Несколько месяцев гулял уже по столичным улицам Роман Гайворонский. Успел привыкнуть к новому имени и, хотя его называли так крайне редко, всё больше по кличке, отзывался он на него сразу же, без промедления. Как будто всю свою жизнь он был Александром Григорьевичем Баклановым, уроженцем небольшого городка Тюменской области. Документы сделали «друзья» из окружения Индуса. Когда-то, после второй ходки на зону, Баклан выступил у этого авторитета в качестве «паровоза» и третий свой срок парился за него. Статья была не тяжёлой, но в то время Индусу никак нельзя было отойти от воровских дел и сесть на нары. Такой поступок в воровской среде не забывался. Не забыл своего подельника и Индус. Как только Баклан появился в Свердловске, сразу же забрал к себе в Москву. Ему нужен был помощник для надзора. Что-то вроде смотрящего за ворами в удалённых от Москвы местах. Смотрящий — сказано чересчур громко, потому как эта должность у воров выборная. Здесь же Баклану больше подходило название курьер. Он ездил по городам и районам для сбора информации Индусу. Работа непыльная, неопасная, но очень необходимая авторитету.

Борисов Евгений Александрович, по кличке Индус, видимо, прозванный так когда-то за смуглое лицо и черную шевелюру, специализировался на кражах и грабежах. Был вором в законе. В стране запахло перестройкой. В воровской среде падала дисциплина. В окружении Индуса имелось много «шестёрок», но пока он прикармливал их, они делали вид, что преданы хозяину. Дисциплину расшатывали бандиты, которые не хотели признавать воровских законов. Между ворами и бандитами всё чаще стали происходить кровавые разборки.

Индус чувствовал: пока он в силе и при деньгах, «шестёрки» будут преданы ему. Однако невооружённым глазом было видно, как падает его авторитет, теряется былая власть над ворами. Расцветал наркобизнес, довольно нагло обнажая своё истинное лицо. Квартирные кражи и грабежи уходили на второй план. Но Индус являл собой настоящего вора с давними законами, и перестраиваться не желал. В помощники ему нужен был такой же вор, как он сам. Решение присмотреться поближе к Баклану созрело в первый же день пребывания в столице.

— Что намерен делать? — спросил он Баклана, как только тот появился перед ним.

— Мне всё равно, Индус. Лишь бы не предстать перед родным прокурором. Ты ведь знаешь, чалиться на зоне больше не придётся, легавые слепят для меня вышак.

— Знаю, потому и спросил. Думаю, поживёшь ещё.

Индус замолчал, налил себе водки. Опрокинул стопку залпом, закусывать не стал. Долгим изучающим взглядом смотрел в лицо Баклана.

— Работёнку я для тебя припас. Хорошую и непыльную. Правда, оплачиваю её недорого. Сам понимаешь, если работа, что жизнь в санатории, то и плата за неё соответствующая. Будешь ездить, куда скажу. Братва разбаловалась, того и гляди, вцепятся в глотку и порвут зубами. Присмотр необходим. Это дело я поручаю тебе, Баклан. Согласен?

— Согласен. Действовать буду от твоего имени?

— Если потребуется.

— Какие полномочия, права?

— Не тех ты книг на зоне начитался, Баклан. Никаких полномочий и прав. Будешь исполнять мои распоряжения. Дольше проживёшь.

Индус похлопал Баклана по плечу и понимающе произнёс:

— А сейчас отдыхай. Наращивай мясо на костях, ёрзай на бабах. Не забыл, как в кудрявую лунку попадать надо?

Индус громко заржал, и было как-то непривычно слышать это лошадиное ржание от человека, который минуту назад разговаривал тихим вкрадчивым голосом.

Баклан поселился в двухкомнатной квартире, в «хрущёвке», на окраине Москвы. Денег на первое время Индус дал, жизнь после колонии казалась раем. Женщину не выбирал. Привёл в первый вечер ту, которая попалась на глаза. Ею была уборщица подъездов соседнего дома. На третью ночь она ему надоела. Баклан выпроводил её и пригрозил, чтобы не появлялась больше в его квартире.

Деньги таяли с неимоверной скоростью. И как только они стали заканчиваться, раздался телефонный звонок. Звонил Индус, требовал приехать.

— Успел отдохнуть? — первое, что спросил он у Баклана.

— Я отдыхал на нарах, а здесь пришлось работать всеми органами, что повырастали на теле.

— Ха-ха! Ну и как, мозоли натёр? Душа довольна?

— Ноет она в ожидании работы, Индус.

— Всё так же жлобишься? Ну-ну. Ладно, ближе к делу. Тут недавно братва ювелирный посетила. Цацки складывал Ухажёр. Ушли без шухера. Но цацки ко мне не поступили, да и сам Ухажёр где-то запропастился. Ты уж, Баклан, постарайся отыскать его прописку. Наводку я дам. Но не вспугни. Посадить его на нож должен я сам. В другой раз не стал бы этого делать, мараться о гниду, но сейчас необходимо так поступить. Порешу падлу на сходке. Поезжай, Баклан. Я на тебя надеюсь.

И застучали колёса электричек. Баклан преданно исполнял поручения Индуса, передвигаясь из района в район. После длительного срока на зоне ему требовалась адаптация в обыденных условиях. Всё изменилось в окружающей жизни, начиная с магазинов и заканчивая отношениями между людьми. Иногда он нервничал, по пустякам заводился с пол-оборота, но постепенно втягивался в московскую суету. Ему нравилось исполнять поручения Индуса.

Любой вор не может жить сам по себе. Тем более такой, как Баклан. Отбыв на зонах долгие годы, Баклан всегда находился под бдительным оком смотрящего. Иметь над собой воровскую власть — то же самое, что иметь хроническую болезнь. Благополучие длится недолго, боль нет-нет, да и напомнит о себе. Баклан, чувствуя себя свободным, всегда ощущал тесное присутствие Индуса. Незримо тот постоянно следовал за ним, напоминая о себе телефонными звонками да малявами, которые передавали «шестёрки» в самый неподходящий момент. Но это и есть жизнь вора, и другой просто не могло быть. Баклан был благодарен Индусу за покровительство и сладкую жизнь. Пока он не понимал тех урок, которые, идя на нож, мечтали избавиться от хозяина и заняться собственным бандитским ремеслом. Наркобизнес манил их, как приманка в капкане.

— Помогу тебе, Индус, избавиться от сук. Бля буду, помогу, — пообещал он своему покровителю после одного из поручений.

— Хорошо, — подумав, согласился Индус. — Сучий дух надо выветрить. Я рассчитываю на твою помощь.

Расположение к Баклану со стороны покровителя стало намного теплее после того, как тот привёл ему на сходку Ухажёра. Месяц Баклан мотался по городам и городишкам вокруг столицы, но след пропавшего вора нашёл. Сообщил Индусу, тот прислал помощь. Ухажёра накрыли на хате ночью, когда тот нежился в постели с молодой тёлкой. «Шестёрки» Индуса хотели порешить Ухажёра тут же, но Баклан настоял на доставке гниды на сходняк. Пришлось даже одному из них заехать в зубы.

— Ты чё, Баклан, в натуре? — поднимаясь с пола и отхаркивая кровь, в бешенстве выпалил крепкий урка, надвигаясь на Баклана. — Корчишь из себя смотрящего? Уйди с дороги! Всё равно урою эту падлу!

Ухажёр оказался трусоватым парнем, молчаливо жался в углу и округлившимися от страха глазами наблюдал за происходящим. Финка молодого вора то и дело мелькала в воздухе, норовя приблизиться к его животу.

— Остынь, Репа, — спокойно произнёс Баклан. — Сказано доставить — значит, доставим. А тебе, видать, не терпится с Индусом объясниться? Валяй, шепну по приезду.

Репа зыркнул горящими глазами на Баклана, но подчинился, отошёл в сторону.

— Собирайся, пошли, — приказал баклан Ухажёру, и они вышли из дома. Ухажёра порешили, соблюдая все воровские обычаи. Была сходка, была речь Индуса:

— Мы скучковались здесь для того, чтобы делать общее дело. Как и в любом деле, у нас должен быть один хозяин, один закон. Все остальные должны исполнять устоявшиеся требования. В последнее время некоторые бродяги решили отколоться от нас, ведут сучьи разговоры, переходят в помощники к легавым. Мне не по нутру всё это, и я буду карать каждого, кто последует поступкам, равным тому, что совершил Ухажёр. Все знают, что сделал этот вор? — Индус окинул спокойным взглядом собравшихся воров.

— Все. Знаем, — вразнобой раздались голоса с разных сторон.

— И что мы, братва, будем делать с ним?

— На пику его, Индус!

— На нож!

— Заточку ему в брюхо!

Индус медленно приблизился к Ухажёру.

— Ну что, Витя, пришел твой час. Ты сам приблизил его. Братва готова сейчас распороть тебе живот и вытащить кишки. Я не позволю издеваться над тобой, хотя ты этого заслужил. Но наш закон нарушать нельзя. Никому.

Индус стоял напротив оступившегося вора безоружным, руки были пусты. В одно мгновенье из рукава выпал нож и уже через секунду он легко вошёл в тело Ухажёра, обжигая холодом стали. Приговорённый согнулся, схватил живот руками и беззвучно опустился на пол.

— Вот так, Ухажёр, — бесстрастным голосом произнёс Индус. — Теперь все цацки на небесах — твои. Никто там не будет требовать поделиться.

Он постоял немного над неподвижным телом и направился к выходу.

Немало сходняков посетил Баклан за свою воровскую жизнь, но все они были уездного масштаба и сквозили какой-то наивностью, театром. На них происходили мирные разборки, без смертельного исхода. Впервые на его глазах исполнялся приговор по воровским законам, и это, если не напугало, то, во всяком случае, очень насторожило Баклана. Совсем другой представлял он себе свободу. Кражи, грабежи — всё понятно. Без такой атрибутики не обойтись, если твоя профессия — вор. Но и быть рабом авторитета не очень-то хотелось. Рано или поздно идти на дело придётся. Баклан чувствовал это спинным мозгом и понимал: курьер — это всего лишь ширма, проверка на вшивость, которая скоро закончится. Крупное дело, как правило, без «мокрухи» не обходится. Значит, и новая фамилия будет засвечена, значит, и «вышак» по нему дышит уже где-то совсем рядом.

Баклан потерял чувство покоя. Ночами он часто просыпался и долго сидел напротив окна, высасывая одну за другой горькие и вонючие сигареты «Прима». За окном виделась другая жизнь, манящая огнями реклам, вывесок, зазывающая в сомнительные клубы. Как хотелось всего этого, что пестрело и мигало за пределами его «хрущёвки». Но хотелось не так, как было сейчас, а солидно и самостоятельно, не боясь никого и ничего. Всего полгода хватило ему, чтобы разобраться в столице, что к чему. Жизнь не стояла на месте, она набирала обороты с каждым днём, внося свои коррективы и в воровское общество. Он сравнивал её с рекой, которая текла, бурлила, плескалась и бешено неслась вперёд. Своя собственная жизнь казалась ему в этот момент застоялым болотом, где царило беззвучие, да дурной запах.

«Надо что-то решать, — беспрестанно мучился вопросом Баклан. — И начинать сейчас, пока есть время, учитывая ошибки урок, пытавшихся отколоться от кодлы Индуса». Иногда, правда, очень редко, снились хорошие добрые сны. В короткие минуты сна он успевал побывать в посёлке Лисьи Гнёзда, посидеть с мужиками на берегу реки, отпивая брагу из большой кружки. Снилось, как помогал сестре Катюхе вскапывать огород. Душа ликовала, и он не мог понять: отчего? И лишь когда просыпался, осознавал: всё это в прошлом, которому не дано повториться. Для односельчан он покойник и не может воскреснуть. Теперь оставалось бежать только вперёд, в будущее, без оглядки на прошлое. Один раз ему удалось обмануть ментов, заставив поверить их в свою гибель. Сейчас, чтобы выйти из-под влияния авторитета, придётся намного сложнее. В такие бирюльки, которые он подбросил капитану Ищикину, Индус не поверит. Нужно, пока позволяет время, напрячь все мозги и придумать что-нибудь более хитроумное. Только в эти бессонные ночи он, наконец, осознал, что правильным вором, исполняющим все воровские традиции, ему не быть никогда. Он оставался мужиком, но в отличие от тех, которые на зоне делали по две-три нормы, чтобы покрыть воров в законе, был смекалист и удачлив.

И на сей раз удача не оставила его надолго с назойливым вопросом в голове. По чьей-то наводке красные околыши потревожили ночной сон Индуса. Он успел выхватить из-под подушки пистолет и вскочить с постели. В завязавшейся перестрелке пуля шустрого милиционера разнесла ему череп. Баклан освободился от своих обязательств перед авторитетом, предоставившим беглецу кров и деньги. Жизнь Романа Гайворонского начала закручиваться по новому витку спирали.