Новые друзья

– Горарк, тебе первым в ночной дозор стоять, – как бы между прочим бросил Эдарл. – После я тебя сменю.

– Опять Горарк! – вскинулся тот в ответ. – Нет, ну почему всегда я? Пусть вон Манур стоит. И вообще, я не понимаю, к чему все эти предосторожности? Кто на нас здесь может напасть, тем более когда с нами такой страж? – кивнув на волкара, упирался Горарк.

– А ты на Хруста не перекладывай то, что должны делать мы, – рявкнул Эдарл. – Может, тебе память освежить, так возвращайся в пустыню и заночуй там, если останешься жив, догонишь. А у Хруста и без нас забот хватает. Кто зверя добывает, ты что ль? Во! Так что брось препираться. Сказано тебе стоять первым, значит, будешь стоять. А что до Манура, так тебе не хуже моего известно, он с рассветом вперед нас пойдет. Манур опасность за лигу учует.

– А Хруст, значит, не учует? – не унимался Горарк.

– И Хруст почует, – не стал спорить Эдарл. – Да только я одного в толк взять не могу, какая тебе от того польза. Так или иначе, первым в дозоре тебе стоять.

Лин, улыбаясь, слушал перебранку своих новых друзей. Судьба свела их, как говорится, на узкой тропинке. Троица промышляла грабежом, останавливали обозы или плохо охраняемые караваны и, конечно, одиноких путников и требовали плату за проезд. Чаще всего, увидав внушительную фигуру Эдарла и огромный двуручный меч у него в руках, караванщики, не надеясь на выучку своей немногочисленной охраны, скрепя сердце и проклиная сквозь зубы «проклятых» грабителей, платили, существенно облегчая свои кошельки. Но бывали и исключения. В таких случаях Эдарл выступал в роли поединщика, предлагая сразиться с ним за право беспрепятственно продолжить путь со всем своим скарбом. К чести троицы, поединок всегда проходил, как говорится, до первой крови. Ранив противника, Эдарл останавливался и предлагал тому признать свое поражение и сдаться. Как правило, тем все и заканчивалось. Стражник понуро плелся к каравану, а караванщику все равно приходилось раскошеливаться. А поскольку близлежащий город находился в трех днях пути, опасаться того, что внезапно могла нагрянуть стража, разбойникам не приходилось. Вот и в тот день вся троица преградила Лину путь. Один из них подошел к Лину и, покосившись на крупного пса, сопровождавшего одинокого спутника, потребовал с него плату. Еще в начале своего пути Лину пришлось наложить на Хруста заклинание «личины», дабы не привлекать к нему да и к себе ненужного внимания. А потому вся троица видела перед собой пусть довольно крупного, но всего лишь пса, каких полно в каждом дворе.

Лин, храня молчание, внимательно посмотрел на разбойника. Высокий, почти на голову выше Лина, вооруженный только луком и охотничьим ножом Горарк, а это был именно он, хмуро сведя брови, уставился на Лина. Оглядев разбойника с головы до ног, Лин перевел свой взгляд на его спутников. Больше всего внимание Лина привлек среднего роста, скуластый с раскосыми темными глазами крепыш. В отличие от своих товарищей он почти не был вооружен, если не считать двух кинжалов, висевших у него на поясе. Лин почувствовал в нем силу магии, она была небольшой, но тем не менее сам факт заставил его внимательней приглядеться к нему. А тем временем те, не обращая на своего товарища да и на Лина внимания, о чем-то оживленно говорили. Вернее, говорил могучего телосложения атлет, облаченный в легкие доспехи и вооруженный длинным двуручным мечом.

– Ты что, немой? Почему молчишь? Плати, говорю, – рявкнул лучник.

– Мне нечем платить, – просто ответил Лин. – Да и с чего вдруг?

– А с того, юноша, – ухмыльнулся тот в ответ, – каждый, кто хочет пройти этой дорогой, должен заплатить два полных серебряных дара. Но ты, я погляжу, – оглядев Лина с ног до головы, – чужеземец и, возможно, не знал об этом. А потому мы проявим снисхождение. Ты заплатишь медью, думаю, пять монет будет в самый раз. Клянусь отвислыми грудями Арши, это справедливая цена.

– У меня нет денег, я же сказал, – пожав плечами, повторил Лин. – А на твоем месте я не стал бы так отзываться о богине смерти. К чему гневить ту, что рано или поздно придет за тобой.

– Боги Мирама, Эдарл, ты слышишь этого безусого юнца? Ты погляди на него, – изумился Горарк. – Не пойму, то ли он нам угрожает, то ли поучает? Что будем делать с ним?

– Разбирайся с мальцом сам, – вяло откликнулся тот, кого Горарк назвал Эдарлом. – Я не обнажу свой клинок против мальчишки. Если хочешь, отбери у него меч, и пусть идет своей дорогой. Ты только окажешь ему услугу, оружие не игрушка, им можно и пораниться ненароком.

Лин с интересом посмотрел на говорившего, но промолчал. Зато волкар недовольно заворчал.

– Спокойнее, Хруст, они не причинят нам зла. Не так ли?

– Конечно. Скидывай меч и иди своей дорогой, мы детей не грабим. Ты же слышал, что сказал Эдарл, тебе же лучше будет.

– Благодарю за заботу, но и меч свой я вам не отдам, – уверенно ответил Лин. – К тому же я умею с ним обращаться, можешь быть уверен.

– Ну, ты сам напросился, – зарычал Горарк и вдруг вскинул руку за спину Лина, пытаясь выхватить его меч из ножен.

Лин мгновенно перехватил кисть Горарка, поднырнул под его руку и резко дернул на себя. Этому приему, как и многим другим, его научил наставник Гарк.

– Аааах, – вскрикнул Горарк, перекувырнувшись в воздухе и рухнув спиной на землю. – Боги Мирама, ааа-пчи, что это было? – выдохнул он, изумленно моргая и отмахиваясь от пыли, поднятой им же при падении. – Проклятие, последний раз я так летал только во сне, – вскочив, отряхиваясь, произнес Горарк.

В ответ он услышал громкий хохот.

– Глянь, Манур, Горарка уложил мальчишка, ха-ха-ха, – хватаясь за живот, еле выдавил из себя Эдарл. – Если так пойдет дальше, тебя и младенцы скоро бить начнут. Стареешь, друг.

– Он просто не ожидал, – вступился за него Лин, при этом не упуская Горарка из виду. – А теперь мне пора, прощайте.

– Не так быстро, юноша, – серьезно глядя на Лина, ответил тот, кого звали Эдарл. – Горарк прекрасный лучник, но вот боец, правда, слабый. К тому же, как ты сам справедливо заметил, он совсем не ожидал от тебя такой прыти. Но лучшего лучника не сыскать во всем Мираме, а возможно, и за его пределами, ты уж мне поверь. И потом у нас есть правило. Если путник не желает платить, он должен победить в бою одного из нас. На твою беду этот кто-то я. Обычно я бьюсь вот этим мечом. Но в твоем случае, так и быть, могу ограничиться и кинжалом. Так у тебя появится хоть какой-то шанс. Ну, так что? Согласен? – ухмыляясь, спросил он. – Если нет, скидывай меч и проваливай, целее будешь.

– Нет, не согласен, – вновь пожал плечами Лин. – Такая победа мне не нужна. Я не люблю драться, но и случайных побед мне тоже не нужно. Так что если биться, то на равных или я просто ухожу.

– Что ж, справедливо, если не сказать самонадеянно, – задумчиво хмыкнул Эдарл. – Вот что, ежели докажешь, что и впрямь умеешь управляться мечом, отпущу с миром.

– Согласен.

Лин скинул дорожную сумку, подаренную ему Гарком, с плеча и мысленно обратился к волкару.

«Будь добр, не вмешивайся. Он хоть и здоров как бык, но я с ним справлюсь. И потом, я давно не упражнялся, а это нехорошо для боевого мага».

Хруст в ответ лишь зевнул, мол, поступай, как знаешь.

«Вот и славно», – облегченно выдохнул Лин.

А между тем Эдарл не стал затягивать начало поединка, дважды взмахнув мечом, он крест-накрест рубанул воздух.

– Что ж, начнем, – произнес он, после чего кинулся на Лина.

Впрочем, если он надеялся застать тем самым Лина врасплох, то просчитался. Лин мгновенно выхватил из-за спины свой клинок и, отбив первый выпад Эдарла, сам нанес несколько весьма удачных ударов, заставив противника призадуматься. Эдарл отступил и внимательно посмотрел на соперника. На его губах уже не играла язвительная ухмылка. Он оценивающе посмотрел на Лина и одобрительно покачал головой.

– Неплохо, – похвалил он Лина. – Я бы даже сказал, совсем неплохо. Но посмотрим, что ты будешь делать теперь. – Длинный тяжелый двуручный меч закрутился в руке Эдарла веером, со свистом рассекая воздух. Он наступал медленно, внимательно следя за Лином. Но молодой маг и не думал отступать, он ждал. Длина меча Эдарла давала своему владельцу огромное преимущество, не говоря уже о том, что его клинок был еще и гораздо тяжелее клинка Лина. А если прибавить к нему еще и недюжинную силу его владельца, то шансов у Лина, казалось, и впрямь оставалось немного. Но Лина обучал Гарк, и он же научил Лина особому приему, позволявшему противостоять именно такой технике ведения боя.

Каждый раз, когда меч Эдарла, не находя цели, пронзал пустоту, Лин тут же наносил удар по мечу противника. От таких частых и довольно сильных ударов рука Эдарла постепенно стала каменеть, а движения его потеряли былую легкость. Тогда он схватил меч двумя руками и, взревев, как раненый медведь, вновь и вновь бросался в атаку. Но все было тщетно. Лин либо уклонялся, либо отбивал все его выпады, а затем сам переходил в наступление. И тогда уже Эдарлу приходилось защищаться, отступая перед натиском юного противника. И, тем не менее, за все время боя ни один из поединщиков не получил даже легкой царапины. Впрочем, это скорее была заслуга Лина, и Эдарл понимал это. Он прекрасно видел, что юный воин не единожды мог ранить его, но умышленно не делал этого. Эдарл вновь отскочил и в сердцах рубанул мечом по траве.

– Этого не может быть, – закричал он. – Кто ты?

– Меня зовут Лин, – просто ответил он. – Думаю, поединок можно прекратить. Отличный бой…

– Прекратить? Ну, уж нет, продолжим, – зарычал Эдарл, перебивая Лина.

– Как будет угодно, – холодно кивнул Лин.

Эдарл уже давно понял, что проиграл. Проиграл мальчишке, безусому юнцу. Но упрямо продолжал бой. Отбросив всякую осторожность, не заботясь о защите, Эдарл раз за разом наскакивал на Лина, чтоб затем вновь отступить.

Краем глаза Лин заметил, что Горарк потянулся было за луком, но тут же облегченно выдохнул. Манур перехватил руку товарища и что-то шепнул тому. Горарк пожал плечами в ответ, но лук оставил в покое. Лин не сомневался в своей победе, как, впрочем, и все присутствующие, но, не желая унизить своего противника, всякий раз придерживал свой удар, стараясь не нанести тому увечья.

– Дерись же, – в гневе закричал Эдарл, нанося удар за ударом, впрочем, без всякого для себя результата. – Не смей унижать меня жалостью.

Но Лин либо уклонялся, либо с легкостью отбивал все атаки Эдарла.

Наконец, совершенно выдохнувшись, Эдарл в очередной раз отступил и, повернувшись к Лину спиной, с размаху метнул меч в сторону. Тяжелый двуручный меч с глухим стуком почти на четверть вошел в дерево.

– Я проиграл, – обернувшись к Лину, признал он свое поражение. – Что ты потребуешь от меня? – скрестив руки на груди, с достоинством произнес он.

– Ничего, – пожал плечами Лин. – Мне ничего не нужно, я лишь хочу продолжить свой путь.

– Ты волен идти, мы не станем тебе мешать, – кивнул Эдарл.

Лин вернул меч в ножны, подобрал свою сумку и, кивнув Хрусту, покинул место поединка.

«Странный человек этот Эдарл, – рассуждал Лин вслух. – Я не почувствовал в нем зла, да и в его товарищах тоже. Что могло толкнуть их на такую жизнь? Да и тот, кого зовут Мануром, не менее странен. В нем чувствуется магия».

В ответ Хруст недовольно заворчал и, обернувшись, посмотрел назад.

– Что там не так? А вон оно как! Ну, что ж, давай подождем.

Хруст не умел говорить, а Лин не понимал языка волкара. Но, тем не менее, между ними существовала обратная связь. Если волкара что-то настораживало, Лин знал, что или кого увидел Хруст. Нет, он не видел глазами волкара, просто в его сознании тут же всплывал образ того, что видел или учуял Хруст. Вот и сейчас он ясно видел идущую по их следу все ту же троицу.

– Неужели я ошибся?

Хруст вновь глухо заворчал.

«Как ты собираешься защитить себя и своих близких, не лишая врага жизни?» – сказал как-то Гарк.

– Что ж, давай подождем, – вслух произнес Лин. – В конце концов, какая разница, где ночевать. Позади степь, впереди степь и справа и слева все одно степь. Так что заночуем-ка здесь. А я пока займусь костром.

Уже начало смеркаться, когда наконец показались их преследователи. Первым к ним подошел, как ни странно, тот, кого звали Мануром.

– О, великий маг, прошу простить нас за то, что мы вновь побеспокоили тебя и твоего спутника. И хотя истинный лик его скрыт от нас, Манур увидел достаточно. Мы последовали за тобой без зла в сердце. Великий маг, прими нашу клятву в верности. Манур все сказал, – приложив руку к груди, произнес он.

– Я не… Эдарл, что происходит? – опешил Лин. – С чего Манур решил, что я маг?

– Мы это… Манур все правильно сказал. Ведь ты маг, – скорее утверждая, чем спрашивая, заключил Эдарл. – Я… мы… словом, мы хотим служить тебе. И хочешь ты того или нет, мы пойдем за тобой, вот и весь сказ. Да и, если честно, надоело нам все. Мы ведь и разбойничать стали больше от скуки, а может, и от безделья.

– Подожди, Эдарл, – пытаясь собраться, тряхнул головой Лин. – Даже если Манур и прав, что с того? Разве мало в этом мире странствующих магов?

– Может, и много, мы не знаем, – произнес Горарк. – Но если Манур что-то вбил себе в голову, тут уж ничего не поделаешь. К тому же, я тебе скажу, он еще ни разу не ошибался. Манур сказал, что ты великий маг и тебе предназначено судьбой свершить не менее великие дела. Может, ты даже сможешь одолеть проклятого колдуна Мордока, кто знает? А значит тем, кто будет рядом с тобой, тоже кое-что перепадет, – заговорщицки подмигнув друзьям, улыбаясь, продолжил он. – Ну… это, конечно, в том случае, если мы все доживем до этого самого дня. Так ведь, Манур? Он, между прочим, потомок карахаев, небольшого племени шаманов на юге Мирама, вернее, последний из них. Его отец был верховным шаманом племени. Даа, именно был. Никто до сих пор так точно и не знает, что именно тогда произошло. Но однажды ночью все они вдруг набросились друг на друга, словно безумие внезапно овладело ими, и в одну ночь племя перестало существовать. Погибли все, даже дети. Единственно, кто чудом остался в живых, так это Манур. Его еще совсем младенцем подобрали странствующие отшельники. На счастье Манура, их путь проходил как раз через деревню карахаев. Увидав кровавую картину, они сжалились над мальцом и взяли с собой. Видимо, от отца ему и достался дар видеть то, что скрыто от нас, простых смертных. Говорят, не знаю уж, насколько это правда, что Мордок умеет наводить на людей страшный морок. Возможно, то, что произошло с племенем карахаев, было не что иное, как злая магия колдуна. Если так, то мы просто обязаны помочь тебе с ним расправиться. Манур наш друг, и его враг наш враг.

– Мордок, – задумчиво повторил Лин.

Он уже не раз слышал это имя, и всегда с ним связывали войну, разорение и страшную по своей силе магию, которой якобы владеет колдун. Впрочем, люди, как правило, склонны к преувеличению, это он понял давно. С того дня как Лин покинул леса богини жизни, прошло много времени. Он не раз видел рождение новой луны и немало людей встречал на своем пути. Иногда к костру его подходили охотники или просто странники, и тогда, сидя у костра, люди рассказывали странные истории, больше похожие на легенды. Так Лин узнал о битве за город Торос, где армия колдуна Мордока потеряла больше половины своего войска, прежде чем захватила город. О доблестном и гордом короле Радорсе Победоносном, павшем в бою за Торос. О маге Эверлинге, наложившем чары на все войско колдуна, от чего не могло много лет покинуть земли королевства Сорш. О башне мага, и поныне запертой силой его заклинания. И о несметных сокровищах, якобы до сих пор хранившихся там. И о недавней битве трех королей с все тем же колдуном Мордоком. И о гибели в том бою короля Брендании Логара Железного. И о неисчислимой и непобедимой армии кровожадных варваров и кочевников, подвластных его и только его, Мордока, черной воле. И о грядущей гибели всего мира по вине все того же Мордока. Что ж, если хотя бы часть из того, что говорят о нем, правда, то Лину рано или поздно придется встать у этого колдуна на пути. Но сейчас его заботит совсем другая цель, иной путь предстоит ему пройти. Ради этой цели ему пришлось покинуть тех, кто ему дорог и кому дорог он.

– Что ж, так тому и быть, – кивнул Лин. – С рассветом тронемся в путь. Впятером.

– Ба. Отлично, – радостно подытожил Эдарл. – А теперь не мешало бы и перекусить.

Вот так случай, или, скорее, судьба свела трех разбойников с Лином и Хрустом. Уже наутро Лин открыл своим новым друзьям, как выразился Манур, истинный лик Хруста. Но если Горарк и Эдарл, остолбенев, просто потеряли дар речи, узрев огромного волкара, то Манур немало удивил не только Лина, но и остальных. Он опустился на колени и заговорил с волкаром на языке карахаев. Как позже выяснилось, племя шаманов издревле поклонялось не только своим богам, но и изображению волкара на своих тотемах. Карахай, собственно, и означал на языке племени «дитя волкара».

– Когда же закончится эта пустыня, – простонал Горарк. – Куда ни бросишь взгляд, один раскаленный песок, песок да солнце. Мертвая земля. Я даже захудалой песчаной мыши не встретил ни разу. Да и кто может жить в таком пекле? Мне покрытые снегом и льдом горы теперь кажутся не в пример лучше, там хоть костер немного спасал. А тут…

– Все познается в сравнении, – глубокомысленно изрек Эдарл и плюнул, вернее попытался.

Во рту от невыносимого и изнуряющего зноя неоткуда было взяться влаге. Облизав пересохшие от жары губы, он вяло улыбнулся, затем посмотрел сначала на песок, потом на Горарка и, пожав плечами, продолжил путь.

– Это кто-нибудь слышал, – воскликнул он. – Эй, Манур, Лин, вы слышали, как заговорил наш Эдарл? А? Еще вчера он бы послал меня к демонам или еще куда подальше, а теперь на тебе: все познается в сравнении. Эта жара всех нас сведет с ума. Лин, молю тебя, сделай что-нибудь.

– Успокойся, Горарк, – хмуро бросил Манур. – День-другой, может, три, и пустыня закончится. Воды нам хватит, хотя и придется экономить ее. И то, что вода в наших мешках до сих пор не закончилась…

– Да-да, я знаю, это все наш Лин, но Эдарл…

– Впереди пещера, – тихо произнес Лин. – Там и заночуем, Хруст сейчас вернется и поведет нас.

– Пещера! – воскликнул Горарк. – Боги Мирама, благодарю вас. Ну и, конечно, Хруста, – спохватившись, добавил он. – Так идемте же, чего медлить?

– Пустая пещера в пустыне? Странно, – буркнул Манур.

– Да какая разница, – отмахнулся Горарк. – Кто бы ни был там, мы убьем его и съедим. Где же Хруст?

– Зачем же сразу убивать, – спокойно ответил Эдарл. – Возможно, места там хватит всем, к тому же еда у нас вроде есть.

– Вот, опять, – дрогнувшим от отчаяния голосом произнес Горарк. – Вы слышали это. Говорю вам…

– Хруст, – бросил Лин, заметив показавшегося из-за дюн волкара. – Идемте.

– Ну наконец-то, – выдохнул облегченно Горарк, когда друзья приблизились к пещере. – Я все боялся, что это мираж, хотя, конечно, Хруст не мог ошибиться так жестоко.

– Погоди, Горарк, не спеши, – хмуро бросил Лин. – Хрусту что-то не нравится, хотя… Я не вижу никого в пещере…

– Так значит, она пуста, в ней никого нет, и мы…

– Ты не понял, я вообще не вижу ничего, кроме темноты, странной темноты.

– Да бросьте вы, ты, Лин, просто устал, как и все мы. Хорошо, – доставая из мешка факел. – Будь любезен, Лин, зажги его, и я первый войду в пещеру… с Хрустом.

– Нет, мы пойдем все, доставайте факелы, они в любом случае пригодятся, но и сами будьте наготове.

Но не успели друзья сделать и шагу, как из глубины пещеры раздался грозный, полный ярости рык, а следом появился и сам хозяин пещеры.

– Боги Мирама, неужели это…

– Да, это мантикора, – не отрывая взгляда от чудовища, напряженно ответил Лин. – И моя магия, магия друидов, похоже, здесь бессильна. Нам остается только драться, – доставая клинок, твердым голосом закончил он.

– А я думал, что они лишь вымысел, смешные рисунки, годные только для того, чтоб ими детей пугать, – бросил Эдарл, выставив перед собой меч.

– И что ты теперь скажешь? – бросил Горарк. – Может, договоришься с этим монстром насчет отдыха, пещера-то, думаю, у него огромная, для всех места хватит.

– Заткнись, – огрызнулся Эдарл. – И достань наконец свой лук да целься лучше.

– А? Ну да, это я мигом, – с готовностью ответил тот Эдарлу.

А между тем монстр, обведя незваных гостей взглядом, медленно стал приближаться к ним. Мантикора не спешила, уверенная в своей силе и превосходстве, она смотрела на людей как на добычу. Но присутствие огромного волкара заставляло ее нервничать, еще ни разу в своей долгой жизни пустынной мантикоре не встречалось существо, способное дать ей отпор. Перед ней был враг, дерзнувший вторгнуться в ее владения, и она не собиралась отступать. На первый взгляд мантикора напоминала горного льва, только была гораздо крупнее его. Но что главное, кроме клыков и острых когтей она обладала еще одним смертельно грозным оружием – ядовитым жалом, венчавшим ее длинный и мощный хвост. Наверное, их путь так и закончился бы в логове мантикоры, если б не Хруст.

Глухо рыча, волкар направился навстречу мантикоре, и та не заставила себя долго ждать. Издав угрожающий рык, она бросилась на врага.

– Лин, нужно что-то делать, – воскликнул Эдарл. – Не можем же мы просто стоять и смотреть, как Хруст сражается с этой бестией?

– Придется, у нас просто нет другого выхода, – отрезал Лин. – Мы ничем не можем ему помочь сейчас, а вот помешать вполне, если вступим в бой.

И тут раздался рев мантикоры, полный боли и ярости.

– Смотрите, – радостно воскликнул Горарк, – наш Хруст побеждает, он перебил мантикоре хвост, ее мерзкое жало больше не опасно, во как волочится по песку. Что, получила, мерзкая тварь!

– Да заткнешься ты, наконец, – взревел Эдарл. – Нашему Хрусту тоже порядком досталось. Сам посмотри.

Мантикора и вправду лишилась своего коварного и смертельно ядовитого оружия, да и раны на теле ее говорили сами за себя. Но и волкар выглядел не многим лучше, шерсть его стала бурой от крови, и эта кровь явно была не только мантикоры. Никто так и не понял, что именно произошло потом. Пущенная в бестию Горарком стрела угодила ей в лоб, и в следующее мгновение волкар уже вцепился мертвой хваткой мантикоре в горло, разрывая ей когтями живот. Столбы песка, летящая в разные стороны шерсть, рычание волкара и рев мантикоры – все смешалось, невозможно было понять, кто одерживает верх, спасение ли ждет друзей или лютая смерть. Мантикора впервые встретила противника, не только не уступающего ей по размерам, но, судя по всему, и превосходящего ее по силе. А могучий Хруст в очередной раз доказал, что нет существа сильнее и яростнее, чем рассвирепевший волкар. Но все же прошло немало времени, прежде чем монстр с разорванным горлом забился в агонии и, не переставая поднимать столпы песка, наконец издох.

– Хруст! Молодчина, Хруст, ты победил ее! – орал во все горло Горарк, пока Лин и Манур, склонившись над волкаром, осматривали его раны.

– А как я ее стрелой, а? А, Хруст? Прям раз, и в горло, и все, конец мерзкой твари, – не унимался Горарк. – Лин, Манур, ну что там, все в порядке с нашим Хрустом, а? Ну чего молчите-то? Эдарл?

– С ним все будет в порядке, – тихо ответил Лин, – но до завтрашнего дня он вряд ли восстановит силы. Так что переночуем здесь, пещера теперь пуста.

– Ну, здесь так…

– Горарк, займись костром, – и, предугадывая возмущение друга, добавил: – Думаю, для того, кто смог победить древнее чудовище, не составит труда, не так ли?

– Я… а… но ведь Лин… а ну да, безусловно, сейчас осмотрю пещеру, наверняка здесь найдется, что-нибудь из мебели, например, стол или стулья, на худой конец кровать, для костра сойдет. Проклятие, Эдарл, здесь же даже засохшего куста нет.

– Да? – как ни в чем не бывало ответил Эдарл. – Тогда просто заткнись.

Через некоторое время друзья уже сидели за небольшим костром, который создал посредством магии Лин, и молча ели, размышляя каждый о своем, за исключением, наверно, только Горарка. Словоохотливый мирамец не замолкал ни на мгновение, говоря сразу обо всем.

– А здесь не так уж и жарко, учитывая, что горит костер, – не унимался Горарк. – Даже наоборот прохладно. Вот хоть убейте меня, не понимаю, как Лин это делает? Я вот эти четыре брусочка еще с ледяных гор вижу. Они горят, но не сгорают, а жар от них, если нужно, о-го-го какой может быть. А факелы? А сейчас? Снаружи пекло, а здесь прохладно как весной в Мираме, а костер горит себе. Да… Ты это, Лин, прости меня, я и сам не знаю, что на меня нашло, прыгал как блаженный, орал невесть что. Конечно же, мантикору победил Хруст, моя стрела отлетела от ее лба словно соломинка.

– Но зато ты хоть на мгновение, но все же отвлек ее, а Хруст сделал остальное, – похлопав друга по плечу, ответил, улыбнувшись, Лин.

– Да? Ну, тогда ладно, я это…

Но тут у входа в пещеру послышался одинокий вой, за ним второй, третий, а через мгновение раздалась какофония разнообразных звуков и голосов, словно сотни глоток, завывая и поскуливая, вдруг собрались у входа в пещеру.

– Мне кажется, я догадываюсь, кто это, – хмуро дожевывая вяленое мясо, бросил Эдарл. – Песчаные собаки, их еще называют падальщиками пустыни. Видимо, они почуяли кровь и прибежали за своей долей, наверняка им хоть что-то, но оставалось после того, как мантикора набивала свое брюхо.

– А сейчас они что делают, кормилицу оплакивают? – вздрогнув от очередного душераздирающего многоголосия, нервно спросил Горарк.

– Возможно, – кивнул Эдарл, потянувшись за мечом. – Но скорее всего они сейчас ее дожевывают, если уже не дожевали. Странно, что их так много собралось. Не думаю, что их остановит этот костерок, даже наоборот. Теперь самое время отплатить волкару той же монетой, пусть отдыхает, мы и сами справимся.

– И то верно, – кивнул мирамец. – Пошли, что ли, осветим факелами вход, и я их по одному за четверть квадра перебью.

– Вот это, думаю, вряд ли, – с сомнением в голосе ответил Лин. – Их там слишком много. Пойдемте со мной, и факелы прихватите. Манур, а ты будь добр, останься с Хрустом, в одном Эдарл прав: мы справимся сами, должны справиться. К тому же Хруст и не смог бы помочь нам, я дал ему снадобья лечебного, и он теперь до утра не проснется.

– Боги Мирама, да сколько же их здесь собралось? – выдохнул Горарк, глядя на сотни горящих в темноте глаз. – Я попробую удержать их на расстоянии, – натягивая лук, решительно произнес Горарк и тут же добавил: – Один готов.

Короткий предсмертный визг, и свора песчаных собак мгновенно разорвала раненого собрата. А судя по тому, как облизываясь, они стали медленно приближаться к пещере, аппетит у них совсем не убавился.

– Ну, а если так, – и мирамец послал в темноту одну за другой пять стрел.

Никакого результата, точнее результат был, но совсем не того ждали Горарк и его друзья. Следующие пять собак были сожраны столь же быстро, а затем огромная свора кинулась к пещере.

– Теперь мой черед, – зарычал Эдарл, взмахнув своим длинным двуручным мечом. – Горарк, ты справа, а ты, Лин, слева, и держитесь чуть позади, добивайте тех, кто все же проскользнет под моим мечом. Ну, что, твари, хотите мяса, так я закормлю вас до смерти.

С каждым взмахом своего меча Эдарл убивал с дюжину песчаных собак, но тех все равно не становилось меньше. Горарк и Лин добивали тех, кто прорывался сквозь веерную защиту Эдарла, но, даже подыхая, те все равно пытались дотянуться до ног не желающих стать пищей людей. То, что до сих пор никто из друзей не получил даже легкого ранения, было лишь везением, и, конечно, оно не могло длиться вечно.

– А-а, проклятье, – взревел Эдарл, резко дернув правой ногой. – Горарк, Лин, уберите эту тварь от моей ноги, убейте ее, – не переставая вращать в бешеном ритме длинный двуручный меч.

Одна из песчаных собак, подыхая, добралась-таки до ноги Эдарла и в предсмертной агонии вцепилась мертвой хваткой в ногу мечника. Горарк кинулся было к другу, но вдруг, поскользнувшись, упал, наступив на кровавые еще дымящиеся внутренности мертвого падальщика.

– Неужели все? – успел подумать Горарк, вскидывая руку, чтоб защитить горло. Он видел, как, оставив спящего Хруста, Манур со всех ног несется к ним, но так же видел, что ни ему, ни Лину уже не успеть. Видел, как ринулись к нему раскрытые пасти вечно голодных песчаных собак, видел их горящие жаждой крови глаза. Еще лишь один удар сердца и…

– Нет, – в отчаянии закричал Эдарл, пытаясь продвинуться хоть на шаг вперед, чтобы прикрыть друга.

Тщетно, вцепившаяся в его ногу уже дохлая тварь сводила все его попытки на нет. Еще мгновение, и десятки челюстей жаждущих крови и человеческой плоти песчаных тварей начнут рвать беззащитного Горарка на части прямо на глазах не в силах ему помочь друзей.

– Тураш огар, – раздался полный гнева голос.

Передние ряды кровожадных тварей вдруг обуглились и рассыпались черным смердящим пеплом.

– Фор фадагор тураш, – вновь раздался тот же голос.

Огромный огненный шар вылетел из-за спины Эдарла и, врезавшись в самый центр многосотенной своры, буквально разметал ее, пожирая магическим пламенем разбегающихся в страхе в разные стороны песчаных собак.

– Уф, а я уже подумал, все, кончились мои приключения, – с шумом выдохнув, произнес Горарк, поднимаясь, при этом брезгливо стряхивая с себя пропитанный кровью песок.

Его немного трясло, но он словно не замечал этого.

– Ну, и что мне теперь делать, воды нет, помыться негде, теперь так и буду смердеть, как эти проклятые дохлые падальщики. Я навеки твой должник, чародей Лин, – восхищенно глядя на мага, заключил он. – И между прочим, если б кое-кто не разбрасывал направо и налево внутренности этих тварей, я б не поскользнулся, – заключил Горарк, заговорщицки подмигнув Лину и при этом косясь на Эдарла.

Но тот словно не слышал друга, одним ударом меча он отрубил голову песчаной собаке и теперь кинжалом пытался разжать сомкнувшиеся на его лодыжке ее челюсти.

– Не стоит, – качая головой, хмуро ответил Лин. – На самом деле я не благодарности заслуживаю, а порицания. Я рисковал вашими жизнями, и именно потому ты чуть не погиб, хотя мог сразу уничтожить их. Я самонадеянный болван, тысячу раз была права Наир-На, когда говорила мне эти слова. Выходит, я заблуждался, когда считал, что всякая жизнь священна, пусть даже это жизнь песчаных собак. А ведь именно этому меня учили мудрые друиды. И вот итог, ты чуть не погиб, а я, как и каждый из нас, чуть было не потерял верного друга. Я только сейчас понял, насколько ничтожна жизнь того или даже тех, кто хочет лишить этой самой жизни дорогих мне людей. До сегодняшнего дня я не понимал, что значит смертельный враг, не понимал, что значит ненавидеть. Но битва Хруста с мантикорой и наше сражение с песчаными собаками заставили меня многое осознать, понять и переоценить. И я клянусь, что больше никогда не подвергну ваши жизни столь безрассудной опасности.

– Великий маг не должен винить себя, – задумчиво глядя на песок, произнес Манур. – Волчонок грызет кость не потому, что хочет съесть ее. Нет, он учится, учится убивать, он пробует свои зубы на крепость, испытывает их силу, и все это не только для того, чтоб жить, но чтоб помочь выжить всей стае. Когда-то люди тоже жили по этим законам, и войн было гораздо меньше, и они не были столь кровопролитными. Теперь же люди в основном больше похожи на песчаных собак, чем на волков. Они сеют смерть, не только когда голодны, но и когда они сыты, и все потому, что они не только познали ненависть, но и приняли ее сердцем. Но не все, великий маг, не все, и тому доказательством являются Эдарл и Горарк. Ты, великий маг, до сегодняшнего дня просто не знал, что такое ненависть. Теперь тебе открылся ее истинный лик, и твой дальнейший путь будет зависеть от того, примешь ты ее или отвергнешь. Как, впрочем, и мой. Манур все сказал.

После чего карахай развернулся и быстрым шагом направился к безмятежно спящему волкару.

– Брось, Лин, я ни на мгновение не сомневался, что ты спасешь меня и…

– И очень скоро пожалеешь об этом, – вставил подошедший Эдарл. – Проклятая тварь, еще б немного, и сапог можно было выбрасывать. А вот Манур раньше никогда не говорил так долго, видимо начинает-таки сказываться дурное влияние, – кивнув на Горарка, хмыкнул мечник. – А Хруст-то здоров спать, тут такая катавасия была, а он даже ухом не повел. Молодец Лин, не зря Манур зовет тебя великим магом, ты один стоишь целой армии. И кстати, я вот что думаю, глядя на нашего Хруста, а не поспать ли и нам, конечно, за исключением Горарка. Кому-то же нужно охранять вход в пещеру.

– Что опять Горарк-то? – вскинулся мирамец. – Меня, между прочим, чуть не сожрали, меня, гляди, до сих пор трясет.

– Вот и посиди, подумай о жизни своей, только молча.

– Нет нужды, – бросил Лин. – Сегодня ночью все мы можем спать спокойно. Больше незваных гостей не будет.

Наутро друзья, собравшись, продолжили путь, Лин чувствовал, что они уже близки к цели их путешествия, но на сердце отчего-то было неспокойно.

* * *

И вот теперь цель его долгого странствия, можно сказать, достигнута. Он чувствовал это, глядя на полноводную реку, точнее на небольшой пустынный островок, стоявший недалеко от берега этой самой реки. Но почему тогда на душе его который день так муторно и тревожно? Словно червь противоречия, дремавший в нем до сих пор, вдруг проснулся, заворочался, грызя сомнениями его душу и разум. Беспокойство и трепет. Странное, смешанное чувство ожидания великого открытия или горького разочарования. Лин вспомнил последнюю встречу с девой леса.

– Ты чувствуешь силу древней магии? – спросила его Наир-На. – Она зовет тебя, не так ли? Так иди же на ее зов. Иди, и, возможно, тебе откроются великие знания.

– Великий маг, тебя что-то тревожит?

– А, это ты, Манур, – обернувшись, устало произнес Лин. – Не знаю. Не могу понять. Этот остров манит меня, зовет, все время звал на протяжении всего пути сюда. Но найду ли я там ответы? И какую цену придется заплатить за эти самые ответы?

– Твои сомнения понятны, великий маг, – качнув головой, обронил Манур.

Он с завидным упорством называл Лина не как иначе, как великий маг, несмотря на все протесты последнего. И в конце концов, Лин сдался.

– Но Манур уверен, ты примешь верное решение, когда придет время. Укрепи свой дух, сомнения лишь делают тебя слабее, Манур знает, твой путь здесь не закончится, пусть свершится то, что должно свершиться. Ведь именно для того ты и шел сюда. Манур все сказал.

– Как же у тебя все просто, – ухмыльнулся Лин. – Сказал, и все. Ладно, утром, думаю, все встанет на свои места, во всяком случае, я на это очень надеюсь. Наверное, я просто устал, уверен, сомнения с рассветом покинут меня. Мы все здорово устали, возможно, все, что я чувствую сейчас, лишь следствие этой самой усталости.

– Твой путь не закончится здесь, – вновь повторил карахай. – Хруст бы непременно почувствовал, да и я тоже, – с твердой уверенностью произнес тот, после чего молча удалился.

Лин проводил взглядом друга и вновь задумался, затем взял в руки первую попавшуюся на глаза соломинку и стал бесцельно водить ею по мягкому прибрежному песку. Он, не отрывая взгляда, задумчиво смотрел на остров, а потому, наверное, и не заметил, как тростинка в его руке стала выводить на песке вместо бессмысленных линий совершенно незнакомые ему символы. Странные, загадочные руны, принадлежавшие, возможно, какой-то древней неведомой ему расе. Если б в тот момент он посмотрел на песок, то немало б удивился. Он не знал, не мог знать ни этих рун, ни того, что они значат. А между тем соломинка в его руке выводила все новые символы, но Лин словно не замечал этого. Даже когда руны одна за другой, вспыхнув, загорелись загадочным зелено-белым пламенем, Лин не шелохнулся. По его телу вдруг пробежала дрожь, взгляд потерял осмысленность, а его рука, движимая неведомой силой, продолжала рисовать на песке один за другим все новые и новые таинственные символы.