Спецслужбы тоже не дремлют

Заместитель начальника ФСБ области полковник Головко после встречи с шефом был крайне озадачен. За всю службу ему ни разу не приходилось иметь дело с подобными людьми, о которых поведал генерал. Кто они? Сколько их? И существуют ли вообще? А если существуют, то каковы их зловещие планы, какую опасность представляют для общества? Ответить на все эти вопросы предстояло в самые сжатые сроки. Очевидно, дело было поставлено на контроль в верхах, и генерал торопился.

Разный народец приходилось видеть на своём веку полковнику Головко — хитрых, умных, талантливых и, совсем противоположных личностей: тупых, безмозглых преступников. Для него, опытного офицера госбезопасности, не составляло особой сложности намечать круг их поиска. Иногда в проработку попадали очень осторожные люди, с большими связями во властных структурах, но и в таких случаях ему удавалось завершать операцию успешно.

Сейчас всё обстояло по-другому. Полученная информация была скудной и носила какой-то мистический характер.

«Ну откуда, спрашивается, взяться человеку-феномену, обладающему набором невероятных способностей? — сразу же начал размышлять полковник, как только покинул кабинет генерала. — Что он, искусственно созданный биоробот? Возможно ли такое в наше время? Не иначе, как сущий бред! Да, в истории человечества известно много фамилий, чьи способности поражали и продолжают поражать умы учёных: Нострадамус, Ванга, Вольф Мессинг, Джуна, Кейси, Ури Геллер. В обычной жизни они такие же, как и все — едят, пьют, спят, но не помышляют ни о чём плохом. К тому же, каждый из них обладал или обладает одним, двумя феноменами, не более. А тут появился какой-то монстр, который замышляет превратить целую нацию в зомби! Полнейший вздор! Но, как бы то ни было, а приказ начальства не обсуждается. Придётся хорошо потрудиться, чтобы отсечь вымысел от реальной картины».

Полковник стремительно двигался по коридору в левое крыло конторы. Там находился его кабинет. Всякий раз, получив указание, он спешил уединиться. Такова была сила привычки, выработанная годами. Точкой отсчёта сложившегося образа действий стал первый день в должности заместителя начальника управления ФСБ области. На это место Головко попал совсем не случайно. После вывода советских войск из Афганистана, где Иван Савельевич успел побывать трижды, у него имелся уже солидный стаж оперативной работы и безупречный послужной список. Нельзя сказать, что его служба всегда была успешной и давалась легко. Вовсе нет. Просто офицер Головко слыл запредельно трудолюбивым и чересчур упёртым. Эти качества и позволяли ему добиваться блестящих результатов. Он не был выскочкой и службистом, но его фамилия всегда была на слуху у начальства. Звание подполковника Иван Савельевич получил досрочно. Отгуляв положенный отпуск, он переступил порог начальника управления для представления и сразу получил ответственное задание. В тот раз информация генерала была исчерпывающей, и Головко, словно опасаясь расплескать огромный объём сведений по коридору, поспешил проследовать в свой кабинет и просидел там до полуночи. С того первого дня так и повелось.

Закрыв за собой дверь на ключ, полковник без промедления плюхнулся в кресло. Откинувшись на спинку, он потёр ладонью о ладонь и продолжил рассуждения:

«Итак, у нас есть хотя и маленькая, но всё же неплохая зацепка — члены какого-то тайного научного общества, призрачные масоны. Предположим, что это так называемые „лжеучёные“. Все их труды, как известно, отвергаются маститыми академиками, которые грудью встали в дверях „чистой“ науки. Что ж, такая версия может иметь место на существование. Не беда, что у нас пока нет их фамилий — это дело времени. Если очень постараться, то через пару недель призраки примут вполне реальные очертания. Сломать таких горе — интеллигентов — что два пальца в снег сунуть. На первом же допросе распустят нюни и обделаются».

Иван Савельевич снял локти с подлокотников кресла и обхватил ладонями затылок.

«А если не так? Что если моя версия рассыпается, как бусы на полу? Что тогда? А тогда, Иван Савельевич, придётся тебе ползать на четвереньках и собирать по углам каждую бусинку в отдельности. Вот так, другого варианта не уготовано. Зато мы с точностью до процента будем знать, что имеющаяся информация ложная и имеет статус сплетни. Источник преднамеренной лжи будет уличён и понесёт ответственность перед законом. Хорошо. А сколько же потребуется времени, чтобы вытащить анонимщика из норы, как червя из навозной кучи?»

— Время не ждёт, Иван Савельевич, — всплыли слова генерала. — Подключай всех, кого посчитаешь нужным для работы, но нарой мне исчерпывающую информацию в кратчайшие сроки. Иначе эти инакомыслящие могут такого наворочать, что мало не покажется.

«Стоп. Похоже, шеф чего-то не договаривает. Надо думать, он располагает сведениями, о которых предпочёл почему-то умолчать. Что за причина? Возможно, ему хочется их перепроверить, чтобы подтвердить или опровергнуть? Что ж, молодец Фёдор Павлович в таком случае, обеспечил себе подстраховку».

Головко задумался и вновь вернулся к разговору с шефом. Сейчас для него было очень важно не упустить ни одного слова, произнесённого генералом.

— Сопляки! Едва успели повыпрыгивать из студенческих аудиторий, как тут же возомнили из себя творцов науки! Индиго хреновы! — распалялся генерал.

Иван Савельевич поразился эрудиции своего шефа. Сам он, честно признаться, не знал про индиго ничего, но догадался, что речь идёт о каких-то одарённых детях.

— И эти зарвавшиеся молокососы поставили своей целью спасение цивилизации?! — Генерал повертел массивным указательным пальцем у виска. — Надо же такое выдумать! Спасать людей. От чего и от кого? Наше общественное развитие поднимается с каждым днём всё выше и выше, я бы сказал, перескакивает сразу несколько ступенек, опережая время, а они, эти нечеловеческие выродки, вознамерились его спасать?

Фёдор Павлович покрутил в руках любимую ручку с золотым пером и, озлобленно скривившись, закончил:

— В общем, полковник, сметай эту нечисть в канаву поганой метлой. Чтобы уверенно шагать в будущее, нужно иметь чистую и гладкую дорогу.

«Хорошо сказать: нарой. А где та земля, в которой мне предстоит ковыряться? Не повесят же пресловутые „лжеучёные“ на грудь табличку „Спаситель цивилизации“?» — с грустью подумал Головко.

Повернув голову, он посмотрел в окно. На улице шёл мелкий дождь, больше похожий на осеннюю изморось, хотя фактически была весна. Первый майский листок календаря был оторван всего лишь пять дней назад. Иван Савельевич не признавал других календарей. Ему доставляло большое удовольствие отрывать по утрам клочок бумаги с жирной цифрой посредине. Каждый раз, выполняя эту маленькую процедуру, он вспоминал тот восторг, который испытывал в детстве. Календарь висел на уровне головы отца и ему, малолетнему пацану, приходилось подставлять стул, чтобы приоткрыть таинство следующего дня, спрятанное под бумажным прямоугольником. Ваня знал, что отрывать листок раньше времени нельзя и с большим нетерпением ждал очередного утра.

В кабинете висела какая-то мрачная и вязкая тишина. Полковник сидел, не шевелясь, замкнув руки на затылке. Долго наблюдал, как мельчайшие частицы дождевой воды скапливались на стекле и тонкими живыми змейками стекали вниз. Потом он развернул кресло на четверть оборота, достал из кармана ключ от сейфа и открыл тяжёлую металлическую дверцу. В правом дальнем углу за стопкой папок стояла початая бутылка «Хенесси». Иван Савельевич извлек её вместе с пузатым фужером и поставил на стол. С минуту он пристально смотрел на неё, как будто колебался: налить коньяку и взбодриться или же возвратить бутылку на прежнее место. Так могло показаться только со стороны. Полковник решительно взялся за горлышко и наполнил фужер на одну треть. Подержав его в руке некоторое время, словно согревая, отпил несколько глотков. Коньяк был приятным на вкус и хозяин кабинета пил его, не закусывая, хотя в сейфе на маленьком блюдце покоился лимон.

Покончив с коньяком, Головко поднял трубку телефона и набрал домашний номер капитана Безупречного. Долгое время шли длинные гудки. Наконец, трубка на другом конце ожила, послышался голос помощника:

— Я вас слушаю. — Своего имени и фамилии капитан не назвал.

— Это хорошо, что ты меня слушаешь, — сказал Головко. — Вот если бы ещё и слушался — тогда было бы очень хорошо.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — унылым голосом поприветствовал Безупречный начальника. Ему выпало счастье отдохнуть несколько дней, а сегодня начинался лишь первый из них. Звонок полковника не сулил ничего хорошего.

— Я всегда исполняю ваши распоряжения безоговорочно, — сдержанно высказался молодой офицер.

— И безупречно, естественно. И всего лишь потому, что фамилия обязывает, — поддел Головко оперативника.

Трубка Безупречного не издала ни одного звука. Капитан не расценил слова начальника как похвалу и предпочёл промолчать.

— Ладно, не дуйся, как мышь на крупу. Это я так, поворчал немного по-стариковски, — успокоил подчинённого Иван Савельевич.

— Слушаю вас, — повторил Безупречный те же самые два слова, только сейчас они имели уже совсем другую интонацию и иной смысл.

— Извини, капитан, за раннее вторжение, но обстоятельства вынуждают меня прервать твой заслуженный отдых. Завтра в восемь ноль-ноль жду тебя в своём кабинете.

Не дожидаясь ненужных вопросов, Головко быстро положил трубку и расслабленно откинулся на спинку кресла.

Иван Савельевич ценил молодого оперативника за напористость и трудолюбие, находя в нём черты своего характера. Более того, в последние два года он стал относиться к Безупречному с отцовской теплотой, скрывая, конечно, от окружающих зародившееся чувство. Капитан обладал всеми качествами, которые должен иметь хороший чекист, однако в его работе присутствовала одна неприятная деталь. Он был очень жесток и безжалостен ко всем, кто попадал в его поле зрения, как подозреваемый. Таким офицер стал после возвращения из Чечни.

«Что поделаешь — война. Это ведь не туристическая прогулка в незнакомые края, — пытался оправдывать капитана в своих глазах Иван Савельевич. — Любая война — это безжалостная мясорубка, способная перемолоть любого человека и изменить до неузнаваемости. Одни подают рапорт и увольняются без видимых причин, другие становятся безвольными и спиваются, третьи превращаются в жестоких и безнравственных людей. У каждого своя судьба».

На следующий день Безупречный с пунктуальной точностью вошёл в кабинет шефа. За большим столом, свободным от бумаг, свойственным накапливаться только у гражданских начальников, сидел полковник Головко. С неестественной неподвижностью, словно каменный монумент, он восседал в кресле и что-то писал. В движении была одна лишь рука.

— Разрешите, товарищ полковник? — обратился капитан и замер у двери.

— Проходи, присаживайся, — буркнул Головко, не отрывая глаз от стола.

Оперативник прошагал к столу для совещаний и устроился на привычное место по правую сторону от хозяина кабинета.

С минуту полковник продолжал писать, затем вставил ручку в отверстие письменного прибора из зелёного камня и поднял голову.

— Должен омрачить тебя, капитан, но безделье отменяется. — Мощное тело Головко, стянутое пиджаком серого цвета, словно бандажом, крутнулось вместе с креслом и с удивительной лёгкостью перекочевало на мягкий стул, напротив притихшего капитана.

— Труба зовёт, и мы должны встать под знамёна, — дополнил он и, взглянув в лицо помощника, замолчал. Его пальцы рук забарабанили по столу, выбивая несуразную дробь.

Капитан Безупречный находился в подчинении Головко не один год и хорошо изучил своего начальника. Если шеф пишет и не поднимает взгляда на вошедшего — ожидается головоломка, пахать придётся круглосуточно. Когда же его острый взгляд упрётся в подчинённого ещё в дверях, да к тому же полковник соизволит встать и выйти из-за стола для приветствия — можно рассчитывать на похвалу, или, выслушав лёгкое нравоучение, отхватить приятное поручение. Судя по поведению начальника, предстояла долгая напряжённая работа.

— В адрес нашего управления поступила необычная информация, — заговорил, наконец, Иван Савельевич, продолжая сверлить взглядом Безупречного, будто сомневался в его благонадёжности. — До того неправдоподобная, что я до сих пор сомневаюсь в её достоверности. Из анонимного источника стало известно, что на территории нашей области существует глубоко законспирированная группа учёных. Одержимые безумной идеей усовершенствования человека, они приступили к опытам над людьми.

— Может быть, это очередная секта? — осторожно заметил Безупречный. — Они возникают сейчас повсеместно. Да и названия этих общин стали мудрёнее, чем раньше. Маскируются, а признаки остаются прежними: сумасшедший учитель и религиозные фанатики, готовые на всё ради спасения души.

— Нет, капитан, это не секта. Тут всё гораздо серьёзнее.

— Источник информации, надо полагать, анонимное письмо?

— Да. Причём, автором его является, по всей вероятности, житель нашей области. Только вот конвертик он сбросил почему-то в Москве, и попало его письмецо сразу на Лубянку.

— Оно у вас? Могу я с ним ознакомиться?

— Все сведения предоставлены мне в устной форме, письмо осталось в Москве.

— Странно как-то, — удивился оперативник. — Вас не насторожило такое обстоятельство?

— Ничуть. В письме нет ничего существенного, за что можно было бы зацепиться. Так, всякая белиберда, вроде надвигающейся катастрофы и спасения человечества. Суть понятна и без письма.

— А как же отпечатки пальцев, результаты графологии?

— Ты, Ваня, найди мне подозреваемого, а с остальным мы как-нибудь разберёмся, — недовольно проворчал полковник.

— Судя по смыслу анонимки, её автором может быть человек, который по весне выдаёт себя за Наполеона или Шекспира, — уставившись в пространство, в раздумье проговорил Безупречный.

Машинально он повторил в точности то, что несколькими минутами раньше проделал его шеф — поочерёдно перебирая пальцами, отстучал дробь по столу. Правда, ритм её получился более упорядоченный и отдалённо напоминал барабанное сопровождение ритуала африканских пигмеев.

— Мне так не кажется, — не согласился Головко. — Скорее всего, это дело рук примитивного стукача.

— Непризнанный гений, которого не допустили в тайное общество?

— Вполне возможно. Человек оскорбился и решил отомстить. А все люди, как тебе известно, делятся на две категории: сильных и слабых. Сильные предпочитают вести борьбу с отрытым забралом, а слабые плетут интриги исподтишка, мстят через третьих лиц. — Полковник убрал руки со стола и расслабленно откинулся на спинку стула. Капитан остался в прежней позе, согнувшись над столом. В кабинете воцарилась тишина. Каждый из офицеров прокачивал в голове возможные версии.

Неожиданно Безупречный оживился, на лице расцвела радостная улыбка. Молодой офицер напоминал студента на экзамене, которому подбросили шпаргалку. Он сгорал от нетерпения как можно скорее получить похвалу.

— Иван Савельевич, — отбрасывая официальные условности, поспешил поделиться своей догадкой Иван, — мне кажется, я нашёл вариант решения локальной проблемы.

— Проще, Ваня, проще, ты же не на выездном совещании, когда тебя слушают генералы. Отбрось в сторону красивые термины.

«Раз назвал по имени — значит, выслушает до конца», — с удовлетворением подумал капитан.

— В общем, есть мыслишка, как выйти на анонимщика, — сообщил он.

— Выкладывай, обмозгуем, — обрадовался Головко.

— Месяц назад, отправляясь в командировку, я заглянул в книжный киоск. Там мне в руки попалась одна интересная книжица. Тонкая такая, на дешёвой типографской бумаге. Заинтересовало название: «Угроза гибели планеты. Пути спасения человечества». Автор этого издания некто Авель, профессор, доктор наук.

— Ты интересуешься мистикой? — как-то недружелюбно спросил Иван Савельевич.

— Не то чтобы, но… — оперативник смутился от пронзительного взгляда шефа, — но иногда читаю про необъяснимые явления. Мистика и фантастика всегда пресекаются между собой, а фантастику я полюбил ещё в детском доме. В тот раз ничего подходящего в дорогу не нашлось, вот я и прихватил труды Авеля.

— Прочитал и выбросил?

— Нет, не выбросил, прочитать до конца мне не удалось, — оправдываясь, пояснил капитан. — Книжка у меня дома.

— Чем она тебя заинтересовала?

— Меня заинтересовал сам автор.

— Это уже любопытно, — взгляд Ивана Савельевича сразу потеплел, он стал догадываться о той мысли, которая пришла с голову подчинённого.

— Профессор Авель на самом деле Василий Васильевич Васильев. Авелем он назвался только потому, что считает себя потомком знаменитого российского монаха — предсказателя.

Безупречный на секунду умолк, посчитав лишним описание жизни человека, предсказавшего точную дату смерти нескольких российских государей.

— Ты хочешь сказать, что Авель и есть наш анонимщик? — спросил Головко.

— Почему бы и нет? Судя по тематике его книжки такое предположение вполне вероятно.

Полковник был явно озадачен. Заманчивая версия, ничего не скажешь. Книжку можно отдать графологам и психоаналитикам, пусть сравнят манеры изложения мыслей. Если подтвердится, что автор один и тот же, Авеля можно прижать к стенке. В такую удачу трудно поверить.

— Молодец, Ваня, дельную мысль подбросил, — одобрил он предположение оперативника. — Случайность в нашей работе иногда тоже присутствует и даёт неплохие результаты. Завтра же возьми Авеля в проработку. Узнай о нём всё: где живёт, чем занимается, с кем общается, определи круг лиц, с кем был связан в прошлом. Через пару дней в это же время жду тебя с докладом.

Капитан Безупречный никогда не произносил слов «Разрешите идти?», как это принято у военных по уставу. Обычно разговор заканчивался небольшой паузой. Офицеры пристально смотрели в глаза друг другу, и только после такого ритуала полковник произносил отрывисто:

— Всё, свободен.

При этом он хлопал по столу обеими ладонями одновременно, затем вставал и медленно направлялся к рабочему столу. Останавливался у кресла и поджидал, когда капитан обойдёт большой стол для совещаний, пожимал ему руку, и встреча заканчивалась. В этот раз впервые ритуал был нарушен. Не хлопая ладонями, Головко поднялся из-за стола и в полном молчании обогнул его сам, остановившись за спиной Ивана. Тот, не поворачивая головы, продолжал сидеть в полном недоумении.

«Тебе бы Сталина играть, Иван Савельевич», — подумал капитан. — «Усы наклеить, да в рот трубку засунуть. Шевелюрой бог не обидел. Никаких репетиций не потребуется».

— Скажи-ка мне, Ваня, о чём пишет в своей книжке потомок русского монаха? — наконец-то нарушил тишину хозяин кабинета.

«Оп-ля! И тебя мистика забрала за живое? Что это: простое любопытство или запоздалое признание эзотерического учения?» — успел подумать Безупречный, а вслух сказал:

— В двух словах всего не рассказать. Хотите, я принесу вам эту книжку? Почитаете, поразмышляете на досуге.

«Хитёр, стервец. Решил прощупать, для чего мне потребовалась информация, — с гордостью за молодого офицера мысленно отметил Иван Савельевич. — Подрезает старика вопросом на вопрос. Не выйдет, Ваня».

— Нет у меня времени на всякую хренотень, изложи кратко, — изображая на лице недовольство, ответил полковник. — Любая информация может пригодиться.

Оперативник развернулся на стуле и заглянул в лицо шефа. Оно оставалось невозмутимым.

— В книге излагаются многочисленные признаки грядущего Апокалипсиса на Земле. О путях спасения человечества я не успел прочитать, — сообщил капитан.

— Ладно, Ваня, к этому вопросу мы ещё вернёмся, когда ты очень внимательно проштудируешь всю книгу. Одного предисловия мне недостаточно. Всё, свободен. — Иван Савельевич хлопнул помощника по плечу, давая понять, что рукопожатия не будет.

Безупречный поднялся со стула и по-военному громко произнёс:

— Разрешите идти?

Не дождавшись ответа, он прошагал к выходу и тихо закрыл за собой дверь. Для него было предельно ясно, что за отведённые два дня с поставленной перед ним задачей ему не справиться. Для проработки всех вопросов потребуется, как минимум, неделя.

Ему повезло. Через два дня встреча не состоялась. У генерала неожиданно появилась проблема со здоровьем, и его в срочном порядке госпитализировали. Полковник Головко стал исполнять обязанности начальника управления ФСБ и отбыл по служебным делам в Москву.

«Есть Бог на свете, — обрадовался Иван Безупречный, узнав об отъезде шефа. — За неделю я много чего нарою». Он наметил план действий и приступил к работе.

Через неделю поздним вечером в его скромной холостяцкой квартире раздался звонок.

«Он», — догадался капитан, и лицо его сделалось серьёзным, будто вместе со звонком включилась замаскированная где-то камера видеонаблюдения. Рука решительно потянулась к трубке и в виртуозной траектории плотно легла на ушную раковину.

— Слушаю, — ответил капитан, по привычке не называя себя.

— Надеюсь, не разбудил? — вместо приветствия услышал он голос полковника.

— Никак нет, сидел, размышлял. Чувствовал, позвоните.

— Чувствовал он, как же, так я и поверил тебе, — пробурчал Головко.

— Я действительно ожидал вашего звонка, — пытаясь убедить шефа, произнёс оперативник, выделяя каждое слово.

— Хорошо, пусть будет так. Охотно верю, что твоя интуиция не подвела. Жду завтра в половине девятого. Тема доклада тебе известна. Всё, отдыхай.

На этом разговор закончился. Иван услышал гудки отбоя и положил трубку. Он догадался, что Головко звонил из дома и попытался представить его в халате и тапочках. Образ получился, и капитан тихо рассмеялся.

Утром, с точностью до минуты, оперативник вошёл в кабинет полковника. Получив приглашение, он занял своё привычное место за столом.

— Ты хорошо сегодня выспался? — начал разговор Иван Савельевич с необычного вопроса.

— В общем, да, выспался, — с недоумением отозвался Безупречный.

— И спать лёг, наверняка, уже сегодня?

— В половине второго.

— Завидую я вам, молодым. Посопел час-полтора, и опять как огурчик. А тут проснулся в пять утра и — ни в одном глазу. Мысли всякие вертятся, не остановить, не отогнать, — с грустью произнёс полковник и поинтересовался:

— Отдохнул от меня за неделю? Обленился?

— А как же, и сальца ровно с палец нарастил, — поддакнул оперативник. — Ел, спал, чего ещё мне было делать?

— Ладно, верю, что не терял времени даром. Знаю тебя, как облупленного. Давай докладывай.

Поёрзав на стуле, Безупречный начал излагать:

— Очертил круг вопросов, подключил информаторов, провёл оперативную проверку. Кое-что удалось накопать.

— Конкретнее, капитан, — поморщился Иван Савельевич, — выбрось из своей головы навсегда эти «кое-где, и кое-что у нас порой», говори по делу.

— Я встречался с профессором Пановым. Думаю, он вам знаком.

— Приходилось пересекаться. Психические отклонения видны невооружённым глазом. Интересно, что он тебе наплёл?

— Очень много любопытного, товарищ полковник, — оживился оперативник, почувствовав, что Головко не прервёт его и выслушает до конца. — До сих пор голова пухнет.

Ещё входя в кабинет, он намётанным глазом определил: шеф находится в хорошем настроении. Это являлось существенным обстоятельством при обсуждении той информации, которую Иван получил от Панова. Она была настолько избыточной, что вряд ли бы поместилась даже в его натренированной памяти. Будто предвидя это, капитан захватил с собой диктофон. Сейчас его главной задачей было расположить к себе полковника, поскольку речь должна пойти о паронормальных явлениях и сверхъестественных способностях человека. Мистика, одним словом. Интуиция оперативника подсказывала о необычности предстоящего расследования, для которого потребуется особая отправная точка.

— Этого следовало ожидать, — с усмешкой заметил Иван Савельевич. — Человек вышел на пенсию и потерял слушателя, а тут ты явился, вот он и отыгрался на тебе.

— Да, я с половины оборота завёл профессора своими вопросами.

— О чём ты его спросил?

— Чтобы выстроить версию, я хотел получить ответы на ряд ключевых вопросов. Мне хотелось узнать, когда зародилось понятие «лженаука» и «лжеучёные». Почему на одних учёных смотрят как на истину, а на других как на шарлатанов? Кто они эти «лжеучёные»? Какова их психика? По каким критериям происходит оценка их труда? Почему уфология не признаётся как наука?

— Ух, куда тебя понесло! Вы с Пановым, надо полагать, были на равных? — съязвил полковник. — В смысле психического здоровья.

— В этом я с вами не соглашусь, — заявил Безупречный, ничуть не обидевшись. — Панов вполне здоров. Он ответил на наш главный вопрос.

— Какой?

— Люди, о которых изложено в анонимном письме, могут реально существовать.

— Ты рассказал профессору об анонимке? — спросил Головко зловещим тоном.

— Не беспокойтесь, товарищ полковник. Тайна следствия — святая заповедь в оперативной работе. Никакой утечки информации. Профессор сам охарактеризовал великих учёных как людей, ведомых и опекаемых Высшим Разумом. Их генетический код, оказывается, даже отличается от кода родителей.

Полковник посмотрел на молодого офицера с недоверием:

— С трудом верится, что это не стопроцентная ахинея. Он привёл какие-нибудь аргументы?

— Сообщил, что один из скандальных учёных однажды исследовал собственное ДНК и обнародовал на одном из научных советов. В нём было на четыре ДНК-отростка больше, чем у обычных людей.

— О чём это говорит?

— О том, что знания и физические возможности этих людей намного выше того предела, которого может достичь обыкновенный человек. У них, оказывается, совершенно другая программа управления биологическими процессами, другого цвета аура, необычная логика. Они совсем иначе воспринимают окружающий мир.

— Кто этот скандальный учёный? Уж не наш ли Авель? — С любопытством спросил Иван Савельевич.

— Нет, товарищ полковник. Фамилия его Махерштейн, сейчас он проживает за пределами нашей страны. Но, самое интересное, что было тогда на совете, — Безупречный громко прыснул от смеха, — этот еврей предложил исследовать ДНК всех учёных. Только таким способом, по его мнению, можно будет определить гениальность и выявить бездарность.

— Ты полагаешь, что группа учёных, о которой говорится в письме, реально существует? — Головко потёр виски, словно у него разболелась голова.

— Несомненно, — твёрдо заверил капитан. — И лаборатория также существует.

— О чём ещё вы говорили?

— О грядущей катастрофе на Земле. Так ли страшна угроза, о которой пишет в своей книге профессор Авель. В ходе беседы я рассчитывал понять мотивы, толкнувшие призрачных учёных на создание изолированной от общества лаборатории.

— Как ты преподнёс это Панову?

— Сказал, что нашей конторе поручено выработать объективную оценку по теме экологической угрозы на планете. Незаметно сел на любимый конёк профессора о паронормальных явлениях. Потом всё пошло, как по маслу.

Рука капитана скользнула в карман пиджака, и на его ладони появился маленький блестящий диктофон. Он положил аппаратик на стол и, получив безмолвное одобрение полковника, нажал на кнопку.

— Сейчас человечество находится на грани самоуничтожения, — послышался хрипловатый голос профессора Панова. — Причиной этому является надвигающаяся глобальная экологическая катастрофа. Земная цивилизация достигла такого уровня бездуховности, который можно смело назвать критическим. Она, по сути, стала нежизнеспособной. Разрушительный процесс окружающей среды идёт в сотни, тысячи раз быстрее, чем сменяются поколения с генетическим базисом, формировавшимся миллиарды лет.

Полковник Головко уставился на диктофон и с сосредоточенным вниманием слушал профессора, которого недавно назвал ненормальным.

— Мировое сообщество должно, наконец-то, понять, что происходит отставание темпов эволюции человека от темпов изменения окружающей среды. Среди младенцев, появляющихся сейчас на свет, нет уже практически ни одного абсолютно здорового! Разве это не показатель? — звучал взволнованный голос Панова.

«Как не грустно, но, в принципе, так оно и есть, — подумалось Ивану Савельевичу. — Понастроили заводов вдоль рек и сбрасывают в них всё, что попало. В городах дышать нечем — сплошные выхлопные газы. Плёнка мазута покрывает все побережья морей и океанов. Леса безжалостно вырубаются».

От печальной мысли у него в очередной раз появилась неимоверная злость на всех миллионеров и миллиардеров, которым наплевать на окружающий мир.

«Паразиты», — едва не высказался он вслух, вовремя оборвав свои мысли.

— Паразитический образ жизни стал нормой для человека. Он почему-то уверовал, что покорил природу и давно не зависит от неё. Это глубокое заблуждение, непоправимая ошибка, за которую расплатится ближайшее поколение. Люди начнут задыхаться в земной атмосфере и постепенно вымрут, как когда-то динозавры.

В динамике диктофона послышался щелчок, профессор умолк. Головко с удивлением перевёл взгляд на Ивана:

— Это всё?

— Нет, всего лишь преамбула. Если не хотите слушать запись — могу рассказать своими словами, — предложил Безупречный.

— Дослушаю до конца. Информация из первых уст, знаешь ли, всегда бывает более ценной, чем та, которую получаешь через второе лицо.

Иван, прикрыв ладонью нижнюю часть лица, удовлетворённо хмыкнул. Теперь можно было не опасаться, что полковник, прослушав вступительную часть длинного монолога, вознегодует и пошлёт его вместе с Пановым ко всем чертям. Шеф всегда предпочитал конкретику, а информация профессора попахивала мистикой. Направляясь сюда, Безупречный приготовился к самому печальному исходу встречи — быть изгнанным из кабинета в три шеи. Сейчас на душе у него сделалось спокойно. Он несколько раз нажал на кнопки, диктофон как-то странно булькнул, из него вновь послышался голос профессора.

— А вот теперь, уважаемый Иван Михайлович, я с большой ответственностью хочу заявить: во Вселенной мы не одиноки. И как бы в вашей конторе не отрицали, Земля не появилась сама по себе. Планету создал Высший Разум, он управляет ею и в настоящее время. Ему, Создателю, не безразлично, что творят люди, двигая развитие цивилизации «вверх». Я произношу это слово с особой иронией, потому что Творец создавал Землю вовсе не для того, чтобы алчные люди нарушили его замысел.

— И каков этот замысел? — из диктофона впервые послышался голос капитана.

— О-о! Вы задаёте такой вопрос, ответ на который потребует уйму времени! Но чтобы в вашей конторе не подумали, что профессор Панов увиливает от ответа, я постараюсь объяснить вам смысл эволюции материи доступным языком, и довольно сжато.

Наступила небольшая пауза. По всей вероятности, профессор подбирал в голове термины и выражения, доступные для понимания непрофессионального собеседника.

— Долго ещё? — с нетерпением спросил полковник.

— Сейчас последует самая интересная информация, — самодовольно произнёс Безупречный.

— Начну, пожалуй, с сотворения Мира, — собравшись с мыслями, продолжил Панов. — Всё, что было создано Богом — земля, вода, растительный и животный мир, человек — принято считать материей. На протяжении многих веков учёные всех стран были уверены, что материя первична, а всё остальное — вторично, и с завидным упорством изучали её свойства. Проникая вглубь вещества, они, наконец, открыли атом, стало известно о его строении. Казалось бы, всё: самый маленький «кирпичик» — элементарная частица — найден, материя изучена до конца. Но не тут-то было! Субатомный мир стал преподносить множество парадоксов. Оказалось, неделимая частица может превращаться в волну и наоборот. Она не находится в определённой точке и не отсутствует там, не перемещается и не покоится. Наука зашла в тупик! Дальнейшее исследование стало невозможным, поскольку существующие законы не способны объяснить суть происходящего. Вот с этого момента учёные должны набраться мужества и громко заявить: Вселенная неделима. Всё, что в ней находится — имеет волновую природу. Человек — не исключение и познание Вселенной нужно начинать с изучения его волновой функции — сознания. Вот почему Высший Разум начал понемногу приоткрывать завесу таинственности, наделяя всё больше и больше людей необычайными способностями. Таким образом, ОН делает подсказку учёным, куда двигаться дальше.

Диктофон замолчал. Безупречный вспомнил этот эпизод. Профессор тогда сделал продолжительную паузу, и долго смотрел на него немигающим взглядом. Точно таким же взглядом сейчас его рассматривал полковник Головко.

— Это, по-твоему, самая интересная информация? — спросил он с недовольством. — Мне кажется, твой Панов просто пудрит нам мозги.

— Нет-нет, товарищ полковник, послушайте, что он говорит дальше, — торопливо произнёс оперативник.

— Бред профессора ещё не достиг своей кульминации? Учти, Ваня, моему терпению скоро наступит конец.

Панов неожиданно проговорил:

— Сдаётся мне, Иван Михайлович, вы пришли не только затем, чтобы узнать моё мнение о надвигающейся катастрофе. Или я заблуждаюсь?

— Вы очень проницательный человек, Виктор Сергеевич, — не стал запираться Иван. — Меня интересует не только ваше мнение, но и точка зрения «лжеучёных». Что предлагают они для предотвращения существующей угрозы? Есть ли различие во взглядах?

— Мнения совершенно противоположные. Молодые и одарённые учёные, которых заклеймили столь отвратительным названием, пришли к выводу, что наша Земля, как и множество других планет, подобных ей — всего лишь вселенская лаборатория, без помощи космического интеллекта наша цивилизация погибнет. Никакое Криотское соглашение об ограничении вредных выбросов планету не спасёт. Технический прогресс уже не остановить.

— Что они предлагают? — послышался в динамике вопрос капитана.

— Изучить сознание человека, понять его роль во Вселенной. Только после этого можно рассчитывать на связь с Высшим Разумом. Вот вам и ответ на вопрос о замысле Творца.

— Извините, не понял, — признался Безупречный.

— Что тут непонятного? Замысел Всевышнего — сотворить сверхчеловека по образу и подобию. Примером может служить Иисус Христос.

— Множество людей вообще не верит о его существовании.

— И вы в их числе?

— Долг службы обязывает доверять только фактам, — прозвучало из динамика.

— Неужели вам действительно ничего неизвестно о материалах исследований, которыми располагает ваша контора?

— То есть?

— Недавно группа экспертов из института криминалистики ФСБ изучила фрагменты Туринской плащаницы. Надеюсь, о ней-то вы слышали?

— Ткань, в которую, якобы, было завёрнуто тело Иисуса Христа после гибели?

— Совершенно верно. На ней до наших дней сохранились капли крови. Эксперты сделали анализ ДНК, результат оказался ошеломляющим. ДНК не мог принадлежать обычному человеку, потому что в нём содержится более пяти миллиардов нуклеотидов, и только половина из них имеет состав, близкий к человеческому.

— Ткань подлинная? — спросил Безупречный.

— Несомненно. Принадлежит первому веку нашей эры. Её обнаружили в Соловецком кресте — святыне Православной церкви. Чтобы убедиться в отсутствии возможной ошибки, руководство института приняло решение провести повторный анализ крови, но уже с плащаницы, которая хранится в Турине. Ваша контора сумела убедить руководство Института молекулярной генетики в Риме, которое, в свою очередь, получило разрешение Ватикана. Анализ был сделан.

— Обязательно поинтересуюсь у московских коллег, — взглянув на Ивана, твёрдо заверил полковник Головко.

— И результаты подтвердились? — раздался в диктофоне вопрос капитана.

— Совпал в точности. Но ваши криминалисты пошли дальше. Они попытались составить фоторобот Иисуса Христа.

Диктофон опять умолк. Безупречный вспомнил, как во время этой паузы Панов наслаждался тем эффектом, который он произвёл на капитана. На лице профессора в тот момент играла самодовольная улыбка. Ещё бы! Поразить своей информацией не какого-нибудь обывателя, а сотрудника ФСБ! Потрясающее впечатление!

— И как, удалось?

— Да. Специалисты пришли к выводу, что Иисус был ростом 185 см, весил около 80 кг, имел светлые волосы. Правда, возраст определён в большом диапазоне — от 30 до 40 лет. Но, самое удивительное, антропологи сделали заключение, что Спаситель не принадлежал к семитскому типу. Его внешность не соответствует никакой расе.

— То есть, он не принадлежал к иудеям? — показал свою эрудицию оперативник.

— Получается, так. Рост семитов тех времён был на 15 см ниже, чем в наше время. К тому же, люди той эпохи не были такими узкоплечими, как Иисус Христос.

— Если я правильно понял, наш Спаситель был человеком только наполовину? — спросил Безупречный.

— Совсем наоборот. Это Иисус Христос был образцом человека, которого замышлял создать Творец. Мы с вами должны были стать такими к началу 2013 года.

— Но не стали.

— На каком-то этапе эволюции, по всей вероятности, произошёл сбой программы. Человек не научился до сих пор извлекать информацию из своего подсознания.

— А «лжеучёные» знают, как это сделать?

— Пока нет, но твёрдо убеждены, что это необходимо сделать до 2013 года, иначе будет поздно.

— У меня складывается впечатление, что вы один из тех инакомыслящих, о которых сейчас говорите.

— Увы, нет. Я всего лишь разделяю их убеждение. На большее я уже не гожусь.

— Ну, а фамилии этих амбициозных учёных вам известны?

— Вы хотите зачислить меня в осведомители? — Из динамика послышался сдержанный смешок профессора.

— Не хотите называть? Что ж, это ваше право. Я ведь всё равно узнаю, только для этого мне потребуется больше времени.

— Ну, хорошо, — Панов перечислил несколько фамилий.

— Последний вопрос, Виктор Сергеевич. Как вы думаете, смогут ли «лжеучёные», одержимые идеей усовершенствования человека, достигнуть положительных результатов уже сейчас?

— Смогут, если получат доступ к вселенскому сознанию, как, допустим, Никола Тесла.

Диктофон умолк, Безупречный нажал на панельке на одну из кнопок.

Некоторое время полковник Головко продолжал сидеть неподвижно, уставившись в окно. Потом, оттолкнувшись от подлокотников кресла, быстро встал и направился к небольшому столику в углу кабинета.

— Кофе будешь? — спросил он капитана.

— Не откажусь.

Иван Савельевич включил электрический чайник и, когда вода вскипела, заварил кофе. Наполнив две маленькие фарфоровые чашечки, одну из них он подвинул Безупречному. Они прошли к столу для совещаний и, как всегда, сели напротив друг друга.

— И что ты обо всём этом думаешь? — спросил Головко, отхлебнув глоток ароматного напитка.

— Должен признаться, товарищ полковник, не испытываю никакого сомнения в достоверности полученной информации, — уверенно заявил оперативник.

— Это я уже понял в ходе прослушивания. Теперь меня интересуют одержимые учёные. Сколько их? Где располагается лаборатория? Какие эксперименты проводят? Кто те люди, которые оказались в качестве подопытных кроликов? Ты проверил «лжеучёных», фамилии которых назвал профессор?

— Обижаете, товарищ полковник. Отработал всю полученную информацию.

— Конкретнее, Ваня, — вкрадчивым голосом вставил Иван Савельевич.

— Люди, о которых упомянул Панов, не имеют никакого отношения к анонимному письму.

— Почему так решил?

— Потому что все они продолжают работать в своих институтах. Феноменальными способностями не обладают. Отпусков не брали, из города никуда не отлучались.

— Ты думаешь, профессор пустил нас по ложному следу?

— Нет, товарищ полковник. На этих учёных действительно стоит клеймо «лжеучёных». Но оно носит совершенно иной характер. Их амбиции связаны с карьерным ростом. Профессор Панов просто не в курсе существующих интриг.

— Кто же, по-твоему, должен быть в поле зрения? — полковник допил кофе и отодвинул в сторону блюдце с чашечкой.

Безупречный перевёл взгляд с лица шефа на большие настенные часы и раздумчиво произнёс:

— Думаю, мы столкнулись с группой людей с уникальными способностями. И это не просто экстрасенсы— шарлатаны, которые внезапно появились на всей территории страны, тут нам предстоит иметь дело с людьми покруче. А может быть, и не с людьми вовсе.

— Ага, небесные существа спустились на Землю, — с раздражением произнёс полковник. — Задурил тебе голову Панов, вот и забродили в ней бредовые мысли. Надо же до чего додуматься!

— Как знать, товарищ полковник. Существуют ведь НЛО, о которых нам пока ничего неизвестно, — с растяжкой выговорил Безупречный и очень внимательно посмотрел на шефа, будто пытаясь уличить его в чём-то. — Почему, к примеру, не предположить, что те, кто ими управляет, уже приступили к активной фазе воздействия на людей? Возможно, здесь и скрывается ответ на наш вопрос?

Полковник опешил от рассуждений подчинённого и почувствовал себя на некоторое время неуютно. Ему вдруг показалось, что хозяин кабинета здесь не он, а младший по званию Иван Безупречный — молодой, энергичный и начитанный офицер, от интуиции которого будет зависеть результат дела.

«Старею, надо полагать, — мысленно сознался для себя Иван Савельевич. — Не угнаться мне за такими орлами, как он. Мой удел — рядовые преступления. Тут я ещё могу заткнуть за пояс большинство оперативных сотрудников».

— Что-то я не совсем понимаю, куда ты клонишь? — спросил он с выражением полного недоумения.

— Мне кажется, перед нами сейчас тот случай, когда нужно посмотреть на мир другими глазами, — ничуть не смущаясь, заявил капитан. — Не стоит отмахиваться от фактов, которые не поддаются научным объяснениям.

Головко с изумлением смотрел на подчинённого. Голос офицера звучал холодно, можно сказать даже назидательно.

— Может быть, ты объяснишь мне кое-что? — начиная раздражаться, задал вопрос он. — Откуда в тебе появилась такая прыть?

— Перед моим уходом профессор Панов рассказал о многих прецедентах, связанных с НЛО. Все они были известны не только нашей конторе, но и правительству страны. Честно признаться, меня обескуражило бездействие властных структур. От тех событий нас отделяет большой промежуток времени, вот я и подумал, что подобная версия должна быть нами рассмотрена.

Лицо Ивана Безупречного было настолько серьёзным и озабоченным, что полковник не посмел сказать ему в ответ ничего оскорбительного. Смягчаясь, спросил:

— С чего вдруг твой собеседник ударился в мистику?

— Когда я поблагодарил его за оказанный приём, Панов сказал, что не верит в объективность наших выводов.

— Почему?

— Привёл пример с программой «Сетка».

— Откуда ему известно о ней?

— Профессор сам работал в этой программе.

— Вот оно что… — Головко откинулся на спинку стула и обхватил ладонями затылок. — Было такое дело. Тогда все военнослужащие обязаны были докладывать обо всех наблюдениях за НЛО. Правда, эта программа долго не просуществовала.

— Я в курсе, товарищ полковник, Панов нелестно отозвался о ней. Сообщил, что никогда не согласится с официальным заключением комиссии.

— Это сугубо личное мнение, — нахмурился Иван Савельевич.

— Тогда объясните мне, пожалуйста, почему неопровержимые факты существования НЛО с описанием очевидцев, скомплектованные в так называемую «Синюю папку» КГБ не стали достоянием гласности? Неужели и впрямь можно поверить, что нападение НЛО на военный радиолокатор под Самарой 13 сентября 1990 года — вымысел большой группы военнослужащих, а все они — психически нездоровые люди? — Безупречный испытующе посмотрел на шефа.

— Никто из членов комиссии так не считал. Вопрос об их увольнении не ставился.

Полковник погрузился в воспоминания, потом ответил:

— Ты, Ваня, не первый год на службе в органах и должен понимать, что не все сведения, которыми располагает наша контора, могут быть обнародованы. Факты были, не отрицаю, но все они визуального характера. Не зная природы НЛО, можно вызвать панику среди населения. А это будет страшнее атомной войны. Вот и весь ответ.

— Понимаю, — угрюмо отозвался оперативник. — Но почему наше правительство разучилось перспективно мыслить? Почему они сидят, сложа руки, и ждут, когда эти НЛО выкинут безумный фортель?

— А что прикажешь делать? — спросил Головко. — Гоняться за ними и терять самолёты?

— Изучать. Создать специальную службу и работать на опережение. Мы должны знать их истинные цели. Не из любопытства ведь летают эти аппараты?

— Удивительная у тебя способность, капитан, — сощурившись, недовольно произнёс полковник и замолчал.

— Какая? — поспешно поинтересовался Иван.

— Без мыла залазить в задницу и уклоняться от заданной темы, — с раздражением ответил Иван Савельевич.

— Виноват, товарищ полковник, — смущённо произнёс Безупречный и опустил глаза. Его лицо слегка порозовело.

— Скажу тебе по секрету: правительство не дремлет и такая служба уже создана. И хватит мне морочить голову по этому поводу.

Головко снял руки с затылка и, положив их на стол, пробарабанил знакомую дробь. Потом машинально взял очки и, ковыряя душкой между зубами, продолжил:

— Навалил ты мне информации с три короба, только толку от неё никакого, одна вода. Где имена, фамилии, адреса?

— Будут, товарищ полковник, совсем скоро будут, — с твёрдой уверенностью пообещал капитан. — Профильтрую полученные сведения и займусь проработкой конкретных людей. Профессора Авеля уже веду.

— Ты с ним встречался?

— Нет. Пока основательно не прощупаю круг его знакомых — напрашиваться на встречу не имеет смысла. Можно вспугнуть птичку.

— И то верно, — согласился полковник и неожиданно спросил:

— Ты, Ваня, всё мне рассказал о встрече с Пановым? Ничего не утаил?

— Всё. Хотя…не совсем, — замялся Безупречный.

— Что за тайна такая, о которой оперативный работник предпочёл умолчать?

— Да и не тайна вовсе.

— Тогда докладывай.

— Профессор поведал мне историю, очень похожую на ту, о которой вы однажды рассказывали. Помните, случай в Афганистане с одним из офицеров ГРУ, чудом уцелевшего после падения вертушки?

— Конечно, помню, склерозом пока не страдаю. Странно только слышать это из уст Панова. — Головко наморщил лоб, отыскивая в памяти возможный источник информации.

— Всё просто до банальности, — поспешил объяснить Иван. — Историю профессору рассказал сам офицер, которого тогда выбросило из кабины вертолёта. Он отдыхал с Пановым в Кисловодске.

— С чего вдруг ему взбрело в голову рассказать тебе эту историю? — полюбопытствовал Иван Савельевич.

— Это одно из реальных происшествий, преподнесённых мне в доказательство существования НЛО. Хотите, расскажу о других?

В этот момент капитану и в голову не могло прийти, насколько был он близок от разгадки тайны анонимного письма.

— Запудри мозги кому-нибудь другому, Ваня. С меня довольно на сегодня и того, что я услышал, — полковник поморщился, как от зубной боли. — Что собираешься делать дальше?

— Продолжу анализ полученных сведений. Рассмотрю нашу версию под разными углами. Нужно понять, насколько она перспективна.

Головко встал и заходил по кабинету. Так он поступал каждый раз, когда требовалось принять важное решение. Остановившись напротив капитана, съехидничал:

— Сейчас ты напоминаешь мне старателя, который, набрав полный лоток ила, моет его с надеждой увидеть золото. Моет до тех пор, пока не убедится, что на дне пусто. Ты моешь свой ил уже неделю, но я пока не увидел ни одной крупицы золота. Твои темпы меня огорчают.

— У вас есть другой вариант? — с недовольством спросил оперативник.

Полковник проигнорировал неудобный вопрос, пропустив мимо ушей, будто не услышал. Взглянув на помощника исподлобья, подвёл итог:

— Хорошо, капитан, мой своё золото. Только никакой самодеятельности. Я тут ещё сам поразмышляю немного. Всё, свободен, желаю удачи.

Приняв рукопожатие, Безупречный направился к выходу. Полковник Головко вернулся к рабочему столу и вызвал дежурного офицера. У него было много срочной работы.

 

Вселенная становится ближе

Аким был прав, когда говорил, что, попав на остров и познав Истину, Алексею больше не захочется возвращаться в старый мир — злобный и безнравственный. Изречение старца оказалось пророческим не только для него, но и для всех остальных, кто прибыл на этот таинственный пятачок Чердынской земли.

Прошло больше полутора лет с того незабываемого дня, когда на остров прибыли новые обитатели. Это событие до мельчайших подробностей отложилось в памяти Алексея. Накануне он получил информацию от Тизи о точном времени доставки учёных. Как это будет происходить, он не знал и поэтому очень волновался. Ему было известно лишь, что доставка одиннадцати учёных произойдёт путём телепортации. Как потом выяснилось, их вербовкой занимались люди, облачённые в чёрную одежду. Двое элегантно одетых мужчин приезжали на чёрной «Волге», заходили в квартиру и, предъявив удостоверения офицеров госбезопасности, приступали к беседе. Они были хорошо осведомлены о жизни учёного, так что не вызывали у того ни малейшего сомнения в реальности происходящего. Предложение мнимых представителей ФСБ выглядело настолько заманчивым, что все вербуемые согласились на сотрудничество сразу и без колебаний. Разве можно было устоять перед соблазном крутого поворота судьбы, когда вместо рутинной работы предлагалась интересная творческая деятельность, причём высокооплачиваемая, в разы превышающая скудную месячную зарплату? На вопрос, когда же предстоит приступить к работе, «офицеры госбезопасности» отвечали уклончиво, но в вежливой форме предлагали уволиться с работы в срочном порядке и называли конкретную дату.

А потом всё произошло неожиданно и непостижимо для человеческого разума. Шестого октября ровно в полдень, каждый учёный почувствовал внутри себя что-то наподобие взрыва, после которого тело оторвалось от пола и запарило в воздухе. Сознание моментально угасло, и люди очнулись уже на острове.

К этому времени успел выпасть первый снег, и тонкое пушистое покрывало застелило землю. В строго обозначенный час Алексей Кедров стоял посредине белоснежной поляны в ожидании гостей. Ему предстояло быть первым свидетелем необычного зрелища. Хотя он уже хорошо изучил механизм телепортации, знал до мелочей последовательность всего процесса, но всё-таки испытывал сильное волнение. Аким находился рядом и всячески подбадривал его.

Люди стали появляться ниоткуда. Вначале в воздухе на высоте человеческого роста намечалось белесое облачко, которое быстро уплотнялось и в считанные секунды формировалось в человеческое тело. Процесс был схож с проявлением фотографий в ванночке с раствором. Только здесь всё происходило в объёмном изображении с элементами движения. Невидимый конвейер доставлял учёных с равными интервалами времени и плавно опускал тела на землю. Люди были в домашней одежде, в которой до последней минуты ходили в квартире. Распростёртые тела лежали на снегу и не подавали признаков жизни. Алексей словно вошёл в ступор и плохо соображал, как ему следует поступить, что предпринять. Аким, в отличие от него, был невозмутим и хладнокровно созерцал происходящее, похоже, чего-то ждал.

— Почему с ними поступили так жестоко? — спросил Алексей, с большим трудом справившись с собой. — Они же простудятся.

— Не волнуйся, ничего с ними не случится. На данный момент их сознание отключено, все биологические процессы сведены к минимуму. Через несколько минут твои подопечные очнутся, и мы поведём их в лабораторию, — с поразительным спокойствием проговорил Аким. — Только не заговаривай с ними, это может навредить их восстановительному процессу.

Картина была жуткой, напоминая поле брани. Упавшие с небес открыли глаза и, копошась в снегу, медленно поднимались на ноги. Они не реагировали на окружающий мир, и, казалось, не замечали друг друга. Их сознанием управлял Аким. Подчиняясь его мысленной команде, учёные выстроились в колонну и с отрешённым взглядом побрели вслед за ним. Алексей шёл замыкающим.

«Словно ходячие трупы, люди, вернувшиеся из небытия», — с содроганием подумал Кедров.

Прибывших завели в конференц-зал, затем расселили по комнатам и уложили в прозрачные капсулы. Алексей включил экран видеонаблюдения и пригласил Ирину. Аким не вмешивался в его действия, но стоял неподалёку, готовый в любой момент прийти на помощь. Прошло около получаса, прежде чем гости стали приходить в сознание. Они со страхом озирались по сторонам и с судорожной торопливостью принимались ощупывать оболочку на прочность. Это длилось всего несколько секунд. Воспользовавшись громкоговорителем, встроенным в стенку капсулы, Алексей внушил учёным, что не следует пугаться, поскольку их жизни ничего не угрожает. Убедившись, что люди его поняли, открыл крышку капсулы, предложил переодеться. Спустя десять минут в серебристых костюмах все прибывшие собрались в зале. Алексей усадил их за стол, сам занял место во главе. Ирина и Аким расположились по обе стороны от него. К всеобщему удивлению учёные вели себя спокойно, не было ни истерик, ни возмущений. Алексей с улыбкой окинул взглядом гостей, и торжественно произнёс:

— Здравствуйте уважаемые коллеги! Я очень рад нашей встрече и, прежде всего, хочу поприветствовать вас в стенах этой уникальной лаборатории! Прошу принять мои искренние извинения за причинённые неудобства. Думаю, вы догадались, что произошла телепортация. К большому сожалению, другого способа передвижения для вас пока не существует. Лаборатория находится на острове, окружённом на десятки километров непроходимыми болотами. Воздушное пространство изолировано.

Кедров сделал паузу, внимательно всматриваясь в лица учёных. Он видел, с каким подозрительным любопытством они рассматривают его, принимая за человека из другого времени. Ждать от них в этот момент аплодисментов было, конечно же, глупо. Наступило пугающее молчание. Вновь улыбнувшись, Алексей продолжил:

— Давайте отложим пока в сторону все страсти-мордасти, к ним мы вернёмся чуть позже, и для начала познакомимся. Фамилия моя Кедров, зовут Алексей Васильевич. По профессии я физик, занимаюсь исследованиями в области волновой природы материи. Иначе говоря, изучаю «тонкий мир» окружающего пространства. Слева от меня сидит абориген острова — Аким, мой наставник. Очаровательная женщина справа — Ирина Анатольевна Ларионова, биолог, моя помощница. Она возглавит группу биологических исследований по активации и перекодированию ДНК.

Здесь Алексей снова умолк, чтобы прочитать мысли обескураженных коллег. Он захотел узнать, о чём же думают перепуганные учёные. Только после этого, как ему казалось, можно будет продолжить общение и наладить контакт. Он встретился взглядом с одной женщиной и двумя мужчинами. Мысли их были одинаковы и составляли непрерывную череду вопросов.

— Не волнуйтесь, — сказал Алексей. — Я постараюсь ответить на все ваши вопросы, часть из которых сейчас перехватил. Читать мысли для меня стало так же доступно, как и слышать голос.

По залу от неожиданности прошла волна тревожного вздоха. Вероятно, каждый из присутствующих внутренне ахнул от удивления.

— Привыкайте к чудесам, коллеги, их здесь очень много. Ну, как, готовы слушать дальше?

Висящая в зале тишина не нарушилась ни одной репликой.

— Тогда продолжим. Вы прибыли сюда из разных городов России. Отбор прошёл по многим признакам, основным из которых является родовой. В ваших датах рождения есть три шестёрки. Как принято считать в народе, число Зверя или Дьявола. Смею вас заверить, что это всего лишь предрассудки, придуманные человеком в древности. На самом деле, люди, рождённые в это время, обладают особой восприимчивостью к потокам космической энергии. Каждый из вас, выражаясь научным языком, является более совершенным существом по сравнению с обычным «гомо — сапиенс». Один из ваших родителей — представитель внеземной цивилизации, в этом вы сможете убедиться лично, исследовав собственное ДНК. Таким образом, вы представители двух планет, одна из которых сегодня больна и взывает о помощи. Я говорю сейчас о планете Земля. У нас с вами очень мало времени, чтобы исполнить миссию Высшего Разума. Земной цивилизации предстоит переход в новую эпоху, точка отсчёта которой — 2013 год. Это космический закон совершенства. Всё живое на нашей планете будет переведено на более высокие вибрации. Наша задача — изучить влияние высоких энергий на организм человека и подготовить его к Великому Переходу. Вот, собственно, и всё, о чём можно сказать во вступительной части.

Немного подумав, Алексей с сочувствием добавил:

— Я хорошо представляю ваше состояние, понимаю, как непросто перебороть себя, зачеркнуть своё прошлое и отказаться от стереотипных суждений о мире. Мы с Ириной прошли через это, преодолели трудный барьер и не жалеем ни о чём.

Тут Алексей повернулся лицом к Ларионовой и попросил её высказаться. Ирина, смутившись от устремлённых на неё взоров, сильно волнуясь, заговорила:

— Алексей Васильевич сообщил сейчас лишь малую толику того, что он знает и какими способностями обладает. Думаю, просто пожалел вашу и без того возбуждённую психику. Сейчас я радуюсь тому, что благодаря усилиям Высшего Разума произошло объединение одарённых и целеустремлённых людей, которым не безразлична судьба человечества. На острове я недавно, всего три месяца отделяют меня от той жизни, которая, как и вам, казалась мне незыблемой и единственно разумной во Вселенной. Но эти три месяца в корне преобразили моё сознание. Благодаря покровительству Высших Сил я избавилась от смертельного заболевания. Не менее удивительным подарком для меня стало астральное путешествие в космосе. Конечно, не получив вселенских знаний, мой рассказ может показаться вам вымыслом. Но поверьте мне пока на слово — так было в реальности. В недалёком будущем каждый из вас сможет осуществить путешествие по просторам космоса. Это так прекрасно! Я чувствовала себя ветром, изменяла направление полёта одной лишь мыслью! Могла кувыркаться, взлетать и падать в неизмеримо безбрежном пространстве. Обладала способностью видеть всё, что захочу: галактики, звёзды, планеты и существ, их населяющих. Не пугайтесь неведомого, скоро оно будет вашим достоянием. Я поздравляю вас с началом новой жизни! — Ирина разрумянилась, взглянула на Алексея, как бы ожидая от него поддержки, постояла ещё несколько секунд и только потом села на место.

Ошеломлённые информацией люди безмолвствовали и имели подавленный вид. Только один из них — молодой мужчина с короткой стрижкой и скуластым лицом, казалось, был исключением во всей группе. Внимательно выслушав Ларионову, он приподнялся с места и негромко спросил, обращаясь к Алексею:

— Скажите, какому ведомству принадлежит эта лаборатория и каковы условия пребывания здесь? Где мой контракт, который я так и не получил на руки?

— Очень хороший вопрос, — с улыбкой заметил Кедров. — Как вас зовут?

— Владимир Иванович Серов, москвич, — быстро представился мужчина.

— Так вот, уважаемый Владимир Иванович, не знаю, огорчу я вас или обрадую, но лаборатория создана не государственными структурами и не имеет никакого отношения ни к одной из них.

— Но…меня вербовали офицеры ФСБ, я сам видел их служебные удостоверения, — не удержался молодой учёный, поводя растерянным взглядом по лицам присутствующих. — Похоже, нас ввели в заблуждение? Обманули?

— Присядьте, пожалуйста, не волнуйтесь. Скрывать от вас что-либо сейчас не имеет смысла. Все мы здесь объединены одной целью: уберечь человечество от гибели. Но, прежде чем ответить, я задам встречный вопрос. Скажите, а что двигало вами, когда поступило заманчивое предложение? Простое любопытство, романтика, деньги или нестерпимое желание заглянуть как можно скорее в глубины непознанного?

— Всё, что вы перечислили, — не задумываясь, ответил Серов.

— А что вас не устраивало на прежнем месте работы?

— Бюрократический подход к открытиям и возрастная дискриминация в научной деятельности. Ну и зарплата, конечно.

— Похвально, Владимир Иванович, очень искренне. Заверяю вас, вы не ошиблись с выбором новой работы. Здесь всё упрощено до минимума. А теперь, во избежание бунта на корабле, перейдём от преамбулы к основной части нашей первой конференции.

Алексей широким жестом обвёл зал и проговорил:

— Эта лаборатория создана инопланетным разумом и будет находиться в вашем распоряжении. Люди, которые вас вербовали, — представители одной из внеземных цивилизаций. Они изучили вашу психику и избрали оптимальный метод вербовки. Проживать нам предстоит в стенах этой лаборатории, здесь имеются жилые помещения. Что касается оплаты труда, — Алексей на миг задумался, — я даже не знаю, на какой сумме мне следует остановиться.

Он посмотрел на молодого учёного и, рассмеявшись, спросил:

— Какую зарплату вы хотели бы иметь?

Мужчина от неожиданности растерялся и, глубоко вздохнув, неуверенно произнёс:

— Мне не ведомы мнения других коллег, но, думаю, с учётом изоляции от общества, зарплата рядового сотрудника должна составлять не менее пяти тысяч долларов в месяц.

— Другие предложения будут? — спросил Кедров, пробежав взглядом по аудитории.

Никто из сидящих в зале людей не осмелился высказаться.

Алексей встретился взглядом с Акимом и мысленно попросил его доставить пятьдесят пять тысяч из тех денег, которые он привёз из Афганистана.

Старец слегка кивнул головой и, уставившись в невидимую точку, занялся представлением чуда. Процесс дематериализации денежных купюр и возвращение их в прежнее состояние занял у него несколько минут. Всё это время в зале стояла мёртвая тишина. Учёные замерли в тревожном ожидании и не спускали глаз с Акима. Наконец его взгляд сделался осмысленным, а на столе перед Алексеем появились шесть пачек стодолларовых купюр.

— Удивлены? — лицо Кедрова расплылось в довольной улыбке. — Не верится, что такое может быть? Как видите, может. Это не чудо, и наш уважаемый Аким вовсе не иллюзионист. Он продемонстрировал вам возможности человеческого сознания. Используя психическую энергию, он прервал связующие силы между атомами и, сформировав эфирный поток, отправил их по нему. Потом процесс прошёл в обратном направлении. Деньги перекочевали из хранилища на стол.

Алексей взял одну пачку и разорвал упаковочную ленту.

— Деньги настоящие, не фальшивые. Можете забрать их хоть сейчас. Я не Фагот из «Мастера и Маргариты» и не собираюсь вас дурачить. Но что-то подсказывает мне, пройдёт определённое время, и деньги перестанут интересовать вас.

Учёные продолжали сидеть с понурым видом, и даже деньги не повлияли на их душевное состояние. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: людей охватил страх перед обстоятельствами, в которых они оказались. Нужно было в срочном порядке разубедить их, что лаборатория — это вовсе не резерват, в котором они очутились в принудительном порядке, а уникальное помещение для научного творчества, что никто не собирается посягать на их свободу, и о каком-то порабощении вообще не может идти речи.

— Уважаемые коллеги! — обратился Кедров после затянувшейся паузы. — Меня настораживает ваше молчание. Предлагаю перейти к диалогу, так будет проще найти общий язык.

Он остановил свой взгляд на круглолицей женщине, которая, как ему показалось, была наиболее подготовленной для общения, и спросил:

— Вот вас, к примеру, что интересует в первую очередь?

Женщина поднялась с места и, собравшись с духом, с небольшой дрожью в голосе, представилась:

— Субботина Ольга Васильевна, коренная сибирячка, прибыла из Новосибирска, в чём мать родила. Всё произошло так внезапно, я бы даже сказала беспардонно, в результате чего все личные вещи остались дома. Скажите, будет ли возможность связаться с друзьями, бывшими коллегами по работе?

— Исключено, вас об этом предупреждали, — с прямотой ответил Алексей. — Что касается личных вещей, так они вам не понадобятся, здесь есть всё необходимое. Чуть позже Ирина Анатольевна проинструктирует вас по всем житейским премудростям.

И тут людей словно прорвало, вопросы посыпались один за другим. Учёные — народ особенный, их интересовала каждая мелочь, как в быту, так и в предстоящей работе.

Алексей с достоинством держал оборону, тактично и с улыбкой отвечал даже на ряд провокационных вопросов. Иногда к дискуссии подключались Ирина и Аким. Наконец пар был спущен, учёным провели экскурсию. Вечером, за ужином они быстро перезнакомились.

Полтора года пролетели совсем незаметно. Работа оказалась настолько интересной и увлекательной, что с первых же дней всецело захватила учёных, закрутила в невидимом вихре и понесла к умопомрачительным открытиям. Между ними ни разу не возникло противоречий. Они научились выслушивать мнение каждого, даже если оно казалось абсурдным и не совпадало с мнением большинства. Трудностей оказалось множество, и они поджидали учёных на каждом шагу. Не было привычных розеток и вилок, оборудование получало энергию беспроводным методом от невидимого источника, запускалось силой мысли. Вначале такую операцию мог осуществлять лишь Кедров, и только несколько месяцев спустя, управлять аппаратурой смогла и Ларионова — её потенциал психической энергии достиг нужного уровня. Отсутствовали привычные инструкции по эксплуатации, вместо них на панели управления были нанесены непонятные символы. Разгадать их смысл помог Тизи. Перед взором Алексея предстало голографическое изображение пульта управления с оператором — биологическим роботом, который с завидным проворством производил манипуляции на экране шестипалой рукой.

— Один символ может означать мысль человека, состоящую, как минимум, из ста слов, — сообщил он. — Представители высокоразвитой цивилизации мыслят комплексно, выражая подобную мысль несколькими звуками. Информация как бы уплотняется, скорость их мышления выше человеческого в сотни раз.

— А как же происходит наше общение? — вырвалось тогда у Алексея.

— Через дешифратор частот, что-то вроде «тормозящего» устройства, — последовал ответ.

— «Так вот почему я слышу голос с металлическим оттенком», — догадался Кедров.

Контакт с Тизи происходил регулярно, раз в неделю, но этого было недостаточно, поскольку на первых порах вопросы возникали постоянно. Телепатическая связь с Учителем вначале осуществлялась в одностороннем порядке, инициатором её мог быть только Тизи, так как частота вибраций энергетического поля Алексея позволяла использовать свой мозг лишь в качестве «приёмника». Кедров ежедневно делал электромиограммы, фиксируя увеличение частот. Наконец, электромиограф зарегистрировал цифру 66600 Гц. В этот день Алексей впервые заставил свой мозг работать в качестве «передатчика». Телепатическая связь стала дуплексной.

Учёные быстро освоили лаконичное изложение своих мыслей, формулируя их в виде тезисов, и зашифровывали в соответствующие символы.

За полтора года в жизни островитян произошло много событий. Были и радости, и печали, и даже любовь не обошла стороной.

Володя Серов, тридцатитрехлетний москвич, влюбился в Ольгу Васильевну Субботину, которая была старше его ровно на десять лет. Возникшее чувство он долгое время тщательно скрывал, но через полгода его переживания уже не были секретом ни для кого. Молодой учёный работал в одном звене с Ольгой Васильевной, и стоило ей остановить на нём свой взгляд, как лицо Володи тут же заливалось трепетной краской. Уверенный баритон внезапно давал сбой, поднимаясь вверх по октаве. К большому огорчению коллектива, Субботина призналась, что кроме дружеских отношений между ними ничего не может быть. Надо отметить, люди в лаборатории подобрались все с открытой душой, никаких тайн среди них не существовало. Возможно, примером для подражания служил сам Кедров. Он никогда не кривил душой. Во избежание возможных сплетен Алексей открыто сообщил об отношениях с Ириной, с первых дней они стали проживать совместно.

В один из зимних вечеров Ларионова рассказала Алексею, что при исследовании наследственной информации организма человека её группа пришла к интересному выводу.

— Понимаешь, Лёша, оказывается структурные элементы ядра клетки, содержащие ДНК, после создания зародыша не уходят на «покой», они вполне работоспособны, — сообщила она.

Её миловидное лицо с точёным носиком выражало восторг и гордость. Большие карие глаза, казалось, сделались ещё больше и сверкали от счастья.

— Что это значит? — спросил Алексей, не совсем понимая причины бурных эмоций.

— Глупенький, это означает, что можно вновь запустить механизм выращивания любого отсутствующего органа человека. Скажем, удалили больную почку — не страшно, нате вам, вырастим новую.

— Вы не поспешили с выводами? — усомнился Алексей.

— Ничуть. Биоплазменное тело человека находится в единстве с физическим, оно не теряет связи с ДНК и является как-бы литейной формой для отливки изделия — материальной составляющей, — разъяснила Ирина.

— Какая ты у меня умница, — ласково прошептал ей на ухо Алексей и нежно поцеловал. — Это открытие действительно ценное.

Его большая сильная рука крепко сжала хрупкую ладонь Ирины.

— И даже незрячему человеку можно вернуть зрение? — допытывался Алексей.

— И глаз можно создать новый, и желчный пузырь восстановить.

— Хм-м, а как насчет конечностей? Скажем, руки? Она тоже отрастёт? — не унимался Алексей, всё ещё не веря в реальность уникального открытия.

— Какой ты дотошный, Лёша. Я же русским языком сказала: мы открыли секрет восстановления любой утраченной части физического тела человека, независимо от возраста.

— Интересно, о-очень интересно, — с растяжкой произнёс Алексей и надолго умолк.

— У тебя такой вид, будто ты решаешься прыгнуть с небес без парашюта, — озабоченно высказалась Ирина.

— Вот-вот, совершенно правильно подмечено. С небес и без парашюта, — оживился Кедров. — Прыжок намечаю на завтра.

Лицо его вдруг прояснилось, он пропел первые строчки известного бравурного марша.

Ирина заволновалась:

— Что ты надумал?

— Добровольно взойду на Голгофу и приму страдания ради познания Истины. — Алексей уже дурачился.

— У тебя с головой всё в порядке?

— Вполне. Завтра я ампутирую себе кисть левой руки.

— Что-о-о?! — вскрикнула Ирина испуганно. — Ты с ума сошёл?!

— Нет! — ответил Алексей с неожиданной резкостью. — Довольно нам виртуальных результатов, пора переходить к реалиям, которые можно видеть, слышать, осязать. Мы избраны Высшим Разумом не для того, чтобы упиваться полученными от него знаниями. Цель нашей миссии хорошо известна и тебе, и всем остальным.

Потом, немного смягчившись, спросил:

— Впрочем, чего ты боишься? Сомневаешься в результатах экспериментов, или, быть может, хочешь оградить меня от неминуемых страданий? Так?

— Я абсолютно уверена в непогрешимости нашего открытия, — твёрдо заявила Ирина. — Но проводить эксперименты на себе…

— Ты просто трусиха.

— Да, я боюсь увидеть всё это собственными глазами, — с тревогой в голосе созналась Ирина.

— Дорогая, всё будет хорошо, уверяю. Я же не собираюсь отрубать руку топором или пилить её тупой ножовкой. У нас в распоряжении имеется уникальный аппарат по расщеплению материальных структур. Ампутацию сделаем на атомно-молекулярном уровне. Процесс будет безболезненным.

Ирина посмотрела на Алексея и поняла: ей не удастся переубедить его.

— И, всё-таки, какая жуть — лишиться здоровой руки в добровольном порядке, — высказалась она в заключении.

Утром Алексей собрал всех сотрудников лаборатории и объявил о своём решении. Люди онемели, ошеломлённые заявлением руководителя.

— Что, страшно? — усмехнулся он. — Ничего, привыкайте вырабатывать силу воли, смелость и решительность. Эти качества вам в скором времени потребуются. Если сегодня вам страшно видеть, как я оттяпаю себе руку, то, как же вы собираетесь справляться с собой, когда наступит время разбирать каждого из вас на атомы и молекулы? Эксперименты по дематериализации уже не за горами.

Глядя на побледневшие лица учёных, Алексей продолжил:

— А как вы представляете себе встречу с пришельцами, визит которых ожидается в ближайшее время? Подумайте на досуге.

Не дожидаясь ответов на поставленные вопросы, он быстрым шагом миновал собравшихся и приступил к настройке аппарата. Учёные обступили его и замиранием сердца наблюдали за происходящим.

Через некоторое время они увидели, как под воздействием незримого пучка космической энергии на коже руки появилась узкая щель. Она быстро увеличивалась в размерах и вскоре перед взором наблюдавших оголилась оконечность сустава. Крови не было. Через несколько минут всё закончилось. Алексей осторожно вынул из аппарата культю. Аллочка Михеева, шустрая блондинка с миниатюрной фигуркой, покачнулась и упала в обморок. Стоящие рядом мужчины, едва успели подхватить её на руки.

— Впечатляет? — как ни в чём не бывало, спросил Кедров. Его выдержка и спокойствие поразили учёных.

— Успел снять фильм? — спросил он Серова будничным голосом, словно речь шла о каком-то рядовом эксперименте, связанным с переливанием раствора из пробирки в пробирку.

— Да, Алексей Васильевич, я сделал всё, как вы сказали.

— Замечательно, теперь прошу убедиться, как силой мысли можно выполнить дезинтеграцию материи.

Алексей устремил свой взгляд на удалённую кисть, и она исчезла на глазах наблюдателей. Он пояснил:

— Я развёл атомы за пределы радиуса притяжения, вернуть мою конечность уже невозможно. Всё, представление окончено, расходимся все по своим местам. Ларионову прошу остаться.

Лицо Ирины было бледным, но она не показывала виду, что творилось у неё внутри.

— «Молодец», — отметил про себя Алексей, а вслух произнёс:

— Сделайте подробное описание процесса доступным для понимания языком.

Потом, когда люди удалились, он наклонился и тихо прошептал:

— Не переживай, дорогая, пройдёт совсем немного времени, и я прикоснусь к тебе рукой младенца. Всё будет хорошо. Пойдём, ты наложишь мне какую-нибудь повязку.

— Как ты будешь управляться с одной рукой? — расстроено проговорила Ирина. — Я бы на такое не решилась.

— Вот поэтому ко мне и пришла мысль испытать ваше открытие в первую очередь на себе. Затем по проторённой дорожке пойдут остальные. Нельзя забывать, для чего мы сюда пришли.

К весне 1999 года все сотрудники лаборатории получили разрешение Высшего Совета Галактической Конфедерации на снятие блокировки с десяти «спящих» нитей ДНК. Оказалось, что после гибели предыдущей цивилизации — Атлантиды, космический Разум решил не наделять человечество вселенскими знаниями, поскольку оно вновь могло использовать их в корыстных целях. Исключение составляли избранные. Десять нитей ДНК были дезактивированы, граница биологических частот понижена до 250 Гц. Способности человека стали ограниченными, он мог познавать только материальный мир.

Как только разрешение на снятие блокировки было получено, учёные приступили к настройке клеток нервной системы для восприятия более высоких вибраций. Им не терпелось скорее получить возможность самостоятельного управления инопланетной техникой. Контроль активации ДНК осуществлял ещё один представитель из созвездия Сириус — генный инженер по имени Арос. С его помощью Ирина Ларионова научилась создавать продукты питания из элементарных частиц окружающего пространства. Это намного облегчало задачу Кедрова, ведь он оставался пока единственным поставщиком съестных припасов из Чердыни. Сам же Алексей, как и Аким, перешёл на альтернативный источник энергии — получал её из космического пространства.

На основе исследований феноменов, которыми обладал Кедров, появилась научная работа под названием «Технология совершенствования сознания и увеличение потенциала биоплазменной энергии человека». Учёные продвигались в познании «тонкого» мира семимильными шагами. Они знали, что два с половиной года — совсем небольшой срок для создания «лекарства нравственности», которое потребуется человечеству до наступления новой эпохи.

 

Версия подтверждается

Через две недели капитан Безупречный направился к полковнику Головко для очередного доклада. Он шёл не с пустыми руками. Кропотливая работа дала первые результаты. Стопка документов по делу о «лжеучёных», которая хранилась в сейфе, подрастала с каждым днём. Версия о существовании тайного научного общества, в которое вошли люди с феноменальными способностями, была проработана капитаном с особой тщательностью. Безупречный нутром чуял, что попал в точку. Сейчас в его чёрной потёртой папке находилась собранная информация о научных центрах России, где проводились исследования головного мозга, волновой природы материи и эксперименты в области генетики. Имелись у него и сведения о сотрудниках этих учреждений. После скрупулёзного анализа ему удалось намыть немного золота. Для обсуждения появился ряд любопытных деталей. Расположив документы в хронологическом порядке, капитан вошёл в кабинет полковника Головко.

Иван Савельевич изучал какие-то справки, состоящие из одних цифр. С появлением Безупречного он с завидным проворством сгрёб их в единую стопку и убрал в верхний ящик стола. Через минуту офицеры уже сидели за столом.

— Давай, выкладывай, — начал полковник, уставившись в лицо подчинённого. — Сколько фунтов золота тебе удалось намыть?

— Про фунты не могу сказать, но на дне лотка кое-что заблестело. — Иван открыл пухлую папку. — Если позволите, начну всё по порядку, — осторожно обратился оперативник, зная, что Головко может без всяких предисловий спросить о главном.

— Валяй.

— Исходя из намеченной версии, я составил перечень институтов и других учреждений, работа которых связана с интересующей нас тематикой. — Безупречный на секунду умолк и скользнул взглядом на шефа, пытаясь определить реакцию на преамбулу.

Вместо вопроса о количестве научных центров, которых в России оказалось немало, прозвучала язвительная реплика:

— Вполне логично. Наши масоны, надо полагать, не геологи и не строители. Их головы забиты проблемами иного характера. Продолжай.

— С помощью московских коллег мною была получена информация о наиболее успешных сотрудниках. Получилась довольно любопытная картинка, — с гордостью сообщил капитан.

— Между ними существует какая-то связь? — Головко оживился, хотя вначале он показался Ивану уставшим.

— Связь существует, но не в смысле тесного общения между собой. Эта связь обусловлена общими событиями полуторогодовалой давности.

Безупречный извлёк из папки несколько машинописных страниц. Фамилии ведущих специалистов были распечатаны в алфавитном порядке, против каждой из них имелась краткая характеристика личности. Даты рождения обведены кружком.

Полковник читал, не торопясь, вникая в каждую деталь.

— Хм-м, все уволились в одно и тоже время… Довольно любопытно, действительно. И где они сейчас?

— Исчезли бесследно, товарищ полковник. Людей обнаружить не удалось.

— В паспортный стол обращался?

— А как же! Прописка осталась прежней, никто из них никуда не выбывал.

— Странно, очень странно, — Головко задумался, пытаясь разгадать необъяснимую связь между людьми из разных городов. Если бы перед ним были две — три фамилии, он бы, возможно, и не удивился. В его практике бывали такие совпадения, в которые с первого раза трудно было поверить. Сейчас же в списке капитана значилось одиннадцать человек — большая группа людей. Интересен и тот факт, что все специалисты являлись физиками и биологами именно того профиля, который их интересовал. Ни медиков, ни химиков, ни математиков среди исчезнувших специалистов не значилось. Такое обстоятельство лишний раз подтверждало: ориентиры поиска выбраны верно.

— Обратите внимание, товарищ полковник, на даты рождения, — ненавязчиво подсказал капитан шефу. — Все «лжеучёные» обладают дьявольским числом — тремя шестёрками.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что перед нами очередная секта сатанистов? — Иван Савельевич потянул узел галстука сначала в сторону, потом вниз, пытаясь его расслабить, словно ему не хватало воздуха.

— Возможно, — пожал плечами Безупречный, — но чует моё сердце, что это не так.

— Почему?

— В сектах, с которыми мы сталкивались ранее, контингент был другой. В них существовали вступительные взносы. Оболваненные люди продавали своё имущество и отдавали Учителю — мошеннику всё до копейки.

— А эти? — Головко ткнул пальцем в список. — Никем не одурачены?

— У них всё благополучно, товарищ полковник. Квартиры и машины ждут своих хозяев, деньги на банковских счетах остались нетронутыми.

— Деньги большие?

— Обычные сбережения человека со средним уровнем дохода, без криминального оттенка.

— Родственники или друзья пытались разыскивать этих людей?

— Все воспитывались в детских домах, на момент увольнения были одиноки. Друзей отработать не успел.

Помолчав немного, капитан криво усмехнулся:

— Когда назойливых заявителей нет, будут ли оперы из УВД заниматься поиском? Конечно, нет. Никто на них не давит «сверху», не держит за… хвост, а «глухарей» и так хватает. Что из того, что приходил какой-то техник из ЖЭКа? Растёт должок по квартплате? Ну и пусть себе растёт, есть дела поважнее. Словом, ни один из пропавших не объявлен в розыск.

Полковник сокрушённо вздохнул:

— Да-а, прогнила система внутренних дел, напрочь прогнила. Толковых оперативников почти не осталось, разбежались, кто куда. В буржуйских конторах и платят больше, и руки развязаны. Да и частные сыщики не бедствуют. А пополнение откуда появится? Молодёжь хочет быть непременно либо экономистами, либо менеджерами, а то и просто бандитами. Вот так. Работа милиционера вдруг перестала быть престижной.

Безупречный слушал Ивана Савельевича и был с ним согласен полностью. Высказать собственное мнение, однако, не решился.

Оправившись от потаённых, одному ему известных мыслей, Головко вернулся в русло рассматриваемого вопроса.

— Итак, — продолжил он, — если перед нами не секта сатанистов, тогда какую роль играют даты рождения с тремя шестёрками? Случайное совпадение исключено, и факт этот не оспорим. У тебя созрел какой-нибудь вариант?

— Товарищ полковник, у меня есть ещё один интересный документ. — Жестом фокусника Иван извлёк из стопки листок и положил перед шефом.

— Вот, взгляните.

От глаз Ивана Савельевича не ускользнула самодовольная улыбка оперативника. Его рука потянулась за очками.

— Что это?

— Справочные данные. Некто Кедров Алексей Васильевич, физик, без пяти минут кандидат наук. Очень занимательная личность.

Первые строчки текста Головко читал с бесстрастным выражением лица, затем дёрнулся его кадык, а морщины на лбу от удивления поползли вверх.

— Чертовщина какая-то, — проворчал он, не веря собственным глазам. — Неужели это тот самый старлей, который в Афганистане заморочил голову всей контрразведке?

— Вам лучше знать, товарищ полковник.

— Где ты его откопал?

— Он попался в мои сети случайно.

— Знаю я твои «случайно», не вешай мне лапши на уши.

Полковник усиленно потёр виски, будто от этих круговых движений зависела чёткость воссоздания в памяти давно ушедших событий.

— Давай-ка, Ваня, расскажи подробнее про Кедрова. Сдаётся мне почему-то, что этот без пяти минут кандидат наук — главный фигурант в нашей версии.

— Когда я составлял перечень интересующих меня научных центров, в поле зрения попал филиал Московского института микробиологии. Он располагается здесь, в Перми. Учреждение так себе, чернорабочая структура, не более того. Вначале я не придал этой конторе какого-либо значения, но потом вспомнилась поговорка про тихий омут, где черти водятся, и само по себе созрело решение прощупать невзрачный закуток.

— Это, Ваня, называется интуиция, а не случайность, как ты выразился, — потеплевшим голосом высказался Иван Савельевич. — Что было дальше?

— Узнал, что филиалом руководит профессор Старостин, созвонился с ним. Представился сотрудником бюро технической инвентаризации, наплёл про составление нового классификатора промышленных зданий и договорился о встрече. Ну, а дальше — всё по накатанному. Старостин приставил ко мне молодую вертихвостку, которая оказалась очень словоохотливой.

Полковник, глядя в упор на оперативника, вдруг прищурился и как-то странно улыбнулся. Что означала его хитроватая улыбка — Иван не догадывался, но знал: шеф при случае вспомнит, чем она была вызвана.

— Из трескотни блондинки я понял, что контора, образно говоря, как чемодан с двойным дном, — продолжил свой рассказ Безупречный. — Официально персонал лаборатории выполняет рутинную работу по заданию москвичей, и в то же время в её стенах проводятся нелегально какие-то исследования. Эта работа возложена на Кедрова, все указания ему выдаёт лично Старостин.

— Удалось узнать, почему они скрытничают? — спросил Головко.

— Ни да, ни нет, товарищ полковник, — ответил Безупречный невразумительно.

— Что-то новенькое в лексике офицера госбезопасности. Ни разу не доводилось слышать подобного ответа, — недовольно заметил Головко.

Капитан на минуту смутился и тут же поправился:

— Прямого ответа я не получил, так как тема проводимых исследований носит закрытый характер. Сотрудники предполагают, что Старостин по собственной инициативе проводит эксперименты в области биоэнергетики человека.

— Ты полагаешь, Старостин причастен к деятельности «лжеучёных»?

— У нас есть косвенные доказательства, чтобы так считать, — с уверенностью заявил Безупречный.

— В чём они выражаются?

— Наташа Полуянова — так зовут блондинку, сказала, что Старостин неоднократно посещал морг, и каждый раз брал с собой прибор, который, якобы, изобрёл Кедров. А однажды после работы она случайно подсмотрела, как профессор обследовал тело своего помощника, облепив его с ног до головы многочисленными датчиками. После обследования они с Кедровым о чём-то горячо спорили.

— Какие-нибудь выражения, отдельные слова, наконец, Полуянова не вспомнила?

— Наталья сообщила, что речь шла о какой-то вибрации и тонком мире. Другие мудрёные слова она не запомнила.

— Никаких отчётов, естественно, не составлялось, — сделал заключение полковник.

— Через неё, по крайней мере, документы не проходили. В Москву она ничего не отправляла.

— Стало быть, есть, что скрывать от посторонних глаз. Что если нам начать с Кедрова? Понаблюдать, с кем встречается, о чём говорят. Можно и в компьютер заглянуть. Как ты на это смотришь?

Головко в очередной раз пробарабанил пальцами по столу.

— Исключено, товарищ полковник, — вздохнул Безупречный, не сводя пристального взгляда с Ивана Савельевича.

— Это ещё почему?

— Дело в том, что Кедров тоже исчез.

— Почему он не значится у тебя в списках пропавших? — удивился Головко.

— Кедров не уволился и до сих пор числится в штате лаборатории.

— А когда пропал?

— Два года назад.

— И за всё это время ни разу не появился на работе?

— Ни разу, Полуянова это подтвердила.

— Как-то странно всё выглядит со стороны, — медленно выговорил Иван Савельевич и поднялся из-за стола. Заложив руки за спину, он принялся выхаживать по кабинету.

— Человек не выходит на работу на протяжении двух лет, и Старостин не увольняет его за прогул, — продолжил он рассуждения. — И в тоже время не предпринимает попыток к розыску. Получается, профессор знает о месте пребывания своего помощника?

— Возможно, — отозвался оперативник. — Более двух лет назад у Кедрова обнаружился рак. Несколько месяцев он находился на излечении, а когда узнал, что смерть неминуема — попросту удрал из больницы.

— Это Полуянова рассказала?

— Нет, товарищ полковник, я встречался с врачом, который вёл курс лечения Кедрова.

— Даже так? Похвально, Ваня. Продолжай, очень интересно.

— Кедров решил обратиться за помощью к какому-то народному целителю. Ни фамилии, ни адреса лекаря врач не знает. Единственное, в чём он не сомневается — целитель обитает где-то в таёжной глубинке, вероятнее всего, на севере нашей области. Туда Кедров постоянно ездил поохотиться.

— Получается, Старостин уверен, что его помощник находится в полном здравии? — Головко сделал несколько резких движений руками, разгоняя по телу застоявшуюся кровь, и возвратился за стол.

— Выходит так, раз он не уволил Кедрова до сих пор, — согласился с мнением шефа капитан. — Только в данном случае потребуется ответить на один важный вопрос.

— Какой?

— Чем занимался Кедров на протяжении двух лет? Не может лечение продолжаться столько времени. Два, три месяца, пусть даже полгода знахарь колдовал над ним, а что происходило дальше? Наш физик решил вдруг стать отшельником и прекратил любые отношения с профессором? Сомнительно.

— В отшельничество я не верю, а вот разногласия между ним и профессором вполне могли возникнуть. Среди учёных такое случается очень часто, — ухмылка тронула губы полковника, — этот народец особенный, тщеславия у них в избытке. Возможно, Кедров обиделся на профессора и послал того на…хутор бабочек ловить. Решил работать самостоятельно.

— А что, вполне логично, — согласился Безупречный. — Исчезнувшие учёные согласились на сотрудничество с Кедровым и сейчас где-то тихо творят под его началом. Всех их объединили таинственные три шестёрки.

— И Кедров рождён под этим знаком? — удивился полковник и взял в руки справочные данные на бывшего офицера ГРУ. — Действительно, так оно и есть. Кедров Алексей Васильевич родился 06. 06. 1956 года. Видать, старею, не обратил внимания сразу.

— У нас есть все основания предположить, что связь между ним и пропавшими «лжеучёными» существует, — уверил капитан.

— Резонно, — Головко отложил листок в сторону и снял очки. Проводя душкой по зубам, стал развивать мысль дальше:

— Кедров выздоровел как раз к тому времени, когда уволились все «спасители человечества». Находясь в тайге, он не мог пообщаться с каждым из них, следовательно, здесь, в городе, у него оставался помощник. Вот его-то нам и предстоит вычислить.

— Этим помощником мог быть Старостин, — высказал предположение Безупречный.

— Возможно. Но, чтобы обуздать свои амбиции, профессору нужно было иметь веский аргумент.

— Значит, есть такой аргумент у Кедрова.

— Хорошо, пусть будет так. Надо подвести итог. Давай исходить из того, что все пропавшие всё-таки объединились и создали некую шарашку. Руководит ею Кедров. Роль профессора нам пока неизвестна. Продолжай отрабатывать версию детально. Займись вплотную Авелем и Пановым. Не думаю, чтобы они остались за пределами круга «лжеучёных». Очень важен для нас профессор Старостин. Наверняка связь Кедрова с внешним миром проходит через него. Вычисли схему встреч, переговоров. Научное общество — это не скит староверов, оно не может существовать в полной изоляции. Отрабатывай друзей, любовниц, делай всё, что посчитаешь нужным, но найди мне ниточку, за которую можно уцепиться. Возьми в помощники старшего лейтенанта Окунева. В общем, задача тебе понятна. Сроков не назначаю — они прошли. Держи меня в курсе всех дел. Уяснил, капитан?

Безупречный резко поднялся и, опустив руки по швам, ответил языком устава:

— Так точно, товарищ полковник!

— Ну, если уяснил — иди, работай.

— Есть!

Полковник подождал, пока капитан обошёл стол и пожал ему на прощание руку. Затем вернулся в кресло. Не давал покоя Кедров. Жаль, что в справке капитана отсутствовала его фотография. Но даже при таком обстоятельстве Головко был полностью уверен, что перед ним именно тот Кедров, по которому он вёл дело в Афганистане. Тогда офицер спецназа ГРУ доставил немало хлопот. Сейчас можно было только предположить, насколько усложнится задача по ликвидации учёных — призраков.

«Кедров — профессионал и запросто может пустить нас по ложному следу, — подумалось полковнику. — Версия, которая пять минут назад выглядела вполне правдоподобной, окажется лишь видимой частью огромного айсберга событий. Чтобы определить реальный объём ледяной горы — придётся тебе, Иван Савельевич, очень глубоко нырять».

Мысли увели полковника в прошлое. В памяти отчётливо всплыло дело Кедрова.

В те годы майор Головко не верил ни в инопланетян, ни в летающие «тарелки». Он признавал только факты, других аргументов для него не существовало. Но время правит всем живым, беспрерывно меняя сознание каждого человека. Через полтора десятка лет мировоззрение Ивана Савельевича изменилось, если не коренным образом, то в значительной степени. Нигилистическое отношение к сверхъестественному сменилось, пусть ироническим, но вполне осознанным восприятием мистических явлений. В связи со служебной деятельностью ему, как офицеру госбезопасности, приходилось не раз присутствовать на международных симпозиумах и конференциях, на которых рассматривались научные открытия, обсуждались и спаривались различного рода гипотезы. На первых порах полковник Головко относился к смелым предположениям отдельных учёных довольно скептически, именуя их не иначе как «бред сивой кобылы» или «больное воображение шизофреника». Так продолжалось на протяжении нескольких лет, пока он однажды не услышал из уст одного уважаемого учёного простое и доступное для понимания изречение:

— В стране не будет фундаментальных открытий до тех пор, пока наукой не прекратят управлять дилетанты. Их принцип прост: если нельзя увидеть, услышать или потрогать то, что предполагает гипотеза — значит, не следует ею и заниматься, не нужно выбрасывать деньги на ветер. С таким подходом эволюция разума не возможна.

После того выступления Иван Савельевич неожиданно для себя сделал вывод: нельзя отрицать явления, которые находятся за пределами человеческого восприятия.

— «А что, если тот случай с разбившимся вертолётом не выдумка Кедрова, а, как говорят в народе, самая что ни на есть правда? — мелькнуло в голове полковника. — И светящийся шар был, и Кедров каким-то непостижимым образом падал не камнем вниз, а заторможено спускался? Мистика? Невероятно? А как объяснить случай, известный на всю страну, когда ребёнок выпал из окна квартиры, находящейся на двенадцатом этаже и остался жив. Упал, не сломав конечностей. Какие силы удерживали его при падении?»

Ивана Савельевича обуревали самые противоречивые чувства. На миг он представил, что было бы, окажись сам он свидетелем той трагедии? Поверил бы в мистику и стал защищать офицера разведки от обвинений? Удалось бы доказать его невиновность? Скорее нет, чем да. Упекли бы за решётку за укрывательство, только и всего.

Мысли полковника метались хаотично, перескакивая с одного события на другое, и он впервые за долгие годы службы почему-то не мог остановить их и направить в нужном направлении. К нему внезапно пришло ощущение, что, пожалуй, это последнее его дело. Дальше всё пойдёт по отработанному сценарию: последняя регалия и помпезная отправка на пенсию. И только поэтому ему вдруг очень захотелось завершить свою последнюю работу достойно. Особенно эту, которая не имеет политической окраски и не унижает заказным характером. Иван Савельевич всегда с брезгливостью относился к лживо завершенным делам, внутренне презирал себя, но…исполнял долг офицера государственной безопасности.

Полковник устало поднялся с кресла и подошёл к окну. Засунув руки в карманы брюк, принялся машинально рассматривать всё, что творилось на улице. Через несколько дней истекала весна, и начинался официальный отсчет лета. Май простоял тёплым и солнечным. Грань, придуманная человеком для разделения времён года, оказалась для растительного мира чисто условной. Зелень благоухала, не ориентируясь на его выдумки.

Мимо здания равнодушно шли и шли люди — молодые и старые, окружённые своими заботами, и не было им никакого дела до какой-то дьявольской группы. Молодые живут мыслями о детях, хорошо оплачиваемой работе и расширении жилой площади, старики пекутся о своём здоровье и мечтают о повышении пенсии. У каждого своя стезя.

Глядя на этих людей, Иван Савельевич откровенно завидовал их жизни, хотя ему никогда не доводилось решать житейские проблемы. Выкурив две сигареты подряд, он вновь вернулся за рабочий стол.

— «Если учёная братия исчезла одновременно, то, стало быть, для них заранее было определено место пребывания, — продолжил размышления полковник. — Резонно. А, значит, и финансовые вопросы решены. Деньги на счетах людей не исчезли, у Кедрова их не может быть в том количестве, чтобы содержать целую ораву приезжих. Но кто, в таком случае, взял на себя финансирование этой авантюры? Кому она потребовалась? Если учесть, что музыку заказывает тот, у кого есть деньги, получается Кедров всего лишь исполнитель, пешка в чьих-то могущественных руках?»

— Сплошные вопросы, на которые нет ни одного мало-мальски вразумительного ответа, — вслух пробурчал Иван Савельевич и, сделав несколько пометок в записной книжке, направился на доклад к генералу.

 

ФСБ берёт след

Капитан Безупречный стремительно вошёл в кабинет полковника Головко. Загорелое лицо, тонкая ветровка, джинсы синего цвета и кроссовки на ногах свидетельствовали о том, что звонок шефа на мобильный телефон застал его в дороге, и переодеться он попросту не успел. Оперативник не изменял своей привычке — одевался легко, удобно и неброско для окружающих, когда сама работа требовала этого. Две недели капитан с утра до поздней ночи метался из одного места в другое, меняя автобус на такси, трамвай на пригородную электричку, а поезд на самолёт.

Иван Савельевич вышел из-за стола и поприветствовал своего помощника. После рукопожатия взял его под локоть и подвёл к окну.

— Видишь вон ту скамейку под липой? — он рукой указал на уютное местечко в глубине небольшого сквера. — Жди меня там через пятнадцать минут. Подышим свежим воздухом.

Увидев на лице оперативника немой вопрос, пояснил:

— Генерал срочно пригласил.

Капитан покинул контору и направился в сквер. Отыскав указанную скамейку, он уселся точно посредине и стал коротать время. Какая-то пичуга забралась в крону дерева и время от времени весело и беззаботно посвистывала из укрытия. Иван задрал голову и попытался отыскать глазами пернатого артиста. Как только он пошевелился — птаха тут же умолкла и затаилась в листве.

— «Всё как в нашей работе, — подумалось оперативнику. — Веселится преступник, голосит по пьяни до тех пор, пока не попадёт в поле зрения органов безопасности. Потом, когда его охватывает чувство грозящей опасности — он уже и не певчий вовсе, пропадает не только голос, но и дар речи тоже».

С утра сквер был пустынен, и только по центральной аллее торопливо сновали немногочисленные прохожие. До появления полковника Безупречный успел высосать пару сигарет «Золотая Ява» и стать свидетелем очень забавной сценки.

На аллее появилась девчонка лет шестнадцати. Густые рыжие волосы, яркая штукатурка на лице, разноцветная футболка-хиппи, красная мини-юбка, из-под которой красовались ножки-спички, и такие же красные туфли на тонком высоком каблуке. В общем, типовой портрет взбалмошной пигалицы. Юное сумасбродство, по все видимости, куда-то очень торопилось, но неумение быстро передвигаться на модных ходулях не позволяло достигнуть скоростного баланса между желанием и возможностью. Девица споткнулась и растянулась на дорожке из декоративной плитки. С минуту она сидела, соображая, что произошло, потом поднялась и стала осматривать себя. Причиной приземления явился отвалившийся каблук. Юбчонка испачкалась, на колготках зияли рваные дыры. Горящие глаза молодой козы потухли, лицо осунулось, как при внезапной болезни, и приняло беспомощный вид. Иван с сочувствием смотрел на незадачливое создание, но помочь ничем не мог. Девчонка, повертев в руках оторванный каблук и туфель, швырнула их в сторону. Затем, поразмыслив несколько секунд, запустила следом и второй, выразив своё недовольство в матерной форме, и побрела в обратном направлении. Помятое очарование уже никуда не спешило. Происшедшее выглядело настолько комично, что Иван, не сдерживая себя, громко рассмеялся.

Полковник Головко появился ровно через пятнадцать минут и плюхнулся на скамейку рядом с капитаном. Его рука привычно опустилась в карман за сигаретами. Глубоко затянувшись, Иван Савельевич выпустил объёмное облачко дыма и недовольно спросил:

— Где пропадал так долго? Опять батарея села?

— Никак нет, товарищ полковник, с телефоном всё в порядке. Просто события развивались так бурно, что было не до звонков. Там, где я побывал, сотовая связь отсутствовала, а на переговорном пункте много не поговоришь.

— Мастак ты, Ваня, оправдываться. Всё у тебя складно, обосновано, комар носа не подточит. Ну да ладно, бог тебе судья в твоих оправданиях. Мне важно знать, насколько ты продвинулся в подтверждении нашей версии.

— Картина событий вырисовывается довольно чётко. Ключевые фигуры дьявольской группы определены, версия полностью подтвердилась, — обобщил результаты проведённой работы Безупречный. — Основной фигурант дела — Кедров.

— А Старостин?

— Профессор Старостин выведен из игры.

— Убит? — встрепенулся полковник.

— Нет, жив и здоров. Продолжает трудиться в институте, занимается обычной работой.

— Откуда у тебя такая уверенность, что Старостин отстранён?

— Кедров с ним что-то сотворил, у профессора провал в памяти.

— О-пля! Это уже интересно. Ты с ним встречался?

— Да. Только вначале я нанёс визит профессору Авелю, а уж потом отправился к Старостину. Интуиция так подсказала.

Головко оживился, глаза его заблестели от любопытства.

— Тебе удалось расколоть предсказателя?

— С ним я решил не лукавить, и сразу пошёл ва-банк. Сказал, что наши графологи хорошо потрудились и определили автора анонимного письма. Авель не стал запираться и признался: анонимное письмо — его рук дело. Правда, отправлено оно было спустя год после встречи со Старостиным.

— Почему он не сделал этого раньше?

— С ним тоже кто-то сотворил злую шутку, память восстановилась только через год.

— Авель рассказал, зачем приходил к нему Старостин?

— Да. Это было обращение за помощью. Старостин надумал переиздать Библию, но в одиночку не смог.

— Библию? — поразился полковник. — Зачем это ему вдруг понадобилось? Он что, сумасшедший?

— Я так не думаю, товарищ полковник. Умалишённый человек не способен на подобные измышления, о которых поведал мне Авель.

И Безупречный в подробностях пересказал разговор, состоявшийся между Старостиным и Авелем год назад.

— Да, псих, пожалуй, не сумеет так изощрённо насочинять. Тут я с тобой согласен. Что дал поход к Старостину?

— Сама встреча не добавила нам информации. Временной период памяти профессора заканчивается днём ухода Кедрова из больницы. Дальше он ничего не помнит.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно. При виде моего удостоверения храбрый профессор чуть в штаны не навалил. Если бы его память не отшибло — сдал бы он Кедрова с потрохами. У него это на лице написано, поверьте.

— Выходит, мы опять зашли в тупик? — разочарованно спросил Иван Савельевич. — Уже месяц топчемся на одном месте, результатов — ноль.

— Обижаете, товарищ полковник, — оперативник осклабился. — Следствие продвинулось далеко, мы с вами почти у цели.

— Не морочь мне голову, Ваня. Какое, к чёрту, продвижение, если ниточка, ведущая нас к Кедрову, прервалась. В компьютер Старостина удалось заглянуть?

— А как же? Проник в дом профессора как профессиональный вор-домушник. Только в компьютере нет ничего, что бы нас заинтересовало.

Безупречный, казалось, специально заводил шефа, оставляя важную информацию напоследок. По всей видимости, ему очень хотелось произвести на него эффект от конечного результата.

— Зато узнал, с какой целью Старостин посещал морг, — с залихватским видом сообщил он.

— Ну и что за дела привели профессора в покойницкую? — без особого интереса спросил полковник, не надеясь услышать что-либо ценное.

— Как сказал один из санитаров, Старостин искал подтверждение о наличии души у человека.

— И что, нашёл? — на лице Ивана Савельевича скользнула саркастическая улыбка.

— Как ни странно, но его умный прибор зафиксировал душу. По поводу такого открытия профессор поставил санитару даже бутылку водки.

— Ты всерьёз поверил алкоголику?

— Посмеялся, как и вы сейчас. Но санитар Серёга божился и клятвенно заверял: Старостин реально определил наличие души у покойного. Чтобы подтвердить его слова, мне пришлось прижать к стенке самого профессора. Он без колебаний предоставил материалы экспериментов. Сейчас все фотографии и диаграммы с описанием находятся у меня.

— Глядя на твою сияющую физиономию, я вижу, тебе не терпится поведать мне о результатах экспериментов, — пробурчал недовольно Головко.

— Очень уж любопытная информация, товарищ полковник, — проговорил Безупречный в своё оправдание. — К тому же, полученные материалы лишний раз подтверждают намерения Кедрова продолжить начатые исследования. Нам просто необходимо о них знать.

— Хорошо, валяй, больше ведь тебе нечего рассказать мне.

— Короче говоря, Старостин крепил на кисть покойника специальное устройство, позволяющее снимать на фотографии свечение пальцев. Эксперименты проводились на невостребованных трупах, о которых ему сообщал санитар. Потом фотографии обрабатывались на компьютере. Ритмы биополя соответствовали живому человеку. На третий день прибор чертил прямую линию — биополе исчезало. На девятый и сороковой день всплески активности вновь появлялись. Старостин подтвердил религиозные утверждения.

— Ты, Ваня так восторженно излагаешь эту дребедень, словно сам сделал сенсационное открытие, — осадил оперативника полковник, лишив его возможности подискутировать на тему жизни и смерти.

Война в Чечне сделала капитана жестоким и безжалостным человеком. Но именно там, в промозглые ночи, в коротких промежутках между боями, он стал впервые задумываться о смерти. Ему, как и всем молодым парням, вовсе не хотелось умирать ради сохранения целостности государства. Никто из них в то время толком не понимал, кому нужна эта грязная война. Почему российские солдаты должны убивать чеченцев, пожелавших независимости? Кто довёл людей до крайней ненависти друг к другу? Какие причины побуждали простого горца безжалостно расправляться с необученным пацаном из далёкой Сибири или Приморского Края, отрезая ему голову, как барану? А юный сослуживец, увидев эту страшную картину собственными глазами, зверея и задыхаясь от ярости, пронзал штык — ножом множество раз уже мёртвое тело чеченца. Кому было выгодно столкнуть в смертельной схватке два народа?

Много подобных вопросов вертелось тогда в голове старшего лейтенанта Безупречного, ответы на которые не найдены им и по сей день. Но он давал присягу на верность Родине, и потому, стиснув зубы, исполнял все приказы командования, какими бы нелепыми они не казались.

В одном из разрушенных домов Грозного Иван нашёл сборник стихов Лермонтова и долго таскал его с собой. Однажды, находясь уже в горах, он прочитал поэму «Мцыри», и к своему удивлению, обнаружил много общего между героем произведения и собой. Он родился на Алтае и прожил там всего шесть лет. Погибли родители, и Ваня очутился в детском доме. Как и Мцыри, он тосковал по родному дому и много раз пытался бежать из заточенья. И однажды ему почти удалось достичь цели, до родного посёлка было рукой подать. Ваня видел его с вершины горы и уже отыскивал глазами свой дом. Решив немного отдохнуть перед последним рывком, он незаметно уснул и оказался в руках преследователей.

И в рукопашной схватке он был сравним с героем поэмы — также визжал и пламенел, был зол и дик, только перед ним был не барс, а бородатый боевик.

Поэма запала в душу Ивана, он всё чаще стал задумываться о смысле жизни, и больше о том, кто может управлять всем живым на Земле. У него появилась тяга к непознанному.

— Есть ещё что-нибудь по Старостину? — спросил Головко, раздражаясь, и посмотрел на часы.

— Нет, товарищ полковник. Он меня больше не интересует.

— То есть, как это… не интересует? — поперхнулся полковник. — Единственное связующее звено с группой Кедрова тебя не интересует?!

— Я вышел на след Кедрова, — заявил Безупречный торжествующим голосом.

— И ты молчал всё это время?! — возмутился Иван Савельевич. — Решил пощекотать мои нервы?

— В мыслях не было ничего подобного, товарищ полковник. Я отвечал на ваши вопросы. Сейчас расскажу всё по порядку. — На лице капитана блуждала самодовольная улыбка.

— Сделай милость, Ваня, уважь старика. — Головко посмотрел на подчинённого испепеляющим взглядом.

— Побывал я на квартире Кедрова. Там слой пыли, никаких следов недавнего посещения. Побеседовал с соседкой по площадке, Красавиной Ольгой. Поинтересовался, где может находиться хозяин квартиры. Со слов женщины, два года назад Кедров отправился поохотиться и больше не возвращался.

— Он сообщил ей, куда направился?

— Кедров регулярно охотился в Чердынском районе, и в последний раз поехал туда же. Ещё Ольга Красавина сказала, что спустя два или три месяца после отъезда Кедрова к нему на квартиру являлась женщина, якобы по поручению самого хозяина. Пробыла недолго. Забрала кое-какие вещи и тут же ушла.

— Фамилию этой женщины Красавина, конечно же, не запомнила?

— Совсем наоборот, товарищ полковник. Как мне показалось, молодая соседка не ровно дышит к нашему физику, и поэтому рассмотрела потенциальную соперницу во всех деталях. Благодаря её ревности, у нас появились очень любопытные факты, — с радостью сообщил капитан.

— Как в детективном романе, — усмехнулся Иван Савельевич.

— Точно, как у Агаты Кристи — запутанные и загадочные сюжеты. В общем, женщина, которая появлялась на квартире Кедрова — некто Ларионова Ирина Анатольевна, жительница города Москвы, до июня 1998 года работала младшим научным сотрудником в Московском медико-биологическом центре. Ранее у неё обнаружился рак крови, она долго и безрезультатно лечилась. В июне 1998 года Ларионова неожиданно переехала в Пермь, а через месяц бесследно исчезла.

— Почему бесследно? Ты сам сказал, что женщина отправилась в Чердынь, к Кедрову. Значит, след есть, надо по нему пройти.

— А я, товарищ полковник, часть пути уже прошёл, — с излишней весёлостью сообщил оперативник. — Сегодня я вернулся из Чердыни.

— Ты, Ваня, не престаёшь удивлять меня своей прыткостью, — подобревшим голосом отметил Головко.

— Зачем ждать, когда птица удачи оказалась в руках? Прибыв в Чердынь, я отправился на речной причал. Потолкался среди рыбаков и охотников, поспрашивал о Кедрове, как о своём друге, и быстро вышел на лодочника Герасима по кличке «Му-му». Он рассказал мне, как два года назад отвозил на своей лодке мужчину по имени Алексей в верховья реки Чудовой. Я показал ему фотографию, которую реквизировал в квартире Кедрова, на ней лодочник опознал нашего физика. Дальнейшие поиски стали бессмысленными, и я возвратился назад.

Иван Савельевич широко улыбнулся — впервые за всю встречу. Улыбка, казалось, погасила застывшую печаль в его глазах, настроение поднялось. Он достал сигарету, и, прикурив, с большим удовольствием глубоко затянулся. Некоторое время полковник курил молча. Потом, вздохнув с чувством полного удовлетворения, сказал:

— Продолжай, Ваня. Я знаю, что ты рассказал ещё не всё.

— Меня заинтересовал один факт, товарищ полковник, — вновь заговорил Безупречный. — Кедров не искал знахаря, он шел к нему целенаправленно.

— Откуда такая уверенность?

— Герасим сказал. Человек, нанявший его, прибыл тогда утренним автобусом из Соликамска и сразу направился к Лешему. Нигде больше не слонялся.

— К кому направился? — переспросил Головко.

— К Лешему, так прозвали местные жители старика — отшельника, обитателя болот. Странный старик, надо сказать. Никто точно не знает, где его жилище и сколько ему лет. Старик — призрак, можно сказать. Его существование овеяно тайной. В населённых пунктах он никогда не появлялся, хотя по возрасту этот Леший древнее древнего. О нём рассказывали даже прадеды тех, у кого сейчас взрослые внуки.

— Умеет наш народ выдумывать небылицы, — усмехнулся Головко. — Хлебом не корми — дай прихвастнуть. Ну да ладно, пусть и дальше бытует эта байка. Твой «Му-му» сказал, в каком месте он высадил Кедрова?

— В верховье реки Чудовой, в двадцати километрах от парома. Подниматься выше по реке лодочник отказался.

— Почему?

— Местное население считает те места гиблыми. Люди опасаются туда ходить.

— А Кедров, невзирая на поверье, всё-таки пошёл, — проговорил Иван Савельевич в раздумье.

— Он был смертельно болен, и шёл, согреваемый надеждой на выздоровление. Терять ему было нечего, — с уверенностью сказал Иван.

— Может быть, может быть, — пробормотал Головко, о чём-то размышляя. — Полагаешь, Кедров по сей день находится у Лешего?

— Не сомневаюсь, товарищ полковник. Чердынь — городок маленький, всего-то около десяти тысяч населения. Если бы физик обосновался в нём или даже где-то на окраине — за два года он стал бы известен каждому жителю.

— Логично. А где остальные в таком случае? — полковник развернул голову и уставился на капитана. — Вместе с ним увязли в болоте? Живут в землянках, как партизаны? Сомнительно. Учёные — не туристы, у них должно быть всё необходимое: оборудование, приборы, инструменты. Чтобы всё это работало — нужен источник электроснабжения, наконец. Ко всему прочему, люди должны есть и спать. Следовательно, в верховьях реки Чудовой должна существовать хорошо оснащённая база.

Безупречный внимательно слушал Ивана Савельевича. В его голове вдруг представилась отчётливая картина всего происходящего. Она была невероятной, фантастической, однако позволяла объединить все события в единую цепочку. От волнения перехватило горло. Проглотив комок, он неуверенно сказал:

— А что если там расположена база инопланетян, и наши «лжеучёные» работают под их руководством?

Полковник чуть не подпрыгнул на скамейке.

— Ты что такое несёшь, Ваня? Совсем рехнулся после встречи с Пановым?

— Никак нет, товарищ полковник! — сдерживая волнение, громко произнёс Безупречный. — Я в здравом уме. Просто никакой другой вариант не подходит для объяснения происходящих событий.

— А твоя фантазия, стало быть, ставит всё на свои места? — с недоверием спросил Головко.

— Так точно. Попробую сейчас доказать.

— Ну что ж, валяй.

— По моей просьбе были обследованы квартиры исчезнувших учёных. Выяснилось одно странное обстоятельство. Люди покидали своё жилище внезапно, причём налегке. Повседневная одежда и обувь, в которой они появлялись на работе до последнего дня, почему-то сохранилась на месте, а вот тапочки и халаты исчезли. Входные двери оказались запертыми изнутри, ключи остались лежать в прихожей. Создаётся впечатление, что жильцы просто испарились.

— Могли уйти через окно, — изобразив на лице недовольную гримасу, пробурчал Иван Савельевич.

— Никак нет, товарищ полковник. Оконные рамы и форточки были закрыты изнутри на шпингалеты. И ещё. Путь к Лешему лежит через Чердынь и далее по реке. Как такая большая группа людей смогла пройти его, оставаясь незамеченной? Кедров засветился, а одиннадцать человек — нет. Странно, не правда ли?

— Действительно, странно, — согласился Головко. — Поневоле начнёшь верить в нечистую силу.

— Пришельцы это, — сказал капитан убеждённым голосом. — Больше некому сотворить такие чудеса. Только они способны похищать людей подобным способом и мгновенно перемещаться на большие расстояния.

— Ага, их корабль, подобно такси летал по просторам России и забирал на борт каждого учёного в отдельности, — съязвил полковник. — Соображаешь, что городишь?

— В распоряжении пришельцев не один корабль, — не сдавался оперативник.

— Что ты зациклился на пришельцах? — с раздражением проговорил Головко. — Есть еще один вариант. Он тоже годится для объяснения всех событий.

— Какой? — удивился капитан.

— Некая секретная база действительно существует и принадлежит нашей конторе. О ней знают только те, кому положено знать. Мы с тобой мелкие сошки. Всё объясняется просто. Кедров и все остальные завербованы, финансирование обеспечивает Центр, продовольствие и снаряжение доставляется малой авиацией. Создать имитацию похищения людей — плёвое дело для нашей Лубянки. Так— то, Ваня.

Безупречный долго молчал, переваривая в голове версию шефа. Потом, обнаружив в ней слабые звенья, смущённо сказал:

— Не годится ваш вариант, товарищ полковник.

— Это ещё почему?

— Не выдерживает никакой критики.

— Аргументируй, я слушаю.

— Слишком мудрёно. Зачем создавать имитацию похищения учёных? Для чего Лубянке потребовалась новая Библия? Какой смысл вовлекать Авеля в эти дела? А даты рождения учёных? По-моему, такой критерий вообще не вписывается в рамки деятельности ФСБ. А наша роль, в чём она заключается? Проверить неуязвимость объекта?

Безупречный задавал один вопрос за другим, и сам же отвечал на них, разнося в пух и прах версию полковника. В заключении он сказал:

— Предлагаю отбросить ваш вариант и раскручивать дальше версию с пришельцами.

Иван Савельевич тяжело выдохнул и не произнёс ни слова. Взгляд его был устремлён на центральную аллею. Капитан проследил за направлением взора и ничего необычного не заметил, что могло бы заинтересовать шефа.

Сновали прохожие, молчаливые и громогласные. На противоположной скамейке устроились две старушки с дореволюционными зонтиками. У их ног важно расхаживали голуби, выклёвывая что-то в щелях между тротуарными плитками. Рядом прыгали наглые воробьи, поглядывая на бабулек в ожидании подачки. Чуть дальше виднелась часть территории детского садика, на ней гомонили дети.

Иван Савельевич не замечал ничего вокруг, уйдя в себя. Он сидел, опустив плечи, и размышлял.

— Наверно, ты прав, Ваня, — спокойно произнёс он после длительного молчания. — Не следует больше уподобляться страусу, и делать вид, что вокруг ничего не происходит. Пора вынуть голову из-под крыла и признать, наконец, пребывание на Земле представителей иных цивилизаций.

Заглянув в лицо подчинённого с несвойственной ему обреченностью в глазах, спросил:

— Что тебе нужно для дальнейшего расследования?

— Мне требуется вертолёт для облёта территории в верховьях реки Чудовой.

— И это всё?

— Пока всё.

— Хорошо. Будет тебе вертушка, с авиаторами я договорюсь.

Полковник посмотрел на часы и поднялся со скамейки. Прежде чем пожать руку на прощание, спросил:

— Скажи, капитан, а почему профессор Авель сочинил анонимку спустя год после визита Старостина? Что сдерживало его сообщить в органы сразу?

— Авеля последовала та же участь, что и Старостина — Кедров стёр из памяти все детали встречи, — ответил Безупречный.

— Тогда почему в одном случае память восстановилась, а в другом — нет. Не находишь этот факт — странным?

— Нет. Профессор Авель — ясновидящий, его мозг, по всей видимости, имеет какие-то особенности, которые позволили ослабить силу воздействия на его психику. Только и всего.

— Ну, ладно, будем считать, что убедил. — Полковник крепко стиснул руку капитана и, развернувшись, направился в сторону конторы. Его грузное тело вскоре скрылось за входной дверью в здание.

 

В поисках таинственной базы

Капитан Безупречный и ещё два офицера ФСБ приехали в Чердынь тем же рейсом автобуса, что и Алексей Кедров два года назад. Спустя час им удалось арендовать катер, на котором они отправились вверх по реке Чудовой. В носу сидел проводник — молчун Герасим по кличке «Му-му». Он долго упирался, не соглашаясь сопровождать приезжих людей, нечленораздельно мыча себе под нос какие-то оправдания. Только после предъявления служебного удостоверения и незатейливой демонстрации пистолета согласие было получено незамедлительно. Управлял катером Иван Безупречный. Посередине дюралевого судёнышка расположились капитан Черемных и старший лейтенант Климов.

До прибытия в Чердынь предположительное место размещения базы было обследовано с воздуха. Капитан Безупречный лично отдавал распоряжения командиру вертолёта по облёту интересующего его квадрата. МИ-8 трижды облетел болота вдоль и поперёк, но никаких построек, напоминающих хотя бы скит староверов, обнаружить не удалось. Часть квадрата осталась неисследованной. В пяти километрах от берега реки Чудовой и в двадцати километрах от окраин Чердыни над болотом стояла неподвижно странная густая облачность. Облака располагались необычно низко и вызывали крайнее удивление. Все попытки рассмотреть что-либо на земле оказались безуспешными. Пришлось дождаться ясной солнечной погоды. Капитан Безупречный повторно поднялся в воздух. Приблизившись к неисследованному квадрату, он столкнулся с необъяснимым явлением. Плотный белесый туман висел неподвижно, имел правильные очертания и плавно скруглялся по краям. Казалось, кто-то искусственно создал огромный сферический купол, скрывая от любопытных глаз нечто таинственное. Иван попросил пилота снизиться до отметки туманности, что тот и сделал. Произошло непонятное. Едва лопасти машины коснулись кромки тумана, как мотор натужно заревел. Окружная скорость винта резко уменьшилась, словно он попал в какую-то вязкую жидкость и с трудом преодолевал сопротивление. Вертолёт задрожал, угрожая катастрофой. Испуганный пилот рванул вверх и долго беспричинно набирал высоту, уходя подальше от дьявольского тумана.

О результатах облёта Безупречный доложил полковнику Головко и получил приказ на немедленное обследование загадочной территории наземным путём.

Сидящие в катере офицеры знали о том, что произошло в воздухе, и были готовы к любой непредвиденной ситуации.

Капитан Черемных слыл разбитным парнем и обладал исключительной способностью налаживать контакт с любым человеком. Насмотревшись на однообразную природу по обеим сторонам реки, он принялся забрасывать угрюмого Герасима многочисленными вопросами и сумел-таки того разговорить.

Больше всего офицеров интересовал Леший. Как выглядит, где, когда и как часто появлялся на глазах у местного населения. Им хотелось вычислить отправную точку к жилищу обитателя болот.

Герасим пообещал показать те места, где они оставляли Лешему безнадёжно больных людей.

Лето подходило к своему апогею, уже неделю стояли жаркие дни. На небе от края до края не просматривалось ни единого облачка. Солнце перевалило через зенит, когда Герасим подал знак капитану Безупречному сбросить обороты. Катер заработал менее голосисто и через несколько минут умолк, уткнувшись носом в прибрежный галечник. Установилась звенящая тишина, ухо людей уловило перелёт потревоженной синей стрекозы.

— Эта коса, та самая, — с уверенностью проговорил Герасим и посмотрел на Безупречного выжидающе.

— Прибыли, шабаш, выгружаемся, — громко скомандовал Иван и выпрямился во весь рост. Он был высокий и сухопарый, но худым назвать его было нельзя. Жилистый и стройный — вот, наверно, более точная оценка его телосложения.

Настроение прибывших офицеров было приподнятое. Подначивая друг друга, они приступили к выгрузке снаряжения. Его комплектацией занимался сам Безупречный. В распоряжении группы имелось всё необходимое для проведения предстоящей операции: несколько приборов для определения химического состава воздуха, электромагнитных излучений и уровня радиации, определения подземных пустот и три комплекта изолирующих противогазов. Из вооружения имелись автоматы Калашникова с большим запасом патронов, гранаты, дымовые и тротиловые шашки. Продукты питания были рассчитаны на три — четыре дня. Капитан был уверен, что поиски лаборатории займут не один день, и не исключал возможности вооружённого столкновения. К операции он готовился с особой тщательностью.

Когда всё снаряжение перекочевало из катера на берег, Безупречный распорядился:

— Значит так, мужики. Сейчас перекусим, чем бог послал. Потом мы с Климовым поищем путь через болото, а ты, Сергей, останешься с Герасимом здесь, поставишь палатку.

— Добро, командир. Будет исполнено, — отозвался капитан Черемных и принялся доставать из вещего мешка консервы.

Через полчаса, прихватив карту и компас, офицеры двинулись в сторону чахлых берёз.

— Иди за мной, не отставай, — скомандовал Безупречный.

Николай Климов повиновался. Ему не доводилось ходить по лесам и горам, как Ивану, в военных операциях он не участвовал и поэтому воспринимал намеченную экспедицию как познавательную.

Поплутав среди несметного количества кочек, офицеры уткнулись в непроходимое болото.

— Чёрт! — выругался Безупречный, увязнув одной ногой по колено в болотной жиже. — Кажется, приплыли.

— Можно попытаться обойти правее, — осторожно предложил Климов. — Там суше.

— А то я не вижу! — вспылил капитан, недовольный подсказкой.

Они зашагали вдоль края болота, ступая по ржавой осоке. Зыбкая твердь простиралась недолго, впереди вновь появилась трясина. Чертыхаясь, Безупречный в очередной раз отступил назад и обошёл стороной опасный участок. Так продолжалось долго, бесчисленные попытки продвинуться в нужном направлении заканчивались неудачей. Офицеры всё больше отклонялись в сторону от намеченного маршрута и двигались фактически вдоль берега реки назад, к Чердыни.

— Это проклятое болото бесконечно, — сказал капитан на последнем привале. — Нам не обойти его. Чем дальше мы отступаем, тем больше удаляемся от намеченной цели. Всё, Коля, на сегодня хватит. Надо искать другой вариант.

Веснушчатое лицо старшего лейтенанта Климова, изрядно покусанное гнусом, тотчас озарилось радостной улыбкой. Ползание среди кочек сильно утомило его. Ноги сделались ватными, а руки были сплошь изрезаны острыми листьями осоки, неприятно саднили и кровоточили. Вид сослуживца вызвал жалость у капитана, он объявил незапланированный привал.

Николай без промедления опустился на землю и лёг на спину, раскинув руки. Низкорослый и худой он напоминал подростка, уставшего от непосильной работы. Его поза была трогательной.

Иван устроился рядом, закурил.

— Что будем делать, Коля? — спросил он, заглядывая в ярко-синее небо. — Поставленную задачу придётся выполнять в любом случае.

— Срубим по шесту и пойдём напрямик. Кедров как-то же прошёл, не утонул, и мы должны пройти, — уверенно заявил старший лейтенант.

— Да, так и поступим. Другого варианта, к сожалению, у нас нет. Смастерим салазки для снаряжения, сами пойдём налегке.

Они возвратились назад, когда солнце передвинулось по небу далеко на запад. На берегу стояла палатка, рядом горел костёр. Между палаткой и костром неторопливо сновал Черемных. Он, как и Безупречный, побывал в Чечне, походные условия для него были также привычны, как и проживание в казарме. Местом для стоянки Сергей выбрал небольшую поляну на пригорке, напротив косы, напоминающей длинный язык. Река в этом месте делала изгиб и подходила к возвышению почти вплотную. Ходить за водой было быстро и удобно.

— Где вы запропастились, господа офицеры? — спросил Черемных, когда Безупречный и Климов приблизились к палатке. — Леший по кругу водил?

— А где Герасим? — первым делом поинтересовался Иван, прежде чем ответить на вопрос.

— В палатке дрыхнет. Какое ему дело до наших проблем?

— Это точно. Пожевал, попил, отлил и на бок. — Безупречный сел на пенёк поближе к палатке, другой пенёк занял Климов. Черемных остался стоять.

— Дела у нас, Серёга, никудышные, — высказался Иван мрачным голосом. — Там, где мы с Колей ползали — болота непроходимые, тянутся вдоль реки на многие километры. Завтра пойдёшь со мной, Климов пусть отдохнёт, досталось ему сегодня. Надо обследовать подступы с левой стороны, должен же быть где-то проход?

— Однозначно должен, — согласился Черемных. — Непроходимых болот не бывает, бывают плохие проходимцы. Вспомни белорусских партизан. Им удавалось уходить от фрицев через топи со всем скарбом. Мы тоже, надо полагать, не пальцем деланные. Пройдём, командир, не сомневайся.

В палатке зашевелился «Му-му». Разбуженный громкими голосами, он высунул вначале из-под полога заспанное лицо, затем выполз на четвереньках наружу.

— Здоров ты поспать, Герасим. Храпел так, что палатка ходуном ходила, — поддел мужика Черемных.

— Дык я чё… так, малёхо прикорнул, — по-простецки стал оправдываться проводник. Ежели надо помочь в чём — я завсегда готов.

— Завтра пойдёшь со мной, подскажешь, где можно болото одолеть. Лады?

— Отчего ж не помочь, коли нужда во мне есть? — сказал Герасим и закивал головой в знак согласия.

Утром, дождавшись, когда спала роса, Черемных с Герасимом отправились на поиски прохода через болото. Коля Климов, попив чаю с бутербродом, залез обратно в палатку. Капитан Безупречный расстелил на траве карту Чердынского района и принялся внимательно её изучать.

Прошло не более четверти часа, как за его спиной послышались шаги. Он обернулся и увидел возвратившегося капитана Черемных. Герасима с ним не было.

— Забыл что-то? — спросил Безупречный.

— Герасим в кустах обнаружил лёгкий катер. Как думаешь, чей он?

— Опля! Оставил-таки след наш физик! У меня, Серёга, нет ни малейшего сомнения, что судёнышко принадлежит Кедрову. Как давно оно спускалось на воду?

— Свежих следов нет, трава вокруг по пояс. Возможно, в этом сезоне катером вообще не пользовались.

Иван промолчал, засунул руки в карманы камуфляжных брюк и неторопливо прошёлся взад и вперёд. Потом остановился, приподнял плечи.

— Выходит, шайка «лжеучёных» прекратила общение с внешним миром? — сделал предположение он. — Неужели залезли в нору и жрут червей?

— Почему такая уверенность? — поинтересовался Сергей. — Купол над базой не мешает сбросить груз с воздуха где-нибудь поблизости, скажем, на этой поляне, где мы с тобой стоим. Потом перетаскать потихоньку.

— Вариант возможный, но очень сомнительный.

— Почему?

— Нет никаких следов в его подтверждение.

— И то верно. А что, если запасы продовольствия на базе позволяют существовать людям автономно многие годы? Выгрузили, к примеру, один раз вертушками и набросили на квадрат белесое покрывало.

— Ладно, не будем гадать на кофейной гуще. Доберёмся до базы — там всё и узнаем.

— Как поступим с катером? — задал вопрос Сергей.

— Оставим всё, как есть. В ближайшее время, думаю, хозяин здесь не объявится. На обратном пути катер может пригодиться.

— Рассчитываешь повязать группу? — удивился Черемных. — Но перед нами такая задача не ставилась.

— Задачу ставит командование, ситуацию меняет противник, а решение принимает кто? — Иван усмехнулся. — Командир группы, как всегда. Не забывай, что Кедров — бывший офицер спецназа ГРУ. Что у него на уме — ни ты, ни я никогда не узнаем. Руководством к действию будут служить обстоятельства. Чечня преподнесла нам с тобой хорошие уроки.

— Ты думаешь, Кедров окажет сопротивление?

— Он постарается нас убрать, как только обнаружит наше присутствие.

— Значит, встреча не предвещает ничего хорошего, — сделал вывод Черемных.

— Я рад, что ты понял всё правильно.

Офицеры встретились взглядами и долго смотрели в глаза друг другу.

— Возвращайся к Герасиму, сегодня мы должны наметить путь через болото, — отдал распоряжение Иван после затянувшейся паузы.

— Понял, командир. Пошёл исполнять поставленную задачу.

После ухода Черемных Безупречный позвал Климова. Тот пулей выскочил из палатки и почему-то испуганно спросил:

— Что-то случилось, товарищ капитан?

— Пока ничего, но завтра может произойти страшное.

— Что? — округлил глаза Николай, не ожидая подвоха в словах командира.

— Если старший лейтенант Климов будет продолжать дрыхнуть, как сурок, завтра он может покинуть этот прекрасный мир.

— Как это? — удивился молодой офицер, всё ещё не догадываясь о розыгрыше.

— А вот так, — с серьёзным видом сказал капитан. — Провалится в трясине и утонет.

— Шутите, товарищ капитан? — рассмеялся молодой офицер, наконец-то распознав подвох в словах командира.

— Мои слова могут обернуться реальностью, если ты в самое ближайшее время не нарежешь ивовых прутьев.

— Для чего? — удивился Николай.

— Попробуем сплести что-то наподобие лыж.

— Теперь понял, товарищ капитан. Нужно изготовить приспособления для ходьбы, увеличив площадь опоры ног, — радостно проговорил Климов.

— Совершенно верно, Коля. Выполняй приказ.

Под вечер, когда в лагерь вернулись Черемных и Герасим, «Легкоступы» в трёх экземплярах были готовы. Безупречный лично опробовал их болоте. Результат испытаний превзошёл все ожидания. Герасим повертел в руках изобретение, удовлетворённо цокнул языком и произнёс:

— Угу.

Это было единственное слово, которое произнёс «Му-му», давая оценку необыкновенному изделию. Потом он взял удочку и направился к реке.

— Что скажешь, Сергей? Нащупал тропинку? — спросил Безупречный.

— Как исследовало ожидать, проторённого пути нет, и не было никогда. Но в одном месте мы наметили заход, Герасим прошёл участок около километра. Трясина на этом участке более плотная, можно пройти. Тем более в «легкоступах». Ты здорово это придумал, командир. — В бесстрастных глазах Черемных мелькнул блеск одобрения.

— Мы должны преодолеть болото и отыскать базу, — словно заклиная, произнёс Иван, не реагируя на похвалу.

Старший лейтенант Климов не вмешивался в разговор двух капитанов. Он сидел на пеньке и молчаливо слушал. В его обязанности входила отработка вопросов инженерного и научного характера. Ему предстояло разгадать тайну загадочного тумана. А если повезёт, и база окажется в их руках, предстоит ознакомиться с результатами наработок учёных. Правда, во вторую часть поставленной задачи Николай почему-то верил с трудом. Но его это не касалось, за успех операции отвечает капитан Безупречный. Он опытный офицер и смелый командир, кавалер «Ордена Мужества». У него должно всё получиться, любое задание ему по плечу.

Время шло слишком медленно. Капитаны до мелочей отработали предстоящую операцию, проиграли мысленно все возможные варианты её исхода. С непроницаемыми лицами они сидели напротив друг друга и молчаливо курили.

Вернулся с рыбалки Герасим, положил на траву с десяток хариусов средних размеров, нанизанных на ивовый пруток через жабры.

— Вот…эта…уху сварганим, — с трудом сформулировал он свою мысль и, не дожидаясь одобрения, вынул нож из-за голенища ялового сапога. Встал на колени, сбросил с прутка рыбу и принялся вспарывать её брюхо.

— А почему ты чистишь здесь, а не на реке? — спросил Черемных рыбака.

— Тута сподручнее, — ответил «Му-му», не меняя позы. Он орудовал ножом с завидной ловкостью и очень быстро выпотрошил внутренности. Затем сложил рыбу в котелок и сходил к реке, чтобы промыть.

Уху хлебали прямо из котелка, поставив его посредине. Безупречный по такому случаю достал фляжку со спиртом и пустил по кругу. Коля Климов вначале противился, но потом под общий хохот лихо отпил пару глотков. Перекурив, мужчины перебрались в палатку на ночлег.

С рассветом, когда рыхлый туман ещё стелился у края болота, три офицера, навьюченные объёмистыми вещмешками, выступили с места стоянки. По расчету капитана Безупречного их группа должна выйти в обозначенный квадрат ещё до полудня.

Впереди шёл он сам, за ним, ступая след в след, шагал Николай Климов. Замыкал группу капитан Черемных.

Первый километр, намеченный Герасимом, офицеры преодолели сравнительно легко. Зыбкая почва, натянутая между массивными кочками, будто батут, пружинила под ногами, но, всё-таки, удерживала их. На втором километре кочки стали располагаться гораздо дальше друг от друга и выглядели чахлыми пупырями на мшистой поверхности болота. Ноги Безупречного всё чаще и чаще уходили в трясину по колено, а слега отыскивала твердь только с нескольких попыток.

Дойдя до островка из плотно сгрудившихся кочек, Иван объявил привал.

— Как вы думаете, товарищ капитан, долго ещё продлится такая катавасия? — спросил Климов, с трудом сдерживая частое дыхание.

— Не могу знать, Коля. А что, умаялся уже, силёнки покидают? — усмехнулся Безупречный. — Ничего, крепись голубая кровь. Всё только начинается.

Офицеры привязали к ногам плетёные накануне «болотоступы» и двинулись дальше. Идти стало легче, но скорость передвижения поубавилась. Так они шли больше часа, огибая с особой осторожностью открытые, небольшие по размерам водоёмы.

Внезапно под ногами Николая Климова что-то глухо заурчало. Он инстинктивно остановился, и эта остановка спровоцировала внезапный выброс болотного газа. Произошёл громкий хлопок. От неожиданности молодой офицер рванул в сторону, ноги выскочили из креплений, и тело его в считанные секунды погрузилось в трясину по грудь. Первым на помощь подоспел Черемных. Климов с округлёнными от страха глазами судорожно вцепился в слегу, протянутую капитаном. Звучно прошлёпав «болотоступами», быстро подбежал командир. Вдвоём они вытянули из пучины Николая, поставили на спасительные ходунки.

— Не думал я, что ты, Коля, таким простым способом решил избавить себя от утомительного перехода, — беззлобно пошутил Безупречный, когда они продолжили путь.

— Издеваетесь, товарищ капитан, смешно вам. Я ей богу не могу понять, как выпал из плетёнок. Всё произошло мгновенно. Раздался громкий взрыв под ногами, и всё лицо в один миг залепило вонючей жижей.

— Это твоё первое боевое крещение, товарищ старший лейтенант, — сказал Черемных, не удержавшись от насмешки.

Офицеры преодолели больше пяти километров, когда заметили, как впереди хилые берёзки начали уплотняться и увеличиваться в размерах, допуская в свой хоровод небольшие ели и пихты. Лесок густел и возвышался на глазах. Командир остановился и приставил палец к губам. К нему тихо подошли Климов и Черемных.

— Привал, — шёпотом проговорил Безупречный и взял в руки бинокль. — Кажется, пришли.

— Ваня, это точно тот квадрат, который нам нужен? — спросил Черемных.

— Можешь не сомневаться, я не Сусанин, — пробурчал в ответ Иван, не отрывая глаз от бинокля.

— Тогда глянь на небо, командир. Оно чистое. Куда подевался туман?

Безупречный и Климов одновременно взметнули свои взоры ввысь. Их глаза опалило слепящее солнце, небо было яркой синевы.

— Странная идиллия, чёрт возьми, настораживающая какая-то, — произнёс Иван с тревогой в голосе. — Подойдём поближе.

Пригибаясь, он заковылял по кочкам к подножию видневшегося впереди холма. Там он остановился, присел, извлёк из мешка автомат и привёл его в боевую готовность. Подошедшие офицеры повторили его действия.

— Значит так, мужики. Пока не уясним для себя, где находимся, и что нам может угрожать — лежим тихо, наблюдаем за обстановкой. Сергей занимает позицию левее меня, ты, Коля — правее. Позиции в зоне видимости друг друга. Всё ясно?

— Ясно, командир, — нехотя отозвался Черемных.

— Так точно, товарищ капитан, — взволнованно выпалил Климов.

Офицеры медленно разошлись по точкам и заняли позиции для наблюдения.

Четверть часа капитан Безупречный отслеживал обстановку на возвышенности, поводя биноклем из одной стороны в другую. Над чудным островом стояла какая-то зловещая тишина, Иван чувствовал это своим нутром. Неясная тревога закрадывалась не в голову, как это бывало обычно, а куда-то под сердце и даже под ложечку — чёрт её разберёт, куда она сочилась по недвижимому телу.

Он отложил бинокль, пошевелил ногами, разгоняя застоявшуюся кровь.

— «А ведь лучшего места для размещения базы, пожалуй, и не найти, — подумал капитан. — Грамотно сработано, ничего не скажешь. Только вот где охрана, что она из себя представляет? Какая ловушка поставлена перед нами?»

Понаблюдав ещё немного, командир собрал группу. Офицеры легли на склоне, не спуская с него глаз.

— Пока всё в порядке, нас не обнаружили, — тихо сообщил Иван.

— Я тоже не заметил ничего подозрительного, — доложил Черемных. — Правда, впереди лесной массив и видимость очень ограничена, поэтому ручаться за всю территорию не могу. Предлагаю выдвинуться вперёд, за лес. Лаборатория, несомненно, где-то здесь.

— Она под землёй, точно, — азартно заявил Климов.

— Или под горой, неспроста над ней висит защитное облако, — остудил Черемных младшего коллегу.

— Давайте не будем спорить, — распорядился Безупречный. — Сейчас для нас главная задача — обнаружить охрану. Не думаю, чтобы по периметру расхаживали бритоголовые качки с автоматами. Здесь, по всей вероятности, задействовано какое-нибудь ноу-хау. Как думаешь, Климов, чего можно ожидать?

Взгляды обоих капитанов устремились на старшего лейтенанта — технаря. Лицо Николая сразу преобразилось, сделалось серьёзным, он ненадолго задумался и сказал:

— Предполагаю, разгадку системы охраны надо искать в туманном куполе, товарищ капитан.

— Возможно, но сегодня над островом нет туманных скоплений. Небо чистое, как совесть чекиста, — с нескрываемой иронией высказался Безупречный. — Не означает ли это, что сейчас территория неохраняемая? Допустим, ведутся какие-нибудь плановые профилактические мероприятия, или произошла внезапная поломка.

— Исключено. Скорее всего, система охранной сигнализации срабатывает от неизвестных нам внешних факторов. Скажем, от посторонних звуков, не свойственных звуковой гамме острова.

— Разве такое возможно? — удивился Безупречный.

— Да, товарищ капитан. Чувствительные приборы улавливают незнакомый звук, предположим, вертолёта или самолёта, и затем передают импульс на электромагнитный излучатель. В течение очень короткого промежутка времени мощный пучок излучения вызовет формирование облаков.

— Хорошо, с воздушным пространством мне понятно. Там единичный источник звука. Но на земле шумов сотни, тысячи — деревья, звери, птицы, мыши, наши шаги тонут в этом бескрайнем море, их просто нереально отследить! О чём ты говоришь, уважаемый инженер? — скривившись, как от зубной боли, возразил Безупречный.

Предположения сослуживца показались ему надуманными и бредовыми. Он не стал заострять на них внимания и тут же выбросил из головы.

Николай Климов успел познать крутой нрав командира. Он насупился, покраснел и не стал спорить, оставаясь при своём мнении.

Разглядев на лице старшего лейтенанта плохо скрываемое недовольство, Капитан Черемных сказал:

— Не дуйся ты как мышь на крупу. Командир прав на все сто. Ты просто преувеличиваешь возможности кучки шарлатанов. Всё здесь, мой юный друг, гораздо проще, чем тебе думается.

— А вы не допускаете, что Кедров может использовать инопланетные технологии? — не сдержавшись, высказал своё мнение Климов.

— Тьфу! Опять за рыбу деньги! Засунь-ка ты, Коля, свою теорию в задницу! Она при случае выйдет у тебя вместе с газами и растворится в воздухе! — импульсивно выплеснул раздражение Черемных.

— Ну, всё, хватит пререкаться, — одёрнул офицеров Иван. — Идите за мной. Смотрите под ноги, возможно остров окутан паутиной проводов охранной сигнализации.

Пристально вглядываясь в траву, он медленно двинулся к лесу. За ним на расстоянии двадцати метров шагали на одной линии Черемных и Климов.

Миновав елово-пихтовую чащу, группа схоронилась в густом кустарнике. До подножия горы оставалось не более полутора сотни метров. Безупречный взял бинокль и стал высматривать возможный вход в подземелье. Позиция оказалась не совсем удачной — просматривалась лишь часть скал, остальной обзор был затруднён из-за выступающего черёмушника.

— Оставайтесь здесь, продолжайте наблюдение, — приказал он, а сам, пригнувшись, побежал вперёд.

Не успев сделать и десятка шагов, он почувствовал внезапное удушье, воздух показался каким-то вязким, а в голову почти мгновенно вселился необъяснимый страх. С трудом вскинув руки, капитан принялся ощупывать пространство вокруг себя. Ладони ощутили прозрачную твердь — упругую вязкую массу. Задыхаясь и теряя сознание, он непроизвольно опустился на четвереньки и, напрягая все силы, пополз назад.

Перепуганные офицеры подхватили безвольное тело командира и затащили в кусты.

— Иван, что с тобой? Что произошло? Ты ранен? — с тревогой допытывался Черемных, сделав несколько пощечин. — Говори, не молчи.

Остекленевшие полуприкрытые глаза командира стали оживать, появился осмысленный взгляд.

— Фу, слава богу, жив товарищ капитан, — обрадовался Николай Климов. — Как вы нас напугали!

— Ты, Коля, не гони трагическую волну, — очнувшись окончательно и встав на четвереньки, спокойно произнёс Безупречный. — Скажи лучше, что бы это могло быть? Что за хренотень перед нами? — Оттолкнувшись руками от земли, он самостоятельно встал на ноги.

— Ты, Иван, расскажи вначале, что, собственно, случилось? — спросил Черемных.

— Я сам толком ничего не понял. Упёрся в какую-то стену или щит, как поролон, пропитанный тягучей жидкостью.

Веснушчатое лицо Климова вытянулось от изумления, будто он увидел захватывающий фокус иллюзиониста. Черемных, напротив, злобно уставился вперёд и выхватил из портупеи пистолет.

— Что ты собрался делать? — встревожился Безупречный, готовый в любую секунду перехватить оружие в руках Сергея.

— Проверим заслон на прочность, — ответил Черемных и достал из нагрудного кармана глушитель. Навернув его на пистолет, не целясь, выстрелил. Пуля, достигнув невидимой преграды, остановилась, словно мелкий камешек, брошенный в воду, и медленно опустилась на землю. Не поверив в реальность происходящего, капитан яростно нажал на курок ещё несколько раз, стреляя в разных направлениях. Результат был одинаков, пули ложились на землю, словно заговорённые.

Переглянувшись между собой, все трое потеряли дар речи и долго безмолвствовали. Их мозг категорически отказывался обрабатывать информацию, полученную визуальным наблюдением.

— Как поступим дальше, господа офицеры? Что предпримем? — первым заговорил Безупречный. В его голосе улавливалась заметная растерянность. Он как командир группы должен был принять быстрое решение и отдать приказ подчинённым, но на ум не приходило ни одного, даже жиденького варианта для выхода из создавшейся ситуации.

— А что тут думать, командир? — на смуглом лице Черемных обозначилась хладнокровная решительность. — Пойдём на ощупь вдоль этой дьявольской изгороди. Должны же быть какие-то ворота, через которые они сами ходят?

— Климов, а твоё мнение? — спросил командир, в душе надеясь на быструю сообразительность старшего лейтенанта, именуемого в конторе вундеркиндом.

Совсем недавно Николай прошёл обучение в Москве, где получил обширные сведения о новейших разработках иностранных держав в области технического вооружения.

— Моё мнение? — ухмыльнулся молодой офицер и скосил взгляд в сторону Черемных. — Вам интересно моё мнение?

— Не дури, Коля, не время надувать щёки, — суровым голосом произнёс Безупречный. — Говори, что думаешь.

— Нужно взять пробы вещества для анализа и сваливать отсюда немедленно!

— Погоди, Коля, не горячись. Объясни всё по порядку, — обеспокоился командир. — Ты это всерьёз?

— Вполне. Подобных заграждений нет на вооружении ни в одной армии мира. Мы столкнулись с достижением высокоразвитой цивилизации. Предполагаю, учёные на острове используют технологию отверждения воздуха, и я полностью уверен: это только цветочек, который нам удалось разглядеть. Ядовитые ягодки будут впереди.

— Командир, мы не можем уйти отсюда, не выполнив задачу, — вмешался в разговор капитан Черемных. — Фантазии юного сослуживца — это всего лишь домыслы, а не действительность. Мы должны получить факты, иначе всем нам будет «секир-башка».

— Если мы сейчас же не покинем остров, секира настигнет нас гораздо раньше, чем можно ожидать, — стоял на своём Климов.

— Про отверждённый воздух я понял, он для нас не опасен, а что ещё может нам угрожать? — спросил Безупречный.

— Всё, что угодно. Кедров располагает мощным источником энергии. С нами могут поступить, как им вздумается: сжечь каким-нибудь лучом, разрезать пополам, выкачать кровь, лишить рассудка. Не знаю, что для них будет интереснее. И ещё я убеждён: Кедров уже осведомлён о нашем присутствии. Медлить нельзя, товарищ капитан, надо уносить ноги, — взволнованно закончил старший лейтенант.

С минуту командир молчал, размышляя над словами Николая Климова. Он терзался над принятием правильного решения и взвешивал всё «за» и «против». Внезапно его за руку ухватил Черемных и встревожено прошептал:

— Смотри, командир, к нам направляется гость.

Взгляды офицеров мгновенно метнулись в направлении, куда показал кивком головы Черемных. У подножия горы они увидели человека, который явно двигался в их сторону.

Безупречный приложил к глазам бинокль и стал рассматривать незнакомца. В окулярах был виден старик в широких брюках старинного покроя и клетчатой косоворотке. Длинная седая борода развевалась по ветру. Походка старика показалась Ивану необычной. Незнакомец словно плыл по лугу, как астронавты на Луне, размеренно отталкиваясь ногами от земли.

— Ёшкина мать! — воскликнул Безупречный. — Да это, надо полагать, сам Леший направляется к нам!

— Он что, по запаху нас учуял? — не удержался от удивления Сергей Черемных.

— Это мы сейчас проверим, — сказал Иван и повелительно скомандовал:

— Срочно меняем позицию!

Офицеры рванули в сторону и, пробравшись через плотное кольцо боярышника, достигли нового укромного места. Они затаились и не издавали ни звука.

— Предлагаю взять Лешего в качестве «языка», — шёпотом проговорил Черемных. — Как ты на это смотришь, командир?

— Никак. Старик находится по ту сторону заграждения, и я сильно сомневаюсь, что он выйдет за его пределы.

Между тем, Леший действительно повёл себя как хищник перед охотой. Он остановился, и, как показалось Ивану, даже повёл головой по сторонам, будто принюхиваясь к чему-то. Потом сменил направление и пошёл точно к тому месту, где затаились офицеры.

— Товарищ капитан, уходить надо немедленно! — умоляюще прошептал Климов. — Предчувствую, беда настигнет!

— Заткнись в тряпочку, экстрасенс, — ругнулся командир. — Всем молчать.

Старик сделал последний шаг перед невидимым ограждением и замер, пристально вглядываясь в сторону спрятавшихся людей. Прошла минута, другая, третья… Леший стоял недвижимо, как изваяние. И вдруг в голове каждого из офицеров прозвучал голос:

— Подойдите ближе, скрываться бессмысленно.

Безупречный посмотрел на лица сослуживцев и увидел, как округлились их глаза. До его сознания дошло, что голос в голове слышали все.

— Выходите из укрытия, путь назад перекрыт, — повторно появилось странное звучание в голове.

Иван почувствовал, как его сознание стало притупляться, былая решительность сменилась вдруг покорностью, и он беспрекословно подчинился воле старика. Аналогичное состояние испытывали Черемных и Климов. Все трое, не обронив ни слова, шагнули из укрытия одновременно. В нескольких шагах от Лешего они натолкнулись на прозрачную и абсолютно твёрдую стену. Черемных стал водить по ней руками, как по стеклу. Стороннему наблюдателю могло показаться, что человек решил поупражняться в пантомиме.

Внезапно над головами офицеров сверкнул ослепительный свет, их фигуры стали окутываться белесым туманом сверху вниз. Безупречный увидел, как тела сослуживцев в считанные секунды растворились в воздухе, а его самого под воздействием какой-то чудовищной силы швырнуло вверх. Последнее, что осталось в памяти — видение верхушек елей под собой. Потом сознание померкло.

Герасим сидел на траве подле палатки и шелушил ивовые ветки от листьев. Сварливая жена Манька давно нудила о замене старых изношенных корзин, но у него, как всегда, не оставалось времени для этого скучного занятия. Сейчас же, благодаря стечению обстоятельств такая возможность представилась.

Одну корзину он уже сплёл, оставив стойки для загиба по обручу, на вторую не хватило виц. Пришлось отложить занятие и сделать еще ходку к излучине реки.

Светило солнце, натужно сопело неумолкающее течение воды, на берегу реки гулял лёгкий ветерок, и, главное, не донимал писклявый зуд комаров.

Герасим резал молодые побеги и что-то мычал себе под нос. Обстановка была под стать его неспешной работе. Ничего не предвещало грозных событий. Периодически он поглядывал на палатку, так, для порядка. Взглянув в очередной раз в направлении лагеря, Герасим обратил внимание на три странных облачка, появившихся над поляной. До них было рукой подать, видимость отличная, и поэтому «Му-му» не поверил своим глазам, когда увидел, как облачка вдруг превратились в человеческие тела, которые плавно опустились на землю.

— Свят, свят, свят, — в страхе забормотал Герасим, спешно накладывая на себя молельные кресты. Отбросив ветки в сторону, он засеменил к палатке.

В телах Герасим опознал офицеров, ушедших утром в болото. Они лежали в разных позах и не подавали признаков жизни. Поправив бороду дрожащей рукой, «Му-му» осторожно приблизился к крайнему бездыханному телу. Наклонившись над Безупречным, он принялся трясти его.

— Эй, начальник, ты жив? — спросил Герасим глухим утробным голосом. — Чё угораздило вас по воздуху летать? Так и убиться недолго. Очнись, служивый!

Капитан будто услышал мужика. Вначале пошевелились пальцы рук, затем открылись глаза.

— Где я? Что со мной? — спросил Иван, озираясь вокруг.

В ушах звенело, в голове точечно пульсировала боль. Было такое ощущение, словно на затылок взгромоздился стервятник и монотонно долбил череп острым клювом.

Приподнявшись на локтях, Безупречный увидел распластанные тела сослуживцев.

— Они мертвы?

— Кажись, оживают, — сообщил Герасим. — Это ж надо так чебурахнуться! С самих небес, ядрёна корень, без парашютов!

Герасим был очень рад, что всё обошлось, офицеры остались живы, и ему не нужно ломать голову, что делать дальше. Он суетился, не зная, чем помочь, и впервые за всю жизнь произнёс так много слов.

Командир с трудом встал на ноги и уже стоя наблюдал, как барахтаются его подчинённые, пытаясь подняться. Наконец, у них это получилось. Пошатываясь, офицеры направились к палатке. Герасим шагал рядом, готовый прийти на помощь в любой момент.

Их самочувствие восстановилось не сразу, болезненные ощущения притупились спустя лишь несколько часов. Наблюдался частичный провал в памяти, поэтому Безупречный не стал проводить «совет в Филях» и приказал отдыхать.

Герасим сходил на реку, надёргал свежей рыбы и сварил знатную уху.

— Эта штука сильно пользительная, — рассыпался он перед офицерами, снимая с огня дымящийся котелок. — А чай я вам заварю травами, которые снимают любую хворь.

Проводник стал неузнаваем. Из угрюмого молчаливого мужика он вдруг превратился в услужливого лакея. Возможно, причиной столь резких перемен явился страшный испуг, поразивший его при виде падающих с небес людей. Герасим верил в Бога, регулярно посещал церковь. Сидящие перед ним люди в этот момент представлялись ему посланцами с небес, чем-то прогневавшие либо Бога, либо Дьявола. Но, в любом случае, как ему думалось, следовало быть с ними осторожнее и ласковее, чтобы не накликать на себя какую-нибудь беду.

После ужина состоялся откровенный разговор. Командир отозвал офицеров на берег, подальше от ушей проводника, и в упор спросил:

— Как самочувствие, господа офицеры? С ума не посходили?

Климов скромно промолчал, а Сергей Черемных с грустью ответил:

— Поставить диагноз сможет только психиатр, но к нему не следует обращаться. Рассказ о полёте на ковре-самолёте его очень заинтересует, надо полагать. Последствия будут иметь печальный конец.

— Абсолютно верно, — согласился Безупречный. — Но что случилось, то случилось, события вспять не прокрутить, оружие и снаряжение уже не вернуть. Как будем оправдываться, ведь нам никто не поверит?

Николай Климов зыркнул на командира испепеляющим взглядом и со злостью выговорил:

— Произошло то, о чём я предупреждал. Хорошо, что сравнительно легко отделались, могло быть и хуже.

— Ладно, не злись. Не мог я в тот момент представить, как всё обернётся. Да и сейчас не могу поверить в происшедшее, фантастика какая-то.

— А я говорил, что Кедров владеет непостижимыми для нас технологиями, — не унимался старший лейтенант.

— Прекрати пререкаться, Климов! — взорвался капитан. — Хочешь, чтобы я извинился? Можешь считать, что я уже это сделал. Пойми, мы попали в довольно щекотливое положение, нужно вместе подумать, что делать дальше.

— Что делать, что делать? Извечный русский вопрос, — пробурчал недовольно Николай, понизив тон. — Возвращаться надо, раз обмарались. Разобрать детально ситуацию в спокойной обстановке и готовить следующую экспедицию.

— Это мы и без тебя знаем, уважаемый товарищ Климов, — усмехнулся Черемных. — Командира интересует эпилог нашего путешествия. Что ты собираешься доложить шефу?

— Предлагаю рассказать, всё как есть. Полковник Головко не идиот, его на мякине не проведёшь. Но и своих людей он не сдаёт. Так что, лучше повиниться.

— Хорошо. Отчёт я подготовлю сам. Напущу побольше страху, авось пронесёт. Коля прав, скрывать что-либо — глупо, ложь только усугубит наше положение. — Иван посмотрел на Черемных, желая заручиться поддержкой.

— Ты командир, тебе и решать, — отозвался Сергей неодобрительно.

Наступило тягостное молчание. Офицеры сидели, курили. Они всё ещё оставались под сильным впечатлением от необъяснимого перемещения по воздуху. У каждого из них уже не оставалось сомнения в существовании на острове неких сил, представляющих большую угрозу.

На следующее утро, едва забрезжил рассвет, сонную тишину взорвал звук ожившего катера. Он увозил группу офицеров ФСБ назад в Чердынь.

 

Заманить в ловушку

Полковник Головко поднялся очень рано. После вчерашнего доклада капитана Безупречного о результатах операции в Чердыни он не спал почти всю ночь. Вставал каждый час, подходил к распахнутому окну и курил. Не верилось, что подобные вещи, о которых поведал Иван, могут происходить на самом деле.

«Чертовщина какая-то, — думал Иван Савельевич, выпуская дым через нос. — Если говорить о лаборатории, которая тщательно спрятана среди болот, то закрадываются большие сомнения об её узкой специализации. Она не похожа на сотни обычных исследовательских учреждений, существующих в стране. Вероятнее всего, таинственная лаборатория является лишь составной частью какой-то мощной базы с невероятными техническими возможностями. Шутка ли, когда заградительный рубеж простирается по всему периметру острова, имеющего в поперечнике более пяти километров! Если следовать предположениям старшего лейтенанта Климова о структуре заграждения, то какой же колоссальной энергией надо обладать, чтобы создать громадный колпак из отверждённого воздуха! Уму непостижимо! А чем объяснить ту силищу, которая отбросила разведчиков на исходную позицию? Как доложить в Москву о случившемся, не имея в руках веских доказательств? Мало того, что нет никаких фактов, появилась дополнительная проблема с бесследным исчезновением оружия и снаряжения. Каким образом замять этот факт, не предав огласке провал операции? А главный фигурант Кедров? Вокруг него вообще кромешная тьма!»

Всю ночь в голове Ивана Савельевича неотступно кружились мысли: заурядные, фантастические, а порой и просто безумные. Вспомнился и необъяснимый случай в Афганистане. Перед глазами совершенно отчётливо всплыло лицо старшего лейтенанта Кедрова — волевое и гневное от предъявленных обвинений. Тогда майор Головко не поверил ни одному слову разведчика. А случись это сейчас? Поверил бы? Наверно — да. Ведь счёл же за правду он показания капитана Безупречного. А раз так — значит нужно набраться смелости и признать существование внеземных представителей, их силу и власть над людьми. Вдруг настало то время, когда инопланетный разум наконец-то решил проявить себя по-настоящему? Понять бы, почему он выбрал именно Кедрова? Из каких соображений это произошло, какие цели поставлены перед бывшим офицером ГРУ?

Вот уж поистине справедлива поговорка: «Гром не грянет — мужик не перекрестится». Что мешало руководству КГБ заняться проблемой НЛО вплотную? Лет так двадцать назад взять и прекратить отмахиваться от поступающей информации, как от назойливой мухи. Один только инцидент под Самарой чего стоит! В сентябре 1990 года Головко собственными глазами видел последствия нападения НЛО на военный локатор. Лучом космолёта была свалена антенна с системой наведения и полностью уничтожена. По словам офицеров, металлическая вышка горела так, будто бы была изготовлена из дерева. Это ли не факт надвигающейся угрозы из космоса? Вот и дождались!

Направляясь на работу, полковник Головко интуитивно был уверен, что группа Кедрова каким-то образом вступила в сговор с пришельцами и два года сотрудничает с ними.

Иван Савельевич быстро привёл себя в порядок и, закрыв дверь квартиры, спустился с пятого этажа на улицу.

Было половина шестого утра, и он не стал вызывать служебную машину, решив воспользоваться личной. Замызганная чёрная «Волга» стояла во дворе. Положив потёртый портфель на переднее сиденье, полковник повернул ключ зажигания. Машина завелась только с третьего раза. Включив скорость, Головко выехал со двора.

«Пора менять старушку, — невесело подумалось ему. — Пятнадцать лет ходит без ремонта. И на пенсию пора».

Пробок не было в столь ранний час, и Иван Савельевич благополучно добрался до конторы. Помощник ещё не прибыл на службу, и чай пришлось приготовить самостоятельно. Ещё в Афганистане Головко пристрастился к крепкой заварке. К ядрёному напитку его приучили десантники. Кофе они не признавали.

Пока умиротворённо гудел электрический чайник, Иван Савельевич извлёк из сейфа рапорты офицеров, вернувшихся из Чердыни. Особый интерес представляла информация старшего лейтенанта Климова. В своём рапорте офицер подробно излагал гипотетические объяснения всему случившемуся.

Высыпав в кружку три чайных ложки высокогорного чая «Принцесса Нури», Головко принялся внимательно изучать информацию военного инженера. Она занимала десять страниц машинописного текста.

Трижды перечитав рапорт, полковник допил чай и откинулся на спинку кресла. Информация поразила его.

«Если Климов прав и изложенные им предположения имеют место, то прогноз об исходе повторной экспедиции на остров будет неутешительным, — размышлял полковник, — Кедров, несомненно, продемонстрировал лишь часть того, на что он способен. Чтобы заручиться успехом операции, нужно перехитрить его. Лучшим вариантом в создавшейся ситуации будет диалог с продавшимся физиком. Но как выманить его на нейтральную территорию? Нужно хорошо подумать».

И вдруг полковника Головко осенила мысль:

«Что, если Кедров не хозяин на острове, а всего лишь исполнитель воли пришельцев? Вполне может случиться, что его вместе с группой учёных просто похитили и заставили работать во враждебных целях? Тогда как быть, что предпринять?»

Иван Савельевич разозлился из-за собственной беспомощности, в которой оказался. Сейчас он чувствовал себя вождём племени пигмеев, отважившегося нанести удар по современной военной базе.

Старые напольные часы, заключённые в корпус из дерева ценной породы, показывали без пяти минут семь. Они достались полковнику от предыдущего хозяина и работали исправно, не отставали и не забегали вперёд. Пора было идти к генералу. Фёдор Павлович пригласил его к себе ровно на семь.

Генерал Годунов выслушал своего заместителя с особым вниманием, стараясь не досаждать преждевременными вопросами. Доклад полковника Головко, как обычно, включал в себя небольшую преамбулу, был логично выстроен и изложен в лаконичной форме.

В кабинете областного начальника ФСБ на несколько минут воцарилась тишина.

— Надо же, как всё обернулось, — в раздумье проговорил Фёдор Павлович и покачал головой. — Начали с анонимки и дошли до звёздных войн.

— В общем, так, Иван Савельевич, — после небольшой паузы решительно заговорил генерал. — Дело это государственной важности, и мой долг сообщить в Москву всё, как есть. Хватит играть в жмурки. Пора снимать повязку с глаз и смотреть на реальный мир широко открытыми глазами. Иначе мы дождёмся, когда эти «несуществующие» НЛО бабахнут где-нибудь так, что от нашей страны не останется и мокрого места. Хиросима и Нагасаки вспомнятся оставшимся в живых как безобидный насморк.

— Что прикажете делать дальше? — спросил Головко в тягостном ожидании.

— Отправляй рапорт за моей подписью в Москву. Пока там будут шевелить мозгами, продолжай собирать любую информацию по этому делу. Пригодится любая мелочь.

— А как насчёт встречи с Кедровым?

— Было бы неплохо побеседовать с ним.

— Побеседовать и отпустить? — спросил Головко, желая услышать из уст генерала чёткие инструкции.

— По обстоятельствам, Иван Савельевич. Всё будет зависеть от того, что он нам наплетёт при беседе. Если почувствуешь малейшую угрозу — немедленно запирай в клетку, пусть птичка поклюёт зёрнышки из наших рук. Ловушку готовь здесь, а не в болоте. Там он, что рыба в воде. Почувствует твоё ботало — уйдёт за камень. И запомни: нам он нужен живым, а то знаю я твоих парней, любят дёргать курок.

— Понял, товарищ генерал. Сделаю всё, как вы сказали, — услужливо отозвался Головко.

— Ты уж постарайся, полковник, — с язвительным напутствием выговорил генерал Годунов.

— Разрешите идти?

— Постой, Иван Савельевич. Ответь мне на один очень важный вопрос.

— Слушаю, товарищ генерал.

— Сам-то ты веришь, что Кедров сотрудничает с иноземными представителями? Может быть, это проделки Минобороны?

Полковник Головко на минуту задумался, потом уверенно ответил:

— Мы обнаружили базу пришельцев, в этом я не сомневаюсь. Вполне допускаю, что Кедров используется как марионетка.

— Спасибо, полковник. Вот сейчас можешь идти.

Головко затворил за собой дверь и направился к себе в кабинет. На восемь часов он пригласил офицеров, вернувшихся из Чердыни. До встречи оставалось четверть часа.

Выслушав приветствие дежурного офицера, полковник пожал ему руку и уже через минуту принялся разбирать свежую почту. Внезапно раздался хлопок затворившейся оконной рамы. Иван Савельевич удивился — никакого движения воздуха в кабинете не наблюдалось. Он встал, подошел к окну и вновь отворил раму. На улице стояла тишь и благодать, не ощущалось даже слабого дуновения ветерка.

Повернувшись, Головко не поверил собственным глазам. На стуле, где обычно располагался капитан Безупречный, сидел…Кедров! От испуга тело вдруг перестало слушаться, полковник застыл на месте, не в состоянии сделать и шага вперёд. Он тотчас узнал лицо неожиданного посетителя, хотя с момента последней встречи прошло немало лет. Ни борода, ни пышная шевелюра с заметной проседью на висках, ни возрастные изменения в комплекции не явились препятствием для опознания.

— Не волнуйтесь, полковник, это не галлюцинация, — самодовольно усмехнулся нежданный гость. — Перед вами действительно живой человек. Тот самый Кедров, которому вы однажды не поверили, и чуть было, не упрятали за решётку. Но сейчас мы не будем вспоминать о прошлом, появились более важные дела. Проходите к столу, усаживайтесь в любимое кресло, приготовьтесь выслушать меня.

Преодолевая сильную дрожь в коленках, Головко дошагал до стола и, опершись о подлокотник, рухнул в кресло.

— Что, сильно изменился? — спросил Кедров, перехватив пристальный взгляд полковника.

— Я узнал бы тебя из тысячи лиц, — стараясь скрыть от посетителя нарастающую вибрацию в теле, отстучал каждое слово раздельно Иван Савельевич. Он не считал себя трусом. Прошёл, как говорится, огонь и воду, но сейчас, к своему удивлению, не мог понять, что с ним происходит. Сжав посильнее подлокотники, словно предстоял полёт по кабинету вместе с креслом, полковник надеялся таким способом успокоить расходившееся тело. В голове мелькнула дурацкая мысль — вызвать дежурного помощника и отчитать за беспрепятственный проход постороннего лица. Вошедший лейтенант зафиксирует присутствие Кедрова и сообщит о нём собравшимся в приёмной офицерам. А те уж сообразят, как надо поступить.

— Не следует этого делать, — опередив намерение хозяина кабинета, тихо произнёс бывший разведчик.

Головко вздрогнул, будто его застали за непристойным занятием, и быстро сообразил, что Кедров сумел прочитать его мысли.

— Да, вы догадались правильно. Скрыть от меня свои мысли у вас не получится. Попросите лучше помощника не беспокоить вас в течение получаса. Меня это вполне устроит.

Прыгающим пальцем Иван Савельевич нажал кнопку на коммутаторе внутренней связи.

— Семён! — выдавил он дрожащим голосом.

— Слушаю, товарищ полковник, — отозвался из динамика дежурный офицер.

— Немедленно отыщите капитана Безупречного и передайте: совещание переносится на восемь тридцать.

— Понял, товарищ полковник. Совещание переносится на восемь тридцать. — Красная сигнальная лампочка на коммутаторе погасла.

— Так будет лучше для нас обоих, — сдержанно высказался Кедров и спросил:

— Думаю, вам понятно, с какой целью я проник в ваш кабинет?

— Догадываюсь.

— Очень хорошо. В таком случае, начну без всяких предисловий. — Кедров очень внимательно оглядел кабинет, словно хотел убедиться в отсутствии камер видеонаблюдения и продолжил:

— Мне известны все подробности плана операции, которую вы намеревались провести на острове. К счастью, ваши люди не пострадали, если не брать во внимание некоторых неудобств, причинённых им при возвращении назад. Офицерам очень повезло, что хранитель острова избрал именно такой способ пресечения попытки проникновения в запретную зону. Уверяю вас, полковник, обстоятельства могли сложиться иначе.

Кедров помолчал и, поводив ладонями по столу, перешёл к обсуждению главного вопроса.

— Предлагаю сделку на взаимовыгодных условиях, — сказал он. — Вы готовы её рассмотреть?

Полковник немного успокоился, дрожь в теле прошла. Чуть осмелев, он ответил:

— Почему бы и нет, если сделка впишется в рамки моих полномочий?

— Исполнение условий в пределах вашей компетенции, — заверил Кедров. — Я отвечу на любые ваши вопросы, а вы забываете об острове навсегда. Идёт?

— Это невозможно. Задачу перед нашим управлением поставила Москва, — в категоричной форме отказался от сделки Головко.

— Не делайте скоропалительного ответа, полковник, — укоризненно заметил Алексей. — Можно совершить непростительную ошибку и наломать дров. В вашей жизни такое уже случалось.

— Я сказал тебе окончательное решение, и больше не намерен его обсуждать. Информация по незаконной деятельности группы учёных в ближайшее время будет отправлена в Москву. Вопрос даже не обсуждается, — с раздражением в голосе высказался Иван Савельевич.

— Не нужно нервничать, полковник. Я не собираюсь с вами торговаться и преследую иную цель.

— Какую?

— Пытаюсь предотвратить военное столкновение. Ваши необдуманные действия неизбежно приведут к инциденту.

— Мой долг — обеспечение безопасности государства, — произнёс Головко с пафосом. — К сожалению, применение военной силы — единственный путь для достижения успеха.

— Я предлагаю вам разрешить конфликт интересов мирным путём.

— Ты готов передать деятельность базы под контроль правительства страны?

— Ваши условия абсурдны, — усмехнулся Кедров.

— Почему?

— База — детище инопланетной цивилизации и принадлежит Галактической Конфедерации. Никто из землян пока не наделён полномочиями распоряжения лабораторией в собственных интересах.

— А ты, стало быть, получил её в аренду? — съязвил полковник. — За какие — такие заслуги, позволь полюбопытствовать?

— Я и мои коллеги призваны Высшим Разумом для оказания помощи человечеству.

— Спасители, значит. И от чего вы намерены спасать нас грешных?

— Об этом мы поговорим, как только вы примете мои условия, — невозмутимым тоном произнёс Кедров.

— Это что, ультиматум? — изумился Головко. — И от кого же он исходит? От пришельцев, или от тебя лично?

— О ваших намерениях известно пока мне и хранителю острова. Во избежание нежелательных последствий предлагаю принять моё предложение. Ни о каких требованиях с моей стороны речи не идёт.

— Не кажется ли тебе, господин Кедров, что ты зарываешься и потерял ориентацию? Кто ты такой, чтобы диктовать условия представителю властной структуры государства? — Полковник совсем осмелел, к нему вернулась былая решительность.

— Вы предлагаете мне организовать встречу с пришельцами? — спросил Кедров.

— Я предпочёл бы узнать о вынашиваемых планах из первых уст, а не от сателлита, — выдвинул своё условие Головко.

— Контакт возможен только после завершения намеченной программы.

— В таком случае, господин Кедров, продолжение разговора считаю бессмысленным. Своё решение я уже высказал.

— Не вынуждайте меня поступить с вами по аналогии с профессором Старостиным. Я обязан пресечь любую утечку информации, касающуюся инопланетной базы.

— Поздно, Кедров. Показания офицеров положены на бумагу и находятся в надёжном месте, — самодовольно произнёс полковник. — Сотрёшь их из моей памяти — что ж, валяй. У меня будет возможность освежить информацию, прочитав рапорты повторно.

— Не будьте так наивны, полковник, — расплылся в широкой улыбке Алексей. — Все ваши потуги будут выглядеть как ужимки и прыжки глупой обезьяны перед слоном. Ни армия страны, ни тем более ФСБ не в состоянии противостоять техническим возможностям пришельцев. Неужели вы всё ещё это не поняли?

— Не запугивай, Кедров. Не так страшен твой чёрт, как ты его малюешь, — выразился Головко словами, полными оптимизма. — Мы хозяева своей Земли, а не твои зелёные человечки. Запомни это, и передай своим агрессорам.

— Я предполагал, что вы намного мудрее, полковник. Видимо, ошибался, — с сожалением заметил Алексей. — Уж не хотите ли вы меня арестовать?

— Я вынужден это сделать в интересах государства и своего народа, — ответил Головко.

— Конечно, конечно, я понимаю, — усмехнулся Алексей. — Вы человек военный, давали клятву на верность Отчизне. И если потребуется — пойдёте на танк с вилами, только бы не выглядеть в глазах сослуживцев предателем, не выполнившим приказ Родины.

Кедров умолк, продолжая пристально смотреть в лицо хозяина кабинета.

— Понимаете, — после короткого раздумья заговорил он вновь, — преданность государству следует рассматривать как верность обществу, а не отдельным амбициозным личностям. Моё предложение в этом и заключается. Вы отправите информацию в Центр, в которой сообщите, что ничего не обнаружили. Своим поступком вы окажете неоценимую услугу будущему поколению.

— Ты можешь, наконец, сказать мне, чем вы там занимаетесь? — не выдержав, спросил со злостью Головко. — Толчёшь воду в ступе и всё ни о чём!

— Не пытайтесь провоцировать меня, полковник, — произнёс Алексей с улыбкой. — Моё условие вам известно. Я расскажу вам всё, что пожелаете. Но чтобы вы не нервничали, готов пойти на некоторую уступку.

На лице полковника появилась презрительная складка у рта, а выражение глаз стало негодующим. Он едва сдерживал себя, чтобы не ругнуться матом.

— Вам известно о смене эпох на Земле? — спросил Кедров.

— Допустим, — пробурчал Головко.

— К вашему сведению, полковник, каждый переход характеризуется глобальными переменами на планете. Так предусмотрено программой эволюции вселенной. Человек не в состоянии приостановить этот процесс, даже если не готов к грядущим переменам. В ближайшее время всему живому на Земле предстоит перейти на новые частоты вибраций. Сейчас эти частоты составляют 10 Гц, после 2012 года под воздействием новой космической энергии они начнут повышаться и, в конечном итоге, достигнут трехкратного увеличения.

— К чему ты всё это мне рассказываешь? — не выдержав унизительных назиданий, с раздражением спросил полковник. — Нельзя ли без словоблудия?

Кедров словно не замечал состояния собеседника. Снисходительно улыбнувшись, он продолжил:

— Изменение вибраций приведёт к увеличению температуры мозга. Клетки начнут «свариваться» и погибнут. Надеюсь, теперь понятно, что ожидает людей на Земле, и над чем мы работаем?

Полковник не нашёлся, что ответить и поэтому молчал, тяжело сопя.

— Поймите, времени остаётся очень мало, чтобы выработать защиту организма на клеточном уровне. Мы должны подготовить людей для адаптации в новых потоках космической энергии. Если мы будем воевать, а не спокойно трудиться на благо человечества, апокалипсиса не избежать. Делайте вывод, полковник. Благополучие народа страны в ваших руках.

— Слушая тебя, Кедров, я всё больше и больше убеждаюсь в твоём психическом нездоровье, в фанатизме одержимого, — презрительно-надменным голосом произнёс Головко.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Алексей. — Так я и предполагал, что этим всё закончится. Только вот смею заметить, полковник, сумасшедшие не обладают способностью проходить сквозь стены. Что ж, придется использовать тяжёлую артиллерию.

Алексей воспользовался феноменальной способностью своего зрения и заглянул в сейф полковника. Там он увидел пистолет. Не раздумывая, он решил продемонстрировать феномен телепортации.

Головко увидел остекленевший взгляд Кедрова и хотел уже вызвать дежурного офицера, чтобы с его помощью арестовать невменяемого гостя, набросив наручники на руки, как вдруг перед глазами произошло нечто невообразимое. На столе из ниоткуда появился пистолет. Он лёг между ладонями Кедрова. Взгляд его вновь стал осмысленным. По телу полковника пробежали мурашки.

— Ваш? — усмехнулся Алексей и зачитал вслух заводской номер.

— Головко, казалось, чуть не подпрыгнул в кресле. Вынув ключ из кармана, он резко развернулся и сходу вонзил его в замочную скважину сейфа. Жалобно скрипнула тяжёлая металлическая дверка, обеспечив внутренний обзор. Пистолета там не было. Полковник судорожно пошарил рукой за стопкой документов. Его личное оружие исчезло.

— Ну что скажете, полковник? Это тоже проделка сумасшедшего? — развеселился Алексей. — Или, всё-таки, что-то другое?

Иван Савельевич почувствовал, как вдруг бешено заколотилось его сердце, а на лбу выступил пот.

«Твою мать! Табельное оружие в руках преступника! В пистолете полная обойма! Что стоит ему сейчас пальнуть в меня?» — с ужасом подумал он.

— Не волнуйтесь, полковник, стрелять я не буду. — Алексей повертел пистолет на указательном пальце, наблюдая при этом за реакцией Головко, и положил обратно на стол.

— Что ты от меня хочешь? — хриплым голосом спросил Иван Савельевич.

— Чтобы вы поступили, как я вам советую. Кстати, в рапорте на Лубянку вы можете смело изложить о похищении моей группы пришельцами. Сообщите, что всё произошло на глазах ваших офицеров. Доложите, и дело с концом. Разойдёмся в разные стороны.

— Мне нужно обсудить твоё предложение с офицерами. Они могут не подчиниться моему приказу и доложить о нём непосредственно генералу Годунову, — придумал на лету отговорку Головко, пытаясь оттянуть время для принятия решения.

— Хорошо, приглашайте офицеров прямо сейчас, — согласился Кедров к большому удивлению полковника. — Проведём совещание с моим участием.

Иван Савельевич опешил, не ожидая от бывшего разведчика столь опрометчивого поступка. В его голове стремительным потоком закружились спасительные мысли. Все они сводились к одному: арестовать Кедрова.

«Как удачно складываются обстоятельства, — с радостью подумал он. — Нужно подать условный знак Безупречному, он смышлёный офицер, сразу поймёт, что от него требуется. Черемных сориентируется мгновенно, поможет, в его реакции сомневаться не приходится».

Головко даже повеселел, не подозревая, что Кедров тут же прочитал его мысли.

— Ну что же вы медлите, полковник? — непринуждённым тоном спросил Алексей. — Я ведь могу и передумать.

Не веря до конца в происходящее, Иван Савельевич нажал кнопку вызова дежурного помощника.

— Семён! — громко крикнул он в микрофон.

— Слушаю, товарищ полковник!

— Капитан Безупречный в приёмной?

— Так точно.

— А Черемных с Климовым?

— Все здесь, товарищ полковник.

— Пригласи их ко мне немедленно!

— Есть!

Прошли считанные секунды, и дверь в кабинет отворилась. Первым вошёл Безупречный, за ним, теснясь в дверях, переступили порог Черемных и Климов. Глаза офицеров округлились. И было от чего. Ведь Семён сообщил, что шеф находится в кабинете один и периодически ругается с кем-то по телефону.

— Присаживайтесь, — жестом пригласил полковник офицеров. — Господин Кедров решил сам навестить нашу контору.

Безупречный обратил внимание на условный знак: шеф сделал приглашение правой рукой, оттопыренный большой палец был опущен вниз. Встретившись взглядом с полковником, он кивнул головой.

Оторопевшие офицеры заняли места напротив гостя, притихли.

— Прошу прощения, товарищи офицеры, заставил вас ждать в приёмной, — произнёс Головко. — Встреча с господином Кедровым произошла неожиданно, пришлось уточнить кое-что наедине.

Иван Савельевич замялся, затрудняясь с началом разговора, и вопросительно посмотрел на Кедрова.

— Я не буду возражать, если вы перескажете офицерам суть нашей беседы, — пришёл на помощь Алексей. — Вопрос серьёзный, хотелось бы услышать мнение каждого из присутствующих. Начните с того, как я оказался в этом кабинете и как завладел вашим табельным оружием.

На лице Кедрова проступила лёгкая усмешка, он прошёлся взглядом по каждому из сидящих напротив офицеров.

Головко громко крякнул, протолкнув в пересохшем горле накатившийся внезапно ком, и, устремив глаза в стол, очень кратко изложил суть состоявшегося разговора.

— Теперь ваша очередь задавать вопросы гостю, — сказал он в заключении и замолчал.

Наступила полная тишина. Даже за окном в этот момент не улавливалось постороннего шума, словно водители автотранспорта вдруг избрали другой маршрут движения, создавая тихую обстановку.

Офицеры в нерешительности переглядывались между собой.

— Смелее, товарищи чекисты, смелее, — подбодрил офицеров Головко. — Прошу высказываться, нам нужно принять решение.

— Скажите, господин Кедров, почему мы должны поверить вам, что исследования на острове проводятся из гуманных соображений? — спросил Безупречный. — Может быть, пришельцы, манипулируя вами, очень искусно маскируют свои враждебные цели?

— Действительно, — оживился Черемных, — с какой-то целью ваши покровители выбрали именно вас, людей, родившихся с тремя шестёрками. Этот факт уже говорит о связи с дьяволом!

Алексей рассмеялся:

— Слагая миф о связях отдельных лиц с дьяволом, наши предки основывались на их необычайных способностях, только и всего. Свои феномены я вам продемонстрировал. Моя дата рождения говорит об особом восприятии к потокам космической энергии. А число «6» символизирует космическое совершенство и силу Высшего Разума.

— Не убедительно, — отозвался Черемных. — В моём представлении вся ваша группа связана с какими-то тёмными силами, которые преследуют цель разложения человечества. Достигнув её с вашей помощью, они обретут господство над людьми.

— Я сожалею, что не смог убедить вас, — сказал Кедров. — Дальнейшая дискуссия бессмысленна. Ваши примитивные знания материального мира не позволяют понять актуальность задачи, требующей скорейшего разрешения. Для вас мы — преступники, сатанисты, а наша деятельность — враждебная и противозаконная.

— Не строй из себя умника, Кедров, — разозлился Безупречный. — Твой словесный бутерброд я не могу проглотить, пока на нём не появится масло, понял? Без доказательств наша контора не работает.

Повернувшись лицом к Головко, он добавил:

— Выдвинутые условия считаю беспочвенными.

Черемных с одобрением посмотрел на сослуживца и кивнул головой в знак согласия. Николай Климов не встревал в полемику. Его интересовала техническая сторона деятельности лаборатории. По мере того, как обстановка стала накаляться, он потерял всякую надежду что— либо выведать. Сидел, согнувшись над столом, и помалкивал.

— А ты, Климов, что молчишь? — спросил полковник.

Николай встрепенулся, словно потревоженный воробей, и, робея, обратился к Кедрову:

— Вы можете раскрыть механизм явлений, которые мы наблюдали на острове?

— А вы верите в существование энергоинформационного поля Вселенной? — вопросом на вопрос ответил Алексей. — Признаёте, что мысль человека является частицей его?

Климов растерялся от неожиданного вопроса. Посмотрев поочерёдно на лица всех сидящих, он несмело ответил:

— Науке пока это неизвестно, но такая гипотеза существует.

— Это не гипотеза, товарищ старший лейтенант, это — факт. Энергоинформационное поле Вселенной существует, и мы научились использовать его на практике. Мысль человека способна творить чудеса. Всё, с чем вы столкнулись на острове — продукт психической энергии.

Климов с недоверием смотрел на Кедрова. В его голове никак не укладывалось, как можно силой мысли управлять термодинамическими процессами?

— Не напрягайте свой мозг, Климов, объяснений вам не найти, — сказал Алексей. — Поверьте, пройдёт совсем немного времени, и наши исследования будут доступны для понимания любого образованного человека. А пока остаётся верить только собственным глазам.

Он взял в руки пистолет, собираясь пояснить процесс дематериализации, и отправить его на глазах у всех собравшихся обратно в сейф.

Безупречный расценил намерения гостя по-своему. Ему вдруг показалось, что Кедров решил выстрелить в полковника. Молниеносным рывком он хотел выбить оружие из рук бывшего спецназовца. Произошло что-то непонятное. Неведомая сила отбросила капитана к стене вместе со стулом. Это произошло неожиданно, рука Черемных непроизвольно потянулась к кобуре. Его настигла та же участь — он отлетел к стене.

Алексей как на показательных занятиях спокойно произнёс:

— Я продемонстрировал удар взглядом.

Вскочившие на ноги капитаны, не сговариваясь, успели выхватить из кобуры пистолеты и нацелили их на Кедрова.

— Вы хотите выстрелить в меня? — тем же спокойным голосом проговорил Алексей и улыбнулся. — Что ж, попробуйте, отговаривать не буду. Всё равно ваше оружие неисправно, вам меня не поразить.

Взгляды поверженных офицеров устремились к полковнику, они ждали команды. Головко же, в свою очередь, внимательно смотрел на Кедрова.

— Пусть стреляют, — ничуть не страшась, согласился Алексей. — Если не хватает смелости, пусть пальнут сначала в воздух.

Черемных согнул руку в локте и направил дуло вверх. Безупречный продолжал целиться в Кедрова. Климов со страхом переводил свой взгляд от одного офицера к другому и сидел в ожидании предстоящей развязки. Наконец, Черемных решился и нажал на курок. Послышался слабый щелчок, но выстрела не последовало. В недоумении он посмотрел на пистолет и дёрнул спусковой крючок ещё несколько раз подряд. Тщетно. Безупречный с недоверием осмотрел свой «Макаров», надеясь визуально определить дефект. С виду пистолет был исправен. Он вновь прицелился в Кедрова, метя в ноги, и медленно потянул курок на себя. Спусковой механизм сработал вхолостую.

— Сядьте, — приказал Головко. — Спустили пар и довольно.

Безупречный и Черемных подняли стулья и вернулись на свои места. Набычившись, готовые, казалось, разорвать Кедрова на куски, они не спускали с него ненавидящих глаз.

— Ну что, господа офицеры, не передумали? — спросил Алексей, усмехнувшись.

— Нет, — ответил за всех полковник. — Я должен тебя арестовать. За несанкционированное сотрудничество с внеземной цивилизацией.

— Очень жаль, что мы не смогли договориться, — проговорил Кедров.

Он встал, вытянул перед собой руки и, рассмеявшись, сказал:

— Надевайте браслеты, сдаюсь.

Пока Головко доставал из ящика стола наручники, тело Кедрова стало терять плотность, превращаясь в клубок белесого газа. Произошла ослепительная вспышка, и он исчез.

Очень долго все офицеры находились в оцепенении. Наконец, к ним вернулось осмысленность. Они шумно задвигались на стульях.

— Что вы на это скажете? — обратился Головко к присутствующим.

— Опасный человек, — сказал Безупречный. — Голыми руками его не взять.

— Какой же он человек? Дьявол, в прямом смысле слова, — охарактеризовал Кедрова Черемных. — Мочить надо гада, и дело с концом. Как это сделать — пусть решает Лубянка.

— Однажды тебе представилась такая возможность, — пробурчал Иван Савельевич. — Потявкала шавка на слона и вернулась в конуру.

Безупречный невесело хмыкнул. Впервые он почувствовал себя беспомощным. В нём так же, как и в Сергее Черемных кипела непроходимая злость.

— Рапорт в Москву готов? — спросил его полковник.

— Завтра утром будет лежать у вас на столе, — ответил Безупречный.

— Хорошо. — Головко положил ладони на затылок и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла.

— Ну а ты что молчишь, как воды в рот набрал? — немного погодя накинулся он на Климова. — Скажи что-нибудь умное.

Старший лейтенант старательно поправил очки на носу и, напустив важность, степенно заговорил:

— Сам Кедров для нас недосягаем, а вот группа учёных, я думаю, не обладает такими способностями, как их руководитель. Поэтому, изолировав на время Кедрова и старца, можно захватить лабораторию. У нас на вооружении много чего имеется. Спецы с Лубянки пробьют брешь в защитном ограждении острова, а дальше — работа спецназа.

— В правильном направлении мыслишь, Климов, — съехидничал Иван Савельевич. — Остался пустяк: выманить Кедрова и Лешего с острова.

Безупречный и Черных молча посмотрели на Климова, и это молчание ещё раз подтвердило, насколько трудна перед ними задача.

— Все свободны, — отрывисто скомандовал полковник. — Идите и думайте, как нам избавиться от нечисти.

Офицеры встали и быстро покинули кабинет.

 

Отчётная конференция

Подходил к концу второй год пребывания учёных на острове Истины. Работа в изоляции от общества ничуть не тяготила их. К трудовым будням в уникальной лаборатории они привыкли с первых дней. Сработались сразу, без лишних притирок, которые свойственны при формировании нового коллектива. Стоящая перед ними цель была понятна и близка. Быстрой сплочённости, возможно, способствовало осознание особого предназначения, выпавшего на долю каждого из них. Познание духовно-нематериальной системы человека приносило учёным истинную радость и удовлетворение. Вчерашние сотрудники государственных учреждений обрели полную свободу в научных поисках. Никто их не торопил, не угрожал увольнением, тыча под нос нелепыми приказами и инструкциями. Поле научной деятельности не ограничивалось тесными рамками. В стенах лаборатории витала творческая атмосфера, однако о проявлении анархии не могло быть и речи. Алексей Кедров умело и талантливо управлял людьми. Его дисциплина строилась на взаимном доверии и уважении друг к другу. В конце каждой недели он проводил Учёный Совет. Руководители групп докладывали о проделанной работе и получали оценку. Она выставлялась общим решением коллектива. Иногда возникали споры, но они носили дружеский характер. Никто из учёных не мог себе позволить нарушения правил нравственности, поскольку на первом плане каждого из них стояло ускорение совершенствования собственного сознания. От уровня психической энергии зависело продвижение к новым вершинам знаний. Одним словом, в распоряжении Алексея был идеальный коллектив преданных делу учёных. Но они оставались выходцами из того общества, где всегда находилось место юмору, плескались эмоции задора и радости бытия. Молодым людям не свойственно было пребывать в унынии. Та важная работа, которой они были преданы все без остатка, не могла сделать их печальными роботами. Никакая сила не в состоянии была удержать их от всевозможных приколов и выдумок.

Балагур Саша Бодров, щуплый рыжеволосый физик с оттопыренными ушами, ради шутки ввёл некую структуру подчинённости в лаборатории, оцифровав каждого из учёных. Алексей Кедров получил титул Бога, Ирина Ларионова стала Кедролиной, остальные были зачислены в ранг Апостолов с присвоением порядковых номеров. В его распоряжении имелись физические данные на каждого из сотрудников, поэтому распределение номеров произошло по ранжиру. Сам он был низкорослым, ему достался номер 13. На удивление, шутливая проделка быстро прижилась. Периодически можно было услышать:

— Переговори по этому вопросу с Шестым. Третий не согласен с твоим доводом. В таком случае пусть нас рассудит сам Бог.

Никто из сотрудников не обижался на театрализацию.

По воскресеньям, когда работа в лаборатории останавливалась, Кедров показывал «кино» — подключался к энергоинформационному полю вселенной и, минуя привычные органы зрения, трансформировал информацию в центр сознания сотрудников, понуждая работать их астральное зрение. Учёные могли «видеть» всё, что им хотелось. Учитывая, что информационные колебания от объекта существуют в пространстве без ограничения во времени, они с большим интересом просматривали картины прошлого. Такие видения отдалённо напоминали просмотр видеороликов, отснятых загадочным оператором «скрытой камерой». Особого внимания заслуживали картины минувших дней из собственной жизни. Просмотр мог быть только индивидуальным, «подглядывание» было исключено. Когда-то совершённые проступки подвергались тщательному самоанализу, делались определённые выводы. Обитатели острова иногда «заглядывали» в учреждения, которые они покинули, наблюдали за работой бывших коллег. К своему удивлению, одного просмотра для каждого из них было вполне достаточно. Прежняя жизнь им была уже неинтересной. Да и скучные лица бывших коллег не вызывали особого трепета. Получив возможность заглянуть в любую точку пространства, учёные предпочитали видеть совсем иные места. В их жизни не было скуки, никто не тосковал по светской жизни, они не чувствовали себя отрешёнными от внешнего мира.

После того, как Алексей убедился в неспособности Старостина создать Книгу Знаний, он решил поручить эту работу Ирине Ларионовой. Решение следовало обсудить с ней, выслушать её мнение.

В последних числах июля, в выходной день, Алексей пригласил Ирину на прогулку по острову. Они сразу направились к озеру в свой укромный уголок. Их коллеги туда не заглядывали, предпочитая плескаться на крайней стороне озера. Зачем ползти через скалистый утёс, когда водная гладь за поворотом? В этот день вся группа осталась на берегу речки. Саша Бодров организовал матч по волейболу. На сегодня была назначена встреча двух команд — мужской и женской.

Алексей и Ирина остались вдвоём и чувствовали полное раскрепощение.

Когда показалось их заветное местечко, солнце стояло уже высоко, воздух сделался горячим. Было жарко. Они быстро разделись и с радостными возгласами бросились в воду.

— Догоняй! — крикнул Алексей и, нацелившись к середине озера, яростно заработал руками.

— И не подумаю, — ответила Ирина, отворачиваясь от поднятых брызг. — Больно мне нужно гоняться за тобой. — Она остановилась в том месте, где вода доходила ей до плеч, и принялась взбалтывать её вокруг себя. Потом попрыгала на месте, окунаясь с головой, и только после этого медленно поплыла следом.

Сделав несколько больших кругов, Алексей вышел на берег. Он встал у самой кромки воды и терпеливо ждал, когда Ирина наплещется вдоволь.

— Хватит, выходи, а то околеешь! — не выдержал Алексей.

— Сейчас, — послушно отозвалась Ирина и поплыла к берегу.

Через минуту она появилась из воды, на ходу отжимая мокрые волосы, — весёлая, жизнерадостная, взбодрившаяся. Карие глаза светились счастьем. Ирина шла с деланной медлительностью, словно по подиуму, соблазнительно покачивая бёдрами. Потом, с расстояния вытянутой руки, неожиданно бросилась Алексею на грудь и зависла на шее. Упругое, холодное от воды тело обжигало его и будоражило чувства. Алексей жадно поцеловал любимую, подхватил на руки и понёс в шалаш…

Отдых удался на славу. Они ещё много раз заходили в озеро, прежде чем полуденный зной пошёл на спад. Лёжа на горячем галечнике, Алексей спросил:

— Скажи, родная, готова ли ты исполнить одно очень важное поручение?

— У меня есть возможность отказаться? — Ирина заглянула в лицо любимого мужчины.

— Конечно. Только я почему-то уверен: ты не будешь противиться. — На лице Алексея блуждала плутоватая улыбка.

— Ведь ты у меня умница, — дополнил он и с нежностью поцеловал Ирину в щёку.

— А ты — льстец и подхалим. Давай выкладывай, какой подвиг мне ещё суждено совершить.

— Понимаешь, Иришка, пришло время формировать Книгу Знаний. Предлагаю тебе возглавить эту работу.

— Илья Михайлович, профессор, доктор наук, не справился. А я, женщина, рядовой биолог, по твоему убеждению, смогу её осилить?

— Сможешь! — горячо заверил Алексей. — Я даже не сомневаюсь в этом!

Переходя на доверительный тон, заговорил убеждённо:

— Елена Блаватская тоже была женщиной, но написала потрясающую книгу «Тайная Доктрина». И ты сможешь. У тебя столько помощников! Консультироваться будешь у Кэнси, уж она-то знает, какие знания необходимо донести до землян. Другой кандидатуры я просто не вижу. У тебя светлая голова!

Помолчав немного, Ирина сказала:

— Лёша, ты обладаешь исключительной способностью уговаривать женщин. Это тоже один из твоих феноменов?

— Нет, дорогая, это признание твоего таланта, — засмеялся Алексей и, потешно наморщив нос, обнял её. — Надо понимать, ты согласна?

— Что мне ещё остаётся делать? Конечно, соглашаться.

— Спасибо, дорогая. Сегодня же выйду на контакт с Тизи, попрошу разрешение Высшего Разума, — сказал Алексей. Увидев недоумение на лице женщины, пояснил:

— Кандидатура на создание научного труда планетарного масштаба должна быть согласована с советом Галактической Конфедерации. Таков порядок.

— Теперь понятно, откуда на Земле появился бюрократизм, — усмехнулась Ирина.

— Это не бюрократизм, а контроль исполнения программы эволюции. Земной человек несовершенен, его умозаключение не может считаться истиной, поскольку к нему он пришел в одиночку, не опираясь на космические знания.

— Хочешь сказать, автор Библии тоже когда-то получал разрешение Высшего Разума?

— Несомненно, — с уверенностью заявил Алексей. — Любое учение, направленное на развитие цивилизации, на духовное совершенство человека проходит под контролем Высшего Разума.

— А религиозные учения? — полюбопытствовала Ирина.

— Учения Будды, Майтрейи и Христа не являются исключением. Все они были ниспосланы землянам Высшим Разумом.

— Леша, милый, но я не знаю даже, с чего начинать, — с тревогой в голосе произнесла Ирина. — Эта работа настолько ответственна, что мне просто страшно браться за неё.

— Ничего страшного я не вижу. Мы вместе набросаем тезисы, согласуем в Высшей Инстанции, — тут же успокоил Алексей. — Книга должна стать Великим Откровением, доступным и понятным всем слоям человеческого общества. В ней тебе предстоит сделать особый акцент на неотложность осознания грядущих перемен, наступления Новой Эпохи. Наш труд должен помочь людям пережить период космических пертурбаций.

— Легко сказать, да непросто сделать, — сказала Ирина, продолжая сомневаться в собственных способностях.

— Высший Разум неспроста позвал нас на этот остров, — рассудил Алексей. — Он предоставил нам возможность самим испытать душевные потрясения при познании Истины. Этот этап мы прошли. Ты будешь писать Книгу, основываясь на своих ощущениях, на собственном опыте. В ближайшие дни мы проведём заседание Учёного Совета, заслушаем каждого сотрудника о проделанной работе. Ты проведёшь систематизацию их трудов и составишь план познавательной части Книги.

— Ой, Лёша, как бы ты не умасливал меня, как не увещевал, а мне отчего-то всё равно страшно браться за эту работу, — высказалась Ирина и тяжко вздохнула.

— Не переживай, дорогая, я всегда буду рядом, — Алексей заглянул в тревожное лицо женщины, добавил:

— Вместе мы справимся, верь мне.

— Буду надеяться, — коротко ответила Ирина и очень долго смотрела куда-то вдаль.

До самого вечера они обсуждали проблемы, связанные с написанием Великой Книги Знаний, и только когда небо окончательно поблекло, вернулись в лабораторию. Спешить им было незачем, поскольку учёные уже достигли того уровня психической энергии, который позволял им самостоятельно управлять механизмом, отворяющим вход в лабораторию. Эволюция сознания шла по плану. Каждый новый день приносил сотрудникам Чердынской обители очередные сюрпризы. Учёные радовались, как дети. Они поверили, что человеческий феномен не миф, а реальность. Нужно только изучить связь между энергетическим и физическим телами, познать механизм его пробуждения.

Через неделю состоялась научная конференция. Она проходила в центральном зале лаборатории.

— Итак, уважаемые коллеги, — произнёс Кедров, когда все сотрудники устроились в креслах, и наступила полная тишина. — Сегодня мы должны подвести итоги нашей деятельности. Это требуется для того, чтобы перейти к следующему этапу выполнения космической Программы. Каждому из вас предстоит сделать отчёт о проделанной работе. Учитывая, что все научные разработки ведутся вами самостоятельно, мне необходимо знать, насколько правильно вы истолковываете те подсказки, которые приходят от Высшего разума. Я проведу своего рода экзамен на зрелость. Наиболее ценные результаты удостоятся права быть включёнными в великую Книгу Знаний. Свои доклады прошу излагать кратко, без пространной информации. Вопросы есть?

Ни один из учёных не нарушил тишины в зале. Им было всё понятно до мелочей. Обстановка была привычной, доклады делались и ранее, однако сегодня учёные почему-то особенно волновались. Потому и молчали.

— Если всем всё понятно, тогда приступим. Предлагаю начать с доклада физиков. Пожалуйста, Владимир Иванович, вам, как руководителю группы, первое слово.

Серов поднялся с кресла, обвёл взглядом сидящих в зале коллег. Лицо его было озабочено, брови сдвинуты к переносице. По внешнему виду можно было без труда определить, что он волнуется.

— Наша работа состояла из нескольких этапов, — начал свой доклад Серов. — Вначале мы наметили перечень вопросов, на которые земная наука на данный момент не может дать исчерпывающих ответов. Затем по идентичным признакам объединили их в группы, закрепили за каждым сотрудником в индивидуальном порядке и приступили к исследованиям. Опираясь на дуализм и признавая равноправие двух субстанций пространства — духа и материи, мы предположили, что в таком случае должна существовать симметрия. То есть, все существующие законы материального мира, так или иначе, должны распространять своё действие и в духовно-нематериальном мире. Основываясь на этом предположении, мы попробовали описать процессы феноменов человека с помощью математических уравнений. Они оказались аналогичными с теми, которые используют учёные при описании процессов в материальном мире.

— И вы стали нещадно использовать тело Алексея Васильевича в своих экспериментах, — неожиданно съязвила Ольга Субботина.

В зале раздался дружный хохот. Произошла разрядка царящей до этого момента напряжённости. Люди шумно зашевелились, их лица повеселели.

— А потом наловчился укладывать на измерительный стенд и всех остальных, — смеясь, добавила Аллочка Михеева.

— Как ни странно, тебе это, почему-то, нравилось, — подковырнул Саша Бодров.

— Не выдумывай, фантазёр, — отмахнулась блондинка.

— Хватит, коллеги, повеселились, и будет, — остановил Алексей разгорающуюся перепалку. — Прошу тишины. Продолжайте, Владимир Иванович.

— Мы проверили действие многих классических законов в условиях духовно-нематериального мира. Наша гипотеза полностью подтвердилась. Конечно же, об идеальном совпадении законов речь не идёт. Есть некоторые отклонения, но, в целом, законы едины для обоих миров.

— Однажды вы обмолвились, что встретились с парадоксом второго закона термодинамики, — прервал доклад Серова Алексей. — Удалось ли вам разрешить его?

— Да. Вначале мы считали энергетическую систему человека замкнутой и долго не могли понять, почему при мыслительном процессе энтропия снижается? Такого не должно быть. Но как только мы узнали, что информация — это особый вид энергии, всё стало на свои места. Информационная энергия постоянно подпитывает сознание на величину уменьшения энтропии! Второй закон термодинамики действует и в духовном мире! — восторженно закончил Володя Серов.

Лицо его сияло радостью, во взгляде усматривалась некоторая гордость за сделанное открытие.

— Так вот почему человек испытывает постоянную потребность в получении информации, — догадался Кедров. — Ему не хватает тонкой энергии.

— Совершенно правильно, Алексей Васильевич, — подтвердил догадку руководителя Серов. — Здесь можно провести аналогию с известными нам чувствами жажды или голода. Только на духовном уровне. При отсутствии информации человек погибнет.

Учёный продолжил свой доклад и рассказал об исследованиях других паронормальных явлений. Далее последовали доклады остальных сотрудников, работающих в области физики.

Особый интерес вызвала информация Александра Бодрова о едином энергетическом поле Вселенной. Из его доклада следовало, что единство известных полей — электрического, магнитного и гравитационного — позволяет выполнять определённые манипуляции с их величинами, не выходя за рамки границ суммарного значения.

— На этом принципе основано движение кораблей инопланетной цивилизации, — сказал в заключении Бодров.

— Значит, увеличивая силу электрического поля, можно добиться снижения сил гравитации до нулевого значения? — поинтересовался Кедров.

— Абсолютно верно, — засвидетельствовал молодой учёный. — Снимая силы гравитации, пришельцы, достигая колоссальных скоростей, не испытывают никаких перегрузок. Корабль может мгновенно набирать скорость, резко менять направление полёта, и также мгновенно останавливаться. Двигатели, работающие на энергии вакуума, обладают огромной мощностью.

— Разгадали-таки загадку летающих тарелок, — с удовлетворением подметил Кедров и рассмеялся:

— Осталось лишь сконструировать и можно лететь к другим планетам.

— А пришельцы разве не делятся своими секретами? — удивившись, спросила Нина Глаголева, отличающаяся от всех остальных сотрудников чрезмерным любопытством. Эту черту её характера нельзя было считать неким пороком. Биолог из Свердловска просто по натуре своей была любознательным человеком, оставаясь при этом очень скромной женщиной. Любознательность помогала ей быстро вникать в суть проблемы и добиваться большого успеха.

— Увы, Нина Александровна. Космический закон не позволяет цивилизациям даровать свои достижения в чистом виде. Высший Разум предпочитает делиться лишь знаниями, и то на уровне подсказок. Вот почему мы находимся на этой базе и познаём всё самостоятельно, — пояснил Кедров.

— С такими подсказками, которые мы получаем, можно двигаться вперёд семимильными шагами, — сказал Володя Серов. — С тем оборудованием, которым располагал каждый из нас до прихода сюда, можно было ещё многие десятилетия постигать тайну информационной энергии. А сейчас для меня замерить волну, испускаемую эпифизом мозга — сущий пустяк. И это при частоте колебаний с сорока нулями!

— Я прекрасно понимаю вашу восторженность, уважаемые коллеги, — сказал Алексей, — но не следует отвлекаться на другие темы.

— Алексей Васильевич, — вдруг заговорила Ольга Субботина. — К чему эти доклады? Вы и так всё знаете лучше каждого из нас. Ежедневные семинары под вашим руководством — лучший способ определения достижений каждого из сотрудников, блестящая возможность сделать оценку по достоинству. И вы это сделали уже давно. Зачем формальности?

Боевая сибирячка окинула взглядом своих коллег и спросила:

— Скажите, разве я не права?

— На все сто! — поддержал чей-то голос из-за зала.

— Доклады — лишняя трата времени!

— Давайте лучше обсудим некоторые детали экспериментов!

— Это что же, бунт на корабле? — спросил Алексей, улыбнувшись. Немного подумав, согласился с мнением учёных и сказал:

— Ну, хорошо, не хотите докладов — поступим иначе. Проведём перекрёстную дискуссию. Моя цель — выяснить, насколько каждый из вас овладел знаниями в смежной науке. Только и всего. В докладах это определить проще.

— Мы и сами понимаем, что узкая специализация в нашей работе не приемлема, — сказала Субботина. — И давно работаем совместно.

— Это правда, Алексей Васильевич, — подтвердила Ларионова. — Мы учимся друг у друга уже почти полгода.

— Радостно слышать, — с одобрением отозвался Кедров. — Вот сейчас и убедимся, насколько глубоки ваши знания в параллельном направлении.

Алексей начал задавать каверзные вопросы биологам. Те с достоинством давали исчерпывающие ответы, поражая руководителя своей эрудицией в области физики.

— Ну что я могу сказать? Молодцы! — похвалил он учёных. — Даже не догадывался о вашей рабочей спайке.

Кедров поднялся и медленно прошёлся по залу. Некоторое время он стоял спиной к собравшимся. Притихшие учёные пытались угадать, о чём задумался их руководитель. Неужели его не удовлетворили результаты проделанной работы? Неужели он думает, что можно было сделать гораздо больше? Какие планы вынашиваются в его голове?

Положив сцепленные ладони на затылок, Алексей повернулся к молчаливой аудитории. Лицо его было непроницаемым.

— Итак, подведём окончательный итог, — сказал он. — Теоретическую часть Программы мы выполнили. Тайны сознания нам известны. Благодаря общим усилиям получено научное объяснение всех феноменов, с которыми сталкивалось человечество. Открыт новый вид энергии — информационной, всепроникающей и всеобъемлющей, зафиксированы её параметры и основные характеристики. Нам удалось установить связь между сознанием Вселенной и сознанием клетки, узнали, какое влияние оказывает на него активация «спящих» нитей ДНК. Тонкий мир вами изучен, вы даже сумели доказать ошибочность формулы Эйнштейна, внеся в неё поправку в виде волнового коэффициента сознания. Всё, чего вам удалось добиться — очень замечательно, но недостаточно. Чтобы достичь конечной цели Программы — обуздания пороков человечества, нужно на практике отработать механизм перекодирования ДНК и описать все происходящие при этом процессы. И здесь вы все правы: нужен живой материал, среднестатистический «гомо-сапиенс», из которого бы мы смогли сотворить образец человека шестой расы.

Кедров замолчал и снова занял своё место за столом. Учёные сидели и терпеливо ждали, когда он начнёт излагать планы на будущее. Наконец, их руководитель, окинув загадочным взглядом зал, произнёс:

— Такой материал в скором времени к нам поступит, обещаю твёрдо. Вы начнёте усовершенствование человека с нуля.

Учёные многозначительно переглянулись, теряясь в догадках. Им было неведомо, откуда же может появиться на острове храбрец, согласившийся принести себя в жертву науке?

— И кто этот российский патриот? — не удержавшись, первой спросила Ольга Субботина.

— Придёт время — узнаете, — уклончиво ответил Алексей. — Но такой человек непременно появится в стенах нашей лаборатории. Даю слово. Давайте не будем пока обсуждать это событие и продолжим нашу работу. — Он вопросительно посмотрел на коллег. Не услышав возражений, перешёл к рассмотрению очередного вопроса конференции:

— Как вам известно, одной из задач Программы является написание Книги Знаний. Хочу напомнить, что это необычная книга. Не Библия, и не сборник докторских диссертаций. Это должно быть Великое Откровение, написанное доступным языком для понимания. Ни одна из его частей не может иметь догматического мышления. Изложение необходимо вести последовательно и логично, начиная с создания Вселенной и заканчивая грядущей эпохой. Ничто в этой Книге не должно казаться неправдоподобным. Каждый факт, каждое событие, должны быть аргументированы. Одно неумное истолкование может поставить её в ряд лживых и вредных для народа учений. Такого допустить нельзя. Предстоит тяжёлый совместный труд. Руководство этой работой возложено на Ирину Ларионову. Её кандидатура согласована с советом Галактической Конфедерации.

Учёные внимательно слушали Кедрова. Их взгляды были сосредоточенными, казалось, они ждали от своего руководителя чего-то необыкновенного, захватывающего.

Бодрым голосом Алексей спросил:

— Почему так пугающе тихо? Вас что-то удерживает от радостных восклицаний?

И только он проговорил последнее слово, как народ задвигался, зашевелился.

— Кандидатуру вы, Алексей Васильевич, выбрали абсолютно правильно. Ирина у нас молодец, справится, — вновь первой заговорила Ольга Субботина. — В её способностях мы не сомневаемся. Верно, я говорю? — обратилась волевая сибирячка к коллегам по работе, поведя взглядом по их лицам.

— Куда уж верней, — отозвалась за всех Нина Глаголева. — Ирина Анатольевна наизнанку вывернется, но шедевр создаст, нам не будет стыдно перед потомками.

— Спасибо за доверие, уважаемые коллеги, — зардевшись, проговорила в ответ Ирина. — Но без вашей помощи, без ваших советов книга не появится. Мы должны сегодня же обсудить её содержание и наметить основные главы. Каждый из нас вложит свою лепту в её рождение. Основные требования к изложению Алексей Васильевич озвучил. Давайте не будем откладывать в долгий ящик и приступим к обсуждению.

Возражений не поступило. Учёные поочерёдно высказывали своё видение Великого Откровения, предлагали варианты содержания. Безусловно, каждому хотелось, чтобы в Книгу вошло как можно больше его собственных открытий. После долгой и бурной дискуссии учёные, наконец, пришли к консенсусу.

На Кедрова рассчитывать не приходилось, поскольку перед ним стояла сложная задача по разработке методов тайной коррекции сознания представителей властных структур и олигархов. Ему предстояло создать «пилюлю», с помощью которой вся эта категория коррупционеров и мошенников должна будет встать на «путь истинный» — начнёт неукоснительно исполнять все законы, ими же принятыми, соблюдая при этом моральные нормы.

Учёные разошлись по рабочим местам. Им предстояло двигаться дальше по реализации Программы Высшего Разума.

 

Реваншизм военных

После подробного рапорта в Москву о результатах разведывательной операции на безымянном острове с координатами 60˚ 36′ северной широты и 56˚ 40′ восточной долготы полковник Головко получил приказ о разработке плана военной экспедиции в обозначенный квадрат. Для оказания помощи из столицы прибыла группа военных специалистов во главе с подполковником Чапайкиным. Можно только предположить, что родители будущего офицера, уловив сходство с фамилией знаменитого полководца времён гражданской войны, назвали своё чадо Васей. Василий Иванович Чапайкин служил в особом отделе ФСБ, который занимался изучением паронормальных явлений и НЛО. Да и внешне прибывшая группа напоминала легендарную троицу двадцать пятой стрелковой дивизии. Подполковник Чапайкин, как и герой гражданской войны, носил усы, закрученные вверх, имел волевое лицо и пронзительный взгляд. Второй офицер, дознаватель майор Беглов, в отличие от командира выглядел степенным и рассудительным, как Фурманов. А капитан Петрухин, живой и непосредственный, и вовсе без натяжек и преувеличений сливался с образом ординарца Петьки.

Представители Лубянки прилетели утренним рейсом. В аэропорту «Савино» их встретил капитан Безупречный и без задержки доставил в кабинет полковника Головко. Иван Савельевич умел встречать гостей. Он заказал хорошие номера в гостинице «Прикамье» и решил вопрос с ужином в отдельной комнате ресторана с одноимённым названием. Старый лис Головко был хорошо осведомлён о желаниях и аппетитах столичных офицеров, поэтому на щедроты не скупился. От посланцев из Москвы зависело многое, в том числе и ближайшее будущее его самого. Звание, должность и возраст провинциальных офицеров особого значения для прибывших не имел. Они являлись представителями Центра, и этим было сказано всё. Так было, так есть, и так будет в России всегда. Различие между периферией и столицей прочно зацементировано в мозгу каждого гражданина. И никакой указ Президента или постановление Государственной Думы не способны изменить устои российского общества.

Полковник Головко встретил гостей приветливой улыбкой и крепким рукопожатием. На встречу были приглашены Безупречный, Черемных и Климов.

Офицеры расположились за столом по принципу «гости — хозяева», напротив друг друга, глаза в глаза. Иван Савельевич произнёс вступительную речь, представил всех офицеров и дал слово Чапайкину.

Василий Иванович привычным жестом подкрутил усы и, глядя почему-то только на капитана Безупречного, сказал:

— Я внимательно изучил ваш рапорт, и, надо отметить, он ещё раз пролил свет на происходящие события в научных кругах. Комитеты по антинауке сейчас уже не в силах препятствовать объяснению аномальных явлений с точки зрения уфологов. Идёт открытая борьба между материалистами и сторонниками иного начала мироздания. Мы вели себя нейтрально, тщательно изучая доводы обеих сторон. Ваш рапорт появился как нельзя кстати. Мне поручено в срочном порядке разобраться с происшедшим инцидентом. Не скрою, это не первая попытка внеземной цивилизации установления контакта с учёными. Нельзя оставаться сторонними наблюдателями посягательства пришельцев. Мы обязаны выяснить их замыслы на нашей планете. Что если наши недальновидные учёные, сами того не подозревая, способствуют порабощению людей? Наш долг — разгадать их цели, понять технологии, которыми они обладают. Родине нужен надёжный щит обороны. Никакой доброжелательности и благородства от братьев по разуму ожидать не следует.

Руководитель московской группы закончил патриотичную речь и замолчал. Его лицо выражало открытую неприязнь к незваным гостям из космоса. Дернувшийся кадык и ожившие желваки на щеках подтвердили твёрдую решительность подполковника на противоборство с пришельцами.

«Опасный человек, — отметил про себя Головко, — с ним нужно держать ухо востро. Ещё толком не знает, с кем предстоит тягаться, а уже прёт с открытым забралом. Нутром чую, наломает он дров».

Изобразив на лице подобие улыбки, Иван Савельевич решил подыграть Чапайкину.

— Я полностью разделяю ваши опасения, — сказал он. — Если у пришельцев благие намерения, то почему бы им не высадиться прямо на Красной площади? Что мешает выйти из неуязвимой тарелки и поприветствовать президента России. Логично? Думаю, да. А раз такой встречи не произошло до сих пор, значит, есть причины, препятствующие открытому диалогу. Но нам они хорошо известны. Не правда ли, Климов?

— Конечно, товарищ полковник, — встрепенувшись, отозвался молодой офицер, ограничившись поддакиванием. Зато капитан Черемных воспользовался случаем высказаться.

— Цели пришельцев враждебные, однозначно, — проговорил он сквозь зубы. — Судя по всему, они давно готовятся к захвату нашей планеты. В их планы, возможно, входит и уничтожение человечества, только хотят они это сделать руками самих людей.

— Вот-вот, — тут же подхватил Чапайкин. — Именно нашими руками. Поэтому, никаких компромиссов, никакой жалости с нашей стороны не должно быть. Мы обязаны пресекать любые попытки незаконного проникновения на территорию нашего государства. В этом и заключается долг чекиста.

— Товарищ подполковник, — обратился Безупречный к Чапайкину. — Вам известно, каким рубежом охраны обнесён остров, и какими способностями наделён Кедров?

— Ваш рапорт, капитан, лишь пополнил список применения технологии отверждения воздуха. Она нами изучена и понятна. Что касается Кдрова, то, на наш взгляд, его способности сравнимы со способностями индийских йогов, не более того. У страха глаза велики. Именно на зрительный эффект и рассчитывают пришельцы. К чему это ты спросил, капитан? — поинтересовался подполковник.

Во время боевых действий в Чечне Безупречный вдоволь насмотрелся на московских представителей Генштаба армии, которые, не зная истинного положения дел в горах, отдавали порой безумные приказы. Гибли люди, горела техника, а фанатичные командиры находились в это время уже далеко. В лице подполковника Чапайкина капитан распознал одного из тех, кто испортил немало его крови.

— Не хотелось бы уподобляться герою романа Сервантеса, — невозмутимо ответил Безупречный.

Представитель Лубянки на миг опешил. Он не знал, что символ бесперспективности и безумности поступков, заключённый в образе Дон Кихота, сочинил испанский писатель Мигель Сервантес. Несомненно, Чапайкин был наслышан о благородном рыцаре, но кто его создал, ему было неведомо. Он не на шутку разозлился. Ответ капитана из глубинки ввёл его в ступор. На выручку пришел Петрухин.

— Неуместное сравнение. Причём здесь Дон Кихот? И кто вообще собирается воевать с ветряными мельницами? — изобразив недоумение на лице, рассудил он.

— Я хотел лишь обратить ваше внимание, что с одним копьём соваться на остров губительно. В рапорте отражена только часть того, на что способны пришельцы. Наши танки и артиллерия, образно говоря, — это и есть копьё Дон Кихота.

— У нас не литературный вечер, капитан, и не КВН, где можно посостязаться в остроумии, — вмешался Головко. — Прошу высказываться по существу.

Чапайкин метнул в сторону Безупречного молнии презрения, потом перевёл взгляд на полковника, продолжил:

— Судя по вашим данным, товарищ полковник, по периметру острова возведён некий купол. Предположительно, из отверждённого воздуха. Мы сталкивались с таким явлением. Препятствие действительно непреодолимо для живой силы и техники. Непреодолимо, если упереться в такую стену и ничего не предпринимать. Мы с вами поступим иначе. Специалисты утверждают, что отверждение воздуха происходит за счёт прекращения теплового движения молекул. Значит, в стене можно выплавить проём. Лазерная установка справится с такой задачей. — Василий Иванович окинул собравшихся победным взглядом.

— Кедров проговорился, что умеет использовать психическую энергию, — вступил в разговор Климов. — И мы дважды смогли в этом убедиться. Есть ли рекомендации по защите от её воздействия?

— Избегать близкого контакта, на дальнем расстоянии Кедров не сможет выкидывать фортели, — уверенно заявил Чапайкин. — И не стоит преувеличивать его способности.

Безупречный остался недоволен объяснениями подполковника и не преминул задать вопрос:

— Как можно захватить лабораторию, не вступая в ближний контакт? На мой взгляд, такая задача невыполнима.

— Для тебя, капитан, может и невыполнима. А вот спецназ ГРУ с ней справится, — огрызнулся Чапайкин.

— Неплохо бы организовать патрулирование с воздуха, — включился в обсуждение капитан Черемных. — Мне кажется, купол создан не на постоянной основе. Если система защиты срабатывает на звук двигателя, мы сможем зафиксировать время его формирования.

— Дельное предложение, — согласился подполковник. — Включим в план мероприятий. Какие ещё соображения?

— Нужно проверить наличие подземного хода на остров, — осторожно высказался Климов. — По преданию местных жителей от реки в сторону болот тянется тоннель.

— Очень любопытно, — оживился Чапайкин. — Приблизительные ориентиры известны?

— Со слов проводника вход в тоннель предположительно находится в том месте, где был разбит наш лагерь.

— Что ж, запасной вариант необходим. Дам распоряжение проверить наличие пустот под землёй. — Василий Иванович подкрутил ус и сделал какую-то пометку в своём блокноте.

— Товарищ подполковник, а что, если пришельцы задействуют космолёт? — не удержался от вопроса Климов. — На его борту есть лучевое оружие…

Вопрос Климова не смутил Чапайкина, высокомерие не сходило с его лица. Он надменно ответил:

— Я вижу, вы тут заранее подняли руки вверх перед сумасшедшим фанатом. Хорошо, видать, шлёпнул он вас мордой о землю — до сих пор трясётесь от страха. А где же великая сила духа русского офицера? Чему учил великий полководец? Не силой, а уменьем побеждать надобно! Включайте мозги, старший лейтенант Климов!

В этот момент руководитель московской группы напоминал главного представителя либерально — демократической партии. Он яростно жестикулировал руками и громко высказывался в адрес Кедрова и пришельцев. Изо рта беспрестанно вылетала слюна.

— Летательные аппараты пришельцев молниеносно перемещаются только в пространстве! На земле же они медлительны и вполне уязвимы! — с криком доказывал необоснованность опасений Чапайкин. — Пилот — биологический робот, он не способен мыслить за пределами своей программы. Надо создать для него внештатную ситуацию, чтобы искусственные мозги шевелились как можно дольше, и успех вам обеспечен. За это время можно всадить в боковину тарелки пару— тройку наших ракет.

Подполковник распалился, и остановить его было невозможно. Офицерам оставалось выслушать его бредовые планы до конца. Одно радовало: в предстоящей операции будут задействованы войска, и действовать в одиночку не придётся. Включить адскую мясорубку, состоящую из ракетных и лазерных установок, предполагалось в последний момент, когда по каким-то причинам спецназ не сможет выполнить свою задачу. Только тогда будет дана команда на уничтожение лаборатории.

— Раздавим безумцев, как тараканов! Базу сотрём в порошок! Ничего живого не оставим на острове, если эта дьявольская свора не примет наш ультиматум! — закончил истеричное выступление Чапайкин.

— А если предположить, что пришельцы действуют из гуманных соображений, — подключился к обсуждению плана Головко после длительного молчания. — И по неизвестной нам причине считают контакт с людьми преждевременным? Что тогда?

— Мой отдел более двадцати лет изучал визиты пришельцев и сделал однозначный вывод: любить братьев по разуму нет оснований.

— Почему?

— Разум пришельцев иной, не человеческий, совсем несопоставим с земным. Им не свойственны эмоции, их не интересуют наши проблемы. Внеземные существа преследуют одну цель: поработить планету и сделать её управляемой, — пояснил Чапайкин.

Переубеждать его было делом бесперспективным, спорить с ним Ивану Савельевичу просто не хотелось. Он понял, что военная машина, по всей видимости, уже запущена, и от него сейчас ничего не зависит. Лаборатория Кедрова и его связь с пришельцами являются хорошим основанием для проведения крупномасштабной операции. Удачный ход для отмывания денег военных ведомств. Тренировка по отражению атаки из космоса — неоспоримое прикрытие для генералов. Полковника вновь посетила мысль об изощрённой игре с ним. Ему не хотелось верить в такую подлость, и он поспешил избавиться от нехороших дум.

Совещание продлилось до вечера. Офицеры спорили, ругались, но обсудили всё до мелочей. Операция была запланирована на начало сентября. Полковнику Головко поручалось провести рекогносцировку. Неясным оставался вопрос о руководителе операции. Иван Савельевич, взглянув на Чапайкина, спросил:

— На кого возлагается руководство операцией?

— На вас, естественно, товарищ полковник. На кого же ещё? — удивившись, ответил московский представитель. — Ваша территория, вам и карты в руки. Неужели вы хотели перепоручить это дело мне?

Головко растерянно посмотрел по сторонам и голосом обречённого проговорил:

— Мне почему-то казалось, что бразды правления Центр возьмёт на себя. Нам будет отведена всего лишь роль содействия в этой операции.

— Увы, Иван Савельевич, главную скрипку играть будете вы. Моя группа выступает во втором эшелоне. — Глаза Чапайкина сощурились, он ехидно улыбнулся. — Наша задача — допросить Кедрова и его послушников, затем ознакомиться с захваченной базой.

— Но… — начал было Головко, собираясь пояснить, что ему не доводилось руководить подобной операцией, и был прерван надменным представителем Лубянки.

— Никаких «но», Иван Савельевич, — строго произнёс Чапайкин. — Задача по выявлению и пресечению деятельности «лжеучёных» изначально была возложена на ваше Управление. Никто её не отменял. Будете доводить дело до конца. Ваши офицеры имеют боевой опыт военных действий на Кавказе, у вас за плечами афганская школа. Справитесь.

Полковнику Головко трудно было возражать представителю высшего руководства ФСБ, и он отступил, приняв приказ без сопротивления.

— Ну, вот и прекрасно, — сказал Чапайкин, давая понять всем офицерам, кто здесь главный. — Осталось изложить план на бумаге и утвердить руководством.

Совещание закончилось. Головко и Чапайкин остались в кабинете о чём-то посекретничать, а Безупречный, Черемных и Климов удалились в другое помещение, чтобы дать признательные показания майору Беглову. Свободным оказался один Петрухин. Он отправился гулять по городу.

На следующий день группа Чапайкина отбыла в Москву, а в стенах Пермского управления ФСБ началась кропотливая подготовка к проведению секретной военной операции.

 

Противостояние

За день до начала операции на берегу реки Чудовой совершили посадку два вертолёта. Они доставили большую группу людей в камуфляжной форме и многочисленные тюки с военным снаряжением. Высадкой и расквартированием десанта командовал полковник Головко. Лагерь разбили на том же месте, где ранее базировалась разведгруппа капитана Безупречного. Военные быстро распаковали тюки, установили несколько палаток и приступили к сборке техники. В их распоряжении имелись новейшие образцы вооружения, и это придавало им твёрдую уверенность в успехе предстоящей операции. Офицеры находились в хорошем расположении духа — шутили, подтрунивали друг над другом и травили анекдоты. И только группа спецназа под командованием майора Злоказова держалась в стороне. Лица крепких парней были серьёзными и озабоченными. Им предстояло первыми вступить на остров и, возможно, первыми испытать на себе воздействие неизвестных сил. Офицеров ГРУ предупредили, что неизведанный квадрат полон чудес, о которых в прежние времена можно было прочитать лишь в сказках. На рассвете следующего дня, оседлав паропланы, им предстояло преодолеть шестикилометровый болотный рубеж по воздуху. По сведениям авиаторов, над островом было безоблачно, приборы не обнаружили никакого препятствия. Если спецназ наткнётся на пресловутую прозрачную стену, он немедленно возвращается назад. Проникновение в квадрат будет предпринято по второму варианту — подземному, через тоннель. Вариант этот рискованный, поскольку тоннель не был пройден до конца. С чем можно столкнуться на выходе — никто не знал, поэтому этот путь рассматривался как запасной. В распоряжении полковника Головко имелись ракетный комплекс и лазерная установка. Они предназначались на случай внезапной атаки корабля пришельцев.

К вечеру подготовка к операции была закончена, личный состав отправился на ночлег. Полковник предусмотрительно выставил охрану. Несение караульной службы было возложено на Черемных и пилотов. Вертолётчики недовольно побурчали и, повесив автоматы на плечо, заступили в караул.

Подъём был объявлен в шесть утра. Головко собрал командиров групп и принял у них доклады готовности. Обстановка была спокойной, суеты не происходило. Наблюдая со стороны, можно было подумать о проведении мирных учений военных.

— Товарищ полковник, разрешите приступить к выполнению поставленной задачи? — обратился майор Злоказов.

— Разрешаю, — коротко ответил Иван Савельевич. Потом, словно предчувствуя что-то недоброе, добавил:

— Будь осторожен, майор. Тебе выпала особая участь. Желаю ни пуха, ни пера.

— К чёрту, — ответил Злоказов и, повернувшись к спецназовцам, отдал команду на взлёт.

Они запустили двигатели, и вскоре пять парапланов, взмыв над поляной, исчезли за лесным массивом. Шума моторов не было слышно, новейшая разработка российских учёных позволила на несколько порядков вниз сбросить уровень звукового давления.

Безупречный, проводив взглядом парапланы, подошёл к полковнику Головко и спросил:

— Как думаете, товарищ полковник, не засекут их раньше времени?

— Будем надеяться на удачу, капитан. Иначе всем нам крышка.

Иван Савельевич развернулся и направился к палатке, в ней располагался узел связи.

Медленно потянулись минуты томительного ожидания.

Спецназ тем временем, совершив перелёт над болотом, благополучно приземлился неподалёку от острова. Офицеры рассредоточились по периметру и затаились. Злоказов приложил к глазам бинокль и стал вести наблюдение. На острове стояла первозданная тишина. Трудно было поверить, что где-то в недрах скал обитают люди. Внимательно изучив каждый квадратный метр прилегающей местности, майор не обнаружил ничего подозрительного. Система видеонаблюдения отсутствовала. Казалось, остров был необитаем, на него никогда не вступала нога человека. Но Злоказов знал, что всё здесь обманчиво: и голубое небо, и пронзительная тишина, и тихо дремлющие скалы.

«Пора», — подумал он, взглянув на стрелки часов. Прежде чем сделать бросок к подножию горы, требовалось убедиться в отсутствии невидимого заграждения, на который напоролся Безупречный в предыдущий визит. Майор навернул глушитель на пистолет и выстрелил в направлении расщелины. Выстрел он произвёл под небольшим углом к горизонту, чтобы не угодить в скалу и не обнаружить группу. Пуля ушла мгновенно.

«Чисто», — отметил про себя Злоказов и подал сигнал для броска.

Поочерёдными перебежками два офицера спецназа устремились к избушке, сам майор побежал к бане, двое остались в укрытии для подстраховки. Убедившись в отсутствии людей в строениях, три фигуры исчезли под увесистыми ветвями елей. Командир подал условный знак, и два замыкающих офицера одним броском преодолели открытое пространство.

— Остаётесь здесь, мы идём внутрь, — шёпотом приказал майор. Один за другим дозорная тройка скользнула в расщелину. Они медленно двинулись вдоль каменной стены. Вскоре света стало недостаточно, и идущий впереди командир включил ручной фонарь. Его луч выхватил из темноты два ответвления. Вправо от них уходил прямолинейный тоннель с исключительно ровными стенами. Он имел явно искусственное происхождение. Второе ответвление носило признаки природного характера и под большим углом уходило вниз. Всего несколько секунд ушло у майора на размышление, чтобы решить, куда двинуться в первую очередь.

«Если лаборатория существует, то путь к ней лежит через ровный тоннель», — успел подумать он и подал сигнал следовать за ним. Каково же было его удивление, когда он увидел, что тоннель закончился глухой перегородкой. Она была гладкой, как и стена.

Офицеры остановились в недоумении и в свете трёх фонарей принялись рассматривать каждый сантиметр поверхности. Им было совершенно непонятно: для чего нужно прокладывать тоннель, чтобы потом завершить это творение тупиком? Они тщательно исследовали перегородку и не нашли на ней никаких секретов, с помощью которых могла бы открываться потайная дверь. Злоказов предположил, что перед ними начальный этап строительства какого-то грандиозного объекта. Работы велись очень давно и по неизвестной причине были приостановлены. Кто руководил строительством, с какой целью возводился тоннель — майора не интересовало. Он был командиром спецназа. Его задача — захватить объект, а с премудростями технического характера пусть разбираются другие.

— Уходим, нам здесь делать нечего, — вполголоса сказал он и побежал назад.

Тройка офицеров быстро вернулась в зал с полусферическим сводом и без промедления направилась в другой каменный рукав, ведущий вниз. Они двигались с особой осторожностью, сохраняя большую дистанцию между собой. Идущий впереди командир, вдруг почувствовал внезапное удушье и ощутил необъяснимый страх. В нём мгновенно сработал инстинкт самосохранения. Майор рывком бросился назад.

— Что случилось, командир? — шёпотом спросил следовавший за ним спецназовец, подхватывая зашатавшегося майора.

— Чёрт, похоже, мы напоролись на первые фокусы аборигенов, — с трудом проговорил Злоказов, жадно заглатывая воздух. Отдышавшись, сказал:

— Степан, попробуй ты. Нужно обобщить симптомы, чтобы потом не приняли меня за труса. Давай вперёд, только мелким шагом.

Офицер, подчинившись приказу, сделал несколько шагов.

— Ничего необычного, — негромко доложил он и двинулся дальше. Приблизившись к тому месту, откуда вернулся командир, Степан остановился и стал озираться по сторонам. Так он простоял до тех пор, пока не зашатался. Держась за стену, вернулся назад.

— Что почувствовал? — спросил майор, с тревогой заглядывая в испуганные глаза офицера.

— Сначала перехватило дыхание, и появился беспричинный страх, — учащённо дыша, доложил Степан. — Потом все внутренние органы завибрировали и пустились в пляс.

— В точности, как у меня. Похоже, где-то рядом находится источник инфразвука и ещё какая-то дрянь, — сделал предположение майор и скомандовал:

— Всем на выход! За мной!

Офицеры, держа автоматы перед собой, устремились на свет. Через минуту они были за пределами пещеры. К ним почему-то пришла уверенность, что снаружи нет ни единой души. Командир сделал вывод: лаборатория находится глубоко под землёй, вход в подземелье блокируется инфразвуком, и в ближайшие часы никто из сотрудников не появится на поверхности. Однако он приказал вести постоянное наблюдение за обстановкой. Покинув укрытие, подбежали два офицера, прикрывавшие командира. Посовещавшись, группа заняла наблюдательную позицию в густом кустарнике неподалёку от входа в пещеру. Майор почувствовал вдруг непреодолимое желание подойти к речке.

— Ведите наблюдение, я скоро вернусь, — сказал он. Повинуясь странному влечению и не отдавая себе отсчёта, командир спецназа скорым шагом направился к тому месту, куда его влекло. Дошагав до загадочной точки, майор остановился и осмотрелся. Ничего такого, что могло привлечь его внимание, он не увидел. Желание двигаться дальше прошло.

«Что за наваждение? — удивился он. Будто кто-то управляет мною. Странно всё это». Постояв некоторое время, поразмышляв, майор решил, что странное состояние не что иное, как результат воздействия инфразвука. Он включил рацию и связался с лагерем.

— Небо чистое, товарищ полковник. Окно в пределах двух часов. Предлагаю срочно перебазироваться. У нас проблемы, требуется техническая помощь.

— Понял, майор. База скоро прибудет, жди, — послышался радостный голос полковника.

Едва майор отключил связь, как за спиной послышался голос:

— Всё произошло именно так, как я и предполагал.

Командир спецназа сделал рывок в сторону и резко обернулся. В нескольких шагах от него стоял Кедров. Он был без оружия, лицо озарялось широкой улыбкой.

Зная о способностях стоящего перед ним человека, Злоказов медленно попятился назад. Не успев сделать и двух шагов, он почувствовал, как руки и ноги свело судорогой. Остолбенелое тело рухнуло на землю.

Кедров подошёл ближе, склонился над беспомощным майором и с сожалением произнёс:

— Предупреждал я полковника: не суйтесь на остров, не будучи позванными. Не послушал. Теперь знай и ты, командир: возврата отсюда не предусмотрено. Мне очень жаль, что ваши кукловоды поступили опрометчиво по своему неразумию. Всем вам уготована печальная участь.

«Посмотрим, как ты запляшешь, когда придут вертушки», — со злостью подумал Злоказов, с уверенностью рассчитывая на помощь Головко.

— Не питай иллюзий, парень, — спокойно сказал Кедров. — Головко не поможет. Он бессилен что-либо сделать. Ни ракеты, ни лазеры не спасут его от провала операции. Ты, друг, полежи пока здесь, меня ждут другие дела. Кедров развернулся и неторопливо удалился.

Командир спецназа остался лежать неподалёку от речки, не в состоянии даже пошевелиться, злобствуя на себя, что не смог предупредить бойцов об опасности. Ему было невдомёк, что к этому времени Аким уже обездвижил остальных офицеров его группы.

Очень скоро над островом послышался рокот вертолётов. Зависнув над поляной, обе машины стали плавно снижаться, и вскоре их шасси коснулись земли. По приказу полковника пилоты не стали глушить двигатели, готовые в любой момент рвануть в воздух.

Первыми из вертолёта вышли капитан Безупречный и Черемных, на груди у них висели автоматы. Отойдя на двадцать метров, они заняли оборонительную позицию. После этого на землю ступили Головко и Чапайкин. К их удивлению группа спецназа по какой-то причине на встречу не вышла. Горизонт был чист, вокруг ни одной души.

— Что за новости? Куда они подевались? — в недоумении спросил Головко Безупречного. — Срочно свяжись с майором!

— Понял, товарищ полковник! — Капитан достал аппарат связи и через десяток секунд громко чертыхнулся.

— Что у тебя там, капитан? — повернулся к нему Головко.

— Ничего не понимаю, — растерянно отозвался тот. — Связи нет.

— Как нет? Опять что-то с питанием?

— Питание есть, а связь отсутствует.

— А-а, вечно у вас на марше яйца мешают! — выругался полковник и достал свой аппарат. Потыкав кнопки, он убедился, что и его переговорное устройство безжизненно.

— Что за чёрт? — изумился Головко и повёл взглядом вокруг. — Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит?

До него стало доходить, что это дело рук Кедрова. Решив развеять свои сомнения, Иван Савельевич обернулся к пилоту и прокричал:

— Володя, свяжись с диспетчером аэродрома!

Авиатор кивнул головой. Через минуту он доложил:

— Товарищ полковник! Рация блокирована! Связаться с базой невозможно!

— Не кажется ли вам, полковник, что всё это выглядит довольно странно? — спросил Чапайкин.

— Уже нет, — со злостью ответил Головко и указал на небо.

Офицеры как по команде запрокинули головы вверх. Над островом стало проявляться бледно-серое облако. Оно быстро сгущалось, увеличиваясь в размерах, и, словно сконденсированный пар под прозрачной крышкой, загадочная среда равномерно стекала к горизонту по периметру острова.

— Твою мать! — выдохнул Чапайкин. — Нас накрывают чёртовым колпаком! Надо срочно принимать ответные меры!

— Развёртывайте немедленно ракетную и лазерную установки! — отдал приказ Головко. — Попробуем продырявить сферу! Безупречный, Черемных! Разыщите группу спецназа! Срочно!

— Есть! — в один голос ответили оба капитана и побежали в сторону расщелины. По их предположению майор со своей группой должен был находиться именно там.

Командиры расчётов — два черноволосых лейтенанта — с бойцами вытащили установки из вертолёта и приступили к развёртыванию. Полковник Головко, широко расставив ноги, через бинокль изучал обстановку на острове. Перед глазами проплывали вековые деревья и спрятавшиеся за ними ржавые скалы. Неожиданно он увидел Безупречного и Черемных. Они появились из-за густого кустарника и, озираясь по сторонам, держа автоматы перед собой, медленно пятились к вертолётам. Оба были чем-то напуганы. Через некоторое время в окулярах бинокля предстали пять человеческих фигур. Головко узнал группу спецназа. Пять офицеров, вытянувшись в цепь, двигались вслед за отступавшими капитанами. Что-то странное было в поведении бойцов спецназа. Они, словно пьяные петлюровцы из старых фильмов о гражданской войне, бесстрашно шли в атаку. Только вместо трёхлинейных винтовок со штыком у них в руках были какие-то приборы. Из них время от времени извергался электрический разряд, похожий на молнию. Отступавшие держались на значительном расстоянии и находились за пределами зоны поражения. Капитан Безупречный, обернувшись лицом к Головко, что-то прокричал. По всей видимости, он хотел получить приказ о дальнейших действиях.

Головко протянул бинокль Чапайкину, но тот жестом отстранился и сказал:

— Вижу невооружённым глазом. Похоже, у наших отважных бойцов отняли рассудок. Сейчас они представляют для нас большую опасность.

— Что предлагаете? — спросил Головко, давая понять московскому представителю, что не намерен принимать единоличное решение.

— Как не прискорбно, но зомбированных бойцов придётся уничтожить. Нужно захватить шокеры противника, они нам пригодятся. Скажите капитану, чтобы стрелял прицельно.

Иван Савельевич содрогнулся. Стрелять в своих людей было особенно тяжело. В памяти сразу всплыло лицо майора Злоказова — грустные глаза, натянутая улыбка. Командир спецназа как будто предчувствовал, что уходит на последнее задание, как будто знал, от чьей руки предстоит ему умереть.

«Прости, майор, — мысленно обратился Головко к офицеру с последними словами. — Ты честно исполнил свой воинский долг. Пусть будет земля тебе пухом».

Полковник дождался, когда Безупречный приблизился на расстояние звуковой команды и громко крикнул:

— Иван! Стреляйте на поражение! Приборы нужно сохранить!

Без промедления прозвучали две короткие очереди. Три фигуры упали на землю сразу. Две других, качнувшись, продолжали идти. Раздались ещё две очереди. Спецназовцы, взмахнув руками, ничком уткнулись в траву. Безупречный и Черемных, развернувшись, побежали без оглядки к вертолётам. Через пару минут они, запыхавшись, предстали перед Головко.

— Где вы с ними столкнулись? — спросил Иван Савельевич, кивнув в сторону сражённых военных.

Безупречный не торопился с ответом. Шумно прокачивая воздух через нос, он выразительно посмотрел на Черемных.

— Что молчите? Язык отнялся? — поинтересовался Чапайкин со злостью. — Или в штаны наложили от страха?

Подполковник с самого начала невзлюбил Безупречного и при каждом удобном случае старался его унизить.

Лицо капитана исказилось от оскорбления, ладони сжались в кулаки, он едва сдерживал себя, чтобы не ответить дерзостью.

— Рассказывай, капитан, что произошло? — стараясь сгладить накаляющуюся атмосферу, миролюбиво спросил Головко.

— Вначале всё было тихо и спокойно. Мы с Сергеем подбежали к входу в пещеру. Затаились, прислушались. Потом Сергей сиганул внутрь, я остался снаружи. Злоказов мог появиться со стороны речки, и нам нельзя было с ним разминуться. Не прошло и минуты, как из пещеры донеслось дикое рычание. Я сразу рванул туда. Сергей лежал без сознания. Думаю, он сам вам расскажет, что с ним произошло.

Взгляды Головко и Чапайкина переметнулись на Черемных.

Сергей восстановил в памяти жуткую картину, и уголки его губ непроизвольно дрогнули. Виноватым голосом он поведал о том, с чем столкнулся в подземелье.

— Как только я очутился под каменным сводом, сразу раздался страшный рёв. Зал осветился, и на меня из тоннеля попёрло громадное чудовище. Тело моё сразу заклинило, я не мог шевельнуться, а зверюга приближалась. Животное испустило из пасти что-то вроде молнии, и я потерял сознание. В чувство пришёл позже, когда Иван выволок меня из пещеры. — Черемных замолчал, ожидая язвительных высказываний в свой адрес.

— Это была голограмма, о таких штучках нам тоже известно, — усмехнулся Чапайкин.

— А ты, Иван, видел этого монстра? — спросил Головко. История, поведанная боевым офицером, показалась ему выдумкой.

— Рёв слышал, но чудовища не видел, — признался капитан. — Когда я ворвался в пещеру, посреди зала висел светящийся шар. Потом он улетел в глубину подземелья. Я подхватил Сергея, вытащил наружу и привел в чувство. Когда он поднялся на ноги, из-за скалы появилась группа Злоказова в полном составе. Все они двигались очень медленно и будто не замечали нас. Оружия при них не было, в руках они держали какие-то металлические ящички. — Безупречный перевёл дыхание, продолжил:

— Я окликнул майора, спросил, где они были и почему не вышли на связь. Ответа не последовало. Злоказов и его бойцы шли, как лунатики. Мы сообразили, что творится неладное и начали отступать.

— И вовремя приняли такое решение, — дополнил Черемных. — Прибор майора испустил молнию, и она оборвалась в полуметре от нас. Потом такие разряды посыпались от всех наступавших. Сейчас трудно сказать, какой мог быть финал.

— Ладно, хватит смаковать подробности, — нервно оборвал рассказчиков Чапайкин. — Надо осмотреть убитых.

Он решительно направился к тому месту, где в траве остались лежать расстрелянные спецназовцы. Офицеры спешно последовали за ним.

— Если приборы продолжают источать лучи, нужно быть предельно осторожными, — успел предупредить на ходу Николай Климов.

— Соображаю, не дурак, — недовольно ответил Чапайкин и сбавил шаг.

— Обходим трупы по кругу, — распорядился он, когда в траве завиднелись тела убитых. — Идём мелким шагом, земля может находиться под напряжением.

Офицеры подошли почти вплотную к трупам и образовали круг. В их глазах застыл немой вопрос: что это? Кожа убитых была светло-серого цвета, какая-то рыхлая и пористая на вид. Камуфляжная форма не имела ничего общего с той тканью, из которой её шьют. Это была тончайшая плёнка из неизвестного материала, отдалённо напоминающая упаковочную ленту. Никто из офицеров не осмеливался приблизиться к трупам. Даже эксцентричный Чапайкин на какое-то время утерял властность. К большому удивлению, первым на смелый шаг решился Климов. Глядя в лицо полковника Головко, он уверенно заявил:

— Это всего лишь фантомы, а приборы в их руках настоящие. Разрешите мне осмотреть их?

— Иван Савельевич машинально кивнул головой, продолжая неотрывно смотреть на искусственно созданные тела. Ему стало не по себе.

«По-моему, это лишь начало выставки достижений народного хозяйства», — с грустной иронией подумал он и взглянул на небо. Оно было уже затянуто сплошной пеленой. Что удивительно, плотные облака пропускали солнечные лучи. Свет вокруг казался матовым.

Николай Климов наклонился над крайним фантомом и стал рассматривать металлический блок. Никаких клавишей, кнопок и лампочек на нём не было. Словно цельный кусок штампованного металла, напоминающий по цвету алюминий. И только в боковой грани виднелась впрессованная трубка диаметром около 8 мм. Никакого излучения изнутри прибора не происходило.

— Ну что там, Климов? — с нетерпением спросил Чапайкин. — Неси сюда.

Не обращая внимания на распоряжение старшего офицера, Климов обошёл все тела, собрал приборы и сложил в стопку. Поразмышляв о чём-то немного, он поднял лёгкие блоки и вынес за пределы круга, образованного людьми.

— Мы не сможем ими воспользоваться, — с разочарованием сообщил Николай, обратив свой взгляд на Чапайкина.

— Почему?

— Эти приборы приводятся в действие мысленной командой человека или иного существа с высоким потенциалом психической энергии, — скороговоркой ответил Климов. Ответ прозвучал в виде заученной фразы, словно произносивший её считывал текст с какого-то экрана, видимого лишь ему одному.

— Откуда такие глубокие познания? — насторожился Чапайкин, поразившись неожиданному ответу.

— Это пояснение прозвучало в моей голове, — сообщил старший лейтенант.

Подполковник собрался было отматерить зарвавшегося офицера, позволившего себе поиздеваться над ним, но так и остался стоять с открытым ртом. Тела убитых существ на его глазах стали растворяться в воздухе. Произошло пять ярких вспышек, сопровождаемых хлопками, похожими на взрывы петард. Газообразные сгустки соединились в одно скопление и начали разгораться, превратившись в ярко светящийся шар. Он повисел в воздухе, раскачиваясь из стороны в сторону, и поплыл в направлении горы, быстро набирая скорость. Влетев в расщелину, шар исчез.

Завороженные зрелищем, офицеры продолжали стоять в круге, потерявшем уже всякий смысл. Пилоты выскочили из кабин и находились тут же. Им удалось застать конец необычного происшествия. Постепенно все пришли в себя и сгрудились вокруг полковника. По лицам офицеров было наглядно видно, как они подавлены. Даже надменный взгляд Чапайкина сделался совершенно другим. Чувствовалось, что бравый подполковник, наконец, уразумел, насколько неравны силы противоборствующих сторон. Он хорохорился, продолжая надеяться на чудо. Чтобы как-то встряхнуть людей, поднять их боевой дух хотя бы на несколько делений большой измерительной шкалы, от Головко требовалось решение, которое произвело бы фурор.

— Будем разгонять облака, — сказал он с твёрдой решительностью. — Нужно обеспечить путь отхода. Сделаем брешь в куполе, а потом взорвём пещеру к чёртовой матери! Всем на исходную позицию!

Офицеры сразу оживились, затараторили и, словно утята, потянулись ровной цепочкой за командиром.

Чапайкин нагнал полковника и шёпотом спросил:

— Вы думаете, группа Злоказова уничтожена?

— Даже если он и его люди живы — мы не в силах им помочь, — сказал, словно отрезал полковник Головко. — Все они теперь во власти Дьявола, и будет лучше, если мы избавим их от мучительной смерти.

— Значит, поднимаем лабораторию в воздух и уходим?

— У вас есть другие предложения?

— Я не вправе вмешиваться в ход операции, — неожиданно заявил Чапайкин. — командир здесь вы, полковник. Но, поверьте, я не хотел бы, чтобы вы сели в лужу.

— А вы останетесь с сухим задом? — взвинтился Головко. — Хорош напарник!

— Извините, Иван Савельевич, но я следую во втором эшелоне. Так утверждено планом операции. У каждого своя задача, — отпарировал Чапайкин.

— Задача у нас одна, подполковник. Обезвредить скопище безумцев и захватить лабораторию. В плане операции нет такого пункта, в котором бы мне предписывалось уничтожить её. Сложились форс-мажорные обстоятельства, и вы, как представитель Центра, несёте ответственность наравне со мной. Вы знаете это не хуже меня.

Головко остановился, пропуская офицеров вперёд. Ему не хотелось иметь невольных свидетелей разговора.

Сейчас самое правильное решение — покинуть остров, — продолжил он. — Его обитатели нам не по зубам. И сделать это надо как можно скорее, пока не потеряли остальных людей и технику.

— Хотите знать моё мнение? — спросил Чапайкин. Видимо ему стало всё же неловко за свои слова, и он решил исправить допущенную оплошность.

— Готов выслушать, — пробурчал полковник.

— Я бы не спешил сворачивать операцию. Что если майор находится в полном здравии и в ближайшее время всё же сумеет выполнить поставленную задачу? Может быть, мы рано хороним бойцов спецназа?

— Вы предлагаете ещё раз сунуться в подземелье за адреналином? — спросил Головко, удивившись. — Хочется отрубить голову дракона, чтобы потом положить её на стол директору ФСБ? Похвально. В таком случае свяжитесь с Москвой и отмените моё решение.

— Вы издеваетесь надо мной?! — вскричал Чапайкин, заводясь с пол-оборота. — Если бы у меня была связь, я бы не жевал сейчас сопли вместе с вами!

— Попросите Кедрова. Мысленно. Он восстановит для вас канал связи, — с издёвкой проговорил Иван Савельевич. Ему стало ясно, какой помехой для него становится сейчас Чапайкин.

— Как вы докажете, что оказались бессильны перед сворой фанатиков? Вы не видели ни одного из них воочию! Вы не убедились в гибели группы спецназа! Вам неведомо, что происходит в стенах лаборатории! Вас обвинят в трусости, полковник, и будут судить! — продолжал кричать московский службист.

Полковник Головко оставался невозмутим. Единственное, о чём он сейчас сожалел, так это то, что не воспринял всерьёз предупреждение Кедрова.

— Если мы вовремя унесём отсюда ноги, у нас будет возможность оправдаться. В противном случае, доказательств действительно не останется. Погибнем все до одного. Пропажа экспедиции останется загадкой навсегда.

Словесная перепалка, быть может, продолжалось бы ещё долго, но умолкнуть их заставил крик Безупречного. Капитан махал руками и показывал на небо. Головко и Чапайкин увидели корабль пришельцев. Большой чёрный треугольник завис над вертолётами. Он появился тихо. Шума работающих двигателей не было слышно. Таинственный корабль безмолвствовал. Он висел на высоте около ста метров. Иван Савельевич бегом устремился к группе офицеров, собравшихся у ящиков с ракетами. За ним бежал Чапайкин.

— Приказываю открыть огонь! — крикнул на бегу Головко. — Немедленно!

Черноволосый ракетчик нацелил ПЗРК на космолёт и выстрелил. На обшивке корабля мелькнула вспышка от взрыва. Внеземной аппарат не получил ни малейшего повреждения и даже не вздрогнул от удара. Ракета, словно бутылка шампанского, разбитая о борт морского судна, не оставила никаких следов. Лейтенант выпустил ещё пару ракет. Эффект был нулевой. Когда в сторону корабля ударил мощный луч лазера, офицеры не поверили своим глазам. Не доходя до корпуса космолёта, яркий пучок света вдруг изогнулся и ушёл в сторону. Офицеров охватило замешательство. Грозное земное оружие оказалось никчёмной вещью! Затем они увидели невероятное зрелище. Оба вертолёта стали внезапно уменьшаться в размерах. Когда они достигли величины знаменитого «Запорожца», из корпуса чёрного треугольника вышел луч холодного света. Вертолёты, оторвавшись от земли, один за другим уплыли по нему в неведомое нутро. Та же участь постигла лазерную установку и ПЗРК. Лейтенанты тоже были подхвачены лучом, но их удалось вытащить из него в самый последний момент. Офицеры непроизвольно сгрудились в кучу и ощетинились стволами автоматов, как будто с их помощью могли защитить себя. Они в испуге ждали развязки. Внезапно в голове каждого из них раздался голос:

— Вы проявили агрессию и этим нарушили закон Галактической Конфедерации о мирном сосуществовании цивилизаций. Из ваших матриц будет удалена негативная энергия. Регенерацией займутся земляне Избранного Братства.

Космолёт дрогнул, начал покачиваться, наливаясь светом, и в считанные секунды, взмыв в небо, исчез.

— Мать твою! — выругался Чапайкин. — Что это было?

Он лихорадочно оглядывался по сторонам, втайне надеясь увидеть пропавшие вертолёты где-нибудь в другом месте. Ему очень хотелось, чтобы всё происшедшее объяснялось злой шуткой, сотворённой хозяевами острова. Но иллюзии, которые строил для себя Чапайкин, так и остались всего лишь иллюзиями. Вертолёты и установки для поражения противника пропали бесследно. Это была реальность.

— Что будем делать, командир? — спросил он Головко, как будто тот знал пути выхода из создавшейся ситуации.

— У нас нет времени на глубокие размышления. Надо собрать остатки снаряжения и уходить вглубь острова. Думаю, там найдётся какое-нибудь убежище, — ответил полковник.

— И то верно, — согласился присмиревший Чапайкин. — Негоже сидеть, сложа руки, и ждать милости от преступника.

Офицеры быстро собрали скудные пожитки и зашагали к лесному массиву по другую сторону утёса. Люди шли молча, у всех были одинаковые мысли. Они понимали, что передышка, которая представилась им, является лишь временным затишьем перед бурей. Однако, никто из них ни разу не заикнулся о своих переживаниях, воспринимая тяжёлые испытания, как должное, в нелёгкой службе. Их связывала между собой присяга на верность Родине. Больше всех тревожился полковник Головко.

«Кедров не отступится, не оставит нас в покое, — размышлял он. — И невозможно предсказать, что у него сейчас на уме. А это самое страшное. Бороться с невидимкой не только сложно, а немыслимо вообще. Чёрт меня дёрнул отправить в Москву правдивый рапорт! Не захотелось марать честь мундира! Что получил? Пять офицеров потерял, жизнь остальных под вопросом. Не оценил я Кедрова, не поверил его словам. А ведь он всегда говорил правду. И тогда, в Афганистане, тоже. Слишком подозрительным сделала меня служба, разучила верить людям. Вот и дождался возврата бумеранга, который сам запустил».

Полковник оглянулся на идущих следом ним за ним офицеров. На душе сделалось ещё тяжелее.

«А может быть, всё обойдётся? — подумалось ему вдруг. — Отсидимся в лесу, дождёмся снятия защиты, и уйдём по-тихому через болото. Прошёл же Безупречный с ребятами — пройдут и другие».

От такой мысли стало немного легче.

В лесу Головко объявил привал. Люди расположились кто где. Безупречный и Черемных оседлали поваленное дерево, к ним подсели вертолётчики. Климов устроился на трухлявом пне, остальные прилегли на усыпанную золотой листвой землю. Офицеры избегали разговоров, изредка приподнимали головы и напряжённо прислушивались. Тихо вздыхали верхушки деревьев, других посторонних звуков не прослушивалось. Через некоторое время стал доноситься далёкий неясный гул. При каждом таком раскате военные тревожно переглядывались между собой. Иногда их взгляды устремлялись в небо — в головах теплилась надежда увидеть яркую синеву. Однако плотная серая пелена прочно приклеилась к горизонту и не претерпевала никаких изменений, хотя над островом гулял сильный порывистый ветер.

Головко подозвал к себе Безупречного и Черемных и коротко приказал:

— Поднимитесь на гору и осмотрите окрестность.

— Есть, товарищ полковник! — ответили оба капитана и бесшумно растворились среди массивных деревьев.

Иван Савельевич постоял, прислушался. Со стороны утёса не доносилось ни малейшего шума. Безупречный и Черемных имели большой опыт передвижения в горах. Полковник принялся расхаживать взад и вперёд по полянке, мысленно взвешивая сложившуюся ситуацию. Знать бы, где Злоказов оставил паропланы! Если удастся каким-то образом пробить брешь в стене, они бы очень пригодились. Выход за пределы сферы должен быть молниеносным, иначе хитроумная защита успеет выкинуть очередной фортель, и смерть настигнет бесповоротно.

Головко посчитал оставшихся людей. После потери группы спецназа, их насчитывалось тринадцать человек. Столько же, сколько на острове «лжеучёных». Что это? Случайность? Совпадение? Или же вызов, брошенный ему Кедровым? Может случиться и так, ведь этот дьявол — крепкий орешек и большой мастак на пакости, умеет давить на психику. Ну и чёрт с ним, пусть потешит себя.

Капитаны вернулись через час. По их хмурым лицам было понятно без слов, что дела обстоят скверно.

— Нам не выбраться с острова, — сообщил Безупречный. — Заслон выставлен по всему периметру.

— Поня-ятно, — с растяжкой произнёс Иван Савельевич и тяжело вздохнул. — Что и требовалось доказать. Ну, а в целом как?

— Остров пустынен, передвижения людей не обнаружено. За горой есть озеро, лагерь предпочтительно разместить там.

— Не густо. По всей вероятности, Кедров решил взять нас измором, будет действовать на психику.

Головко обвёл взглядом всех присутствующих, останавливая его подолгу на каждом в отдельности, и громко спросил:

— Что будем делать, господа офицеры?

— Воевать, полковник, воевать, — недружелюбно отозвался Чапайкин. — Будем вести партизанскую войну.

— Ага. До последнего вздоха, — вставил реплику Безупречный. — Только скажи, с кем ты собрался воевать, партизан?

— Что ты себе позволяешь?! — вскричал холерический москвич. — Как ты разговариваешь со старшим по званию?!

— Так же, как и ты, — невозмутимо ответил капитан.

Чапайкин подскочил к Безупречному, намереваясь с размаху нанести удар за оскорбление. Ответная реакция Ивана была молниеносной — в мгновение ока подполковник очутился на земле.

— Прекратить! — гаркнул Головко. — Совсем спятили с ума?!

— Ну, с-сволочь, я ещё доберусь до тебя! — с ожесточением изрыгнул из себя угрозу Чапайкин, поднимаясь на ноги. — Всё тебе припомню, говнюк грёбаный, — Он сплюнул в траву кровавой слюной.

— Если останешься в человеческом обличье. А то, не ровен час, превратит тебя Кедров в какое-нибудь чучело болотное, — огрызнулся капитан, смакуя. — Будешь квакать или ухать от безысходности.

Безупречный наконец-то позволил себе сделать то, о чём мечтал с первого дня знакомства с борзым подполковником. Вид расквашенной губы Чапайкина его вполне удовлетворил.

— Всем подъём! — скомандовал Головко. — Следуем к озеру! Капитан Безупречный, ведите!

Группу решили расположить с тыльной стороны озера. По общему мнению, там будет самое безопасное место, хозяева острова вряд ли туда сунутся. Нет никакой необходимости огибать гору и подходить к берегу со стороны болота. К тому же, это очень удачная позиция для контроля состояния невидимого ограждения. Даже кратковременное его удаление позволяет группе улизнуть с острова.

Достигнув намеченной точки, офицеры принялись обустраивать место временной стоянки.

За действиями военных неотступно следили глаза смотрителя острова. Акиму не нужен был бинокль. Ему, как, впрочем, и Кедрову, достаточно было сосредоточиться, и наблюдаемый объект представал перед глазами в мельчайших деталях. Старец вёл наблюдение с вершины утёса, укрывшись от ветра в небольшом уступе скалы.

Поздно вечером лагерь был возведён. Офицерам крупно повезло. Благодаря военной смётке пожилого пилота, часть снаряжения осталась в распоряжении группы. После ухода Безупречного и Черемных на поиски майора Злоказова, полковник Головко распорядился выключить двигатели вертолётов. Лейтенанты приступили к выгрузке ПЗРК и лазерной установки. Когда ящики перекочевали на землю, авиатор в приказном порядке заставил молодежь выгрузить палатки и продовольствие. Те упирались, ссылаясь на свою занятость, но всё же вынесли из вертолёта половину того, что требовал от них пилот. Остальная часть снаряжения и продуктов осталась в салоне и вместе с вертолётом была захвачена кораблём пришельцев.

Головко лично определил обязанности каждого офицера и назначил ответственных за несение караульной службы. Безупречный проверил наличие боеприпасов и пересчитал запасы продовольствия. Началась обычная служба в полевых условиях. Обычная, если бы не одно «но». Неизвестность и неопределённость, застрявшая в головах военных, наводила на мрачные размышления. Сколько времени предстоит пробыть в дьявольской ловушке? Что ожидает каждого из них? Ответить на эти вопросы не мог никто. Продовольствия хватало на три дня. Максимум, на пять, если командир распорядится урезать суточную норму. Но голод меньше всего пугал офицеров. У них было оружие, а на острове водилась дичь. Питаться насекомыми не придётся. Пугало затишье. Не надо иметь большого ума, чтобы не догадаться о готовящейся развязке. Она произойдёт в любом случае. Это понимал каждый. Пока шло обустройство лагеря, офицеры выдвигали различные версии сокрушительного удара Дьявола. Так они окрестили Кедрова. Кто-то предположил, что с наступлением ночи в расположение лагеря попытается проникнуть группа спецназа во главе с майором Злоказовым, которую успели превратить в «зомби», и ничего, кроме жестокой расправы ожидать не приходится. Кто-то высказался, что всех их постигнет одичание и долгая мучительная смерть. Лейтенант Ракитин, ракетчик, заявил, что в ближайшее время вернётся космолёт и заберёт всех к себе на борт. Наиболее оптимистичным оказался старший лейтенант Климов. Он был твёрдо уверен, что Кедров, как пить дать, промурыжит их несколько дней, попугает чем-нибудь сверхъестественным, а потом пригласит командира на переговоры. Вполне возможно, предложит сотрудничество.

— Тебе, может быть, и найдётся работёнка, а с нас что взять? — выразил сомнение пожилой пилот, который умудрился спасти провиант и палатки. — Использовать в качестве подопытных кроликов? Нет уж, дудки, лучше застрелиться.

— Неужели у этих фанатиков, бляха-муха, не осталось в душе ничего человеческого? — задал вопрос второй пилот.

— О чём ты говоришь, Миша? О какой человечности можно рассуждать, если их души проданы Дьяволу?

Московская группа при обсуждении версий отсутствовала. После инцидента с Безупречным Чапайкин держался независимо. Он направился по периметру острова в надежде отыскать проём в установленном заграждении. Возвращение офицеров произошло в тот момент, когда дискуссия о дальнейшей судьбе экспедиции была в полном разгаре. Услышав, о чём идет разговор, Чапайкин пришёл в ярость от негодования. Обсуждаемая тема явилась для него довеском к неутешительному результату обследования. Подполковник истратил три обоймы патронов, однако все пули останавливались в воздухе, издевательски медленно опускаясь на землю.

— Вы что тут, белены все объелись?! Или мухоморов нажрались?! — вскричал он громогласно. — Что мелете, безмозглые?! Прекратить панические разговоры, иначе… — подполковник замолчал, не зная, какую угрозу пообещать. Сообразив, что переборщил, беспомощно махнул рукой и пошёл прочь.

Полковника Головко он застал за необычным занятием на берегу озера. Тот сидел на раскладном стульчике и что-то писал в блокноте, уложив планшет на колени.

— Вы слышали, о чём болтают ваши подчинённые? — со злостью спросил Чапайкин.

— И о чём же? — не прекращая писать, спокойно поинтересовался Иван Савельевич, не взглянув на подошедшего подполковника.

— Готовятся к капитуляции, согласны на любые условия Кдрова.

— Да ну?

— Вот вам и ну. Сам слышал, потому и пришёл. Боевой дух офицеров полностью деморализован!

— Прежде всего, Василий Иванович, успокойтесь. Как я понимаю, сквозняка в стене вы не обнаружили?

— К сожалению, да. Прошёл несколько километров, расстрелял три обоймы и всё напрасно. Стена сплошная, никаких проёмов. Собственными руками потрогал это чудо-стекло, — мрачным голосом сообщил Чапайкин.

— Теперь вам понятно, в какую ловушку мы угодили?

Подполковник промолчал, не зная, что ответить.

— Кедров чего-то ждёт. Возможно, распоряжений пришельцев. Иначе он бы давно с нами расправился. Следовательно, рано или поздно встреча с ним состоится. Думаю, готовится очередной ультиматум. Об этом и толкуют наши ребята. Не вижу ничего страшного в том, что они строят свои версии. Вдруг мелькнёт у них какая-нибудь светлая мысль? Разве это плохо? В конце концов, они морально будут готовы к любым неожиданностям.

— Вы всерьёз так думаете? — успокаиваясь, спросил подполковник.

— Да. Просто так нам отсюда не уйти. Бросаться с вилами на танк — самоубийство. Остаётся сидеть и ждать, Кедров даст о себе знать.

Наступило короткое молчание, после которого Чапайкин вдруг выпалил:

— Завтра же надо предпринять попытку уйти через тоннель! Ваша позиция вредна и опасна, она равноценна предательству и измене!

— Повторить путь Злоказова? — спросил Головко невозмутимым тоном. — Превратить людей в зомби?

— Если пойти ночью — успех обеспечен, — стоял на своём подполковник. — Кедров и вся его свора спит в это время. Главное, пройти в тоннель незамечено.

— Мы не знаем, какие сюрпризы приготовлены для нас в самом тоннеле, — пытался аргументировать Иван Савельевич. — Кедров не такой лопух, чтобы не просчитать этот вариант. Здесь есть вода, дичь и чистый воздух, а что мы найдём в кротовой норе, если она будет перекрыта с обеих сторон? У нас даже противогазов нет.

— Вы просто трусите, полковник, — заявил Чапайкин. — Смелый офицер всегда предпочтёт смерть позорному плену.

— Ну, знаешь, Василий Иванович, это уж слишком! — не выдержав оскорбления, возмутился Головко. — В первую очередь я думаю о людях, об их жизнях. В ловушку они попали по нашей с вами вине, между прочим. И сейчас мой долг — исправить допущенную ошибку, сохранить им жизнь. Спешить умереть — самая большая глупость, на которую способен человек.

За свою жизнь Иван Савельевич подметил, что тщеславный человек, попав в неприятную ситуацию, всегда старается блеснуть смелым решением. Причём, делает это, не боясь оскорбить тех, кто не согласен с ним. Чапайкин оказался одним из таких. Спорить с твердолобым холериком — не лучший вариант доказательства своей правоты. Головко сказал:

— Знаешь, Василий Иванович, мне абсолютно всё равно, какое решение ты примешь лично. Что касается остальных — предлагаю послушать мнение каждого офицера. После этого и примем окончательное решение. Я твёрдо уверен: мои люди с тобой не пойдут.

— Если правильно объяснить — пойдут все, не сомневайтесь.

— Посмотрим, — проворчал Иван Савельевич.

Довольный принятым решением, Чапайкин повеселел. Он зашёл со спины полковника и заглянул в его планшет.

— Что пишем в столь недобрый час? — уже дружелюбно спросил он.

— План капитуляции, — съязвил Головко. — Закончу составлять и отдам тебе для передачи в центр.

— Издеваетесь?

— Нисколько. Ты же через пару дней уже будешь в Москве, вот и передашь, кому следует.

— Не валяй дурака, Иван Савельевич, — перешёл на «ты» Чапайкин. — Скажи правду, что пишешь?

— Дневник, Василий Иванович. Подробный дневник. В дальнейшем он сослужит хорошую службу.

— Что-то рановато проявился у тебя старческий маразм, не ожидал.

— Можешь рассуждать, как тебе вздумается. Твоя оценка меня не интересует, — ответил Головко. — Её поставят другие.

— Святая наивность, — буркнул подполковник и зашагал в лагерь. Он твёрдо решил прорываться на Большую землю через подземный ход. В уме завертелись слова для убеждения офицеров в единственно правильном, на его взгляд, решении, которое будет озвучено им завтра утром.

Вечером, после бесцельных хождений вокруг лагеря, офицеры разожгли костёр и сгрудились вокруг него. Не торопясь, открыли банки с тушёнкой, поужинали.

Сентябрьские дни коротки. Тёмный полог быстро закрыл светло-серое небо. На нём незамедлительно высунулись первые робкие звёзды. Через защитную сферу они смотрелись иначе, пробивая свой свет, словно тусклые свечи сквозь ситцевую занавеску. Внезапно над горизонтом появилось свечение. Из-за горы вылетел ярко-красный шар. Побесновавшись над озером некоторое время, он неожиданно остановился и стал угасать, одновременно расширяясь по кругу, будто жирная клякса на промокательной бумаге. Шар превратился в облако бледно— зелёного цвета, которое переместилось вглубь леса и скрылось из виду. А потом оттуда донёсся душераздирающий рёв и, спустя несколько минут, из леса вышло чудовище. Начитанный Климов мог бы поклясться здоровьем своих близких, что с таким видом животных не знакомы даже палеонтологи. Огромных размеров оно напоминало динозавра и дракона одновременно. Из пасти зверя извергались языки бело-голубого пламени. И это был вовсе не призрак — животное существовало реально! Грозно рыча, дракон-динозавр ударил передней лапой по стволу большой ели. Толстое дерево с шумом ухнуло на землю, прихлопнув пламя костра волной сжатого воздуха. Перепуганные люди схватились за оружие и застыли на месте. Один из пилотов выпустил в зверя короткую очередь из автомата. Она стала сигналом для других. Застучали ещё несколько автоматов. Оружейный огонь не причинил зверю никакого вреда, на его теле не проступило ни одного кровавого пятна. Атака военных вызвала ещё большее неистовство животного. Из-под когтей полетели большие куски дёрна с вывороченными корнями деревьев. Чудовище завертело маленькой, по сравнению с туловищем, головой, и изрыгнуло пламя на землю. Загорелась сухая трава и мелкий кустарник. Начался пожар. Страх охватил всех офицеров без исключения. Ужас леденил их тела, ломал волю.

Кошмар закончился неожиданно. Зверь внезапно остановился, будто собака по команде «фу», рыкнул напоследок и удалился в лес. Всё повторилось в обратном порядке. Над деревьями вновь появился ярко-красный шар, повисел над полыхающей поляной, словно созерцал то, что натворил, и медленно укатился за гору.

Полыхающий пожар быстро привёл в чувство окаменевших людей. Они разом набросились на бушующий огонь и с большим трудом погасили его. Как только последний язычок пламени, воровато хоронившийся в трухлявом пне, померк, военные в изнеможении распластались на земле. Наступила полная тишина, нарушаемая лишь изредка приглушенным дыханием тайги.

— Надо же учудить такое! Сука! — выругался Безупречный со злостью. Грудь его ещё продолжала часто вздыматься.

— О ком это ты? — спросил Черемных, принимая сидячее положение.

— О Кедрове, о ком же ещё? Только этот дьявол способен на такие штучки, — процедил Иван и сплюнул в сторону.

— А, по-моему, это пришельцы изгалялись, — возразил Черемных. — Кедров хоть и феномен, но на подобные выкрутасы не способен. Это ведь была демонстрация нам машины времени. Откуда она у него?

Николай Климов, лежавший рядом, хотел вмешаться в разговор и пояснить, что они заблуждаются. Появившееся чудовище не что иное, как материализовавшаяся сущность из другого измерения. Вовремя сообразив, что сейчас не стоит умничать, он промолчал.

— Не будем гадать, что это было, но страшилка может повториться. Мы должны подготовиться к своей защите, — включился в разговор Головко. Он не лежал на земле, как все остальные. Боясь пробудить застарелый радикулит, ходил по поляне и тяжело пыхтел. Остановившись у ног Чапайкина, тихо спросил:

— Надеюсь, на сей раз Кедров убедил тебя в своём превосходстве?

Совиные глаза подполковника хищно блеснули, закрученные усы под крючковатым носом нервно подёрнулись.

— Что бы не произошло — будем прорываться через подземный ход, — подтвердил он своё решение. — Это единственный путь к нашему спасению.

Чапайкин быстро поднялся и подошёл к поваленному дереву. Опёршись на него, он обратился к офицерам с призывной речью о прорыве из окружения через подземный ход.

Головко не вмешивался, когда говорил подполковник, но после его пламенной речи, спросил офицеров:

— Все согласны с предложением Василия Ивановича? Или есть другие соображения?

— Не зная броду — не лезь в воду, — отозвался первым капитан Безупречный. — Так, кажется, гласит народная мудрость? А я уверен, наши предки дураками не были.

Он сердито пнул сухой ком земли, попавшийся под ноги, и решительно шагнул к Чапайкину.

— Мы — кадровые военные, а не цыгане, — сказал капитан. — Это они могут позволить себе вскочить на коня и унестись, куда глаза глядят. Бежать от опасности, сломя голову — это самоубийство. Нами обследована только часть тоннеля, и нет твёрдой уверенности, что он не завален. Наши действия должны быть взвешенными и хорошо продуманы. Вот и весь сказ.

Изворотливости Чапайкину было не занимать. Он не желал проигрывать и терять авторитет московского представителя.

— Дурак ты, капитан, — холодно произнёс он. — Стращаешь людей мученической смертью, взываешь к протесту. А что, если эта мученическая смерть наступит здесь, на просторах острова? Завтра, послезавтра, через неделю — Кедров не докладывал, но кончина твоя произойдёт в более изощрённом виде. Этот Дьявол превратит всех вас в подопытных кроликов и будет медленно забирать жизнь. Как тебе нравится такая перспектива? — Голос подполковника прозвучал нарочито небрежно.

— А ты уже самостоятельно выделился из команды и тебе это не грозит?

— Я имею такое право, да будет тебе известно, капитан. И оно мною уже принято. Следующей ночью мы с майором Бегловым уйдём вдвоём.

Помощник Чапайкина насупился, но возражать не стал.

— Не смею приказывать вам, Василий Иванович. Поступайте, как считаете нужным, — подвёл итог полковник Головко. Не повышая голоса, распорядился:

— Всем спать, охранение меняется каждые два часа, очередность известна.

Офицеры с мрачными лицами разошлись по палаткам. Им было о чём задуматься.

 

Провал операции

Утром в конференц-зал зашёл Аким. Он поздоровался с Алексеем. Кедров, наконец-то, выработал привычку у старца здороваться по утрам, скрепляя приветствие крепким рукопожатием. Это далось ему не сразу, поскольку Аким долгое время продолжал игнорировать общепринятый порядок приветствия, не входивший в его устои на протяжении более двухсот лет. До появления Алексея он каждый новый день встречал в одиночестве. Ему попросту была чужда такая привычка. В конце концов, Кедров добился своего.

— Какой-то ты сегодня невесёлый, — заметил Алексей. — Случилось что?

— Гости вчера пожаловали. Вот думаю, как лучше их спровадить, — ответил старец.

— И ты спокойно об этом говоришь? — возмутился Алексей. — Почему не сообщил вчера?

— Не хотелось отрывать тебя от дел. Пресечение попыток проникновения на остров возложено на меня. Это моя обязанность, и я её исполняю беспрекословно.

Алексей хмыкнул и невольно присвистнул, оглянувшись по сторонам. Учёные, к счастью, были заняты своими делами и не обратили на него внимания.

— Идём отсюда, — тихо проговорил Кедров. — Ты должен мне всё рассказать.

Он взял старца под локоть и решительно повёл его в одно из помещений лаборатории.

— Ну, рассказывай, что за гости к нам пожаловали? — нетерпеливо поинтересовался Алексей, едва они очутились наедине.

— Вчера на остров высадилась большая группа военных, я позволил им это сделать, — спокойно сообщил Аким. На его лице не было и тени волнения, будто речь шла не о вторжении незваных гостей, а о каком-то рядовом событии, не заслуживающим особого внимания.

— Никак, полковник Головко пожаловал? — спросил Алексей.

— Да, он у них за главного, — подтвердил Аким. — Разведчиков я нейтрализовал и отправил на нижний уровень базы. Сейчас они в анабиозе. Пришлось потревожить Тизи, он утилизировал вертолёты и две поражающих установки. Остальная группа отошла к озеру. Ночью я их немного припугнул. — Старец рассмеялся и рассказал, как всё происходило.

— Значит, сейчас военные под колпаком? — усмехнулся Кедров. — И как ты собираешься с ними поступить?

— Пока не придумал, — сознался Аким. — Может быть, ты что-нибудь присоветуешь? Отпустить их я не имею права.

— Как они себя ведут?

— Сильно запаниковали, даже перессорились между собой.

— Тебе известны их планы?

— Конечно. Офицер, который из Москвы, планирует уйти сегодня ночью через подземный ход.

— Один?

— Нет. С ним пойдут ещё несколько человек.

— У них есть шанс уйти?

— Это невозможно, тоннель заблокирован.

— Значит, все они погибнут?

— Военные сами выбрали свою судьбу, сюда их никто не звал, — без сожаления заявил Аким.

— Кто занимался материализацией животного? — спросил Алексей после непродолжительной паузы.

— Его воспроизвёл Тизи. Установка по созданию биологических существ находится на космолёте.

— Фантомы разведчиков — это тоже его работа?

— Совершенно верно. Твоего Учителя заинтересовало чувство страха земного человека, которое у пришельцев отсутствует. Видимо, он хочет понять механизм, порождающий это чувство, вот и практикуется при каждом удобном случае.

— Ну и пусть изучает, если ему поставлена такая задача, — сказал Алексей. — У нас с тобой другая головоломка. Нужно решить судьбу военных.

— А что тут думать? — усмехнулся Аким. — Пусть поживут денёк, другой, поразмышляют о многомерности космоса. Сейчас они не представляют для нас никакой опасности. Думаю, в ближайшие дни Головко сам захочет встретиться с тобой.

— И то верно, — согласился Алексей. — А я к этому времени отработаю вариант использования этих людей в наших интересах. — Он посмотрел в чёрные глаза старца и добавил:

— Только, чур, ни слова учёным о происшествии. Не надо их будоражить.

Аким кивнул головой в знак согласия, и они расстались.

Дела в лаборатории шли полным ходом. Оптимистично настроенные учёные продолжали проводить уникальные опыты на себе, делая одно открытие за другим. Приборы, созданные инопланетной цивилизацией, позволяли им осуществлять самые смелые эксперименты, связанные с изучением волновой природы материи. Они с завидным упорством разгадывали процессы, порождающие аномальные способности человека. Сейчас им предстояло изучить механизм перевода клеток на более высокий уровень вибраций. Для этих целей требовался живой биологический материал — человек. Конечно же, каждый из них мог начать проведение экспериментов на себе, но все они имели большие отклонения от генетического кода обычного человека и их клетки уже работали в другом диапазоне вибраций.

Вторжение военных на остров облегчило решение проблемы. По закону Галактической Конфедерации любое космическое существо, совершившее акт агрессии в отношении другой цивилизации, подлежит либо утилизации, либо реконструкции. В обязательном порядке. Кедров принял решение воспользоваться телами офицеров спецназа. Это был самый подходящий материал для проведения исследований. Алексей вошёл в контакт с Тизи и попросил разрешение на реконструкцию поверженных военных. Его запрос ушел далее по иерархической лестнице. Пришелец заверил, что ответ придёт на следующий день.

В обеденный перерыв Кедров собрал учёных в конференц-зале и сделал объявление:

— Уважаемые коллеги! С сегодняшнего дня на энергосиловой базе наших братьев по разуму начались профилактические работы. Во избежание вредных воздействий на ваш организм покидать лабораторию запрещается. Всем ясно?

— Ясно, — ответил за всех Володя Серов. — Выход из лаборатории считается побегом.

— Как долго продлятся работы? — спросила Ольга Васильевна. — Привыкли мы к вечерним прогулкам, Алексей Васильевич, нравится дышать свежим воздухом перед сном.

— Придётся потерпеть. Думаю, через неделю коммутация глюооных цепей закончится, — не моргнув глазом, солгал Алексей. — От меня сие не зависит.

Послушные сотрудники с пониманием отнеслись к возникшим неудобствам и мирно разошлись по своим делам. У них было предостаточно развлечений помимо вечерних прогулок.

В лагере военных в это же самое время состоялась некая оперативная летучка, устроенная подполковником Чапайкиным. Он повторно заявил о своём намерении покинуть остров предстоящей ночью. Речь была пламенной, продуманной и хорошо подготовленной. Его план, на первый взгляд, не имел недостатков. Подземный ход рассматривался им как единственный путь спасения экспедиции.

— Кто пойдёт со мной? — требовательно спросил подполковник и застыл в ожидании. Он был уверен, что пойдут все, кроме Головко и близких ему офицеров.

После длительного раздумья шаг вперёд сделали вертолётчики. Поколебавшись, свой выбор сделали оба черноволосых лейтенанта.

— А вы не передумали? — со злой усмешкой спросил Чапайкин Ивана Савельевича.

— Я своих решений не меняю, — последовал уверенный ответ полковника.

— Мы остаёмся здесь, — ответил Безупречный за своих сослуживцев.

— Как знаете, — пожал плечами Чапайкин и до самого вечера не проронил ни слова.

Когда стемнело, он подошёл к Головко и, протянув руку на прощание, скупо произнёс:

— Прощай, полковник. Чует моё сердце, больше мы с тобой не увидимся. А вот кому из нас повезёт — не знаю. Русская рулетка, одним словом.

— На всё воля божья, — неожиданно ответил Головко, чем крайне удивил московского коллегу. Два офицера пристально посмотрели в глаза друг другу. Говорить им было больше не о чем.

Безупречный и Черемных не удосужились рукопожатия Чапайкина. Они стояли в стороне до тех пор, пока к ним не подошли остальные офицеры, решившиеся на прорыв. Мужчины крепко обнялись, и вскоре отбывающая группа скрылась в темноте.

Всю ночь полковник Головко не спал, чутко прислушиваясь в тишине к посторонним звукам. Ни автоматная очередь, ни хлопок пистолетного выстрела не нарушил безмолвие острова до утра. В сердце Ивана Савельевича зажглась надежда на благополучный исход всей операции. Когда рассвело, он покинул палатку и посмотрел на небо. Низкий серый полог сменился на дождевые осенние облака. Из них, как из плотного фильтра, слезилась мелкая изморось. Происшедшие изменения обрадовали полковника. Он нырнул обратно в палатку и окликнул Безупречного:

— Иван, вставай! Есть хорошая новость.

— Чапайкин языка привёл, допросить некому? — уныло спросил капитан, повернув заспанное лицо.

— Дался тебе этот москвич, забудь о нём.

— Тогда других новостей не должно быть, товарищ полковник.

— Похоже, Дьявол снял колпак. Пелена, что висела над островом, исчезла. Небо затянуто обычными облаками, моросит дождь.

Капитан встрепенулся и быстро поднялся.

— Неужели прорвёмся? — спросил он с ликованием в голосе. — Пойду, разбужу Черемных, порадую. Да и вундеркинд наш обрадуется.

Вскоре послышался его голос:

— Сергей, подъём! Приглашаю на стрельбище! Небо чистое!

Через несколько минут оба капитана направились к болоту. Безупречный, навернув глушитель, выбрал северное направление, Черемных двинулся в противоположную сторону.

Они вернулись очень скоро. Их лица были мрачнее дождевой тучи.

— Надежды наши накрылись медным тазом, товарищ полковник, — сообщил Безупречный. — Простреляли километр периметра, стена нерушима. По всей видимости, снята лишь верхняя часть сферы.

— Значит, Кедров остался непреклонным. Перекрыл нам кислород и не собирается крутить вентиль в обратную сторону, — озабоченно проговорил Иван Савельевич, потирая мокрый от дождя лоб. — Остаётся ждать контакта, другого варианта просто нет.

— Это вы правильно сказали — ждать, товарищ полковник, — как-то странно улыбнувшись, с растяжкой произнёс Безупречный. — Будем ждать, сколько потребуется. Только не здесь, а в другом месте.

— Что ты надумал?

— Совью себе гнёздышко на входе в пещеру, — сообщил Иван и загадочно посмотрел на командира.

— Хорошее предложение, — высказался Черемных, догадавшись о намерениях сослуживца. Его глаза сверкнули одобрительно.

— Ты рассчитываешь взять в заложники кого-нибудь из группы Кедрова? — спросил Головко с сомнением.

— А почему бы и нет? — вопросительно ответил Безупречный. — Пойдёт кто-нибудь из них пос… посмотреть на окружающий мир и попадёт в мои крепкие объятия. События продвинутся намного быстрее.

— А если из пещеры выйдет Кедров или Леший? — с тревогой в голосе спросил Николай Климов. — Он же не позволит себя пленить?

— Старика и Дьявола я пришью на месте без лишних сантиментов, — не задумываясь, ответил капитан. — Это наш шанс, и им нужно воспользоваться.

— Рискованный шаг, — задумчиво высказался Головко. — Не знаю, что нам даст заложник, и нужен ли он вообще, а вот насчёт дежурства стоит подумать. Только так мы сможем выйти на контакт с Кедровым.

— Если гора не идёт к Магомету, то… Иван пойдёт к Дьяволу, — сказал Безупречный, скривившись. — Терять время не имеет смысла.

— Хорошо, остановимся на дежурстве, — согласился Иван Савельевич после непродолжительной паузы. — Жаль, связи у нас нет. Придётся тебе, Николай, побыть вместо связного.

— Как прикажете, товарищ полковник, — с готовностью ответил старший лейтенант. Повернувшись к Безупречному, спросил:

— Когда выступаем?

— Готовность — пятнадцать минут.

— Есть, товарищ капитан! — козырнул Климов порывисто. Его щуплая фигура тут же скрылась в палатке.

— Совсем мальчишка, — с грустью произнёс Головко. — Не осознаёт, что уходит на смертельно опасное задание. — Взглянув на Безупречного, добавил с напутствием:

— Будьте предельно осторожными, не лезьте на рожон. Потерь уже достаточно.

— Не волнуйтесь, товарищ полковник, учёные уже. Ничего с нами не случится, — заверил Иван командира простыми словами. Промолчать он не мог, понимая, как тяжело у того на душе. Другая фраза выглядела бы слишком фальшиво.

Больше четырех часов вёл наблюдение капитан Безупречный за входом в пещеру. В полутёмном проёме за это время никто не появлялся. И вдруг он почувствовал в себе какое-то беспокойство. С каждой секундой оно росло всё больше и больше, и, наконец, переродилось в сильную тревогу. Когда это чувство обострилось до предела, в расщелине появился знакомый старик. Он, как и в прошлый раз, остановился и замер, медленно водя головой по сторонам.

— Полундра, Коля, — тихо произнёс Безупречный. — Смотри вперёд.

— Чёрт побери, опять этот Леший! Что будем делать, товарищ капитан? — шёпотом спросил Климов. По голосу чувствовалось, что он напуган.

— Не дрейф, салага. Телепортировать он нас не будет — не в его это интересах, а на большее старик не способен, — успокоил напарника капитан.

— Леший может поступить с нами так, как сделал это с бойцами спецназа, — не в силах побороть испуг, сказал Николай, надеясь в душе, что капитан вспомнит о своём обещании и расстреляет старика немедленно.

— Откуда тебе знать, как он поступил с майором?

— Догадываюсь.

— Мне наплевать на твои догадки, — обозлился Иван.

— Плевать, не плевать — ваше дело, но группа исчезла бесследно.

— Заткни свой фонтан и ползи назад, пока не поздно. Спрячься за деревом и наблюдай. Ты сегодня исполняешь задачу связного. Лежи тихо и жди моего сигнала.

— А вы?

— Делай, что я сказал! — рявкнул капитан.

Когда Климов уполз и укрылся в указанной точке, Безупречный поднялся во весь рост и крикнул:

— Эй, абориген! Стой на месте и не двигайся, иначе изрешечу! И не вздумай выкинуть фортель, как в прошлый раз! Мне нужен Алексей Кедров, есть к нему разговор!

Старик, казалось, не видел и не слышал Ивана, продолжая стоять, никак не отреагировав на окрик. Минута безмолвия тянулась томительно.

— Старый, ты что, уснул? — напомнил о себе Безупречный. — Позови Кедрова!

И вновь его громогласный крик словно оборвался на полпути, и не достиг цели. Старик стоял, не откликаясь.

Иван не выдержал и пальнул из автомата короткой очередью. Фонтанчики земли вздыбились у самых ног Лешего. Он не запрыгал, не дёрнулся в сторону, как это делают перепуганные насмерть люди. Старик просто растворился в воздухе.

— Климов, ты видел? — громко спросил Безупречный, уже не таясь.

— Видел, товарищ капитан.

— Как думаешь, куда он улетел?

— Обратно в пещеру, надо полагать.

— Доложить Дьяволу?

— Сто процентов.

— Ладно, будем ждать супермена. А ты, Коля, продолжай молчать и не высовывайся. Ни при каких обстоятельствах. Если что — беги к Ивану Савельевичу. Понял?

— Так точно, товарищ капитан!

Прошло не меньше получаса, прежде чем в ломаном очертании расщелины появилась фигура человека. Это был Кедров. Он шёл прямо на Безупречного, не остерегаясь.

«А что, если мне сейчас взять да и пришлёпнуть его? — подумалось Ивану. — А потом и со стариком поступить аналогичным образом? Наверняка тот затаился где-то в пещере. Рано или поздно нервишки старика не выдержат, нарисуется он на горизонте, я и шлёпну его. Потом рвану в пещеру и взорву лабораторию к чёртовой матери! Вместе с сумасшедшими учёными!»

— Это абсурдно, — послышалось в голове Ивана. — Прежде чем ты нажмёшь на курок, я тебя обездвижу. Мысль распространяется быстрее пули.

Несколько секунд ушло у Безупречного на размышления, чтобы принять окончательное решение. Ему почему-то подумалось, что Кедров не собирается вести с ним диалог, а просто тянет время для сближения на доступное расстояние, с которого начинает действовать его магическая сила.

— Хрен тебе на постном масле! — крикнул он, разъярившись, и потянул спусковой крючок на себя. Утопить курок до конца Иван не успел, палец свело молниеносной судорогой. Выстрела не последовало. Вслед за этим он почувствовал, как где-то внутри словно разорвалась граната, а по всему телу разлетелись многочисленные осколки. Не осознав до конца, что с ним произошло, Иван крайне удивился, почему не услышал выстрелов и не почувствовал привычного удара приклада при отдаче. Секундой позже до него дошло: он парализован. Руки и ноги напоминали протезы, офицер их не чувствовал. Он с ненавистью смотрел на приближающегося Дьявола.

Климов, разумеется, не подозревал о состоянии командира и ждал условного сигнала.

— Что же вы все такие твердолобые, капитан? — спросил миролюбиво Алексей, остановившись в нескольких шагах от распластанного тела чекиста. — Надеюсь, дар речи не потерял?

— Да пошёл ты… — огрызнулся Безупречный с лютой ненавистью в глазах.

— Я бы и пошёл по своим делам, если бы не ваша назойливость, — усмехнулся Кедров. — Ума не приложу, как мне с тобой поступить?

— Стреляй, Коля! — крикнул капитан, надеясь, что феномен Кедрова не успеет сработать.

Выстрелов не последовало, а слух Ивана уловил отчетливый хруст нескольких сухих веток под ногами убегающего человека.

— Поздно, капитан. Ваш Коля получил от меня другую команду и поспешает её исполнить.

«Это конец, — пронеслось в голове Безупречного. — Дьявол запрограммировал Климова на уничтожение Головко и Черемных. Вот гнида!»

— Ошибаешься, капитан. В отличие от вас, я не кровожадный. Твой молодой коллега очень скоро приведёт сюда полковника Головко и капитана Черемных. А ты пока полежи тут, отдохни. Мне нужно отлучиться ненадолго. — Кедров самодовольно улыбнулся.

Старший лейтенант Климов сломя голову мчался в сторону палаточного городка. В его распоряжении было очень мало времени на привод командира к погибающему капитану. Если не успеть с выполнением приказа Кедрова, Безупречного постигнет неминуемая смерть. Почему так произойдёт, что станет причиной гибели, Николай Климов не осознавал. Он был зомбирован.

Добежав до лагеря, тяжело дыша от чрезмерно быстрого бега, старший лейтенант выпалил:

— Товарищ полковник, капитану Безупречному срочно требуется ваша помощь! Идемте скорее, иначе он умрёт! Так сказал Кедров.

Глаза Климова казались остекленевшими, он плохо соображал. Как не пытался Головко добиться от него подробностей о случившемся, ничего у него не получилось. Николай, выпучив испуганные глаза, твердил одни и те же фразы.

Иван Савельевич понял, что молодой офицер находится под воздействием сильного внушения, и привести его в чувство сейчас не представляется возможным.

— Придётся идти, Сергей, — обречённо сказал он. — Мы ведь сами желали встречи с Дьяволом. Тем более, в опасности наш товарищ.

— Кроме оружия, с собой ничего не брать? — спросил Черемных.

— Ты намерен угостить Кедрова тушёнкой?

Капитан не ожидал язвительной подковырки и не нашёлся, что ответить. Кроме оружия и жалкого запаса продуктов у них действительно ничего не осталось.

— С богом, — тихо произнёс Иван Савельевич и незаметно для подчинённых быстро перекрестился.

Николай Климов был погружён в себя и, казалось, не видел ничего вокруг. Однако поведение его было достаточно осознанным, он воспринимал распоряжения и незамедлительно выполнял их. Головко приказал ему идти первым, и молодой офицер, не отвечая и не оглядываясь, сразу ринулся в обратный путь. Он шёл уверенно и очень быстро, почти бежал. Иван Савельевич едва поспевал за ним — ему давно не приходилось передвигаться в таком темпе. Совсем скоро его одолела одышка, спина взмокла, пот застилал глаза.

Он взмолился:

— Коля, сбавь обороты, иначе мне не дойти до финиша.

Климов даже не обернулся, будто не расслышал, и продолжал бежать.

Черемных обогнал полковника, настиг старшего лейтенанта, схватил за шиворот и резко развернул к себе.

— Ты что, салабон, не слышал просьбы командира?! Куда бежишь? Боишься остаться без места на кладбище? — рыкнул он со злостью.

Климов плохо соображал и мучительно силился понять, что требует от него Черемных, почему кричит и трясёт за плечи.

— А? Что? Кладбище? Почему кладбище? Надо спешить, иначе он умрёт. Скорее, товарищ капитан!

— Тьфу, ты, идиот, мать твою! — выругался Сергей, продолжая удерживать Климова за шиворот. — Как вы, товарищ полковник?

— Ничего, передохнул немного, пошли дальше.

Черемных выпустил из рук камуфляж Климова, они двинулись дальше.

Распластанное тело капитана Безупречного лежало на пожухлой траве. Глаза были закрыты, он не подавал никаких признаков жизни.

Черемных взял автомат наизготовку и инстинктивно огляделся по сторонам. Вокруг ни души. И тут в голове прозвучал голос:

— Бросьте оружие на землю и отойдите в сторону.

Климов беспрекословно подчинился команде. Он снял автомат с плеча и разжал руки. Оружие упало на землю, звякнув при падении. Полковник и капитан переглянулись и, поколебавшись немного, исполнили требование. Они наклонились и бережно положили свои автоматы на сухую траву. Отошли на два шага влево.

Безупречный открыл глаза и виновато выдавил из себя:

— Не удержался я от соблазна пришлёпнуть этого гада, да он оказался быстрее меня. Теперь вот лежу, как арбуз на бахче, дозреваю.

— Ты исполнял долг чекиста, Ваня, — подбодрил Иван Савельевич беспомощного офицера. — Не казни себя понапрасну.

Из кустов вышел Кедров.

— Ну, здравствуйте, господа офицеры, — произнёс он слова приветствия, улыбаясь. — Какие же вы непоседы, всё-таки. Не сидится вам в городе, романтики хочется, приключений. Что вас сюда привело, полковник? Тщеславие? Месть? Страх перед начальством?

— Не ломай комедию, Кедров, не упивайся властью. Говори о своих замыслах, оглашай ультиматум, — сохраняя завидное спокойствие, сказал Головко. — Не тяни из нас жилы и не рассчитывай на сговорчивость.

— У меня нет права вершить ваши судьбы, — ответил Кедров с доброжелательным выражением лица. — И замыслов никаких я не строю. Мои действия и поступки совершаются в соответствии с законами вселенского Разума. Эволюция Земли происходит по этим же законам. Никому из землян не разрешается их нарушать.

— К чему ты несёшь эту галиматью? — спросил Иван Савельевич с недовольством.

— К тому, полковник, чтобы вы знали, как поступают с теми, кто нарушает законы Галактической Конфедерации.

— Меня не знакомили с ними, — пробурчал Головко, начиная раздражаться. — Что за бред ты несёшь?

— Лукавить не хорошо, полковник, — назидательным тоном произнёс Кедров. — Вам было вынесено предупреждение о последствиях вашей агрессии, и вы сделали свой выбор. Наступил час расплаты. Но и здесь закон предусматривает гуманность — свободу выбора своей участи. Вы можете предоставить своё тело для проведения научных экспериментов, которые проводятся с целью сохранения земной цивилизации. Разрешение на реконструкцию ваших информационных матриц мною уже получено. В этом случае вы станете первыми людьми на Земле с изменённой программой души.

— А если я пущу себе пулю в висок? — спросил полковник хладнокровно. — У меня есть такое право?

— Тогда ваше тело подвергнется утилизации, — не задумываясь, ответил Кедров.

— Это как? — с испугом поинтересовался Климов. Он уже пришёл в нормальное состояние, к нему вернулась осознанность происходящего.

— Во вселенной действует закон сохранения энергии и материи. В космическом пространстве все процессы взаимосвязаны между собой, ничто не исчезает бесследно. Идёт непрерывная переработка и материи, и энергии. Ваши тела — физическое и энергетическое — будут использованы в других целях. Но, — Кедров вновь широко улыбнулся, — первый вариант выбора, согласитесь, выглядит более предпочтительным.

Полковник Головко впервые внимательно посмотрел в лицо непобедимого противника. Он пытался понять его сущность и определить слабую точку, чтобы выбрать направление переговоров, но из этого ничего не получилось. Беспристрастный представитель пришельцев быстро раскрыл его намерения.

— Вы хотите понять, почему я непреклонен? — спросил Кедров. — Не предъявляю ультиматума, при котором вы смогли бы покинуть остров? Что ж, отвечу. Возврата отсюда не существует. Я не земной судья, которого можно разжалобить или заинтересовать взяткой, и поступаю так, как предписано Законом Вселенной.

— Что ты сделал с бойцами спецназа? — задал вопрос полковник.

— Отправил на реконструкцию, — ничуть не смутившись, ответил Кедров. — Сейчас они находятся в состоянии анабиоза. Из них получатся идеальные представители шестой расы человечества.

Головко яростно сверкнул глазами:

— Правоохранительные органы вряд ли посчитают ваши эксперименты гуманными.

Кедров пожал плечами, ответил:

— Лаборатория принадлежит инопланетной цивилизации, её деятельность осуществляется в рамках вселенских законов.

Вся информация Кедрова показалась Ивану Савельевичу циничной, от внутреннего негодования в горле возник спазм, ему стало трудно говорить.

— Где остальные военные, что с ними? — не удержался от вопроса Черемных.

— В тоннеле они попали под излучение и были парализованы. Этой же ночью пришельцы забрали их на борт космолёта, — усмехнулся Кедров. Они извлекут у бойцов астральные тела и на их основе создадут киборгов. Представителям инопланетной цивилизации нужны послушные помощники в обитаемых лабораториях. Ещё вопросы будут?

Офицеры молчали, поражённые сообщением.

— В таком случае прошу следовать за мной. — Кедров посмотрел на Головко и перехватил его взгляд, обращённый к Безупречному.

— Согласен с вами, полковник. Нельзя оставлять раненых на поле брани, — усмехнулся Кедров в очередной раз. — Возьмите пострадавшего с собой. Ему будет интересно увидеть то, что он хотел уничтожить.

Черемных и Климов подхватили безжизненное тело сослуживца и понесли с собой.

— Лучше бы ты убил меня, сука продажная! — с ненавистью сказал Безупречный, обратив свой взгляд к Кедрову. — Зная заранее, какие фокусы последуют с твоей стороны — я бы застрелился без колебаний.

— Я вам уже сообщал: мы не имеем права творить насилие, — не обращая внимания на оскорбление, спокойным голосом сказал Алексей.

— А то, что ты сделал со мной — гуманизм?

— Ничего бы не произошло, последуй вы все моим советам. А теперь вам остаётся пенять только на себя, господа офицеры.

На этом диалог закончился, чекисты молчаливо шагали к расщелине. За долгие годы службы полковник Головко ни разу не испытывал такого унизительного положения, в котором оказался сейчас.

Через некоторое время Черемных и Климов почувствовали, что их ноша с каждым шагом становится всё легче и легче, и, наконец, когда они зашли под свод пещеры, тело Ивана показалось им совсем невесомым. Кедров увидел их удивлённые лица и рассмеялся:

— Чудеса, не правда ли? А вы не хотели верить моим словам. Сочли за сумасшедшего. Это объясняется снятием сил гравитации, господа офицеры. Человек шестой расы будет обладать такой способностью.

Полковник Головко, как старый битый волк всем своим нутром почувствовал, что попал в западню, крышка которой вот-вот захлопнется. Ситуация сложилась безнадёжно, выхода не просматривалось. Ни одно учебное пособие по психологии не могло бы помочь её вырулить. На предательство Иван Савельевич был не способен. Оставалось только застрелиться. И он решился без колебаний расстаться с жизнью.

— Добро пожаловать в ад, товарищи офицеры! — нервно усмехнувшись, съязвил Черемных. Сейчас вы увидите кипящий котёл, в котором предстоит вариться, и тринадцать дьяволят, обслуживающих его.

На сарказм капитана никто не отреагировал. Мысли офицеров были направлены в ином направлении, и показная бравада Сергея только усугубляла их переживания.

Они свернули в тоннель, и дошли до конца. Перед стеной, которая предстала перед ними, Кедров остановился и замер. Он что-то пробормотал, и тотчас на стене появилась светящаяся нить. Затем выделенный нитью диск отошёл в сторону, и офицеры очутились в просторном зале. Он был пуст. Многочисленные приборы светились множеством разноцветных сигнальных лампочек и работали в автоматическом режиме.

— Положите капитана на стол, — сказал Кедров и показал на овальную конструкцию из незнакомого материала. Располагайтесь, где вам будет удобнее.

Когда тело Безупречного оказалось на столе, Кдров подошёл к нему и, не нажимая никакой кнопки, каким-то непонятным образом перевёл его плоскость с наклоном к горизонту. Не проговорив ни слова, он расположился в кресле поодаль от офицеров.

Засветилось вокруг пространство, исчезли куда-то стены и все окружающие предметы, перед глазами появились галактики, звёзды, планеты… Шокированные офицеры реально почувствовали себя летящими среди этого нагромождения вселенной. Вдалеке они увидели маленькую голубую планету. Она приближалась к ним с неимоверной скоростью, и вскоре на ней уже различались материки и океаны. Поверхность планеты быстро приближалась, стали видны поля, леса, реки, горы. Городов, как ни странно, не виднелось. Открывшаяся панорама из космоса вызывала у наблюдателей страх и паническое состояние. Создавалось ощущение, что все они вот-вот достигнут поверхности Земли, и непременно разобьются. Когда до земли оставалось не более нескольких сотен метров, какая-то неведомая сила остановила их падение. Офицеры зависли на этой высоте и медленно поплыли над поверхностью. На их глазах менялись флора и фауна, переходя из одной эпохи к другой. В течение часа они увидели всю историю планеты. Видели динозавров и то самое чудовище, которое выходило к ним из леса. Больше всего поразили катастрофы планетарного масштаба. Наконец, офицеры достигли знакомого острова и стали медленно опускаться. Они были сильно поражены, когда увидели себя в ходе операции на острове. Это было необычное зрелище. Офицеры испытывали странное ощущение, находясь как бы одновременно в двух измерениях. Они бежали, кричали, напрягая голосовые связки при виде космического корабля, и в то же самое время чувствовали себя наблюдателями происходящих событий. Наконец, всё прекратилось, в темноте стали вырисовываться окружающие предметы, появился свет.

Офицеры озирались по сторонам, не осознавая до конца, в какой реальности они находятся.

— Как вам понравился полёт в прошлое? — улыбаясь, поинтересовался Кедров и посмотрел в первую очередь на полковника.

— Впечатляюще… — сдерживая волнение, выговорил Иван Савельевич. — Только не возьму в толк, для чего ты нам это показал?

Кедров рассмеялся:

— Перед неминуемой смертью в голове человека за считанные секунды проносится вся его жизнь. Перед реконструкцией или утилизацией ему предоставляется возможность увидеть эволюцию человечества в целом. Так предписано Высшим Разумом. Всё это должно остаться в матрице души, которая не уничтожается, а лишь корректируется. Такая процедура обязательна для всех людей, проявивших агрессию. Она помогает им сделать выбор дальнейшей судьбы.

— Может быть, вселенский закон обязывает ещё и исповедаться перед тобой? — оскалился в злой усмешке Черемных.

— Нет, этого делать не нужно, — ответил Кедров и посмотрел ему прямо в глаза. — А вот услышать ваши впечатления я не прочь. В работе над совершенствованием человеческого сознания они мне очень пригодятся.

— Товарищ полковник, — с горячностью продолжил Черемных, — да он же издевается нам нами! Разве вы не видите? Перед тем, как превратить нас в прах, он ещё рассчитывает на нашу поддержку! Хочет въехать в рай на наших костях!

— Боже мой, как же вы ненавидите будущее, и как далеки от совершенства, — с грустью проговорил Алексей. — Живёте, будто в улитке. Окружающий мир вам не интересен, а потому и не ведом. Встать на пути эволюции — это глупость, остановить совершенство человечества невозможно. Вы видели, что происходило на планете в далёкие времена, какие катастрофы бушевали на ней по причине неразумных действий предыдущих цивилизаций? Видели, от чего они погибли? Это ли не аргумент для переосмысления своего отношения к окружающему миру?

— Для чего ты всё это плетёшь? — не удержался от вопроса Головко. — Мы уже практически мертвы, а от мертвецов какой прок?

— Ваши души бессмертны, и мой долг пополнить их позитивом, — на полном серьёзе сообщил Кедров.

— Кончай Ваньку валять, Дьявол, — прохрипел Черемных. — Делай скорее то, что задумал. Тошно мне от тебя. — Он обхватил голову ладонями и наклонился вперёд, упёршись локтями в колени. Глаза неподвижно уставились в одну точку, на скулах беспрестанно ходили желваки. Ему стало окончательно понятно, как беспомощны они перед пришельцами, и как абсурдно их сопротивление. На душе бравого и бесстрашного офицера сделалось смутно и пакостно.

Николай Климов сидел, не шевелясь, и не проронил ни слова. Его напуганное добродушное лицо виновато склонилось вниз, а пухлые полудетские губы слегка вздрагивали. Он часто моргал белесыми ресницами и периодически без надобности поправлял на носу очки.

В отличие от сослуживцев, капитан Безупречный зло скалился. Его сила духа была велика. Казалось, вернись к нему сейчас подвижность, он вскочил бы незамедлительно и, не раздумывая ни секунды, набросился на Кедрова, чтобы придушить. Даже обездвиженный, Иван не чувствовал себя поверженным и готов был бороться до последнего вздоха. В нём текла ухарская кровь. Она вскипала в жилах, принуждая протестовать до конца. Ему почему-то не верилось, что финал наступил, а подвига не произошло. Он продолжал надеяться на чудо, которое не раз ему сопутствовало, с нетерпением ждал его, смеясь над судьбой.

— Ну что, господа офицеры, наступила та минута, кода вы должны сделать свой выбор, — сказал Кедров.

Офицеры молчали. И тут, к всеобщему удивлению, заговорил Климов. Он встрепенулся, как воробей, и спросил с надеждой:

— А можно мне остаться здесь? Я готов верой и правдой служить во имя благородной цели. Буду беспрекословно исполнять всё, что потребуется от меня для спасения человечества. Уверяю, я принесу большую пользу. — В глазах молодого офицера стояла мольба.

Что?! — Взвился Безупречный. — Ты готов служить Дьяволу?! Ты офицер ФСБ, Климов! Одумайся и скажи, что испугался смерти. Я поверю, что это была минутная слабость. От его рук погибли твои товарищи. Вспомни это, Коля, и не роняй честь офицера! Не вставай перед бесом на колени!

Наступила тишина, но она длилась недолго. Её нарушил уверенный голос полковника:

— Верни мне табельное оружие, оставь в обойме один патрон. — Взгляд Ивана Савельевича выражал твёрдую решительность.

— И мне тоже, — хрипло выдавил из себя Черемных.

Безупречный стиснул зубы. В горле появилась едкая горечь неизбежности. Последовать поступку командира он не мог.

— Хорошо, я сделаю так, как пожелал каждый из вас, — сообщил Кедров.

Он подошёл к пульту и потянул вверх тоненькую ножку тумблера. Через некоторое время в стене отошла в сторону овальная дверь, в зал вошёл мужчина в облегающем тело серебристом костюме и остановился напротив Кедрова.

— Владимир Иванович, в ваше распоряжение поступает человек, готовый оказать помощь в реализации нашей программы. Вам предстоит провести на нём эксперименты с целью усовершенствования сознания. Отведите его в жилой сектор, покажите комнату, проведите инструктаж.

Идёмте, — вежливо пригласил мужчина Климова.

Николай посмотрел на Головко, потом на Черемных и Безупречного. На глазах молодого офицера выступили слёзы.

— Простите меня, товарищи офицеры, — прошептал он напоследок. — И прощайте.

Никто из его сослуживцев не проронил ни единого слова. Они отвернулись от Климова, как от прокажённого.

Низко опустив голову, словно скорбя по погибшим товарищам, Николай Климов, не оглядываясь, последовал за сотрудником лаборатории. За ними бесшумно закрылась дверь.

— Вы свободны, — сказал Кедров, обращаясь к Головко и Черемных. — Ваше оружие там, где вы его оставили.

— А капитан? — вырвалось у Сергея.

— Он сделал свой выбор и останется здесь до прибытия космолёта. Можете попрощаться.

— Ваня, ты что надумал? — спросил Головко с удивлением.

— Простите, товарищ полковник, что не могу составить вам компанию. Будь я способен держать оружие, я был бы с вами. Будьте уверены: Иван Безупречный не способен нарушить присягу, и никакие угрозы не заставят его стать предателем своей Родины. Что со мной сотворят — утилизацию и реконструкцию, — мне по барабану. Хочу напоследок прокатиться на летающей тарелке и посмотреть в глаза зелёным человечкам.

— Прощай, Ваня, — полковник взял обеими руками безжизненную ладонь капитана и крепко сжал. — Проиграл я свой последний бой и должен поступить так, как подсказывает мне совесть чекиста. А ты решай свою судьбу сам.

Черемных взял Ивана за плечи и сильно встряхнул.

— Прощай, дружище, — сказал он дрогнувшим голосом. — Ты всё сделал правильно, и нам не стыдно за тебя. Жаль, что жизнь так глупо обрывается.

— Прощай, Серёга, — тихо ответил Безупречный. Ему было мучительно больно от того, что, расставаясь с боевым товарищем, он не может обнять его на прощание.

В сопровождении Кедрова полковник Головко и капитан Черемных покинули зал. Через полчаса безмолвие острова было нарушено двумя пистолетными выстрелами. Противостояние закончилось.