— Как Коэлли? — обернулся профессор Коэн к членам Совета.
— Очень мучается, бедняжка. Очевидно, ей не удалось отключить биосвязь и она все чувствует за своего двойника. Даже если…
— Если тот погиб? Конечно так! От взрыва! — в отчаянии воскликнул Коэн. — Она не могла успеть!
— Несчастная! — произнес отвечающий за своих биороботов биоинженер. — Робот может погибнуть, но биоклетки его останутся живыми, и с ними биосвязь не прервалась. Прелестная Коэлли все будет ощущать, пока…
Он не договорил, но все поняли его.
Коэна отвели домой, где врачи пытались облегчить страдания Коэлли.
Пока биоробота-отца допрашивал директор ЦРУ, био-Коэлли, как погибшую, отвезли в операционную госпиталя Базы для… препарирования.
По приказанию свыше предстояло узнать строение чужепланетного существа.
Узнав от врачей об этом, Коэн был в отчаянии. Коэлли предстояло выдержать непереносимые мучения вместо своего, уже не чувствующего двойника.
Эти мысли терзали Коэна, пока его вели из генеральской палаты после беседы с вежливым главным разведчиком страны, и он понял, что его Миссия действительно не закончилась и ему предстоит борьба за спасение обреченной на гибель всего живого на планете.
Он оглядел гладкие стены кислородной палаты, больше похожей на тюремный каземат. Мысли вернулись к живой Коэлли, страдающей в неимоверной дали, о чем и подумать не могли резавшие ее врачи.
— Бедняжка! Как сможет она перенести вскрытие, не мертвая, живая! Халаты. Скальпели. — Все это с пугающей ясностью представил себе Коэн.
И был прав в своей тревоге. Трудно вообразить, что ощущала бедная Коэлли, неразрывно связанная с еще живыми клетками бездействующего тела биоробота, удивлявшего видавших виды анатомов.
Она лежала в своей постели, а чувствовала себя на жестком, холодном столе в операционной. Если дома она видела белые халаты врачей, заботившихся о ней, то там они тоже в белых халатах или в операционных передниках. Они брали со столика аккуратно разложенные там острые инструменты и вонзали их в ее тело. Она непроизвольно вскрикивала, пугая своих врачей, а не тех, кто с любопытством обнажал ее внутренности, дивясь отсутствию пищеварительных органов, женских признаков и всего им привычного. Они не понимали, что биороботу это не нужно, что он воспринимает солнечную энергию совсем другими органами. Они вырезали и вытаскивали их из нее, причиняя немыслимую боль, не догадываясь об их назначении.
И пришли, конечно, к заключению, что это существо (в своем биороботовском воплощении, чего они не знали) — не человек!
И когда извлекли ее мозг, переложив его в стеклянный сосуд, то не нашли никакого сходства с человеческим, как будто в их автоматах платы с нанесенными на них электрическими схемами походят на нейроны!
Врачи в операционной не заметили как раскрылся ее рот, но доктора у постели Коэлли слышали истошный, непроизвольный крик страдалицы.
Искромсанная, изрезанная среди чужих звезд, она мучилась, изнемогая еще сутки, пока тело биоробота не было сожжено и живые клетки не перестали существовать.
И биосвязь наконец прервалась.
Измученная Коэлли или забылась в тяжком сне, или потеряла сознание. Но перестала страдать.
Для отца же его страдания еще были впереди.