Газеты были сложены высокой стопкой перед киоском. Прохожие брали пахнущие типографской краской листы,тут же разворачивали их, усмехались и шли дальше.

Елена Кирилловна, с приближением родов гулявшая каждое утро, тоже взяла свежий номер газеты.

Едва пробежав глазами первую страницу, она побледнела.

— Вам нехорошо? Позвольте помочь вам, мэм?- услышала она рядом английскую речь.

Она отрицательно замотала головой, посмотрела исподлобья. Где она видела это лицо? Очки… умные глаза… высокий лоб…

Она пошла,тяжело ступая по тротуару.Сердце у нее готово было остановиться. Почему он заговорил по-английски? Елена Кирилловна провела рукой по влажному лбу. Она знала, он идет сзади. Обернулась. Нет, стоит на углу. И тут она узнала его.От сердца отлегло.Это был тот самый шофер,который возил ее вместе с Лиз Морган, говорил с ними по-английски. Кажется, он был еще химиком и ездил на такси, как здесь говорят, «в общественном порядке»…Как много у них здесь делается в общественном порядке! У них нет полиции. Порядок охраняют общественники с красными повязками на рукавах. Они же регулируют движение на улицах…

Елена Кирилловна оглянулась. Шофер-общественник стоял на углу, а за Еленой Кирилловной, видимо желая нагнать ее, быстро шел человек с красной повязкой на рукаве…

Суды у них тоже общественные. Наказание- общественное мнение. Самое страшное — всеобщий бойкот…

Наверное, тот, с красной повязкой, хочет перевести через улицу группу детей!

Елена Кирилловна свернула за угол, сделала крюк в несколько кварталов. Никто не преследовал ее…

Когда Шаховская вошла в переднюю своей небольшой трехкомнатной квартиры, Калерия Константиновна насторожённо встретила ее:

— Что с вами, Эллен? На вас лица нет.

— Прочитайте,- протянула ей газету Шаховская.

Калерия Константиновна надела очки и, подсев к окну, прочитала нечто поразительное.

Возглавляемая американским миллиардером Рипплайном так называемая организация «SOS», якобы из христианских побуждений стремясь предотвратить предсказанное «пророком Самуэлем» вспышку Солнца, решила послать к светилу группу ракет, заряженных «Б-субстанцией». Так как в ее присутствии ядерные реакции невозможны, то попадание на Солнце «Б-субстанции» снизит активность светила и тем самым задержит превращение Солнца в белый карлик.Правда,Солнце начнет тускнеть, но организация «SOS» готова отложить запуск спасительных ракет,если у нее будет уверенность, что страны- потребители «принадлежащего «SOS» солнечного тепла» смягчили гнев божий и сошли наконец с богопротивной стези, упорядочив у себя отношение к священной частной собственности. Чтобы помочь в этом упорядочении- имелась в виду, конечно, ликвидация всяких «социалистических» преобразований,- организация «SOS» готова направить правительствам стран-потребителей своих советников.

Это был незамаскированный ультиматум. Правительства социалистических и коммунистических стран должны были допустить советников «SOS», которые помогут торжеству частной собственности, иначе… иначе к Солнцу будут посланы ракеты с «Б-субстанцией», и оно начнет гаснуть…

Елена Кирилловна видела на улице, как искренне смеялись люди, читавшие газеты. Они считали это сообщение бредом, обреченной гангстерской авантюрой и небрежно засовывали газеты в карман.

Калерия Константиновна положила газету и сняла очки.

— Помолимся, Эллен,- вполголоса сказала она.- Теперь для нас начинается самая ответственная пора. Будем достойными нашей великой миссии.

Елена Кирилловна отобрала у Калерии Константиновны газету и снова развернула ее.

Перечитывал вслух газету и академик Овесян.

Ученые собрались в его кабинете на экстренное заседание.

— Правительство хочет знать наше мнение,- закончил академик.

— Мне кажется, что это не имеет отношения к нашей специальности. Мы только физики,а не психиатры,- заметил старейший из присутствовавших ученый с густой белой бородой.

Овесян кивнул головой.

— Я считаю,- взяла слово Мария Сергеевна Веселова-Росова,- что лучше всего будет математическое сопоставление. Какое количество «Б-субстанции» может быть доставлено в ракетах на Солнце? Достаточно сравнить это количество с массой Солнца.Это все равно что капнуть в океан чернил и утверждать, что все моря после этого почернеют.Мы дали задание группе наших теоретиков подготовить к нашему заседанию, так сказать, «математический анализ» угрозы…

Затем слово было предоставлено физику-теоретику Ладнову. Исписав доску формулами, он язвительно заключил:

— В этой авантюре, пожалуй, сказывается чрезмерное признание заслуг нашего уважаемого собрата Сергея Андреевича Бурова. Замораживание ядерных реакций в объеме небольшой боеголовки,умещающейся на грузовике, порождает безрассудное желание «заморозить» светило, несопоставимое по размерам с боеголовкой. С тем же успехом, как видно из приведенных вычислений, можно утверждать, что зажженная в космосе спичка подогреет межзвездное пространство.

Собравшиеся в кабинете Овесяна физики с единодушным сарказмом и раздражением реагировали на сумасшедший «ультиматум» Вселенной, рассчитанный на невежд.

Тем более странно прозвучало выступление Бурова:

— А я не склонен отмахнуться от опасности попадания на Солнце «Б-субстанции».

Мы узнали, что группа авантюристов,связанная с монополиями, шантажирует мир использованием наших же достижений, грозит забрасыванием на Солнце нашей «Б-субстанции».Что это? Пустая угроза?- Буров подошел к доске, около которой обычно выступали ученики Овесяна на научных коллоквиумах.- Конечно, мой друг Ладнов прав,доказывая, что на Солнце можно забросить лишь ничтожное количество «Б-субстанции», если сравнивать это количество со всей массой Солнца.Однако, чтобы оценить последствия попадания на Солнце «Б-субстанции», надо первоначально решить, что же такое «Б-субстанция».

— Почетная задача для будущего,- усмехнулся Ладнов.- Но люди прекрасно пользовались солнечным теплом, не зная, как оно получается на Солнце, пользовались электрическим токами, не подозревая, что это такое. Так же применили мы в антиядерных целях и «Б-субетанцию», не разгадав ее природы. Вам просто повезло, Сергей Андреевич, когда вы ее открыли.

— Можно и в темноте пройти комнату, задевая за все предметы,- возразил Буров,- но лучше зажечь огонь, чтобы все видеть. Я против слепого метода исследования, я против слепого прогноза.

— Любопытно,- сказал недовольным голосом Овесян.-Надеемся,что вы просветите нас,-и он скрестил руки на животе, откинувшись на спинку кресла.

— Да,я против слепых методов. В исследовании нужна ведущая гипотеза, в прогнозе нужно исходное предположение. Гипотеза о протовеществе, о «Б-субстанции»,как одном из свойств материй,помогло нам получить эту субстанцию. Для того чтобы оценить последствия забрасывания на Солнце «Б-субстанции»,надо понять законы развития Вселенной.Некоторые ученые, обнаружив общеизвестное теперь разлетание галактик, сделали вывод, что Вселенная произошла от первичного взрыва некоего первоатома. Римский папа Пий XII объявил, что это и был акт творения. Процесс расширения Вселенной рассматривался как односторонний, ведущий к концу мира. Однако этот вывод произвольный. Ведь можно рассматривать замеченное расширение объектов Вселенной лишь как один из процессов пульсации, состоящей из расширения и потом — сжатия. Взрыв первоатома был не актом творения, а крайней точкой пульсации, переходом сжатия в расширение. Но не только в этом дело…

Овесян, заинтересованный, переглянулся с Веселовой-Росовой.

— Вселенная бесконечна не только в своих размерах, но и во времени. Более того, различные части Вселенной, возможно, переживают одновременно различные фазы пульсации- расширение и сжатие могут происходить одновременно, притом в самых различных стадиях.Словом,переход протовещества в вещество происходит и в наши дни и вполне может быть, что и повсюду.«Б-субстанция»- это проявление концентрирующей силы сжатия. Она не просто захватывает нейтроны, она уплотняет вещество,стремится перевести его в состояние непостижимой плотности. «Б-субстанция» существует. Она нами получена, ее можно удержать в магнитном поле, ее можно послать на Солнце. Ее мало по сравнению с массой Солнца, но мы не можем эту субстанцию ни взвесить, ни измерить. Мы знаем только ее свойство захвата нейтронов и концентрации вещества.Мы встретились с такими процессами при сравнительно низких земных температурах. А что произойдет при миллионах градусов в недрах Солнца? Ведь получение с помощью «Б-субстанции» протовещества в чудовищно нагретых недрах Солнца может привести к тому, что это протовещество само станет носителем «Б-субстанции», то есть оно само начнет поглощать вещество, потребляя при этом огромную энергию. Словом, образно выражаясь, я вижу в отправке на Солнце ракет с «Б-субстанцией» опасность заражения Солнца раком. Да, да… раком! Ракеты с «Б-субстанцией» будут подобны тлетворному началу солнечного заболевания.Правда, рак Солнца будет связан не с опухолью, а с некоей ее противоположностью, вещество в месте заболевания Солнца будет не распухать, а уплотняться, поглощая энергию, превращаясь в протовещество. Но светило начнет гаснуть.

Буров закончил и сел.

Ученые шептались, выражая неодобрение. Снова поднялся Ладнов и развел руками.

— Неслыханно!- сказал он.- Непостижимо! На месте руководителей «SOS» я провозгласил бы Бурова пророком наряду с пресловутым Самуэлем. Сергей Андреевич слишком увлечен гипотезами. Гипотеза вещь хорошая, но ей можно доверять не больше, чем когда-то доверяли прогнозам погоды. Пусть гипотеза помогает искать,но чему помогает сейчас новая буровская гипотеза? Она помогает не объективному научному выводу, не здравой оценке очередной заокеанской авантюры, а разжиганию всемирной паники. Здесь уже пахнет политикой.А в вопросах политики позвольте нам, ученым, руководствоваться прежде всего политическим чутьем и выводами математики, если хотите, а уж никак не воображением. Кому выгодны страхи «SOS»? Капиталистам? Чего хотят добиться своими угрозами гангстеры «SOS»? Реставрации капитализма в странах коммунистического лагеря. Не выйдет, товарищ Буров! Не удастся вам вызвать панику,лить воду на мельницу авантюристов из «SOS». Впрочем, к чему излишние споры! Простым голосованием можно быстро выявить общественное мнение ученых по этому вопросу.Гипотеза Бурова слишком невероятна, чтобы ее поддержало большинство.

Буров встал, упрямо, по-бычьи, опустив голову.

— Научные истины устанавливаются не голосованием,- начал он.- Методом голосования пришлось бы отвергнуть все идеи Ломоносова, теорию Эйнштейна, проекты Циолковского.Отмахиваясь от проблемы,вы хотите закрыть ее, но она от этого не перестанет существовать. Мой подход, напротив, заставляет рассмотреть проблему, пусть даже с сомнительной стороны, но рассмотреть. Я зову к деятельности и к бдительности. Вы- к высокомерной беспечности.

— Это уже слишком!- не выдержал Овесян.- Сергей Андреевич высказал, признаюсь, любопытную, но очень спорную гипотезу. Мы внимательно выслушали, и никто ни в чем его не обвинял. Почему же вы, Сергей Андреевич, кстати, пренебрегая математической логикой, обвиняете своих коллег?

— Потому, что их может обвинить народ, к которому я обращусь через общую печать.

— Так!.Теперь вы угрожаете! Вы кто? Ученый или спекулянт на научных сенсациях? Вы хотите научного спора? Пожалуйста, пишите вот на этой доске формулы, показывайте в таблицах результаты ваших опытов, говорите с теми, кто в состоянии понять вас и должным образом оценить ваши выводы, а не обращайтесь к людям честным, но неподготовленным. Научные споры должны решаться только учеными.Народ должен знать результат спора, а не участвовать в его процессе.

— Гамбургский счет в науке? — презрительно бросил Буров.

— Что вы хотите этим сказать?- взъерошил рукой седые,словно наэлектризованные сейчас, волосы Овесян.

— В былые времена существовали профессиональные борцы, которые за деньги боролись перед публикой. Но настоящая борьба происходила раз в год в Гамбурге при закрытых дверях. Там на ковре решались подлинные споры, а потом публике демонстрировались уже готовые результаты схваток. Не к такому ли гамбургскому ковру для научных схваток вы призываете?

— Неуместное сравнение,- отрезал Овесян.- Призывая к закрытым научным спорам, я не предлагаю потом демонстрировать «на ковре общей печати» ловкие приемы спора. Я считаю, что в общей печати должны публиковать только результаты, к которым пришли спорившие ученые.

— Ученые редко приходят в споре к общим результатам,- упорствовал Буров.- Великий физик Макс Планк говорил, что новые идеи никогда не принимаются. Они или умирают сами, или вымирают их противники.

— Теперь он уже готов нас похоронить во имя торжества своих ничем не доказанных идей!.Нет,я действительно вынужден прибегнуть к голосованию. Есть желающие поддержать мнение Бурова? Нет?… Таким образом, большинство ученых института,основываясь на математическом анализе, отвергает авантюристические угрозы «SOS». Однако поскольку есть диаметрально противоположное мнение Бурова, о нем следует доложить Академии наук.

Ученые расходились, с подчеркнутой вежливостью раскланиваясь с Буровым.

К Сергею Андреевичу подошла Веселова-Рооова и ласково попросила зайти к ней.Буров,словно проснувшись, поднялся и пошел следом за Марией Сергеевной. Столпившиеся в коридоре научные сотрудники поспешно сторонились, уступая им дорогу.

Буров ни на кого не глядел.

— Сергей Андреевич,голубчик,- мягко сказала Веселова-Росова, усадив Бурова на диван и сев рядом,- ведь мы все вас любим. Вы напрасно заняли такую дон-кихотскую позицию. Надо уважать чужое мнение, прислушиваться к нему.

— А разве мое мнение уважают?

— Ну вот, вы опять!… Не надо так,- Мария Сергеевна погладила Бурова по рукаву.- Я хочу отговорить вас от попытки вынести научный спор по нерешенной проблеме на суд неподготовленных читателей.

— Мария Сергеевна! В какое время мы живем? Это на Западе люди интересуются светской и уголовной хроникой. У нас- наукой! Научные проблемы близки людям со школьных лет. И есть проблемы, которые надо решать не в тиши кабинетов, а опираясь на опыт и инициативу народа.Например,проблемы биологические, проблемы сельского хозяйства, естествознания, проблемы, нуждающиеся в массовом наблюдении, в постановке массовых опытов. Нет! Переход к коммунистическому обществу характерен не изоляцией от народа секты жрецов науки, а привлечением к проблемам науки народа, признанием его высокого интеллектуального уровня. Со временем расцвет науки станет у нас таким, что почти каждый человек будет делать в нее свой вклад, будет ученым.

— Ах, Сергей Андреевич,это же утопия! Нам не надо столько ученых!… Когда-нибудь… через тысячу лет… Ведь мы пока что достигли лишь всеобщего среднего образования.

— Те,кто заканчивают это среднее образование,- самые интеллигентные, самые восприимчивые люди. Они еще не отвлечены повседневными заботами жизни, они еще пытливы, горячи, неравнодушны, каждый из них может стать солдатом науки.

— Но зачем же дезориентировать их? Вот вы были против голосования среди ученых.Так ведь общее голосование неспециалистов еще бессмысленнее! Поймите, что вы, объективно говоря, удовлетворяете, сами того не подозревая, довольно низменную жажду сенсации. Вместо уголовной- научная…

— Значит, молчать во всех случаях, когда наука не сказала еще последнего слова? Мы не знаем точно происхождения солнечной системы — следовательно, молчать о тех точках зрения, которые выдвигают ученые, споря друг с другом? Значит, молчать, скрывать от народа, скажем, значение нуклеиновых кислот, управляющих развитием всех частей организма, поскольку вчерашние ученые отрицают кибернетическое начало жизни?Значит, молчать о теориях рака, поскольку их несколько и нет единой? Значит, передать науку в храмы, переименовать профессоров в жрецов, перейти им на тайный жреческий язык, латынь или санскритский, скрывать в темноте научных капищ живую мысль от людей? Подумайте только, к чему вы призываете! Ведь, по-вашему, теорию Эйнштейна нельзя было публиковать,потому что существовали ее противники. А ведь теория Эйнштейна в свое время стала пробным камнем идеологии! Папа римский не боялся оперировать научной гипотезой,провозглашая ее как откровение перед сотнями миллионов католиков! А вы? Вы отвергаете воинствующий стиль, цепляетесь за научное единогласие, которое означало бы застой в науке и торможение прогресса.

Веоелова-Рооова зажала уши:

— Довольно, довольно, Сергей Андреевич! Я не хочу с вами ссориться. Вы способный экспериментатор, но…

— Способный экспериментатор!- с горечью перебил ее Буров.- Всяк сверчок знай свой шесток. Разрешите уйти?

Мария Сергеевна встала. Она задержала руку Бурова, когда он прощался:

— Мы еще поговорим с вами, Сергей Андреевич. Я ведь очень ценю вас.

Буров вежливо склонил голову, поцеловал ее руку. Когда дверь за ним закрылась,Мария Сергеевна тотчас подошла к телефону, набрала номер:

— Леночка, это вы? Ну вот… Вас сейчас нельзя волновать, вы в отпуске, а я назойливо лезу с просьбами. Только на вас вся надежда…- и она заговорила тихим, убежденным тоном.- Я ведь женщина, Леночка,- закончила она.- Я знаю, какое вы можете оказать на него влияние.

Сергей Андреевич не сразу пришел домой, долго бродил по Москве. Дома ему бросилась в глаза красная лампочка на автомате, подключенном к телефону и записывавшем в отсутствие хозяина все, что ему хотели передать. Включив магнитофон, Буров с радостью услышал голоса друзей, до которых дошел слух о конфликте между Буровым и сотрудниками его института. Некоторые ученые советовали ему быть выдержанным,некоторые, в том числе совсем незнакомые, поддерживали его право на собственное мнение. Редакции нескольких центральных газет просили связаться с ними, если он согласен дать интервью.

И вдруг зазвучал низкий, волнующий Бурова голос:

— Сергей Андреевич! Мне сейчас лучше всего было бы прятаться от вас… а я прошу… я прошу прийти ко мне. Вы знаете адрес. Я очень жду… Сразу же, как только вернетесь домой.

Буров даже не стал звонить в газеты, помчался к ней…

Он впервые входил в ее квартиру.Знал,что она живет не одна,с этой странной Калерией, которую так решительно отстранил от себя в последнее время Овесян.

Лена сама открыла дверь,чуть смущенно улыбаясь. Она оставалась привлекательной даже в ее положении, в ней была красота грядущего материнства.

— Здравствуйте, Сережа,- сказала она, протягивая РУку.

Как редко она называла его так!

Она сразу провела его через общую гостиную в свою спальню. Там все дышало изяществом и женщиной. Чувствовался легкий аромат духов. Перед зеркалом были разбросаны таинственные пузырьки и баночки, у стены стояла еще не занятая, аккуратно прибранная детская кроватка. Шторы на окнах были приспущены.

— Здесь нет медвежьей шкуры, придется вам сесть со мной рядом на диван,- сказала Лена с улыбкой.

— Мне бы сейчас что-нибудь пожестче,- угрюмо отозвался Буров,- каменный пол пещеры или поваленный бурей ствол дерева, в крайнем случае обрывистый берег реки,- и он тяжело опустился на низкий и широкий, покрытый мягким ковром диван.

— Опять у вас,Буров,налитые кровью глаза бизона, опять вы ломаете изгородь коралля,- совсем не с упреком сказала Шаховская.

— Вы слышали, что произошло в институте?

— Мне звонила Мария Сергеевна.

— Ну вот!… И вы тоже против меня?

— Нет, не против. Но я знаю, о чем вы думаете.

— Колдовство?

— Нет, просто я помню наш разговор об апокалипсисе, о ядре и броне.

— О двух противоположных, всегда борющихся началах?…

— Да, о них. И если есть «Б-субстанция», должна быть противоположная ей «А-субстанция». Не так ли?

— Лена,черт возьми! Кто вы такая? Сколько раз я задаю себе этот вопрос!. В средние века вас сожгли бы на костре.

— Я согласна взойти на костер. Но только вместе с вами…

— Если вместе со мной, то… зачем на костер?

Он взял ее обе руки в свои, посмотрел в глаза.

— Знаете,зачем мне нужно было вас увидеть?- сказала она, чуть отодвигаясь.

— Чтобы по поручению Марии Сергеевны отговорить от выступления в общей печати.

Лена кивнула головой:

— А знаете, зачем я вас позвала?

Он молчал, выжидательно глядя на нее.

— Чтобы восхититься вашей принципиальностью, вашим упорством, вашей силой бизона науки.

— У женщины есть страшное оружие против мужчины. Похвала и лесть подобны ножницам, которыми Далила срезала кудри Самсона, лишив его силы.

— Нет, Буров, вас нельзя лишить силы. Может быть, вас можно сломать, но сломить… Нет, сломить нельзя!…

— Сломать- это уничтожить. Для этого пришлось бы отнять у меня возможность трудиться. Такая казнь у нас невозможна.

— Как много людей на Западе обрадовались бы «такой казни», с радостью отказались бы от труда…

— Да ведь это все равно что перестать дышать!…

— Но дышать иногда трудно.

— Да,когда взбираешься на гору. Но тем больше хочется вдохнуть воздуху… тем больше хочется сделать, Лена.

— Тогда дышите,Буров,всей грудью дышите! И взбирайтесь… к самым звездам.

— Хочу, Лена, добраться до дозвездного вещества. И вместе с вами… Я знаю, вы друг. Мне было очень важно сейчас убедиться в этом.

Буров поцеловал у Елены Кирилловны обе руки и ушел. Он спускался по лестнице через три ступеньки, ему хотелось вырвать столб из земли, забросить на крышу дома.

Калерия Константиновна ждала Шаховскую в гостиной.

— Милая,- сладко сказала она,- если бы это доставило вам удовольствие, я расцеловала бы вас.

— Подите прочь, Марта,- сквозь зубы сказала Шаховская и заперлась в своей комнате.

На следующий день в газетах было помещено неожиданное интервью физика Сергея Бурова, открывшего «Б-субстанцию». Он предупреждал о серьезных последствиях авантюры «SOS», если будет выполнена угроза посылки на Солнце ракет с «Б-субстанцией».

Интервью было перепечатано во всех газетах на Западе под сенсационными заголовками.