«Удача за нас, мы уберем их на раз…

И это без сомнения так!»

Небольшой военный совет заседал в одном из помещений базы байкеров. Главарь байкеров, крупный, традиционно бородатый мужик в кожане, отказался быть старостой или военным комендантом, и остался тем не менее неформальным лидером. Командор в шутку обозвал его «духовным пастырем». Старостой стал один из местных хуторян, коменданта выбрали из байкеров, имеющих военную подготовку. Кроме этих троих в комнате была майор, адмирал и сам Командор. Подготовка закончилась, надо было начинать борьбу… Об этом и говорили.

— …Таким образом, мы можем выставить полсотни бойцов, это все, на что можно рассчитывать, — говорила Анна, — можно и больше было бы взять, но мы и так оголяем почти все поселения. Одна надежда, что они далеко от черноватников. Действовать надо быстро. Бросок на юг, берем пароход под контроль, если не завязнем там в осаде. Можно и штурмом взять, но тогда потерь не избежать. Пулемет, если он остался на пароходе, положит многих. Мы, конечно, посадим снайпера в лесу, но они могут прикрыть точку щитами. Там же не дураки, они уже пережили одну осаду. Поэтому надо подойти с утра затемно и залечь под стены, а как посветлеет — рывок на стены, и мы внутри…

— Вы говорили, что там ваши люди, рыбаки, ремесленники, — уточнил байкербосс, — вы думаете, они будут сопротивляться? Неужели они так быстро переметнулись к ватникам?

— Там сотня примерно питерских, которых мы захватили, когда снимали блокаду, — напомнил Командор, — кто знает, как там сейчас дела идут. Я могу предложить им переговоры, чтобы выяснить это. Но тогда мне самому надо там быть. Иначе просто не поверят. Надо идти и разбираться на месте. Дорога-то готова?

— Да, — ответил староста, — пробили просеку, до вашего парохода осталось километров семь, мы уж дальше не стали рубить, а то еще нарвались бы на их лесорубов. Они ведь тоже, наверное, в лес ходят, если частокол ставят.

— Нормально, дальше за пару часов пройдем и по лесу, — решила Анна. — Смотрим дальше. Пароход мы так или иначе возьмем, без него все просто пропадут. Сразу, как только там поставим свой гарнизон, выдвигаемся и выбиваем караул в Садоводстве. Лучше ночью, тогда там меньше людей будет. Потом атакуем город.

— Нет! — резко возразил Командор. — Не забывай, кузница стоит над портом на старом бастионе. Там уже был пост и стена. Они нас сверху заметят, и мы дальше просто не пройдем. Мы останемся в Садоводстве и займем оборону. Надо будет привлечь население. А основные силы обойдут город и займутся Междуозерьем. У нас в отряде к тому времени останется человек тридцать, если по десять оставлять в каждом поселке как гарнизон. В лесу подберем дозоры, они усилят отряд. Бандиты в лес уже не вылезают, боятся. После захвата Садоводства они могут попытаться вызвать подкрепление из Междуозерья и выбить нас из поселка. Поставим жену агронома с ее сковородкой в оборону, тогда ни один урка не прорвется…

Все засмеялись, так как рассказы о могучей бабе дошли уже и до байкеров.

— Если все пойдет как задумывали, мы можем перехватить отряд из Междуозерья, — продолжил Командор, — тогда поселение останется слабозащищенным и можно будет его штурмовать. Главное, чтобы мужики в поселке раньше времени не поднялись на бунт какой, а то все планы нарушат. Настроение-то у них там вроде хуже всех, а предупредить их мы никак не можем. После Междуозерья приступаем к осаде города и замка. Сил на штурм у нас уже не будет. Попробуем выйти на переговоры, вдруг получится…

— Я пошлю человека на катер, чтобы ждали, — проговорил Андрей.

— Тебе еще одно задание, — обратился к нему Командор, — пока сборы заканчиваются, попробуй собрать из остающихся группу человек пять, желательно, чтобы кто-то знал английский или немецкий. Отправим их на запад, на финские острова к их хуторам. Надо договариваться о поставках продуктов. Можем им предложить в обмен инструмент, плуги, может еще что, доски… Надо с ними связи налаживать и семенной материал на весну покупать. Да и просто посмотреть, может, потом и их присоединим. Сейчас-то еще рано об этом говорить, но кто знает, чем дело кончится… Все, всем приводить себя в порядок, готовиться, завтра выступаем.

Совещание закончилось, и все вышли на свежий воздух. Вечерело, на небе уже появились первые звезды. В ближнем лесу между деревьями было уже совсем темно, даже снежный покров не разбавлял наступающие сумерки. Весь поселок погружался во тьму, кроме нескольких, освещенных свечками и масляными лампами окон, да патруль шел в обход с факелами. Командор загляделся на незнакомое небо. Рядом встал Андрей.

— Ты знаешь, я понял, что мне напоминает твоя карта, — сказал он Командору.

— И что же?

— Если напрячь воображение, то континенты складываются в формулу корень из С, и можно предположить, что С — это скорость света, например. А европейский архипелаг — символ степени.

— Это ты, наверное, очень сильно напрягся… — пошутил Командор, — я до такого не додумался. Да и зачем спутник будет показывать нам какую-то формулу? Хотя идея забавная. Надо будет поспрашивать студентов, имеет ли какой-то смысл корень из скорости света. Я тут припомнил, у нас собирались в Женеве на ускорителе создавать мини черную дыру, для изучения струнной теории. Она должна была быстро испариться. Вдруг эксперимент пошел не так, как планировали… Так что нам еще повезло, что не на Плутон забросило.

— А что такое Плутон? — спросил Андрей…

Подошла Анна.

— Посыльный с Пасеки пришел. Тебе шапку передали, — сказала она Командору.

— Какую еще шапку?

— Волчью. Круглая такая, пушистая, сзади хвост болтается… А-ля американский следопыт. Прикольный такой кумпол.

— Это охотник, наверное, которому наконечники для стрел выдали. Надо же, пообещал и сделал… Пока помню: когда все закончится, надо будет организовать производство арбалетов. Стрелы для луков делать долго, нужны мастера, а арбалетный болт можно в кузнице ковать без проблем.

Утром боевой отряд выступил в поход. Собрали все огнестрельное оружие и весь скудный запас патронов, кроме охотничьих ружей. Похоже, это был последний поход с автоматами, по крайней мере пока не найдутся запасы патронов или не наладят их производство. Радовало только то, что и у противника количество стволов и патронов было еще более ограничено. Но организовать грамотную оборону черноватники могли и без автоматов. Отряд шел быстро, слаженно, без лишнего шума. «Сначала газ до отказа, а там поглядим!» — вспомнилось Командору. Умирать никто не собирался, но драка намечалась серьезная. Шли только добровольцы. Люди понимали, что, не отбив обратно свои земли, они просто погибнут или будут захвачены южанами. Многие уже были у парохода, так что места были знакомыми. Снег хрустел под ногами и посверкивал брильянтами солнечных искорок. Идти по просеке было не сложно, и уже к вечеру отряд встал лагерем всего в нескольких километрах от рыбацкого поселка. Анна выслала разведку и выставила вокруг дозоры. Срубили несколько шалашей и поставили большую армейскую палатку. Ночевать в лесу зимой — мало удовольствия, майор разрешила разводить костры. Все равно с парохода их не заметили бы в густом и темном ночном лесу.

Ближе к утру разведчики вернулись, майор выслушала их доклад и послала отсыпаться, а сама пошла будить Командора. Было еще темно, лагерь спал, только часовые ходили вокруг и дежурные у костров следили за огнем. Командор выбрался из шалаша.

— Ну что там?

— Достаточно интересная обстановочка, — начала рассказывать Анна, — предполье стало значительно шире, это и понятно, дрова рубят и на частокол бревна. Поселок обнесен рвом метров четырех в ширину, не знаю, насколько глубокий, но в нем лед, вода замерзла. Возможно, его разбивают время от времени, и он может быть достаточно тонким. За рвом земляной вал, наверное та земля, что из рва вынули. Вал и ров в плане похожи на четыре луча звезды с центром на пароходе. Настоящая крепость бастионного типа. Два бастиона идут вдоль берегов, вал по берегу тоже имеется. Два средних выступа выдаются в предполье, между ними мост и ворота. Мертвой зоны под валами нет, так как они просматриваются с соседних бастионов. Кроме того, валы заливали водой, так что это сейчас ледяные горки. Наверх без крючьев и шипов не заберешься. По валам идет строительство стены, она еще не закончена, но и того, что есть, достаточно, чтобы нас сверху закидали камнями или стрелами. Когда стену достроят, это будет просто настоящая крепость. И взять ее можно будет только крупными силами.

— Да, интересно, — Командор задумался, — то есть мы сейчас ее малой кровью не возьмем?

— Скорее всего, нет, — подтвердила Анна, — если они будут защищаться…

— Если будут… — как бы про себя проговорил Командор, — вот что, дай-ка мне человек пять, пойду посмотрю сам…

— Только не вздумай выходить на открытую местность. Пулемет остался на пароходе, еще подстрелят ненароком.

— Я как раз собираюсь с ними пообщаться…

— Нет, у тебя точно с крышей непорядок, — завозмущалась Анна. — Ты думаешь, что, как только к ним выйдешь, все скажут, ах, вот Командор пришел, теперь все будет зашибись? Не дождешься, там народ уже тертый, второй раз в ярмо не полезут сами.

— Ну, посмотрим, — сказал Командор, — мы все же с ними вместе воевали, вместе в бой шли. Давай людей, а то я один пойду. Я считаю, что они охотнее к нам вернутся, чем будут до весны гадать, кто же их завоюет.

— Ты уже один ходил, чуть живой остался, — майор поняла, что спорить бесполезно. — Подожди, сейчас подниму охрану.

…Маленький отряд шел по утренним сумеркам. Следы, оставшиеся от разведчиков, показывали путь. Скоро должно было взойти солнце, и в лесу уже различались легкие тени. Небо на востоке светлело. Впереди, в направлении, куда шел отряд, послышались стуки топоров. Из крепости вышли на работу лесорубы. Командор показал одному из бойцов, чтобы тот прошел вперед и огляделся. Отряд замедлил ход и пошел осторожнее.

— Человек десять, без охранения, — сообщил вернувшийся боец, — наверное, не ждут нападения. Да и правильно, все поселки далеко, а свои под боком.

— Давайте в цепь, и подходим ближе. Растянитесь пошире и схоронитесь за деревьями. А я выйду поговорю, — решил Командор.

Дровосеки только принялись за работу, облюбовав несколько деревьев на краю леса. Они расширяли предполье, одновременно заготавливая древесину. Командор подумал, что проще было бы выжечь кусок леса, заодно и землю бы удобрили углями и сажей, но, поразмыслив, решил, что корчевать пожарище гораздо хлопотнее, чем просто вырубать леса, да и посадочного материала было недостаточно для больших полей. Так что рыбаки действовали вполне разумно. Командор подошел почти вплотную, прежде чем его заметили, и остановился между деревьями, не выходя все же на поле, как и предупреждала Анна.

— Здорово, мужики! Как жизнь-то? Не заскучали еще?

Мужики побросали работу, подходя поближе, как заметил Командор, топоры они все же прихватили с собой. Два ватника с подозрением глядели на незнакомца, но один из рыбаков, приглядевшись, радостно охнул.

— Это ж Командор! Мужики, Командор! Живой! — Лесорубы обступили командира со всех сторон, тряся за руку, хлопая по плечам и по спине и всячески выражая свою радость. Ватники стояли в стороне, впрочем, их первоначальная враждебность и настороженность прошла. Дела, похоже, пошли в гору.

— А мы уж думали, все, сгинул наш Командор, — говорил один из рыбаков, — люди с Садоводства пришли, говорят, захватили их. Мы так решили, что будем сами по себе, пока до весны… А там поглядим. Староста говорит, может, на юг сорвемся.

— Так у вас староста прежний остался? — удивился Командор.

— Конечно! — подтвердил рыбак. — Пойдем, сам убедишься. Встретим как полагается, со столом и банькой.

— Подождите малость, сейчас бойцов позову.

Командор оглянулся на лес, и из-за деревьев вышли пограничники. Отправив одного за основным отрядом, все дружно направились к поселку.

— Предупреди своих, чтобы по полю шли только по дороге, — вспомнил вдруг один из рыбаков и крикнул вслед уходившему автоматчику. Тот махнул в ответ, что услышал, мол.

— А что у вас на поле? — спросил Командор.

— Готовим под посевы, но перед рвом и некоторые участки на поле заняты волчьими ямами. Так что лучше с дороги не сходить, а то на колья напорешься.

— Однако вы тут серьезно за оборону взялись!

— А то! Мы же решили, что все, кругом враги, деваться некуда, а весной придется отбиваться…

Отряд подошел к воротам, через ров опустили мост, проход открылся. Командор оглядел вход и подумал, что сюда можно будет поставить железную решетку. Модернизировать крепость можно было хоть сейчас, обложить стены камнем, к примеру. Надо было разговаривать с людьми, решать, что делать весной, успеют ли до того времени закончить частокол и башни, хотя бы деревянные.

Командора и его людей встречали бурно, шумно и радостно. Подбежал староста, только тогда поверивший в возвращение Командора, когда он его лично обнял. На камбузе накрыли стол, куда и был приглашен весь отряд. А когда через пару часов прибыли остальные, ворота просто оставили стоять распахнутыми настежь, настолько окрепло у людей чувство безопасности. Анна, правда, сразу пресекла эти гражданские безобразия. Ворота закрыли и на стены вернули часовых.

Бойцов кормили и отогревали, а отцы-командиры собрались на мостике на совет. Староста привел своего помощника по военной части. Им, как ни странно, оказался один из ватников. Командор, адмирал и майор огляделись на таком привычном мостике, с которого, казалось, только вчера уходили в атаку на лагеря питерских налетчиков.

— Константин собирал людей вокруг себя, — рассказывал староста, — в целом-то правильно говорил, что здесь народа слишком много, надо рабочую силу в Замок перебрасывать. Он и пулемет хотел забрать, но мы его отстояли. Да там и осталось-то пара лент. На несколько хороших очередей… А вот пограничников забрал, больше мы их не видели. В основном с ним пошли те, кто сам из леса вышел, ну несколько из тех, кого тогда в лесу поймали. У нас-то другие задачи стояли, крепость поднять да наладить поставки рыбы. Никто и не задумывался, почему вдруг вокруг Константина стало столько ватников. Мало ли, люди разные бывают. Не все же урки. А через пару дней человек десять из оставшихся попытались мятеж поднять, да только остальные их не поддержали, остались с нами. Тех, кто не успел сбежать, пришлось прикончить, и так несколько человек порезали, и своих и наших. Так что теперь мы всех считаем нашими. Проверены. А мы принялись волчьи ямы копать да частокол поверх валов ставить.

— Крепость у вас замечательная, еще бы стены камнем усилить, — отметил Командор, — а как вы планировали отбить нападение весной?

— Да никак, хотели построить галеру и уйти, а пароход подорвать, когда пойдет атака. Первую волну мы бы отбили, а когда бы всем скопом навалились, мы сами в море, а тут всех в пыль. И нам спокойнее на будущее было бы. Потому стену не особо спешили строить.

— Да-а, — протянул Командор, — а женщины и дети в Замке, значит, пусть бандитам остаются. Правильно, верное решение, мужское такое. Слово — кремень, сказал, сбегу, значит, сбегу…

Местные потупились, но староста все же возразил:

— А что нам оставалось делать? Ты пропал, дороги перерезали, сидим тут как на острове, кругом одни акулы… Куда мы с булавами и луками против автоматов пойдем?

— Оно верно, — ответил Командор, — выбор у вас был небольшой… Ладно, мы пришли, планы отступления отменяются. Готовьтесь к обороне и активным действиям. Майор — обойдите крепость, наметьте рыбакам фронт работ по усилению защиты. Адмирал — то же самое на пароходе. Остальным отдыхать, мы с утра выступаем на садоводство. Рыбаки остаются охранять южные границы.

— Мы вам дадим еще людей с собой, — выступил вперед военный комендант рыбаков, — у нас есть хорошие бойцы-рукопашники, да и своих мы знаем, может, это поможет… И из рыбаков есть опытные.

— Тогда собирай людей и предупреди, что завтра выступаем. Отбор только добровольный.

Военный совет разошелся. Командору выделили каюту для отдыха. По дороге туда его нагнал староста.

— Ты ватникам доверяешь? — спросил его Командор.

— Конечно! — убежденно произнес рыбак. — Говорю же, боем проверены. Они с нами, кровью расписались. Они же нормальные мужики, многие вообще тюрьму только снаружи видели. Это когда уже урки начали всех в кучу сгонять… А так люди-то приличные.

— Хорошо, — согласился Командор, — у нас все равно выбор не велик. Чего хотел-то?

— Когда Константин ушел, он книжечку обронил, маленькую. Я хотел вдогонку гонца заслать, да как-то не сложилось сразу, решил, потом отдам…

— Теперь уж не придется, погиб он.

— Тогда вот, — староста достал из кармана записную книжку. — Вдруг нужна кому… Я ее никому не показывал.

— Сам-то читал?

— Читал… Потому и решил галеру делать…

Командор забрал книжку и ушел в каюту. Пока было еще светло, он пролистал несколько страниц. Книжечка была не новая, достаточно потертая. Видимо, Константин с ней никогда не расставался. В начале были какие-то адреса, телефоны, имена, разные ники и, похоже, пароли доступа. Потом начались страницы для заметок, и, среди цифр и уже знакомых имен, Командор нашел одну из первых интересных записей. «Из наших современников более семидесяти процентов не выживут в условиях дикой природы. Нам просто повезло, что среди оказавшихся здесь этот процент был ниже за счет опытных и знающих людей, туристов, месяцами живущих за городом, рыбаков, добывающих пропитание, дачников и садоводов, умеющих ковыряться в земле и собирать дары леса. Деревенские жители, привыкшие к своей простой, без особых излишеств, жизни. Настоящих горожан, не знающих, как развести костер, как убить зайца в лесу, какой гриб можно есть, а какой нет, тоже хватает, но вместе мы, может быть, прорвемся…» Командор, прочитав заметку аналитика, согласился с его мнением, развиваться можно было только вместе, деля имеющийся опыт между всеми колонистами. Дальше шли опять имена и цифры, краткие пометки о руководителях, «майор — грубая, мужеподобная чучела», и снова попалась более пространная запись: «Командор слишком верит людям. Он считает, что если его слушают, то и выполнять его распоряжения будут так же охотно… Выборы старост — верный шаг, переложить долю ответственности на низшее звено. Но положение его шатко, очень шатко…» На чем основывался аналитик, было непонятно, но раз уж эту мысль записал, при том, что у него всегда был с собой рабочий ноутбук, означало, что это было для него важно. Возможно, уже тогда у Константина завелся червячок сомнения, который начал готовить измену… Командор припомнил, как наорал на аналитика после смерти наркоманки. После этого он больше Константина не видел до того самого дня встречи на поляне. Видимо, уже тогда аналитик решил, что его время пришло. В книжке появились два новых имени, которых Командор не слышал раньше, скорее даже клички. Кто эти люди, чем занимались, было непонятно. Но следующая заметка была очень четко направленной. «На юге жесткая организация. Похоже, это единственный способ удержать людей в повиновении. У нас слишком много свобод. Агенты говорят о появлении недовольных. Южане нас задавят. Как ни жаль Командора, надо соглашаться на их условия. Пора менять власть…» Вот и все, что осталось от Константина, избыток информации породил предателя. Возможно, узнай Командор об этом раньше, держи связи разведки в своих руках, все еще можно было бы исправить, не допустить захвата. Но теперь оставалось только идти в бой. С пароходом просто провезло, их не смогли переубедить. «Отдам следователю, пусть помозгует, — решил Командор, пряча записную книжку. — А где же ноутбук, интересно?»

…Гудки, длинный, два коротких, длинный, два коротких. «Видеокарту глючит», — подумал Командор, просыпаясь и открывая глаза. Старые обшарпанные стены с отрывающимися обоями уже осветило утреннее солнце, бившее в высокое окно. Гудки звучали за окном. Командор поднялся и начал одеваться, натянул брюки, футболку. И тут он вспомнил, что означают эти гудки, и ринулся к окну. Люди шли по улице кто куда, не спеша и не бегая. Только маленький ребенок на руках у молодой мамы показывал куда-то в небо. Командор схватил куртку и бросился на улицу. Люди уже останавливались посмотреть на странный инверсионный след в небе. Кто-то выглядывал из окон домов.

— Мама, что это? — спрашивал мальчик.

— Атомная тревога! Всем немедленно в укрытие! — закричал Командор. — Быстрее, времени мало!

На него стали оглядываться. Командор схватил молоденькую маму за плечи и развернул к себе:

— Сейчас будет ядерный взрыв! Бегите в ближайший подъезд, укройтесь в подвале! Быстрее!!!

Инверсионный след начал загибаться вниз, ракета шла к земле. Командору наконец поверили, и кто-то уже ломал дверь подвала одного из подъездов. Ребенок плакал. Кто-то побежал…

— Парни, помогите выбить дверь! Все в подвал, поторопитесь! — продолжал подгонять людей Командор.

Кто-то из прохожих поспешил уйти подальше от кричащего мужика на улице, кто-то стал помогать спускать людей в подъезд, люди в окнах пропали, но вытаскивать их из домов было уже поздно. Где-то вдалеке промчалась от центра на окраину милицейская машина, воя от страха сиреной. Подвал вскрыли, и небольшая толпа, скопившаяся у входа, всосалась внутрь.

— Закрывайте дверь, завалите ее! — крикнул в подвал Командор, оглядываясь.

— А ты как же? — раздалось снизу.

— Я в соседнем буду, сейчас еще вон мужика прихвачу!

Посреди улицы стоял и курил мужчина средних лет, глядя на падающую ракету.

— Бежим в укрытие! — прокричал Командор, подбегая к нему.

— Ты что — дурак? — спросил мужчина. — Сейчас так жахнет, никого не останется. Я лучше посмотрю, такое раз в жизни увидишь…

— Ты, это, приляг перед взрывом, вон хоть за камушек, — сбавил тон Командор, — а как вспышка пройдет, встанешь и досмотришь…

Командор оглянулся и увидел, что след от ракеты вот-вот скроется за крышами домов. Бежать в подвал было поздно, улица опустела, кто мог, тот спрятался, кто не понял, что происходит, выглядывал из-за занавесок приоткрытых окон, все еще пытаясь понять, что же будет. Командор бросился под прикрытие высокого бетонного забора, ограждающего стройку. И в этот момент вспыхнуло так, что даже куртку и руки, охватившие голову, просветило насквозь даже в тени забора. Вспышка длилась всего секунду или чуть больше. Командор лежал, стараясь вдавиться в землю как можно глубже. Навалилась чудовищная жара, вокруг все запылало. Командор задержал дыхание, боясь сжечь легкие. Он почувствовал, что у него горит спина, и начал кататься по земле, стараясь не выползти на открытое пространство. Земля вдруг упала, а потом подпрыгнула вверх. Командора подкинуло на полметра и шмякнуло со всей дури об асфальт. Задохнувшись от удара, он пополз к забору, с трудом различая его полуослепшими глазами. Попытался вздохнуть и тут же зажал рот курткой, настолько обжигающ был воздух. Панельный дом через дорогу, пылающий пожаром всеми своими окнами, сложился как картонный, рухнув со страшным грохотом. Поднялось облако пыли и гари. И в это время накатила ударная волна. Забор, под которым скрючился Командор, угрожающе заскрипел, но грохот налетевшего ураганного удара заглушил все. Облако пыли и дыма от разрушившегося дома снесло, как легкое облачко табачного дыма вентилятором. Вокруг летели обломки камня и бетона, полурасплавленные машины и фонарные столбы, все это уносило мощнейшим порывом за пределы города. Огонь из тех домов, что еще стояли, просто выдуло и унесло куда-то дальше вместе с пеплом тех, кто оставался внутри, и паром испарившихся стекол. На какое-то время стало тихо. Бетонный забор накренился и вот-вот должен был рухнуть. В нем было уже несколько дыр от пролетевших насквозь со скоростью артиллерийского снаряда обломков. Большая железная двутавровая балка пробила его и застряла, упав вниз и став временной опорой. Конец балки, оставшийся на стороне обращенной к взрыву, оплавился и потек. Сверху на заборе лежали остатки расплавившегося строительного башенного крана. Командор огляделся, пытаясь понять, что делать дальше. Яркий свет, бивший из-за забора, поделил мир на черные тени и ослепительно белые просветы. Около обломков рухнувшего дома вскрылась в асфальте какая-то трещина широкая, и, судя по всему, глубокая. Командор метнулся туда, сдерживая крик от боли в переломанных ребрах. Уже лежа на краю трещины и собираясь в нее упасть, он оглянулся назад. Огромный шар светящейся плазмы вставал над центром города. Он становился все больше и больше, — казалось, новая звезда выдавливается из-под земли, собираясь взлететь в небеса. Потом шар потускнел, начал гаснуть и отрываться от поверхности, сквозь его остатки стало проглядывать огромное облако, быстро поднимающееся вверх. Командор понял, что сейчас пойдет обратная волна, и рухнул в разлом. Тотчас же сверху завыло и то, что улетело на окраины, теперь полетело обратно, неся с собой огонь и разрушения. Сверху на Командора посыпался мусор и камни. Но через какое-то время стало потише, и он решил выбираться наверх. Все, что могло гореть, — горело. Асфальтовые лужи медленно застывали. Город или, точнее, все, что от него осталось, был одним большим пожаром. А дым, гарь и сажу сносило сильным, почти ураганным ветром к эпицентру. Там поднимался, таща за собой дымную ножку, чудовищный гриб ядерного взрыва. Из-за обломков одного из домов выполз человек, кто это был, мужчина или женщина, было не понять, одежда и кожа лоскутами свисали с обожженного тела. Но глаза уцелели. Возможно, от шока человек не чувствовал боли. Он поднял руку, показывая в небо. Наверное, он что-то говорил, но командор его не слышал, уши заложило, еще когда прошла первая ударная волна. Командор посмотрел вверх и понял, что ему показывали. К городу с разных сторон шли еще две ракеты. Прятаться было уже некуда, пылающие обломки не могли служить защитой. Командор собрался нырнуть обратно в трещину, но не успел. Над обреченным городом, уже разрушенным первым взрывом, вспыхнуло почти одновременно два новых солнца. Одежда и кожа испарились сразу, глаза сгорели практически мгновенно. Мясо высохло в пепел и улетело под порывом воздушного удара. Кости обуглились и посыпались вниз горящими углями. Командор понял, что еще может смотреть. Он поглядел вокруг. Тела не было. От Командора остался полупрозрачный матово-белый силуэт, повторяющий контуры его прошлого тела. «Послесвечение», — подумал Командор, даже не удивившись, что еще может думать испарившимся мозгом. Звуки вокруг казались приглушенными, и ударные волны от взрывов воспринимались как порывы легкого летнего ветерка. Яркие краски слегка поблекли, все было не так ослепительно. Командор повернулся в сторону разрушенного дома. Пожар опять сбило ураганным ветром. Из руин вставал еще один силуэт человека, неподалеку поднимался еще один. Люди, если это были люди, направлялись в сторону центра. Командор посмотрел вниз и увидел, что стоит на спекшейся, стекловидной поверхности. Он направился вслед за другими силуэтами в центр, в сторону эпицентра наземного взрыва. Под «ногами» хрустела запекшаяся корка. За руслом испарившейся реки с обрушившимся бетонным мостом «теней» стало больше. Все они шли к эпицентру, где еще поднимался вверх огромной, обращенной к земле воронкой чудовищный смерч, засасывающий в себя все: воздух, пыль, сажу — все, что осталось от города. Руины домов ближе к центру становились все ниже. Из них поднимались все новые и новые полуматовые силуэты людей. И все они шли в эпицентр. Там, посреди огромной километровой воронки, покрытой толстым, еще горячим стекловидным слоем что-то было. Призраки подходили туда и останавливались. Командор шел и шел, пока не приблизился ко все более увеличивающейся толпе силуэтов. Сначала он пытался их обходить, но потом понял, что может просто проходить насквозь. Вокруг все молчали — может быть они не умели говорить… Командор прошел к самому центру воронки. Там стоял обычный деревянный табурет. По нему сильно бил башмаком какой-то плешивый невысокий человек в широком старомодном костюме. Он смотрел в землю, не замечая призраков и кричал:

— Я вам всем покажу кузькину мать!..

…Командор проснулся весь в испарине. Волосы промокли и прилипли к влажной подушке, одеяло отсырело, простыня была хоть выжимай. «Что это было?..» Он встал, выглянул в иллюминатор. Рассветало. Лед на заливе белел, ровный и плоский как поле, засыпанное снегом. Ледяная равнина шла до самого горизонта, теряющегося в утренних сумерках. Командор собрался и вышел на палубу. Волчья шапка с большим хвостом, болтавшимся сзади, приятно грела голову. Спать больше не хотелось. Внизу, в поселке, уже суетился народ, просыпались и собирались в дорогу бойцы отряда. После короткого, но сытного завтрака с первыми лучами солнца отряд выступил в поход. Рыбаки дали пополнение — несколько человек из гарнизона и десяток ватников, которые готовы были биться, лишь бы не попасть обратно под власть урок. Дружеские и вполне человеческие отношения в рыбацком поселке многих настроили на мирный лад, и опасность потерять этот спокойный и относительно стабильный порядок подняла людей на борьбу.

Шли по берегу залива, тем же путем, где проходила и сотня Константина. Дороги как таковой не было, да и тропы тоже, но попадались прорубленные сквозь кустарник проходы или заваленная и перекрытая поверх бревнами небольшая лесная речка. Крупные препятствия, такие как высокие и крутые каменистые холмы, Константин и его отряд, скорее всего, обходил по заливу, и в конце концов полностью ушел на лед, чтобы выйти между Замком и Садоводством и там если это будет возможно, разделиться. Командор же приказал брать дальше от берега, предполагая выйти на Садоводство из леса, чтобы взять его всеми имевшимися силами. Где-то впереди стоял заслон, который должен был прикрывать направление из Садоводства на пароход. Густые лесные чащи сменялись полянами и редколесьем, замерзшие русла речек и ручьев вились между каменистыми склонами холмов. Ближе к вечеру, когда командиры уже начали приглядывать место для лагеря, боковой дозор, шедший справа, еще дальше от берега, обнаружил невдалеке крыши хутора, прятавшегося посреди соснового бора. Отряд свернул туда. Хутор, даже скорее маленькая деревенька на пять дворов, обнесенная невысоким, но прочным плетнем, казалась совсем недавно покинутой, только что дым не шел из труб. Но следы запустения все же были заметны. Сорванные двери в сарайчике, расколотое стекло в одном из окон, пробитое упавшим с дерева суком, обрушенный в нескольких местах между огородами забор, не то подрытый кабанами, не то заваленный перепрыгивавшими через него лосями. Несколько одичавших кошек, завидев людей, метнулись между домами, прячась по подвалам. Отряд вошел в поселок.

— А наши скауты это место пропустили, — заметил Андрей, встав рядом с Командором и Анной. — Хутор попал аккуратно в центр сосновой чащи, снаружи его можно и не заметить, если не знать, чего искать. Ни дорог, ни троп, даже огородов почти нет, один забор вокруг. А вид такой, как будто люди только что собрались и ушли в соседнюю деревню на праздник.

— Может, он недавно появился… — задумчиво произнес Командор.

— Разошлись по домам, обыскать всё! — скомандовала майор. — Осмотреть дома, пристройки и территорию!

Отряд рассыпался, разбежался во все стороны, рассосался по дверям и проулкам между зданиями.

— Да, интересное место, — произнес Командор, оглядываясь, — жалко будет его бросать. Надо с утра заслать к рыбакам гонца, пусть пришлют несколько человек обживать хозяйство.

Со всех сторон начали сходиться бойцы, докладывая о состоянии домов. Майор размещала людей на ночлег. Уже стучали топоры, коля дрова для печек, половину зимы простоявших без дела. Дома промерзли, и протапливать их было долго, но все же провести ночь под крышей было приятнее, чем спать на снегу в шалашах. Подошел один из рыбаков.

— Там, за домами, погреба, в них продуктов полно, консервы домашние, картошка, соленья-маринады в банках. Еды на пару месяцев всему Замку, еще и агроному на семена останется. Прямо Травиана какая-то…

— Чего? — не понял Командор. — Какая-то что?..

— Была такая Травиана, — пояснил рыбак, — брошенная деревня, подарок для налетчиков, кормушка бесплатная. Даже не верится, что это не мираж, который завтра рассосется. Это как сказка про молочные реки…

— Ничего не понял, — признался Командор, — ну, Травиана так Травиана…

Утром курьеру на пароход был передан приказ немедленно пробивать тропу на новый хутор и прислать несколько человек приводить хутор в порядок. Отряд вышел в путь. До Садоводства оставалась пара часов пути. Люди отдохнули у теплых печей и шли бодро и весело. На подходах к поселению на отряд вышел дозор, перекрывающий выходы в сторону парохода.

— Что там у совхозников? — поинтересовался Командор.

— Тихо. Агроном с фермерами по домам сидят, караульных наших, которых захватили при нападении, перевели в Замок, — сообщил старший дозора. — Ватников человек двадцать, бродят внутри частокола, наружу не вылезают. Их меняют раз в три дня, вчера вот смена пришла только.

— То есть, если мы их тихо возьмем, пару дней никто не почешется узнать, что случилось? Майор, окружайте Садоводство и постарайтесь не шуметь… Автоматы у них есть?

— Нет, копья, топоры и дубины.

Дозор забрали с собой. Отряд почти уже замкнул кольцо, и бойцы начали подбираться к забору, но взять противника врасплох не удалось. Когда боевая группа у ворот уже собиралась перекрыть дорогу, ворота внезапно открылись и из них вышло несколько ватников. Что уж их заставило покинуть поселок, доставка продовольствия или какая другая нужда, но они сразу заметили бойцов Командора и ринулись в атаку. Завязалась рукопашная схватка прямо у ворот частокола. Отряд, выполняя приказ, начал перебираться через заграждение и прорываться в Садоводство, ближайшие к воротам бросились на помощь своим. Бандиты на дороге поняли, что им не устоять, и кинулись бежать в сторону Замка. Нескольких удалось завалить и прижать к земле, двоих самых прытких пришлось останавливать автоматными очередями, но одному урке все же удалось оторваться и скрыться за поворотом. Догнать его не удалось. В самом поселке нескольких бандитов удалось захватить, но небольшая группа забаррикадировалась в амбаре с запасами продовольствия. Изнутри послышались угрозы сжечь все запасы, если ватникам не гарантируют проход в Замок.

— Что будем делать? — к Командору подбежал Андрей.

— Блокировать здание, приготовиться к штурму, несколько бойцов поднимите на крышу, пусть они оттуда их расстреляют. Остальные вышибают двери. Времени мало, действуем быстро!

Отряд собрался вокруг амбара, захваченных налетчиков выложили рядком прямо на снегу. Анна инструктировала группы захвата, готовя людей к действиям. Внезапно изнутри послышались крики, брань и вопли «Аллах Акбар!». Несколько глухих ударов завершили общий гвалт, и в амбаре наступила тишина. Потом дверь медленно отворилась. Бойцы выстроились перед ней полукругом, нацелив стволы. В проеме показался мулла с поднятыми руками:

— Не стреляйте, свои…

Бойцы бросились внутрь. Несколько узбеков, тех, что привели с Пасеки, удерживали прижатых вилами и рогатинами распластанных на полу ватников. Что уж они делали в амбаре и как их не заметили урки, теперь можно было не выяснять. Полный неожиданных и нелепых случайностей штурм завершился. Из домов начали с опаской выходить совхозники, а жена агронома, почувствовав наступившую свободу, набросилась с руганью на пленных, стараясь утолить свои попранные права на свободу словоизъявления. Ее с трудом удалось оттащить в сторону и передать мужу. Ошалевшие от такого напора пленники чуть ли не с радостью скрылись в одном из сараев, где их заперли до дальнейшего разбирательства.

— Адмирал, остаешься здесь, возьми себе двадцать человек, из тех, что с парохода, и людей из заслона, которых в лесу забрали. Им всем надо отдохнуть. Организуй оборону и жди указаний, и готовься к тому, что на вас могут напасть, — отдавал распоряжения Командор. — Майор, десять человек в заслон на поворот дороги перед Замком, и пусть не высовываются, с бастиона, где кузница стоит, видно далеко, могут и выстрелить. Остальные выходят немедленно в обход города на дорогу в Междуозерье. Попробуем устроить там засаду… Может, они за подкреплением пошлют. И человека на катер через залив отправьте, только пусть подальше обойдет, чтобы с башни не увидели, маскхалат наденет. Пусть тоже готовятся…

Отряд разделился, и большая его часть скрылась в лесу. Шли почти по краю уже вырубленных участков, очень близко к городу, но времени обходить глубже лесом не было. Командор хотел перекрыть дороги и отрезать Замок. Между деревьев проглянула стоявшая на вершине холма рядом с лесопилкой ветряная мельница. Лопасти не вращались. Или лесопилка не работала, или просто ветер был слабоват. Отряд шел все дальше, быстрей, быстрей. Люди уже почти бежали, когда майор приказала всем остановиться. Люди замерли перед небольшой полянкой.

— Что случилось? — вполголоса спросил ее Командор.

— Люди идут навстречу, ветки трещат… — Майор показала бойцам, чтобы они разошлись по сторонам.

— А наш заслон где?

— Я думаю, что это они, услышали автоматную стрельбу и пошли навстречу.

На другой стороне поляны качнулась и осыпалась снегом ветка, из-за дерева вышел, осторожно оглядываясь, человек в белом маскхалате. Он внимательно осмотрелся и, не заметив опасности, махнул рукой. На поляну вышло еще несколько человек. Анна облегченно вздохнула.

— Сержант, это майор! — крикнула она. — Мы выходим.

Отряд вывалил на поляну. Сержант из заслона выглядел слегка сконфуженным, еще бы, так оплошать перед майором, пропустить большой отряд. Впрочем, он быстро принял деловой вид и начал рапортовать:

— Прошел гонец с охраной на Междуозерье, там в Замке, похоже, что-то стряслось. Скорее всего, вызывают подкрепление.

— Как мы и думали, — сказал Командор, — собирают силы, чтобы напасть на Садоводство.

— Нет, мне кажется, что-то в самом городе, — возразил сержант, — они прошли сразу, как только поднялась стрельба. Мы бы не нарушили приказ и не оставили место патрулирования из-за пары очередей. Они, бывает, тоже постреливают, наверное по зверью бьют. Мы видели, как они лося завалили на днях.

— Идиоты, жгут последние патроны, — вскипела Анна.

— Потом, после этой группы еще один пробежал, тот вообще летел как угорелый, мы даже не стали его трогать, и так понятно стало, что поднялась стрельба не просто так, раз они послали одного, — продолжил сержант, — тут уж мы решили посмотреть сами. И вот вышли вам навстречу.

— Ясно, — сказала майор, — первая группа шла за подкреплением для Замка, а курьер сообщал, что Садоводство отбито. Интересно, куда они пойдут?

— На Замок, — решил Командор, — все равно так быстрее будет, чем лесом напрямую на Садоводство, и не придется координировать атаку двух отрядов. Перекрываем дорогу! Сержант, вы и ваша группа отправляетесь на катер в обход города с севера. Возможно, они решатся на захват пулеметов.

Отряд продолжил движение. Вскоре показалась широкая натоптанная и расчищенная тропа, которая осталась от заваленной снегом дороги, проложенной осенью. Бойцы заняли позиции с двух сторон, растянувшись вдоль трассы.

— Проследите, кто и где стоит на той стороне, — распорядилась майор, — чтобы своих не перестрелять. Без команды не стрелять.

Командор и Анна расположились в самом конце засады, с ближней к замку стороне.

— Как думаешь, сколько их придет? — спросил Командор.

— Пара десятков, не больше. Оголять Междуозерье они не будут, а основные силы были в Замке, там же незахваченный катер с пушкой. Оставят в поселке взвод, остальных отправят. О, слышишь, идут, быстрые какие.

И точно, скрипел под ногами сухой и хрупкий от мороза снег, трещали попавшие под руку ветки, кто-то матерился. Урки шли не скрываясь и не хоронясь. Считали, что их много. У некоторых были и автоматы. Когда они подошли ближе, Анна встала и вышла на тропу.

— Куда? — зашипел ей вслед Командор.

Майор прошла несколько шагов вперед и встала, перекрывая дорогу, так чтобы ватники не вышли из зоны обстрела. Шедшие из поселка заметили ее и тоже остановились.

— Кто это у нас тут? — сказал один из ватников и пошел вперед, передернув затвор и подняв автомат одной рукой стволом вверх. — Смотрика-сь, телка. Слышь ты, секс-бомба, ты откуда взялась?

Урки зашумели и двинулись вперед, пытаясь разглядеть незнакомку. Командор взял на прицел идущего впереди. Анна хладнокровно подняла автомат:

— Оружие на землю, руки на затылок!

— Ага, щас… — Первый урка уронил автомат на подставленную левую руку, но выстрелить не успел. Командор залепил ему очередь прямо в грудь. Майор упала на снег, в падении режа ватники длинной строчкой свинца. С двух сторон загремели выстрелы, и за минуту все было кончено. Бойцы высыпали на тропу, подбирая оружие, обыскивая тела и сбрасывая их с дороги.

— С ранеными что делать, — спросил один из пограничников.

— Бросьте, — распорядился Командор, — некогда нам сейчас ими заниматься. Майор — двух человек — наблюдать за городом, остальные бегом в Междуозерье!

Командор и Анна побежали в сторону поселка, следом топали по плотно утрамбованной тропе бойцы отряда. Уже издали стало заметно, что в Междуозерье что-то происходит. Частокола вокруг поселка не было, только невысокий плетень, и было видно, что один из домов горит и его тушат всем населением поселка. Увидев выбегающих из леса людей, мужики бросили пожар и схватились за топоры и колья. Женщины и дети прыснули в стороны, хоронясь по домам и сараям.

— Свои! — на бегу крикнул Командор.

Поселковые побросали колья и снова принялись тушить дом, бойцы отряда прочесали улицы и присоединились к ним. В стороне от пожара стоял и руководил действиями высокий мужчина, раньше он был помощником старосты. Командор подошел к нему, наблюдая за людьми. Было видно, что дом уже не спасти, но его все равно заливали из ведер, которые передавали по цепочке от бегущего неподалеку по скалам ручья.

— Бесполезно все! Отводите людей, — сказал Командор, — только зря силы тратят. Дом на отшибе, выгорит, новый поставите. Бандиты где?

— Те, кто жив остался, в сарае заперты, остальные на площади, — ответил мужчина и закричал пожарным: — Кончай тушить! Прекратить! Все по домам, хватит уже.

Народ остановился, не расходясь и остывая от горячки трудной, но бесполезной работы. Майор собирала отряд.

— Пошли глянем, что там на площади, — предложил Командор, — по дороге расскажешь, что тут у вас стряслось. Я так понимаю, ты теперь за старосту…

И он с новым старостой направился к центру поселка, располагавшемуся неподалеку от ущелья, в которое падала небольшим водопадом бурная река. Здесь, на площади стояла большая виселица, на которой висело несколько человек. Рядом были свалены тела в ватниках.

— Урки у нас тут лютые собрались, — рассказывал староста, — пришли они утром, сразу после восхода, их Константин ваш, аналитик, привел. Ну, мы их впустили, они тут же всех по домам разогнали и приказали на улицу не высовываться. Часть сразу в лес ушла, там потом стрельба поднялась, больше мы их не видели. Константин с ними ушел. Остальные остались здесь, староста наш и тот мужик, которого он в Комитет пропихнул, готовы были им жопы лизать, так как сами с ними справиться не могли, а урки их вроде поддерживали. Несколько дней было тихо, а потом они начали девок тискать, мужиков на работу гоняли под конвоем, что не по ним, сразу сапогом в лицо или прикладом в спину. Наши все терпели, а потом девки убегать стали. Одна так и сказала, я, говорит, лучше в лесу замерзну, чем меня здесь кто-нибудь изнасилует. Как-то ночью одного урку кто-то прирезал. Я думаю, не из наших кто-то, наши все запуганы до смерти были. А в лесу постреливали… Так они весь поселок сюда на площадь выгнали, староста долго орал. Потом из мужиков каждого пятого выпороли. Один до сих пор болеет, в доме лежит. Потом виселицу поставили, сказали, еще один умрет из них, и будут не пороть, а вешать. А тут как раз человек из Замка прибежал, кричал, что бунт вроде там. Ватники, не долго думая, сорвались и в лес. А мужики, как про бунт услыхали, порешили, что и нам уже хватит терпеть. Кто кол из забора выдрал, кто топор прихватил, а только урки слабее оказались. Самых-то злостных и старосту с комитетчиком мужики в отместку-то сразу вздернули. Тех, кто отбивался, порешили, остальных, кто похлипче оказался и сдаваться начал, а еще бы им не сдаться, когда вокруг десять мужиков с кольями, проткнут и не заметят, будешь как ежик, иголки во все стороны — тех мы разоружили и в сарай заперли.

— Охрану поставили?

— Конечно!

— Майор, проверьте пленных, смените караул. И пленных обыщите! — крикнул Командор Анне. — Так, а бывший староста то где?

— Так вон он с краю качается, не остыл еще, а это наш член… Руководящего Комитета, — показал новый староста на виселицу. — Снять, что ли?

— Пусть повисят пока, — отмахнулся Командор, — сами здесь оборону можете наладить?

— Теперь мы на все готовы! Нам только бы оружие…

— Наводите здесь порядок, свяжитесь с Пасекой, пусть помощь высылают, мы вам тоже несколько человек оставим в подкрепление.

Командор разыскал Анну:

— Оставь здесь человек пять, и отправляемся в город.

— Что, прямо сейчас? — удивилась Анна. — Так и будем весь день по лесу бегать?

— Собирай отряд, в городе восстание, возможно идет бой, надо выручать гражданских…

…Утомленный, набегавшийся по зимнему лесу отряд быстрым шагом приближался к городу. Шли молча, на разговоры сил не было, осталась только усталость и злость на врага. Впереди послышалась стрельба, потом все стихло. Уже был виден холм, окруженный развалинами города, на котором должна была стоять мельница. Сейчас там поднимался большой столб дыма. Отряд уже выходил на открытое место, когда впереди показались два бойца-наблюдателя.

— Лесопилка горит! — крикнул один из них. — Тут группа попыталась выйти, пришлось стрелять.

— Присоединяйтесь к отряду, — распорядилась майор и отдала приказ: — Рассыпаться цепью и вперед, огонь на поражение, пленных не брать! Марш, марш!

Отряд растянулся по фронту и пошел в наступление, обходя и оглядывая руины и присматривая за соседями, чтобы не отстать и не вырваться вперед. Перевалили через вершину, обойдя горевшие здания. Слева на бастионе перед частоколом, окружавшим кузницу, шел бой. Отряд ватников пытался проломить ворота, а со стены их обстреливали из луков и арбалетов осажденные рабочие. Командор заметил, что внизу, со стороны Садоводства, идет еще один отряд, это адмирал шел на помощь. Майор тоже увидела и оценила обстановку и скомандовала:

— В атаку!

Отряд бросился вперед, с ходу обстреливая ватники. Урки дрогнули и начали откатываться вниз по склону, отступая к замку. Кто-то из них даже попытался открыть ответный огонь, прикрывая своих, но его быстро заставили замолчать, и еще одна голова в ушанке упала в окровавленный снег. Оставив на склоне несколько тел, уголовники сбежали через пролив на остров. На том берегу уже была возведена большая баррикада, закрывающая проход к замку.

— На лед не выходить! — закричал Командор. — Занять оборону по берегу, не высовываться! У них могут быть автоматчики на башне. Майор, занимайте здания на берегу!

Командор вернулся к кузнице, куда уже подошел отряд во главе с адмиралом.

— Мы как пожар заметили, сразу сюда бросились — объяснял Андрей.

— Да все нормально, — успокоил его Командор, — преступники локализованы на острове.

— Будем штурмовать?

— Нет, там женщины и дети. Будем ждать, держать осаду. Штурм только в крайнем случае. Пошли пока со студентами пообщаемся, из-за чего тут у них бойня случилась…

На кузнице было людно. Адмирал отослал своих людей вниз к Анне, но все равно двор за частоколом казался переполненным. В караулке собирали и перевязывали раненых, тут же хлопотали несколько женщин. Около горна и наковален отдыхали студенты, работавшие здесь раньше и оборонявшиеся от ватников.

— Привет, парни. Что случилось, почему решили биться? — обратился к ним Командор.

Молодежь одобрительно загудела, разглядев Командора. Из толпы вышел Иван Краснов.

— Нас тут в город не выпускали, заставляли работать с утра до ночи. Это бы ладно, особых неприятностей не было, только за забор нельзя. Мы как раз заготовили для себя кинжалов и несколько арбалетов наконец-то собрали и припрятали в руде. А сегодня начали народ с города сгонять в замок, вокруг стреляют. Мы решили, что пора и нам в дело… Охрану сбили, кого могли из ближайших жителей к себе забрали, потом заперлись и стали ждать помощи. Кто-то из урок сбежал, успел сообщить. Сразу после того, как лесопилка загорелась, сюда целый отряд пришел, начал ворота ломать. Мы их стрелами отогнали поначалу, так они прикрылись щитами и бревно приволокли, а в руинах стрелков поставили, нас на стену не подпускать. Наверное, хотели и кузницу сжечь. А тут и вы подоспели. Очень вовремя…

— Что ж, молодцы, что за себя смогли постоять, — похвалил ребят Командор, — теперь для вас есть серьезная работа. Помните, как мы людоеда осаждали?

— Так он же один был на острове, и посреди озера. А по замку стрелять — еще своих зацепишь…

— Верно, стрелять и не будем. Готовьте большие факелы, пакля, смола… Окружим остров цепью огней по берегу и по заливу, от порта до самого катера. И с севера тоже. За факелами пустим патрули на случай прорыва. Факелы нужны до темноты, так что времени мало, принимайтесь за работу!

Оставив на кузнице адмирала, Командор спустился вниз по склону, укрываясь от возможных случайных взглядов из замка за камнями развалин и большими сугробами. Штабеля леса на берегу так и лежали неразобранными, и, прячась за ними, Командор прошел в здание будущего работного дома, где майор организовала штаб. Там он предложил Анне свой план осады и оцепления из факелов.

— Держим берега, патрулируем залив, ждем отряд с Пасеки, собираем силы, — рассказывал Командор свой внезапно появившийся план. — Если пойдут на переговоры, уже хорошо, значит, половина дела сделана. Если вдруг они пойдут на прорыв, тут мы по берегу можем оборону построить, а на заливе предлагаю их пропустить и обстрелять с катера. Под пушку они, скорее всего, не полезут. Лишь бы погода не испортилась…

— Я прикажу патрулям на льду в случае прорыва отойти с боем к ближайшему берегу и занять оборону, — внесла коррективы Анна, — незачем нам зря людей класть. На катер отправим курьера предупредить, чтобы были готовы открыть огонь по заливу, и на пароход тоже, чтобы готовились к тому, что мимо них пойдет большая группа.

— Думаешь, пойдут на прорыв?

— А у них выбора нет. Сам прикинь, мы их сейчас обложим, как волков. Да еще огнями покажем оцепление. Под пулеметы да автоматы они не полезут, это все же не военные. Скрытно проползти на север и раствориться в лесах тоже не получиться, там я патрули дополню постами вдоль линии факелов. Если что, отобьют лазутчиков. Сидеть в осаде бессмысленно, помощи ждать неоткуда. А нас будет все больше и больше. Взять заложников и ими прикрываться при отходе…

— Это бесполезно, как ни жаль людей, мы всех положим, даже если будут жертвы среди гражданских, — жестко отрезал Командор.

— Согласна, рассусоливать тут без толку. Значит, переговоры и подготовка к прорыву на юг. На переговоры они пришлют нейтрального человека, не помогавшего, но и не мешавшего им раньше…

— Следователь, он же в замке!

— Скорее всего, — подтвердила Анна, — насколько ему можно доверять?

— Я ему верю, — сказал Командор, — он умный человек и товарищей не предаст. Подождем… У пушки наклон минус пять градусов, может по поверхности стрелять, только на удалении от борта…

Уже темнело. Цепь факелов, загорающихся на берегу и один за другим вспыхивающих на льду залива, все более и более охватывавшая осажденный замок, производила завораживающее впечатление. Как будто огромные огненные змеи медленно ползли вокруг острова, стремясь встретиться на том берегу пролива. Когда кольцо замкнулось, за ним пошли патрули, стараясь держаться поодаль, чтобы не попасть в освещенное пространство под случайный выстрел. То один, то другой факел догорал, и его заменяли новым. Трудно было предполагать, что чувствовали сидящие в замке, находясь в огненном кольце, но рассказы о поимке людоеда всяко должны были появиться. Горожане хорошо помнили, чем закончилась та история на озере. Кто-нибудь из уголовников наверняка слышал эти рассказы, и теперь остров ждал, когда же на него обрушится дождь из горящих стрел. Но с берега не стреляли. И это ожидание было тяжелее, чем сам обстрел. На переговоры так никто и не пришел. Скорее всего, ватники спорили о том, что им делать дальше, так как сидеть на острове можно было долго, но бесполезно. В конце концов, Командор мог отдать приказ на артиллерийский обстрел и штурм. Уже под утро в рядах осажденных произошел раскол. Небольшая группа, всего полтора десятка человек, но зато все с автоматами, решилась на прорыв и рванулась из замка на юг, по льду пролива. Дозоры в проливе, как и было приказано, разошлись в стороны, обстреливая прорывавшихся. Командор выскочил на берег, разбуженный стрельбой. На прорыв пошли самые отчаянные, шли умело, прикрывая друг друга, отстреливаясь от береговых засад, но все же они несли потери, то один, то другой падали на лед. Когда уже казалось, что уцелевшие вот-вот вырвутся и уйдут в торосы, с катера по группе ударила пушка и тут же пулеметчики начали короткими очередями прижимать уголовников ко льду. Пушка выстрелила еще раз, проломив взрывом лед залива прямо посреди залегшей группы, и ватники начали поднимать руки, сдаваясь патрулям. Утром идущий с Пасеки на подмогу отряд застал в городе уже сдающийся замок. Нервы урок не выдержали, и они предпочли плен. Командору привели главарей уголовников, руководивших ими адвокатов и поддерживавших новую власть членов Руководящего Комитета.

— С этими что делать? — интересовалась майор. — Сразу расстреляем или сначала будем судить.

— Будем судить? — решил Командор, — но не сразу, пока пусть до весны на гранитном карьере поработают, помнится, мы под него хорошее место нашли недалеко от Пасеки. А весной решим, что с ними делать. Остальных — пробивать просеки под будущие дороги к поселениям. В первую очередь на пароход и к базе байкеров. Охраны хватит на всех?

— Хватит, — заверила майор, — привлечем дорожников и охотников с собаками. Те же байкеры явно засиделись. А мы что будем дальше делать?

— Что, что… Готовиться к походу на й… на юг, короче, с ответным визитом. Собирай всех, кто причастен к разведке, думать будем…

Случайный клик по мини-карте. Утес посреди ущелья

…Обследование утеса, куда нелегкая занесла Джо с подростками, показало, что выбраться невозможно. Небольшая площадка в скалах, кусок горного серпантина, обрывающийся на краю обрыва, роща каких-то деревьев и, что самое неприятное, пещера с индейским святилищем, — вот все, что было доступно бедолагам-путешественникам. Индейцы на той стороне разрушенного моста явно не собирались никуда уходить, ставя вигвамы и вкапывая посреди лагеря три огромных тотемных столба.

— Что они тут, столицу основать решили? — спросил Джо, морщась от боли в груди. Двигаться было неприятно и болезненно, переломанные ребра сдавливали легкие, не давая дышать полной грудью.

— Наверное, надеются пробраться сюда и отбить святилище, — предположила Ли.

— А, ну пусть попробуют, — согласился Джо. — Нам есть, чем их встретить, а стены слишком круты. Мы тут как на острове, а индейцы пока летать вроде не научились.

— Они просто дождутся, когда мы помрем от голода, — сказал Боб.

— Ну, это мы еще посмотрим, кто первый помрет, — резко отрезал Джо и ушел к лагерю, напевая: — «Да-алека дорога твоя…»

— Что это за песня? — спросила Ли.

— Не знаю, никогда такой не слышал, — отозвался Боб.

Джо занимался лагерем, поддерживая костер, а Боб валил рощу. На ночь Джо предложил себя на роль караульщика и почти до утра бродил по утесу, оглядывая и рассматривая окрестности, стойбище на той стороне ущелья, и великолепное звездное небо. На следующий день он изложил подросткам свой план побега, настолько невыполнимый и необычный, что они даже согласились, что ни один индеец до этого не додумается. Но вся тяжелая работа легла на Боба, как единственного мужика в строю. Как Джо ни пытался, но топор в руках если и удавалось удержать, то не для рубки деревьев. Ли ушла помогать Бобу, а Джо весь день хмуро просидел на горячих камнях, наблюдая за индейцами. Вечером он развел костер, но подростки отпросились ночевать на площадке чуть выше в скалах. Джо махнул рукой, разрешая, поняв, что молодость возьмет свое, даже если завтра их тщательно скальпируют. Так и повелось, днем каждый в меру сил работал, ночью молодежь уединялась. Стук топора, похоже, долетал до индейцев, и они все чаще выходили на обрыв, пытаясь разглядеть, что же происходит на утесе. Наконец Джо окреп настолько, что мог частично страховать Боба, который полез вниз к реке, закрепляя по дороге веревку из альпинистского набора. Поднять Боба наверх было тяжелее, и тут уже и Ли взялась помогать. Наконец голова Боба показалась над краем обрыва, и его вытащили-таки наверх.

— Там внизу бревна валяются, и несколько досок от настила, прямо у воды, остальное смыло. Но нам хватит. Только гвоздей нет, придется веревками вязать.

— Отлично, но нам пару досок надо сюда поднять, — решил Джо.

— Поднимем, — согласился Боб, — зацепим и подтянем на канате, не вопрос.

Работа продолжалась, и дни тянулись за днями, медленно, но все же неотвратимо заканчивались запасы продуктов. Воду можно было брать снизу, с реки, но свежая пища была необходима для поддержания сил. В один из дней Джо загнал Ли в ущелье, и она ухитрилась поймать в реке пару больших рыбин. В тот вечер ужин был сытным.

На следующее утро Боб прибежал к Джо:

— Там амиго с нефтебазы!

— Где? У индейцев? — переспросил Джо. — Хватай снайперку, пошли смотреть.

К столбам в центре лагеря были привязаны три человека. Джо и Боб не таясь стояли на скалах, зная, что индейцы не будут обращать внимания на недоступную цель. Джо поднял винтовку и пригляделся через прицел на стоявшего у среднего тотема мужчину.

— Да, это действительно один из наших из супермаркета. Похоже, он тоже нас заметил. А рядом еще кто-то, этих я не знаю. Он там кричит что-то…

— Просит нас его застрелить, нефтебаза уничтожена, все погибли… — перевел Боб с ломаного испанского, долетавшего с противоположного края пропасти.

Индейцы уселись кругом возле столбов и затянули монотонную и заунывную мелодию. В центре образовавшейся площадки кривлялся шаман в пышном головном уборе из перьев и с томагавком в руке.

— Они собрались жертвоприношение делать, — заметил Джо.

— А что делать нам? — поинтересовался Боб.

— Что-что! Из гранатомета стрельнуть пару раз!

— У нас нет гранатомета.

— Тогда сиди и молча смотри…

— Но они же их сейчас убьют! — возмутился Боб.

— Да… И смерть их будет долгой и мучительной… — задумчиво произнес Джо, укладываясь на камни и пристраивая винтовку. — Все, что я могу, это уложить их сразу и наповал, испортить индейцам праздник. Ну и шамана можно грохнуть до кучи…

— Но это же люди!

— Они уже мертвы, это жертвы, считай, что их уже убили. В любом случае они оттуда живыми не уйдут. Не знаю, чего эти индейцы так ополчились против белых, но амиго прав. Я только избавлю его от страданий. Все, не мешай…

Шаман танцевал, все ближе и ближе приближаясь к пленникам, делая замахи топориком. Индейцы все так же заунывно тянули свою песню. Наконец шаман приблизился почти вплотную к крайнему столбу и, хотя это всеми ожидалось, совершенно внезапно распорол привязанному к столбу мужчине живот. Дикий вопль прорезал воздух, Джо, ни на секунду не задумавшись и нисколько не сомневаясь в своей правоте, выстрелил пленному в голову, тут же послав вторую пулю прямо в лоб шаману, оглянувшемуся на резких хлопок из-за разлома. Индейцы вскочили и бросились к обрыву, но часть из них побежала к столбам. Джо четко, как на стрельбище, расстрелял пленных, и остатки обоймы выпустил по бегавшим по стойбищу краснокожим.

— Все, Боб, отходим. Да пригнись ты! Они сейчас в ответ стрелять начнут.

Мужчины отползли, прикрываясь скалами, и ушли за склон, к своему лагерю.

— Это было… жестоко… — произнес Боб.

— Это было необходимо, — сказал в ответ Джо. — Ты считаешь, было бы лучше, если бы их порезали на ремни, поднимая боевой дух племени? А так мы и шамана уложили, и пленников избавили от мук.

— Теперь они нас точно в покое не оставят.

— Ты забыл? Тут же их святилище. Мы уже своим присутствием его оскверняем, и только кровью можно смыть такой позор, лежащий на индейском племени. Так что или мы умрем здесь, или выберемся.

Вечером, когда снизу поднялась Ли с очередным уловом, ей рассказали о происшествии. Узнав, что Джо расстрелял пленных, девушка закатила истерику, с плачем, руганью и обвинениями всех и вся во всем, что только можно было придумать. Джо оказался виноват даже в том, что мир изменился и они оказались втянуты в эти кровавые разборки.

— …Бог вам этого не простит! — кричала Ли. — Мы все будем гореть в аду из-за вас!

Джо некоторое время пытался ее образумить и утихомирить, но в конце концов не выдержал и рявкнул так, что лошади заржали в индейском лагере:

— Вон отсюда!!! Иди в скалы и реви там сколько хочешь, пока не остынешь и не успокоишься…

— Мы тут все погибнем! — прорыдала Ли.

— Одно проигранное сражение — это еще не вся война. Еще увидим…

— Какое еще «проигранное сражение»? Видеть вас больше не желаю… Чтоб вы провалились… Союзника в моем лице у вас по-любому не будет, запомните!

— Знаешь, солнце, — уже успокоился Джо, — ты, когда подрастешь чуток, поймешь, что хамить не только вредно, но и некрасиво, от этого личико искривляется в безобразных гримасах. А в жизни, как и везде, здесь или еще где, главное сохранить лицо. Грудь вперед, спина прямая, гордая улыбка, чтоб все мужики тебе под ноги падали… А по-другому в лидеры не пробьешься, даже в лидеры семьи. Иди пока в скалы, охладись малость и чаще в зеркало глядись. Будь уверенной в себе и красивой.

— Вы много на себя взяли, но ничего не вышло, утритесь и живите дальше, а со мной такие игры не проходят! Ясно? Или по-китайски сказать? Все. Разговор закончен. Трусливые, лживые шакалы, жаль, что таких много среди особей мужского пола. Выстрелить исподтишка и свалить, все, на что вы способны! Как только выберемся отсюда, попрощаюсь с вами и вешаться не стану. Но только по своей инициативе…

— Это всегда пожалуйста, — уже совсем расслабился Джо. — Не любишь, когда последнее слово остается не за тобой?

— Оно всегда! Будет за мной! Пока я жива! — снова завелась Ли.

— Надеюсь, ты будешь жить долго… Тебе с таким талантом надо в политику пробиваться. Будешь первая женщина-президент…

— И нечего тут хохмить! Делайте что хотите, мне это не интересно, все! — Ли развернулась и гордо ушла в темноту, споткнувшись напоследок о какой-то подвернувшийся под ноги камень. Боб бросился за ней.

— И я не китаец! — крикнул им вслед Джо.

«Вот сумасбродка, как же не повезло-то парню», — подумал он ухмыляясь.

На следующий день все было готово к выполнению великого плана побега. Ближе к вечеру Джо решил напоследок попробовать договориться с индейцами. Он вышел на остатки моста с винтовкой наперевес.

— Эй! Большой Змей! Или как там тебя? Быстроногий Олень! Выходи, перебазарим!

Постояв немного, покачиваясь с пятки на носок, Джо пригляделся к противоположному склону пропасти и отступил на полшага назад. В тот же миг в обгорелый настил в то место, где он только что стоял, впилась длинная стрела. «И не жалко было стрелу терять», — пожал плечами Джо и, развернувшись махнул в сторону скал.

— Боб, тащи трамплин!

За поворотом заревел двигатель и показался пикап, волочивший за собой большую, собранную из стволов и досок конструкцию. Подъехав к обрыву, машина остановилась, и из кабины выскочили подростки. Втроем они установили большой трамплин с настилом из досок на краю обрушенного моста. Боб снова сел за руль и въехал на пандус передними колесами. Джо руководил.

— Потихоньку сдавай назад. Не спеши. Колеса выровняй. Так, ровно держи, руль не дергай. Спокойно, отъезжай до предела. Еще, еще. Все, стой! Дальше в склон упрешься, машина вкривь пойдет. Нормально, места для разгона хватит. Сейчас, солнце сядет, и начнем… Снимайте дверцы с кабины.

Джо все еще возился в кузове, когда начались быстрые южные сумерки. На противоположном берегу ущелья индейцы запалили факелы и вышли на обрыв, поглядеть на безумных белых, собирающихся прыгать через пропасть.

— Боб, у меня все готово, — позвал Джо, — заводи. Где Ли?

— Здесь я, — отозвалась девушка.

— Боб, включи дальний свет! На ручник поставь. Газуй давай! Руль закрепил? Тогда рви вперед!

Пикап сорвался с места, летя прямо на трамплин и все больше и больше разгоняясь. Наконец он стремительно пронесся по короткому подъему и взмыл в воздух, поднимаясь все выше и выше. Мотор завыл, набирая обороты. Индейцы на той стороне разбежались во все стороны. Машина все-таки перелетела через разлом и ударилась о землю, ее занесло и закрутило. Пикап вломился в лагерь индейцев и с оглушительным грохотом взорвался, разбрасывая во все стороны длинные языки огня, сносы и поджигая вигвамы, лошадей и попавших под ударную волну людей…

— Ну, вот и все, нагляделись, и будет, — подытожил Джо, — пора уходить. Ли, сворачиваем лагерь, что еще осталось, Боб, ты как, цел?

— Да вроде, — отозвался тот, — немного зацепило, когда выпрыгивал, но ничего не сломал. Синяк будет на руке, скорее всего.

— До свадьбы заживет, — пообещал Джо, — пошли, пока индейцы не очухались…

…

— Мы плывем по Миссисипи! У! А! Е! Мы плывем по Миссисипи… — орал Джо, гребя веслом то по правому, то по левому борту. Река была не сильно быстрая, но время от времени попадались торчащие из воды скалы, и Джо их старательно обходил. Сидеть на носу длинного и узкого плота было не ахти как удобно и приятно, но вещи были свалены посередине, а на корме сидели Ли и Боб. Джо специально сел впереди, чтобы не мешать своим присутствием влюбленным подросткам. Хотя Бобу тоже приходилось махать веслом, помогая выруливать.

Путешествие по реке продолжалось уже второй день, а выхода из глубокого ущелья так и не открылось. Разлом оказался широким и достаточно глубоким, и откуда вся эта вода вытекала, было совершенно непонятно. Единственное, что Джо точно не ожидал на пути, — так это водопадов. Похоже, еще ниже падать было просто некуда, наверху по обе стороны разлома лежали бескрайние прерии. «И куда нас вынесет, интересно, — думал Джо, — пока на север тянет, но нам-то надо бы как-то на восток…».

На ночь путешественники-плотогоны выбирали небольшие пологие площадки, иногда попадавшиеся в выемках склонов. Небольшой костер, легкий ужин, пара пойманных в реке рыбин. Уставшие за день от гребли мужики валились спать. Опасаться здесь было вроде некого, каноэ у индейцев, скорее всего, не было, и если они и догадались пуститься в погоню, то скакали поверху. Но Ли, которая целый день сидела на плоту, не могла уснуть.

— Джо, а что будет дальше?

— То есть — дальше? — не понял Джо.

— Что будет дальше с нами? — переспросила Ли. — Страна превратилась в пустыню, кругом толпы дикарей. Тебе хорошо, у тебя есть цель. А мы? Что делать нам? И что будешь делать ты, когда найдешь своего напарника?..