В портовом городке Бреннархайма в один из выходных дней гуляли дивоярцы. Рослые, красивые, нарядные парни с туго набитыми кошельками - это студенты небесного Университета, без пяти минут магистры. Нездешние ребята выделялись среди простого народа необычной мастью: почти все они были очень светловолосы, почти белые. Резкие черты их горбоносых лиц своеобразно красивы, в них присутствует гармония особенной человеческой породы: сочетание силы и ума. Благородны и просты, они любили и умели веселиться.
Худощавый Очерота, похожий на него Диян и выделяющийся среди прочих богатырь Пантегри. Жаворонарцы везде привлекают к себе взгляды, где бы ни появились - настолько очевидно отличаются от урождённых селембрийцев. Особенный народ, живущий на суровой планете Содружества, они природные воины и бесстрашные бойцы. Вот это привлекает к ним женский пол, и девушки стремятся с познакомиться с щедрыми и весёлыми парнями. Вот и сегодня они сидят в окружении компании, и замечательно проводят время.
- Как жаль, что с нами нет Лёна и Пафа, - говорит Дияну Пантегри.
Эти слова доходят до ушей женщины, сидящей в одиночестве у окна. Одетая в дорожный плащ, почти скрытая под капюшоном, она молчит и, кажется, не слышит шума, царящего в заведении. К вечеру тут собирается много народу, всё больше гуляют компаниями, и одинокой даме, если она не явилась сюда с определённой целью, делать тут нечего.
Услышав разговор дивоярцев, она окинула обоих внимательным взглядом. Но тут её вниманием завладел кабатчик.
- Простите, благородная дама, - с тонким оттенком насмешки сказал он, отгораживая своей фигурой девушку от остальных посетителей, - Вы довольно давно уж так сидите, не заказываете ничего и целый столик занимаете. Прикажете ещё чего-нибудь вам принести?
Тарелка перед дамой действительно давно была пуста, пуст был и стакан.
- Извольте расплатиться, - осклабился хозяин.
Она чуть пригнула голову, словно желала спрятаться за капюшоном, заторопилась и принялась рыться в кошельке.
- Вот, пожалуйста, - сказала девушка, выкладывая на стол монету, затем встала и направилась на выход, но сделала это довольно неловко: пола её плаща зацепились за стул одно из гуляк, резкий рывок чуть не уронил изрядно пьяного мужчину.
- Куда летишь, голуба! - гавкнул он и ухватил барышню за плащ.
Накидка слетела с её головы и открыла яркие каштаново-красные волосы, густыми локонами рассыпавшиеся по плечам.
- Простите! - спохватилась девушка, но не тут-то было - отцепиться от пьяного не получилось. Цепкие лапы ухватили её за талию, и мужик грубо потащил её к себе на колени. Остальные в той компании захохотали.
- Отпусти женщину, мужлан! - надменный голос враз оборвал веселье, и подвыпившие мужики с удивлением оглянулись. Увидев же того, кто говорил, насторожились и притихли.
У стола возвышалась рослая фигура молодца, одетого экзотично и богато, на боку у него крепился дивоярский меч. Но меч в этом случае был явно лишним - просто так, как бы намёк на возможные осложнения. Сама фигура дивоярца выражала такую грозную силу, что возражать этому повелительному голосу мог бы лишь безумец. Бесстрастному лицу Пантегри особенную выразительность придавали ястребиные глаза тёмно-оранжевого цвета.
Едва подвыпивший мужик отпустил девушку, как жаворонарец потерял к нему интерес. Он подал даме плащ и тихо заметил:
- Что делает порядочная женщина в такой час в таком месте?
Она хотела что-то сказать, но лишь глянула на него своим необыкновенными глазами цвета густого малахита, осенёнными длинными ресницами. Красивое, нежное лицо, аристократически тонкое, никак не вписывалось в простую обстановку портового кабака. Она опять прикрыла волосы капюшоном и молча двинула на выход, а дивоярец остался стоять, глядя ей вслед, как поражённый этими зелёными глазами. Не сразу понял он, что обидчик молодой дамы что-то больно скоро расстался со своими собутыльниками. Но тут опомнился и кинулся на улицу.
Всё точно так и произошло: нагнал Пантегри наглого молодца вовремя, а то ещё миг, и ищи несчастную по тёмным ночным проулкам!
- Вам незачем меня бояться, - сказал он даме, когда незадачливый ухажёр в испуге убежал в ближайшую подворотню, - вы можете догадаться, что я из Дивояра, и мой долг: защита слабых и помощь страдающим. Позвольте, я провожу вас до вашего дома, и не стоит без особой нужды ходить в такое время по таким местам.
- Мне нужно было... - пролепетала дама, едва пережив испуг от нападения пьяного преследователя, - Меня должны были встретить...
- И он не пришёл? - с пониманием спросил Пантегри. - И сколько дней вы ждёте его в этом кабаке?
- О, нет, не в кабаке - в порту, - неловко оправдывалась она. - Я ждала его сегодня дотемна, но, видно, он опять не приплыл. Не знаю, что и думать...
О, старая, как мир, история: неверный возлюбленный, напрасные надежды, совращённая неискренней любовью неопытная девушка.
- Возможно, он уже не вернётся к вам, - тронутый несчастьем прекрасной незнакомки, мягко проговорил Пантегри, чувствуя головокружение от тонкого запаха, парящего вокруг неё.
- Вы неверно меня поняли, - возразила девушка, - я жду брата. Уже неделя как он должен возвратиться из рейса и привезти деньги.
Так, провожая девушку до её бедного дома, Пантегри узнал печальную историю разорённой долгами семьи, нищей смерти отца сестры и брата. Последний должен был получить патент морского офицера, как наследник достойной фамилии, но нехватка денег всё решила: благородный молодой дворянин отправился в плавание простым матросом, чтобы заработать денег на содержание сестры. Он должен был вернуться неделю назад, но новостей о торговом судне так и нет.
Не решившись предложить ей деньги, Пантегри обещал постараться что-нибудь узнать о её брате. Назавтра он не пошёл гулять с друзьями, а предпринял попытку поговорить с владельцем торговой конторы, где и узнал, что судно, которое должно было прибыть неделю назад, бесследно исчезло - скорее всего, затонуло во время шторма. Следующий вечер он провёл возле разбитой горем Изабэли, которую всё же сумел уговорить взять немного денег, чтобы не оказаться на улице. Потому что ранее следующих выходных дивоярец не сможет прибыть к ней.
Так у Пантегри появилась тайна от его друзей. Бесхитростный жаворонарец влюбился в молодую аристократку, очарованный её необыкновенной красотой, глубоко сочувствуя её бедственному положению, испытывая желание оберегать этот благородный цветок от злых ветров судьбы. Впервые такое сильное чувство коснулось его сурового сердца. Он словно потерял голову, терзаясь противоречивыми мыслями. Как дивоярец, он знал, что брак с любимой девушкой для него невозможен: дама дворянского происхождения не согласится на пошлый мезальянс тайного брака. Искусство лёгкого флирта и та свобода отношений, естественная ранее для раскованного жаворонарца, вдруг оказались бесполезными перед силой чувства, захватившего его: он не смел коснуться своей возлюбленной, и в мыслях не смел представить её на месте тех развратных и легкодоступных девиц, с которыми привык общаться. Но всё чаще посещал его страх перед властью рока, губящего тех, кто имел несчастье стать избранником любви дивоярца.
Два дня в неделю он проводил возле своей возлюбленной, сидя с ней в её бедной мансарде или гуляя вечерами по набережной. Оба они надевали длинные плащи, чтобы скрыться от любопытных глаз. Когда иссякали все слова, которые они друг другу говорили, наступало долгое, выразительное молчание, и Пантегри лишь ловил обострённым чувством удары сердца той, ради счастья которой был готов на всё.
- Эти подлые законы Дивояра! - не выдержала однажды Изабэль, - Кто их придумал?!
- Их не придумали, - отвечал Пантегри, - это реальность, плата за могущество. Я пренебрёг бы условностями, если бы дело было лишь в них. Я не боюсь осуждения от дивоярцев, но брак принесёт нам несчастье. А я не хочу потерять тебя.
Ну да, намерения намерениями, а жизнь жизнью. Сколько можно отодвигать миг близости, когда счастье так близко! Ни одна женщина никогда не была так желанна жаворонарцу, и ни одну доселе он не боялся оскорбить своей страстью. Но Изабэль одинокая сирота - воспользоваться её слабостью и беззащитностью невыносимо тяжело для честного и благородного дивоярца! И всё же дело неумолимо шло к тому, что однажды эти тщательно возводимые бастионы должны рухнуть и позволить влюблённым их непродолжительное счастье. Видел он в глазах Изабэли, что она готова сдасться и принебречь честью благородной леди. И кто осудит её за это, поскольку нет никого, кто бы мог бросить упрёк её избраннику. Страшась и надеясь, думал Пантегри об этой минуте. Но вот однажды, бегом взбираясь по темной лестнице на ветхую мансарду, он услышал за дверью мужской голос!
Гнев и ревность овладели им, рванув дверь, Пантегри увидел в комнатке Изабэль незнакомого мужчину: они смеялись, сидя рядом на диване и держась за руки.
- Пантегри! - вскричала девушка при виде него, - У меня радость! Вернулся мой брат! Представь, возле каких-то островов они сели на мель со своей шхуной, оттого и задержались на целый месяц!
Черноволосый и черноглазый молодец возле неё был очень хорош собой, и сходства между братом и сестрой при самом большом старании обнаружить было сложно. Но сама та мысль, что это брат, а не любовник, утешила Пантегри. Не стала бы его возлюбленная встречаться с любовником в тот час, когда ждала прихода дивоярца. Уж надо быть совсем глупой, чтобы так забыться.
Айген Борц - так звали молодого матроса. В том как на него смотрела Изабэль, не было ни капли того выражения, какое бывает в глазах женщины, охваченной страстью - уж это Пантегри мог понять, потому что немало имел возможности видеть такое. Да, это были настоящие брат и сестра, охваченные оба радостью от встречи, на которую Изабэль уже не надеялась. Но под взглядами Айгена Пантегри начал испытывать смущение. Моряк сразу понял, что избранник его сестры дивоярец, и, похоже, особой радости ему это не доставило. Так прямо он не показал своего недовольства, но при обращении к дивоярцу тон его становился все более сух и неприятен. Взгляды, которые молодой человек обращал к своей сестре, наполнялись тревогой и укором: он догадался, что отношения его сестры и этого господина едва ли дружеские, но избегал прямо показывать свой гнев. Короче, у бедного Пантегри болезненно защемило сердце, когда он начал понимать, что брат Изабэли решительно против их брака, не говоря уже о более лёгких отношениях. Наконец, и она заметила эту буквально повисшую в воздухе напряжённость.
- Мы бедные люди, - с едва ощутимой ноткой вызова говорил Айген, - но честь рода не зависит от состояния. Я благодарен вам за защиту моей сестры за время моего отсутствия. Вы благородный человек, Пантегри. Примите мои заверения.
Дивоярца мягко, но решительно выдворяли вон. Он надеялся переговорить с возлюбленной, думая, что она хотя бы проводит его. Но Айген с изысканно светской обходительностью сам навязался в провожатые - для прямого разговора, естественно. Уже внизу, у самой наружной двери, брат оставил свой любезный тон и заговорил совсем иначе.
- Не буду ходить вокруг да около, - прямо заговорил он, - я догадываюсь, какие намерения вы имели относительно моей сестры. Я верю, что вы искренни в своем чувстве, поэтому не буду бросать вам оскорбительных для вашей чести упрёков. Если бы вы не были дивоярцем, я с радостью благословил бы ваш союз. Но ваша принадлежность к магам решительно, раз и навсегда лишает вас этой возможности. Вы не можете жениться на моей сестре, а иную связь я даже не обсуждаю.
- Вы думаете, я не могу на ней жениться? - проронил Пантегри, возвышаясь своей массивной фигурой над более тонким Айгеном, который был ниже него на полголовы, но при этом держался с той уверенностью, какую дает сознание своей безусловной правоты.
- Насколько я знаю - нет!
- Вы ошибаетесь, именно это мы с Изабэль и намеревались сделать. Конечно, я был бы не слишком хорошим мужем, поскольку дела заставляли бы меня слишком часто отсутствовать, но я мог бы обеспечить ей вполне комфортный уровени жизни.
- Господин дивоярец, давайте не будем доводить дело до дуэли - я знаю, что в этом случае я проиграю. Возможно, вы как раз на это и рассчитываете - тогда моя сестра вновь станет девушкой одинокой и беззащитной, и вы снова сможете предложить ей свое покровительство. Но я хочу вам объяснить, что дело вовсе не в моей личной вражде именно к вам, а к проблеме вашего происхождения.
- Уже понял! - гневно ответил Пантегри, - Недостаточно родовит!
- Нет, не поняли! - возразил моряк, - Я прямо вам скажу: всё дело в роке, который преследует близких дивоярцев. И я не хочу, чтобы с моей сестрой что-нибудь случилось.
- И вы верите в это? - с усмешкой проронил дивоярец.
- О, нам бы да не верить! - с язвительностью воскликнул Айген Борц, - Ведь мы сами и есть потомки магов! Да, мрачной тайной нашего семейства является тот факт, что некогда одна наша пра-прабабка вышла замуж за дивоярца. С тех пор и начались в нашем доме смерти и разорение. Наше нынешнее бедственное положение есть результат того союза, несчастье которого преследует нашу родню уже четвёртое поколение. Теперь прикиньте, каков будет результат от нового скрещения с кровью мага!
- Послушайте, - пробормотал Пантегри, потрясённый и уничтоженный этим откровением, - вы думаете, это рок?
- Это рок, мой друг, - с искренним сочувствием сказал ему моряк. И в голосе его звучала не вражда, а только боль. - Поверьте, мы знаем, что это такое.
- Но она тоже знает...
- Она наивна и очень романтична, - грустно улыбнулся Айген, - К тому же, первая любовь, а вы очень необыкновенный герой.
Держать вражду к брату Изабэль - это совершенно невозможно, ведь он лишь заботится о своей сестре. Но, судя по всему, дальшейших её отношений с дивоярцем он не допустит.
Совершенно разбитый, Пантегри вышел на улицу. Тут над его головой растворилось с легким скрипом окошко, и голос Изабэль позвал его. Из мансарды вылетела записка, обвязанная кружевным платком.
"Встретимся завтра, когда брат уйдёт в судоходную контору", - гласил краткий текст.
Как ни уговаривал себя Пантегри не совершать нечестного поступка и не нарушать слова, данного Айгену, на следующий день он наблюдал за выходом молодого моряка из дома. И, как только убедился в том, что брат ушёл, тут же бросился в дом. В дверях он тут же наткнулся на Изабэль.
- Не сердись на моего брата, Пантегри! - кинулась к нему с мольбой девушка, и в лице её отчетливо виднелись следы слёз и бессонной ночи.
- Но он прав, любовь моя, - печально и ласково сказал ей дивоярец, - наш союз в самом деле обречён на неудачу.
- Нет, это не так! - живо возразила девушка. - Айген просто боится пересудов и мнения толпы. А мне всё равно! Я хочу быть с тобой!
- Ты знаешь, рок - это неизбежность.
- Вовсе нет! Мне мать говорила, а ей - бабка! Есть средство избавиться от рока! Мой пра-прадед собирался сделать это, просто не успел. На самом деле есть заклятие, которое может отвести судьбу!
И она поведала ему предание, которое передавалось в их роду женщинам. Много поколений назад действительно случилось такое дело, что одна из девиц рода Борц решилась сочетаться тайным браком с дивоярцем. И он открыл ей тайну, что существует такая волшебная книга, в которой записано заклинание, отменяющее рок. Но сам он не мог воспользоваться этой книгой, потому что в то время она была утрачена для Дивояра - её похитили много раньше.
Случилось так, что одна довольно влиятельная волшебница хотела при помощи этой книги спасти от рока своего сына. Для этого она вынесла книгу из небесного города и поместила её в одном тайном месте. Но не успела воспользоваться, поскольку книга была украдена. Но тот дивоярец, принесший рок в семью Борц, сказал, что по пророчеству книга вернётся в Дивояр, когда сам Дивояр вернётся на Селембрис. Так что, сейчас волшебный список заклинаний должен быть снова в небесном городе. Но эту книгу и самый факт существования такого средства дивоярцы держат в тайне, потому что иначе станут возможны браки между магами и простыми людьми. А это означает потерю власти! Если Пантегри добудет такую книгу, то они могут быть свободны от рока!
- Я понятия не имею, где искать эту книгу! А если и найду, то как вынесу?! - в ужасе от самой мысли о подобном святотатстве, проговорил Пантегри.
- Если бы ты любил меня, ты сделал бы это, - печально ответила Изабэль, - ведь я готова бежать с тобой, предав брата и бросив тень на честь семьи, которуй он дорожит, как последним сокровищем. Я ко всему готова, кроме одного: несчастья для наших с тобой детей.
- Как называется эта книга? - спросил он, сломленный этими словами.
- Её название "Гениус Алама".
- Никогда не слышал, - покачал он головой, но уже знал, что с этого момента становится преступником и предателем Дивояра. Как бы ни была спрятана эта книга, он её найдёт, потому что нет сил разорвать ту любовь, что связала навеки его и Изабэль.
С тяжёлым сердцем вернулся Пантегри обратно в Дивояр. Он разрывался между преданностью долгу и поработившей его любовью. Его мучила стыдом и одновременно малодушно обнадёживала мысль о том, что, скорее всего, ему никогда не удастся добыть такую книгу. Ведь, если она на самом деле существует, то действительно должна охраняться более всех самых тайных книг, потому что поистине дает невиданную власть. Но идея запала Пантегри в голову и овладела им до такой степени, что он ни минуты не мог забыться. Поиск в библиотеке, надо думать, не дал результата. И тогда он вспомнил, что никто в Университете не читал так много, как Лён. Его друг виртуозно пользовался библиотечным поисковиком.
***
Сигнал от входной двери известил, что к Лёну просятся в гости. Неужели это опять Энина?! Он ведь не передал ей иголку и ничего не сообщил про Пафа! А сколько дней прошло? Или это ей не нужно, и она только исполняла чьё-то поручение?
С неприятным ожиданием Лён открыл дверь и обрадовался, увидев на пороге Пантегри.
- Здорово живёшь! - с восхищением заметил тот, увидев великолепие помещений, в которых жил теперь, как настоящий дивоярский магистр, его друг.
Играть в скрытность у Пантегри получалось плохо - жаворонарец был слишком открыт - так что вскоре он перестал таиться, и разговор пошёл по прямому руслу.
Услышав, что именно занимает товарища, Лён на секунду онемел от изумления. "Гениус Алама" - откуда Пантегри вообще может знать такое название? Ведь сведений о ней в библиотечном поисковике нет - уж Лён это точно знал! Но подтверждение того, что говорила Наташа - что в этой книге содержится рецепт избавления от рока! Два разных источника говорят об этом! А он-то думал, что Наташа просто так это сболтнула - для пущей убедительности.
- Да, существует такая книга, - задумчиво проговорил он, сопоставляя в мыслях факты и пытаясь найти смысл.
- Где она может быть? - с надеждой спросил Пантегри.
- Зачем тебе? - спросил у друга Лён.
Тот замялся, явно не желая выдавать правду.
- Ты знаешь, Лён, - глухо заговорил Пантегри, - Оно только кажется, что можно всю жизнь прожить, слоняясь по девкам. Но вот встретишь ту единственную, и всё готов отдать, лишь бы с ней быть. Я бы согласился жизнь прожить простым человеком, не магом, лишь бы избавиться от рока.
То как он сказал это, поразило Лёна: видать, припёрло человека!
- Если бы такой рецепт существовал, - размышляя, заговорил Лён, - то кто-нибудь из старших магов непременно воспользовался бы им. Одно дело - запреты, а другое дело, когда лично тебе дорогой человек в опасности. Быть у такой возможности и не прибегнуть к ней?
- Когда-то одна волшебница попыталась сделать это, - усмехнулся Пантегри, - она вынесла и спрятала книгу из Дивояра и хотела изучить заклинания. Но не успела, потому что книгу украли. Только было это давно - ещё в то время, когда Дивояр был над Селембрис. И было пророчество о том, что книга вернётся в Дивояр, когда вернётся сам Дивояр. Не та ли это книга, которую вернул ты? Так здесь ли "Гениус Алама"?
Одна волшебница вынесла и спрятала книгу, после чего книгу украли! Дубовый лист, ведь он говорит про Брунгильду!
- Кто эта волшебница?
- Не знаю, - признался Пантегри, - но полагаю, немалого ранга, если могла взять такую книгу.
- Откуда такие сведения?!
Жаворонарец не ответил, и взгляд его ясно говорил: источник он не выдаст. Но поразительно, до чего совпадали факты!
Нет смысла ставить его в известность о том, где хранится книга. Возможно, она в том самом месте, какое Лён видел во сне, когда приснилось ему видение: как Лино Линарри попался на хищении. Лён и сам думал, что придётся доставать эту книгу, но по другому поводу. Пантегри ни за что не достать её, так что лучше не вселять в него ложных надежд. Даже если необходимость в самом деле так велика.
- Я не могу сказать, где хранится эта книга, - промолвил Лён.
- Не можешь или не хочешь?
- Тебе не преодолеть преград.
- Это моё дело, только скажи - где.
- Ну, в здании Совета! Тебе легче, что ли?
- Спасибо, Лён, - неожиданно откланялся Пантегри.
- Даже не надейся, - покачал тот головой. - Совет огромен, где ты искать будешь?
Когда он вышел от Лёна, то едва сдерживал отчаяние. Конечно, ответ Лёна ничего ему не дал - Совет действительно огромен, и там есть множество мест, где может быть спрятана книга. Наверняка её охраняют, так что второй раз похищения не допустят. Он был там один раз - когда его допрашивали насчёт этой истории с Дикой, где были они с экспедицией и наблюдали ряд странных явлений. Тогда старшие придали этому такое огромное значение, что выслушивали его показания всем Советом. В одном только этом зале тысяча мест, где можно спрятать книгу.
***
После ухода Пантегри Лён почувствовал настоящее беспокойство. С чего он решил, что жаворонарцу не под силу добыть книгу? Откуда он вообще знает, насколько тот вхож в Совет? Судя по всему, этому боевому магу с выдающимися способностями вообще оказывают большое доверие и прочат его на место ещё одного водителя экспедиций в иномирье: были такие разговоры среди бывших сокурсников. Ведь Лён слишком удалился от товарищей и потому многое упустил из виду. Не получилось бы так, что Пантегри умыкнёт "Гениус Алама" до того как Лён доберется до неё.
***
Едва молодой жаворонарец покинул дом друга, как буквально через минуту его окликнули.
- Пантегри! - позвал его Вольт Громур, остановив молодого мага, бредущего по Аметистовой улице.
В первый миг Пантегри показалось, что его уличили в предательских мыслях, и расплата последует немедленно. Но голос Вольта звучал дружески - он обращался к студенту, почти как к равному, выказывая свое расположение и доверие.
- У совета есть задание для тебя и твоих товарищей, - продолжил ректор, - я полагаю, ты будешь рад. Это хорошие новости. Но пойдём в Совет - там тебе всё объяснят.
У жаворонарца от сердца отлегло: он-то думал, что Громур всё прочитал в его грешной душе!
Вольт сам провёл его в здание Совета, куда Пантегри так стремился, и даже более!
- Я задаю тебе право постоянного прохода, как доверенному лицу Совета, - предупредил молодого мага ректор, - Это для того, чтобы ты не терял понапрасну время, разыскивая нас.
О, это уже звучало интригующе! Интересно, что за задание приготовили старшие для Пантегри и его друзей? Но всё складывалось пока прекрасно - лучше не пожелать! Здание Совета открывает для него свои двери - в любое время!
В главном зале сидели в своих креслах возле огромных окон молодые магистры, но никто не обернулся на шаги двоих и даже не поздоровались с архимагом, как будто рассматривание окон поглощало всё внимание дивоярцев. Но сам Пантегри был поражён, впервые он увидел такую картину: через окна были видны не улицы небесного города, а панорамная картина Селембрис! Отдельные участки как бы двигались: они то увеличивались, то уменьшались! Изображение то представало в общем плане, то глубоко детализировалось! В некоторые окна видно городское гуляние, а в другом - просматривались плывущие по морям корабли!
- Это одна из наших тайн, - с улыбкой заметил ректор, видя изумление студента, - так мы можем наблюдать за жизнью Селембрис и всегда быть в курсе происшествий. Вот отсюда мы искали твоего друга - Пафа. И, знаешь - нашли!
- Вы нашли Пафа?! - обрадовался жаворонарец.
- Да, представь! - загадочно сверкнул глазами Вольт. - Как мы и предполагали, его вместе со всем народом затянуло в зону наваждения.
- Мы сможем встретиться?! - радостно воскликнул жаворонарец.
- Не всё так просто, - покачал головой Громур, - он не просто попал в зону наваждения, а угодил прямо в эльфийский холм. На земле Селембрис осталось много чудес, помнящих своих создателей. Такими удивительными артефактами являются эльфийские холмы. Бывало, туда попадали люди и, многие века спустя выходили обратно, всё такие же молодые, и говорили, что пробыли в подземном царстве всего три дня. Это одно из самых удивительных явлений Селембрис. Вот мы полагаем, что в момент прохождения колонны переселенцев мимо холма произошло внезапное движение зоны, и людей захватило - отсюда и тот в одну ночь возникший лес на месте поселений Сильвандира. Всё говорит за то, что люди короля Алая попали в холм.
- Но что тогда с ними будет?! Жив ли Паф вообще? - огорчился Пантегри.
- Вот в этом всё и дело, - заметил ректор, - Поэтому мы и не хотим привлекать к делу Лёна. Он слишком тяжело переживает потерю друга, и мне не хотелось бы прежде времени тревожить его напрасной надеждой. Я хочу отправить тебя и твоих товарищей в наблюдение за холмом на месте. Видишь ли, наши экраны всем хороши, кроме одного: по ним не видно то, что творится ночью. Но предание говорит, что время от времени в волшебном холме открываются ворота, и тогда можно войти в него или, наоборот, покинуть его. Вот я и хочу поручить тебе и некоторым твоим друзьям наблюдение за холмом. Я знаю, тебе очень хочется немедленно бежать к Лёну и всё ему рассказать. Послушай меня, сынок, не делай этого, ибо нет ничего хуже несбывшейся надежды. Мы знаем, что твой друг не перестает искать Пафа. Он тайком продолжает ходить в зону сказки и разыскивает там Пафа. Но ищет он не в том месте. Но и мы не знаем, что увидим в случае удачи. Так что, имей терпение, повремени с тем, чтобы извещать Лёна. Мы так решили в Совете: чтобы вы не могли нарушить тайну, вас оставят по окружности у подножия холма наблюдать.
С резонными рассуждения ректора не согласиться было трудно, поэтому Пантегри подавил в себе желание немедленно бежать к товарищу и всё ему рассказать. Кроме того, была у него такая не слишком порядочная мыслишка: а ну как тот в благодарность поможет Пантегри достать книгу! Ведь ненадолго, всего лишь только найти заклинание! Но вот как будет здорово, если дельце выгорит, и они в самом деле сумеют отыскать Пафа! Поэтому дальнейшие инструкции Громура жаворонарец выслушивал с напряжённым вниманием. Радость портила только одна маленькая загвоздка: а как он будет встречаться с Изабэль? Не подумает ли она, что он её бросил?
- Дело непростое, требует мужества и решительности, и лучших кандидатов, нежели жаворонарцы, мне не найти. Уж я-то знаю вашу удаль и отвагу, - торжественно вещал Громур, явно желая польстить молодому дивоярцу, и в этом, кажется, не промахнулся: боевой маг, каким, без сомнения, был Пантегри, тут же навострил уши.
- Мы видели через эти волшебные окна как некий молодец высаживается на вершину холма и каким-то неведомым образом проникает внутрь, - продолжал архимаг, - Когда увидите такое - днём ли, ночью ли, - не мешкайте ни секунды! Бросайтесь вперёд и хватайте его! И тут уж, друг мой, от вас требуется мужество немалое, ибо может так случиться, что этот маг утащит вас в свою подземную страну. Но вы не теряйтесь и спросите его: говори, где Паф?! Если сделаешь ты это, Пантегри, то сделаю тебя своим приближённым лицом.
Пока слушал Пантегри эти слова, в его голове быстро образовалась мысль: быть доверенным лицом самого Громура! Фактически его адьютантом! Ведь это беспрепятственный пропуск в Совет! Тогда, может, он обойдётся и без помощи Лёна, чтобы не подводить того своим опасным делом, ибо кто знает, какое наказание постигнет того, кто дерзнёт похитить книгу!
Архимаг Дивояра меж тем как будто читал мысли молодого жаворонарца и заговорил о его друге:
- Вы пока не говорите Лёну о нашем плане, а то как бы не сорвался да не натворил чего, - озабоченно наставлял жаворонарца Глава Совета, - А чтобы он чего не подумал насчёт вашего отсутствия, мы ему скажем, что ваша группа боевых магов отправилась на учебное задание в иномирье.