Бояре и население Валахии едва узнали Влада Дракулу, объявившегося столь внезапно летом 1456 года: двенадцать лет назад он был отправлен к туркам в заложники, а после этого недолго был в Валахии. Каким образом выяснить, действительно ли он сын воеводы Влада Дракула или самозванец? Сначала его официально признали несколько бояр — Манеа Удришт, который с 1432 года играл отнюдь не последнюю роль в княжеском совете; канцлер Казан, сын Сахака, тоже член княжеского совета с 1431 года, а также Леонард, престарелый секретарь, саксонец, родом из Брашова,— он был в услужении уже у четырёх князей. Что касается наставника, старого воина, то он, должно быть, уже умер. Кто бы ещё мог признать во Владе сына Дракула?

«Отмеченный раскалённым железом»

За исключением некоторых свидетельств, которым нельзя доверять безоговорочно, в Валахии, как и в Молдавии, существовал один способ узнать сына князя. Георг Рейхершторфер (до 1500–1550), саксонец из Трансильвании, рассказал нам о нём:

Поскольку история должна быть правдивой, добавим, что (в Молдавии) без особых различий могут править как законные сыновья, так и незаконные. Когда рождается наследник, ему на теле ставят отметку раскалённым железом (возможно, татуировку) в виде специального знака, чтобы, когда он возмужает, его легко можно было бы узнать. Подобный обычай существовал и в Валахии.

Благодаря таким отметкам претендентами на трон и, соответственно, сыновьями князя признавались даже те, у кого было весьма странное происхождение. Например, наследником оказался сын саксонского мясника из Трансильвании, который правил в Молдавии в XVI веке. К сожалению, ни один исторический документ не описывает, как выглядели эти отметки. В одной балладе, рассказывающей о событиях середины XVI века, описывается процесс опознания княжеского сына, который был пастухом:

В итоге именно эти отметки и помогли узнать, что именно он и есть сын князя.

Впрочем, такой способ пользовался популярностью не; только у династий Валахии и Молдавии. Марк Блок говорил о красном кресте (crois roial), который выжигали на правом плече и реже на груди детей французского королевского рода. То же самое встречалось в Германии, Австрии, Англии, Грузии…

Что касается Валахии и Молдавии, то солнце, луна И звезда присутствовали в средневековых гербах, обрамляя ворона (в Валахии) и голову тура (в Молдавии).

После того как принадлежность к княжескому роду была установлена, следовала церемония назначения нового князя, она предназначалась прежде всего для митрополита, знатных бояр и уважаемых людей княжеского двора. Церемония проходила в архиепископской церкви Куртя де Арджеш, которую Влад прекрасно знал: её построил его отец за пределами города, освящена она была 15 августа 1439 года. На башне, служившей входом в церковь, Влад Дракул повесил резную табличку с изображением дракона, поражающего животное, похожее на льва. Эта табличка говорила о принадлежности князя к ордену Дракона.

Перед церемонией все вышли из церкви, поднялись на постамент, и митрополит сообщил народу: «Ваш князь умер. Кого бы вы хотели выбрать воеводой вместо него?» Бояре, армия и весь собравшийся люд закричали: «Мы хотим только Влада, сына воеводы Влада!»

После возгласов одобрения началась церемония миропомазания. Князя подвели к главному алтарю церкви, где он преклонил колени, а митрополит совершил ритуал миропомазания.

Мы точно не знаем, какой именно ритуал был проведён в 1456 году, но существуют три текста, появившихся впоследствии, они, тем не менее, могут нам помочь. В манускрипте 1705 года, принадлежащем митрополии Молдавии, был обнаружен «Ритуал коронации императоров и князей», дающий точный перевод молитвы, которую читали 11 февраля 1392 года во время коронации императора Мануила II Палеолога. Вполне возможно, что Влад был помазан с той же молитвой, поскольку церковь Валахии в то время подчинялась патриархату Константинополя. Несмотря на то что в Валахии говорили на румынском языке, богослужение в Средние века проводилось на церковно-старославянском, общем языке для болгар, сербов, украинцев и русских.

Миропомазание совершалось святым елеем, смесью из оливкового масла, бальзама и более тридцати благовоний, который подготавливался и освящался раз в год, в святой четверг. Масло доставляли из Константинополя, где во время специальной церемонии его готовили патриарх и митрополиты. Церкви, находящиеся в зависимости от патриархата (не автокефальные), не имели права сами готовить святой елей, он обязательно должен был доставляться из Константинополя.

Митрополит заканчивал молитву словами «и теперь попросим, чтобы на него сошла благодать Святого Духа», тогда клирики и все собравшиеся пели три раза «Он достоин!» (axios (по-гречески) dignus est (по-латински)). И так несколько раз, пока князь выходил из главного алтаря.

Затем он облачался в царские одежды. Стоит отметить, что в отличие от своих предшественников, предпочитавших одежду западного типа (плотно облегающий костюм, короткую тунику и короткое пальто, застёгивающееся на плече), Влад стал первым князем Валахии, который стал носить турецкий бархатный кафтан с драгоценными пуговицами, шёлковые одежды, расшитые золотой нитью и подбитые соболем, использовал ткани из Флоренции и Венеции,

Другими символами княжеской власти, передававшимися ему в момент коронации, были золотая корона в оправе из драгоценных камней, знамя страны (эквивалент штандарта Константина Великого) из белого узорчатого» шёлка с национальным гербом, скипетр (на румынском — buzdugan или topuz, слова тюркского происхождения), меч, сабля (spatha и ensis) и, наконец, копьё. Кроме того, во время церемонии князь целовал святой крест.

Затем он садился на царский трон, и все присутствующие, подходили поцеловать его правую руку — митрополит, священники и аббаты монастырей, бояре, клирики, воины. День заканчивался большим застольем.

На следующий день князь снова отправлялся в архиепископскую церковь в сопровождении воинов, торговцев, мелких бояр и приближённых ко двору. Там устанавливали два стола, накрытых тонкой тканью, сверху клали Евангелие в богатом серебряном с позолотой переплёте и золотой крест. Перед каждым столом находился либо митрополит, либо епископ. Затем бояре и сановники присягали на верность князю. Перед каждым столом вставал, писарь, держа в руках листок с текстом. Знатные бояре клали руки на Евангелие и на крест, а писарь в это время зачитывал текст, который, скорее всего, не отличался от самого древнего, написанного двумя веками раньше:

«Клянитесь на этом святом Евангелии и на этом святом Кресте быть мыслями и делами едиными (с Владом воеводой, сыном Влада воеводы), подчиняться ему и быть ему верными открыто и тайно, не иметь от него секретов за всё время, отпущенное ему и вам, не предавать его, не творить заговоров против него. А предамши или устроив заговор. будете прокляты и отвергнуты Святой Троицей и семью церковными соборами; случившееся с Иудой и Арием у стен Иерихона, Содомом и Гоморрой да повторится с вами. Постигнет вас участь Аны, Кайафы и всех тех, кто распял Христа».

 После каждой фразы бояре повторяли «аминь, аминь, аминь», затем целовали правую руку и кончик мантии князя: сначала митрополит и духовенство, а затем остальные сановники.

После коронации князя по всей стране рассылались гонцы, чтобы оповестить всех о его вступлении на престол. В течение сорока дней ысячи знатных людей, бояр и крестьян приезжали из всех уголков страны, чтобы поцеловать руку князя и присягнуть ему на верность. Затем вместе с войсками по всем крупным городам своего региона (judet), чтобы и население могло присягнуть.

«С мрачным и жестоким видом…»

Присягнув на верность на кресте и Евангелии, бояре, клирики, крестьяне считали себя тесно связанными с князем. Более того, предательство влекло за собой не только духовные кары, но, как будет видно позднее, и телесные, гораздо более суровые наказания.

В тот радостный августовский день 1456 года воевода Влад, сын воеводы Дракула (в то время ещё не было нумерации князей, их различали лишь по прозвищам), предстал перед своим народом с решительным и мрачным видом. Ему было в то время двадцать шесть или двадцать семь лет. Николас Модрусса, который познакомился с ним несколько лет спустя, оставил нам поразительное описание Влада:

Не слишком высокого роста, но очень мощный и сильный, с жестоким и звериным выражением лица. Большой орлиный нос и дрожащие ноздри, кожа лица чистая и розоватая, длинные ресницы обрамляли его зелёные, широко распахнутые глаза, а тёмные густые брови делали их грозными; лицо и подбородок за исключением усов у него были выбриты. Вздувшиеся вены на висках делали голову с широкими плечами, на которые спадали чёрные кудрявые волосы.

 Папа Пий II, видевший лишь условный портрет валашского князя (эта гравюра украшала обложку венгерской инкунабулы 1463 года), описывал его так:

…кажется важным и честным человеком, лицо которого достойно князя, но его внутренняя сущность разительно отличается от внешнего облика.

 На самом деле существует единственный сохранившийся портрет Влада из коллекции замка Амбрас в австрийской Тироли. На нём Влад изображён в три четверти, на его длинных чёрных кудрявых волосах шапочка из красного бархата, по низу расшитая восемью рядами жемчужин. На лбу у него восьмиконечная золотая звезда, украшенная огромным прямоугольным рубином; она поддерживает султан, который украшен пятью равными огромными жемчужинами. Брови его изогнуты, серо-зелёные глаза широко раскрыты. Длинный с небольшой горбинкой нос, раздутые ноздри, длинные каштановые усы по ширине закрывают почти всё его лицо. Нижняя губа выпячена совсем как у Габсбургов, чётко очерченные границы подбородка с выдающимися челюстями. Такой орлиный нос, нависающий над красными губами, называли «клювом попугая на двух вишнях». На Владе Дракуле красо-оранжевая рубашка, ярко-красная туника, застёгивающаяся на две большие круглые пуговицы, украшенные с красно-багровыми петлицами завершает облик князя.

Миниатюрная копия этого портрета из той же коллекции, собранной эрцгерцогом Фердинандом из Тироли, находится в настоящее время в Кунсткамере в Вене, в разделе монет, медалей и античности.

Третий портрет, копия первого, сохранился в частной коллекции в Австрии. Его показали в 1970 году в Бельведере по случаю выставки «Alltag und Fest im Miteelalter» («Повседневная жизнь и праздники в Средние века»). На нём князь изображён в момент распятия святого Андрея на кресте, где выгравировано имя Дракулы. Его лицо на этом портрете более округлое, усы тоньше, а мантия застёгнута под шеей. В правой руке он держит длинный жезл.

Есть и четвёртый портрет, написанный маслом, который был найден среди коллекций замка Форхтенштайн недалеко от города Винер Нойштадт, в галерее семьи Эстергази.

Также существовала фреска, изображающая валашского князя, она написана около 1526 года на стенах церкви монастыря Куртя-де-Арджеш, но в начале XIX века один епископ из этого монастыря приказал заменить её своим собственным портретом.

Другие известные портреты Дракулы украшали первую страницу немецких памфлетов, издававшихся до 1568 года. Венское издание 1463 года даже торжественно открывает им серию. Вообще же портрет на обложке был для того времени новинкой. Именно эта репродукция и попалась на глаза папе Пию II в 1463 году, а через несколько лет — Леонарду Хеффту, нотариусу из Ратисбонна, который написал:

…у него был жестокий и мрачный вид, этот его портрет путешествует уже почти по всему миру.

На основании первого изображения издатели делали копии или новые портреты, которые всё больше и больше отличались от оригинала. Портрет, украшавший издание Петера Вагнера (Нюрнберг, 1488), был раскрашен вручную. Этот экземпляр находится в Филадельфии (Фонд Х. Филлипа и А.С.В. Розенбаха). Стоит также отметить фантастический портрет на лейпцигском издании (1493), где Влад изображён с огромными усами, а на голове у него странная плоская шапочка с длинным козырьком.

Простое сравнение портрета из замка Амбрас с портретом, выгравированным на инкунабулах, позволяет увидеть, насколько внешний вид его был искажён. На основе гравюры издательства Любек (1488–1493), единственной доподлинно известной в XIX веке, знаменитый румынский историк и филолог Богдан Петречейку Хашдеу (1838–1907) предложил «философию портрета Пронзителя». Хашдеу изучал физиогномические исследования Лаватера, знал работы по френологии Макиавелли и Шекспира. Он считал, что лоб Влада говорит о своём хозяине как о «человеке, одарённом самым ярким мышлением»; выпуклость между бровями («выпуклость индивидуальности») и складки на лбу указывают на «хорошую память на вещи и события, он легко обучаем и внимателен к мелочам»; глаза и нос Дракулы были схожи с Цезарем и Шекспиром; нос с горбинкой — принадлежность «к людям, которые прославились своей бурной деятельностью, умели создавать и разрушать созданное, строить и уничтожать, но они не могли со спокойствием терпеть вражеские удары судьбы». Таким он был. Но что и кто ждали его впереди?

Княжеский совет Валахии

Владу приходилось считаться с валашской знатью,

[…] олигархией малочисленной и наследственной, […] закрытой […] и настолько враждующей за богатства и почести, что в большинстве случаев нельзя было даже говорить о единении знатных семей: их родственники друг с другом ожесточённо воевали. Эта вражда доходила до политической травли, а иногда и до убийств. Тем не менее система конфискации имущества, которая была установлена князьями, предполагала, что после изъятия богатств у одного представителя рода у других членов этой же семьи появлялось право воспользоваться ими. Это значительно упрощало ситуацию.

После коронации и клятвы верности своей стране князь выбирал совет, в среднем двенадцать человек (может быть, это напоминание о двенадцати апостолах). Информация об этом практически отсутствует, до наших дней дошли только четыре хартии княжеского совета Влада. Если в начале правления Влад держал при дворе некоторых бояр, служивших ранее у других князей, то с каждым годом он старался менять их на новых, практически неизвестных людей. В 1457 году из двенадцати бояр было восемь новых, в 1458-м — семь из девяти, в 1459-м — десять из одиннадцати и в 1461 году — девять из десяти.

То, что Дракула сохранил в 1457 году треть богатых вельмож, служивших ещё у его предшественника, говорит о его дипломатическом мастерстве. Первый советник, которого выбрали лишь благодаря авторитету в валашском обществе, не был придворным. Манеа Удришт, служивший у князей Валахии с 1432 года, был vornic Влада Дракулa (от славянского (dvor). На этой должности он пребывал с начала правления Владислава II и до 1453 года, когда нa это место пришёл его сын Драгомир. Владения его располагались в округе Праховы и Дымбовицы, недалеко от столицы. Он занимал важную позицию в княжеском совете Владислава II (1453–1456) и в отличие от отца был явным врагом Влада. После 1456 года он исчез с политической арены, но между 1467 и 1492 годами снова объявился, став одним из самых значимых советников четырёх наследных князей.

Должность vornic была одним из первых валашских званий, официально зарегистрированным в хартиях от 1389 года, и соперничала со званием ban (правитель Олтении, который считался местным правителем, так что не фигурировал в царских хартиях). В латинских источниках должность vornic называлась judex и palatinus curiae nostra (судья и воевода нашего двора), provisor и judex curiae (управляющий царским двором и судья над всей страной). Исключение составляла только Олтения, так как там эти обязанности возлагались на ban. В Венгрии ban назывался палатином или «графом дворца» (comes palatii), а должность происходила ещё со времён династии Меровингов. Стоит отметить, что в Молдавии XVII века vornic (с такими же обязанностями, как в Валахии) носил при себе золотой жезл: традиция, возможно, унаследованная с древних времён.

Вторым важным членом княжеского совета 1457 года был vornic Кодреа — этот человек был безоговорочно предан Владу Дракуле, но и это не спасло его. В начале 1459 года Влад казнил его, когда король Венгрии потребовал вернуть своё имущество из Брашова и оценил его в три тысячи золотых флоринов.

Третьим советником Влада был Драгомир, сын Такала (1457–1459), боярина родом, скорее всего из Олтении, где его родственнику в XVI веке принадлежала небольшая деревня, рядом с речкой Олт, недалеко от Дуная. О Драгомире также нет никаких сведений после 1459 года, без сомнения, Влад расправился и с ним, как и с Кодреа.

Четвёртым в хартии князя был Войко, сын Добрита, ещё один «новичок», которому удалось продержаться во всех княжеских советах при Владе вплоть до 1461 года, когда он стал первым советником. В 1460 году князь даже доверил ему поездку с письмом в Брашов, где описал его как «nostrum specialem consiliarium nobis sincere dilectus» («наш особый советчик и искренний любимец» (лат.)), и уполномочил доставить в Валахию политических беженцев.

Стан, сын Негреа (Negrev, Negrovic, «чёрный»), пятый член совета, был боярином. При Владиславе II между 1450 и 1456 годами он был удостоен более высоких должностей, участвовал в советах 1458 и 1459 годов, когда был третьим по важности сановником. Как ни удивительно, после этой даты о нём нет никаких упоминаний. Стан тоже стал жертвой своего князя.

Следующим, единственным назначенным jupan (знатный вельможа), был некий Дука (Дукас) греческого происхождения, его имение называлось Greci (букв. «деревня греков»). В истории Валахии он впервые появился в должности советника Владислава II между 1450 и 1451 годами, затем исчез из летописей вплоть до 1457 года. Должно быть, он был сторонником союза Венгрии и саксонской части Трансильвании, поскольку после 1457 года попал в опалy и появился снова только в совете Раду Красивого, который сменил Влада на npeстоле между 1463 и 1469 годами.

На седьмом месте в хартии 1457 года мы обнаружим Kазана, знатного человека, сына Сахака. Его политическая карьера началась в 1431 году с должности канцлера при Александре Алдя. Его ловкость и гибкость помогли удержаться и при правлении Влада Дракула и Владислава II сначала в должности канцлера, а затем — jupan. При правлении Влада Пронзителя во всех хартиях ему присваивается должность канцлера. Удивительное политическое долголетие — он участвовал во всех княжеских советах вплоть до 1478 года! Более поздние документы свидетельствуют, что родовые поместья Казана находились недалеко от столицы Тырговиште, между округами Дымбовица и Илфов, а также на юге Бухареста рядим с Дунаем.

Пять других учагтникон хартии 1457 года занимали должности при дворе: канцлер (logofat, от греческого logothetis), командующий армией, или spathaire (от слова spata — шпага), мясник, или stolnic (от слова «стол» на славянском ялыке), виночерпий, или paharnic, и наконец, comis — коннетабль (начальник конницы). Все эти люди после правления Дракулы исчезнут, только секретарь князя Калчеа, который составлял хартию 1457 года, продолжит служить в канцелярии. Пожалуй, стоит отметить и латинского секретаря Влада — Леонарда, саксонца из Брашова, служившего ещё у его отца во время изгнания в 1461 году.

Валашское общество в XV веке

Распределив старых людей, назначив новых и определив влиятельных вельмож в княжеском совете, Дракула начал правление. Прежде всего было необходимо установить размер налогов, даты и формы их взимания. Казначей страны и его помощники вели для этого специальные регистры, где содержались все сведения о городах и деревнях, объединённых по округам, а также суммы, которые они должны были выплачивать. Система налогообложения была довольно простой и зависела от типа налога. Распределяемый налог, взимавшийся для дани туркам, был известен заранее и распределялся по округам согласно числу налоговых единиц. Десятина и подобные налоги пересматривались ежегодно в зависимости от экономических возможностей налогоплательщиков. Для разных групп были разные системы сбора налогов: они благоприятствовали знати и священнослужителям и значительно ужесточали сборы со свободных владельцев аллодов и зависимых крестьян.

Влад Пронзитель столкнулся с большой проблемой: казначей его предшественника сбежал в Трансильванию, предварительно забрав с собой регистр казны. Этот казначей Паулеа (Pahulea) появился в 1451 году в должности советника князя и protovistier (первый, главный казначей). В 1460 году он входил в совет князя Дана, претендента на валашский трон, которого Влад поймал и убил. В общем- то, Паулеа должна была постигнуть та же участь. Вместе с ним бежали другие бояре Владислава II: канцлер Михай, погибший в 1460 году, очевидно, от руки Влада, а также некий Пардуа, кого Влад настойчиво рекомендовал знати города Брашова с 1458 года.

Отсутствие казначея, скорее всего, создавало некие проблемы в финансовых сферах, только в 1458 году на княжеском совете нашли нового казначея Иосифа (Якова), который в 1457 году был коннетаблем. Вероятно, он был достойным кандидатом, так как продержался в течение всего правления Дракулы.

Вернуть налоговую систему в страну было непросто: необходимо заново составить кадастр страны, чтобы подсчитать возможности каждого города и каждой деревни. Это всё приходилось делать раз в три года, кстати, в Оттоманской империи её проводили каждый раз после смены султана или, если он правил долго, раз в десять лет.

В то время страна насчитывала около 2100 деревень и 17 посёлков и городов. Точное число жителей неизвестно, так как в то время не было достоверной статистики, но, проанализировав документы XV–XVII веков, можно предположить их количество. Существует документ 1475 года, где зарегистрированы все доходы Венгерского государства, среди них обнаружен раздел с указанием обязательств Валахии перед Матиашем Корвином, а также отражены некоторые древние реалии:

От Валахии после коронации короля (Венгрии) должно поступить по одной лошади от casa (дом по-итальянски); лошадь боярина (zentilhommini) должна стоить 25 дукатов, а лошадь простолюдина (popolari) — 15; на свадьбу короля они должны отдавать быка. Количество семей (casate) — 40 000.

Во времена короля Ладисласа (Постума, 1444–1457) получали 60 000 быков; сегодня же больше не берут, но они (валахи) обязаны защищать государство.

Что говорят эти цифры? Если считать, что один дом (rasa) в то время насчитывал 4,5 или 5 человек в среднем, то в Валахии 1456 года жили от 270 000 до 300 000 человек. Количество жителей сократилось почти на треть в 1475 году (от 60 000 до 40 000 человек) и составляло от 180 000 до 200 000 жителей. Последняя цифра приближается к ситуации, описанной турецким историком XVI века Мустафой Али, который утверждает, что «во времена султана Сулеймана (1520–1566) в кадастрах по Валахии было записано 48 000 домов». Население Валахии увеличилось на 20% за 90 лет: от 40 000 семей в 1475 году до 48 000 — в 1566-м. Однако данные, записанные иностранцами (в 1475 и 1566 годах), отличались от того, что было на самом деле. Оттоманы, впрочем, относились к делу серьёзно, об этом свидетельствует приказ нового султана Селима II от 1568 года, предписывающего беям Смедерево и Видина следить во время переписи населения за тем, чтобы всех валахов записали. Это было необходимо потому, что «валахи убегают и прячутся каждый раз, когда начинается перепись […] и возвращаются в свои жилища после её завершения», писал султан.

200 000 жителей… это число кажется неубедительным. На самом же деле если в крестьянском доме было 4-5 человек, то в знатных домах, кроме семьи, жили ещё десятки прислуги и цыганских рабов. Для примера проанализируем ситуацию в соседней Венгрии. В 1475 году тот же источник, отмеченный Кико Симонетта, указывает цифру в 250 000 домов налогоплательщиков, к которым добавлялись 1700 богачей, не плативших налогов, но обязанных предоставлять солдат для армии. В то же время венгерские историки считают, что население королевства составляло около 4 миллионов жителей в 21 000 (22 000) деревень и в 870 «fortezze murate». В соседней Валахии, таким образом, должно было быть в 10 раз меньше жителей — 2 100 деревень. Это насчитывало бы примерно 400 000 жителей. Среднее количество установить очень сложно, имея такое расхождение: 180 000 и 400 000, даже 600 000. Можно ещё основываться на данных о плотности населения в регионе: для XV века венгерские специалисты установили плотность 8 человек на квадратный километр. В случае с Валахией (77 000 квадратных километров) получается 616 000 жителей. С другой стороны, Фернан Бродель, как и другие демографы, даёт цифру 14 жителей на квадратный километр для Пруссии и Польши (против 44 жителей в Италии, 84 — во Франции и 28 — в Германии). По отношению к Валахии дана нелепая цифра 1 078 000 жителей! Таким образом, подсчёт, основанный на плотности населения, требует пересмотра. Существует относительно новая статистика Фагараша, трансильванского владения валашских князей. На площади 2000 квадратных километров насчитали 65 деревень с 25-30 домами, в каждом по 4-5 жителя в среднем, что даёт плотность 5 жителей на квадратный километр. Соответственно, такой подсчёт даёт 395 000 жителей Валахии (включая 10 000 из Фагараса),

Последнее, что нужно учесть,— русский рассказ о Дракуле (около 1485–1486 гг.), который уточняет, что во время военной кампании Мехмеда II против Валахии Влад призвал на войну всех годных мужчин старше 12 лет. Его армия насчитывала 31 000 человек. Вполне можно предположить, что Валахия при Дракуле насчитывала около 400 000 человек и 90-92% людей жили в деревнях (83% в 1914 году, 78% в 1948 году), а оставшиеся жили в 17 посёлках и городах. Эта цифра взята из первой австрийской статистики, составленной в 1722 году по населению пяти округов Олтении. Знатные люди составили 7,2% от населения, бояре — 0,8%. Эти цифры применимы и к Валахии XV века.

В подчинении Дракулы были 17 посёлков и городов. Кымпулунг (упоминающийся в 1300 году), Куртя-де-Арджеш (1330) и Тырговиште (1408) были своего рода столицами, княжескими дворами. Другая часть поселений составлялась из портовых городов Дуная, некоторые из которых существовали даже до образования валашского государства. Вдоль течения реки образовалась Килиа (1318–1322 гг.), старинный генуэзский торговый город; Брэила (1368), самый крупный порт Валахии в XV веке; Тыргу-де-Флочи (Linocastrum, «шерстяной город, XIV век); Джурджу (1394), крепость, захваченная турками в 1448–1449 годах; Турну, расположенный по течению рек Олт и Дунай; и, наконец, Турну Северин — город, ставший венгерским с 1419 года. Другие города были в основном центрами округов, но в XIV и XV веках получили статус города, что дало им административную независимость и владение (ocol) сельскохозяйственной зоной, которой могли пользоваться знатные люди или крестьяне, зависимые от города.

Одной из основных привилегий городского статуса было право на проведение ярмарок, собиравших местных и зарубежных торговцев и производителей, а когда князь даровал им право на хранение и размещение товаров (scala), как и в Тырговиште, Кымпулунге и Тыргушоре при отце Влада, процветание городов было обеспечено.

В собственность знати входили как минимум два города: главный город округа Горжа, Тыргу-Жиу (1406) и соседний с ним город, исчезнувший впоследствии, Тыргу-Гилортулуи. В двух этих городах были рынки (targ), а затем появились ярмарки, в XVI веке они получили статус княжеских городов.

В отличие от других Балканских стран и Венгрии в Валахии не было укреплений, таких как в Белграде или Смедерево. Немногие крепости Дуная были заняты венграми (Северин) или турками (Джурджу), в основном располагались на правой стороне болгарской реки, в Видине, Никополе, Руссе, Силистре (Дристра, Дристор) и Тутракане (Тьмутаракань). Валашские города были слабо укреплены и довольствовались лишь деревянной или кирпичной оградой. В случае нападения население уходило в леса или в монастыри, прячась за их стенами.

В попытке контролировать страну валашские князья устраивали себе местные резиденции. Например, в Бухаресте Влад Дракула начал строительство резиденции в 1459-м, а в 1465 году завершил. В этих резиденциях, которые на славянском языке назывались dvor и curte (от curtis, двор,— на румынском языке), были расположены местные административные центры (judel), где хранились собранные налоги. Во время войны там собирались воины перед отправкой в бой.

Княжеская армия Валахии состояла из curteni (множественное число от curtean), свободных владельцев аллодов и земель, сыновей мелкой деревенской знати, бояр. Эта армия, которая также называлась oastea cea mica (маленькая армия, от hostis, войско) и насчитывала около 10 000 всадников, что намного меньше, чем в oastea cea mare (большое войско; от 30 000 до 40 000 воинов), в которую входили все мужчины, способные удержать оружие.

В средневековой Валахии у князей не было личных земельных владений, что было вполне логичным, поскольку валашская династия была родом из Трансильвании. Но при этом в их собственность входили большие озёра Дуная, богатые разнообразной рыбой, и недра, в основном соляные шахты (приносили 40 000 золотых экю в год, по данным на 1583 г.), золотыми (20 000 экю), а также медными и другими.

Доходы от таможни, десятина и пятидесятина, в основном на овец и свиней, распределяемые налоги в интересующий нас период составляли основную часть царской казны, Влад Пронзитель завладел страной, где были люди, скот, соль, зерновые культуры, дерево, рыба, где винодельни производили большое количество слабоалкогольного вина, где было много дичи, огромные леса, густые, состоявшие из дубов, буков и ольхи, которые занимали половину страны: можно было пройти от Дуная до Трансильвании, не выходя из зелени. В Трансильванию поставлялись телеги с солёной или копчёной рыбой, скот, молоко, пчелиный воск, вино, меха и т. п. Из Леванта доставляли пряности (перец, шафран и т. п.), ткани из верблюжьей шерсти (камлот), шелка, хлопок, дорогое оружие, вино и т. п. Вот уже тридцать лет страна не знала пи войн, ни грабежей, кроме оттоманского набега на Трансильванию в 1441–1442 годах.

Беспокойные соседи

Реорганизовав страну внутри, Влад мог подумать о внешней политике. Во-первых, он принёс клятву верности королю Ладиславу Постуму. Документ, не дошедший до нашего времени, видимо, стал следствием договора с саксонцами из Брашова, заключённого 6 сентября 1456 года. Напомнив о благодеяниях Мирчи Старого и его потомков для королей Венгрии и «священной Короны», о защите «католической веры», Влад заявил, что хотел бы следовать их примеру. Он испросил защиты короля, «нашего милостивого господина», боясь турков (pro timore Turcorum), и принёс присягу Венгрии перед лицом саксонских свидетелей: Георга, королевского судьи; Гаспара, ювелира; другого Гаспара, мясника; и Тезома, судьи из Рашнова. Клятвой подтверждалось, что воевода мог пользоваться правом убежища в Венгрии и Трансильвании в случае опасности со стороны Турции или нападения внутренних врагов. Со своей стороны Влад обязывался защищать саксонцев от врагов и позволять им свободно передвигаться по Валахии, освобождал их от пошлин и т. п.

Этот договор представлял собой резкое изменение политики Владислава II: Дракула оставлял за торговцами Брашова и Барса их привилегии и, казалось, отказался от денежной политики своего предшественника.

Вероятнее всего, подобное соглашение было подписано и с жителями Сибиу, но текст договора не сохранился. Последние не пользовались привилегиями саксонцев из Брашова и должны были платить пошлину за ввозимый и вывозимый товар.

Договор, обеспечивающий трансильванцев военной поддержкой, был забыт спустя четыре дня после его подписания. Заключив договор с Брашовым, воевода обнаружил, что в Тырговиште приехало турецкое посольство, потребовавшее от него ежегодной уплаты дани, отправки одного сына в заложники и права прохода через Карпаты для ограбления Трансильвании, поскольку перемирие 1451 года к тому времени уже истекло. Более того, совет в Белграде отметил новый всплеск вражды между венграми и Оттоманской империей.

Мурад II умер 13 февраля 1451 года после 32 лет правления. Во время пышного пиршества его хватил апоплексический удар. К тому моменту султану было всего сорок семь лет:

…покладистый человек, удача всегда была на его стороне. Он воевал, защищаясь; никогда не нападал без причины. Но когда на него нападали другие он всегда выходил на поле боя. Если его никто не провоцировал, он не находил никакого удовольствия в войне. Нельзя сказать, чтобы Мурад был вялым: защищаясь, он не боялся идти даже зимой, преодолевая все тягости, усталость и опасности.

Лаоник Халкокондил

Другой его современник, тоже грек, историк Дукас написал, что Мурад:

был верен сказанному слову, и не только по отношению к людям своей расы и веры: договоры с христианами, заключённые им, никогда не нарушались. Но если христиане нарушали своё слово (намёк па договор 1444 года) и действовали против правил договора, это не могло укрыться от глаз Господа, который, зная правду, наказывал их. Но гнев (Мурада) никогда не был долгим, он не преследовал своих жертв, не желал полного разрушения ни одному народу. Когда побеждённые приходили просить мира […] он любезно их принимал, удовлетворял их просьбы и прекращал войну. Вот почему Властитель Мира подарил ему спокойную смерть, в мире, а не от удара шпаги.

Его сын и преемник Мехмед II был совсем другим, он показал себя как человека слабого, неумного, неразвитого, без военных талантов, больший интерес у него вызывали вино и женщины, чем дела империи. Новый султан взял штурмом Константинополь, заставив христиан содрогнуться от ужаса. После этого ни года не прошло без войны. Сражении в Сербии и Боснии, осада Белграда… В тот год Дракула взошёл на престол. Даже после того, как Янош Хуньяди одержал над ним победу, Мехмед II был куда более опасен, в отличие от его отца, который таковым никогда не был.

В письме от 10 сентября 1456 года, адресованном боярам Брашова, Влад Дракула заявил: «Вот пришло время и час, которые мы предсказывали». Он заявил, что ему было бы проще заключить мир и, таким образом, получить спокойствие для своей страны. Однако отметил невозможность служить проводником и сообщником оттоманским войскам в походе на Трансильванию и добавил, что не намерен наносить им вред и хочет остаться их братом и другом. Таким образом, князь предложил задержать турецкого посланца ещё на некоторое время и попросил срочно, до воскресенья 12 сентября, прислать ему «200, 100 или 50 избранных людей» для того, чтобы обмануть турков, сказав, что воины вот-вот появятся. Таким образом, турки должны были на некоторое время утихнуть и отказаться от своих требований.

И князь преподал урок политической стратегии:

И вы должны понять: когда человек или князь, влиятельный и сильный, он может заключать мир как ему угодно — но, когда он слаб, придёт другой и сделает с ним всё, что захочет.

В то же время Влад послал письмо королю Ладисласу и ждал его распоряжений. Он рассчитывал уладить проблему с турками с помощью саксонцев, потому как: «Бог свидетель, что прежде всего мы думаем о вашем благе и стабильности, чем о нашем»,— писал он.

Несмотря на просьбу о помощи, в общем-то, весьма скромную, Влад не получил никакой поддержки от саксонцев, которые, укрывшись за своими стенами, были убеждены, что король Венгрии позаботится об их защите. В конце концов, именно для этого они платили налоги и содержали наёмных солдат!

Брошенный всеми, не в силах сопротивляться людям султана, Влад смирился с необходимостью платить дань: 10 000 золотых дукатов, значительную сумму, в 5 раз превышавшую ту, что платила Молдавия. Кроме того, воевода теперь был обязан каждый год лично привозить дань в Стамбул, оказывать всяческие почести султану, а затем возвращаться к себе… конечно, если ему снова будут доверять.

Оттоманские источники единодушно подтверждают, что так и случилось: Константин Михайлович, янычар сербского происхождения, в своих мемуарах XV века вспоминает, что каждый раз, когда Влад приезжал ко двору султана (два года подряд), Мехмед II одаривал его, давал дорогих лошадей, шикарные одежды и роскошные шатры.

Другой современник, Турсун-бей, секретарь турецкого дивана (divan) в 1462 году, подтвердил, что у Влада Дракулы:

Было много обязанностей при дворе султана. Каждый год он лично приезжал ко двору, привозил дань (gizie), дары и, целуя «порог блаженства», продлевал своё княжение. Падишах, отправляя его назад, дарил дорогие вещи, красный кафтан, меховую, расшитую золотом шапку (cuca) и другие подарки.

Тем не менее ни один источник не упоминает об отправлении сына Влада в заложники, лишь в русском рассказе, написанном и 1483–1486 годах, есть упоминания об участи одного из сыновей Влада:

Третьего сына, названного Михаилом (на самом деле Михня), я видел здесь, в Буде: он сбежал от турецкого императора к королю. Сын появился у Дракулы от молодой девушки, ещё до того, как он женился.

Такое решение Влада Дракулы лишило его защиты и друзей из Трансильвании. Однако валашский князь стоил на своём — он отказался предоставить туркам проход в Трансильванию, во время его правления не было ещё ни одного подобного похода.

В документе от 6 сентября 1456 года Влад называет себя по латыни parcium Transsalpinarum wayvoda et dominus terrarum de Fogaras et Omlas. Этот титул принадлежал князьям Валахии с 1365 года, когда Владислав I получил эти две страны как феоды от короля Венгрии. Но мы помним, что они были отвоёваны Яношем Хуньяди у Владислава II во время «монетной войны». Амлас (от венгерского amla, «яблоня», то есть «яблоневый сад»), небольшая область из 8 деревень с 219 домами и 15 заброшенными жилищами (в 1488 году), в 1453 году присоединился к Сибиу. Фагараш, превышающий размерами Амлас, площадью 2000 квадратных километров, с 65 деревнями и с населением около 10 000 человек, был захвачен Хуньяди в 1455 году. Некоторое время спустя жители Фагараша вооружились и изгнали тех, кого поселил там венгерский король. Смерть великого крестоносца Хуньяди и восхождение Влада на престол проливают свет на этот спорный территориальный вопрос.

Возможно, король Ладислас пообещал в обмен на его клятву верности вернуть трансильванские владения. Будучи уверенным в этом обещании, Влад решил вернуть их, что и сделал осенью 1456 года, выгнав, в свою очередь, всех наместников Хуньяди, кроме непосредственных владельцев Фагараша, которые спрятались за стенами города.

Венгры быстро и жёстко отреагировали: 13 октября король Ладислас приказал саксонцам Трансильвании поднять уплату ценза в День святого Мартина, поскольку:

Ввиду появившихся потребностей мы нуждаемся в большой сумме денег для улаживания некоторых вопросов и дел, как в отношении турок, так и в отношении других врагов нашего королевства.

17 декабря 1456 года Ладислас, старший сын Яноша Хуньяди, написал письмо в Брашов по поводу ущерба, нанесённого Владом. Он не уточнил, в чём именно его обвиняет, но написал, что Влад «не особенно стремился хранить верность нашему господину, королю, и нам», как он это обещал. Гнев Ладисласа по отношению к Владу был, скорее всего, спровоцирован тем, что последний заключил перемирие с турками и намеревался вернуть Амлас и Фагараш. Таким образом, Ладислас Хуньяди, унаследовавший звания своего отца (граф Бистрицы, коннетабль короля и командующий армией), заявил жителям Брашова, что король, желая защитить их, направит некоего Дана, «воеводу против вышеназванного воеводы Влада, чтобы он изгнал его из страны и правил вместо него».

Знать Брашова приняла Дана, а в феврале — марте жители другого города — Сибиу приютили в Амласе другого претендента на трон Валахии, будущего Влада IV, так называемого Монаха (1482–1495).

«Царствовать и, следовательно, править»

Восхождение на престол наследников Валахии в Амласе и Брашове противоречило договорам, заключённым Дракулой с саксонцами в сентябре 1456 года. Впрочем, причин для расторжения их было много. Во-первых, выпуск в 1456–1457 годах новых валашских денег: серебряная монета весом 0,40 грамма без указания эмитента, по виду похожая на дукаты Владислава II. На оборотной стороне этой монеты с большим содержанием чистого драгоценного металла был изображён шлем с орлом, держащим крест, звезда с длинным хвостом, означавшая комету Галлея, которая прошла над Европой 8 июня 1456 года. Монета была тяжелее соответствующей венгерской. Таким образом, венгерские деньги обесценивались, выпуск новой валашской монеты фактически обозначал разрыв денежного союза между Венгрией и Валахией, установленного в 1424 году. Князья Валахии теперь получали право сами чеканить монеты, хотя обычно вассалы Венгрии должны были согласовывать выпуск денег со своим сюзереном. Инициатива Влада в этом вопросе, впрочем, как и Владислава II, была расценена как претензия на независимость и попросту предательство. Поэтому король Ладислас Постум решил выпустить новую монету в октябре 1456 года.

Второй причиной для разрыва была попытка возвращения двух трансильванских владений. Это решение сильно ущемляло интересы Ладисласа Хуньяди и знати Сибиу. Зимой 1456/1457 года отношения между валахами и саксонцами ухудшились, хотя до вооружённого противостояния всё-таки не дошло. 14 марта 1457 года, используя всю свою дипломатию, Влад Дракула направил мэру и присяжным Сибиу деловое письмо, подведя тем самым своеобразный итог их взаимоотношений. Князь напомнил о многочисленных союзнических договорах, которые существовали прежде: что, несмотря на все клятвы, они помогали скрыться одному из претендентов на трон Валахии, считавшему себя сыном воеводы; что он имел дерзость подарить все доходы валашских таможен Рукара и Брэилы двум знатным саксонским вельможам, greav (Graf) Петру Геребу де Розиа и Петерману, патрицию из Сибиу; что он сам, Дракула, чуть не стал жертвой убийства на их территории в 1452–1453 годах; что завоевание трона в 1456 году стало последствием «нерушимого» мирного договора, одним из пунктов которого было обязательство обоюдной помощи в борьбе с врагами; что присутствие претендента на трон в Амласе противоречило этому договору, как, впрочем, и все заговоры, замышлявшиеся против него в Сибиу. Влад просил их ответить как можно быстрее, поскольку от этого зависело дальнейшее развитие ситуации: сохранится мир или нет. В случае отказа князь заверял, что он будет царствовать и, следовательно, править.

Бояре из Сибиу не сочли нужным отказаться от своих убеждений, поэтому Влад Дракула начал воплощать свои обещания «царствовать и править» уже весной 1457 года, проникнув на север Карпат, где он:

сжёг деревни и замки в Зибенбургене около Херманнштадта (Сибиу), обратил в пепел деревни и замки около Клостерхоза (Casolt), Нойдорфа (Noul Sasesc) и Хольцменгена (Hosman).

Всё это было рассказано в первом немецком рассказе о Дракуле, напечатанном в Вене в 1463 году,— «Geschichte Dracole Waide» («История воеводы Дракулы»). Цитируемый отрывок прекрасно описывает менталитет автора: кампания Влада в Зибенбургене (в XV веке обозначал регион Сибиу) описывается без каких-либо объяснений, просто как жестокий поступок тирана. На самом же деле во время этого молниеносного набега Влад напал и сжёг владения двух самых знатных вельмож, о которых мы уже упоминали ранее. Чтобы представить себе всё это, необходимо помнить, что продажа владений валашскими беженцами была строго запрещена, а при совершении признавалась недействительной. Более того, покупатель приговаривался к смертной казни. Совершив это, Влад вернул себе Амлас, к великому несчастью бояр Сибиу, которые владели им с 1453 года.

После Сибиу Дракула заинтересовался Брашовым…

…он сжёг Бекендорф в Бурзенланде (Tara Barsi): мужчин, женщин и детей — от мала до велика, а тех, кого он не сжёг на месте, забрал с собой в Валахию, где каждого посадил на кол.

Нападение на Бекендорф в Барсе также было не случайным: именно там с прошлой зимы находился претендент на трон — Дан, столь ненавистный Владу.

В действительности же эти мелкие кампании были частью гораздо более крупного похода, который также затронул Трансильванию и Венгрию. После смерти Яноша Хуньяди в августе 1456 года его наследниками стали вдова Элизабет, брат Михай Силаги и старший сын Ладислас Хуньяди. Они вели борьбу с магнатами и баронами во главе с Ульрихом де Килли, Ладисласом Гараи и воеводой из Трансильвании Николае Уйлаки. Сановники поддержали молодого короля Ладисласа Постума и фактически правили в Венгрии, тогда как оставшееся семейство Хуньяди опиралось на мелкую и среднюю знать. Саксонцы и секлеры поддерживали короля Ладисласа, а бояре Трансильвании и Баната по-прежнему оставались верными клану Хуньяди.

Тем временем группа подданных убедила короля в том, что Ладислас Постум задумал против него заговор с целью захвата трона. Реакция не заставила себя долго ждать: последний быстро уничтожил главного во вражеском клане — Ульриха де Килли. В ответ на это разъярённый король приказал уничтожить Хуньяди, что и произошло: 16 марта 1457 года он был обезглавлен. Та же участь должна была постичь его брата Матиаша, которому тогда едва исполнилось четырнадцать лег. К счастью для Матиаша, король не успел довести до конца своё намерение и, уехав в Прагу, взял мальчика с собой в качестве пленника.

Между тем семейство Хуньяди подняло всю страну с ног на голову, и летом 1457 года Бистрица восстала против Михая Силаги, нового графа, который решил упразднить их старые права и привилегии. Тут же был нанесён ответный удар, он поджёг город и изгнал саксонцев — зачинщиков бунта, захватил ещё сопротивлявшийся город Сибиу, затем Сигишоару, которая предпочла сдаться и присоединиться к Михаю. Кроме того, он пошёл войной на графа секлеров, укрывавшегося в Брашове.

Влад принял сторону Хуньяди и собирался сохранять клятву верности даже после смерти Яноша. Несмотря на то, что у валашского князя были свои счёты с саксонскими патрициями, его набеги на Сибиу и Брашов весной 1457 года никак не были связаны с междоусобными войнами, которые разрывали Венгрию на части.

Размеры войн становились угрожающими, нужно было договориться о мире или, по крайней мере, о перемирии между воюющими, и король направил в Трансильванию посланца. Переговоры проходили в Сигишоаре, родном городе Влада, куда он направил своих посланников: стольника Стойка, боярина Стана, сына Негреа, и одного из Данов. В конце концов было заключено перемирие почти на два месяца (с 23 ноября 1457 года по 2 февраля 1458 года). С одной стороны его подписали Элизабет, Михай Силаги и Влад Дракула, с другой — сторонники короля и саксонские бояре. По этому соглашению Брашов обязывался изгнать Дана и в дальнейшем не оказывать ему никакой помощи. Саксонцы признали свою вину и предложили заплатить компенсацию Михаю Силаги — 10 000 золотых флоринов.

Уже через неделю, 1 декабря 1457 года, Влад подтвердил боярам Брашова своё согласие на перемирие, оговорённое с Михаем Силаги:

…все дороги будут свободны, ваши люди могут приезжать к нам, покупать и продавать товары без каких-либо хлопот и ущерба, как будто они у себя в стране. Необходимо также, чтобы мои люди на тех же условиях могли свободно приезжать к вам, без какого-либо ущерба, как приказал мне учитель и брат мой Михай Силаги. Я принимаю эти условия только на время его мира с вами.

Эти условия договора были очень важны для Валахии: Влад отказывался от коммерческих ограничений и возобновлял привилегии свободного перемещения и торговли в Валахии для жителей Брашова, более того, он не взимал с них пошлину. Взамен он требовал такой же свободы для валашских торговцев. Таких взаимовыгодных условий тщетно добивался Владислав II и его предшественники.

Аналогичный договор был подписан между семейством Хуньяди и боярами Сибиу. И только Валахия не была включена в него, и это вполне могло спровоцировать новые конфликты.

Матиаш Корвин, король Венгрии (1458 год)

В тот же день, когда было заключено перемирие, в Праге внезапно скончался король Ладислас Постум, ему не было ещё и восемнадцати лет, он жил попеременно то у матери, то у дяди, императора Фредерика III Габсбурга, то у венгерских наставников. Взойдя на трон в тринадцать лет в 1453 году, он невольно участвовал в скрытой и явной междоусобной войне.

С другой стороны, смерть Ладисласа почти не повлияла на клан Хуньяди: 24 января 1458 года второй сын Яноша, Матиаш, стал королём Венгрии. Регентом при нём на пять лет стал Михай Силаги, т. к. молодому королю было всего пятнадцать лет в момент коронации.

После многочисленных споров венгерский сейм предложил молодому королю Wahlcapitulation (устав), который тот должен был принять вместе со своим избранием на престол и короной. Помимо этого, король был обязан защищать страну за счёт собственных средств и своими войсками. Только в случае крайней необходимости он мог обратиться за помощью к светской знати и духовенству. Эти меры, серьёзно ограничивавшие свободу внешней политики, были вполне обоснованны: достаточно вспомнить кампании Яноша Хуньяди, которые стоили стране огромных денег.

Матиаш был очень богатым правителем, его отец владел более чем двумя миллионами гектаров земли, посёлками и городами Венгрии, у него было большое количество верных ему людей среди румынской знати Трансильвании и Баната. Но Святую венгерскую корону удерживал император Фредерик III и уступать её отказывался. Его сторонники пытались противостоять выборам Матиаша королём и не переставали строить против него козни. Так что первостепенная задача, стоявшая перед Матиашем,— возвращение короны, единственного знака отличия, которого так недоставало, чтобы доказать своё законное пребывание на троне. Для этого ему, во-первых, нужно было быстро урегулировать ситуацию в стране, нейтрализовать сторонников Фредерика, приостановить воинственный настрой дяди, мечтавшего скрестить оружие с турками.

Усмирение королевства проходило путём установления королевского авторитета в Трансильвании, в первую очередь на её южных границах, 3 марта 1458 года Матиаш приказал саксонцам прекратить вражду с Владом и предъявил им претензии за «зло и ущерб», в которых их обвинил валашский воевода. Король заявил, что собирается направить письмо Дракуле, а если они не повинуются, то не получат никакой помощи и сами будут отвечать за всё.

Это предупреждение ещё больше укрепило Матиаша, 20 января 1458 года исчез сербский деспот Георгий Бранкович, не оставив ни наследников, ни родственников мужского пола, которые могли бы править (оба его сына были лишены зрения Мурадом II). Угроза турков с южных границ стала серьёзнее, поскольку правителя у страны так и не было. В конце концов Михай Силаги решил присоединить остатки сербского деспотата к венгерскому государству, в основном крепость Белград и Смедерево. Для этого он обратился к Яну (Хуану) Карваялю, кардиналу сент-анжскому, с просьбой о новом крестовом походе против турок, поскольку те претендовали на деспотат. Разъярённый Матиаш Корвин решил избавиться от надоедливого опекунства своего дяди, так что в июне 1458 года он снял с него полномочия правителя Венгрии и сослал его в Трансильванию, в графство Бистрица. Так началось царствование Матиаша.

Оскорбившись такой немилостью, Михай Силаги сблизился с противниками короля и 26 июля заключил договор с Николае Уйлаки и Ладисласом Гараи о взаимной пожизненной защите. Такой договор защищал от любого врага.

Столкнувшись с новой угрозой, Матиаш решил улучшить отношения с саксонцами Трансильвании. Бояре из Клужа и Брашова заметили, что их привилегии подтверждаются и защищаются перед трансильванской знатью, они получили освобождение от налогов, были прощены королём за жестокости, учинённые во времена смуты прошлого года.

Наконец, 10 сентября король направил посла Бенуа де Бойтора к Владу Дракуле с деликатным вопросом: необходимо было объяснить воеводе причину опалы дяди короля, ввести его в политику усмирения магнатов и саксонцев Трансильвании, а также от него была нужна конкретная помощь в вопросе с турками. И за всё это не надо было давать никаких обязательств. Тем временем события в Сербии принимали драматический поворот: деспот умер, а бразды правления перешли в руки людей, у которых не было единого представления о дальнейшей политике государства. Вдова Георгия, Елена Палеолог, и её сын, Степан Слепой, склонялись к союзничеству с Венгрией. Между тем главный воевода и командующий армией Михаил Ангеловик, брат великого турецкого визиря Махмуд-паши, христианина, склонялся на сторону турок. В результате Михаил был пойман подданными Елены Палеолог и сослан в Венгрию.

Реакция Мехмеда II на происходящее была жёсткой; он спешно отправил армию под предводительством Махмуд-паши в Сербию. Жестокая битва растянулась на четыре месяца и практически положила конец сербскому деспотату. Махмуд занял бо́льшую часть крепостей, которые оставались свободными, пригрозил Белграду, а ближе к середине августа захватил Голубак, расположенный на берегу Дуная. И только город Смедерево чудом избежал оттоманской «зачистки», Махмуд, не желая дальше доказывать своё превосходство, удовольствовался Косовопольем.

В биографии Мехмеда II, написанной Францем Бабинжером, поднимается вопрос о причинах, подтолкнувших Махмуд-пашу пренебречь осадой Смедерево и остановить кампанию на Сербию. От уважаемого исследователя ускользнул один факт: анонимная хроника, написанная венецианцем, бывшим в Константинополе в 1458 году, объясняет отступление великого визиря поражением, которое нанёс ему некий Влад:

В это время (1458 год), прежде чем уехать из Адрианополя в Моравию, Великий Господин отправил Махмуда-пашу, своего первого сановника, с 30 000 турков, чтобы он охранял проход через Дунай и помешал венграм пересечь его и разграбить страну. Махмуд-паша, оказавшись там и получив необходимые данные, решил пройти через Венгрию и зайти на земли Валахии, которая всё ещё платила дань Турции. Ещё до восхода солнца он оказался у крепости (castello), захватил её и разграбил, угнал 5000 христиан. По возвращении через Дунай паша взял с собой половину людей, вторая часть ждала их. Волей Господа там оказался Дракула, а с ним войско в 5000 венгерцев и валахов. Осознав, что произошло, он погнался за ними и настиг чуть свет, так что из 18 000 турок меньше 8 000 удалось бежать, а все остальные были утоплены или расчленены, все угнанные люди были возвращены. Махмуд-паша, опасаясь венгерской армии, бежал в Софию. Тотчас же он направил посланника к султану, предупредив его, что пришли венгры с огромной армией. Новость облетела всю страну, людей обуял страх: счастливым считался тот, кому удалось уйти в Анатолию. Когда султан, который ещё утром был в Моравии, а к вечеру успел захватить Коринф, узнал эту новость, то спешно бросил всё и вернулся в Адрианополь.

Я в то время был в Константинополе: этот город и Пера были тогда опустошены турками, отправившимися потом в Анатолию. В том случае, если 10 из наших галер были бы на месте, мы могли бы вновь завоевать Перу и Константинополь. Но грехи наши не позволили достичь такой славы для христиан…

Возможно, всё это произошло в последние дни августа 1458 года. Тогда турки должны были напасть на город Турну Северин, расположенный на территории Румынии; он был захвачен венграми в 1419—1420 годы, что объясняет неточность венецианского источника.

Можно предположить, что после яркой победы над турками молодой король решит продолжить военные действия в Венгрии, но всё случилось наоборот. 8 октября Матиаш Корвин захватил в Белграде своего дядю Михая Силаги, и венгерская армия повернула назад. Поскольку Михай был ярым сторонником антиоттоманского крестового похода, он всерьёз опасался, как бы решение короля не стало началом конца.

Имсннно и такой ситуации 10 сентября Матиаш Корвин отправил Бенуа де Бойтора в Валахию. Именно об этом повествует русский рассказ о Дракуле, который содержит детали, услышанные непосредственно в окружении короля, в Буде:

Некогда от Югорского края прииде к нему посол Матияша, влах родом, великих человек. Дракула же повелел ему сести с собою на обеде среди трупия мертвых, и пред ним лежащее кол велик, позлащен. Дракула же вопроси посла:

— Что ради сей кол аз учиних так?

Посол же убоявся и рече:

— Тако, государь, мнит ми ся: некий великий человек согрешит пред тобою, хощеши ему честную смерть воздати паче инех.

Дракула же рече ему:

— Право рек еси; ты еси великого государя кралевский посол, тебе учинен кол сей.

Посол же отвеща ему:

— Я ж, государь, достойная смерти аз содеях буду, твори еже хощеши. Праведны ибо судия от бога поставлен: не ты ми смерть учиниш, но аз сам есм себе.

Дракула же рассмеявся рече ему:

— Аще б еси не тако отвещал, воистину бы еси был на коле сем.

И почтив его вельми, и одарив, и отпустив, глаголя ему:

— Ты по правде ходи на посольство, а прочий да не дерзнут, а иные неумные будут, како им с великими государи говорит?

Та прохлада, с которой вначале Влад встретил посланца короля, легко объясняется двояким положением валашского князя: с одной стороны, он был брошен Матиашем, принявшим сторону саксонцев, с другой — Дракула знал, что он должен считаться с реакцией Мехмеда, часть чьей армии он только что уничтожил. Бенуа де Бойтор использовал всю свою дипломатию, чтобы объяснить Владу политику его господина и необходимость в поддержке саксонцев, которых он собирается щедро одарить милостями во время собрания королевства, приглашённого в Сегедин 6 декабря.

Сейм принял послов Фредерика III, надеясь найти решение в деле о короне, тем не менее была новость и поважнее: благодаря браку с дочерью сербского деспота наследником сербского деспотата стал князь Боснии Лазарь. Собрание завершилось 5 января 1459 года, но решение о короне так и не было принято. Снова воцарилась анархия. Более двадцати магнатов настаивали на избрании Фредерика III королём Венгрии, а 17 февраля предоставили публике манифест, где призывали всех признать эти выборы. Магнат отправил войска, чтобы помешать коронации, которая проходила в Секесфейерваре (Штульвайссенбург, Алба Регалис), но союз Фредерика III с Георгом Подебрадом, королём Богемии, поставил его в трудное положение. В конце концов церемония состоялась в Винер Нойштадте 1 марта. Отныне Фредерик становился королём Венгрии, а его наследники будут пытаться захватить венгерский трон в 1527 году.

И снова в Венгрии разгорелась гражданская война, к великому несчастью папы Пия II, который видел, что все его усилия по организации сейма в Мантуе были попраны, поэтому он снова повторял свои призывы к крестовому походу.

Влад Дракула — один против всех

Влад не мог простить туркам Турну Северин. Посчитав себя оскорблённым, он прекратил платить дань туркам и лично приезжать ко двору султана, как делал это в 1456—1458 годах, что повлекло за собой тяжкие последствия. Кроме того, чтобы повысить доходы от налогов, Влад затеял настоящую коммерческую войну против саксонцев Брашова и Сибиу. Для начала он выпустил новую монету, серебряный дукат весом 0,60 грамма, образец которого был найден в Тыргушоре, где в 1461 году Влад построил церковь. Нумизматы полагают, что эту монету чеканили уже в новой мастерской Бухареста, куда Влад перенёс столицу страны в 1450 году (первая выпущенная там хартия датируется 20 сентября). Речь идёт о «дукате крестового похода», отчеканенного для оплаты наёмным солдатам за защиту Валахии от нападений. Доказательством этому служит изображение государя на лицевой стороне монеты: он стоит, на голове у него корона, в правой руке он держит длинный крест, а в левой — глобус. Эта византийская модель введена императором Юстинианом I (527—566), позже его примеру последовали Гераклиус и Исаак Комнен, жившие в XII веке. Эксперт-нумизмат считает, что эта монета — «типичное изображение византийского императора в его двух ипостасях — защитника христианства и носителя вселенского блага». На обратной стороне медали выгравирован бюст Иисуса Христа — обычное изображение basileus basileon, короля королей, его уже использовал Мирча Старый между 1400 и 1418 годами.

Следующим решением Влада был запрет на свободное перемещение в Валахии торговцев из Брашова и Сибиу, а также ограничение их деятельности по покупке и продаже товаров в трёх городах: Кымпулунге, Тыргушоре и Тырговиште, то есть эти города получали лишь право на хранение и размещение.

Такие меры вызвали недовольство на границах, поскольку саксонцы из Трансильвании не соблюдали ограничения, а продолжали вести свои дела в Валахии, как и раньше. Как складывалась ситуация дальше, нам известно благодаря сохранившемуся посланию претендента на валашский трон Дана (2 апреля 1459 года), который именовал себя «князем всей Валахии» и говорил, что послан Матиашем Корвином в Брашов и Барсу, чтобы записать все жалобы саксонцев на Дракулу. В письме Дан обвиняет Влада в том, что он союзничает с турками, а в советниках у него — дьявол, «внутри него самого» (непереводимая игра слов):

Он арестовал и конфисковал всё имущество торговцев из Брашова и страны Барса, которые мирно направлялись в Валахию; не удовлетворившись и этим, он схватил их и посадил на кол, всего 41 человек. Но и этого ему показалось мало: всё более одержимый дьяволом, он собрал 300 мальчиков из Брашова и страны Барса, находившихся в Тырговиште и других городах Валахии, и решил, кого посадить на кол, а кого сжечь.

А своих людей, которые находились в Брашове, он (тайком) позвал к себе.

Что касается торговых разногласий между Владом и саксонцами, Матиаш Корвин реагировал так же, как и его предшественники: позволял претенденту на трон носить титул князя Валахии и селиться в Трансильвании рядом с границей.

Царствование Влада принимало опасный оборот: пытаясь защитить свою страну от турецких набегов, он вступил и конфликт с Мехмедом II. Защита валашских торговцев и экономики страны обернулась для него враждебностью саксонцев и, косвенно, короля Матиаша Корвина, который позволял двум претендентам на трон Валахии — Дану и Басарабу — жить в Трансильвании. Со временем стало еще хуже, и в письме того же претендента Дана от 2 апреля 1459 года он сообщает боярам Брашова:

Знайте, я послан королём и знатью, мой господин король дал мне Трансильванию, страны Барсов и Секлеров, чтобы они пошли со мной возвращать мою страну.

Он ждал от них помощи, в первую очередь одежду и оружие. «Моя армия — голая»,— говорил он. В феврале — марте того же года Дан уже заявил о своём намерении перейти в подданство к королю (Фредерику III) и просил оказать ему денежную помощь.

О напряжённом отношении между двумя князьями говорит и то, что 3 апреля Матиаш Корвин запретил Брашову поставлять оружие в Валахию.

Можно себе представить неодумение Влада и его бояр. Непримиримость воеводы завела ситуацию к тупик. Возможно, выходом был союз с султаном, к которому многие склонялись, поскольку в любой момент он мог напасть на Валахию, требуя неуплаченную дань. Страхи их развеялись, когда стало ясно, что Мехмед II удовлетворился тем, что захватил Смедерево и другие крепости, положив тем самым конец сербскому государству более чем на три с половиной века. Другая часть бояр видела выход в перемирии с Матиашем Корвином и саксонцами, что означало отказ от Амласа и Фагараша и восстановление свободной торговли в Валахии. Однако оставался ещё один выход — смена князя…

Кровавая Пасха

Влад осознавал, что его положение в стране сильно пошатнулось, что он должен отреагировать, не зря же существовала его собственная концепция положения «государя». План действий был до гениальности прост: избавиться от всех влиятельных предателей и заменить их верными людьми. Чтобы успешно завершить всё это, он организовал пышный банкет в царских палатах Тырговиште в пасхальное воскресенье 1459 года, которое тогда выпало на 25 марта.

Немецкий рассказ 1463 года так описывает это событие:

Он созвал всех вельмож и всю знать страны в свой дом. Когда пир закончился, он обратился к старейшему и спросил его, сколько воевод или князей, правивших в этой стране, он помнит. Тот ответил, что знал. Влад расспросил других людей, молодых и старых, скольких правителей они помнили. Один ответил, что помнит пятьдесят, другой — тридцать, двадцать, двенадцать, и не было ни одного человека, который не смог вспомнить менее семи князей. И князь всех посадил на кол. Было их около пятисот.

Мейстерзингер Михаэль Бехайм знал этот рассказ, поэтому кажется нам наиболее сведущим и точным в этом вопросе:

Михаэль Бехайм не придумал этот монолог: его главным информатором был бенедиктинский монах из Тырговиште, сбежавший в Винер Нойштадт. Этот эпизод особенно интересен с точки зрения значения слова «князь». Кого имели в виду бояре? От семи (точная цифра, если считать наследных князьёв с момента исчезновения Мирчи Старого в 1420 году) до пятидесяти правителей — потрясающая разница! Дракула знал, что с момента образования Валахии в начале XIV века сменилось пятнадцать князей. Но нужно учитывать не только наследных князей, но и возможных претендентов на трон. Даже превосходно зная историю страны, самый старый из бояр не мог помнить более девятнадцати князей и ещё нескольких претендентов, сосланных в Трансильванию или к туркам. Преувеличение было очевидным, а ответ, каким бы он ни был,— роковым. Дракула был уверен: даже одно названное имя означало, что боярин скучает по тем временам.

Пятьсот посаженных на кол людей во время пира в палатах Тырговиште… Цифра заставляет содрогнуться, тем не менее она очевидно неточная. Прежде всего следует помнить, что празднество не могло проходить на улице, так как было всё-таки 25 марта. Кроме того, учтём размеры большого зала палаты, которая сейчас не сохранилась, но тем не менее была тщательно изучена археологами. Этот зал был далеко не огромным: 12 метров в длину и 7 в ширину, где нельзя было установить более двух столов в длину — для гостей и одного в ширину — для князя. Гости, сидевшие на скамьях, должны были занимать каждый приблизительно по метру. Средневековые вельможи были весьма дородны, любили мясо, дичь и вино, были укутаны в меховые кафтаны. Предположим, что каждый стол занимал десять метров в длину (должно было ещё остаться место для прохода слуг с подносами) и все гости сидели с двух сторон стола, то мы получаем никак не более сорока человек. Включая князя, митрополита, восседавших за главным столом, а также нескольких приближённых вокруг воеводы, на этом пиршестве не могло быть более пятидесяти человек.

Тем не менее пятьдесят убитых бояр! Новость должна была стать сенсационной для того времени, поэтому очень странно, что об этом событии нет упоминаний в источниках. Есть рассказы о расправах над врагами, о том, как он сажал на кол мужчин, женщин и детей, закапывал их по шею в землю, прикалывал стрелами, кипятил в котлах, вешал, отрубал головы и т. д. Однако из двадцати трёх членов княжеских советов Влада Дракулы (в общей сложности) только одиннадцать человек исчезли бесследно. И всё-таки даже эта цифра поражает.

Пасхальное пиршество упоминается только в одном варианте старинной валашской хроники, переписанной и переведённой на румынский язык в XVII веке:

Воевода Влад Цепеш.

Он построил замок в Поэнари и монастырь в Снагове. Узнав, что бояре Тырговиште заживо закопали его брата, он приказал вскрыть могилу и увидел его там, лежащего лицом к земле.

В пасхальный день, когда все жители праздновали и танцевали, он схватил всех. Взрослых людей он посадил на колья вокруг города; а молодых вместе с жёнами, мальчиков и девочек — всех заставил работать в замке прямо в праздничных одеждах до тех пор, пока одежды не превратились в лохмотья и они не оказались голыми. Поэтому его и прозвали Цепеш.

Но речь идёт совершенно о другом событии и других людях. Возможно, автор этой версии знал о существовании замка в Поэнари и о пасхальном воскресенье, когда Влад сажал бояр на кол. Кроме того, есть ещё один спорный момент: обнаружение трупа Мирчи, старшего брата Влада, которого убили вместе с отцом в 1447 году. В православном мире трупы выкапывали через год, три года,  пять или семь лет, чтобы проверить, как они разлагаются. Если трупы оказывались целыми или лежали лицом к земле, значит, перед ними был не умерший, а вампир, которому нужно было устроить новое погребение, вонзив осиновый кол в сердце… Но об этом мы поговорим далее.

Вернёмся сейчас к византийскому историку Лаонику Халкокондилу, который жил в окружении Махмуд-паши и написал труд про упадок греков и возвышение оттоманов. Он видит события совсем по-другому:

Когда он (Влад) пришёл к власти, то первым делом собрал вокруг себя приближённых, которые жили с ним; затем он признал одного за другим знатных господ страны, причастных к смене князей, а после — уничтожал их вместе с семьями, сажал на кол вместе с детьми, жёнами, слугами… Он убил около двадцати тысяч мужчин, женщин и детей, чтобы показать свою власть. Все деньги и имущество убитых доставались солдатам и охранникам, которые исполняли эти казни. Многое изменилось в Дакии (Валахии), произошла настоящая революция при этом человеке…

Халкокондил ничего не говорит о коллективном убийстве, но пишет об убийствах тех, кто «был причастен к смене князей». Свидетельства этого историка очень важны, потому как он отмечает, что у князя была личная охрана, схожая с янычарами турецких султанов, которым также раздавали добро их жертв.

Так кто же стал жертвой на том роковом пасхальном пиршестве? Это можно лишь предполагать, но, например, воевода Кодреа, отсутствовавший на княжеском совете 5 марта 1458 года, скорее всего, вошёл в их число. Старого Манеа, сына Удришта, также исчезнувшего после 1457 года, наверное, постигла та же участь. Стольник Милеа мог погибнуть во время того пиршества. Но в сентябре 1459 года мы снова встречаем Драгомира Такаля, Войко Добрита, воеводу Стана (сына Негреа?), Опра (в прошлом канцлера), а также и других: боярина Степана Туркина, коннетабля Гергина и стольника Стойка (все они участвовали в совете 5 марта 1458 года), а также рыцаря и молдавского оруженосца Братула де Милков.

В памфлете от 1463 года есть упоминание об убийстве большого и знатного клана. Это можно добавить к сведениям поэмы Михаэля Бехайма. Там приводится беседа между братом Гансом, послушником католического собора в Загребе, укрывшимся в Тырговиште, и Владом. Монах спрашивает у князя, почему он так озлоблен и убивает женщин, детей и невинных младенцев:

«[…] ты, злой, хитрый / безжалостный убийца, / ты, жадный до преступлений, угнетатель, ты, льющий кровь тиран, мучающий бедных людей! / За какие грехи наказываешь ты / беременных женщин, которых сажаешь на кол? / Что тебе сделали маленькие дети, / у которых ты отнял жизни? / Некоторым не было и трёх дней от роду, / другим — и трёх часов, / а ты пронзил их, / тех, кто тебе никогда ничего не сделал, / а ты, ты купаешься в крови / тех, у кого ты отнял жизнь / и чью чистую кровь ты пролил так безжалостно? / Я поражён ненавистью твоей. / За что ты мстишь им? / Ответь же мне».

И Дракула ответил:

«[…] скажу тебе, / узнаешь ты, / что когда нужно / начать новое дело, / необходимо избавляться не только / от веток проросших, / но и от корней под землёй. Если сберечь корни, / то через год всё вырастет снова, / и придётся снова обрезать. / Если я оставлю детей этих, / из них потом вырастают враги мои. / Нет, я хочу их уничтожать, / не оставлять корней, / иначе они будут / мстить за своих отцов».

Со слов свидетеля, брата Якоба, мы узнаём о страшном наказании, которому подверг Влад брата Ганса:

Дракула тут же схватил монаха / и собственной рукой пронзил, / но не так, как других: / тех он сажал на кол, / а всадил кол в голову, / перевернув его вверх ногами. / Кол поставил перед монастырём, / бедные монахи испугались / за свою жизнь. / Некоторые ушли оттуда, / в том числе брат Якоб, / который решил идти в Штирию [70] . / Пришёл же он ко двору в Нойштадт / к господину нашему Императору, / в монастырь окрестный. А я, Михаэль Бехайм, / часто приходил к брату, / и рассказал он мне о деяниях, / которые сотворил Влад, / а я описал.

Вне сомнений, именно этот способ казни вдохновил художника, изобразившего Дракулу на распятии святого Андрея.

Итак, можно предположить, что «кровавая Пасха» затронула не только бояр, входивших в княжеский совет. И тем не менее настолько массовое убийство для того времени было новинкой. В Валахии и Молдавии это станет популярно лишь в XVI веке, и жертвы уже будут исчисляться сотнями, а это сильно превысит количество убитых Владом Дракулой людей.

Количество жертв, которые приписывались Владу Пронзителю в 1459 году современниками,— пятьсот бояр (в немецких памфлетах), к ним прибавляются двадцать тысяч человек, если верить Халкокондилу. Пожалуй, цифры слишком преувеличены.

Халкокондил утверждает, что Влад забирал имущество своих жертв, раздавал его своим фаворитам, новым людям, которые не входили в число валашской знати. Михаэль Бехайм, который получал сведения от упоминавшегося уже монаха, предоставляет нам более точную картину двора Влада:

Тот, кто был способен на самое жуткое преступление, / становился его личным советником; он правил, / окружив себя самыми отъявленными негодяями, / каких только можно было найти на всём свете; / он высоко ценил их, независимо от того, откуда они пришли: / из Венгрии или Сербии, / от турков или Тартарии, / он принимал всех. / Нравы при дворе были дикие, / и он сам и всё его окружение были опаснейшими людьми, / его правление было чудовищным, / а жестокость была в моде. / Слуги и придворные были неверными, лживыми и лицемерными, / так что никто никому не мог доверять. / У них не было ничего общего, / они говорили на разных языках, / это был сброд со всех стран, / приехавший к нему. / Поэтому нельзя говорить о нём одном, / хотя и не было между ними общности. / Его грехи и наслаждение / не длились бы столько, / если бы их не было рядом, / и не случилось бы столько конфликтов, / которые я описал.

Влад окружил себя доверенными людьми, собрав их со всего света, не брезгуя даже турками и татарами. Двор его, должно быть, походил на двор оттоманских султанов, где говорили на славянском, греческом языках и в последнюю очередь — турецком!

«И обезглавил его рядом с могилой…»

Пока Влад Дракула расправлялся с внутренними противниками в Валахии и вёл торговую войну против саксонцев из Трансильвании, в Венгрии продолжались междоусобные войны, Матиаш Корвин продолжал воевать с Фредериком III. Наконец перемирие, заключённое на 10 месяцев (с 24 августа 1459 года по 24 июня 1460 года), на время положило конец вражде. Матиаш воспользовался этим, чтобы освободить своего дядю.

26 сентября 1459 года папа Пий II открыл совет в Мантуе и в своей трёхчасовой речи рассказал об успехах турков, «народа, жаждущего нашей крови, который уже подчинил себе Грецию и теперь метит на Венгрию». Выслушав длинные речи, присутствующие, в их числе был и Фредерик III, пообещали собрать армию в восемьдесят тысяч человек. 14 января 1460 года папа провозгласил начало трёхлетнего крестового похода на турок. Во время этого совета германские князья потребовали заключения мира между императором и Матиашем как одно из необходимых условий для развития военных действий. Между тем богатые немецкие города проигнорировали это и в 1460 году провели два своих сейма: в марте — в Нюрнберге и в сентябре — в Винер Нойштадте. Они сожалели о гражданских войнах, которые мучили немецкие города не меньше, чем Венгрию.

Матиаш Корвин пообещал принять участие в крестовом походе, привести сорок тысяч воинов, но взамен потребовал, чтобы предварительно был заключён мир с императором и его признали королём Венгрии. Для этого папа даровал ему 20 февраля 1460 года сумму в сорок тысяч дукатов для выкупа короны, но при условии, что он не будет подписывать перемирия с Мехмедом II. Для этого Матиашу была необходима помощь саксонцев из Трансильвании, которые склонялись на сторону Фредерика III, несмотря на все щедроты короля. Последним препятствием оставался Влад Дракула со своей торговой войной. Валашский князь был очень неспокойным подданным, слишком независимым и, кроме того, поджигателем войны с турками. Поэтому Матиаш предпочёл держаться от него подальше, по крайней мере пока не разрешится его конфликт с Фредериком III. Всё это происходило, заметим, во время подготовки к крестовому походу, и молодой король прекрасно знал, что война на двух фронтах может стать губительной для Венгрии и для него самого.

Тогда король позволил претенденту Дану изгнать Влада с валашского трона. Дан, вошедший с историю страны под именем Дана III, пользовался благосклонностью Брашова, бояре оказывали ему почести и гостеприимство, одаривали деньгами на вербовку наёмных солдат. Деньги эти шли, по крайней мере часть их, от продажи валашских товаров, которые застряли в Брашове. 1 марта 1460 года у Дана III уже был собран княжеский совет, состоявший из бояр из Фагараша и беглецов из Валахии, и подготовлена хартия, в ней он назвался «Даном, воеводой Валахии и господином стран Амласа и Фагараша». В этом документе он утверждал, что:

[…] бесконечные оскорбления, ущерб, не подлежащий восстановлению; неудобства, оскорбляющие высокочтимых жителей Брашова и страны Барса; невозможность торговли; страшные убийства, пытки и истребления людей без какой-либо причины; истязания братьев, друзей, родителей, сыновей — всё это творил злодей, тиран неверующий Дракула, назвавшийся Владом, воеводой этой страны. И всё это из-за нас, кто желает совершать верную службу Его Величеству и защищать страну Его Величества, и т. д.

Благодаря быстро растаявшему снегу Дан III перешёл границу на пасхальной неделе, которая выпала на 13 апреля 1460 года, и выступил против Влада Дракулы. Но успешной эту затею назвать было сложно. С 22 апреля некто Блез рассказал боярам Бардейова (Словакия) о том, что претендент на трон потерпел поражение, был пойман и обезглавлен и что Дракула сделал со сторонниками Дана:

Воевода по имени Дракула вступил на днях в бой с воеводой Даном. И в итоге из всех людей Дана избежать унизительной смерти удалось только семи воинам, а сам Дан попал в тюрьму и по приказанию Дракулы был обезглавлен. Будучи во власти жестокости, Дракула приказал посадить на кол воинов воеводы. Всех женщин, которых смогли поймать, также посадили на кол вместе с грудными детьми. Это было самым крупным поражением христиан.

Немецкий документ 1463 года добавляет ещё один мрачный момент истории:

Дракула посадил молодого Дана в тюрьму, а священники читали службы по умершим. Когда они закончили, Влад приказал вырыть могилу по христианскому обычаю, а потом обезглавил воеводу рядом с его же могилой.

Это всё было ещё более жестоким, т. к. дело происходило во время поста, во время всеобщей скорби. О чём думал несчастный Дан, когда он слышал такие псалмы?

«Поцелуем, братья, в последний раз ушедшего, восхвалим Господа. Покинув родных, он теперь стремится в могилу; больше не тревожат его суета и плотские страдания; […] Мы расстаёмся с ним, моля Господа об упокоении души его […]

Представим себя, дети Адама, в земле, своё тело, лишённое величия, разложившееся в гробу, сгнившее и разведённое червями, поглощённое тьмой и укрытое землёй:  попросим же у Христа дать ему вечный покой […]

Предадим его земле, где всё человеческое становится суетой».

Будем надеяться, что Дан не очень хорошо понимал по-старославянски, что избавило его от дополнительных мучений.

Но месть Дракулы на этом не прекратилась. Дальше последовали нападения на Брашов, где скрывался претендент на валашский трон. 28 апреля Жан Гереб де Вангар, сановник из Трансильвании, предупредил бояр из Брашова о том, что «великий князь и воевода Влад, господин Валахии, намеревается войти в Брашов, чтобы уничтожить его вместе с турками, самыми жестокими врагами Христа». Испугавшись этого, бояре из Брашова, Сибиу, Зибенбургена и даже король Матиаш тут же отправили посольство из пятидесяти пяти человек в Тырговиште для заключения мира с Дракулой, у которого были совсем другие намерения. Решив преподнести сюрприз, он задержал посланцев примерно на пять недель, надеясь, что саксонцы будут уверены в своей защищённости. В итоге Влад нанёс; молниеносный удар на страну Барса и окрестности Брашова. Предместья Брашова и церковь Святого Варфоломея были сожжены, а на города Кодля (Zeidling) и Бод (Beckendorf) было совершено нападение. Есть свидетельства того, что казни проходили и недалеко от часовни Святого Якова, на холме в пригороде Брашова. Всё это хорошо описано в немецком рассказе 1463 года, который содержит свидетельства одного, а может, и нескольких очевидцев:

Послы в количестве пятидесяти пяти человек были посланы и Валахию королём Венгрии, саксонцами и жителями Зибенбургена. Примерно пять недель удерживал их Дракула, а потом установил перед их гостиницей колья: они подумали, что он хочет их казнить. Как же они тогда испугались! Влад удерживал их до тех пор, пока от страха они не раскрыли всю правду. Потом он уехал вместе со всей армией в Бурзенланд (страна Барса). С самого утра Дракула приехал в деревни, раскинувшиеся перед замками и городами, и разрушил всё до основания и сжёг весь урожай. Потом он увёл за пределы города Кронштадта (Брашов), к часовне Святого Якова, всех, кого успел поймать. На рассвете рядом с часовней он посадил на кол всех пленных: женщин, мужчин, детей от мала до велика, а сам сел за стол под ними, и это явно доставляло ему удовольствие [72] .

Кроме того, он сжёг церковь Святого Варфоломея, а все церковные украшении и драгоценные чаши унёс с собой.

Затем Дракула отправил своего подданного сжечь большую деревню под названием Зедлинг (Кодля), но тот не смог этого сделать, потому что жители отчаянно сопротивлялись. Тогда он вернулся к своему господину и сказал: «Мой господин, я не смог сделать то, что вы мне приказали». И Дракула посадил его на кол.

Завершив свою месть, Дракула заключил перемирие с послами па неопределённый срок. Это перемирие давало ему право требовать выдачи политических беженцев, укрывшихся в Брашове.

В июле Влад стал готовить новую кампанию, в этот раз направленную против Фагараша. На самом же деле это была хитрость: князь собирался пойти на Амлас, куда и попал в День святого Варфоломея, 24 августа 1460 года. Немецкий памфлет 1463 года — единственный источник, который нам рассказывает об этом нападении:

В 1460 году, утром Дня святого Варфоломея, Дракула пришёл со своими людьми в страну, расположенную за лесом. Как рассказывают, он согнал всех валахов обоего пола у деревни Амлас и приказал разрубить их на мелкие кусочки при помощи шпаги, сабли и ножа. Отведя к себе священника и тех, кого не убил прежде, он посадил их на кол; а деревню полностью сжёг, вместе с домами и благами, а их, говорят, было более тридцати тысяч (цифра явно преувеличена).

Косвенное упоминание об этом набеге мы находим и в письме Матиаша Корвина от 3 декабря 1462 года, в котором он уступает сановнику из Брашова две разрушенные и сожжённые Владом деревни, чтобы он населил их новыми жителями. Тем не менее одна из этих деревень, Мика, так и исчезла с карты страны.

Репрессии Влада, вне всякого сомнения, были направлены против жителей, приютивших Дана III, у которого даже в титуле фигурировали Амлас и Фагараш. Следует отметить, что Дракула нападал только на тех, кого считал мятежниками среди валахов, а ущерба саксонцам, с которыми он заключил перемирие, он не наносил и договор соблюдал чётко. Но последние события и упрямство Матиаша Корвина в конце концов превратили это перемирие в настоящий договор о мире и согласии. Полное содержание нам неизвестно, но есть сведения, что заключён он был 6 сентября.

Единственный дошедший до нас документ — предложения и условия Влада, сформулированные в памятке для послов. Согласно этому тексту, саксонцы из Брашова и Сибиу должны были выдавать валашскому князю политических беженцев и оказывать ему военную помощь в количестве четырёх тысяч человек в случае войны с турками или Молдавией. Обе стороны должны были помогать друг дpyгy в случае нападения врагов; Дракула обязывался препятствовать какой бы то ни было атаке оттоманов на Трансильванию, но требовал возместить ему убытки за похищенные знатью из Брашова ценности (во времена вражды). В свою очередь саксонцы потребовали возвращения пленных, которых Влад взял во время кампаний в Трансильвании и, конечно же, открытия торговых путей.

Благодаря этому договору, столь важному для всех саксонцев — жителей деревень, городов Сибиу и Брашова, секлеров,— снова восстановили мир между Валахией и Трансильванией.

И несмотря на отсутствие доказательств, можно с уверенностью сказать, что между этими двумя странами не было больше вооружённых конфликтов. По крайней мере до 1462 года, когда Влада свергли с престола.

Опасность из Молдавии

Решив вопрос с Трансильванией, Дракула всё ещё опасался агрессии со стороны Молдавии, которая могла бы сравниться с вторжением оттоманов. Как же дошло до такого?

Стоит вспомнить, что после изгнания из Валахии в ноябре 1448 года Влад бежал в Молдавию, ещё одну румынскую страну. Молдавия в то время была намного больше Валахии (93 000 квадратных километров), но населена была гораздо меньше. Династия Богданов с 1432 года вела жестокие войны за трон. Подданные Польши, молдавские князья по очереди искали защиты у князей (тоже поляков) Галлии, Подолии, Литвы, а с 1558 года у Яноша Хуньяди и Венгрии. Польско-венгерское соперничество за господство в этой стране началось со второй половины XIV века. Хотя большая часть знати выступала за польское подданство, которое не вмешивалось в религиозные дела, молдавские князья Пётр II, Александрел и Богдан II предпочли союзничество и защиту Яноша Хуньяди. Платой за покровительство стала крепость Килиа в устье Дуная, которую им пришлось уступить Венгрии в 1448 году. Хуньяди расположил там свои войска, они должны были препятствовать перемещению турецких подданных, а кроме того, Килиа служила военной базой для возможных походов против Оттоманской империи. Валахи также претендовали на эту крепость, поэтому такие новости их не обрадовали: Александр Добрый отдал её Дану II в тридцатых годах XV века. Расположение и экономическая значимость города, построенного на торговом пути между Азией и Центральной Европой, не могли не привлекать внимания. Смерть Яноша Хуньяди и приостановка Матиашем Корвином планов по нападению на оттоманов позволили Владу восстановить господство Валахии над Килиа.

Смерть Богдана II, убитого в октябре 1451 года претендентом на трон Петром Ароном, заставила Влада скрыться в Трансильвании, откуда его через пять месяцев выдворил Янош Хуньяди. Для гибели Владу Дракуле было ещё рановато, и Хуньяди не мог рисковать перед лицом человека, выросшего среди оттоманских интриг. К тому же присутствие Владислава II на валашском троне подкреплялось турецко-венгерским договором от ноября 1451 года, а Влада было тяжело контролировать.

В это же время вдова и дети Богдана II укрылись в Трансильвании. Стефан, его младший сын, в свою очередь, перебрался в Валахию, когда Влад захватил там трон. Победив Петра Арона в апреле 1457 года, Стефан захватил Молдавию во главе шеститысячной армии Дракулы и стал князем. Пётр сбежал в Каменец Подольский, крепость, которую защищал владелец замка Музило Бужаки.

Для нападения на Молдавию момент был выбран удачным, поскольку Польша не могла дать достойный отпор: все её силы были задействованы с 1454 года в войне против Тевтонского ордена. Этим и воспользовался Стефан, который совершил множество набегов в Покутию и Подолию, громил деревни и посёлки и прервал всю торговлю между двумя странами. Набеги, похожие на те, что совершал Дракула против саксонцев, ставили себе целью заставить поляков отстранить Петра Арона, чьё присутствие в Каменец-Подольском походило на пребывание валашских претендентов на трон в Брашове и Сибиу.

В конце концов 4 апреля 1459 года был заключён мирный договор между Стефаном и полномочными представителями Казимира IV: молдавский князь прекращал набеги, позволял свободную торговлю и обязывался не служить никому, кроме Казимира IV, а также оказывать последнему военную помощь. В итоге он признал переход Хотина Польше. Крепость, расположенная на севере Молдавии, пограничный пост, основная защита страны, торговый пункт, была передана польскому королю Петром Ароном, которому категорически запретили даже приближаться к молдавской границе со стороны Шмотрица.

Параллельно с этим соглашением Стефан должен был платить дань в две тысячи золотых монет Мехмеду II, как и все его предшественники в 1453–1454 годах, чтобы гарантировать мир на южной границе и свободный доступ молдавских торговцев на оттоманский рынок. Такая ситуация ни в чём не ущемляла польского короля, который, no-видимому, ещё несколько лет назад заключил договор о ненападении с Мехмедом II.

У Стефана завязались хорошие отношения с боярами из Брашова, а после заключения перемирия — с Михаем Силаги и Владом.

Возвращение Молдавии в состав польского государства спровоцировало напряжённость в отношениях со старыми союзниками, особенно с Венгрией: Стефан не заключил договор с Матиашем Корвином, как ранее их отцы. Поэтому Пётр Арон легко нашёл укрытие на востоке Трансильвании, в стране секлеров. Это произошло в 1460–1461 годах, когда его пребывание в Польше стало невозможным. Молдавский князь предпринял ряд неудачных попыток поймать убийцу своего отца, нападал и грабил регион. В итоге разразился конфликт с Венгрией, который продлился до лета 1462 года.

Но, с другой стороны, конфликта между Валахией и Молдавией не было, Дракула мог лишь восхищаться или попросту завидовать, с каким упорством Стефан охотился за убийцей своего отца,— и через тринадцать лет попыток, в декабре 1470 года, ему всё-таки удалось поймать его и обезглавить, В связи с этим возникло разногласие по поводу крепости Килиа: Стефан потребовал её от Венгрии, как только взошёл на трон. У этого замысла была цель, нужно было разозлить Влада Дракулу, который в октябре 1460 года опасался молдавской атаки на его страну, и основном на крепости на берегу Дуная. На самом же деле кампания началась не в 1460 году, а в июне 1462 года, в наиболее сложный для Влада момент жизни.

Разногласия между Владом и Стефаном по поводу Килиа, питаемые различными интригами, усилились после 2 марта 1462 года, когда молдавский князь присягнул королю Польши. Этим поступком, засвидетельствованным митрополитом и боярами страны, последний брал на себя обязательство вернуть «страну, город или посёлок», которые были уступлены в прошлом: здесь прямой намёк на Килиа, кстати, он присутствует с 1448 года во всех клятвах в верности молдавских князей польскому господину.

Месяц спустя, 2 апреля, посольство Каффы, генуэзской колонии в Крыму, отправленное к королю Казимиру, подтвердило, что князь Молдавии воюет со своим валашским соседом. Этим быстро воспользовались турки…

Параллельно с событиями в Молдавии изменилась и ситуация в Венгрии. Перемирие, заключённое Дракулой с саксонцами в сентябре — октябре 1460 года, совпадало с продлением перемирия между Фредериком III и Матиашем Корвином до февраля 1461 года. В это время король Венгрии заключил договор о союзничестве с Георгом Подебрадом против Фредерика III, который был оглашён во время помолвки Матиаша с дочерью его нового союзника. В апреле он заключил такой же договор с Альбертом VI Габсбургом, эрцгерцогом Австрии и родным братом императора. В тот же месяц вражда между двумя лагерями усилилась, а венгерским и австрийским войскам удалось обратить в бегство императорскую армию. Фредерик III вынужден был попросить об услуге короля Богемии, так что в Лаксенбурге было заключено перемирие на девять месяцев до 24 июня 1462 года.

Б ходе венгерского сейма, начавшегося в Буде в ноябре 1461 года, король Матиаш договорился с посланниками своей страны о начале переговоров с императором. В начале 1462 года епископ Жан Витез, один из советников Корвина, направился в Граз, чтобы встретить папский легат и разработать проект договора, подтверждённого Фредериком III. Шесть пунктов этого договора предусматривали, что титул венгерского короля будет пожалован императору; что он примет Матиаша как сына, а Матиаш примет его как отца; что они впредь будут объединяться против любого врага, за исключением папы; что Фредерик вернёт Матиашу венгерскую корону в доказательство его добрых родительских чувств; а в случае, если Матиаш умрёт, не оставив наследников, корона вернётся к императору и его потомкам. Два последних пункта предусматривали также полное освобождение завоёванных, в том числе пограничных, городов.

Это был официальный текст договора, который планировалось обнародовать, но как минимум три пункта должны были остаться в тайне: Матиаш обязался выплатить императору восемьдесят тысяч золотых дукатов за корону и различные причинённые убытки; кроме того, должен был отказаться от союза с эрцгерцогом Альбертом Австрийским и самое важное для будущего его династии — обещал не жениться повторно.

Несмотря на крайнюю жёсткость условий, в которой не было особой необходимости, они были приняты Матиашем — слишком сильно было его стремление вернуть Святую Корону. Чтобы достать деньги, названные императором, король созвал в Буде сейм 10 мая 1462 года.