Вечер в компании баронессы тянулся бесконечно. Не забывая отдавать должное стряпне Розиты, незваная гостья трещала без умолку. Зато ее спутница отмалчивалась и почти ничего не ела – видимо, ей, как и мне, кусок не лез в горло.

Несомненно, Иларию де Коста, как и саму Виенну, называли бесстыдницей. Ведь она состояла в незаконной связи с мужчиной, и будь он хоть тысячу раз титулован и коронован, это дела не меняло. Однако я ей отчего-то сочувствовала. Может быть, потому, что видела, как пренебрежительно относится к ней баронесса де Кастеллано? Если когда-то две эти женщины и были подругами, то сейчас от дружбы не осталось и следа.

Виенна, не скрывая, упивалась своим новым положением и теми привилегиями, которые оно давало. Но, как я заметила, говорить о нареченной короля фаворитка не пожелала, а когда я упомянула о скорой помолвке, недовольно поморщилась. Видимо, северянка оказалась крепким орешком.

Мне очень хотелось поскорее с ней познакомиться. С девушкой из Хальфдана – страны, куда меня влекло с пугающей силой. С княжной, которая покинула родину и, как я сама, не имела в столице близких людей. Возможно, мы даже могли бы подружиться! Наверняка она уже успела выучить наш язык и могла разговаривать с придворными.

Я даже Себастьяну не говорила, что увидеть невесту его высочества мне хочется гораздо больше, чем самого короля Арнальдо.

Когда баронесса и ее компаньонка наконец-то покинули особняк, я вздохнула с облегчением. Пожелав всем доброй ночи, вернулась в свою комнату, где стояла благодатная тишина, особенно приятная после долго звучавшего в ушах голоса баронессы. Убрав со стола, Розита заглянула ко мне, узнать, не нужно ли чего, и я попросила ее приготовить для меня ванну.

Блаженно вытянувшись в горячей воде, благоухающей ароматными маслами, я едва не заснула. Открыла глаза, когда скрипнула дверь и в ванную комнату вошел герцог. Увидев его, вздрогнула и попыталась прикрыться руками, не сразу осознав, что стесняться больше нечего.

Это внезапное появление напомнило мне о нашей первой встрече. О моих волнениях и страхах. О неизвестности, которая ждала впереди.

Теперь я знала куда больше, чем та испуганная девочка, однажды переступившая порог замка де Россо. Мой супруг действительно оказался красивым и благородным человеком, как его и описывал поверенный по дороге из обители. Его лучший друг – северный колдун – стал и моим другом, а с причудами Ортензии можно свыкнуться, если принять во внимание ее почтенный возраст и выпавшие на долю бабушки Себастьяна невзгоды. Ведь она похоронила не только мужа, но и сына, и невестку! Но за то, как старая герцогиня поступила с колдуньей из Хальфдана, я ее простить не могла.

– Думал, что ты уже спишь, но решил проверить, – вымолвил герцог, когда наше обоюдное молчание слишком затянулось. Не спеша приблизился, засучил рукава белой рубашки, взял намыленную губку, про которую я, задремав, совсем забыла. – Позволишь?

Я, чуть помедлив, кивнула и невольно задержала дыхание, когда он провел по моему плечу. Касание получилось совершенно невинным – так могла бы провести губкой и я сама, и служанка, если бы я попросила помочь искупаться, и все же, все же… Вдохнув наконец-то воздух, я подтянула колени к груди и обняла их руками.

От воды поднимался пар. Губка в широкой ладони Себастьяна медленно скользила по моим плечам, спине, рукам. Я почти расслабилась, но вдруг почувствовала, как рука мужа спустилась от шеи к груди, дразняще обвела ее по кругу, затем еще раз. Мои вдохи стали прерывистыми, но прекратить мытье, больше похожее на искушающие ласки, я не пыталась. Просто не нашла в себе сил.

– Закрой глаза… – услышала сказанные хрипловатым голосом мужа слова и покорно сомкнула веки. Все ощущения усилились в несколько раз, стали острее и ярче. Теперь я не знала, где почувствую следующее прикосновение, и эта томительная неизвестность распаляла еще больше. – Расслабь руки, положи их сюда, вот так… И не подглядывай!

И снова мягкие касания пахнущей цветочным мылом губки… Грудь, спина – неторопливое движение сверху вниз, колени, которые наверняка сейчас дрожали бы, если бы я стояла, а не лежала в ванне… Ступни и пальцы на ногах – чтобы провести по ним губкой, герцогу пришлось поочередно приподнять мои лодыжки из воды. Стало немного щекотно – совсем чуть-чуть. Но и приятно тоже…

Я, не сдержавшись, громко ахнула и тут же закусила губу, пытаясь подавить стон, когда губка, обрисовав впадинку пупка, скользнула ниже.

– Можешь кричать не сдерживаясь, – шепнул Себастьян. – Комната Яниса далеко, а комната прислуги – еще дальше. Так что никто тебя не услышит.

– Кроме тебя… – выдохнула я.

– Кроме меня, – согласился он, ни на мгновение не останавливая сладкую пытку. – Но меня тебе стыдиться не нужно. Так хорошо?

– Так… ох… да!..

Я распахнула глаза и, встретив устремленный на меня взгляд, потянулась к герцогу, уже не заботясь о том, что могу намочить его одежду.

– Прости за визит баронессы, – сказал он позже, когда мы лежали в постели. – Я не хотел, чтобы она сюда являлась. Но теперь ей покровительствует король, а он известен тем, что выполняет все капризы своих фавориток, пока те ему не наскучат.

– Значит, Илария де Коста – не первая…

– И не последняя. Увы. Едва ли женитьба его исправит. Виенна поторопилась, посчитав, что сейчас все в ее руках.

– Не хочу больше ни слышать, ни говорить о ней, – сонно пробормотала, устраиваясь поудобнее. – Пусть живет как знает. Лишь бы нас не трогала.

Ночью пошел дождь. Я проснулась от негромкого шороха, прислушалась, натянув на плечи соскользнувшее одеяло. Огонь в камине погас, в комнате стало прохладно. Сон не торопился возвращаться, и я повернулась на бок, разглядывая в предрассветном сумраке мирно спящего мужа. Во сне он казался моложе и совсем не хмурился, словно все тревоги разом оставили его, позволив немного отдохнуть.

Я вздохнула, невольно вспомнив вчерашнее появление баронессы в особняке. Не предполагала, что захочу этого так скоро, однако мне подумалось, что, пожалуй, буду рада возвращению в замок де Россо. Едва ли Виенна решится отправиться туда снова, а здесь ей ничего не мешает повторить недавний визит.

В полных смятения мыслях я снова вернулась к тайне, которую до сих пор не осмелилась поведать супругу. Я не обманывала его и не предавала в том смысле, который вкладывала в эти слова Ортензия, но умолчала о том важном, что являлось неотъемлемой частью меня самой. Потому что страшилась его реакции. Да, Себастьян дружил с Янисом, но быть женатым на колдунье – совсем другое дело. В нашей стране быть женщиной, наделенной таким даром, опасно не только для нее самой, но и для ее близких. Прежний герцог, едва не женившийся на хальфданке, не пострадал, должно быть, потому, что слава его отца шла впереди него. Но, окажись на его месте обычный человек, он бы не отделался так просто и непременно был бы наказан за связь с обвиненной в колдовстве девушкой.

Лежа и слушая дождь, я призналась себе в том, что меня пугает не только то, что могу быть разоблачена. Я боялась увидеть разочарование в глазах Себастьяна. Осознать, что он думает, что совершил большую ошибку, взяв меня в жены. Жалеет о времени, проведенном со мной. О прошедшем дне, когда мы беззаботно гуляли по Лиарнессу, о сегодняшней ночи…

Смогу ли я такое вынести?..

На глаза набежали слезы. Я не вытирала их, позволила впитываться в подушку, в которую уткнулась лицом, чтобы не потревожить сон герцога. Если бы я его разбудила, едва ли сумела бы объяснить, почему плачу.

А ведь мой муж еще ни разу не сказал, что любит меня…

На этой неутешительной мысли я заснула, а проснулась, когда за окном уже окончательно рассвело и дождливая ночь сменилась погожим днем. Себастьян ушел, в кровати я осталась одна. Через некоторое время, будто почуяв, что уже не сплю, в дверь постучала Розита с вопросом, чего бы мне хотелось на завтрак, а затем сообщила, что герцог и его друг отправились кого-то навестить.

Наскоро перекусив, занялась тем, что давно планировала сделать. Отыскала все необходимое и написала письма в обитель, одно адресовала Аньелле, а второе сестре Николине. Существовала вероятность, что письма попадут в руки настоятельницы, а ей я не доверяла, так что все сведения, касавшиеся моего колдовского дара, о котором догадалась целительница, изложила завуалированно, надеясь, что сестра Николина поймет, о чем речь.

Когда закончила писать, вернулись Себастьян и Янис. Наступило время обеда. После него мой супруг предложил пойти на прогулку втроем, а заодно отправить письма.

Мы частично повторили вчерашний маршрут, но и новое по дороге попадалось. Заметив немолодого уличного художника, продающего готовые работы, я, попросив своих спутников немного подождать, приблизилась и, словно споткнувшись от неожиданности, замерла перед одной из картин. Она оказалась меньше и выглядела немного иначе, чем та, что висела в библиотеке замка де Россо, но не было никаких сомнений, что на ней изображено то же самое место.

– Где это находится? – спросила я, завороженно разглядывая море и возвышающуюся над ним белую башню маяка.

– Альмарис, – отозвался художник.

Альмарис… От слова повеяло ароматом свежего ветра, южных цветов и диковинных пряностей. А еще вкусом морской воды, горьковато-соленой, как слезы.

– Я бы хотела когда-нибудь там побывать, – произнесла негромко, но мужчина меня услышал.

– Не переставайте мечтать, и – кто знает? – может быть, отправитесь туда довольно скоро.

– Могу я ее купить? – удивившись своему вопросу, осведомилась и нерешительно взглянула на герцога. Я никогда прежде не просила у него денег, попросту не нуждалась в них, ведь в замке негде было делать покупки, а мой новый гардероб Ортензия де Россо оплатила сама. Но сейчас мысль о том, что картина окажется в чужих руках, показалась крайне досадной.

– Конечно! Я ее аккуратно заверну, чтобы сподручней было нести. И чтобы дождик не намочил, если вдруг снова начнется.

Себастьян подошел ближе и услышал обрывок разговора.

– Я ведь могу… – смутилась я, глядя на художника, который ловкими движениями заворачивал картину в плотную ткань.

– Можешь даже не спрашивать, – ответил герцог еще до того, как я осознала, что даже цену забыла спросить.

Он заплатил, а хальфданец вызвался нести покупку, так что дальше мы шагали уже с приобретением. Я еще не знала, где повешу картину и повешу ли вообще, но радость от того, что теперь она принадлежала мне, согревала сердце. Я с благодарностью посмотрела на мужа и, поймав его ответный взгляд, улыбнулась.