Люда, до крови кусая губы, полными слез глазами смотрела на проснувшийся вулкан.

Уж лучше бы она была там и ничего этого не видела!

Вместе с эвакуированными из пещеры Росова научными сотрудниками она оказалась вблизи небольшого занесенного снегом горного селения. Тропинка за голыми скалами вела на обледенелый горный склон, откуда в одной стороне до половины неба поднималась ледяная равнина Черного моря, переходившая в неясной дымке в синеву без привычной линии горизонта, а в другой- виднелся чуждый облику гор мрачный вулкан,огненным смерчем возникший там,где остались они…

Люди назвали его вулканом Бурова.

Гора содрогалась под ногами Люды. Гул несся не только со стороны вулкана, но и, казалось, из-под земли.

Черные тучи вдали подпирались огненным столбом,менявшим окраску.Сверкавшая струя как бы превращалась в остывающий железный стержень и потом снова светлела, пульсируя. Иногда под ней что-то взрывалось, и тогда в черной клубящейся пене внизу сверкали искры раскаленных камней и во все стороны разлетались хвостатые ракеты. Потом на снежном склоне там и тут белыми джинами из разбитых кувшинов взвивались столбики пара. Седловина снежной горы была совсем не конической, как обычно у вулканов, а прогнутой и темной. На исполинского коня словно накинут был черный бархатный чепрак, а на каменном седле высился огненный всадник-великан с черной грибовидной шляпой, скрывавшей загадочное лицо.Багровые потоки магмы, прорвавшись в ущелья, походили на ноги исполина в красных щтанах, пришпорившего грузного каня, гулким топотом содрогавшего землю.

Смахивая слезы, Люда с отчаянием смотрела на это видение, отнявшее у нее самое дорогое, что было у нее в жизни…

По крутой тропинке к наблюдательному пункту, выбранному Людой рядом с готовым к взлету вертолетом,поднимался Овесян. Он торопился лететь к вулкану, осмотреть его склоны, все еще на что-то надеясь.

Люда была уверена, что он не позволит ей лететь с ним. И все же она подошла к нему:

— Амас Иосифович!… Я не могу не полететь… Я их любила.

— Вот как?- нахмурился Овесян.

— Совсем по-разному, Амас Иосифович, но очень любила.

Люда не поверила сама себе.Овесян приказал ей садиться в машину. Врач вместе с группой инженеров находился в соседнем селении.Овесяну некогда было залетать за ним. А у Люды в санитарной сумке было все для оказания первой помощи.

Пилот включил двигатель. Со свистом завертелся горизонтальный винт.

Научные сотрудники и рабочие подземной лаборатории вместе с горцами, запрокинув головы, провожали взглядами разведчиков, летевших к страшному вулкану.

А словно застывший столб термоядерного взрыва с расплывшейся по небу грибовидной шапкой зловеще возвышался над снежными горами.

…

Пилот, расставив ноги в меховых унтах, с тревогой смотрел в глубь пещеры на поблескивавшую от огней влажную дорожку, За его спиной стоял вертолет с открытой дверцей кабины.Огромный винт словно нехотя вращался, но его свистящий шум, обычно отдающийся в каменных стенах, был не слышен из-за подземного гула. Только аварийные прожекторы освещали сейчас каменные стены бездны Бурова. Свежие изломы камня, следы недавних взрывов, расширявших колодец, оттеняли более темные, отполированные водой и временем отвесные стены пропасти.

Латыш Вилис Драйнис, инженер и летчик-испытатель, ученик Дмитрия Росова, назыввавшего его самым немногословным человеком на Земле, космонавт, участвовавший в космическом патруле, не мог назвать в своей жизни минуту большего волнения. Он сам бы хотел быть там, в пещере, превращенной в подземную лабораторию,откуда доносился сейчас грозный гул…

Вилис Драйнис ощутил, как заколебался под ногами казенный пол. Бетонная дорожка треснула и вздыбилась буграми.

Вилис Драйнис нахмурился, но не двинулся с места. Он понимал, что спустя минуту вертолету уже не подняться… Огромная трещина только что расколола стену пропасти. Даже небольшого камня, упавшего сверху, было бы достаточно… Но летчик ждал.

Подземные толчки усиливались. Каменные глыбы под ногами и над головой качались…

Погасли прожекторы аварийной сети. Должно быть, при растрескивании стен порвало кабели. Теперь свет падал только из окон и раскрытой дверцы вертолета. Пещера, откуда должны были прийти физики, превратилась в черный проем.

Грохот словно мчащегося на ВилИса Драйнйса поезда надвигался,рос, оглушал…

Ноги летчика вросли в камень. И сам он уподобился каменному изваянию, опустив голову с устремленным в темноту пещеры взглядом. Эту позу угадал скульптор, который в память подвига героя вырубил из гранита статую, впоследствии установленную в Риге.

Грохот горного обвала достиг физической плотности, он сдавливал летчику голову, душил его. В глубине пещеры появилось яркое пятно.

Окаменелый летчик продолжал стоять. Казалось, приближающийся поезд сейчас сшибет его с ног.

Яркое пятно превратилось в слепящее солнце и вдруг погасло.

Виллис Драйнис ничего не видел. Кто-то тряс его за плечо.

Наконец зрение вернулось к нему.

Гигант в жароупорном скафандре показывал на лежащую в автокаре помощницу.

Виллис Драйнис ожил. Он охватил бесчувственную Шаховскую на руки. Буров, горбясь от тяжелого груза в руке, едва поспевал за ним. До вертолета нуяшо было пробежать лишь несколько шагов.Драйнис бросил в проем двери свою живую ношу и вскочил в кресло пилота, как прыгают на всем скаку в седло скакуна. Буров с кряхтением влез за ним. Он не успел захлопнуть за собой дверцу, а машина уже рванулась вверх.

Требовалось поразительное искусство пилота, чтобы по узкой пропасти подниматься, не задевая лопастями винта за камни стен.

Буров не решался расстегнуть на Шаховской скафандр или хотя бы снять ее шлем. Но она сама зашевелилась и порывисто села. Через очки скафандра на Бурова смотрели ее расширенные глаза.

Она стала растирать колено.

И вдруг страшная тяжесть налила свинцом тела Бурова и Шаховской, прижала их к полу кабины, вдавив и пилота в кресло.

Подземные газы смели шлюз, стоявший на их пути, и вырвались наружу через вертикальный колодец, как пороховые газы в гигантском орудии. Разбуженный вулкан выстрелил вертолетом в небо, как вулканической бомбой. Это была его первая бомба. Вертолет вылетел из колодца впереди устремившихся за ним камней. Только это и спасло машину от полного разрушения. Но вертолет уже не был летательным аппаратом. Горизонтальный винт был сорван потоком газов, хвост фюзеляжа исковеркан. Теперь лишь одна кабина взлетала в последний раз высоко в вшдух над снежными склонами Кавказских гор.

Держа руку Лены в своей, Буров приподнялся на колени,заглянул через окно: «Ну, кажется,теперь все… Лишь бы нашли электромагнит…»-подумал он.

Пилот Вилис Драйнис,напряженно щурясь,смотрел через окно, сжимая, казалось бы, бесполезные рычаги.

Сделанная людьми из металла и пластмассы первая бомба вулкана Бурова достигла максимальной высоты прямо над новым кратером и стала падать…

Когда-то конструкторы вертолетов бились над безопасностью аварийного спуска. Винт рассчитывался так, что при падении с выключенным мотором он вращался струей воздуха в режиме парашютирующего спуска,развивая достаточную подъемную силу для плавной посадки машины.Но это не помогало при катастрофах,когда по какой-нибудь причине разлетались лопасти винта и когда, казалось бы,уже ничто не могло помочь падающим вместе с машиной людям. Знаменательно, что на помощь винтовым машинам пришли конкурирующие с ними реактивные двигатели. Вертолет Вилиса Драйнйса был снабжен аварийными ракетами, которые он и включил сейчас, когда вертолет стал приближаться к земле. Взревели дюзы, резко встряхнув кабину. Пилот регулировал их тяговую силу, чтобы выравнять машину… И осторожно посадил ее на камни.

Открыть дверцу покореженной кабины даже таким силачам, как Буров и Драйнис, оказалось не под силу. Уходили драгоценные мгновения.

Выход нашел Буров: он высадил ударом ноги окно и выбросил в него свой бесценный электромагнит.

Потом в окно выбралась Шаховская, спрыгнула на камни и тотчас молча припала на колене. За ней легко выпрыгнул Буров.

Капитан воздушного корабля покидал его последним. Уходя, он оглядывался на изуродованную машину. Буров с грузом и прихрамывающая Шаховская спускались на снег со скалы, где остался вертолет.

Внизу дымовой завесой вставали клубы пара. Случилось самое страшное: лава опередила беглецов, преградила им путь… Надо было бежать, состязаясь с огненным потоком.

Чтобы выбрать дорогу,они легли на скалу и заглянули вниз,откуда вырывались клубы пара. Сквозь пар был виден густой, тестообразный поток, в котором, словно нехотя, двигались красные, оранжевые, фиолетовые струи. Встречая препятствие, магма лениво останавливалась, набухала и медленно переваливала через камень, оставляя на нем твердую тускневшую пену.Испарения многоцветными клубами поднимались из глубины ущелья.

Если бы это был единственный поток, его можно было обогнать, но там внизу, судя по клубам пара и дыма, двигалось еще несколько огненных ручьев.

Оставаться на скале было невозможно. Раскаленные камни с шипением то и дело падали на нее, отскакивали, рассыпались свистящими осколками. Одна из таких бомб попала в вертолет. Машина вздрогнула, упала набок, из нее повалил дым, и она вспыхнула.

Огонь бушевал повсюду. Ветер понес дым из ущелья. Буров и Шаховская были защищены скафандрами, а Драйнис…Летчик задыхался. И вое же он мужественно продолжал спускаться, помогал хромающей Шаховской, даже хотел взять у Бурова тяжелый электромагнитный сосуд. -

Скоро путники убедились, что окружены огненной лавой со всех сторон. Поток смыкался, сужая кольцо. Люди оказались на небольшом каменном островке, постепенно погружавшемся в тестообразную огненную магму.

Можно было поражаться, что Драйнис все еще держится на ногах. Буров стал снимать с себя скафандр, чтобы надеть на летчика, но тот, разгадав замысел учеиого,побежал вниз, перепрыгивая через огненные струи лавы.В весрколько прыжков он оказался в недосягаемости. Даже в жароупорных костюмах нельзя было пройти к нему. Лавовые ручьи набухли, разлились, наполняя все вокруг клубами пара и дыма.

И снова стоял каменный пилот в той же позе, как и в пещере, расставив ноги в дымящихся унтах, упрямо нагнув голову.

Так на глазах у потрясенных ученых погиб отважный пилот, который, даже задохнувшись в отравляющих газах,не упал, а лишь прислонился спиной к утесу, словно и сам был сделан из камня. Подобравшаяся к нему снизу лава скрыла его фигуру в клубах дыма, а с утеса на него низвергнулся огненный водопад.

Шаховская, стоя на коленях, рыдала. Буров вытянулся, не отрываясь глядя на стену дыма, скрывшую героя.

Лава поднималась все выше и выше.Ученые понимали, что жароупорные скафандры не помогут им.Они только что видели свою собственную участь.

Радио в скафандрах не работало, нельш было дать о себе знать.

— И тут Буров вспомнил об электромагните, который с таким трудом вынес из пещеры. Ни при каких обстоятельствах он не разомкнул бы обмотки, не выключил бы бесценное магнитное поле, быть может, удерживающее «А-оубстанцию», но…Он решился на другое- использовать часть аккумуляторов для получения электрической искры, которая как радиопомеха будет отмечена любым радиоустройством, подобно тому, как была принята первым радиоприбором Александра Попова.

Буров решился мгновенно. Только он и мог бы оторвать руками часть провода, как бывало гнул его дед подковы. Этим куском провода он стал накоротко то замыкать, то размыкать несколько банок аккумулятора.

Шаховская не сразу поняла,что он делает. Но она заметила,как периодически вспыхивает у него под белой перчаткой электрическая искра.

И вдруг Эллен Сэхевс с омерзением вспомнила, как готовили ее за океаном к секретной миссии,как учили простреливать апельсин на лету,писать тайнописью, передавать шифры по азбуке Морзе…

Она узнала азбуку Морзе во вспышках искры в руках Бурова. Он передавал только одно слово, то самое, которое принял по своему беспроволочному телеграфу Александр Попов.

— Герц… Герц… Герц…- ученый передавал имя ученого.

А лава поднималась,затопляя скалу,послужившую Бурову и Шаховской последним убежищем.

Превозмогая боль в ноге, Шаховская подползла к Бурову.

— Что передать… от вас?-крикнул он ей через шлем.

— Передайте…- вдруг на что-то решившись, сказала она, но потом добавила: — Нет… ничего от меня не передавайте…

И снова вспыхивала искра:

— Герц… Герц… Герц…

Искровые помехи, в которых опытные радисты отгадали слово «Герц», были сначала обнаружены в Армении и почти одновременно в Тбилиси.

Академик Овесян,находившийся в воздухе на вертолете, получил запеленгованные координаты спустя восемь минут после приема первых искровых помех. Еще через шесть минут он уже снижался над огненным потоком, где в клубах дыма едва удалось рассмотреть два белых асбестовых скафандра.

Вертолет застыл в горячем воздухе над лавовым потоком. Спуститься ниже было нельзя, и из кабины сбросили нейлоновую лестницу.

Шаховская стала взбираться первой. Одна нога ее беспомощно висела. Как матрос парусного корабля, она поднималась на одних руках,

Буров же мог использовать только одну руку,в другой он держал свою тяжелую ношу.

Люда и Овесян подхватили и втащили в кабину изнемогавшую Шаховскую.

Вертолет уже поднимался, хотя на лестнице, перехватывая рукой перекладины, еще висел Буров.

Он появился наконец в кабине, когда с Шаховской уже сняли скафандр.

Буров выпрямился и сбросил в себя шлем, шумно вдохнул воздух, расправил плечи.

— Где пилот?- обернулся к ншу стоявший на коленях около Шаховской Овесян.

— Отлит из камня,- сказал Буров, опустив голову.

Овесян понял его. Он поднялся на ноги и сказал:

— Память ему… в сердцах.

— Вот здесь то,что вынесла из ядра галактики струя рожденного там водорода,- сказал Буров, указывая на электромагнит.

— Получилось?- радостно воскликнул Овесян, потом спохватшпшеь стал спрашивать:- Радиация? Каков был спектр излучения?

— За красной чертой,- ответил Буров.

— Счетчик! Счетчик Гейгера! Радиометр!- требовал Овесян.

Люда осматривала ногу Шаховской, оказывая первую медицинскую помощь.

— Лю, милый,- сдерживая стон, тихо сказала Елена Кирилловна.- Как хорошо было, когда ты меня любила…

— Радиометр! — тряс за плечо Люду Овесян.

Люда нашла в сумке прибор.

Едва его приблизили к Шаховской и к Бурову, как он начал неистово трещать, зловещая красная точка загорелась на нем.

Буров и Овесян переглянулись.

— В Москву!-зашумел Овесян.- Сейчас же в Москву! Они получили чудовищную дозу облучения. В госпиталь!

— Буров!- в отчаянии крикнула Люда, бросаясь от Елены Кирилловны к Бурову, прижимаясь к его груди.

— Сейчас же отойти!-резко скомандовал Овесян.- Ты с ума сошла! Они же сейчас источники излучения!.

Неизвестно, действительно это было так, или Овесян этим окриком лишь хотел привести Люду в чувство, но девушка отпрянула, а Овесян встал между нею и Буровым.

Вертолет переменил курс и полетел прямо на аэродром, чтобы пересадить больных в предупрежденный по радио скоростной лайнер, который уже через два часа доставит их в Москву,