После возвращения из командировки Сергей Жигарёв сразу же вызвал к себе секретаршу.

— Лариса Николаевна, зайди, пожалуйста, ко мне, — громко проговорил он в микрофон прямой связи и, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку отбоя.

Полненькая брюнетка в короткой чёрной юбке без промедления зашла в кабинет. Демонстративно поведя бёдрами, она остановилась посреди кабинета, словно на подиуме, и кокетливо улыбнулась.

— Мне неприятно сообщить тебе, дорогая, но я вынужден это сделать, — сухо выговорил Сергей.

— О чём это вы, Сергей Степанович? — в томном выдохе спросила Лариса. Не догадываясь об истинной причине приглашения, она игриво повела накрашенными глазами. — Что-то случилось?

— Случилось, Лариса Николаевна, случилось. Много лет назад.

Взгляд шефа не предвещал ничего хорошего. В одно мгновение секретарша преобразилась. На её лице появилась маска раболепия и верности. Она опустила глаза в пол и слегка наклонила голову.

— Здорово это получается у тебя, — усмехнулся Жигарёв. — Невинная овца, да и только. Даже шерсть стричь жалко.

— Не пойму я вашей шутки, Сергей Степанович, — Лариса подняла глаза на шефа, пытаясь угадать его намерения.

— Я не собираюсь шутить с тобой, Лариса. Однажды ты превысила планку своих полномочий и должна получить по заслугам, — голос Сергея Жигарёва утробно зазвенел, словно большой колокол. — Утрата доверия, как правило, влечёт за собой увольнение. Ты знаешь об этом не хуже меня. Предприятие в твоих услугах больше не нуждается. Завтра можешь не выходить на работу.

— За что такая немилость? В чём вы меня обвиняете? — изображая непонимание, спросила секретарша.

— Хорошо, поясню, — сказал Жигарёв со злостью. — Под стеклом, вот в этом месте, — он ткнул пальцем в левый угол письменного стола, — лежала визитка госпожи Беккер из Германии. Потом эта визитка куда-то исчезла. Далее произошло событие, которое я расцениваю как преднамеренное вредительство. Ты принялась скрывать от меня звонки, поступающие от фрау Беккер, а затем тебе удалось поменять номер телефона в приёмной. Связь с фрау Беккер оказалась утерянной. Теперь, надеюсь, тебе понятно обвинение?

Некоторое время Лариса, уличённая в коварстве, не могла поверить, что всё сейчас происходит наяву. Ей казалось, стоит лишь ущипнуть себя, и всё будет по-прежнему. Кошмарный сон улетучится, она завтра вновь с замиранием сердца будет ждать от Сергея Степановича редких знаков внимания, с наслаждением слушать его неповторимый голос. Женщина посмотрела на его руки, и вспомнила, как много лет назад эти сильные ладони нежно ласкали её, теребили волосы. Неужели томительные ожидания близости с ним завтра рухнут навсегда? Лариса вдруг почувствовала, как всё внутри у неё будто перевернулось, а сердце остановилось.

— Простите меня, Сергей Степанович, — взмолилась она дрожащим голосом. — Я и сама не пойму, что на меня нашло в тот раз. Мне показалось, что на горизонте появилась соперница, способная увести вас от меня. И я совершила подлость. Уверяю вас, больше такого не повторится. Не увольняйте, дайте мне возможность видеть вас…

— Ты ещё заплачь сейчас, актриса, — усмехнулся Жигарёв, — слёзы придадут тебе больше убедительности в покаянии. — Он помолчал. Потом с укором сказал:

— Неужели ты думаешь, что минутная слабость, проявленная мною когда-то, способна изменить принятое сейчас решение? Пойми, дорогая, ничего, кроме отвращения к твоему поступку я не испытываю, и не пытайся меня разжалобить. Всё, свободна. К концу дня я хотел бы видеть в своей папке твоё заявление на увольнение.

Лариса медленно повернулась и вышла из кабинета. На следующий день она не появилась на работе.

Через три месяца на водоочистные сооружения поступило оборудование из Германии. Следом за ним прибыли и специалисты. Начался монтаж. Вопреки условиям контракта, Жигарёв подключил бригаду, сформированную из эксплуатационного персонала предприятия.

— Пусть учатся, — сказал Жигарёв на одном из совещаний. — Больше знаний приобретут, когда каждый винтик пройдёт через собственные руки. Да и время монтажа сократим значительно.

Технология очистки была новой, интересной, людей захватил стремительный темп строительства. Языковый барьер не мешал немцам и русским понимать друг друга. Стоило появиться вопросу у одной из сторон, как тут же раскрывался чертёж, на нём отыскивался нужный узел, и два «немых» человека без слов решали проблему. Был и переводчик — худенькая девушка, больше похожая на подростка, но ей не приходилось раньше сталкиваться с техническим переводом, поэтому к её услугам обращались крайне редко.

Сергей Жигарёв ежедневно выкраивал час времени, чтобы побывать на строительном объекте. Совсем недавно ещё пустующий зал на глазах заполнялся ёмкостями, сосудами, панелями управления и другими агрегатами. Сращивались трубопроводы, подсоединялись насосы, монтировались вертикальные модули, компоновались электрические щиты, устанавливались в специальные гнёзда компьютеры. Он неторопливо проходил по залу, останавливался у отдельных агрегатов, интересовался рабочими параметрами, заглядывал внутрь, и шёл дальше. Немецкие специалисты владели английским языком, и поэтому ему не составляло труда получать от них нужную информацию. Он лично знакомился с каждым из них, расспрашивал о том, где они учились, какую профессию получили, как освоили практические навыки. Но делал это в период небольших перерывов на отдых, не отрывая у них ни одной рабочей минуты.

Несколько раз возводимые сооружения посетил мэр города Белышев. Увидев всё собственными глазами, он остался доволен ходом строительства. Взяв Жигарёва под локоть, мэр отвёл его в сторонку и как-то вкрадчиво спросил:

— Сергей Степанович, ты действительно утверждаешь, что наша модульная установка является первой в России?

— Я привык отвечать за свои слова, Анатолий Михайлович, — сухо отозвался Жигарёв.

— Очень хорошо, просто замечательно, — радостно воскликнул Белышев. — Нам стоит подумать уже сейчас, как проафишировать такое грандиозное событие. На открытие сооружений стоит пригласить не только губернатора, но и представителей федеральных структур. Мы должны заявить о себе на всю Россию!

— А стоит ли светиться раньше времени? — задал вопрос Жигарёв, заметив в глазах мэра нездоровый блеск одержимости. — После запуска системы, ей ещё в течение восьми недель предстоит потрудиться в режиме опытной эксплуатации.

— Ну и обкатывай её потом хоть полгода, — беспечно ответил Белышев. — Кто тебе мешает? Главное для нас сделать правильный пиар-ход.

Его замороженный взгляд надолго остановился на лице Жигарёва.

«Так вот, оказывается, для чего ты прошёл пять уровней курсов „Прорыв“? — моментально сообразил Сергей. — Тебе нужно добиться славы любой ценой! Вот в чём секрет твоих амбиций!»

— И ещё, Сергей Степанович, — очнувшись от потаённых мыслей, заговорил Белышев. — Я видел облезлый фасад здания и не мощёные подъездные пути. Они в плачевном состоянии. Это сразу бросится в глаза гостям. Новейшая система очистки воды размещена в старом неухоженном здании! Отсутствует товарный вид, так сказать. Такие вещи не поощряются. Облицуй фасад сайдингом, и дело с концом.

— Подъездные пути в рабочем состоянии, — возразил Жигарёв. — Да и фасад можно освежить ПВА. Будет дешёво и сердито. Пошлю пару маляров. Для наведения большого марафета у меня нет средств.

— А ты изыщи, — назидательно сказал Белышев. — На то ты и директор, чтобы решать проблемы предприятия. Нужно-то, всего два-три миллиона, не больше. Я тебе верну из бюджета всё сполна, не волнуйся. Но чуть позже.

— Анатолий Михайлович, предприятие уже начало выплачивать первые платежи по кредиту, — напомнил Жигарёв мэру, — откуда же взяться лишним финансам?

— Сделаешь так, как я сказал, — в глазах Белышева опять заплясали бесноватые огоньки. — И не спорь со мной.

Мэр сел в машину и укатил. Появившись в своём кабинете, он немедленно вызвал помощника и поручил составить мероприятия по презентации мембранной установки. В этот момент его не интересовало, как будет функционировать предприятие в ближайшем будущем.

Через два месяца модульная установка была готова к запуску. Начальник цеха выставил в зал целую бригаду для наведения порядка. Люди с воодушевлением убирали мусор, отскребали краску, протирали оборудование, чистили окна, мыли полы. После аврала всё вокруг блестело и сверкало.

На торжественное мероприятие прибыло очень много гостей. С утра на территорию станции через проходную проехало несколько больших автобусов и около десятка микроавтобусов. Представителей московских структур и руководителей области доставили на чёрных иномарках. Их встретил духовой оркестр. Музыканты, надувая щёки, исполнили бравурный марш. Перед входом в фильтровальный зал установили микрофон. Когда последний звук меди затерялся в верхушках могучих елей и пихт, слово взял мэр города Белышев.

— Уважаемые коллеги, уважаемые гости и друзья! Сегодня в жизни нашего города необычный день! Да что города? Сегодня особенный день в масштабах всей страны. Водопроводно-очистные сооружения, выполненные по последнему слову науки и техники, впервые в России будут запущены в эксплуатацию уже через несколько минут. Жители нашего города первыми отведают водичку, которая не только соответствует европейскому стандарту качества, но и превышает его требования по определённым показателям на несколько порядков. В этом неоценимая заслуга специалистов Энергоуправления. Огромное им спасибо!

Торжественная речь Белышева лилась из динамика ещё некоторое время, пока он вдруг не спохватился, что рядом с ним находится первый заместитель губернатора. Анатолий Михайлович скомкал последние слова и суетливо уступил место у микрофона.

Первый заместитель руководителя области неторопливо окинул взглядом собравшихся людей и, широко улыбнувшись, сказал:

— Анатолий Михайлович, в отличие от меня, прирождённый оратор. Он достаточно красноречиво высказал всё, что творится сейчас в душе каждого из нас. Мне остаётся лишь добавить: в ваш город, в каждый дом пришёл праздник. Я от всей души поздравляю вас с этим днём радости и торжества! Желаю, чтобы объект водоснабжения, который сегодня перейдёт в казну города, работал без сбоев многие десятки лет.

Громкоговоритель, закреплённый на стволе дерева, замолчал. Наступила полная тишина. Люди стояли, не шелохнувшись, испытывая гордость за сотворённое детище, будто ждали, что в ближайшие секунды зазвучит гимн. А потом грянули аплодисменты. Рукоплескание было продолжительным, оно угасало и вспыхивало несколько раз. Наконец, все успокоились, слово было предоставлено представителю немецкой стороны.

Петер Харстер, в сером костюме с иголочки, позируя перед телевизионщиками, как голливудская звезда, заговорил на немецком языке. Переводчица, та самая девчушка, на этот раз намалёванная до неузнаваемости, принялась переводить.

Представитель Германии поблагодарил за оказанное доверие его фирме, особо отметив при этом заслуги Сергея Жигарёва, и предложил после окончания пробной эксплуатации провести международную конференцию. Он сказал, что такое мероприятие поможет укрепить экономические отношения между Россией и Германией.

— Все расходы по проведению конференции фирма «Тролл» берет на себя, — сказал он в заключении по-русски и широко улыбнулся.

Ему дружно поаплодировали. На этом митинг закончился, все присутствующие прошли в фильтровальный зал. Там, в центральном проходе была натянута красная лента, чуть поодаль стоял стол, обтянутый зелёным сукном. На нём лежали две папки с гербами двух стран — России и Германии. Памятную ленту разрезали заместитель губернатора, мэр города и господин Харстер. Нажимал кнопку символичного пуска Сергей Жигарёв. На этом настоял Петер. Защёлкали затворы фотоаппаратов, засверкали вспышки, телеоператоры вплотную подступили к пульту. Потом состоялось подписание актов передачи установки во временную эксплуатацию. По распоряжению Белышева в соседнем помещении был накрыт стол, на нём возвышались бутылки с шампанским и коньяком, стояли тарелки с закуской и вазы с конфетами. После торжественной церемонии журналисты и гости из других регионов ринулись к праздничному столу. Белышев что-то шепнул на ухо заместителю губернатора, и они направились к служебным машинам. На праздничном застолье они не присутствовали. Во время перекура к Жигарёву подошёл местный олигарх Борис Косицын. В городе бытовало мнение, что этот человек является по существу серым кардиналом. Вся теневая экономика находилась в его руках. Он старался не светиться в общественной жизни города и во власть не стремился. По сути Косицын был что-то вроде смотрящего в регионе, но вором в законе не являлся. В лихие 90-е годы он был главным экономистом крупной компании «Золото Урала». Золотодобыча — отрасль опасная, в ней всегда присутствует криминал. Просуществовав два года, компания по непонятной причине была ликвидирована. Руководитель скончался при странных обстоятельствах, а Косицына упекли за решётку. Правда, через полгода он вышел на свободу и подался в торговлю.

— Поздравляю, Сергей Степанович, с прорывом в области очистки воды, — сказал Косицын и крепко пожал руку Жигарёва. — Хорошее дело сотворил, люди тебе будут благодарны.

— Служу на благо моего Отечества, — ответил Сергей шутливо.

Они постояли, покурили, поговорили на общие темы. Потом Косицын, оглянувшись по сторонам, словно невзначай, заметил:

— Что-то я не увидел сегодня ни Войнова, не Пряденникова. Ты их приглашал?

— Вносил их фамилии в список лично.

— Сдаётся мне, аукнется ещё тебе этот проект, — таинственно заявил олигарх и с нескрываемым сожалением пристально посмотрел в глаза Жигарёва.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Сергей.

— Скоро сам увидишь. Противостояние Белышева и Войнова достигло точки невозврата. Война между ними неизбежна, и тебе в ней уготована роль разменной монеты.

Сергей Жигарёв не придал особого значения словам Косицына и даже забыл на некоторое время о разговоре с ним. Но серый кардинал оказался прав, он как в воду глядел.

Помпезные мероприятия отшумели, жизнь на предприятии вошла в обычное русло. Но ненадолго. Почувствовав большие деньги, жилищные управляющие компании начали наглеть. Соблазн погреть руки на средствах народа был велик. Вначале они стали удерживать небольшую часть собранных денежных средств, потом их аппетиты значительно возросли. Платежи в адрес энергетиков резко упали. На расчётный счёт Энергоуправления капали жалкие копейки. Первое время Жигарёв пытался стыдить зарвавшихся бизнесменов, припоминая им первую встречу у Белышева. Но совести, как видно, при божьем дележе им не досталось. Бывшие работники правоохранительных органов открыто смеялись Сергею в лицо. Они были уверены в своей безнаказанности. Жигарёв неоднократно докладывал о положении дел Белышеву, но, к большому удивлению, поддержки от него не получал. Всякий раз следовала отговорка, что вмешиваться в дела частный компаний не позволяет закон, и непременно следовал совет: надо уметь договариваться. В конце концов, у Сергея возникло подозрение: Белышев действительно отдаёт долг за финансовую поддержку в предвыборной кампании. Для проверки предположений представился удобный случай.

Однажды в кабинете Жигарёва появился руководитель управляющей компании по фамилии Мерзликин, тот самый бывший хирург из области, на которого упало подозрение. Он сделал неожиданное предложение Сергею.

— Вот смотрю я на тебя, Сергей Степанович, и удивляюсь: все динозавры давно вымерли, а ты каким-то чудом выжил и мучаешься сейчас в несвойственной для тебя атмосфере, — бывший хирург начал свой разговор с прелюдии, довольно ехидно при этом улыбаясь.

— Подумал я на досуге и решил помочь тебе адаптироваться в этой жизни, — заявил он после непродолжительной паузы.

— Может быть, это не я последний динозавр, а вы — алчные мутанты, и помощь, в первую очередь, требуется вам? — не выдержал Жигарёв.

Мерзликин, казалось, пропустил мимо ушей реплику Сергея, и даже не моргнув, продолжил дальше:

— Ты, Сергей Степанович, никак не можешь понять, в каком времени очутился. Перестройка — это не та революция, после которой страной управляют рабочие и матросы. Слава богу, её придумали умные люди, которые предложили поделить богатства страны поровну. И они это сделали вполне справедливо. Грамотный человек получил возможность достичь определённых высот в бизнесе, а безмозглая кухарка и запойный грузчик остались у разбитого корыта. Кто заставлял их продавать свой ваучер за бесценок? Кто мешал им получить образование? Каждый получил то, чего он заслуживает.

— К чему ты всё это мне говоришь? — усмехнулся Жигарёв.

— К тому, Сергей Степанович, что по моим оценкам ты не относишься ко второй категории людей. Ты — умный, грамотный, волевой мужик, а ведёшь себя, как революционный балтийский матрос, слепо верящий в торжество коммунизма. Предприниматели тебе даже прозвище дали — неподкупный Красный директор.

— Ты для чего ко мне пришёл? — начиная раздражаться, спросил Сергей. — Говори яснее, у меня нет времени на пустые разговоры.

— Хорошо, буду краток, — самодовольно ухмыльнулся Мерзликин. — Я хочу подрядиться у твоей конторы на выполнение ремонтных работ.

— Это как? — спросил Жигарёв с неподдельным интересом.

— Очень просто. У тебя есть желание залатать дыры в энергетике, но нет такой возможности. Нет денег, штаты работяг укомплектованы только наполовину, механизмы простаивают. У меня есть хорошие связи в областном правительстве, деньги потекут рекой, я тебе обещаю.

— Так в чём же дело? Сети и оборудование находятся в казне муниципалитета. Пусть правительство области выделяет финансирование округу, мэр проводит аукцион, ты выигрываешь его и приступаешь к ремонту. Флаг тебе в руки. Я-то тебе зачем?

— Ты действительно ничего не понимаешь, или прикидываешься шлангом? — Мерзликин пронзительным взглядом буравил Жигарёва.

— Я говорю так, как должно быть по закону, только и всего.

— Как предписывает законодательство, я и без твоих пояснений знаю, — усмехнулся Мерзликин. — Люди, которые расписывают денежные средства по региону, в отличие от тебя, не носят прозвища Красных директоров. При огромном дефиците бюджетных средств, денежный пирог делится иным способом, — снисходительным тоном проговорил Мерзликин и вновь внимательно посмотрел на Жигарёва. — За простое человеческое спасибо чиновники не работают.

— Предлагаешь мне влиться в волчью стаю? Чтобы потом это решение всю жизнь лежало тяжёлым камнем на моей совести?

— Ну, зачем так примитивно, Сергей Степанович? — в глазах Мерзликина вспыхнула на миг презрительно-насмешливая искра и тут же угасла. — Сейчас вся Россия так работает, и никто, надо заметить, не мучается угрызением совести.

Жигарёв молчал, уставившись взглядом в окно. Мерзликин подумал, что его убеждения возымели действие, и чтобы чаша весов уверенно пошла вниз, в неё следует бросить небольшой довесок. Утвердившись в своих предположениях, он продолжил тихим, даже вкрадчивым голосом:

— Если финансирование провести целевой субсидией на твоё предприятие — никакого аукциона проводить не нужно, поскольку предприятие хозрасчётное. Ты подписываешь со мной договор подряда и дело в шляпе. А по окончании работ в этой шляпе будут лежать десять процентов наличными, — на лице Мерзликина залоснилась масляная улыбка.

Жигарёв встал, неторопливо прошёлся по кабинету от стены до стены. Потом, остановившись напротив Мерзликина, вытянул вперёд ладони и гневно проговорил:

— А ты не думал, гнида, что я вот этими руками могу вцепиться в твоё горло и задушить в считанные секунды? Или стукнуть по башке и вышибить твои запредельно умные мозги? Уверяю, моя рука не дрогнет. Она не разучилась подобным действиям.

Словно подброшенный мощной пружиной, Мерзликин соскочил со стула, лицо его побагровело.

— Пугаешь меня?! Пугаешь, олух контуженный! Ты хоть соображаешь, против кого пошёл? — Бывший хирург визжал, размахивая руками, будто отгонял сгустившиеся вокруг него тучи. — Не боюсь я тебя, слышишь? Никто в этом городе не заступится за тебя. Не поможет тебе ни мэр, ни ментовка.

Отступая к двери, обронил на ходу:

— С этого дня ни одна копейка больше не упадёт на счет твоего предприятия. Я уничтожу тебя и разорю предприятие. Вся коммуналка будет подо мной.

Когда за Мерзликиным с громким хлопком захлопнулась дверь, Жигарёв остался стоять посреди кабинета. Его грудь часто вздымалась, как после быстрой перебежки в горах.

«Рано радуешься, подлец, — подумал он. — Не может быть, чтобы все в этом городе были такими продажными, как ты. Не всю ещё совесть забрала перестройка у людей».

Жигарёв вернулся в кресло, успокоился, стал размышлять. То, что Мерзликин имеет на Белышева определённое влияние, он уже не сомневался. Но решил проверить на всякий случай, чтобы получить неопровержимые доказательства.

Их личные автомобили стояли под крышей одного гаражного кооператива. Вечером, улучшив момент, он подкараулил мэра, когда тот ставил машину в бокс. Оглядевшись по сторонам и не увидев посторонних лиц, Сергей зашел в его гараж.

— Анатолий Михайлович, разрешишь войти на пару слов?

— Что-то стряслось? — спросил Белышев с тревогой. — Авария?

— В случае аварии, я стараюсь тебя не тревожить. Тут совсем другое дело. — Жигарёв умолк ненадолго, подбирая слова. Ему не хотелось, чтобы мэр догадался об истинной причине их разговора.

— Что-то серьёзное?

— В общем, да. Иначе я бы не стал заходить в твой гараж. Решил поговорить, так сказать, тет— а-тет.

От взгляда Жигарёва не ускользнула тревога, мгновенно отразившаяся на лице Белышева.

— Сегодня меня посетил господин Мерзликин.

— Приходил договариваться о погашении долга? — с облегчением спросил Белышев. — Ну и как, договорились?

— Я едва сдержался, чтобы не набить ему морду, — чистосердечно признался Жигарёв. — Этот тип предлагал мне организовать совместный бизнес на бюджетных деньгах.

— И что в этом плохого?

— Я — муниципальный работник, а не бизнесмен, Анатолий Михайлович, — сухо ответил Сергей. — Составлять дутые сметы на ремонт казённого имущества, чтобы накормить жуликов, мне не позволяет совесть. Но это ещё полдела, по такому пустяку я бы не пришёл к тебе.

— Что ещё? — уже более мрачно спросил мэр.

— Он угрожал мне, говорил, что разорит предприятие. Сотрёт меня в порошок, а всю коммуналку подомнёт под себя. Как тебе такое заявление?

— Не слабо. Так и сказал?

— Да, так и сказал. Более того, предупредил, что органы правосудия мне не помогут. У него там всё схвачено. Это действительно так? — Сергей умышленно не стал говорить о том, что сказал Мерзликин в отношении самого Белышева. — Я пришёл, чтобы посоветоваться с тобой, как мне поступить.

Белышев напрягся. По всему чувствовалось, что он обескуражен поведением Мерзликина. Его молчание длилось долго, и это лишний раз подтверждало, что мэр зависим от мошенников.

Наконец, Белышев, будто очнувшись, вздохнул глубоко и сказал:

— Ну что ж, придется действовать теми же методами, что и Мерзликин. Другого языка он не поймёт.

— То есть?

— Пока не знаю, но что-нибудь придумаю, — глаза Белышева, как у блудливого кота, забегали по сторонам. — Только ты вот что, Сергей Степанович, не предпринимай без меня никаких действий самостоятельно, продолжай работать, как работал. Эту проблему я беру на себя.

Пожав друг другу руки, они расстались.

Всю дорогу Жигарёв размышлял о сложившейся ситуации. Не верилось, что столь очевидное зарождение коррупции во властной структуре не может насторожить городское УВД. Возможно, кто-то и крышует Мерзликина, но не все же сотрудники управления продажные? Не может быть, чтобы не было среди них честных и порядочных, готовых оградить его от произвола ОПГ. Конечно, если Мерзликин пользуется покровительством первых лиц УВД, рассчитывать на помощь не приходится. Никакой рядовой сотрудник не рискнёт плыть против течения, это и ежу понятно. Нужно во что бы то ни стало определить коррумпированное звено, а потом уже действовать по обстоятельствам. Уже дома он принял решение отправить в милицию заявление о проведении проверки в отношении Мерзликина. Основанием такого обращения вполне может служить факт незаконного удержания денежных средств, собранных с населения. Поздно вечером такое заявление было подготовлено, а утром следующего дня оно было отправлено с курьером и зарегистрировано в канцелярии УВД.

Белышев тем временем не сидел, сложа руки. Подождав, когда Жигарёв удалился от его гаража на значительное расстояние, он позвонил Мерзликину.

— Это я, — сказал он в трубку сотового телефона, когда та ожила. — Нам нужно срочно встретиться. Жду тебя в своём гараже.

Дожидаясь Мерзликина, Белышев устроился в потёртом кожаном кресле, что стояло в углу гаража, и углубился в воспоминания.

…Тарас Мерзликин вошёл в его жизнь как-то незаметно и ненавязчиво. Они познакомились на психологических курсах «Прорыв». Их обоих объединяло непреодолимое стремление достижения больших высот в карьере и бизнесе. За несколько лет обучения они преодолели высшую ступень преобразования сознания. Лидером в группе был признан Мерзликин. Он получил высокую оценку руководителя курсов — американки Эльзы Брайс. Она постоянно внушала своим ученикам, что для достижения поставленной цели годятся все способы, даже если они будут расцениваться сторонними наблюдателями как жестокие и циничные.

— Способы и методы, которыми вы воспользуетесь для достижения главной цели, не имеют ни цвета, ни запаха, ни нравственных норм, — поучала миссис Брайс. — Они для вас — такой же рабочий инструмент, как, скажем, топор и молоток у плотника, или мастерок у каменщика.

Мерзликин, по всей видимости, усвоил наставления американки лучше всех. Его дела в бизнесе продвигались стремительно. Он ушёл из медицины, хотя считался неплохим хирургом, и в короткие сроки создал сеть предприятий на всей территории области. Он шагал широко, не оглядываясь назад. У него было особое чутьё на прорехи и ниши в больном государстве, которые ему удавалось заполнять одним из первых. Он даже попробовал баллотироваться на должность мэра Перми, и, к удивлению многих влиятельных лиц, уступил избранному чиновнику всего лишь пять процентов. Когда ему стало известно о предстоящих выборах в Чусовом, он сделал ставку на Белышева. Тот спал и видел своё возвращение в полюбившееся кресло. Мерзликин оказал ему финансовую поддержку в обмен на организацию бизнеса в жилищном секторе. С отрывом в триста голосов Белышев победил соперника, но сам того не ожидая, очутился в хорошо замаскированном капкане Мерзликина. Тарас Мерзликин не церемонился с ним, требуя исполнения взятых обязательств. Причём, все требования выдвигались им далеко не в корректной форме. Господин Мерзликин действовал так, как его выучила Эльза Брайс.

— Чего звал? Что тебя вдруг приспичило? — с порога спросил Мерзликин с нескрываемым раздражением, и, чуть помедлив, протянул всё-таки руку для приветствия.

— Садись, разговор есть, — сказал Белышев, не обращая внимания на тон Тараса, и указал ему на кресло. Сам придвинул старый стул, изготовленный в венском стиле, и торопливо сел. — Красный директор был здесь полчаса назад.

— И что? Просил платок, чтобы утереть свои сопли? — усмехнулся Мерзликин со злостью. — Или требовал ружьё, чтобы меня расстрелять?

— Ты, как всегда, шутишь, Тарас, — недовольно высказался Белышев, — но в данном случае мне как-то не до шуток.

— О чём тебе настучал этот контуженный?

— Не настучал, Тарас, а сообщил о твоих грандиозных планах, — спокойно поправил компаньона Белышев. — Я не против твоей задумки, и готов даже поддержать её, но нельзя же вот так, буром, идти к намеченной цели.

— А как бы ты поступил с кретином, который слепо верит в светлый путь, указанный ему рукой дедушки Ленина? Сучить ножками перед ним?

— Я не предлагаю тебе делать этого, но и угроза в его адрес в данном случае не поможет, — хмуро заметил Белышев. — Она только раззадорит его. Воевать Жигарёв обучен лучше нас с тобой, его действия могу быть непредсказуемы.

Мерзликин поёжился, как от холода, и со злостью пробурчал:

— Мочить его надо, коммуниста упёртого.

— Ты что, сдурел? — испугался Белышев. — Не смей даже думать об этом.

— Хорошо ты устроился, Толя, — осклабился Мерзликин. — Сел в кресло, вытягиваешь бюджетную денежку по-тихому себе в карман, и стал забывать о своём долге передо мной. А я ведь вложил в твоё благополучие не один десяток миллионов.

— Я помню о взятых обязательствах, Тарас, и большую часть из них уже выполнил, — сказал Белышев.

— Ты? Выполнил?! Когда же это событие произошло? Почему мне ничего неизвестно? — взвинтился Мерзликин. — И где мои потраченные миллионы?

— Не кипятись, Тарас, и не изображай из себя обиженного, — спокойно проговорил Белышев. — Ты получил половину жилого сектора в городе? Получил. Без проведения собраний жителей и других неприятных процедур. И часть суммы уже возвратил, положив деньги населения на депозит. Так? Так. На днях мы с тобой подпишем контракт на уборку дорожной сети. С него, как тебе известно, не скудная роса закапает, а побежит непрерывный ручеёк с муниципальных гор. Это что, по-твоему? Неожиданная манна с небес? Божья благодать? Или, всё-таки, что-то другое?

Мерзликин молчал. Продолжать дальнейший спор было бессмысленно, хотя их представления по отработке долга Белышевым несколько отличались друг от друга.

— Ладно, замнём пока наши споры. Впереди у нас будет ещё время, чтобы вернуться к предвыборным обещаниям, — примирительно сказал Мерзликин после продолжительной паузы. — Что ты намерен делать с Красным директором?

— Я — ничего. Мне нельзя с ним конфликтовать. Для этого нет веских причин. Лишний скандал с коллективом предприятия, который горой встанет за своего Робина Гуда, мне не нужен.

— Но он, словно кость в моём горле, — с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на повышенный тон, сказал Мерзликин. В разговоре с Белышевым сегодня он чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Выработанная привычка говорить с мэром свысока не позволяла ему находиться в положении подчинённого. Он с вызовом спросил:

— Ты хочешь, чтобы я взял на себя всю грязную работу? А ты, как та лиса, забравшаяся в курятник, будешь изображать из себя справедливого судью? Только и твоё рыльце в пуху, Толя. Знаю я про твои тайные дела в этом курятнике.

— Бизнес чистым не бывает, Тарас. Я предлагаю тебе потягаться с Жигарёвым в рамках правового поля. У тебя есть такая возможность, у меня — нет.

И Белышев изложил суть плана, согласно которому следует действовать.

— Твоя управляющая компания должна продолжить политику неплатежей в адрес Энергоуправления, — сказал он. — Но только в том объёме, который можно обосновать. Для этого у тебя есть большой манёвр. Во-первых, можно не согласиться с формулой начисления за услуги отопления. Она составлена много лет назад, удельный расход тепла на квадратный метр можно объявить завышенным, и предложить свой расчет, в зависимости от температуры наружного воздуха. А зима у нас на Урале, как ты знаешь, стала намного теплее обычного. По моим подсчётам, экономия составит не менее пятидесяти процентов. Тебя поддержат правдоискатели города, за это ухватятся средства массовой информации. Расчёт закажи в торгово-промышленную палату области. Если подкормить там специалистов, они затянут работу на полгода. У правоохранительных органов не будет оснований для привлечения тебя к ответственности.

— Ну, и голова у тебя, Толя, — восхитился Мерзликин, забыв на время о своём главенствующем положении. — Это, во-первых, как ты сказал. А что, во-вторых?

— А во-вторых, можно позабавить себя игрой на справках, которые твоя контора ежемесячно предоставляет в Энергоуправление. Тебе же хочется пощекотать нервы Жигарёва?

Мерзликин уставился на Белышева с полным непониманием.

— Что, совсем не въезжаешь? — прищуренные глаза мэра смотрели на него снисходительно и чуть насмешливо. — А чем отличается лиса от волка, теперь знаешь?

— Ты, Толя… это… кончай подкалывать, — предупредил Тарас со змеиным шипением в голосе.

— А то что?

— А то получишь ненароком меж глаз. А я ещё потом и слушок пущу, будто это Иринка Сладкова свой кулачок приложила. — Мерзликин рассмеялся.

— Ты что несёшь? — спросил Белышев в растерянности. — С чего ты взял, что у меня с ней какие-то шашни?

— Да мне наплевать, было у вас что-то, или не было, — Мерзликин упивался растерянностью мэра. — Пусть об этом судачат в кулуарах твои подчинённые.

Белышев на миг представил, как это всё может произойти и ему стало не по себе.

— Ладно, извини, — миролюбиво повинился он.

— То-то, же, Толя. И впредь никогда не позволяй себе разговаривать со мной таким тоном. Ясно? Сиди на своём шестке, на который я тебя посадил, и не кукарекай. Тогда и проблем не будет. — Помолчав немного, Тарас спросил требовательно:

— Так про какую игру на справках ты говорил?

— Справки о численности жителей на твоей территории, — уже с покорностью подневольного человека отозвался Белышев. — По ним Жигарёв начисляет объём потреблённых услуг за месяц. Подлинность цифр проверить невозможно, поскольку паспортист, владеющий этой информацией, находится в ведении твоей компании.

— Точно, — мгновенно оживившись, подхватил Мерзликин. — Люди могут уезжать, приезжать, умирать, наконец. Как я сам не допёр до этого? Убавить количество жителей на несколько сотен, даже можно на тысячу, — и никому такая цифра в глаза не бросится, а доход будет ощутимый. Молодец, Толя. Хвалю за службу.

— Рад стараться, ваше благородие, — как-то совсем невесело пошутил Белышев. — Только не переусердствуй. Жадность, как известно, губит фраеров.

Мерзликин промолчал. Потом встал, прошёл к двери, выглянул для чего наружу, и остановился на половине пути.

— Ты уверен, что Жигарёв потихоньку сам загнётся? — спросил он.

— Уверен, — ответил Белышев. — Его погубит кредит. Тех грошей, которые останутся у него, не хватит даже на погашение процентов. На предприятие наедет налоговая инспекция, пенсионный фонд. Мы подождём немного и подадим на банкротство, поставим своего управляющего, преобразуем предприятие в акционерное общество, и ты будешь единственным коммунальным бароном в городе. Тебя устроит такой расклад?

— Вполне, — радостно согласился Тарас.

— Главное, найди опытного юриста. Жигарёв не ляжет на лопатки добровольно. Ну, и людям в погонах нужно будет намазать бутерброд с маслом. Они помогут погнать на него встречную волну. Пусть оправдывается наш Красный директор, авось и захлебнётся в бурном водовороте обвинений.

На этом встреча мэра и бывшего хирурга закончилась. Мерзликин сел в свой чёрный внедорожник, и он, взвизгнув колёсами, сорвался с места, набирая скорость в считанные секунды. Белышев закрыл ворота гаража и отправился домой пешком.

На следующий день Тарас позвонил Жигарёву, и со злорадством высказался:

— Я же говорил тебе, олух царя небесного, что не стоит обращаться ни к мэру, ни в ментовку, но ты не прислушался к моему совету. Сам выбрал свою судьбу, теперь из дерьма тебя уже точно никто не вытащит.

И положил трубку.

Через месяц у Сергея Жигарёва начались большие проблемы. Враждебные жернова двух ветвей власти принялись безжалостно перемалывать его в порошок.