Подвиг первого человека Земли, проникшего в космос, значителен еще и тем, что он проник не просто в черную пустоту пространства, а в населенный космос, в космос, где не могут не быть братья по разуму.
Человек в самые далекие времена допускал, что он не одинок в космосе. Древние индусы были убеждены в безграничности вселенной и в бесконечной множественности населенных, подобных Земле, миров. Еще в античные времена материалисты древности принимали учение Эпикура о множественности обитаемых миров, похожих на Землю. С этим соглашалось большинство древнегреческих философов.
Римский философ-материалист Лукреций Кар с предельной четкостью выразил эти мысли в своей прославленной поэме «О природе вещей»: «Весь этот видимый мир вовсе не единственный в природе, и мы должны верить, что в других областях пространства имеются другие земли с другими людьми и другими животными».
Духовный мрак христианской религии с ее догматической нетерпимостью на полтора тысячелетия подавил всякую мысль о существовании где-то и кого-то, подобного человеку, «созданному по образу и подобию божьему».
Надо было обладать светлой и дерзкой отвагой мыслителя, чтобы, подобно Джордано Бруно, восстать против догмы церкви и провозгласить населенными миры звезд. И лишь такие острые умы, как Сирано де Бержерак и Вольтер, рисковали потом в своих произведениях поднимать идею о множественности миров.
Убежденными сторонниками этой идеи были такие великие ученые и философы, как Ломоносов, Кант, Лаплас и Гершель. Но философскую, материалистическую основу под нее подвел Фридрих Энгельс. Он говорил в своей «Диалектике природы» о единых для всех планет, где бы они ни существовали, законах развития, о первых клетках, белках, о первых, а потом все более сложных организмах, которые в результате эволюции порождают племя разумных, через которое природа познает самое себя.
Огромной популярностью в конце XIX века пользовалась ровно сто лет назад вышедшая книга Фламмариона «О множественности обитаемых миров», в которой горячая убежденность автора еще преобладала над строем доказательств.
Но инерция консервативного мышления велика. Ученые недавнего прошлого цеплялись за мысль об исключительности и одиночестве человека во вселенной. Известный астроном Джине, чья гипотеза об исключительности происхождения планет солнечной системы рухнула в тридцатых годах нашего века, выразил эту узость мышления знаменательным определением жизни как «рака материи». В нормальных мирах якобы торжествует мертвая природа. Земная же жизнь - это нигде не повторимое стечение таких случайных обстоятельств, такое отклонение от «законов» нормального развития природы, что невозможно представить себе подобное их нарушение в другом месте.
Мало кто в научном мире рискует сейчас отстаивать эти угодные попам реакционные точки зрения, хотя в дискуссиях на эту тему выступают и такие ученые. Не в состоянии представить сколько-нибудь убедительную аргументацию, они курьезно напоминают больших католиков, чем сам папа римский. Как известно, папа римский Иоанн XXIII, проводя в Риме вселенский собор, создал… комиссию «космического миссионерства», не только приняв тем самым мысль Джордано Бруно о разумных существах иных миров, но даже торопясь нести им догмы церкви, едва установится с ними контакт на другой планете или на Земле.
Революционная ломка мировоззрения после Великой Октябрьской революции была характерна появлением такого замечательного ученого, как К. Э. Циолковский. Он был глубоко убежден в населенности звездных миров, говоря, что «все фазы развития живых существ можно видеть на разных планетах. Чем было человечество несколько тысяч лет тому назад и чем оно будет по истечении нескольких миллионов лет- все можно отыскать в планетном мире».
Этой мысли сейчас трудно противопоставить что-нибудь, кроме тупого отрицания. Безграничность вселенной, бесконечное число самых разнообразных миров,неизбежно повторяющих где-нибудь сходные условия, теория вероятностей, способная математически проанализировать вероятность таких совпадений, которая тем больше,чем больше миров рассматривается,убеждает беспристрастный ум в правоте Ф. Энгельса. И сейчас спор, по существу, идет между учеными уже не о том, есть ли еще где-нибудь жизнь во вселенной или нет, а о том, на каком числе миров ее можно ожидать.
Такой крупный советский астроном, как академик В. Г. Фесенков, весьма скептически относящийся к существованию жизни на иных планетах солнечной системы, размышляя в галактическом масштабе, допускает, как и академик А. И. Опарин, существование в нашем звездном острове, в нашей Галактике по меньшей мере 150 тысяч миров с развитой жизнью.
Многие ученые не соглашаются уже с этой цифрой. Видный американский астроном, профессор Колумбийского университета, доктор Карл Саган в результате математического анализа и вычислений Су Шу-хуанга, доказавшего, что вокруг двойных звезд могут быть орбиты планет, не исключающие возникновения на них жизни, приходит к выводу, что жизнь могла бы образоваться в пределах нашей Галактики не на 150 тысячах, а на миллиарде миров!… По крайней мере на миллионе из них могли существовать или существуют цивилизации, и, по-видимому, большинство из них более древние, более высокие, чем земная.
И не случайно после зрелых размышлений наука в США и у нас пошла, как мы уже говорили, на дорогостоящие опыты установления радиосвязи с какими-нибудь из этих цивилизаций, тоже быть может, разыскивающими в космическом эфире позывные братьев по разуму.