Шёл 2010 год. Вот уже четыре месяца Сергей Жигарёв числился безработным. Вчера он в очередной раз сходил в бюро занятости и, как предписано законом, засвидетельствовал своё посещение. На обратном пути заехал в гараж, уложил в багажник «Нивы» палатку, рыболовные снасти и другую необходимую утварь для недельного проживания в условиях дикой природы. А сегодня ранним утром покинул город. Ему крайне необходимо было побыть в одиночестве, поразмышлять о жизни.

Сергей очень тщательно выбирал место стоянки. Ему хотелось, чтобы оно соответствовало нескольким критериям: было сухим, защищенным от ветра, хорошо просматривалось с реки, и, конечно же, в этом месте обязательно должна гулять рыба. С пятой попытки он, наконец-то, определился с местом стоянки. Полдня ушло на обустройство. Вечером, перекусив консервами, и попив чаю на травах, он закинул снасти в воду. Метрах в ста вверх по реке берег был образован скалами, вода там шумно бурлила и пенилась, образуя воронки. Они быстро неслись по течению, уменьшаясь в размерах, и пропадали недалеко от облюбованного места. Здесь русло реки делало изгиб, и вода, утомившись от быстрого бега, будто замирала, ворчливо бормоча на прибрежной гальке. Берег только на первый взгляд казался пологим, в действительности же дно круто уходило вглубь. Сергей убедился в этом, когда забрёл в воду на несколько шагов.

«Есть здесь рыбка, есть, — утешал он себя. — В ямах обязательно должен кружиться линёк. А если дно ему не подходит, значит, лещ хороводится. Меня и такой улов устроит».

У него были снасти под любую рыбу: две донки, спиннинг и обыкновенная удочка для плотвы, окуня, сороги и хариуса. Этого было вполне достаточно, чтобы исследовать речку и занять себя на весь день. Сегодня Сергей забросил только донки, ходить по берегу со спиннингом ему почему-то не хотелось. Он уселся на раскладной стульчик и уставился на неподвижные поплавки донок.

Подул легкий ветерок, образовав на водной глади мелкую рябь. Перед глазами тотчас поплыли события ушедших лет. Утомлённый мозг Сергея словно ждал удобного момента, чтобы в спокойной обстановке разложить эти события по полочкам.

… После встречи в гараже с Белышевым его пригласили на собрание депутатов. Войнов внес в повестку дня вопрос о финансовом состоянии Энергоуправления. Почему возникла такая необходимость, Жигарёв догадался сразу. Истёк срок аренды торговых площадей, занимаемых «Юленькой». Белышев так и не пошёл на сделку с Войновым. В ответ на это председатель собрания депутатов принял решение настряпать компромат на мэра, затем провести городской референдум, и вынудить Белышева уйти в отставку. Освободившееся кресло мэра можно было занять самому, или посадить в него кого-нибудь из своего окружения. Устав города позволял провести такую процедуру. Тогда вопрос по приобретению муниципальных торговых площадей в собственность «Юленьки» решился бы однозначно. Нужен был всего лишь прецедент, который позволил бы начать кампанию травли мэра. Хорошим аргументом в этом случае мог послужить рискованный проект Жигарёва по мембранной очистке воды. Дело в том, что полученный кредит в банке хотя и был подкреплён муниципальной гарантией, но денег в текущем бюджете на компенсацию расходов «Энергоуправления» заложено не было. Расчет Сергея был прост. В первый год погашение кредита предполагалось проводить за счет амортизационных отчислений и прибыли предприятия, затем Белышев обещал финансирование из бюджета. Так бы всё и произошло, если бы в самом начале не прекратились платежи управляющих компаний. Каждая из них реализовывала свои собственные корыстные планы. Этой ситуацией и решил воспользоваться Войнов.

К сессии Жигарёв подготовился с особой тщательностью. В его папке лежали документы с выверенными цифрами. Он был готов ответить на любой вопрос. Вопреки его ожиданию заседание депутатского корпуса пошло совсем не по тому руслу, которое он ожидал. После доклада, против него начались провокационные выпады. Больше всех старался депутат Просов, отставной офицер налоговой полиции, ныне руководитель управляющей компании, второй по значимости в городе. Он, следуя примеру Мерзликина, также прекратил перечислять в адрес Энергоуправления денежные средства, собранные от населения. Развалившись в кресле и непристойно ковыряя время от времени в носу, Просов вопрошал:

— Какой долг скопился у вашего предприятия перед налоговым органом?

Жигарёв, не заглядывая в документы, назвал цифру.

— А перед пенсионным фондом?

Сергей ответил без промедления.

— Почему происходят задержки по выплате заработной платы?

— Если ваша компания будет своевременно платить по счетам, задержки не произойдёт, — последовал ответ Жигарёва.

— Не нужно перекладывать ответственность с больной головы на здоровую, — ухмыляясь, ответил Просов. — Когда научитесь правильно выставлять счета, тогда и деньги будут поступать вовремя.

Жигарёв попытался пояснить, что счёт всегда можно оплатить в том объёме, с которым компания согласна, а по оставшейся сумме провести совместное расследование и урегулировать разногласия, но Просов не стал слушать его. Не останавливаясь, он продолжил спланированную заранее атаку.

— Не кажется ли вам, господин Жигарёв, что ваш проект по очистке воды — авантюра? Он не проходил экспертизы, не имеет экономического обоснования. Нужен ли он городу вообще? Ведь проектная производительность станции, насколько мне известно, превышает фактическое потребление воды в городе.

— Чтобы сделать такое заявление, нужно хотя бы в общих чертах разобраться со сложившейся ситуацией на очистных сооружениях, — упрекнул Жигарёв Просова. — Но, к сожалению, ни один из депутатов там ни разу не побывал. Хотя приглашения за моей подписью в адрес собрания поступали неоднократно. Инвестиционный проект, разработанный экономистами предприятия, до сих пор находится на рассмотрении в планово-бюджетной комиссии. Такое впечатление, что проблема очистки воды никого не интересует. Даже при запуске мембранной установки не было представителя депутатского корпуса.

Последние слова Сергея прозвучали неким вызовом народным избранникам. Они, как по команде, активизировались, зашумели, перебивая друг друга своими выкриками. В зале поднялся гвалт. Обвинения в адрес Жигарёва посыпались со всех сторон.

Председателю с трудом удалось утихомирить разбушевавшихся депутатов. Подождав, когда воцарилась полная тишина, он предоставил слово Пряденникову. Председатель планово-бюджетной комиссии носил длинные волосы с искусственной завивкой. Тонкие пряди с мелкими колечками кудрей, скрученные в плотную спираль и смазанные гелем, лоснились и были похожи на смоляные канатики, которыми слесари обычно пользовались при чеканке раструбов чугунных труб.

— Я вот что скажу, уважаемые депутаты, — Пряденников поправил упавшую прядь волос на лицо, — Жигарёв пытается ввести всех нас в заблуждение. Дела на вверенном ему предприятии идут из ряда вон плохо. Растут долги по налогам в бюджеты всех уровней, происходит задержка с выплатой зарплаты, отсутствуют расходные материалы, транспорт простаивает из-за отсутствия топлива, в городе повсеместно торчат горы вывороченной земли после устранения утечек. Все эти факты вызывают справедливые возмущения горожан. Нужно срочно остановить это безобразие.

— Предлагаю направить на предприятие контрольное бюро! — с места крикнул депутат Пряденников — старший брат председателя планово-бюджетной комиссии. — Пусть выведут зарвавшегося директора на чистую воду!

— Поддерживаю, — заявил очередной депутат, преподаватель истории в средней школе. Его сизый нос и припухшие воспалённые глаза ярко свидетельствовали о бурно проведённом вечере накануне. — Среди работников предприятия ходят разговоры о нецелевом использовании финансовых средств.

Среди приглашённых лиц на собрании присутствовал и Белышев. Он сидел за отдельным столом сбоку, уткнувшись в папку с большой кипой документов. Он вёл себя так, словно его не касалось то, что происходило в зале. Несколько раз Жигарёв пытался поймать его взгляд, чтобы понять, почему тот не выступит с опровержением. Ведь всё, о чём громко кричали депутаты, касалось и его, непосредственного начальника Сергея. Он просто обязан был попросить у депутатов слова, чтобы уличить крикунов в клевете, защитить своего подчинённого. Но такого почему-то не произошло. Сергей понял, что никто из депутатов не собирается выслушивать его аргументы, они продолжат лишь чернить его. Он встал, и демонстративно пошёл к выходу.

— Сергей Степанович, вы куда? — тревожно спросил председатель. — Рассмотрение вашего вопроса ещё не окончено.

— Я не мальчик для битья, и, как мне представляется, лишний в этом балагане, — со злостью ответил Сергей и покинул зал.

На следующий день его ознакомили с распоряжением о проведении на предприятии документальной ревизии использования денежных средств за последние пять лет.

На проведение ревизии отводился месяц, но уже через неделю Жигарёв заподозрил неладное. Настораживал странный способ работы, избранный ревизорами. Вместо комплексной проверки, как это принято, комиссия проводила выборочное изъятие документов по определённым направлениям. Промежуточные результаты проверки почему-то не оглашались. Верховодила рабочей группой некто Притыкина Таисия Феоктистовна. Другие две женщины являли собой её бессловесную тень. Они запирались в кабинете и ни с кем не общались. Сергей решил навести справку по ней. Оказалось, эта особа не состояла в штате Контрольного бюро, и в настоящее время числилась безработной. Её пригласил Буров, в спешном порядке заключив с ней срочный договор. За этой женщиной тянулся целый шлейф тёмных дел. В недалёком прошлом она трудилась главным бухгалтером в частной строительной компании. За махинации с финансами в личных целях руководитель компании её уволил. Когда в руках Притыкиной оказались бухгалтерские документы, связанные с выполнением работ по замене кварцевого песка в фильтрах, её лицо радостно озарилось. Эти работы выполняла по подряду та самая компания, из которой её уволили. Обрадовавшись, что подвернулся случай поквитаться с бывшим директором, и одновременно выполнить тайное поручение Бурова, она рьяно взялась за дело. И «дело» закрутилось…

Жигарёв не смог смириться с «тайной следствия» и пригласил Притыкину к себе для пояснений. После долгих пререканий, та фыркнула, как капризная девица, и, всё-таки, показала предварительные выводы.

По заключению ревизии следовало, будто кварцевый песок вообще не поступал на очистные сооружения. Работы по его загрузке не проводились, а денежные средства в сумме трёх миллионов рублей попросту разворованы.

— Как это понимать? — пытаясь сохранить спокойствие, спросил Жигарёв. Лицо его побледнело и напряглось.

Притыкина злорадно усмехнулась и сказала:

— Я понимаю, Сергей Степанович, что вам не нравятся выводы комиссии. И даже сочувствую. Но моей вины в этом нет. Так сложились обстоятельства.

— Какие, к чёрту, обстоятельства?! О чём вы говорите?

— О том, что в вашей бухгалтерии отсутствуют все первичные документы, — язвительно ответила женщина.

— Какие?

— Путевые листы, товарно-транспортные накладные, паспорта на продукцию и другие.

— Не может такого быть! — не поверил Жигарёв. — Вы просили их предоставить?

— Я не сыщик и не адвокат, уважаемый Сергей Степанович, — ухмыльнулась Притыкина. — Глубоко спрятанные улики и факты меня не интересуют. Я ревизор, проверяю документы бухгалтерской отчётности, прошнурованные в папках.

Жигарёв немедленно вызвал главного бухгалтера, потребовал объяснений в присутствии ревизора. Выяснилось, что требуемые документы находятся на хранении в цехе у агента по снабжению.

— Вы можете их представить ревизору? — поинтересовался Жигарёв.

— Конечно, — утвердительно ответила главный бухгалтер. — Вызовем агента из отпуска и представим. Мы сделали бы это по первому требованию комиссии.

— Ищите агента, завтра документы должны лежать на столе Таисии Феоктистовны, — распорядился Сергей.

Когда двери кабинета закрылись за главным бухгалтером, Притыкина с улыбкой, напоминающей оскал хищника, проговорила:

— Напрасно вы стараетесь, Сергей Степанович. Я даже смотреть не буду на документы, которые она мне представит.

— Почему? — опешил Жигарёв.

— Чтобы прикрыть вас, главбух изготовит их ночью и оформит задним числом. Обычный приём мошенника.

Жигарёв поразился циничности ответа.

— Вы подозреваете меня в мошенничестве?! — взвинтился он.

— Я уверена, что песок не завозился вообще.

— Вот даже как! И какие же у вас есть основания так заявлять?

— Председатель Контрольного бюро Буров сделал официальный запрос директору карьера «Хрустальный кварц».

— И что?

— Два дня назад пришёл ответ о том, что отгрузки песка в адрес фирмы, которая проходит у вас по документам, не производилось. Более того, директор карьера утверждает, что никогда даже не слышал о существовании такой фирмы. — В глазах Притыкиной плясали огоньки злорадства.

Сергей с тревогой в сердце начал осознавать, в какую нелепую историю он влип. Поставкой песка в его отсутствие занимался главный инженер, но в договорах стояла его, Жигарёва, подпись. Вернувшись из Германии, он побывал на фильтровальной станции, и прежде чем подписать договор, лично убедился в объёмах выполненных работ. О мошенничестве не могло быть и речи.

— Но загрузка песка всё-таки выполнена, чёрт возьми! — с негодованием выкрикнул Жигарёв. — Это можно проверить, заглянув в фильтры! Свежий песок белоснежного цвета.

— Сергей Степанович, всё это вы будете объяснять следователю, когда на вас заведут уголовное дело, — проговорила Притыкина негромко и как-то вкрадчиво добавила:

— А оно будет заведено, уверяю вас. Кварцевый песок — это всего лишь один эпизод вашей преступной деятельности. Об остальных вы сможете узнать из акта, который я вам предъявлю в установленный срок.

— Какая же ты сте-ерва, Таисия Феоктистовна, — произнёс Жигарёв с растяжкой. — Теперь я вижу тебя насквозь. Даже знаю, чей заказ ты отрабатываешь. Интересно, что ещё пообещал господин Буров за твои мутные дела помимо зарплаты?

— Оставьте при себе свои домыслы, Сергей Степанович, — протяжно вздохнула женщина. Теперь в её глазах не было ни злорадства, ни испуга, ни укора. Взгляд был пустым и бесстрастным. Зато Жигарёв смотрел на ревизора ядовито и угрожающе.

— Это не домыслы, Таисия Феоктистовна, это факт твоей подлости и продажности, которые нельзя прощать, — сказал Жигарёв, его ладони на столе сжались в кулаки. — Я знаю, как следует мне поступить в таком случае. Тебя я больше не задерживаю.

На следующий день он дал распоряжение главному бухгалтеру прекратить выдачу документов по запросу ревизоров.

…Воспоминания Сергея прервал громкий всплеск крупной рыбы. В пяти метрах от того места, куда уходила леса донки, рябь словно взорвалась, на поверхности воды образовались круговые волны. Они пробежали несколько метров и угасли, не достигнув берега. И тут же длинный кивок донки, длительное время висевший неподвижно, вдруг оживился. Он мелко вздрогнул, словно избавляясь ото сна, и, резко подпрыгнув, занял положение вдоль туго натянутой лески. Сергей сделал подсечку и почувствовал, как учащённо забилось его сердце. Крупная рыбина, повиснув на крючке, заметалась в глубине, забилась в испуге, норовя вырваться на свободу. Сергей не давал ей послабления и медленно, в несколько приёмов, принялся выводить её к поверхности воды. Когда в воде сверкнуло серебристо-беловатое тело, он потянул леску медленнее, потом вытащил на поверхность только голову рыбины. Она, глотнув воздуха, разом затихла и распласталась плашмя. Сергей взял сачок с длинной рукояткой, подвёл его под рыбину и подтянул к берегу. На крючке оказался двухкилограммовый лещ. Уложив первый улов в садок, он нанизал свежего червя на крючок и снова забросил в воду. Прогулявшись немного по берегу, разминая занемевшее тело, он вновь устроился на стульчике и стал ждать очередной поклёвки. В голове опять поплыли воспоминания.

… После отказа в предоставлении документов, группа ревизоров покинула предприятие. Хотя проверка была выполнена не в том объёме, который запланировал Буров, акт ревизии получился всё-таки пухлым, содержал двенадцать разделов и был изложен на тридцати страницах. В конце каждого раздела имелась приписка: «… все документы следует передать в правоохранительные органы и в комиссию по противодействию коррупции в городском округе».

Больше всего Жигарёва разозлило содержание письма, направленное в адрес мэра. В нём говорилось:

«… в ходе ревизии были обнаружены многочисленные нарушения. По мнению членов рабочей группы, проводившей проверку в „Энергоуправлении“, выявленные нарушения содержат признаки уголовно-наказуемых действий, а также хищения муниципального имущества и бюджетных средств. На основании этого прошу Вас отстранить от руководства предприятием директора Жигарёва С. С.».

Сергей, не раздумывая, направился в прокуратуру. Он решил обратиться к старшему помощнику прокурора Боброву — человеку порядочному, грамотному и справедливому. По крайней мере, так отзывались о нём все, кому доводилось с ним встречаться. Сергей не стал утаивать от Боброва никакой детали, рассказав всё, как есть, в том числе и о взаимоотношениях двух ветвей власти.

— Считаю, что выводы Контрольного бюро сделаны неверно, бездоказательно, основаны всёго лишь на домыслах и предположениях ревизора Притыкиной. Более того, проверка была направлена на подрыв деловой репутации предприятия и дискредитацию руководства, — сказал в заключении Жигарёв. — Поэтому прошу, чтобы все факты, изложенные в акте ревизии, были внимательно изучены и тщательно проверены следственными органами.

Бобров очень долго молчал, перелистывая страницы акта то вперёд, то возвращаясь назад. За это время он выкурил одну за другой две сигареты подряд. Наконец, поднял взгляд на Сергея, устало спросил:

— Я могу быть уверен, что вы не остановитесь на полпути?

— Вполне.

— Хорошо. Тогда поступим так. Вы напишите заявление на имя прокурора, в котором кратко изложите мотивы своего обращения. Я лично займусь этим делом. Постараюсь, чтобы в ОБЭПе проверку вашего дела поручили капитану Кураевой. В честности этой сотрудницы я не сомневаюсь.

Пожав руку помощнику прокурора, воодушевлённый надеждой на восстановление справедливости, Сергей покинул здание прокуратуры. Он сделал всё так, как предложил ему Бобров.

Оперуполномоченный ОБЭП капитан милиции Кураева Наташа понравилась Жигарёву с первого взгляда. Небольшого роста, худощавая, с черными волосами, гладко зачёсанными назад и аккуратно уложенными на затылке в виде витой булочки, она имела вид прилежной десятиклассницы. Поразили глаза женщины — большие и внимательные, карего цвета. Казалось, Наташа обладает необычным гипнозом — в ней ощущалась какая-то неведомая притягательная сила.

— Я внимательно изучила все документы, касающиеся вашего дела, — мягким голосом проговорила она при первой встрече. — Не буду скрывать тот факт, что обвинение, предъявленное вам, очень серьёзное. Потребуется немало доказательств, чтобы снять его.

— Меня не пугают трудности, и я готов помогать вам во всём, — простодушно улыбнувшись, заявил Сергей.

— Понимаю, — кивнула Наташа. — Отмыться от грязи всегда хочется, как можно скорее. Но, к сожалению, обременять вас несвойственными для следствия поручениями я не могу.

— Но хотя бы съездить с вами в карьер по производству кварцевого песка я могу? — спросил Жигарёв, с надеждой заглянув в бездонные глаза женщины. — Именно там творятся безобразия, из-за которых приходится мне страдать. Я быстрее разберусь, что там и к чему.

— Вы предполагаете, что вам подсунули левый песок?

— Я уверен в этом, Наталья Юрьевна. Директор карьера реализует через подставные фирмы неучтённый песок. Мне будет проще выведать это у рабочих карьера, чем вам.

— Хорошо, убедили. Поступим так, как вы предлагаете, — чуть помедлив, ответила Наташа. — А что у вас с первичными документами? Они действительно отсутствуют?

— Что вы, Наталья Юрьевна, все необходимые документы, подтверждающие факт поставки, есть в наличии. Я уже дал распоряжение подготовить для вас копии. И не только по кварцевому песку. Я подготовил оправдательные документы по всем разделам акта Контрольного бюро.

В первый день их беседа была недолгой. Наташа Кураева озадачила его вопросами, на которые ему предстояло ответить с записью в протоколе, и отпустила. Зато в следующий раз, когда он принес в её кабинет груду документов, едва уместившихся в двух полиэтиленовых пакетах, их разговор длился около пяти часов. Сергей в неторопливой беседе рассказывал Наташе всё, что было ему известно, а она вела протокол, печатая на компьютере. Женщина поражала его аналитическим складом ума и исключительной сообразительностью.

Потом они посетили ООО «Хрустальный кварц». Пока Наташа снимала показания директора и главного бухгалтера, Сергей, выдавая себя за предпринимателя, потолкался среди рабочих. От них удалось выудить сведения о неучтенном песке и фирмах-однодневках, от которых рабочие получали вознаграждение за неурочную работу.

Путь в сто пятьдесят километров до карьера они преодолели без остановок, однако, возвращаясь назад, устроили привал в придорожном кафе. Время близилось к вечеру, они оба проголодались. Уютное заведение располагалось на берегу небольшой живописной речки. Наташа охотно согласилась сделать передышку. Вместо быстрого перекуса, остановка затянулась надолго. Сергею удалось расположить к себе Наташу, и они непринуждённо проболтали больше часа. Сергей рассказал о себе, Наташа поделилась сведениями о своей жизни. Она была младше Жигарёва на двадцать два года. Муж находился в местах не столь отдалённых за распространение наркотиков. Ему дали срок в десять лет, и через два года он должен выйти на свободу. Жить с ним Наташа не собирается, планирует оформить развод. Её сыну исполнилось четырнадцать лет, он учится в школе. Отца не вспоминает. Из-за большой загруженности Наташи на работе, сын очень часто предоставлен сам себе. Но за него она не беспокоится. Сын вполне самостоятельный и послушный, хотя в школе слывёт хулиганом.

Сидя напротив Наташи и постоянно заглядывая ей в лицо, Сергей неожиданно для себя почувствовал, как магически она притягивает его к себе. В ней присутствовали какие-то необычные черты характера, которых, как ему казалось, не доставало у других женщин. И улыбка — мягкая, ласковая, слегка печальная, — вызывала в нём давно забытые трепетные чувства. Такое состояние он испытывал лишь в далёкой молодости, когда встречался с Мариной. Сейчас Наташа во многом напоминала ему Марину. Он как будто каким-то непостижимым образом возвратился в прошлое.

Предварительное следствие велось очень долго. Сергей ходил в ОБЭП, как на работу по совместительству. Все офицеры отдела знали его в лицо, приветливо здоровались при каждой встрече и беззлобно подтрунивали над ним. За месяц Наташа Кураева сумела размотать весь клубок обвинений. По всем разделам акта Контрольного бюро она доказала невиновность Жигарёва. Было подготовлено и утверждено Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Копии Постановления были отправлены в прокуратуру и в Контрольное бюро Бурову. Наташа радовалась вместе с Сергеем.

Но эта радость длилась недолго. Заявление Жигарёва о причинах его преследования каким-то образом просочилось за пределы круга о тайне следствия. Нападки в его адрес посыпались со всех сторон. В газете «Правда металлурга» появились одна за другой две статьи клеветнического характера. Автором статей был известный в городе продажный журналист, тоже депутат собрания, который за хорошее вознаграждение мог окрасить в черные тона родную мать. А ещё через неделю его вновь пригласили в ОБЭП. Буров, неудовлетворённый постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, потребовал от прокуратуры дополнительной проверки. Колесо следствия закрутилось с новой силой. Жигарёв опять стал посещать ОБЭП, как второе место работы. Хорошо, что материалы дела не были переданы другому сотруднику, а из прокуратуры вновь вернулись к капитану Кураевой.

Потом в УВД появилось заявление Мерзликина, в котором он утверждал, что Жигарёв занимается мошенничеством, умышленно завышая количество тепла в предъявляемых счетах. А Просов потребовал у стражей правопорядка проверить, из каких источников ведётся погашение кредита. У Сергея практически не оставалось времени на производство, он писал объяснения, давал показания, делал сложные теплотехнические расчёты, оспаривал денежные начисления в суде. Он боролся за правду в одиночку. Боролся, стиснув зубы. Белышев словно открестился от него. Прокурор занял нейтральную позицию, руководство УВД было на стороне Мерзликина и Просова. Оставалось делать ставку на суды.

Потянулись долгие и тягостные месяцы ожидания. Всё это время Наташа Кураева была рядом с ним. Сергея всё больше и больше тянуло к ней. Возвращаясь поздним вечером с работы, он постоянно думал о ней. Готовил ли ужин, смотрел ли телевизор или занимался другими делами, карие глаза Наташи с загадочным переливом, непременно вспоминались ему. Наконец, Сергей понял: он влюбился. Жить без неё, как жил раньше, он уже больше не сможет. Эта мысль испугала его. Он растерялся от того, что его счастье недостижимо. Ведь он годился Наташе в отцы. И даже если признаться ей в своих чувствах, она, конечно же, не воспримет его по-настоящему. Хорошо, если просто усмехнётся иронически, и всё. Что, если рассмеётся в лицо, назвав его папиком, как это бытует в лексиконе современной молодёжи? Тогда это будет конец всем его надеждам. Нет-нет, лучше уж молчать. В таком случае исключается возможность потерять её. Он сможет по-прежнему видеть её, разговаривать, провожать до автобусной остановки. Впервые за всю жизнь Сергей оробел перед женщиной. Он и представить себе не мог, что натиск и решительность, это сильное оружие мужчины, когда-нибудь окажутся просто неуместными. А что использовать взамен — на ум не приходило. Он продолжал мучиться и страдать от собственного бессилия. Но однажды произошёл случай, который круто изменил его жизнь.

После смерти матери, Сергей продал родительский дом. Жил в однокомнатной городской квартире. В посёлке Лисьи Гнёзда не появлялся, не желая ворошить прошлое. Но тяга к реке у него осталась, и он периодически наведывался в соседнюю деревню Антибары, где по сей день проживал друг его отца — дед Федор. Старик был ещё крепок и в свои девяносто лет в одиночку управлялся по дому. Два раза в месяц его навещала внучка, которая жила по другую сторону реки в посёлке Лямино. Стирала, мыла полы, баловала стряпнёй. Кто была его внучка — Сергей не знал, потому что ни разу с ней не встречался.

В день Победы Жигарёв решил навестить старика. Отшагав по лесу четыре километра, он подходил к деревне. Река ещё не успокоилась после ледохода — бурлила и негодовала, слизывая на своём пути стремительным потоком с подтопленного берега всё, что там оставалось. Внимание Сергея привлекла деревянная лодка, идущая с противоположного берега. Гребцом был подросток лет пятнадцати. Он усиленно работал веслом и преодолел уже больше половины реки. Наблюдая за парнишкой, Сергей заметил огромное бревно, несущееся по направлению к лодке. Гребец заметил опасность, его весло заработало с удвоенной скоростью. Но время было упущено. Бревно с силой ударилось в борт. Лодка опрокинулась, парень очутился в ледяной воде. Не раздумывая ни секунды, Сергей сбросил обувь и ринулся в воду. При падении незадачливый лодочник, по всей вероятности, ударился о бревно, и его голова надолго скрылась под водой. Сергей взял поправку на течение и поплыл с опережением. Он подоспел вовремя. Подросток всплыл в метре от него. Оглушённый, он плохо соображал, беспомощно барахтаясь на поверхности.

— Спокойно, парень, не дёргайся, я твоя скорая помощь, — проговорил Сергей. Уловив момент, он ухватил подростка сзади за воротник лёгкой куртки и заработал одной рукой. — Плавать умеешь?

Парень начал приходить в себя, испуганно пробормотал:

— Угу.

— Тогда не хлопай руками без толку, греби к берегу, я тебе помогу.

— Угу, — снова пробормотал подросток и уже осознанно погрёб в нужном направлении.

Через несколько минут, обессиленные, они на четвереньках выползли на берег. От чрезмерного напряжения сердце Сергея в бешеном ритме металось в груди, ему не хватало воздуха. Чуть отдышавшись, он спросил:

— Как тебя зовут?

— Митяй, — ответил паренёк.

— А где твой дом?

— В Лямино.

— А в деревню на кой чёрт попёрся?

— К дедушке, — дрожа всем телом, ответил Митяй.

— Как зовут твоего деда?

— Фёдор, вон его дом, — подросток указал на избу, куда направлялся и сам Сергей.

— Фёдор Потапович — твой дедушка? — удивился Жигарёв.

— Он дедушка моей мамы, она должна быть сейчас у него, — стуча зубами, пояснил Митяй.

— Пошли к нему, живо, — приказал Сергей. Потом скомандовал:

— Бегом!

Не останавливаясь, они добежали до ворот. Сергей открыл калитку, пропустил вперёд Митяя, и быстрым шагом двинулся за ним. Когда паренёк взбежал на крыльцо, дверь в избу отворилась, в проёме появилась… Наташа Кураева.

Сергей качнулся, будто споткнулся, и замер, не доверяя собственным глазам. Несколько долгих секунд они смотрели в глаза друг другу, не веря в происходящее.

Первой из оцепенения вышла Наташа.

— Сергей Степанович?… Что вы здесь делаете? — в крайнем удивлении спросила она, не в силах оторвать взгляда от Жигарёва. Потом, разглядев, наконец, в каком виде он стоит перед ней, спохватилась, испуганно воскликнула:

— Да вы весь мокрый! Что случилось?!

— Да вот, Митяя пришлось вылавливать в реке, у него лодка перевернулась, — смущённо промямлил Сергей, и отчего-то вдруг почувствовал себя виноватым.

— Немедленно снимайте с себя всё мокрое и проходите в дом! — приказным тоном распорядилась она. — Митя, тебя это тоже касается! — обернувшись, крикнула Наташа вслед проскользнувшему в избу сыну.

На крик вышел дед Фёдор.

— Кто это к нам пожаловал? — спросил он внучку. Сощурившись, долго разглядывал Сергея. Потом, признав, наконец, в госте Жигарёва, упрекнул женщину:

— Чего держишь человека у порога? Чай не посторонний он. Зови в дом, ставь самовар, накрывай на стол.

— Дедушка, не видишь разве, они с Митькой оба мокрые?

— А что стряслось— то?

— Искупались они в реке, вот что.

— Эх, как их угораздило, язви тебя в корень! Вода ведь ещё снеговая, опасная, — сокрушался старик. — Баню надо топить, Натаха, срочно. Если не пропарить тело вовремя — хворь внутри осядет. А для начала разотри обоих. Водкой. В голбце у меня стоит.

— Слышали, что дедушка сказал? — немного повеселев, произнесла Наташа. — Снимайте мокрую одежду и марш в избу! Будем делать профилактику.

Митяй оказался крепче Сергея. После того, как Наташа натёрла их водкой, а через пару часов отправила в баню париться, на следующий день он даже не чихнул. А вот Жигарёв простудился и слёг в постель. Несколько дней у него был жар, температура поднялась до сорока. Лечь в больницу он отказался наотрез. Слава Богу, воспаления лёгких не подтвердилось. Всё это время Наташа Кураева ухаживала за ним, приходила в его квартиру три раза в день: утром перед работой, в обеденный перерыв и вечером после работы. Потом температура спала, Сергей пошёл на поправку. Последний раз она посетила Жигарёва в выходной день, специально приехав в город утренним рейсом автобуса.

— Ну, вот, Сергей Степанович, моя помощь вам больше не потребуется, — сказала она с улыбкой. — Банки и горчичники ставить уже не нужно.

Наташа прошла к окну, раздёрнула шторы. Утреннее солнце ударило ей в лицо и набросило яркую позолоту на одежду.

«Истинная богиня, царица небесная, — подумал Сергей, восхищаясь женщиной. — Только как ей об этом сказать? И поверит ли она в искренность моих слов?»

Он встал и совсем нерешительно двинулся к Наташе. Она слышала его шаги, но не повернулась на звук и продолжала смотреть в окно. Сергей остановился в полушаге у неё за спиной и замер. Его сердце бешено колотилось, кровь рвала вены на висках. Наташа чувствовала горячее и прерывистое дыхание Жигарёва и сжалась в комок. Она догадалась, что произойдёт в ближайшие минуты и повернулась лицом к Сергею. Долгие секунды они стояли, не шевелясь, и пристально смотрели в глаза друг другу. Словно во сне, Жигарёв привлёк к себе Наташу и крепко обнял. Женщина как-то сразу сникла и уткнулась ему в грудь лицом. Сергей подхватил её на руки и понёс к кровати. Последним, что осталось в его сознании в тот момент, было ощущение, будто время и пространство куда-то исчезли, а он начал перемещаться в другое измерение…

Потом он лежал на спине, уставившись в потолок, и боялся пошевелиться. Ему казалось, что стоит сделать малейшее движение, как призрачная реальность тут же исчезнет, как сон, Наташи не будет рядом с ним, а блаженное состояние сменится отчаянием одиночества и душевной пустотой. Наконец, Сергей осмелился перевести свой взгляд на лицо Наташи. Глаза её были прикрыты, на щеках и шее лежал неостывший румянец. Он взял её отброшенную в сторону руку и положил себе на грудь, потом поднёс к губам, поцеловал.

— Я люблю тебя, — тихо проговорил Сергей и испугался своих слов. Ему показалось, что эти три слова были подобны грому в преддверии грозы.

Наташа никак не отреагировала на его признание, и лишь после того, когда Жигарёв в отчаянии с силой сжал её ладонь, собираясь повторить эти трудные для него слова, также тихо ответила:

— Я знаю…

И опять наступило молчание. Так продолжалось ещё несколько минут. Сергей гладил волосы Наташи, целовал её шею, плечи, грудь, едва касаясь губами. Потом женщина встала, и отправилась в ванную комнату. Сергей продолжал лежать в постели, ожидая приговора.

Наташа привела себя в порядок и появилась в комнате уже одетая.

— Мне надо идти, — сказала она удивительно бодрым голосом и взяла с трюмо свою сумочку.

Жигарёв подумал, что Наташа сейчас подойдёт к нему, наклонится над его лицом, скажет ласковые слова, потом чмокнет в щёку. Но все ожидания оказались напрасными. Женщина подняла вверх левую руку и, прощаясь, несколько раз помахала согнутой ладонью.

— Пока-пока, — сказала она скороговоркой и стремительно зашагала к двери.

— Погоди, я тебя провожу, — в растерянности выговорил Сергей, и, облачив себя простынёй, соскочил с кровати.

— Не нужно, Сергей Степанович. У вас постельный режим. Лежите, выздоравливайте.

Пока он искал неведомо куда вдруг запропастившиеся домашние тапочки, за Наташей захлопнулась входная дверь. В комнате воцарилась тишина, а в ушах остался стоять её прощальный хлопок. Потом этот хлопок часто всплывал в памяти, будто судебный вердикт, подтверждённый ударом молотка. Вначале Сергей хотел было одеться и догнать женщину. Сделать это было ещё не поздно. Но в последний момент что-то остановило его, заставило отбросить одежду в сторону. В удручённом состоянии Жигарёв поплёлся в ванную.

«Что это было? — задавался он вопросом снова и снова, стоя под горячей струёй воды. — Жертвоприношение в знак благодарности за спасённого сына? Нет, нет, такого не может быть!» Наташа не позволила бы себе такого поступка! Он же чувствовал её горячее податливое тело! Они были одним целым и это бесспорно! Если бы он был ей безразличен, разве могла она быть такой трепетной и пылкой? Такой жаркой и страстной? Не может вспыхнуть душа без воспламенения сердца! Не может! Тогда почему она предпочла расстаться столь странным образом? По сути, сбежала от него. Что в нём так напугало её? Что помешало ей сказать о своих чувствах к нему? Стеснительность? Робость? Сомнение? Или что-то другое, о чём она не решилась сообщить? Что же всё-таки произошло? Может быть, её напугала разница в их возрасте? Вполне возможно. Ведь она молода, ей можно даже ещё родить ребёнка. А он, что не говори, фрукт уже перезрелый. С виду, вроде, свежий, румяный, но пройдёт совсем немного времени и на боках проступят пятна тления. Она будет смотреть на его дряблое тело с отвращением.

«Эх, быть бы мне чуточку моложе, — подумал Сергей, сокрушаясь о возрасте. — Тогда и сомневаться не пришлось бы».

Но уже спустя минуту, принялся успокаивать себя:

«Ничего, ничего, какой же я старый? Мне ещё нет и шестидесяти. И ребёнка могу воспитать, если что…»

Он поймал себя на мысли, что готов предложить Наташе руку и сердце. Лишь бы она не оттолкнула его, не отвергла, как ненужную вещь.

Сергей выключил воду, протёрся полотенцем до покраснения кожи и вернулся в комнату. Взглянув на неубранную постель, почувствовал, как защемило в груди. Что, если Наташа больше ни разу не появится в его квартире, и он не сможет привлечь её к себе, погладить по волосам, поцеловать с особой нежностью? С той трепетной нежностью, на которую был не способен прежде? Что, если ЭТОГО уже не будет никогда?

Жигарёву стало вдруг так тоскливо, так неуютно, будто он узнал о собственной кончине, и сейчас лихорадочно соображал, как лучше распорядиться оставшимися днями. Он с трудом заставил себя выпить кружку чая и съесть бутерброд. Потом заметался по комнате, терзаясь тяжёлыми мыслями. Долго ходил из угла в угол. Пытаясь как-то отвлечься, попробовал заняться чтением. Сел в кресло, уставился в книгу. Через пять минут отбросил её. Читать он не мог. Его взгляд периодически останавливался на том месте в постели, где совсем ещё недавно лежала Наташа, на то небольшое углубление в подушке, где покоилась её голова. Наконец, не выдержав душевной пытки, он заправил постель и отправился погулять.

Но и прогулка не принесла ему облегчения. Бесцельно шатаясь по городу, Сергей продолжал думать о Наташе. И невольно почему-то сравнивал её с Мариной, находя между двумя этими женщинами много общего. Неужели ему и на этот раз уготована та же участь, которая постигла его много лет назад, когда Марина, не сказав ни слова, внезапно уехала на север? Неужели его судьба взошла на второй виток спирали, и ему вновь придётся мучиться и страдать? Почему любовь так безжалостна к нему, и почему она настигла его именно сейчас, когда возраст так близок к шестидесяти? Все эти «неужели» и «почему» крутились в его голове весь день безответно.

Всю ночь Сергей не мог уснуть. Несколько раз вставал, выходил на балкон, курил, потом снова ложился в постель, укутываясь одеялом с головой.

Три дня, которые он провёл в полном одиночестве до официального закрытия больничного листа, истерзали его душу окончательно. Всё это время он напряжённо думал, как ему поступить. Наконец, уже утром, собираясь на работу, решил: сегодня же выкроит время и заглянет к Наташе.

«Лучше горькая правда, чем фальшивая надежда, — подумал Жигарёв, спускаясь по лестнице в подъезде. — Спрошу прямо, что она думает о наших отношениях?»

Но ни в первый день, ни во второй, и даже ни через неделю заглянуть в ОБЭП ему не удалось. Пока он был на больничном, обвинительным заявлениям Просова и Мерзликина дали ход. Следственные мероприятия было поручено проводить майору милиции Закатовой. Кроме этого, не найдя поддержки в городе, Буров написал кляузы во все инстанции областного и федерального уровня, не обойдя стороной генпрокурора и даже президента России. В них он обвинял мэра Белышева в казнокрадстве, а Сергея Жигарёва в мошенничестве, якобы при попустительстве правоохранительных органов. Один за другим начали поступать запросы, на которые требовалось дать срочный ответ. Сидеть, сложа руки и ждать, когда кто-нибудь встанет на его защиту, Жигарёв не мог. Взвесив всё «за» и «против», Жигарёв решил повстречаться со всеми своими недругами, с каждым в отдельности. Встречи отняли у него массу времени…

… Где-то у горизонта послышались глухие раскаты грома. Они-то и вывели Сергея из далёких воспоминаний. Он взглянул на небо и увидел чёрную тучу, медленно выдвигающуюся из-за верхушек потемневшего леса.

«О, блин, сейчас начнётся свистопляска! — подумал Сергей. — Нужно сматываться в палатку, пока не поздно!»

Он не стал вытаскивать донки, оставив их в реке.

«Не половодье, не унесёт», — решил он и направился в лес, чтобы запастись сухими дровами для костра. Пока он занимался сбором валежника и задвигал его под машину, пряча от дождя, небо сделалось тёмным, тяжёлым, будто снизу к нему подвязали грязный полог. Едва Жигарёв скрылся в палатке, оглушительно прогремел гром, ослепительно блеснула молния, а полог словно прохудился. Из него брызнули сначала отдельные капли дождя, потом на землю устремился сплошной поток холодной воды. Сергей раскатал спальный мешок и улёгся на него сверху. Гроза набирала силу, беснуясь яркими вспышками и раскатами грома, напомнив Жигарёву канонаду в афганских горах. Он закрыл глаза, и вновь предался воспоминаниям.

… Первая его встреча состоялась с Войновым. Когда Сергей зашёл к нему в кабинет, тот встал из-за стола и радушно встретил гостя. Со стороны могло показаться, что встретились два закадычных друга. Войнов взял Жигарёва под руку и провёл в срытую за дверью маленькую потайную комнату. На журнальном столике красовалась бутылка коньяка с двумя фужерами, рядом стояли блюдце с ломтиками лимона и тарелка с кусочками нарезанной колбасы.

— Присаживайтесь, — любезно пригласил председатель депутатского корпуса. — Я давно ждал этой встречи. Нам действительно есть о чём поговорить. — Он отвинтил пробку на бутылке, наполнил фужеры коньяком и выжидающе посмотрел на Жигарёва.

— Слушаю вас, Сергей Степанович, — произнёс он после небольшой паузы. — Начинайте первым на правах гостя.

— Я пришёл сюда, чтобы задать один очень важный для меня вопрос, — Сказал Сергей. — И, естественно, получить внятный ответ.

— Ну что ж, — Войнов со вздохом потянулся за фужером, — готов ответить, спрашивайте.

— Что вы хотите от меня, чтобы прекратились все эти надуманные обвинения? Что нужно предпринять, чтобы наступил мир?

— Совсем немного, — медленно сказал Войнов, глядя пристально в глаза Жигарёва. — Вы должны убедить Белышева передать торговые площади в собственность сети магазинов «Юленька».

— Это единственное ваше условие? — спросил Сергей.

— Да. Другой монетой я не располагаю.

— Как я смогу убедить Белышева? Ведь он, как вы знаете, очень упёртый в своих решениях.

— А вы постарайтесь Сергей Степанович. Всем известно, что мэр всегда прислушивается к вашим советам. Скажите ему прямо: нет у вас желания отбывать срок из-за его упорства. Это в ваших интересах.

— Почему бы вам самим не провести переговоры с ним? Зачем впутывать меня в свои интриги?

— Разговор о разделе сфер влияния в городе состоялся сразу после вступления Белышева в должность мэра. Мы пошли ему навстречу, закрыв глаза при передаче жилищного фонда в руки частных компаний. Взамен он дал слово, что муниципальные торговые площади, которые арендовала «Юленька» в течение десяти лет, будут переданы ей в собственность безвозмездно. Но, как видите, Белышев не сдержал своего обещания.

— Но почему я стал разменной монетой между вами? — удивлённо спросил Сергей, повысив голос, сам того не замечая. — У Белышева достаточно превышений должностных полномочий для того, чтобы завести на него уголовное дело. Почему вы не хотите запугать его таким способом?

— Это более сложный путь, — усмехнулся Войнов, отпив из фужера несколько глотков коньяка. — Нам проще воздействовать на него через вас, Сергей Степанович. Вы незащищенная фигура, преступлений на вас уже достаточно, которые, так или иначе, положат тень и на мэра.

— О каких преступлениях вы говорите? — возмутился Жигарёв. — Я никаких законов не нарушал!

— Вам только кажется так, — насмешливо заметил Войнов. — История с исчезнувшими тремя миллионами за кварцевый песок не закрыта, списание просроченной дебиторской задолженности с предприятий на сумму в несколько миллионов рублей выполнена умышленно. Эти предприятия, как нам стало известно, возглавляют друзья Белышева. Поэтому вы, Сергей Степанович, не востребовали эти долги через суд из корыстных побуждений. Уменьшая прибыль, вы занизили поступления налога в бюджет. Это уже тянет на мошенничество группы лиц. О других преступлениях я не буду продолжать, о них вам тоже известно.

Жигарёв негодовал, внутри него всё вскипало. Если вначале встречи у него была ещё мысль поступить так, как предлагает Войнов, то сейчас в нём созрело иное решение. Он ясно осознал, что даже если ему удастся убедить Белышева удовлетворить требования Войнова, колесо обвинений в свой адрес он не остановит. Депутатская группировка и не подумает прекращать свои выпады против него. Им нужно убрать Белышева любой ценой. Войнов, даже получив свой лакомый кусок муниципальных площадей, пойдёт, не останавливаясь, к своей цели.

— Не рассчитывай на меня, — сказал Жигарёв, переходя на «ты». — Не буду я следовать твоему совету. Очутившись среди гадюк, нельзя надеяться, что, наступив на одну из них, не ужалит другая. Поэтому я предпочту обойти змеиный клубок стороной.

— Как знаете, Сергей Степанович, — разочарованно промолвил Войнов. — Но я всё-таки советую вам подумать.

— Своих решений я не меняю, — чеканя каждое слово, ответил Жигарёв. Посмотрев с презрением несколько секунд в глаза Войнова, он встал и направился к выходу.

Потом он встречался с Мерзликиным, а через несколько дней с Просовым. Первый ответил, что ему от Жигарёва уже ничего не нужно, пить «Боржоми» поздно, поскольку дни Сергея в должности директора предприятия уже сочтены. А Просов, ехидно ухмыляясь, сообщил о нескольких разоблачающих статьях, которые будут опубликованы в ближайших выпусках всех городских изданий.

— Если ты напишешь опровержение, я опубликую ещё несколько статей более внушительного характера, — издевательским тоном сказал он. — Мой журналист умеет это делать. У тебя денег не хватит, что публиковать свои наивные оправдания. Да и не поверит тебе никто.

Жигарёв едва сдержался, чтобы не ударить по этой сытой самодовольной роже. Он схватил депутата за плечи, и, встряхивая его, будто мешок с картошкой, выругался в лицо:

— Сука, ты, Просов, а не офицер. Заруби себе на носу: как бы искусно не гадил голубь, шедевра ему не создать — не тот ум, и не те краски.

С Буровым Сергей встречаться не стал — не имело смысла. Не имея поддержки, он начал бороться в одиночку, используя только ресурс специалистов предприятия.

Лишь через месяц Жигарёв осмелился переступить порог кабинета Наташи Кураевой. От волнения лицо его загорелось, в горле застрял невидимый ком. Он приблизился к столу, медленно опустился на стул для посетителей. Не зная, с чего начать разговор, с минуту сидел, потупив свой взгляд в пол. Наташа сразу догадалась, о чём хочет спросить Сергей.

— Слушаю, — тихонько сказала она, бесцельно водя ручкой по листу бумаги.

— Я … это… спросить хотел, — тяжело выдавил Жигарёв из себя. Глаза его блуждали по столу, словно у провинившегося.

— Почему я не приглашаю вас для дачи показаний?

— Ну да… и вообще… поговорить… — язык, казалось, не повиновался Сергею. На лбу от волнения проступили капельки пота.

— Вам плохо, Сергей Степанович? — встревожено спросила Наташа. — На вас лица нет.

— Да, мне плохо… без тебя. Извёлся я весь…, ночами спать перестал. О тебе всё думаю…

И неожиданно для самого себя брякнул:

— Выходи за меня замуж…

Наташа заметно встрепенулась от таких слов, щёки её зарделись. Она растерялась и долго молчала. Молчал и Жигарёв, весь напрягшись в ожидании ответа. Наконец, собравшись с духом, не отводя глаз от лица Сергея, Наташа произнесла:

— Профессия приучила меня к трезвости суждений, поэтому юлить не стану. Во-первых, я замужем. Две недели назад муж освободился по УДО и сейчас проживает совместно со мной и своим сыном.

— Но ведь ты говорила, что намерена развестись с ним! — в отчаянии проговорил Жигарёв.

— Говорила, не отрицаю. Вполне возможно, так оно и будет, но пока я не свободна.

— Что тебе мешает подать на развод прямо сейчас?

— Видите ли, Сергей Степанович, развод — это не просто выброс в мусорное ведро свидетельства о браке, и не приобретение права на новое супружество. Расторжение брака, прежде всего, это осмысленный шаг в новую жизнь, от которого зависеть будет, не только моя судьба, но и будущее моего сына. А Митя для меня дороже всего.

— Поня-ятно, — прохрипел Жигарёв, живо представив, как вернувшийся из заключения муж обнимает и целует Наташу, носит на руках.

«Потому она и растаяла», — тут же набежала нелепая мысль.

Ему стало не по себе. Невыносимое чувство ревности сдавило сердце, зажгло столь горячо, будто его обложили крапивой или посыпали жгучим перцем.

— Кончилось моё счастье, надо понимать, так и не начавшись, — усмехнулся Сергей, и усмешка эта была беспомощной и жалкой. Он не стал говорить больше ничего, лишь взглянул последний раз Наташе в лицо, степенно встал и поплёлся к выходу.

В тот день он напился до беспамятства и уснул, не раздеваясь. И потом пил ещё по вечерам некоторое время, чтобы забыться и не мучиться ночью, ворочаясь с боку на бок. Пил до тех пор, пока душевная боль не утихла, не притупилась в сознании тоска…

… Грозовой ливень закончился, насытив воздух влагой и прохладной свежестью. Где-то за горизонтом некоторое время ещё глуховато погромыхивало, но потом всё стихло. Наступила звенящая тишина, как после ожесточённого боя. Сергей выполз из палатки и принялся разводить костёр. Укладываться спать было ещё рано, а месить грязь на размытом берегу не хотелось.

«Успею ещё порыбачить», — подумал он, поджигая кольца бересты. Она сразу ухватилась за огонёк зажигалки, заурчала, сворачиваясь в трубочку, и быстро разгорелась. Сухие пихтовые ветки с красными иголками, получив эстафетный огонь, моментально вспыхнули, затрещали, и через полминуты пляшущее пламя уже принялось с жадностью лизать стволы валежника. Сергей установил раскладной стульчик, присел в метре от костра, уставился в огонь. В беснующихся языках пламени заплясали события двухлетней давности…

…Полтора года ушло на то, чтобы доказать свою невиновность. Жигарёв действовал через суды, счёт которых исчислялся десятками. На первых заседаниях судьи относились к нему с некоторым недоверием, считая его непримиримым склочником, но в скором времени, разобравшись, встали на его защиту. Все решения судов были вынесены в пользу истца. В руках Жигарёва появились исполнительные листы, к взысканию долгов приступили судебные приставы. Большой резонанс получило решение суда о взыскании денежных средств на компенсацию расходов, связанных с приобретением модульных фильтров. Слыханное ли дело, чтобы руководитель муниципального предприятия судился с мэром города? Фамилия Жигарёва то и дело мелькала на страницах областных газет несколько месяцев. Потом, когда вышло решение суда последней инстанции, шумихи поубавилось.

На Просова и Мерзликина были заведены уголовные дела, позднее они были осуждены. Казалось бы, справедливость восторжествовала, честное имя восстановлено, а Сергей почему-то не особенно радовался своей победе. Какой-то невидимый червь продолжал глодать его душу изнутри. Что-то подсказывало ему: это не конец лабиринта испытаний, а всего лишь временная передышка. Свет, замаячивший впереди тоннеля, в конечном итоге окажется обычным миражом. И предчувствие его не подвело.

В середине марта в городе состоялись очередные выборы в местные органы управления. Главой городского округа стал полковник ФСБ Рябинин, подавший в отставку за несколько месяцев до выборов. В своё время его назначили на место полковника Миронова, которого перевели на службу в областное управление. Рябинин был тёмной лошадкой, в городе его практически никто не знал. После больших скандалов, разразившихся в конце избирательного срока между Белышевым и Войновым, партия «Единой России» решила поставить во главе округа Рябинина, делая ставку на статус неподкупного чекиста. В кресло главы исполнительной власти металлурги усадили своего заместителя генерального директора по хозяйственной части Макарчука.

Ровно через неделю Жигарёв был приглашён к главе округа.

«Хочет скорее ознакомиться с делами на предприятии», — подумал Сергей, не подозревая подвоха в предстоящей встрече. Сложив в папку различные справки, ведомости и таблицы он направился к Рябинину. Выдержав в «предбаннике» положенное время, секретарь, наконец, разрешила войти в кабинет мэра. Какого же было его удивление, когда сбоку от Рябинина он увидел Макарчука. Тот вальяжно развалился на стуле, забросив ногу на ногу. Сергей поздоровался, никто из присутствующих не привстал с кресла, не протянул ему руку для пожатия. Не дожидаясь приглашения, он занял свободный стул с правой стороны полукруглого стола. У него создалось странное ощущение, будто он зашёл не вовремя, будто своим беспардонным вторжением помешал этим людям осуществить что-то очень важное и глобальное.

Неловкая пауза висела недолго. Разговор начал Рябинин. Минут пять он, уставившись большими голубыми глазами на Жигарёва, словесно блуждал по просторам городского округа, рассказывая о сложившемся кризисе. Словарный запас нового мэра был невелик. Речь его была витиеватой и непоследовательной. Не закончив одну мысль, он перескакивал на другую и, наконец, умолк. На помощь ему пришёл Макарчук.

— Ты, Сергей Степанович, наверно, уже догадался, для чего мы тебя сюда пригласили? — холодным тоном спросил он.

— Вероятно, ознакомиться с положением дел на предприятии, — улыбнулся Сергей.

Макарчук с любопытством посмотрел на Жигарёва, потом перевёл вопросительный взгляд на Рябинина. Тот, потупив взор, сказал:

— Видите ли, Сергей Степанович, мы решили поменять весь управленческий аппарат муниципальных служб. При новой власти, так сказать, должна быть новая команда.

— Одним словом, ты должен освободить кресло директора «Энергоуправления», — вставил Макарчук.

— В целях оздоровления экономики предприятия, так сказать, — поддакнул бывший чекист.

Жигарёв вздрогнул, как от внезапной пощёчины.

— С экономикой предприятия у нас всё в порядке. Финансовый результат за прошедший год положительный. С чего вдруг я должен добровольно сложить полномочия? Если есть ко мне обоснованные претензии — увольняйте по соответствующей статье трудового Кодекса.

— Вы же знаете, Сергей Степанович, в данный момент у нас нет к вам претензий, — в круглых глазах Рябинина появился угрожающий блеск.

— Давай не будем выяснять отношений, — нервно проговорил Макарчук. — Пиши заявление на увольнение, и дело с концом. Наша команда не нуждается в упёртых красных директорах, которые не умеют договариваться и прут на амбразуру, изображая из себя героя.

Жигарёв понял, что вопрос с ним уже решён, и поступил так, как поступил бы он, проигрывая бой с душманами: продать свою жизнь как можно дороже. Из любопытства он спросил:

— А если, всё-таки, не напишу? Что тогда?

Макарчук со злой усмешкой процедил:

— Если есть человек — повод для того, чтобы избавиться от него всегда найдётся.

— Надо же, — усмехнулся Жигарёв, — звучит как в годы репрессий.

На лицах обоих представителей власти появилась нескрываемая злость. Сергей, подумав немного, сказал:

— Мне нужно время, чтобы найти новое место работы.

— Сколько? — спросил Макарчук.

— Месяца два, три. Мне остался год до пенсии. В таком возрасте трудно найти достойную работу.

Наступила длительная пауза. Потом Макарчук решительно заявил:

— Напишешь заявление сегодня. У тебя есть два неиспользованных отпуска. Будем считать, что это и есть то время, которое ты попросил.

— Э, не-ет, так не пойдёт, — снова усмехнулся Жигарёв. — Я готов уволиться сегодня, но по соглашению сторон, в котором будет оговорена выплата среднего заработка в течение шести месяцев. Это моё последнее слово.

Два представителя власти вновь переглянулись, потом Макарчук сказал:

— Хорошо, я согласен.

Сергей Жигарёв зашёл в отдел кадров, написал заявление и на следующий день пополнил список безработных.

… Костёр уже догорал. Толстые стволы валежника превратились в обуглившиеся скелеты. Развалившись на отдельные фрагменты, они тихо тлели, будто вздыхали перед уходом в вечность. Потом неожиданно оживали на секунду, наливаясь предсмертным свечением, и тут же чернели вновь. Уже навсегда. Сергей взял в руки черёмуховую палку, пошевелил угли, потом сгрёб их в кучу. Они чуточку подымили и охватились последним нежарким пламенем.

«Вот и я сейчас похож на этот валежник, — с грустью подумал Жигарёв. — Горел, горел, и в одночасье обуглился. Стал ненужным продуктом горения. Золой, которую либо ветер разнесёт во все стороны, либо прибьёт дождём к земле. И останется лишь черное пятно на земле, которое со временем тоже затянется травой».

Он встал, сложил стульчик и направился к палатке. В полутьме нащупал рюкзак, достал из него бутылку водки, отвинтил крышку, сделал несколько больших глотков. Поморщившись, произнёс вслух:

— Так-то будет лучше. Живы будем — не помрём, прорвём душманское кольцо, Серёга. Не в таких переделках приходилось быть.

Потом, когда уже лёг и закрыл глаза, добавил:

— И Наташка станет твоей женой. Главное — верить в то, о чём думаешь. И тогда мысли материализуются.

Через пять минут Жигарёв уже спал. Но вместо радужного сна ему в очередной раз снился подземный лабиринт с множеством запутанных ходов.