронт командирами комиссаров, а военных руководителей дадим в качестве консультантов», у нас ничего не получится: в боевой обстановке, где нужно принимать быстрое решение, «должна быть централизация, должно быть единоначалие».

На вечернем закрытом заседании съезда 21 марта с докладом «О военном положении страны» выступил член Реввоенсовета Республики комиссар Полевого штаба Реввоенсовета Республики С.И. Аралов, подчеркнувший необходимость широкого использования военных специалистов: «Какую область вы ни возьмете — снабжение, технику, связь, артиллерию… — для этого нужны военные специалисты, а их у нас нет». Докладчик доложил съезду о том, что, согласно подсчету, проведенному органами военного ведомства, в Красной Армии не хватает до 60% военных специалистов, при этом особенно тяжелое положение создалось в строевых частях Действующей Красной Армии, где некомплект должностей, подлежащих замещению военными специалистами, даже превышал указанный процент.

На этом же заседании съезда перед заключительными выступлениями докладчика и содокладчика по военному вопросу выступил В.И. Ленин. Подвергнув принципиальной критике платформу «военной оппозиции», он изложил важнейшие принципы военной политики партии и обосновал ее линию на строительство регулярной Красной Армии с военными специалистами В.И. Ленин показал несостоятельность заявлений представителей «военной оппозиции» о том, что военное ведомство проводил якобы политику не ЦК, а военных специалистов, политику, направленную на восстановление старой армии, и подчеркнул, что в области военного строительства ЦК РКП(б) и Советское правительство систематически и последовательно проводили по этому вопросу выработанную партией общую линию: «не было заседания ЦК, либо Бюро ЦК… чтобы мы не решали основные вопросы стратегии». «У нас бывали, — говорил Владимир Ильич, — разногласия, ошибки…», но «никто не станет из этого выводить, что политика ЦК не проводится в военном ведомстве».

Большое внимание в своей речи Ленин уделил вопросу об отношении к военным специалистам и подверг критике позицию Смирнова и его сторонников, которые заявляли, что в отношении военных специалистов их точка зрения якобы не отличается от линии ЦК. Ваши тезисы, говорил Ленин, направлены против военных специалистов, этим «вы нарушаете всю общепартийную тактику. В этом источник расхождения». Ленин подчеркнул, что привлечение военных специалистов к строительству массовой регулярной Красной Армии также необходимо, как и использование буржуазных специалистов в других областях советского строительства. Предостерегая коммунистов от левосектантской узости, он показал несостоятельность взглядов представителей оппозиции, которые договорились до того, что узаконение взаимного приветствия начальника и подчиненного восстанавливает самодержавно-крепостнический порядок в Красной Армии. Особый акцент в речи Ленина был сделан на том, что создать массовую боеспособную регулярную Рабоче-Крестьянскую Красную Армию невозможно без правильного использования опыта и знаний военных специалистов, причем не в качестве консультантов и советников, как это предлагалось в тезисах «военной оппозиции», а для командования и управления армиями и фронтами при условии контроля за их деятельностью со стороны органов Коммунистической партии и Советского государства. Ленин подверг резкой критике также тех сторонников «военной оппозиции», которые выступали против привлечения в Красную Армию военных специалистов, показал, что недооценка их роли в строительстве регулярной Красной Армии и руководстве ее операциями на фронтах гражданской войны, пренебрежительное отношение к буржуазной военной науке и т.д. неизбежно приводят к неуспеху и излишне большим потерям. Подобное положение объясняется тем, что сторонники оппозиции «еще не вылезли» из партизанщины, что, будучи связаны с ней своим опытом и традициями героизма, они не хотят понять, что наступил другой период, когда «на первом плане должна быть регулярная армия… с военными специалистами». В ответ на заявление членов Реввоенсовета 10-й армии (К.Е. Ворошилова и С.К. Минина), которые гордились тем, что в армии «обходились без военных специалистов» и тем не менее в боях под Царицыным в 1918 г. она благодаря героизму бойцов, командиров и политработников (правда, ценою тяжелых потерь) добилась успеха, Ленин сказал, что если бы в 10-й армии были военные специалисты, если бы в ней не сохранялись элементы партизанщины и она «была бы регулярная армия, с которой приходится считаться», то 10-я армия добилась бы успеха ценой значительно меньших потерь. Выступления представителей «военной оппозиции» против привлечения в Красную Армию бывших генералов и офицеров, основанные на том, что они «изменяют, перебегают», после того как этот вопрос был положительно решен не только ЦК РКП(б), но и съездом, Ленин рассматривал как нарушение всей партийной линии и Программы РКП(б). Разве в проекте Программы, говорил Ленин, мы не сказали, что военные специалисты «проникнуты буржуазным миросозерцанием и что наша задача пресекать каждое контрреволюционное поползновение». В связи с этим Ленин уделил значительное внимание военным комиссарам, не только осуществлявшим контроль за деятельностью военных специалистов, но и перенимавшим у них опыт управления войсками.

Отчетный доклад о деятельности ЦК РКП(б) и речь В.И.Ленина на закрытом пленарном заседании съезда явились крупным вкладом в научную разработку военной политики Коммунистической партии и Советского правительства, разгромом ошибочных положений «военной оппозиции», обоснованием курса на строительство регулярной Красной Армии с привлечением военных специалистов.

В принятой VIII съездом резолюции но военному вопросу (она состояла из двух разделов: «Общие положения» и «Практические меры»), обобщившей более чем годовой опыт строительства Красной Армии, были сформулированы основы военной политики РКП(б) и определены перспективы военного строительства. В первом из указанных разделов говорилось, что вопрос о командном составе Красной Армии, «представляя большие практические трудности, не дает, по существу дела, никакой почвы для принципиальных разногласий» . Хотя работа по обучению и воспитанию нового офицерства, преимущественно из среды рабочих и передовых крестьян, «составляет одну из важнейших задач в деле создания армии», тем не менее в рядах Красной Армии имеются «очень многочисленные командиры из состава старой армии, которые с большой пользой для дела выполняют свою ответственную работу». Поэтому даже в том случае, если бы армия получила возможность «в течение нескольких лет планомерно формироваться и подготовлять для себя одновременно новый командный состав, — и в этом случае у нас не было бы никаких принципиальных оснований отказаться от привлечения к работе тех элементов старого командного состава, которые либо внутренне стали на точку зрения Советской власти, либо силой вещей увидели себя вынужденными добросовестно служить ей». Наличие даже значительного командного состава из числа бывших генералов и офицеров не может изменить революционную сущность Красной Армии, ибо последняя определяется прежде всего характером «того советского режима, который эту армию создает, который ставит ей цель и превращает ее, таким образом, в свое орудие». При этом «разумеется сама собой» необходимость отбора и контроля с целью недопущения предательских, провокаторских элементов; насколько свидетельствует опыт, этот вопрос практически разрешается «более или менее благополучно» и с этой точки зрения «у партии не может быть никакого основания к пересмотру нашей военной политики».

Во втором разделе резолюции указывалось, что, «продолжая привлечение военных специалистов на командные и административные должности и подбирая надежные элементы», следует установить за ними «неослабный, осуществляемый через комиссаров, централизованный партийно-политический контроль, устраняя тех, кто окажется политически и технически непригодным». Для более тщательного отбора на командные должности в Красную Армию бывших генералов и офицеров необходимо «организовать систему аттестаций», возложив периодическое составление таких аттестаций на комиссаров.

Важнейшее значение решений VIII съезда РКП(б) по военному вопросу состоит в том, что они определили основные принципы перехода к массовой регулярной Рабоче-Крестьянской Красной Армии с централизованным управлением и твердой военной дисциплиной и порядком, основанным на положениях уставов. Съезд подтвердил незыблемость линии на широкое использование опыта и знаний бывших генералов и офицеров старой армии при осуществлении постоянного контроля за их деятельностью со стороны военных комиссаров. Решения съезда по военным вопросам явились теоретическим фундаментом для практической разработки и осуществления оперативно-стратегических планов ведения вооруженной борьбы против внутренней контрреволюции и империалистической интервенции.

Заканчивая изложение интересующих нас вопросов, связанных с работой VIII съезда РКП(б), отметим, что в некоторых работах, посвященных ему, говорится, что разногласия в партии по военному вопросу, и в частности в отношении военных специалистов, накануне съезда и в ходе его работы «уже в значительной степени утратили тот острый характер, который они имели в предыдущий период». В подтверждение указывается на то, что «военная оппозиция» во время съезда уже не ставила вопросы так, как они ставились в 1918 г., когда «централизованная армия объявлялась армией империалистического государства», а самое использование военных специалистов считалось «генеральничеством». Однако, по нашему мнению, если линия «левых коммунистов» и некоторых военных работников партии (Н.В. Крыленко, Н.И. Подвойского и др.) против военной политики партии в марте — апреле 1918 г., когда был создан Высший Военный Совет, положивший начало подготовительным мероприятиям к переходу от добровольческой Красной Армии к регулярной, и представляла собой большую опасность для успешного военного строительства, то значительно большую опасность такая линия представляла в начале 1919 г., ибо к этому времени гражданская война была в полном разгаре и перед Советским государством со всей остротой встала задача ликвидации в кратчайший срок недостатков, присущих армии, создаваемой на добровольческих началах, и перехода к регулярной Красной Армии с широким использованием военных специалистов.

Несмотря на то что VIII съезд РКП(б) подтвердил ленинский курс на использование в Красной Армии знаний и служебного опыта военных специалистов, все же некоторые крупные работники партии остались в этом вопросе на прежних позициях.

В.И. Ленин подверг критике эту точку зрения, указав, что из-за случаев измены некоторых военных специалистов нет никаких оснований изменять по отношению к ним политику партии. Отказ от использования знаний и служебного опыта военных специалистов лишь задержит создание регулярной армии и приведет к возрождению партизанщины, пережитки которой причинили Советской Республике неизмеримо больше бедствий, поражений, катастроф, потерь людей и военного имущества, чем все измены военных специалистов. Поэтому, подчеркивал Ленин, «было бы непоправимой ошибкой и непростительной бесхарактерностью возбуждать из-за этого вопрос о перемене основ нашей военной политики. Нам изменяют и будут изменять сотни и сотни военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная Армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке».

Подводя предварительные итоги использования военных специалистов, ЦК РКП(б) в июле 1919 г. отмечал в циркулярном письме ко всем членам партии: «Из числа офицеров за 1,5 года путем естественного отбора выделилась группа военных деятелей, по большей части которые с преданностью и самоотверженностью служат делу рабоче-крестьянской России. Сотни и сотни этих офицеров погибли в первых рядах, сражаясь бок о бок с нами против белогвардейцев. Сотни и сотни таких офицеров остаются в рядах нашей Красной Армии и служат ей верой и правдой».

Что же касается принятия чрезвычайных мер для укрепления командных кадров Действующей Красной Армии за счет изъятия из тыловых учреждений и заведений (как гражданских, так и военных) бывших офицеров и генералов, годных по состоянию здоровья для строевой, штабной и административной служб, то эта задача была решена путем создания после VIII съезда РКП(б) особых комиссий по учету бывших офицеров.

 

Учреждение особых комиссий по учету бывших офицеров и их деятельность (апрель 1919 — февраль 1920 г.)

Особая временная комиссия по учету бывших офицеров была создана при Управлении делами Реввоенсовета Республики постановлением заместителя председателя Реввоенсовета Республики Э.М. Склянского 16 апреля 1919 г.

Главная задача комиссии состояла в том, чтобы проверить расположенные в Московском военном округе управления, учреждения и заведения военного ведомства с целью изъятия из них годных к строевой и нестроевой службе бывших офицеров для направления их на командные, штабные и административные должности в Действующую Красную Армию. Председателем комиссии был назначен начальник общего отдела при Управлении делами Реввоенсовета Республики Ч.М. Глезаров.

Необходимость создания комиссии выявилась в результате переосвидетельствования в период с 16 января по 1 февраля 1919 г. бывших офицеров, которые работали в гражданских учреждениях, расположенных на территории Московского военного округа. Всего было переосвидетельствовано 3252 человека, из них признаны годными для службы в Действующей армии 1368 человек, в том числе на строевых должностях 787 и на нестроевых 581, признаны негодными на строевые и нестроевые должности 1362, предоставлены отсрочки 188, отправлены в госпиталь «на испытание» 334 человека.

Указанная проверка показала, что в гражданских учреждениях и высших учебных заведениях, а также в тыловых учреждениях военного ведомства имеется «еще огромный контингент» неиспользованного командного состава. В связи с этим Управление делами Реввоенсовета Республики направило во все центральные управления, учреждения и заведения Московского военного округа предписания, в которых предлагалось к 3 мая 1919 г. сообщить «самые точные сведения о всех сотрудниках, бывших офицерах… с точным обозначением их бывших чинов, военного образования, служебного стажа, занимаемых последних должностей и насколько по своей специальности каждый в отдельности отвечает занимаемой им ныне должности и в таковой незаменим». Вместе с предписанием направлялся анкетный лист, в котором содержалось 19 пунктов, в том числе: был ли кадровым офицером или призван по мобилизации в 1914 г. при объявлении войны, какие должности занимал в старой армии, какую должность занимает ныне и с какого времени, состав членов семьи и их местожительство (отец, мать, жена, дети, братья и сестры), принадлежал ли к какой-либо партии, кто может рекомендовать (из коммунистов, советских или видных общественных деятелей) с обязательным указанием двух лиц и их адресов или телефонов, привлекался ли к суду (следствию), наказаниям в административном ли судебном порядке и т.д. При рассмотрении этого анкетного листа обращает на себя внимание отсутствие в нем вопросов о социальном положении, последнем чине в старой армии, имущественном положении и наличии родственников в белых армиях.

Большое значение для учета бывших офицеров и контроля за своевременной их явкой на сборный пункт для отправки в Действующую Красную Армию (или другое место назначения) имела разработанная в то время при Московском окружном военном комиссариате так называемая «явочная карта», которая заменяла отбираемый при ее вручении «вид на жительство». Лица, получившие «явочную карту», не имели «права выезда из Москвы», а за неявку на сборный пункт в указанный срок должны были отвечать «по всей строгости революционных законов». В «явочной карте» содержались следующие сведения: фамилия, имя, отчество, категория (бывший офицер, военный чиновник и т.д.), место работы и время поступления на нее, местожительство, бывший чин, род оружия, последняя должность и название воинской части старой армии, продолжительность службы (кадровый офицер или офицер военного времени), номер приемной росписи (т.е. «явочной карты») и время явки на сборный пункт.

Всего Особой временной комиссией было проверено 85 управлений, учреждений и заведений Московского военного округа с 2535 состоявшими в них бывшими офицерами (в том числе 156 бывшими генералами ж 356 полковниками); из 22 управлений, учреждений и заведений, по мнению комиссии, бывшие офицеры изъятию не подлежали.

Уже первые итоги работы комиссии показали, что в управлениях, учреждениях и заведениях многие бывшие офицеры, годные по состоянию здоровья к службе на строевых и нестроевых должностях в Действующей армии, занимали хозяйственные, канцелярские и другие подобные им должности. Так, по донесению из Московского губернского военного комиссариата, из 27 бывших офицеров в Действующую армию могли быть откомандированы лишь два человека (бывшие подпоручик и прапорщик), а остальные были «больные», «незаменимые» и т.д. Однако после проверки оказалось, что направлению в Действующую армию подлежали 11 бывших офицеров (на строевые должности — 8, на нестроевые — 3). В Московском складе огнестрельных припасов состояло 67 бывших офицеров; признано было необходимым откомандировать в Действующую армию 40 человек неартиллеристов и артиллеристов, занимавших должности кладовщиков, музыкантов, бухгалтеров, счетоводов. На Московском областном эвакуационном пункте работали 7 бывших офицеров, в том числе полковник Г.А. Пушкин (1868 г. рождения), внук А.С. Пушкина, занимавший должность старшего делопроизводителя. Решением комиссии в Действующую армию были направлены 3 человека, в том числе годный к строевой службе Пушкин.

Руководители некоторых управлений, учреждений и заведений пытались задержать у себя сотрудников — бывших офицеров даже после того, как они были выделены Особой временной комиссией к откомандированию в Действующую армию и получили под расписку предписания, которые заканчивались словами: «Неявка в срок по каким-либо причинам будет караться судом Революционного военного трибунала как злостное дезертирство». В связи с этим Управление делами Реввоенсовета Республики направило циркулярную телеграмму, в которой было указано, что заместитель председателя Реввоенсовета Республики приказал «под страхом строжайшей ответственности обязать всех сотрудников — бывших офицеров», предназначенных Особой временной комиссией к откомандированию в Действующую армию, «явиться в общий отдел Управления делами Реввоенсовета Республики».

Однако, несмотря на указанные выше трудности в работе, Особой временной комиссией было изъято из 59 управлений, учреждений и заведений Московского военного округа и направлено в Действующую Красную Армию 559 бывших офицеров, в том числе 123 — от капитана и выше; 225 человек были назначены на командные должности. Из 559 человек 491 был направлен на главный в то время Южный фронт (среди них 6 генералов, в том числе бывший командир Восемнадцатого армейского корпуса, бывший Генштаба генерал А.М. Зайончковский, назначенный начальником штаба 13-й армии, и 28 полковников), 33 — на Восточный фронт (в том числе 3 полковника) и 33 — на Западный (в том числе 2 генерала и 3 полковника).

Подводя итоги деятельности Особой временной комиссии, можно отметить, что поставленную ей задачу проверить дислоцированные в Московском военном округе управления, учреждения и заведения военного ведомства, изъять из них годных к строевой и нестроевой службе в Действующей армии бывших офицеров и направить их на фронт, она выполнила не полностью. В результате серьезных недостатков в системе отсрочек, льгот и учета различных категорий бывших офицеров (в том числе разжалованных в солдаты после декрета Совнаркома от 16 (29) декабря 1917 г. «Об уравнении всех военнослужащих в правах», разжалованных в солдаты до Февральской революции, возвратившихся из плена после окончания мировой войны 1914–1918 гг., беженцев и т.д.) сотни бывших офицеров, в том числе кадровых, годных по состоянию здоровья к строевой и нестроевой службе в Действующей армии, по-прежнему оставались в тылу на различных административно-хозяйственных, канцелярских и прочих должностях в военном и гражданских ведомствах, а многие, несмотря на проведенные мобилизации, вообще сумели избежать призыва.

Результаты работы Особой временной комиссии также показали, что задача обеспечения Действующей армии командным составом из бывших офицеров может быть решена только путем планомерной и систематической проверки по занимаемым должностям всех бывших офицеров, находившихся не только в пределах Московского военного округа, но и на всей территории Советской Республики, как состоявших на тыловых должностях военного ведомства и в гражданских учреждениях и организациях, так и вообще не взятых по различным причинам на военный учет. Для этого было необходимо, как справедливо отмечалось в докладе от 18 июня 1919 г. Управления делами Высшей военной инспекции «Об организации комиссий по усилению командного состава фронтов», создать комиссию не ведомственную, а могущую «расширить свою работу до государственного масштаба», «пересоставить Глезаровскую комиссию на других началах, сделать ее центральной и из другого состава». Этой комиссии, которая должна стать «мозгом по изысканию мер и способов к увеличению командного состава» Действующей Красной Армии, необходимо было провести точный учет всех бывших офицеров, для чего образовать губернские комиссии и разработать для них подробную инструкцию с указанием, в частности, «репрессивных мер» по отношению к начальникам тыловых управлений, учреждений и заведений военного ведомства и руководителей гражданских учреждений и организаций за возбуждение ходатайств об отсрочках от призыва для бывших офицеров без достаточных на то оснований, ибо пора, наконец, всем понять, что «офицер является всегда заменимым работником, а потому не должен нигде работать, кроме Красной Армии». Комиссия «должна сама проверить все делопроизводство, затребованное с мест», и убедиться в том, что «нет ни одного офицера в гражданском учреждении» и что «ни один генерал, ни один полковник и т.д.» не замещает должности ниже последней занимаемой им должности в старой армии.

15 июня 1919 г. Совет Всероглавштаба по заданию Реввоенсовета Республики разработал проект постановления Совета Рабоче-Крестьянской Обороны по поводу «извлечения из правительственных управлений и учреждений бывших офицеров для пополнения ими командного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии». По ознакомлении с этим документом председатель РВСР 27 июня направил во Всероглавштаб телеграмму, в которой потребовал, чтобы были приняты «самые энергичные меры к пополнению армии лицами командного состава», в частности чтобы губернским комиссиям по отсрочкам было вменено в обязанность «аннулировать не менее 75–80% данных отсрочек, предоставляя по остальным отсрочкам входить с ходатайством в центркомиссию (Центральную комиссию по отсрочкам. — А.К.)», и призвал «открыть борьбу с легализированным дезертирством, какое ввели в систему советские учреждения, укрывающие комсостав», наконец, потребовал «произвести облаву советских учреждений в центре и в провинции и организовать несколько процессов над дезертирами и укрывателями». Однако, несмотря на категоричность этой телеграммы, ее автор нашел возможным уже через несколько дней без разрешения Совета Рабоче-Крестьянской Обороны и согласования с другими высшими органами Советской Республики санкционировать приказ Реввоенсовета Республики, который привел к созданию ненужного органа с теми же задачами, что и Особкомучет, на чем мы остановимся ниже.

В июне 1919 г. в Управлении по командному составу Всероглавштаба, которое являлось высшим органом руководства и объединения всех военных комиссариатов (уездных, губернских и военно-окружных) в деле учета всех лиц командного состава и административно-хозяйственной службы, были разработаны проект постановления об Особой комиссии по учету бывших офицеров и отсрочках и инструкции для губернских комиссий по этим же вопросам. В проекте постановления было сказано, что «фронт нуждается в опытном командном составе», поэтому основной задачей комиссии является «выделение всех пригодных для армии лиц, исполняющих ныне несоответствующую их опыту и подготовке работу или занимающих места, не требующие специальных военных знаний. Из состава служащих гражданских советских учреждений должны быть по возможности изъяты все бывшие офицеры, особенно участники войны 1914–1918 гг.», и под этим углом зрения должны рассматриваться все ходатайства об оставлении на местах бывших офицеров. При обсуждении «незаменимости» бывших офицеров, включенных в 10%-ную норму для оставления на должностях, (комиссии следовало учитывать, что эта норма не должна рассматриваться как обязательная: в необходимых случаях следует «понизить ее до степени фактически доказанной персональной незаменимости указанной категории лиц». К разряду же «незаменимых» следовало относить только бывших офицеров, которые продолжительное время занимали должности не ниже начальников отделений и им соответствующие. Комиссия, решение которой являлось окончательным и не подлежащим обжалованию, обязана была закончить работу в губернском городе за 10 дней, по уездам — в месячный срок, после чего незамедлительно представить отчет в Управление по командному составу Всероглавштаба с донесением по телеграфу через каждые десять дней о числе «выделенных в Действующую армию бывших офицеров».

Одновременно Управлением по командному составу был составлен проект «Инструкции губернским особым комиссиям», согласно которому рассмотрению комиссии подлежали «все без исключения кадровые офицеры», как состоящие на службе в местных войсках, частях вспомогательного назначения, в местных военных и гражданских учреждениях, так и нигде не служащие и зарегистрированные в порядке приказа Реввоенсовета Республики № 1008 от 17 июня 1919 г., а также находящиеся на территории данной губернии. При этом предоставленные ранее отсрочки бывшим офицерам «следовало считать аннулированными». Свое решение о каждом бывшем офицере комиссия должна была принимать не только на основании документального материала, но и путем «фактического контроля» всеми имевшимися в ее распоряжении средствами, обращая особое внимание на соответствие «бывшего служебного стажа каждого бывшего офицера занимаемому им ныне месту службы».

Особая комиссия по учету бывших офицеров при Реввоенсовете Республики была создана постановлением Совета Рабоче-Крестьянской Обороны (далее — Совет Обороны) от 2 июля 1919 г. «в целях немедленного усиления комплектования Рабоче-Крестьянской Красной Армии командным составом и принимая во внимание значительное число лиц командного состава, состоящих на службе в различных учреждениях в пределах РСФСР». Этой Комиссии надлежало изъять из всех без исключения учреждений, расположенных на территории РСФСР, бывших офицеров, «кои до сих пор почему-либо не состоят на действительной военной службе в частях войск, учреждениях и заведениях военного ведомства», и направить всех изъятых «на пополнение строевой и административно-хозяйственной службы командным составом, главным образом действующих армий, а затем и строевых частей внутренних округов». Во исполнение этого постановления, предлагалось образовать при Реввоенсовете Республики «Особую комиссию по учету быв. офицеров (далее: Особкомучет. — А.К.) с местными органами ее в виде губернских отделов этой комиссии».

Поскольку деятельность учрежденной Особкомучет была тесно увязана с порядком отсрочек от призыва в армию, в этот же день, 2 июля 1919 г., было принято постановление Совета Обороны об образовании также при Реввоенсовете Республики «Особой центральной комиссии по отсрочкам призыва в Красную Армию» (далее: Особая Центральная комиссия) с задачей решать все вопросы, связанные с «предоставлением отсрочек призыва в Красную Армию как отдельных лиц, так и целых групп рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций государственно-общественного характера». Постановления комиссии являлись окончательными и могли быть отменены лишь постановлениями Совета Обороны. Одновременно Совет Обороны постановил: во-первых, поручить Склянскому и Особой Центральной комиссии разработать в двухдневный срок положение о правах и обязанностях комиссии по отсрочкам, а во-вторых, не рассматривать ни один вопрос об отсрочках по мобилизации «без предварительного рассмотрения его в Центральной комиссии по отсрочкам».

В соответствии с указаниями Совета Обороны в Реввоенсовете Республики было разработано «Положение об Особой комиссии по учету бывших офицеров». В этом документе говорилось, что целью комиссии «является полное использование всего командного состава старой армии», находящегося в пределах РСФСР, «для нужд Рабоче-Крестьянской Красной Армии как на фронте, так и в тылу». Для выполнения этой задачи комиссия с помощью своих губернских отделов производит учет всех бывших офицеров, используя «в полной мере учетные данные центральных и местных органов (окружных, губернских)» Наркомвоена и производит «откомандирование соответствующих категорий быв. офицеров из различных учреждений в Красную Армию». В обязанности комиссии входили руководство деятельностью ее губернских отделов, рассмотрение и представление на утверждение Реввоенсовета Республики «нарядов с примерным распределением поступивших в распоряжение комиссии лиц командного состава по армиям, внутренним округам и отдельным управлениям», наконец, «сношения с Центральной комиссией по отсрочкам». Откомандированию в Красную Армию подлежали все бывшие офицеры, проживающие в пределах РСФСР и «не имеющие удостоверений от Центральной комиссии по отсрочкам об оставлении их в занимаемой должности». Медицинское освидетельствование бывших офицеров должно было проводиться: в Москве — медицинской комиссией при Особом отделе ВЧК, а в губерниях — медицинскими комиссиями, образуемыми специально для этой цели при губернских отделах Особкомучет. К положению прилагался анкетный лист, в котором было 19 вопросов. Председателем Особкомучет по представлению Реввоенсовета Республики был назначен председатель Центральной комиссии по делам пленных и беженцев, член Коллегии НКВД А.В. Эйдук, членами комиссии — А.И. Цимблер, бывший полковник Н.А. Мучник, К.Ф. Святогор, А.А. Благовещенский, бывший генерал П.С. Балуев и др. Одновременно губернским отделам Особкомучет была направлена инструкция с подробным изложением обязанностей губернских отделов по сбору сведений о всех бывших офицерах старой армии, находящихся на территории губернии (см. прил. 3).

3 июля 1919 г. А.В. Эйдук направил телеграмму «Всем председателям губисполкома», которые являлись одновременно и председателями губернских отделов по учету бывших офицеров (в копии — «губернским военкомам»), об образовании во исполнение постановления Совета Обороны от 2 июля Особой комиссии при Реввоенсовете Республики по учету бывших офицеров и ее губернских отделов и задачах, которые на них возлагаются, а 4 июля издал приказы № 1 и 2.

В приказе № 1. говорилось, что Особкомучет и ее губернские отделы были созданы «с целью изъять из всех без исключения учреждений, расположенных на территории РСФСР, бывших офицеров, до сего времени не состоящих еще на действительной военной службе в частях войск, учреждениях и заведениях ведомства Наркомвоен». Что же касается учета бывших офицеров в Москве, то эта работа будет выполняться «самой Особой комиссией», для чего предписывалось всем учреждениям, расположенным в Москве в течение сорока восьми часов доставить в Управление по командному составу Всероглавштаба на имя председателя Особкомучет анкетные листы (по прилагаемой форме) на всех бывших офицеров, служивших в этих учреждениях; анкетные листы должны были быть «лично заполнены бывшими офицерами». Одновременно все бывшие офицеры, не состоящие на службе и не достигшие к 1 июля возраста: бывшие генералы — 60-летнего, штаб-офицеры — 55-летнего и обер-офицеры — 50-летнего, были обязаны в течение указанного срока составить такие же анкетные листы и лично доставить их в Управление по командному составу Всероглавштаба. Эти листы должны были быть рассмотрены Особкомучет в присутствии политического и технического представителей от заинтересованного ведомства с предоставлением им права совещательного голоса. Все лица, признанные пригодными для службы в Красной Армии на строевых или административных должностях, подлежали немедленному зачислению в резерв чинов при штабе Московского военного округа для последующего затем назначения в Действующую армию.

Приказ № 2 касался бывших офицеров старой армии, «кои, как разжалованные или переименованные в 1917 г. в солдаты, до сего времен еще не зарегистрированы по своим бывшим офицерским чинам», а также бывших офицеров, которые при возвращении и плена по окончании мировой войны «при прохождении через распределительные пункты для военнопленных регистрировались солдатами и в настоящее время, находясь на территории республики, уклоняются от регистрации и призыва в армию наравне с их сверстниками по возрасту бывшими офицерами, ожидая приказа по мобилизации всех граждан их возраста». Приказ предписывал бывшим офицерам, разжалованным или переименованным в солдаты в 1917 г. и еще не зарегистрированным по своим бывшим офицерским чинам, «немедленно зарегистрироваться для использования… по назначениям на командные должности» в Красной Армии. Что же касается бывших офицеров, возвратившихся из плена, то они должны были «в течение восьми дней» со дня опубликования приказа «зарегистрироваться по своим бывшим офицерским чинам в Москве в Особом отделе ВЧК» (а в провинции — в местных военных комиссариатах), заполнив анкетные листы и кандидатские карточки и «сдав полученные на распределительных пунктах документы, выданные им по категории солдат». К бывшим офицерам, относившимся к категории военнопленных и не зарегистрировавшимся в указанный срок, должны были быть «применены высшие меры наказания по революционным законам военного времени за злостное дезертирство»

В телеграмме А.В. Эйдука от 10 июля 1919 г. всем председателям губернских исполкомов обращалось особое внимание на «интенсивность работы» и личную ответственность «за практические результаты». Что же касается особой инструкции для медицинских комиссий при губернских отделах, то в телеграмме рекомендовалось руководствоваться в их работе «революционным сознанием, нуждами фронта и приказом Реввоенсовета Республики и Наркомздрава номер 913 от 27 марта 1919 года лит. А и Б».

Согласно положению об Особкомучет среди губернских отделов должен был быть создан и Петроградский губернский отдел по учету бывших офицеров. Однако, «придавая особо важное значение производству такой же самостоятельной работы по г. Петрограду (какую Особкомучет должна была провести в Москве. — А.К.)», Эйдук обязал председателя Петроградского Совета «сделать срочные распоряжения о формировании отдельной для Петрограда комиссии по учету бывших офицеров» в составе председателя и четырех членов: от окружного комиссариата по военным делам, губернской комиссий по борьбе с дезертирством, Особого отдела губернской чрезвычайной комиссии и Народного комиссариата государственного контроля. В целях наиболее полного учета всех бывших офицеров, проживающих в Петрограде, указанной комиссии было предложено провести новую их регистрацию подобно тому, как это было организовано по Москве на основании приказа председателя Особкомучет № 1.

11 июля 1919 г. состоялось постановление Совета Обороны об утверждении проекта положения об Особкомучет, инструкции губернским отделам этой комиссии и решение «об изъятии из московских учреждений 2000 офицеров», причем Особкомучет надлежало в недельный срок собрать сведения «о числе офицеров, которые без ущерба для военного дела могут быть переведены в действующую армию».

В соответствии с этим постановлением А.В. Эйдук издал приказ № 3 от 14 июля 1919 г. о поставленной Особкомучет задаче «собрать сведения о числе бывших офицеров, служивших в военных учреждениях (не в составе Действующей армии), которые могут быть переведены в Действующую армию без ущерба для военного дела по занимаемым ими ныне должностям». Для этого надлежало всем расположенным в Москве штабам, управлениям, учреждениям и заведениям ведомства Наркомвоена, а также штабам и частям войск вспомогательного назначения «в срочном порядке» (в течение сорока восьми часов со времени опубликования приказа) представить «именные списки на служащих у них бывших офицеров» с краткими данными об их службе в старой армии, ныне занимаемой должности и степени «незаменимости». Что же касается учреждений, не расположенных в Москве, то подобные именные списки они должны были представить в соответствующие губернские отделы Особкомучет. Последние должны были «в кратчайший срок» рассмотреть эти списки и о результатах срочно телеграфировать в Особкомучет, указав, «сколько в каждом учреждении находится бывших офицеров и сколько из них может быть выделено на фронт». Одновременно копии списков с мотивированной против каждого лица отметкой надлежало в срочном порядке выслать в Особкомучет.

Важно отметить, что в отличие от приказа председателя Особкомучет № 1, которым предусматривался учет только бывших офицеров, состоявших на службе в учреждениях и организациях гражданских ведомств, согласно приказу № 3 подлежали учету и те бывшие офицеры, которые служили в штабах, управлениях и заведениях Наркомвоена (не в составе Действующей армии), а также в штабах и частях войск вспомогательного назначения. Поэтому в дополнение к приказу № 3 циркулярной телеграммой председателям губернских отделов по учету бывших офицеров было разъяснено, что на основании этого приказа следовало «произвести лишь учет бывших офицеров, служащих в военном ведомстве». Фактическое же выделение бывших офицеров, признаваемых губернскими отделами «необходимыми для фронта», не осуществлять впредь до особых распоряжений, «за исключением тех лиц, которые занимают должности, явно несоответствующие их прежнему служебному стажу». Что касается всех бывших офицеров, служащих в «невоенных советских учреждениях и еще не состоящих на действительной военной службе» и признанных губернским отделом «подлежащими выделению на фронт», то их следовало незамедлительно передавать губернским военкоматам. Направление их на фронт должно было производиться распоряжением штаба округа на основании срочных нарядов, присылаемых Управлением по командному составу Всероглавштаба. Признанных же пригодными к службе лишь в обстановке мирного времени следовало оставлять на прежних должностях, впредь до предоставления им соответствующих назначений (до этого они должны были находиться в полном распоряжении губернского и окружного военных комиссариатов).

На основании инструкции губернским отделам, приказов председателя Особкомучет № 1–3 и других распоряжений губернские отделы приступили к своей работе, которая начиналась с издания приказа по отделу. Примером такого приказа может служить приказ Петроградского губернского отдела, в котором, в частности, говорилось, что всем расположенным в уездах губернии учреждениям, неподведомственным Наркомвоену, «в течение 3-х дней с момента получения на месте сего приказа» необходимо доставить в учетный отдел своего уездного комиссариата по военным делам «анкетные листы на всех без исключения б. офицеров, служащих в этих учреждениях». Отдельные списки следовало составлять на тех бывших офицеров, 1) которые находились на службе и при мобилизациях (в декабре 1918 и марте 1919 г.) были зачислены в резерв окружного строевого управления, но еще не получили назначения; 2) состояли на службе в различных учреждениях и уже были оставлены в них как «незаменимые» работники; 3) о ком было возбуждено ходатайство перед Особой центральной комиссией по отсрочкам об оставлении на месте прежней службы в учреждении с указанием, когда это ходатайство возбуждено; 4) которые были освобождены вовсе от военной службы с указанием времени и номера изданного об этом удостоверения. Организации, имевшие военный характер, но подведомственные Наркомвоену и НКВД, а также «милитаризованные учреждения» также должны были представить списки и анкетные листы на состоявших у них на службе офицеров. Все проживающие в уездах Петроградской губернии бывшие офицеры (как признанные годными к военной службе, так и уволенные вовсе от нее), еще не состоявшие нигде на службе и родившиеся: бывшие генералы в 1858 г. и моложе, бывшие штаб-офицеры в 1863 г. и моложе, бывшие обер-офицеры в 1868 г. и моложе обязаны были в течение трех дней составить такие же анкетные листы и вместе с выпиской от домового комитета бедноты или удостоверениями волостных комиссариатов о месте жительства представить их в учетные отделы уездных комиссариатов по военным делам по месту своего жительства и получить удостоверение об их сдаче. Учетные отделы уездных комиссариатов в 3-дневный срок со дня получения приказа на месте должны были все представленные им списки, анкетные листы, удостоверения о месте жительства и т.д. препроводить с нарочным в Петроградский отдел Особкомучет. Бывшие офицеры, признанные пригодными для службы в Красной Армии на строевых или административных должностях, должны были быть немедленно переданы в резерв окружного строевого управления.

Одним из основных принципов в работе Особкомучет и ее губернских отделов было стремление не только изъять из советских учреждений возможно большее число бывших офицеров, допуская оставление на занимаемых должностях лишь действительно незаменимых специалистов, и отправить их на строевые и нестроевые должности в Действующую армию, но и направлять в нее в качественном отношении только таких, «которые принесут пользу армии, а не будут лишь ненужным балластом». В самом деле, Управление по командному составу Всероглавштаба получало многочисленные письма с фронта с жалобами на присылку «в последнее время мало или совершенно непригодных для службы бывших офицеров», что явилось в значительной степени результатом «особой срочности условий работы» действовавшей ранее Особой временной комиссии под председательством Глезарова. Поэтому Особкомучет «сочла необходимым пропустить через медицинскую комиссию всех лиц (предназначенных к зачислению в Действующую армию. — А.К.) и затем при рассмотрении анкетных листов входить в оценку прежнего служебного стажа (каждого. — А.К.) бывшего офицера», стремясь при этом оставлять на занимаемой должности только тех бывших офицеров, которые не представляли никакой ценности для военного ведомства (особенно при наличии ходатайств об отсрочке от соответствующих учреждений). Так, один из архивных документов содержит пояснение Особкомучет по поводу оставления на работе двух таких бывших офицеров: «…Дианов оставлен как 37-летний прапорщик, заведующий лишь военно-санитарным поездом, а Брандт — 41 года прапорщик был капельмейстером и начальником полкового санитарного отряда — оба и по возрасту особенно по цензу никакой ценности для армии не представляют».

В результате рассмотрения вопроса о том или ином бывшем офицере имели место случаи, когда бывших офицеров, оставленных Особкомучет на занимаемых ими должностях вследствие малой пригодности для службы в Действующей армии, да и вообще в военном ведомстве, Особая Центральная комиссия признавала подлежащими призыву, и тогда они в силу статей 17 и 18 Положения об Особкомучет должны были быть откомандированы на строевые или нестроевые должности в Красную Армию. При той тщательности, с которой Особкомучет рассматривала сведения о каждом бывшем офицере и оценивала его пригодность для службы в армии, такие случаи могли возникать лишь в отношении действительно бесполезных для Красной Армии лиц (как, например, прапорщики ополчения, проходившие службу только на нестроевых должностях). Поэтому Особкомучет 25 июля 1919 г. обратилась с ходатайством в Совет Обороны с просьбой предоставить ей право в указанных выше случаях и при наличии ходатайства об отсрочке соответствующих учреждений временно оставлять таких бывших офицеров в своих учреждениях, беря их на учет Управления по командному составу Всероглавштаба. Однако Совет Обороны не удовлетворил это ходатайство, ибо оно ущемляло интересы созданной им Особой центральной комиссии по отсрочкам.

Следует отметить, что значительные трудности в работе Особкомучет возникали в связи с принятой системой отсрочек от призыва. Так, с выходом постановления Совета Обороны от 2 июля 1919 г. данные ранее отсрочки бывшим офицерам всех без исключения гражданских учреждений теряли свою силу. Для «безусловно незаменимых работников» эти учреждения должны были вновь возбуждать мотивированные ходатайства перед Особой центральной комиссией. При этом бывшие офицеры, в отношении которых подобные ходатайства возбуждались, имели право «оставаться на своих местах впредь до выяснения результатов ходатайства». Однако, несмотря на указанное постановление Совета Обороны по отсрочкам, в стране продолжало существовать множество декретов, приказов, распоряжений, согласно которым от призыва освободилось значительное число бывших офицеров (в частности, декреты Совнаркома от 25 января 1919 г. и 3 апреля 1920 г. в отношении бывших офицеров, состоявших на действительной службе по сельскому хозяйству и служивших в милиции и т.д.). Отсрочками от призыва пользовались также бывшие офицеры, задействованные на строительстве срочных объектов (например, на установке Московской мощной радиостанции, создаваемой для обеспечения надежной и постоянной связи центра Республики с западными государствами и окраинами страны Эти лица считались «мобилизованными на месте и потому не подлежащими призыву (независимо от их возраста) до тех пор, пока радиостанция не будет закончена».

Между тем недостаток командного состава в Действующей армии был настолько значительным, что потребовались изменения принятой системы отсрочек от призыва, причем многие из них были проведены по инициативе Особкомучет. Так, приказом Реввоенсовета Республики № 651 от 5 апреля 1919 г. бывшие офицеры — беженцы с временно оккупированных территорий Республики (в том числе те, срок отправления которых в места временного проживания был неизвестен) призыву на военную службу не подлежали. Однако ввиду «особо острой нужды на фронте в лицах командного состава» и «переживаемых ныне исторических событий» председатель Особкомучет обратился в Мобилизационное управление Всероглавштаба с докладной запиской, в которой писал, что на территории Советской России не может быть «граждан из бывших офицеров, не привлеченных к общегосударственной повинности», и предлагал провести в «экстренном порядке… вопрос об отмене привилегий для бывших офицеров-беженцев», установленных приказом Реввоенсовета Республики, тем более что этот приказ появился около семи месяцев назад, «когда дело защиты Рабоче-Крестьянской России было не так напряженно, как в настоящее время». В результате изменений в системе отсрочек стали подлежать учету на общих основаниях бывшие офицеры, служившие в милиции. Незаменимые для работы в милиции могли получить отсрочку, однако «все годные для фронта» должны были быть направлены в Действующую армию. Стали подлежать учету и медицинскому переосвидетельствованию на общих основаниях бывшие офицеры, состоявшие на учете в Главбюро по учету и распределению технических сил, возвратившиеся из плена и т.д., причем в зависимости от результатов переосвидетельствования они могли быть «освобождены или вновь взяты на военную службу».

Таким образом, взятые на учет бывшие офицеры, работавшие в гражданских организациях и управлениях, учреждениях и заведениях военного ведомства, признанные по возрасту, состоянию здоровья и служебному стажу в старой армии ценным командным составом, подлежали откомандированию на строевые и нестроевые должности в Действующей Красной Армии и не могли быть «оставляемы на занимаемых должностях».

Однако многие взятые на учет бывшие офицеры, хотя и вынужденные силой обстоятельств служить Советской власти, использовали все легальные и нелегальные средства для уклонения от службы в Действующей армии (переходили на сторону белогвардейцев, сменяли места жительства, по которым проводилась регистрация, проживали подпольно и т.д.). За подобные деяния виновные, а также члены их семей, родственники и т.д. несли наказание по законам военного времени. Поэтому не каждый мог решиться на такие явно враждебные по отношению Советской власти шаги, предпочитая уклоняться от службы в Действующей армии легальными средствами: отсрочками от призыва под маркой «незаменимых работников», попытками не попасть в число годных к строевой и нестроевой службе по состоянию здоровья на медицинских комиссиях и т.д.

Несмотря на категорические указания оставлять в тыловых учреждениях военного ведомства, а тем более в гражданских организациях только действительно незаменимых работников, многие руководители подобных учреждений и организаций в стремлении не терять хороших сотрудников или просто оказывать содействие в уклонении того или иного бывшего офицера от службы в Действующей армии все же продолжали возбуждать необоснованные ходатайства об отсрочке призыва тех, кто по возрасту, состоянию здоровья и опыту службы в старой армии был обязан находиться на фронте. Так, в частности, Калужский губернский продовольственный комиссар Александров направил телеграмму на имя председателя Совета Обороны с жалобой на то, что из продовольственного комитета «изымаются» бывшие офицеры Зудилин, Лещенков, Любов, Митин, Новиков и Сапожников, которые занимают «ответственные посты», связанные с «реализацией урожая и реорганизацией губернского и районных продовольственных комитетов». Призыв этих лиц в армию, говорилось в телеграмме, «безусловно гибельно» отразится на реализации урожая, что «еще более ухудшит и без того критическое положение губернии в продовольственном отношении»; заменить же этих сотрудников другими «не представляется никакой возможности». Телеграмма была послана на предварительное рассмотрение во Всероглавштаб, который признал мотивы ходатайства неубедительными, ибо «если стать на путь удовлетворения таких ходатайств, то придется отказаться вообще от намеченного изъятия из гражданских учреждений бывших офицеров»; в результате ходатайство было отклонено. О том, насколько были необоснованны ходатайства об оставлении бывших офицеров как «незаменимых работников» на месте прежней службы, говорит следующий факт: из 94 бывших офицеров, обратившихся с жалобой в Особую центральную комиссию, как показала проверка, 55 человек могли нести службу в Действующей армии, из них 48 — на строевых должностях.

Вторым после «незаменимости» легальным каналом для уклонения от направления в Действующую армию, как отмечалось выше, были медицинские комиссии, созданные при Особом отделе ВЧК (так как это название «отпугивало» направляемых на комиссию бывших офицеров, то с сентября 1919 г. она стала именоваться медицинской комиссией при Особкомучет) и при губернских отделах Особкомучет. Конечно, у многих обследуемых бывших офицеров здоровье оставляло желать лучшего как в физическом (возраст, ранения, контузии, пребывание в плену и т.д.), так и в моральном отношении (Февральская революция, изменения в армии при Временном правительстве, слом старой армии, уравнение в правах с солдатами, увольнение без выслуженной пенсии, невозможность трудоустройства и т.д. наложили свой отпечаток). Но и медицинские комиссии нередко допускали ошибки, в результате чего бывшие офицеры получали отсрочки от призыва по состоянию здоровья. Поэтому ввиду выяснившегося «исключительно большого процента бывших офицеров, признанных негодными медицинской комиссией Московского губернского отдела» Особкомучет отдала ей распоряжение направить на новое переосвидетельствование не менее 25 человек из числа таких лиц в медицинскую комиссию при Особкомучет, в результате чего выяснилось, что большинство их оказались годными к строевой и нестроевой службе в Действующей армии. После этого медицинская комиссия получила указание «произвести переосвидетельствование всех бывших офицеров», признанных Московским губернским отделом «негодными вовсе к службе, за исключением явных калек» (см. табл. 7).

Таблица 7. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МОСКОВСКОГО ГУБЕРНСКОГО ОТДЕЛА ОСОБКОМУЧЕТ СО 2 ИЮЛЯ ПО 2 СЕНТЯБРЯ 1919 г.*

* Составлено по: ЦГАСА. Ф. 4. Оп. 10. Д. 527. Л. 324.

Все бывшие офицеры, предназначенные на строевые и нестроевые должности (на которых состоялось постановление Московского губернского отдела), были переданы в распоряжение губвоенкома и вызваны для отправки в Действующую армию по нарядам Управления по командному составу Всероглавштаба. Не явившиеся на переосвидетельствование в медицинскую комиссию также были переданы в распоряжение губвоенкома с предоставлением им срока явки на комиссию и подачи анкетных данных до 3 сентября 1919 г. Что касается бывших офицеров, служивших в управлениях и заведениях военного ведомства, то и они были направлены на переосвидетельствование в медицинскую комиссию, после чего в зависимости от состояния здоровья подлежали выделению по постановлению губвоенкома.

Таблица 8. ЧИСЛЕННОСТЬ БЫВШИХ ОФИЦЕРОВ, НАПРАВЛЕННЫХ В ДЕЙСТВУЮЩУЮ КРАСНУЮ АРМИЮ СОГЛАСНО СПИСКУ № 9*

* Составлено по: ЦГАСА. Ф. 4. Оп. 10. Д. 520. Л. 252–255.

Значительная работа по учету, выделению из управлений, учреждений и заведений Москвы для назначения на строевые и нестроевые должности в Действующей армии была проведена в Особкомучет. Так, с 4 по 23 августа 1919 г. по десяти спискам было направлено из Москвы в Действующую армию 746 бывших офицеров. Некоторое представление об этой работе дает табл. 8

О том, что выделение бывших офицеров в Действующую армию из управлений, учреждений и заведений военного ведомства было проведено достаточно тщательно, свидетельствует незначительное число протестов, направленных в Особую центральную комиссию по отсрочкам: из 746 бывших офицеров протесты заявили только 24 человека.

По вопросу обеспечения Красной Армии опытным командным составом Особкомучет действовала в контакте с Управлением по командному составу Всероглавштаба, в распоряжение которого направлялись бывшие офицеры, подлежавшие назначению на строевые и нестроевые должности в Действующей армии. Тем не менее имели место случаи, когда направленные в Действующую армию бывшие офицеры распределялись нерационально. Так, например, из 28 бывших офицеров — сотрудников 5-го Полевого военного строительства 23 были строевыми офицерами, но некоторые из них занимали должности делопроизводителей, конторщиков, телефонистов и т.д. Аналогичное положение имело место и в других учреждениях военного строительства, где, например, бывший командир 3-й стрелковой артиллерийской бригады, бывший генерал Н.А. Фок, занимал должность заведующего канцелярией, бывший командир бригады 135-й пехотной дивизии, бывший полковник Б.Л. Антошевич, — делопроизводителя, а бывший старший офицер батареи 110-й артиллерийской бригады, бывший штабс-капитан В. Стариков, — табельщика.

Подобное положение усугублялось тем, что и в строевых соединениях и частях Действующей армии бывшие офицеры занимали должности, несоответствовавшие их опыту службы. Так, во 2-й стрелковой дивизии на 1 августа 1919 г. бывшие строевые офицеры занимали должности заведующих хозяйством, ездовых обоза и т.д. В этой же дивизии на должности переписчика в батальоне находился бывший полковник В.И. Новосельский, окончивший в 1895 г. Академию Генерального штаба по 2-му разряду и занимавший в старой армии должность генерала для поручении при командующем 1-й армией.

В связи со сказанным выше и принимая во внимание, что «источники пополнения Действующей армии командным составом начинают исчерпываться и в недалеком будущем нужда в нем может стать еще острее», Особкомучет обратилась к начальнику Полевого штаба Реввоенсовета Республики П.П. Лебедеву с предложением поднять вопрос о пересмотре распоряжением Полевого штаба соответствия лиц, занимающих в армии различные должности, полученному ими военному образованию и их прежнему служебному стажу. Лебедев направил начальникам штабов Восточного, Южного, Западного фронтов и 6-й Отдельной армии письмо, в котором было указано, что созданные постановлением Совета Обороны и приказом Реввоенсовета комиссии по учету бывших офицеров ставят целью возможно шире удовлетворять все растущую потребность фронта в лицах командного состава, имея в виду изъять из всех учреждений даже таких лиц, уход которых с постоянного места службы, несомненно, нанесет ущерб данному учреждению. Но комиссии сознательно идут на это, «памятуя, насколько важны в настоящее время интересы армии и усиление мощи ее». Между тем в самой армии бывшие офицеры часто занимают должности, не требующие специальной военной подготовки, что «совершенно уже недопустимо при той острой нужде в лицах командного состава, которая ощущается в армии и теперь и которая еще более усилится в будущем вследствие исчерпывания всех источников для пополнения этого состава». В заключение начальник Полевого штаба предложил немедленно образовать во всех армиях особые комиссии «для пересмотра по всем штабам, управлениям, учреждениям и заведениям, входящим в состав армии, соответствия лиц, занимающих различные должности, полученному ими военному образованию и их прежнему военному стажу, дабы таким путем обратить всех пригодных для службы в строевых частях бывших офицеров по прямому назначению, зачислив их в установленный при штабах фронтов резерв лиц командного состава для пополнения ими затем некомплекта в частях армии».

Как отмечалось выше, Л.Д. Троцкий 27 июня 1919 г. обрушился на советские учреждения за недостаточно «эффективные меры к пополнению армии лицами командного состава» из бывших офицеров, грозил облавами «в центре и в провинции», организацией процессов «над дезертирами и укрывателями» и т.д. Но уже 6 июля 1919 г. (т.е. через несколько дней после принятия Советом Обороны постановления от 2 июля 1919 г. об усилении командным составом Действующей Красной Армии за счет бывших офицеров) приказом Реввоенсовета Республики № 1177 «для выделения на фронт б. офицеров, служащих в управлениях и учреждениях… расквартированных вне города Москвы» при каждом окружном комиссариате по военным делам (далее — окружном комиссариате) учреждались окружные комиссии. Состав этих комиссий (председатель и два члена от окружного штаба и от окружных военных управлений) должен был избираться окружным военным комиссариатом и утверждаться Советом Всероссийского Главного штаба, на который возлагалось и руководство деятельностью этих окружных комиссий с представлением ежедневного отчета в Реввоенсовет Республики. В соответствии с этим приказом при каждом окружном комиссариате были созданы окружные комиссии «по выделению бывших офицеров из военных учреждений» в Действующую Красную Армию. Так, в частности, в приказе Приволжского окружного комиссариата было сказано, что «объявленный в приказе по округу от 11 августа с. г. за № 1341 состав окружной комиссии по изъятию бывших офицеров из учреждений и управлений военного ведомства Приволжского военного округа Советом Всеросглавштаба утвержден 14 августа с.г., согласно телеграмме начальника Командного (Управления по командному составу Всероглавштаба. — А.К.) за № 4494/К от 21 августа с.г.». В результате сложилось ненормальное положение: возникли две независимые друг от друга комиссии с одной, по существу, задачей усиления командного состава Действующей Красной Армии за счет бывших офицеров: Особкомучет с ее губернскими отделами и окружные комиссии при окружных комиссариатах. Особкомучет уже успела проделать определенную работу по учету бывших офицеров. Так, ее губернские отделы за полтора месяца (с начала июля по 18 августа 1919 г.) приняли на учет 8455 бывших офицеров, из них был предназначен в Действующую армию 3691 человек. Поэтому совершенно очевидно, что создание каких-либо новых комиссий с той же целью учета бывших офицеров могло привести лишь к параллелизму в работе и неблагоприятно сказаться на выполнении постановления Совета Обороны. Создавшееся положение осложнялось тем, что вновь созданные окружные комиссии стали требовать от губернских отделов Особкомучет передачи им всех собранных в губернии материалов о бывших офицерах. Так, председатель Ярославской окружной комиссии телеграфировал председателю Особкомучет, чтобы он предписал председателю Ярославского губернского отдела «передать в окружную комиссию весь материал по учету бывших офицеров учреждений Наркомвоен». Со своей стороны председатель Ярославского губернского отдела сообщал председателю Особкомучет, что вновь созданная окружная комиссия «требует передачи учетного материала» губернского отдела о бывших офицерах, служащих в учреждениях Наркомвоена Ярославской губернии, «копии коего уже представлены Вам», и просил срочно сообщить, «подлежит ли передаче» в окружную комиссию собранный в отношении бывших офицеров материал.

В связи с создавшейся обстановкой в Особкомучет уже с 1 августа 1919 г. стали поступать от ее губернских отделов тревожные телеграммы — из Орла (1 августа), Ярославля (2 и 13 августа), Петрограда (9 августа), Тулы (13 августа) и т.д. — с просьбой разъяснить положение. Так, например, председатель Орловского губернского отдела сообщал в телеграмме, что в округе «сформирована окружная комиссия по пересмотру служащих военных учреждений», работа которой «тождественна с работой губотдела». В телеграмме содержалась просьба дать разъяснение, «продолжать ли работу губотдела по учету бывших офицеров», служащих в учреждениях Наркомвоена, или «передать таковую окружной комиссии, так как возможны недоразумения ввиду неразграничительности деятельности обеих комиссий». А в телеграмме председателя Тульского губернского отдела содержался прямой вопрос: «подлежит ли исполнению» приказ председателя Особкомучет № 3 от 14 июля 1919 г.?

Одновременно шли аналогичные телеграммы из окружных комиссий во Всероглавштаб. Так, председатель Орловской окружной комиссии, докладывая в Управление по командному составу Всероглавштаба о создании окружной комиссии согласно приказу Реввоенсовета Республики № 1177 от 6 июля 1919 г. «для выделения на фронт бывших офицеров», писал, что с первых же шагов работы комиссия столкнулась с «параллельной деятельностью» губернского отдела, который «работает продуктивно и большими силами». В телеграмме содержалась просьба разъяснить порядок «взаимоотношений этих однородных комиссий» (в частности, подчиняются ли губернские отделы окружным комиссиям и в связи с этим имеет ли право окружная комиссия пользоваться собранными отделом материалами о бывших офицерах или обязана собирать такие материалы самостоятельно). Неясность этих вопросов, говорилось в заключение, ставит окружную комиссию в затруднительное положение и «тормозит дело».

Интересные суждения в связи с создавшейся обстановкой содержались в телеграмме председателя Петроградской окружной комиссии. В ней, в частности, говорилось, что ввиду образования ныне этой комиссии и принимая во внимание, что работа, возложенная на нее, «уже производится губернскими отделами и городской Петроградской комиссией, является желательным и целесообразным для пользы дела» предоставить им возможность закончить начатую работу. Что же касается окружных комиссий, то на них следует возложить задачи рассмотрения сведений о каждом бывшем офицере, служащем во всех окружных военных управлениях, отдельных учреждениях, в войсках вспомогательного назначения, а также в губернских военных комиссариатах. Это позволит сделать окончательный вывод о пригодности данного лица к строевой или нестроевой службе в Действующей армии, возможности использования его на тыловых должностях, целесообразности оставления в занимаемой должности и т.д., а также осуществлять контроль произведенных отправок в Действующую армию и состоявшихся назначений в тылу.

В ответ на запросы с мест А.В. Эйдук направил председателям губернских отделов Особкомучет телеграмму, в которой говорилось, что «вопрос о совместных работах окружных комиссий… и губернских отделов» вынесен на рассмотрение Совета Обороны; впредь до разрешения этого вопроса губернские отделы «должны действовать по-прежнему, производя установленный учет» бывших офицеров и сообщая в Особкомучет, «сколько их принимается на учет и сколько предполагается к выделению для фронта». А через две недели, 15 августа, А.В. Эйдук направил в Совет Обороны докладную записку, в которой, во-первых, кратко изложил, что было сделано вверенной ему Особкомучет и ее губернскими отделами по выполнению постановлений Совета Обороны от 2 и 11 июля 1919 г., и, во-вторых, сообщил, что приказом Реввоенсовета Республики № 1177 от 6 июля 1919 г. при каждом окружном военном комиссариате образованы «с аналогичной целью комиссии», задачи которых являются «буквальным повторением» обязанностей Особкомучет и ее губернских отделов, указанных в положении об этой комиссии, утвержденном Советом Обороны 2 июля. Губернские отделы по учету бывших офицеров, говорилось в докладной записке, образованные из лиц, «независимых от военных учреждений и обладающих по своему служебному положению на местах высшим авторитетом власти», являются органами, которые способны «с большим беспристрастием и продуктивностью» выполнить поставленную задачу по учету бывших офицеров, чем окружные комиссии при военных комиссариатах; образованные в каждой губернии губернские отделы по сравнению с окружными комиссиями, находившимися лишь в десяти городах республики, имеют возможность в более короткий срок добиться «положительного результата работы». Параллельное же существование двух указанных комиссий, влекущее за собою «непроизводительную затрату энергии, отвлечение учреждений от прямых своих обязанностей» и в результате могущее привести лишь к трениям и «недоразумениям между ними, что уже имеет место», является «не только нецелесообразным, но и вредным». Поэтому необходимо «в интересах дела комиссии при окружных военных комиссариатах по учету бывших офицеров упразднить», а приказ Реввоенсовета Республики № 1177 от 6 июля 1919 г. отменить.

Совет Обороны согласился с мнением председателя Особком учет и предложил руководству Реввоенсовета Республики немедленно отменить приказ № 1177. В постановлении Совета Обороны от 22 августа 1919 г. (пункт 10) было сказано, что вопрос об отмене указанного выше приказа «считать… исчерпанным ввиду согласия Реввоенсовета Республики на отмену приказа».

Деятельность Особкомучет и ее губернских отделов по изъятию бывших офицеров из учреждений как гражданских, так и военного ведомств была связана с большими трудностями; с одной стороны, надо было изъять максимальное число бывших офицеров, годных по состоянию здоровья к строевой и нестроевой службе в Действующей армии, с другой — учесть интересы тех военных и гражданских учреждений, в которых эти офицеры служили. Для того чтобы было меньше недоразумений, протестов, жалоб и т.д., распоряжением заместителя председателя Реввоенсовета Республики через Совет Всероглавштаба всем штабам военных округов была разослана циркулярная телеграмма от 14 октября 1919 г. Ввиду возникающих на местах недоразумений по оставлению «в занимаемых должностях бывших офицеров», выделяемых в Действующую армию губернскими отделами Особкомучет, говорилось в ней, необходимо принять к исполнению следующее: во-первых, учреждению, заинтересованному в оставлении на месте бывших офицеров, предоставить право в 5-дневный срок по рассмотрении списков данного учреждения предъявлять протест губернскому отделу Особкомучет, которым было постановлено изъять для армии из учреждения того или иного бывшего офицера, во-вторых, в случае непринятия губернским отделом протеста таковой передавать в Особкомучет в Москву, в-третьих, в случае отклонения протеста в Особкомучет — представлять его через Совет Всероглавштаба на разрешение заместителя председателя Реввоенсовета Республики. Протесты принимались во внимание только «при наличии неоспоримых доказательств совершенной незаменимости» каждого бывшего офицера.

Особкомучет и ее губернские отделы старались возможно внимательнее подходить к изъятию бывших офицеров из гражданских и особенно военных учреждений. В качестве примера приведем донесение Тамбовского губернского отдела в Особкомучет от 4 октября 1919 г. В нем говорилось, что при выделении из военных и гражданских учреждений бывших офицеров сотрудники дела базировались «на революционной совести» и вместе с тем учитывали, что «ввиду повсеместной нужды в специальных работниках поголовное выделение всех без исключения бывших офицеров вредно отразилось бы на интенсивности организованных работ в губернии». В приложенном к донесению списке были указаны бывшие офицеры, занимающие «ответственные должности в качестве высших руководителей и сотрудников учреждений Наркомвоен, Наркомпрос и Наркомфин, а также на должностях агрономов, техников, землемеров и инженеров». При совместном обсуждении каждой помещенной в список кандидатуры «с политическим и техническим представителями учреждений» выяснилось, что «означенных в сем списке бывших офицеров» выделить для направления в Действующую армию «не представляется возможным». Некоторые из этих бывших офицеров имели удостоверения от Особой центральной комиссии по отсрочкам, в отношении же остальных губернский отдел поддержал ходатайства соответствующих учреждений об отсрочках. Приведем три примера, касающиеся изъятия бывших офицеров из Всевобуча, Особой центральной комиссии по обеспечению армии конским составом и артиллерийских заводов, подведомственных Центральному правлению артиллерийских заводов (ЦЕПАЗ), для подтверждения того, что Особкомучет приходилось употреблять все возможные средства для выполнения поставленной перед ней Советом Обороны задачи.

6 августа 1919 г. Реввоенсовет Республики утвердил предложение Совета Всероглавштаба оставить Всевобучу годных к строевой службе бывших офицеров «из расчета: по два — на уезд и по три — на губернию». Однако некоторые губернские отделы стали выделять из Всевобуча всех бывших офицеров независимо от состояния здоровья и опыта службы в старой армии. В связи с этим заместитель председателя Особкомучет А.И. Цимблер направил всем председателям губернских отделов телеграмму, в которой указывал, что предлагается призывать из числа состоящих на ответственных должностях во Всевобуче только тех бывших офицеров, которые медицинской комиссией «признаны годными к строевой службе на фронте», за исключением подлежащих безусловному оставлению (по два на уезд и по три на губернию). Все же остальные, предназначенные распоряжением окружных и губернских военных комиссариатов для направления в Действующую армию, «должны быть заменены бывшими офицерами, годными лишь к службе в тылу».

В связи с созданием в Красной Армии сначала конного корпуса, а затем 1-й Конной армии декретом Совета Обороны от 8 декабря 1918 г. была создана Особая центральная комиссия по обеспечению армии конским составом. Этой комиссии подчинялись созданные в губерниях Особые местные комиссии, на которые были возложены «крайне важная работа по фактическому руководству на всей территории республики набором лошадей для действующей армии», содержание и пропитание лошадей до сдачи их в войска, а также фактическое наблюдение за этим делом на местах и ответственность за успешное его выполнение. Между тем многие губернские отделы (Московский, Пензенский и т.д.) взяли за учет и специалистов конного дела. В связи с этим исполняющий должность председателя Особой центральной комиссии бывший начальник Кавказской конной туземной дивизии (так называемой «дикой дивизии»), бывший генерал, бывший князь Д.П. Багратион направил в Особкомучет докладную записку, в которой обратил внимание на то, что привлечение на службу в Красную Армию специалистов по военно-конному делу было сопряжено «с крайними трудностями», ибо на территории Советской Республики осталось лишь «около 100» таких специалистов. Поэтому отчисление их от комиссии «расстраивает наладившееся дело», а оставшиеся в ее составе сотрудники «не в состоянии выполнять возложенные на них задачи». В связи с этим Багратион просил об «изъятии личного состава особместкомов из числа лиц, отправляемых… на фронт». Однако Особкомучет признала целесообразным оставлять в занимаемых должностях только тех «председателей и членов комиссий по обеспечению армии конским составом, которые медицинскими комиссиями будут признаны негодными для службы в строю на фронте».

В связи с учащением случаев снятия с должностей и направления в Действующую армию бывших офицеров технического и административного состава артиллерийских заводов, подведомственных ЦЕПАЗ, руководство последнего обратилось в Особкомучет с заявлением, что губернские отделы изымают бывших офицеров, «совершенно не разбираясь с их служебным стажем» и абсолютно не принимая во внимание «мотивы ходатайств заводов». Так как подведомственные ЦЕПАЗ заводы вырабатывали «важнейшие предметы боевого снабжения» для Красной Армии, председателем правления ЦЕПАЗ было возбуждено ходатайство перед Советом военной промышленности «о сохранении существующего кадра» и освобождении его «от всякого рода мобилизаций и выделений на пополнение войсковых частей, дабы тем самым не нарушать налаженный аппарат работы». К этому отношению был приложен список 38 заводов с просьбой дать распоряжение «местным военкоматам об оставлении всего существующего кадра администрации и служащих» этих заводов «из лиц бывшего офицерского звания, что уже сделано в отношении служащих и рабочих из лиц не командного состава».

Большой интерес представляет ответ в ЦЕПАЗ председателя Особкомучет, в котором были четко сформулированы основные принципы ее деятельности (в том числе и губернских отделов): «установить совершенно точно наличие бывших офицеров на территории Советской России», рассмотреть списки на этих лиц и, учитывая состояние здоровья, время нахождения в последней должности, бывший стаж в старой армии и т.д., решить вопрос, «насколько занимаемые ими должности допускают без ущерба для государственной работы извлечение данного лица из учреждения — гражданского или военного». Если же при этом на местах и понимали «иногда излишне прямолинейно свою задачу — во что бы то ни стало пополнить ряды Красной Армии» командным составом из бывших офицеров, хотя бы и в ущерб интересам учреждения, из которого они извлекались, то это следует рассматривать, во-первых, как исключение, а во-вторых, «военная обстановка была такова, что надо всем доминировали интересы строевого дела». В связи с этим Особкомучет «не может встать на точку зрения ЦЕПАЗ, из-за отдельных, быть может, неудачных решений губкомиссий (губернских отделов по учету бывших офицеров. — А.К.) забронировать целиком все артиллерийские заводы от всяких покушений изъять из них нужных для фронта бывших офицеров». Понимая «всю важность правильной, без перебоев работы артиллерийских заводов», Особкомучет поддерживает точку зрения о необходимости «самого внимательного отношения к нуждам завода по части специалистов», но не может согласиться с тем, что «все без исключения бывшие офицеры, работающие на заводах в качестве даже мелкой администрации, без ущерба для дела не могли бы быть изъяты для нужд армии». Поэтому необходимо персональное забронирование служащих — бывших офицеров после «тщательного их рассмотрения» в Особой центральной комиссии по отсрочкам, что «могло бы гарантировать от случайностей, имевших место в Коврове». Возбуждение же ЦЕПАЗ вопроса об оставлении на прежнем месте работы бывших офицеров только в феврале 1920 г. свидетельствует о том, что «столь острый вопрос», как укомплектование Красной Армии командным составом, ранее этим учреждением не учитывался, ибо он «должен был быть исчерпан еще во второй половине прошлого года». В заключение этого документа было сказано, что Особкомучет «отказывается проводить» в предлагаемом ЦЕПАЗ порядке вопрос «об освобождении всего состава завода от мобилизации» и просит, если этот вопрос будет через Совет военной промышленности внесён в Совет Обороны, «приложить к представлению и копию этого ответа».

Постановлением Совета Обороны от 20 ноября 1919 г. Реввоенсовету Республики было предложено упорядочить учет красных командиров, бывших офицеров, юнкеров, подпрапорщиков, унтер-офицеров, военных чиновников и писарей, не состоящих «ныне вовсе на службе или служащих в различных гражданских и общественных учреждениях». Во исполнение этого Управлением по командному составу Всероглавштаба были разработаны «Временное руководство по учету и призыву лиц командного состава и административно-хозяйственной службы, не состоящих на службе в учреждениях, подведомственных Наркомвоену», а также «Правила введения в действие этого руководства». Учет указанных лиц проводился заблаговременно «на случай общей мобилизации или частичного призыва», ему подлежали бывшие офицеры (генералы — до 60 лет, штаб-офицеры — до 55 лет и обер-офицеры — до 50 лет), «не исключая и тех из них, которые были уволены при демобилизации старой армии как солдаты», проживающие на территории республики, «уволенные из военной службы» и служащие в различных гражданских и общественных учреждениях, а равно и вовсе не состоящие па службе — военной или гражданской. Лицам, уволенным с военной службы и подлежащим учету, выдавался учетно-воинский билет, на основании которого они снабжались «в необходимых случаях документам на право жительства», ибо этот билет «видом на жительстве» служить не мог. Кроме учетно-воинского билета, на каждого бывшего офицера «для наведения необходимых справок и поверки наличия состоящих на учете военнообязанных» вводились послужные списки, содержание которых было идентично учетно-воинскому билету, а форма соответствовала послужным спискам принятым для офицеров старой русской армии (в них отсутствовали только графы о социальном происхождении и вероисповедании). Послужные списки подлежали постоянному хранению до снятия с учета в военном комиссариате той губернии, которую бывший офицер избрал для жительства после увольнения из Красной Армии. Виновные в неисполнении правил, установленных для учета, подлежали «суду революционного трибунала».

5 ноября 1919 г. председатель Особкомучет направил председателям всех ее губернских отделов телеграмму, в которой предлагалось для представления в Совет Обороны общей сводки «не позже 15 текущего ноября» направить в Особкомучет подробный отчет об их работе по учету и призыву в Красную Армию бывших офицеров за время со дня образования губернских отделов по 10 ноября 1919 г. Этот отчет должен был включать «только цифровые данные, но тщательно проверенные и точно соответствующие действительному числу военнослужащих прежней армии принятых на учет и фактически выделенных для нужд Краснов Армии»; в отношении бывших офицеров, освобожденных по тем или иным причинам от призыва в армию, следовало сделать соответствующие отметки (например, «не призван как незаменимый», «больной» и т.д.).

Во исполнение этой телеграммы председатели губернских отделов направили в Особкомучет требуемые отчеты, в качество примера которых приведем «Ведомость о движении изъятия бывших офицеров по состоянию на 12 ноября 1919 года», присланную из Олонецкого губернского отдела. Всего отделов было принято на учет 316 бывших офицеров, из них снято с учета 100, в том числе: «за получением назначения на месте» —18, признаны негодными к военной службе — 25, выбыли за пределы губернии — 14, скрылись «неизвестно куда» или перешли на сторону белых — 26, добровольно вступили в Красную Армию — 11; освобождены от призыва Особой центральной комиссией по отсрочкам — 61, в том числе в учреждениях военного ведомства — 44, в учреждениях гражданских ведомств — 15; передано в резерв военных округов и фронтов — 155.

Как отмечалось выше, постановлением Совета Обороны от 2 июля 1919 г. на Особкомучет была возложена задача «изъять из всех без исключения гражданских учреждений бывших офицеров», и ни одно из этих учреждений, хотя бы и отнесенных к разряду милитаризованных, «не было изъято из круга ведения указанной комиссии». К этому необходимо добавить, что понятие о милитаризации распространялось на всех служащих, за исключением бывших офицеров, в отношении которых существовали «свои особые положения по ведомству Наркомвоен». Но вместе с тем в отношении таких лиц оставалось в силе постановление, что «оставление в гражданском учреждении бывших офицеров возможно только при наличии соответствующего решения Центральной комиссии по отсрочкам». Между тем гражданские учреждения сначала затягивали возбуждение таких ходатайств, а возбудив, «не принимали никаких мер к скорейшему проведению их в надлежащих инстанциях». Это вызывало необходимость издания 11 декабря 1919 г. председателем Особкомучет приказа № 7, в котором говорилось: «Из получаемых донесений от губотделов Особкомучет усматривается совершенно недопустимое положение, что, несмотря на признание значительного числа бывших офицеров подлежащими выделению для нужд армии, они задерживаются продолжительное время в местах гражданской службы впредь до разрешения вопроса об отсрочке их призыва в Особой комиссии по отсрочкам при Революционном Военном Совете Республики. Такой затяжной характер с вопросом, не терпящим отлагательств ввиду острой нужды в лицах комсостава, возможно объяснить лишь тем обстоятельством, что учреждения, заинтересованные в оставлении у них на службе бывших офицеров, затягивали самое возбуждение ходатайства и, возбудив, наконец, таковое, не принимали никаких мер по скорейшему проведению его в подлежащих инстанциях. Принимая во внимание, что со времени издания постановления Совета Обороны 19 июля о порядке рассмотрения дел об отсрочках призыва в армию бывших офицеров прошло более чем достаточно времени для того, чтобы учреждения могли провести ходатайства об оставлении у них на службе незаменимых работников бывших офицеров… приказываю не позже 20 декабря выделить из всех гражданских учреждений тех бывших офицеров, которые остались на службе исключительно за неразрешением вопроса об их отсрочках».

Выполняя этот приказ, губернские отделы по учету бывших офицеров в январе 1920 г. представили в Особкомучет требуемые сведения, из которых видно, что из гражданских учреждений подлежали выделению в Действующую армию: по Тамбовскому губернскому отделу — 46 человек (из них 35 на строевые и 11 на нестроевые должности), Северо-Двинскому — 31, Рязанскому — 33, Саратовскому — 15, Симбирскому — 63, Тверскому — 25, Череповецкому — 34 и т.д.

В связи со срочностью и важностью работы по обеспечению командным составом из бывших офицеров Действующей армии, а также «в целях установления более планомерного плана работ и согласованности действий по изъятию бывших офицеров» в Особкомучет были установлены «периодические заседания» (20 заседаний в месяц) с привлечением к участию в них в качестве постоянных членов и консультантов представителей военного ведомства, Особого отдела ВЧК, Народного комиссариата государственного контроля и других органов. Поскольку представители этих учреждений в рабочее время были «заняты не менее срочной работой в своих учреждениях», все заседания Особкомучет проводились в вечернее время. Поэтому ее сотрудники были отнесены к ответственным работникам: им была назначена заработная плата по 1-й группе (минимум 3750 руб. в месяц) и предоставлено право на причисление к 1-й категории «классового пайка». Наконец, Наркомвоену было разрешено выдать Особкомучет и состоявшей при ней медицинской комиссии вознаграждение по 31 декабря 1919 г. в сумме 35 540 руб. «из остатков по смете» Наркомвоена.

Постоянную помощь в работе Особкомучет и ее губернских отделов оказывали органы ВЧК. Они содействовали в выявлении годных к строевой и нестроевой службе на фронте бывших офицеров, занимавших должности не соответствовавшие опыту их службы в старой армии, и направили в Особкомучет несколько списков с фамилиями таких лиц. Так, в августе 1919 г. комиссия ВЧК по инициативе М.К. Кедрова освидетельствовала 105 бывших офицеров, находившихся «как на военной, так и гражданской службе, за исключением фронтовых учреждений». Из этого числа медицинская комиссия признала годными для фронта 71 человека (из них 42 — на строевые должности) и 30 человек — для строевой и нестроевой службы в тылу. Тесное взаимодействие Особкомучет и органов ВЧК выражалось также в том, что Особкомучет и ее губернские отделы «извлекали весь мало-мальский пригодный для обслуживания армии материал», а контрольные комиссии органов ВЧК устанавливали, «не уклонился ли кто-либо из бывших офицеров от регистрации и получила ли армия всех предназначенных ей лиц».

Следует особо подчеркнуть, что значительное внимание работе Особкомучет уделял Совет Обороны, возглавлявшийся В.И. Лениным, о чем свидетельствуют многие факты. Остановимся лишь на некоторых из них.

Совет Обороны 2 августа 1919 г. обязал Управление по командному составу Всероглавштаба направить на фронт «взятых на учет комиссией т. Эйдука офицеров из военных учреждений г. Москвы, относительно которых не поступало протестов от соответствующих учреждений, предоставив для этого пятидневный срок. Доклад т. Склянского о фактической отправке на фронт вышеуказанных офицеров назначить в Совете Обороны через неделю». Так как руководство Реввоенсовета Республики не было готово доложить этот вопрос ни через неделю (9 августа), ни на заседании Совета Обороны 13 августа, о чем свидетельствует выписка из протокола № 61, в постановлении Совета Обороны от 15 августа 1919 г. по вопросу «о фактической отправке на фронт офицеров из военных учреждений, взятых на учет т. Эйдуком», было сказано: «Назначить дополнительный доклад т. Склянского с итоговыми данными на следующее заседание». Заслушав на заседании 22 августа 1919 г. доклад Э.М. Склянского «о фактической отправке на фронт офицеров, взятых на учет т. Эйдуком, и цифровые данные», Совет Обороны обратил внимание Особкомучет «на крайнюю медлительность отправки в действующую армию бывших офицеров, предназначенных к выделению из центральных военных управлений». Кроме того, Совет Обороны постановил обратить внимание медицинской комиссии при Особкомучет на то, что она работает «крайне медленно», и поэтому следует «вменить ей в обязанность заседать каждый день, работать по 10 часов в день и не устраивать никаких заторов для выделения в Действующую армию бывших офицеров, подлежащих этому выделению на основании постановления комиссии Эйдука».

Совет Обороны и в дальнейшем продолжал торопить Реввоенсовет Республики с докладом о положении дел с укомплектованием Действующей армии командным составом из бывших офицеров. Так, в повестке дня его заседания 27 августа 1919 г. было записано: «Об отправке на фронт бывших офицеров (Склянский)». В связи с этим Управление делами Реввоенсовета Республики по указанию Э.М. Склянского направило отношение председателю Особкомучет с просьбой предоставить дополнительные материалы по затронутому в повестке дня заседания Совета Обороны вопросу «не позднее 6-ти часов дня 27-го сего августа». Так как к указанному сроку эти дополнительные материалы Э.М. Склянскому предоставлены не были, его сообщение «Об отправке на фронт бывших офицеров» было заслушано в заседании Совета Обороны 29 августа 1919 г. Однако это сообщение не удовлетворило Совет Обороны, и он вынес постановление «затребовать от Склянского и Эйдука точные сведения из губерний и центра о фактическом количестве взятых (т.е. направленных в Действующую армию. — А.К.) офицеров».

Во исполнение указанных выше постановлений Совета Обороны А.В. Эйдук отдал приказ № 4 от 25 августа, в котором предложил «всем учреждениям, подавшим анкетные листы на служащих у них бывших офицеров, немедленно произвести фактическую проверку», все ли из тех, кто был предназначен к «изъятию из учреждений, подвергались медицинскому освидетельствованию» и явились в Особкомучет. В случае обнаружения неисполнения этого распоряжения «принять все меры, чтобы такие лица не позже 3 сентября» явились уже с медицинскими свидетельствами в Особкомучет. Однако многие бывшие офицеры, которые были признаны Особкомучет «подлежащими выделению для нужд Красной Армии», в установленный срок не явились; не последовало также в Особкомучет уведомления с мест их работы о выполнении этими лицами «всех предписанных указанным приказом (№ 4— А.К.) требований». В связи с этим Особкомучет предложила в 3-дневный срок «по получении этого извещения» прислать с нарочным донесение в письменной форме, «где находятся указанные в списке лица, чем вызвано неисполнение ими приказа № 4 и кто является ответственным за то, что в учреждении не была произведена фактическая проверка», как этого требовал приказ (занимаемая должность, имя, отчество, фамилия, адрес).

19 февраля 1920 г. А.В. Эйдук направил в Совет Обороны докладную записку об итогах деятельности Особкомучет. В ней говорилось, что перед созданной постановлением Совета Обороны от 2 июля 1919 г. при Реввоенсовете Республики Особкомучет с ее местными органами в виде губернских отделов были поставлены две задачи: изъять из всех без исключения учреждений, расположенных на территории РСФСР, бывших офицеров, которые до того времени почему-либо не состояли на действительной военной службе в частях войск, учреждениях и заведениях военного ведомства; распространить это положение и «на военные учреждения, в коих также пересмотреть состав служащих и всех, кого можно, выделить для фронтовых нужд». В настоящее время возложенные на Особкомучет задачи «надлежит считать ею выполненными», ибо в учреждениях не оставалось бывших офицеров, которые «уклонились от регистрации», «не отправлены в Действующую армию» после выделения их губернскими отделами и признания медицинской комиссией годными к строевой или нестроевой службе на фронте и «не имеют надлежащих удостоверений об отсрочке или соответствующих медицинских свидетельств, освобождающих их от службы».

Постановлением Совета Обороны от 23 февраля 1920 г. «ввиду выполнения Особой комиссией при Реввоенсовете Республики по учету бывших офицеров возложенных на нее работ» было предложено закончить ликвидацию всех ее дел к 1 марта 1920 г., передав все делопроизводство в Управление по командному составу Всероглавштаба, а из ее губернских отделов — в соответствующие губернские военные комиссариаты.

Завершая рассмотрение деятельности Особой комиссии по учету бывших офицеров под председательством А.В. Эйдука и ее губернских отделов можно сделать вывод, что они проделали значительную работу по изъятию из гражданских и военных учреждений бывших офицеров и обеспечению командным составом Действующей Красной Армии, хотя для выполнения этой задачи потребовалось значительно больше времени, чем предполагалось вначале.