Я приехал в РФС обсудить какие-то рабочие моменты. Спускаясь от метро к арке, ведущей в Дом футбола, я столкнулся с Михаилом Гершковичем. Едва мы успели поздороваться, как он сказал мне:

– Ну на хрена ты этого… в программе показываешь?

Можно было даже не уточнять, о ком идет речь. Но Гершкович все равно назвал фамилию Бубнова.

– Он же больной! И все, что он делает, просто оскорбляет страну людей.

– Это не я, – сказал я и сразу услышал, как по-детски беспомощно звучит эта фраза. – Это указание руководства. Он дает рейтинг, поэтому он должен быть в программе. Его все смотрят.

– Смотрят, – повторил Гершкович возбужденно. – Потому и смотрят, что он…

И назвал, кто он. Я был человек закаленный, поэтому мои уши в трубочку не свернулись.

– Вот кому мне позвонить, чтобы его больше в «Футболе России» не было? – спросил Гершкович по-прежнему очень возбужденным голосом. Я подумал и честно ответил, что не знаю.

– Может, нам от бюро объединения тренеров официальную бумагу на канал прислать?

– Пришлите, – согласился я. – Только не думаю, что это на что-то повлияет.

– А сейчас, – задорно сказал я в камеру, – давайте посмотрим, как ЦСКА обыграл «Спартак».

Пошел сюжет. Можно было перевести дух. Прямой эфир, как-никак. Не расслабишься.

– После этого сюжета я подведу к оценкам Бубнова, а потом тебя вопросами помучаю.

Слуцкий кивнул. Он смотрел на монитор, хотя наверняка видел этот матч уже раз десять. Еще две минуты, и сюжет закончился.

– Двойка в школе – это страшно. Двойка в институте – это дорога в армию. Но двойка от Александра Бубнова – это ужас, рядом с которым все остальное покажется пустяками, – балагурил я со зрителями.

Бубнов не подвел. Я всегда подозревал, что хэштег #большеада был выдуман для него.

– Скажи, ну зачем вы ему эфир даете? – спросил Слуцкий.

– Что же вы все как один, словно сговорились? – сказал я. – Давай я тебя сейчас о нем спрошу.

Леонид пожал плечами:

– Спроси.

Демонический смех эксперта растаял вместе с сюжетом. Зажглась красная лампочка на камере прямого эфира.

– А скажите, Леонид, – попросил я, – насколько для вас авторитетно мнение Бубнова?

Слуцкий снова пожал плечами:

– Вообще не авторитетно. Устаревшие дедовские методы. Когда я это вижу, то вспоминаю киноклассику: «Когда вы говорите, мне кажется, что вы бредите».

Следующим утром я что-то писал в нашем кабинете на «Шаболовке», полулежа в своем кресле. И тут открылась дверь. Не просто открылась, а распахнулась со зловещим ветерком. И в комнату ворвался он. Александр Викторович Бубнов.

Он навис надо мной и сразу начал кричать:

– Ты! Слуцкий твой! В суд на него подам!!!

Я молчал. И надеялся, что он сейчас успокоится.

– Какое право он имеет людей оскорблять?! Сумасшедшими называть! Дедовские! Это не дедовские, а бесковские методы! Так ему и передай!

Дверь хлопнула. Народ в комнате начал дышать.

Я взял телефон, набрал номер Слуцкого.

– Привет! – сказал Леонид.

– Было видение, – поведал я. – Бубнов. Орал. Требовал передать, что он в суд на тебя подаст. За оскорбление.

– Ну и пусть подает, – ответил Слуцкий весело. – А за что?

– Решил, что ты его сумасшедшим назвал. И обиделся за дедовские методы. Кричал, что это не дедовские, а бесковские.

– В принципе одно и то же, – сказал Леонид.

С того дня Слуцкий стал для Бубнова врагом номер один. Потом в этот список добавился Широков.

Сборная тренировалась на стадионе имени Стрельцова. Очередные отборочные матчи. Начало октября, теплая московская осень.

Я вел Рому общаться с прессой.

– И что им сказать? – весело спросил он. – Опять будет вопрос: что я знаю о сопернике? Или: как настрой перед матчем?

– Нет! – ответил я. – Я бы на твоем месте начал с другого. Сегодня же десятое октября.

– И что? – не понимая, уточнил Широков.

– Как, ты не знаешь? День рождения Бубнова. Они тебя сейчас про настрой спросят, а ты скажи: «Стоп! Хочу начать с главного».

Рома засмеялся. И так и сказал журналистам.

Целую неделю Бубнов ставил Широкову оценки не ниже четверки. Хвалил, особенно на фоне других. А потом Рома написал о нашем главном эксперте что-то язвительно-ироничное в Твиттере и получил по полной программе.

Люди не меняются. Особенно с возрастом.