У невысокой скалы с косыми слоями, срез которых огибала снежная дорога, я узнал свое любимое место и остановил изувеченный кадиллак.

И у меня и у Лиз затекли ноги. Почти сутки мы были в пути. Кроме того, я предложил Лиз воспользоваться крутым поворотом шоссе у скалы, поскольку природа не предоставила нам большего комфорта.

Уже темнело. С горьким чувством я смотрел на снежное поле внизу. Здесь когда-то было зеленое море кукурузы. Оно всегда служило мне символом американского благополучия: откормленный скот, молоко, масло,консервы, мука, экспорт, текущие счета и поджаренные початки, которые я так любил еще в детстве и которые с таким аппетитом мы уплетали с Эллен на ферме у отца…

Теперь перед глазами в сумеречном свете вечера расстилалось безбрежное мертвое снежное море. Прежде в это время здесь заканчивался сев. Вырастет ли здесь еще когда-нибудь кукуруза?…

Вернулась Лиз, посвежевшая, умывшаяся снегом.

— Яв отчаянии,- «сказала она,- у меня не осталось ни пудры, ни помады. Я, вероятно,іужаано выгляжу.

Я усмехнулся:

— А я в отчаннии от этой чертовой пудры, которая покрыла отцовские поля. Они действительно ужасно выгладят.

— Как? Ферма уже так близко?

Я кивнул головой.

Лиз оглянулась на машину, осмотрела мою оборванную одежду. Ее наряд был не лучше. Манто, оказывается, все-таки порвали живые скелеты…

— Я не магу в таком виде показаться вашим родителям,- сказала Лиз.

Я махнул было рукой, но она строго посмотрела на меня:

— Как выглядит ваша машина!… Вы обязаны завтра утрам заняться ею, надеть хотя бы чехлы на эти гнусные пружины, выправить багажник.

— Утром?-устало спросил я.- Так не лучше ли это сделать на дворе фермы, в гараже?

Лиз решительно замотала головой.

— Нет,- сказала она.- Мы не можем явиться туда, как побитые собаки. Рой, вы не сделаете отого! Будьте мужчиной.

Я не переставал удивляться Лиз. Она вечно ставила меня в туник. Было решено, что мы переночуем в машине.

Мы съехали вниз к тому месту, где мы с Эллен прятались в кукурузных джунглях и где я собирался защищать ее от леопардов, аллигаторов и анаконд. Сейчас мне предстояло защищать Лиз от зверей пострашнее.

Я остановил автомобиль на обочине. Спинка переднего сиденья машины откидывалась и получался матрас двуспального ложа. Надо ли говорить, что вылезшие пружины не делали его особенно приятным. Я не знал еще, чем мне удастся утрем прикрыть эти вывороченные машинные внутренности. Однако утро светлее вечера во всех отношениях. Я чувствовал себя разбитым и дорого бы дал за теплую постель в мотеле.

Лиз принялась устраивать наше ложе с помощью своего манто и всего, что попадалось ей иод руку.

Укрылись мы моим пальто,тесно прижавшись друг к другу,чтобы не замерзнуть.

Это была неспокойная, но целомудренная ночь. Я несколько раз просыпался, чувствовал трогательное мерное дыхание Лиз, прислушивался к завыванию ночной метели и снова засыпал…

Погони не было,очевидно,мы затерялись в снежном просторе, если нас искали, то в гостиницах. Я снова просыпался, прислушивался.Мне хотелось повернуться, но я считал это неучтивым.

Лиз уютно устроилась на моем плече. Теперь я даже боялся пошевелиться и в конце концов уснул.

Проснулся от ощущения, что кто-то смотрит на меня.

Я открыл глаза, вздрогнул и сразу разбудил Лиз. Мы оба сели, виновато озираясь.

Через лобовое стекло, протерев снаружи его от снега,на нас смотрела знакомая мне веснушчатая рожица моего Тома. Он накрыл нас здесь, лежащих в объятиях друг друга.

Он не скакал на одной ноге, не кричал озорным голосом: «Э-э-э! Как не стыдно! Голубочки, любовники! Кошки на крыше!…» Он только печально и осуждающе смотрел на меня, сразу узнав, что со мной не Эллен.

Я, наверное, покраснел, как баптистский проповедник, уличенный в краже дамских панталон.

— Кто это?-возмутилась Лиз, поворачивая к себе зеркало заднего обзора, чтобы привести в порядок волосы.Они уже не лежали у нее, как крылья бабочки, а скорее напоминали прическу недавней моды, заимствованной у пещерного века.

— Это Том… Мой племянник, Том,-пробормотал я.

— Так представьте меня ему,- сказала Лиз и улыбнулась мальчишке.

Том скривился в гримасе. Я открыл дверцу:

— Хэлло, ТомІ- сказал я.- Это Лиз… моя жена.

Лиз быстро взгянула на меня.

Том оторопело уставился на нас. Потом по всем правилам этикета шаркнул ножкой:

— Простите, дядя Рой, я совсем не думал… Дедушка подпрыгнет до потолка. Мы совсем не ждали. Позвольте вас поздравить, миссис Бредли.

Лиз мило протянула мальчику руку:

— Мы будем друзьями,не правда ли,Том? В особенности, когда я действительно выйду замуж за Роя,- и она рассменлась.

Том посмотрел на меня, на нее и тоже рассмеялся.

Потом он заинтересовался увечьями, нанесенными моему кадиллаку.

Лиз была удивительно настойчива, и мы втроем кое-как привели машину в относительный порядок, использовав чехол запасного колеса, который Лиз ловко перекроила. Теперь хоть не видно было проклятых пружин, которые всю ночь впивались мне в бок.

Делая вид, что непринужденно веселы, мы поехали на ферму.

Мои пораженные старики обрадовались мне, но Лиз встретили недоуменно.

Мать, оказывается, была очень истощена и не вставала с постели.

Сестра Джен с плохо скрываемым торжеством рассматривала изорванное дорогое манто Лиз.

Мы все собрались около материнской кровати.Я не хотел делать из чего-нибудь секрет.Я рассказал,почему Лиз здесь,правда,не уточнив ее родословной.

Мой старик покачал седой, словно облинявшей, головой:

— Полиция нравов.Это нехорошо. Этим можно было бы возмущаться, если бы… Ты знаешь, Рой… Я совершенно разорен. У меня были подготовлены семена, но я не смог их использовать. Ты видишь, поля покрыты ледяной коркой.

— Это новые ледники, мистер Бредли,-сказала Лиз.

Старик не понял.

— Ледяная корка на полях,- стал он дотошно объяснять.- Я уж думал, нельзя ли посеять все-таки.Пытался вспахать обледенелую землю, сломать ледяную корку.У меня ничего не вышло, Рой. Вот, может быть, теперь, вместе с тобой?. Иначе я совсем разорюсь, Рой…

Бедный старик, несчастный фермер, он не видел дальше принадлежавшего ему, уже несколько раз заложенного и перезаложенного участка… Он горевал о своем разорении,не в состоянии объять мыслью весь обледенелый мир, скованный новым ледниковым периодом.

Настало время второго завтрака. Отец виновато посмотрел на меня:

— Надеюсь, Рой, ты приехал не с пустыми руками?

Джен засуетилась.

— Я могу сбегать к багажнику,- предложила она, накидывая на себя пальто.- Пора готовить ленч.

Мы с Лиз переглянулись.

— Он не дает кукурузы. Бережет на семена,-сказала мать, не то извиняясь, не то жалуясь, и посмотрела на мрачного отца.

Отец отвернулся, чтобы не встретиться со мной глазами.

А я был рад этому. Я тоже не мог смотреть на него. Я сделал знак Джен, и она, удивленная, успевшая надеть пальто, стала раздеваться.

— Нам слишком быстро пришлось уехать из Нью-Йорка,- сказал я,оправдываясь. Любопытно,что я не смел сознаться в единственном приличном поступке, который совершил в жизни, я не мог сказать, что мы с Лиз отдали все продукты голодающим.

Мать встала с постели, несмотря на общие протесты, принялась хлопотать, хотя Лиз уверяла,что мы с ней совершенно не голодны и последний раз великолепно поели в мотеле, где ночевали…

Отец сумрачно смотрел на нее.

И вдруг в дом ворвался Том.

Оказывается, он удирал из дому и носился на мотоцикле по окрестностям.

— Полиция! Полиция! -кричал он, круглыми глазами смотря на меня.- У тебя есть револьвер, дядя Рой? У нас есть дедушкин кольт и охотничье ружье. Мы будем отстреливаться, дадим бой, как индейцам!.

Отец сел за стол и опустил на руки голову.

Полиция!- в отчаянии сказал он.- Я еще вчера слышал, что билль о морали подписан президентом. Полиция нравов рыщет по вашему следу.

— Не беспокойтесь,- сказала Лиз.- Ведь у вас есть револьвер, Рой? Или просить у вашего отца?

— Боюсь,что огневая мощь нашего укрепления будет недостаточна,- усмехнулся я.

— Не беспокойтесь,- повторила Лиз.- Дайте мне оружие.

— Вы можете попасть в апельсин на лету? — осведомился я.

— Нет, я просто застрелюсь,- спокойно ответила Лиз.

Мы с отцом переглянулись. Он спрашивал глазами. Я кивнул головой. Я знал, что она может это сделать. Отец встал.

— Вот что.Пока мать готовит кукурузные блюда из семян, Том должен привезти соседа Картера.

— Он еще не продал своей фермы?-осведомился я. Том бросился к дверям, ожидая последнего распоряжения.

— Он глава нашей общины «искренних евангелистов». Вам придется стать такими же…

— Эта секта прощает самоубийство?-осведомилась Лиз.

— Нет.Просто Картер, как представитель одной из христианских церквей, обвенчает вас. Тогда…

Лиз и Джен захлопотали. СеСтра увела ее к себе наверх, чтобы примерить подвенечное платье.

Отец принес мне виски, и я мрачно пил, отгоняя лезущие ко мне мысли.

Мать, еле волоча ноги, накрывала торжественный стол, на который нечего было подать.

Том привез взъерошенного Картера.

— Мир этому дому,- прогнусавил он, простирая руку.- Хэлло, Рой,- сказал он «обыкновенным голосом и, шаркая ногами и улыбаясь бабьим лицом, пошел ко мне для рукопожатия.

— Хэлло, Картер! Надо карьером обкрутить одну парочку, чтобы утереть нос полиции,- решительно сказал отец, сжимая свои огромные натруженные кулаки.

Картер оглянулся,ища невесту. Потом, чуть согнувшись в длинной спине, стал потирать руки, хихикая:

— Утереть нос полиции? Я уже утер ей нос,когда она явилась конфисковать за дол-га мой урожай на полях… увы, покрытых льдом.

Вошла Лиз.

Конечно,это была дурацкая выдумка Джен,за что-то мстившей мне.Она нарядила Лиз в свое венчальное платье с фатой. Я готов был плюнуть от злости.

— О'кэй, мисс, мисс… Как жы поживаете, мисс?.

— Мисс Морган, сэр,- сказала Лиз.

Отец удивленно посмотрел на меня.

Ведь мы с Лиз и словом не обмолвились, из какой она семьи.

Мой несчастный старик засуетился. Боже мой! Он,-наверное, думал, что как-нибудь отсрочит разорение с помощью моей нелепой женитьбы…что на будущий год лето будет нормальным… Я не знал,что будет на будущий год… С меня вполне хватало событий этого года.

Лиз показалась бы мне очаровательной, если бы я всеми клетками своего неуклюжего тела и всеми дыминками моего невезучего духа не так ненавидел ее…

Но у меня не было выхода. Только придуманный отцом план мог спасти Лиз.

— Хэлло, Картер, захватили ли вы какую-нибудь там книгу, кроме Библии?-беспокоился старик.

— Я надеялся найти Библию у вас,но я захватил свою канцелярию шерифа,- сказал Картер, умильно гладя на Лиз.- Никогда еще я не венчал столь красивых леди,- добавил он. -Вы позволите начать?

— Если уже не поздно,- буркнул я, глядя в окно. Вдали на дороге виднелись автомобили и мотоциклы.

— Полиция!- крикнул Том, вбегая в комнату с ружьем.

— Приступим, леди и джентльмены,-гнусавым голосом пригласил Картер.

Хорошо,что все процедуры у секты Картера были упрощенными. И хорошо,что этот чертенок Том был так сообразителен,что вытащил трактор и комбайн, поставив их поперек дороги почти в миле от фермы.

Полицейским пришлось идти к ферме пешком.

За это время проповедник, он же шериф, Картер успел принять нас с Лиз в свою дурацкую секту и обвенчать сразу церковным и гражданским браком.

Мы надели обручальные кольца- они тоже нашлись у Джен.Потом мы расписались на какой-то гербовой бумаге.

Картер торжественно приложил к ней печать.

Перед Богом и людьми мы были теперь мужем и женой, черт бы всех побрал!…

Первым на ферму ворвался сутулый верзила. Он в бешенстве вращал глазами, а был настроен отнюдь не миролюбиво. Я понял, что теперь- мой выход.

— Не сообщите ли вы нам, сэр, чем все присутствующие обязаны неприятности видеть вас?

Билл хмыкнул и отступил. Вошел запыхавшийся полицейский и поднял руку:

— Именем Федерального правительства! Кто здесь будет миссис Элизабет Рипплайн,жена мистера Ральфа Рипплайна?

— О'кэй,сэр! Такой здесь нет. Позвольте представить вас, мистер… мистер…

— Комиссар Зейс к вашим услугам.

— Позвольте представить вас, комиссар Зейс, моей супруге миссис Элизабет Бредли,одно время побывавшей замужем за мистером Ральфом Ршгплайном.

— Не болтайте чепухи,- прорычал Зейс.

— Нет, почему же чепуха, господин комиссар? Я бы хотел, чтобы вы вместе с директором-распорядителем Ассоциации безопасности убедились, что моя жена только что сочеталась со мной законным браком, освященным религией. К сожалению, шампанское уже выпито.

— Прошу вас,сэр,-гнусавым голосом вмешался Картер,протягивая комиссару полиции нравов свежеиспеченный им документ.

— Черт возьми!-сказал Зейс, читая бумагу.

— Я просил бы вас, сэр! Я слуга церкви,- почтительно напомнил Картер.

Комиссар Зейс посмотрел на Билла. Тот яростно сжимал свой огромный кулак.

— Заберем их,-предложил он.

— Вы ее имеете права этого делать, как представители полиции нравов,- сказал я, подбрасывая на ладони револьвер.

Полицейский перевел свой взгляд с меня на Картера.

Служитель церкви рассматривал огромный ковбойский кольт,который, оказывается, висел у него сбоку.

И совершенно такой же громоздкий старомодный кольт, словно свалившись с дешевого киноэкрана, был и в руке отца.

Комиссар Зейс круто повернулся к двери.

— Здесь мне делать нечего,- заявил он,

Они вышли и зашагали по шоссе.

Атака была отбита, но…

Там,где не сможет действовать полиция нравов, будет действовать Ассоциация безопасности.

На ночь мы забаррикадировали все входы в дом. Передвинули шкафы, столы, забили досками оконные проемы.

Можно было ждать всего.

Я положил свой револьвер под подушку. Я ночевал в комнатушке Тома, в той самой комнатушке, которая оказалась запертой ночью, когда в ней спала Эллен,

Я вспомнил об этом и тоже закрылся на крючок. Я почти боялся, что… дверь эту попробуют открыть. Нет! Не гангстеры, конечно…

Джен уступила Лиз свою комнату на втором этаже.Комнатушка Тома была на чердаке.

Я поднялся по дьявольски скрипучей лестнице.

Пожелав мне спокойной ночи, Лиз сказала, что никогда не забудет того, что сделала для нее моя семья.

Я думал об этом перед тем как заснуть. И я думал об Эллен. Она бы меня поняла… Потом все устроится… Лишь бы этот проклятый лед… Иначе и устраивать незачем…

На меня наплыли белые снежные сумерки. И я тихо взмыл в воздух, словно потерял вес. Так со мной бывало только в детстве.

Я блаженно уснул.

И вдруг проснулся, просунул руку под подушку и сжал револьвер.

Дверь в каморку пытались открыть совсем так, как я пытался сделать это тем летом…

Пристыженный, я тогда ушел а сейчас…Я слишком поздно понял, что произошло. Шпилька, обыкновенная дамская шпилька, которая удерживала великолепную прическу с крыльями бабочки, эта шпилька оказалась достаточной, чтобы снять крючок с петли.

И она вошла ко мне… Кто? Моя законная жена…перед Боком и людьми, но только іне перед моей совестью!…

Уж лучше бы это был Билл! Я по крайней мере знал бы, что делать…

Во сне я взлетел в снежное небо. Наяву я пал, низко пал… как только может пасть мужчина… в свою «брачную ночь».

Утром… утром она встала счастливая. Я никогда не думал, что Лиз может быть такой радостной, такой красивой!…

Но я не мог смотреть на нее, я опускал глаза, я был противен сам себе, я ненавидел себя! В Прекрасные Иосифы я безусловно не годился… Я обзывал себя павианом и двоеженцем…

Лиз стояла у окна,распустив волосы,и изредка оглядывалась на меня счастливыми глазами.

— Милый, я назову нашего сына Роем,- сказала она.

Я готов был кусать подушку, рвать простыни, разбить свою голову о стену.

…В этот день в сумерки, крадучись, пешком, бросив свой автомобиль, мы пробрались с Лиз на ближний железнодорожный полустанок.

Там не было пассажиров, кроме нас. Никто нас и не провожал.

Прощаясь, Том сунул мне холодный апельсин.

Стоял морозный июньский вечер. Электрические фонари были словно окутаны светящимися шарами.

Я передал Лиз апельсин.

— Можешь ты подбросить его?=- спросил я.

— Может быть, положить на голову?- спросила она. Она была очень умна.

— Нет. Просто подбросить. Мне хотелось бы попасть в него на лету.

— Он совсем смерзся, как стекляшка, — сказала Лиз и подбросила апельсин.

Я выстрелил. Апельсин упал на перрон. Что-то звякнуло.

Мы с Лиз подбежали к нему.

Нет, я не попал. Апельсин был подобен кусочку льда… каким станет скоро весь Земной шар.

Мы сели в поезд и поехали, сами не зная куда.