Допустим, есть проблема. Очень важная проблема, очень. Неразрешимая, вопрос жизни и смерти. Я бегу с ней, бегу, очень переживаю проблему, она внутри меня и везде вокруг. Куда бы я ни пошла – везде эта проблема. Она ходит со мной за руку и тащится за ногу. А потом я останавливаюсь, не могу больше. Стою и смотрю вверх. И представляю. Как камера отлетает от меня на высоту дома. Потом до высоты неба. Потом в космос. Получается очень общий план. Такой черный космос, и в нем вертится Земля. Я смотрю на себя через эту камеру и вообще не вижу. И проблему свою не вижу. Такая маленькая Алеся и такая мелкая проблема. Такая мелкая, что ее даже нет.

Разговор Бога и человека происходит примерно по той же схеме, по которой я каждый день разговариваю с кастинг-директором Олей.

Например, идет проект. Мы выбрали актера, утвердили его на роль, прошли все этапы согласования, сделали пробы, засомневались в своем выборе и утвердились в нем обратно, составили железный съемочный план, сообщили всем о числах и датах, то есть полностью заряжены на производство, все на низком старте, права на ошибку нет. И тут, вот именно вот в этот момент, звонит кастинг-директор Оля. Она говорит:

– Алеся… У нас проблема.

И я внутренне немею, обмираю и понимаю, что конец всему. Актер умер, ушел на другой проект, ему оторвало ноги, он сделал операцию и стал женщиной.

– Оля, что случилось?

– Понимаешь… Я… я знаю, что это моя ошибка и готова нести за это ответственность.

– Оля, говори.

– Алеся. Я прошу отнестись к этому с пониманием, потому что нельзя все предусмотреть…

– Оля, ГОВОРИ.

– Ты знаешь, что в нашей профессии бывает всякое, потому что мы прежде всего работаем с людьми. Я готова разрешить эту проблему, пока не знаю как, но если это помешает нам…

– ДА ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ОЛЯ?!?!?

– Понимаешь… у актера… под коленкой… родинка.

– НУ И ЧТО?

– Режиссер хотел идеальное тело, ты помнишь? А там родинка!

И ты видишь в этот момент, как Оля едет верхом на земном шаре и думаешь: «Оля… заткнись».