Гвен обернулась и с вызовом посмотрела в смеющиеся серо-зеленые глаза.

— Весьма неплохо, — похвалил хозяин замка. — Надеюсь, в работе вы так же добились успехов?

Этим Гвендолин похвастаться не могла. Они с госпожой Энельмой почти разобрали то, что было свалено на одном из столов, рассортировали документы, но записок, относившихся к шару, не нашли.

— Продолжите после обеда, — сказал альд Торнбран. — Я, собственно, и пришел, чтобы пригласить вас к столу.

— Сейчас? — растерялась Гвен. — Но ведь еще довольно рано.

— Как-то я уже говорил: тут я решаю, когда начинается обед. Помните? Отчего бы не прямо сейчас? Ваша компаньонка и господин Дэй, полагаю, тоже не откажутся от сытной трапезы. Я велел накрыть стол и для них.

Госпожа Энельма вместо того, чтобы одарить владельца замка привычно хмурым взглядом, закивала с благодарной улыбкой. Надо же, какая полезная вещь эти артефакты!

— Вас проводят, — пообещал маг пожилой женщине и подал руку Гвен. — А вашим сопровождающим буду лично я.

Видимо, это должно было ей польстить, но что-то насторожило девушку, так что предложенную руку Гвендолин проигнорировала. А уже в коридоре поняла, что Эмрис Торнбран ведет ее вовсе не в столовую.

— В прошлый раз обед проходил в другом месте, — сказала она, остановившись.

Маг поглядел на нее с изумлением.

— Быть того не может!

— Может, — сердито возразила Гвен на его возглас.

— Быть того не может, чтобы кто-то с первого раза запомнил планировку замка! — рассмеялся Торнбран. — Я сам порой блуждаю тут, особенно в темноте. Так что, если услышите, как слуги шепчутся о призраках, завывающих по ночам, знайте, это снова я засиделся в библиотеке и искал впотьмах свою комнату.

Гвен представила себе хозяина, с тоскливыми подвываниями бродящего по коридорам, и улыбнулась, но быстро вспомнила, с чего начался разговор.

— Куда вы меня ведете? — спросила серьезно.

— Обедать, — беспечно ответил маг. — Но да, вы правы, не в большую столовую. Если я решаю когда, мне позволено решать и где, так ведь?

Альд Торнбран провел Гвендолин по широкой лестнице и распахнул перед ней дверь относительно небольшой и уютной комнаты, в центре которой стоял такой же небольшой круглый стол. Блюда уже были поданы и накрыты крышками, дабы сохранить тепло, посему появления прислуги в маленькой столовой не предвиделось. Как и иных сотрапезников: стол был сервирован на двоих.

— Альда Эдевейн к нам не присоединится? — поинтересовалась Гвен. Как ни старалась она казаться спокойной, голос дрогнул от непонятного страха.

— Нет, — усмехнулся хозяин. — Мы с Флорианой немного повздорили за завтраком, боюсь, за обедом она продолжила бы начатый спор. Мне же хочется поесть в спокойной обстановке и за приятной беседой… Вы не откажете мне в этом?

— В беседе? — переспросила Гвен, не спеша приближаться к столу, хоть маг уже отодвинул для нее стул. — О чем?

— Да хотя бы… о вашем романе.

— Он ведь вам не понравился.

— Безумно, — не стал спорить Торнбран. — Но вы же собираетесь продолжить литературную деятельность? Быть может, после моих замечаний вам легче будет превратить свое сочинение в нечто приличное.

Пренебрежение, звучавшее в этих словах, действовало на Гвен хуже самой злобной критики.

— В моем сочинении и без ваших замечаний нет ничего неприличного, — ответила она резко. — Но, если я вас послушаю, боюсь, оно там появится.

— Неприличные сочинения? — глумливо протянул Торнбран. — Попадалась мне как-то брошюрка… Но у вас и с моими подсказками подобного не выйдет. Потому что подсказок мало. Нужно самой знать, о чем пишете. Именно в этом ваша главная проблема. Вы взялись писать о том, о чем не имеете ни малейшего представления.

— О чести и порядочности? — вспыхнула Гвен. Если кто и не имел о них представления, так это сам альд Торнбран.

— О приключениях, — невозмутимо поправил он. — Что вы об этом знаете? Об опасности? О сложности выбора? О решительных и порой дерзких поступках?

О, Гвен знала! Разве ей не пришлось выбирать между свободой и замужеством? Разве ее приезд в Трелони — не решительный и дерзкий поступок?

Торнбран заметил, как она переменилась в лице, и насмешливо вздернул бровь:

— Неужели знаете? Поделитесь же своим геройским опытом, отважная пансионерка. Что за подвиг вы успели совершить? Явились на урок, не подготовившись? Гуляли в мороз без шарфа?

— Вы…

— Сразились с живущей под кроватью мышью и одержали безоговорочную победу? — не унимался маг, с каждым словом подходя все ближе и ближе к ней.

Гвен злилась все сильнее и сильнее и, если бы он придумал еще один «подвиг», не выдержала бы и сказала в ответ какую-нибудь гадость. Но Эмрис Торнбран, подойдя к ней вплотную, неожиданно умолк, обхватил ладонями ее горящее лицо и поцеловал. Не грубо и властно, как в первый раз на вечере у Карлиона Линтона, нет. Поцелуй был мягким, нежным, будто просящим, и Гвен помимо собственной воли почти откликнулась на эту просьбу…

Почти, потому что отшатнулась. Взметнулась рука, и звонкий звук пощечины отрезвил обоих.

— Вы… — Гвен, тяжело дыша, смотрела на мужчину. — Ваше поведение недостойно благородного человека!

— Скорее оно недостойно героя вашего романа, — негромко сказал маг. — Ведь Арчибальд никогда не позволил бы себе поцеловать девушку, которая ему нравится, без предварительного объяснения на десяток страниц. Он вряд ли потерял бы голову от того, что в гневе эта девушка еще прекрасней. И уж точно не стал бы специально раздражать ее, чтобы полюбоваться.

— Не стал бы! — со злостью подтвердила Гвендолин.

— Конечно, — на губах Торнбрана появилась привычная усмешка. — Герои не такие. Они щедры и умны, добры с детьми и вежливы со старушками, да?

— Да!

— Не совершают опрометчивых поступков?

— Именно! — все сильнее распалялась Гвен.

— Спасают попавших в беду дам?

— Непременно!

— Не напомните обстоятельства нашего знакомства?

Заданный словно между прочим вопрос заставил Гвен пораженно застыть. Перед глазами пронеслись картинки кажущегося сейчас далеким прошлого. Заснеженный лес, конское ржание, черное дуло пистолета, направленное ей в лицо… Протянутая рука и обволакивающее тепло чар…

Гвен тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и решительно направилась к двери.

— У меня пропал аппетит, — отчеканила она.

— У меня тоже. — Маг преградил ей путь. — Но мы могли бы просто поговорить, Гвендолин.

— Я не желаю с вами разговаривать.

— Даже об имени, на которое только что откликнулись? — без насмешки уточнил Торнбран, и у Гвен похолодело внутри. В запале она даже не поняла, как он ее назвал. — Гвендолин, — повторил маг, глядя на нее, как змея смотрит на мышь, гипнотизируя взглядом и готовясь проглотить целиком. — Гвендолин Фолстейн.

Воздух сделался вдруг тяжелым и плотным. Гвен вдохнула. Ком встал в горле. Ни откашляться, ни слова вымолвить.

Да и что бы она сказала?

Говорил Торнбран:

— Вы не любопытны. Или стараетесь казаться таковой. Даже не поинтересовались, куда я уезжал и по каким делам. А между тем я побывал в пансионе, где вы воспитывались. Первой мыслью было ехать в столицу. Тот парк и башня с часами никак не выходили из головы… Но путь в столицу неблизкий, а чтобы побывать в вашем пансионе, хватило двух дней. Небольшие финансовые вложения и мое природное обаяние позволили получить исчерпывающую информацию.

— О чем? — через силу прошептала Гвен.

— О ком, — поправил он. — О вас, конечно же. И не нужно так дрожать. Не съем же я вас? Тут довольно других закусок.

С этими словами он взял ее за руку и повел к столу. Сил противиться у Гвен не было. Она покорно опустилась на стул и приняла из рук Торнбрана стакан с водой. Сделала судорожный глоток.

— Гвенда и Гвендолин. — Маг улыбнулся. — Точно в романе, да? Девочки-сиротки со схожей судьбой, к тому же похожие друг на друга. Но не во всем. И речь не только о происхождении. И не о том, что цвет глаз у них разный. Карие у Гвенды и серые у Гвендолин. — Он посмотрел ей в глаза, словно затем, чтобы убедиться: серые. И тут же покачал головой. — Но это еще не доказательство. В пансионе столько воспитанниц, что несложно и ошибиться. А вот в другом — практически невозможно. Наставницы отзывались об обеих девушках довольно хорошо, однако Гвенда, по их словам, была прилежнее и серьезнее подруги. Гвендолин же частенько витала в облаках, из всех развлечений предпочитала чтение, и сама пыталась что-то сочинять… Наставницы этого не приветствовали, но не сомневались, что подобная блажь пройдет со временем. Они ведь знали, что опекун юной альды Фолстейн подыскивает ей достойного супруга, а замужняя женщина не станет тратить время на пустые мечтания.

Словно со стороны Гвен услышала, как у нее вырвался всхлип. Пустые мечтания? Вся ее жизнь с момента отъезда из пансиона теперь казалась пустой мечтой, разрушившейся до того, как успела осуществиться.

— Ваш жених так уродлив? — с сочувствием поинтересовался Торнбран. — Стар? Недостаточно знатен или богат? Отчего вы предпочли браку деревенскую школу?

— Я никогда его не видела, — призналась Гвен. — Просто… не желала замужества…

Что толку отмалчиваться, если этот человек и без того все о ней знает?

— Понимаю, — хмыкнул маг. — Меня самого пугают эти так называемые «серьезные отношения». Они… слишком серьезны…

Зато альд Торнбран слишком несерьезен. Даже этот разговор для него очередной повод для насмешек.

Гвендолин подобной несерьезности позволить себе не могла. Собрав остатки смелости, подняла голову и посмотрела в ухмыляющееся лицо собеседника:

— Что вы намерены теперь делать?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Быть может, все-таки пообедаю. Составите компанию?

— Вы поняли мой вопрос, — произнесла она с нажимом. Легкомысленность Торнбрана злила, а злость придавала сил. — Вы знаете, кто я. Как вы намерены распорядиться этими знаниями?

— Никак. Ответы на свои вопросы я уже получил. Я же говорил, что мне не давала покоя та башня? И еще то, как легко вы завладели каменным шаром. К сожалению, пока немного удалось узнать об «оке духов», но одно было понятно с самого начала: артефакт не пошел бы в руки к ничем не примечательной фермерской дочке Гвенде Грин. Но Гвендолин Фолстейн, наследница древнего рода и потомственный маг, — совсем другое дело.

— Я — не маг, — нахмурилась Гвен. Казалось, она с детства смирилась с безрадостной мыслью, но сказанное вслух разбередило давнюю рану.

— Неужели? — наигранно удивился Эмрис Торнбран. — Кто же тогда не больше часа назад активировал артефакт настроения?

— Вы сказали…

— Я солгал.

Он произнес это так просто и с такой довольной улыбкой, точно речь шла о поступке, которым впору гордиться, а у Гвен снова перехватило дыхание.

— Многие артефакты делают специально, чтобы облегчить жизнь людям без дара, — начал Торнбран тоном учителя, — и такими вещами может воспользоваться любой. К маленькой танцовщице это не относится. Активировать ее может лишь маг. Отсюда следует, что вы…

Гвендолин затрясла головой:

— Нет. У меня нет способностей. Мой отец проверял неоднократно. Разными методами. Нет…

— Да, — упрямо возразил Торнбран. — А на способность взаимодействовать с артефактами отец тоже вас проверял? Уверен, что нет. И напрасно. Хотя его можно понять. Ведь обычно дар определяется наличием собственных умений. Однако иногда случается, что человек, не способный на какие-либо самостоятельные магические действия, легко производит те же действия с помощью соответствующих артефактов. Это довольно редкое явление, подобные маги действительно почти ничего не могут без магических предметов, зато с ними воистину творят чудеса. Взять ту же танцовщицу. Подобные вещи ставят в праздничных залах, они усиливают впечатление от музыки или приятной беседы. Но у вас не было ни музыки, ни интересного собеседника. Вы создали хорошее настроение из ничего. А та брошь? Бабочка, помните? Вы же прочли, для чего она предназначена? Муж, сомневающийся в своей жене, должен преподнести ей украшение и спросить, была ли она ему верна. Жена, надевшая брошь, скажет «да» или «нет». Но если тот муж обладает даром, подобным вашему, его жена расскажет все, не дожидаясь расспросов. Не только о своей измене или верности, но и о ценах на крупу в соседней лавке.

Альд Торнбран увлекся импровизированной лекцией и не заметил нервной улыбки Гвен. Она же вспомнила случай с Флорианой. Действительно, можно ни о чем не спрашивать. И даже не быть ревнивым мужем. Достаточно быть магом, тем самым редким артефактором.

Гвендолин горько рассмеялась, заставив хозяина замка прервать речь и поглядеть на нее с тревогой. Потом так же внезапно расплакалась.

Выходит, она — маг? И всегда была магом? Выходит, ее способности не раскрылись только оттого, что под рукой не оказалось ни одного артефакта? Вся жизнь пошла кувырком, потому что в кабинете отца, где он часами мучил ее непосильными заданиями, пытаясь разглядеть проблески дара, не нашлось ни статуэтки, ни брошки, ни хотя бы какой-нибудь гнутой булавки-артефакта?!

Воспоминания захлестнули с головой. Все обиды, которые ей пришлось пережить, ревность к брату, пренебрежение отца — все это навалилось на Гвендолин в один миг. Тяжесть казалась неподъемной. А хуже всего то, что она поняла: теперь ей с этим придется жить. С вечной тоской и сожалениями о том, чего уже не исправить. Осталось лишь думать, что было бы, если бы отец вовремя распознал в ней мага. Если бы не отказался от нее. Наверняка ее судьба сложилась бы иначе. Но уже не сложится. Просто потому, что один раз, всего один раз, отец оказался не прав…

— Да, — подтвердил Торнбран, на которого Гвен, не отдавая себе отчета, вылила всю свою горечь. — Ваш отец был не прав. Потому что родители не должны искать причин, чтобы любить своих детей.

Гвендолин прикусила губу и разрыдалась бы снова, если бы маг не протянул ей платок и не сказал в своей обычной нахальной манере:

— Либо вы немедленно успокоитесь, либо я опять вас поцелую.

Она не намерена была позволять ему новые вольности, потому притихла и утерла слезы.

Какой смысл сожалеть о чем бы то ни было? Прошлого не вернуть, нужно думать о будущем. А ее будущее под угрозой. Мало того что Гвенда рассказала обо всем своему возлюбленному, так теперь их секрет известен еще и Торнбрану. Можно ли верить, что он не станет этим пользоваться?

Когда, успокоившись, Гвен вернулась к этому вопросу, маг лишь усмехнулся:

— Если бы я был героем вашего романа, сказал бы, что ваша тайна умрет вместе со мной. Но, во-первых, я не герой, а во-вторых, жить собираюсь еще долго и не хочу нести ответственности за то, что произойдет за это время с вашими секретами. Решайте сами. Для меня они утратили привлекательность. Манят неразгаданные тайны. И у нас есть одна такая.

Гвен поняла, о чем он говорит, и непроизвольно погладила лежащий в кармане шар.

— Вот именно. — Эмрис Торнбран отреагировал на ее движение улыбкой опытного искусителя. — Попробуем разгадать эту тайну вместе? Возможно, тут кроется сюжет для романа. Вы же этого хотите?

Гвендолин не поддалась на его уловку.

— Я хочу узнать все об этом шаре, чтобы без опасности для себя разорвать привязку, вернуть вам артефакт и…

— Никогда больше со мной не встречаться, — закончил маг. — Но ведь это тоже может стать хорошим сюжетом?