На следующем занятии слушателям, помимо выявления наружного наблюдения, предлагалось заложить тайник и выставить метку для условного агента о произведённой закладке. На маршруте Герман был предельно собран. Он смог выявить не только участников слежки, но и записать номера обслуживающих их машин. В районе Ярославского вокзала обложенный со всех сторон преследуемый успешно оторвался от наружного наблюдения и, выскочив незамеченным на платформу, успел сесть в отходящую электричку. Сойдя на остановочной платформе «Лосиноостровская», разведчик украдкой заложил на заднем дворе Дома Культуры вблизи привокзальной площади контейнер с шифровкой, после чего на свободном от скабрезных изображений и надписей листе металлической ограды мелом поставил «крестик», дающий его «агенту» знак о готовности тайника. Удовлетворённый проделанной работой, Поскотин, свернув во двор жилого дома, сел на скамейку в ожидании завершения процедуры проверки его закладки. Выждав положенное время, он двинулся обратным маршрутом. Дойдя до забора, начинающий шпион застыл в изумлении: сакральные рисунки и всякого рода «вагинизмы» были на месте, а его «крестик» исчез. Не обращая внимания на прохожих, Герман бросился к забору. Секунда — и наспех возведённый крест вновь украсил железную поверхность.

«Ах ты мерзавец! — послышалось сзади. — Не успел я стереть, а он опять за своё! Только вчера забор отремонтировали, а ты — тут как тут! Ни стыда, ни совести! Что болит, о том на заборах и пишет!» Поскотин обернулся. Прямо на него, размахивая сучковатой палкой, вразвалку шёл старик со значком участника войны под распахнутой болоньевой курткой. «А ну, фашистская сволочь, сотри это слово! — зычно крикнул он, обращаясь к шпиону. — Повторять не буду, убрать эту мерзость, гомик хренов! — продолжил праведную агрессию ветеран».

— Это не мерзость, а крест! И я не гомик а… православный, — неуверенно парировал молодой человек.

— Издеваешься?! Я что, мало вас, недоносков, этой палкой отутюжил, или уже букву «Х» от креста отличить не могу!? — продолжал старик, припирая осквернителя заборов к его же шпионской метке.

Действительно, условный крест лежал на боку и скорее напоминал заглавную букву неприличного слова, нежели символ христианской веры.

Конец разгорающемуся скандалу поставил скрип тормозов подъехавшей «Волги». «Эй, дедуля, это какая улица?» — высунувшись из окна поинтересовался водитель. «Слава Богу, проверяющий приехал!» — мгновенно узнал служебную машину Поскотин и, воспользовавшись заминкой, поспешил прочь.

— Какой я тебе дедуля! — взревел ветеран, — сейчас фары-то повышибаю!

— Да будет уже, отец! — смягчился водитель, — я тебя про улицу спрашиваю.

— Комминтерна!

— А Дом культуры где?

— Вот он, за оградой!

— А что ж ты, старый весь забор хренами разрисовал?! — блеснул глазами молодой шофёр и, утопив педаль газа, рванул за поворот.

Вслед оперативной машине штурмовой гранатой полетела увесистая палка разъярённого фронтовика. В это время Герман уже направлялся к месту закладки контейнера, чтобы, стоя поодаль, посмотреть, как весёлый водитель завершит проверку тайниковой операции.

В этот и последующие дни Поскотин отрабатывал задания только на «отлично». Последний выход на маршрут должен был завершиться встречей и беседой с условным «агентом».