На севере великого подземного царства, на самой границе неприступных гор Кентувиора, шли работы по восстановлению башни Гоннерата, северного форпоста, охраняющего подходы к перевалу.
Как обещал владельцу волшебного эльфийского дворца король Алай, так и сделал. Он приказал отремонтировать обвалившуюся крышу сторожевой башни, вставить двойные рамы в зияющие провалы окон, наполнить провиантом и фуражом хранилища в нижней части башни, очистить колодец, вымести мусор, накопившийся на этажах за сотни лет, наносить дров и вообще приготовиться к долгому зимнему периоду охраны единственного пути, которым можно пробраться через горы.
Зачем оно было нужно, и кому вообще взбредёт в голову лезть в Кентувиор, который и летом походил на замерзший ад, - неизвестно, но рабочие старательно выполняли приказ. И вот кровельщики увидали странную картину, от которой у них чуть не оледенела кровь в жилах, хотя и без того на воле было не тепло - близилась зима, и с севера постоянно несло ледяным ветром.
Высоко в небе бесшумно проплыла сияющая ярким серебряным светом крылатая фигура, неся при себе тёмную ношу, в которой без труда можно было признать человеческое тело.
Рабочие в ужасе переглянулись: вот оно что! Вот почему король Алай настрого запретил ходить на север! Нечисто тут дело, и маг, который провёл их в эту подземную страну и дал им всё, чего душа пожелает, начинает снимать свою жатву! То-то в народе удивлялись и поговаривали тайком: как, мол, король Алай не понимает, что ничего просто так не бывает? Неужели просто так, из доброго сердца пустил их в эту великую землю дивоярец?
- Не просто дивоярец это, - шепнул своему напарнику плотник Алекс, - мне жена по секрету говорила, что знала она его, ходил он к ней.
- И что? - замирая от ужаса под холодным ветром Кентувиора, спросил напарник.
- А то, что лишилась Грета всех своих денег, что он ей дал, - продолжал шептать Алекс, хотя кто мог слышать его, кроме того, кто рядом, - Всего лишилась - дома, денег! Что дают эти волшебники, то и забирают. С пустыми руками ушла сюда.
- Ну и?.. - нетерпеливо зашептал напарник, глядя на товарища круглыми от ужаса глазами, словно предчувствуя услышать самую страшную и ужасную правду.
- А то, что он совсем не тот, за кого себя выдает! Грета по секрету мне сказала, только ты, смотри, никому не говори!
- Сдохнуть мне! - убеждённо ответил Ганс.
- Она говорила, что он во сне разговаривал на незнакомом языке!
- ?
- При этом она видела как комната в гостинице менялась!
- ?!
- Да, она там видела совсем другое - не то, что было в комнате! Она рассказывала мне, что всё будто исчезало, и появлялось незнакомое место!
- Какое же?! - вырвалось у Ганса, которого захватила таинственная история, похожая на сказку. Он не больно верил Алексу, но слушать было интересно.
- Не знаю, как сказать, - тот покрутил головой, как будто испытывал затруднение с подбором слов, - Такой как будто дворец, но такой, какого у нашего короля сроду не бывало. Как будто всё из алмазов и хрусталя... Огромный дворец такой!
- Такого не бывает, - не поверил Ганс, - столько алмазов нет на всей Селембрис!
- Да ладно, не в этом дело! - отмахнулся Алекс, и Ганс снова прилип к нему алчущим взглядом, ибо что же может быть ещё важнее, чем целая гора алмазов!
- А то, что она видела тогда, почему и хотела от него сбежать! Она-то думала, ей это примерещилось, а было-то всё правда!
- Ну, ну! - торопил его приятель, но Алекс вошёл во вкус рассказа и не хотел скорого финала.
- Короче, видит она как будто во сне, а на самом деле взаправду, - упершись взглядом в горизонт, вещал Алекс, - Как будто этот дивоярец стоит посреди того огромного зала из хрусталя и алмазов, а в руках у него меч такой особенный - не как у магов. А перед ним женщина неземной красоты.
- Врёшь, - с замиранием сердца проронил Ганс, но Алекс уже ничего не слышал и продолжал переживать видение, как наяву.
- Идёт она к нему, такая красивая, что прямо дух захватывает! А он тут - раз! - и снёс ей голову одним ударом!
- Не может быть! - восклицает Ганс.
- И тогда всё стало меркнуть, - как в состоянии сомнамбулизма, продолжал молодой плотник, - звёзды стали гаснуть, солнце потухло, и такой холод начался везде. Море замёрзло, и люди стали умирать.
- Такого не бывает, - авторитетно заявил Ганс, - чтобы враз погасли солнце и звёзды!
- Я не сказку тебе рассказываю! - рассердился Алекс, - Это видение, которое видела Грета!
- Ну, мало ли, что бабе привидится!
- Я вообще думаю, что она видела его сон. Это его сон, понимаешь? И вообще, ты обещал никому не рассказывать.
- Сдохнуть мне, - без убеждения проронил Ганс, и явное разочарование в его голосе выдало, что он как раз и собирался всем рассказывать.
Ставший внезапно молчаливым Алекс вернулся к своей работе, и Ганс вернулся, но был задумчив и беспокоен.
***
- Грифон, нужна помощь! - крикнул Румистэль, врываясь во дворец с бесчувственным телом Джакаджи на руках.
Невозмутимый слуга скорее принял раненого из рук хозяина и заскользил по алмазным полам куда-то вон из главного зала, а Румистэль поспешил следом.
- Ты знаешь, что можно сделать? - вопрошал он.
- Конечно, - отвечал Грифон, - простая рана от оружия смертных лечится без всякого труда.
Он донёс друга хозяина до помещения, где имелось что-то вроде хрустального саркофага.
- Немного сна, и он восстанет, как новенький, - пророкотал своим низким голосом слуга, - Его можно было бы собрать даже из кусочков.
Собрать из кусочков?! Это просто к слову пришлось или в самом деле Грифон говорит правду? Разве можно воскрешать умерших?!
- Конечно, - невозмутимо ответил Грифон, как будто находил это невозможное на Селембрис дело самым обычным.
- И сколько времени должно занять в таком случае исцеление?!
- Как обычно - шесть дней.
Наверно, в голосе хозяина отразилось что-то необычное, потому что Грифон вдруг оставил свою невозмутимость и заглянул в лицо дивоярцу своим удивительными, теплыми глазами цвета мёда.
- Значит, не надо было разбивать Живой Кристалл, чтобы оживить Алариха?.. - прошептал тот, словно разговаривая с призраком.
- Живой Кристалл вообще не надо было разбивать, - ответил Грифон.
Лён очнулся и посмотрел на своего доброго слугу, в глазах дивоярца стояли слёзы. Теперь ему открылась невероятная низость и злоба Эйчварианы, и ненависть к ней вспыхнула в сердце с новой силой. Как будто снова он стоит со своим мечом перед этой змеёй, и руки чешутся снести ей голову ещё раз.
Войдя в свои покои, он рухнул на широкое роскошное ложе, весь уйдя в мысли, и были они невеселы. Кажется, период его блистательного служения Дивояру подошёл к закономерному финалу, о чем он, кажется, не сожалеет - до того ему надоели хитроумные игры небесных магов. Тревожило лишь то, что он так и не нашёл Наташу, которой снова приспичило вести свою игру. Опасно это - заигрывать с дивоярскими магами. Что она задумала - узнать можно только от Джакаджи, и надо ждать чтобы он проснулся.
- Потерпи немного, Лембистор, - сказал своим маловыразительным голосом Грифон, наведавшись к саркофагу среди ночи, когда рана Джакаджи затянулась, и лишь остатки боли тревожили спящего.
- Где мы, Грифон? - сквозь сон прошептал больной.
- Ты в Рагноу, всё хорошо, - утешил его слуга.
Спящий замолк, и черты его лица, осунувшиеся от ранения, разгладились. Красивое смуглое лицо приняло выражение покоя, и чёрные кудри вольно раскидались вокруг его головы. Походил он на прекрасного тёмного ангела, не хватало лишь больших крыльев, крытых твёрдым вороновым пером.
- Не называй меня Лембистором, - произнесли вдруг губы спящего. - До времени ему не надо знать.
- Хорошо, - согласился Грифон и уменьшил освещение покоя.
- Скажи ему, - донёсся до слуги голос, когда он уже собрался покинуть помещение, - скажи ему, что он не должен возвращаться к Ниянали.
Грифон вернулся к саркофагу и удивлённо переспросил спящего:
- Что ты сказал, Лембистор?
- Его дочери... - прошептал тот в забытьи, - нельзя...
***
Длинными пространственными прыжками Пантегри перемещался по дороге - быстрее, чем мог бы сделать это на обыкновенной лошади, но медленнее, чем позволял летучий дивоярский конь. На миг выныривал он в реальном пространстве, намечал тренированным взглядом следующую точку и снова исчезал в прыжке. Таким образом всего за час он покрыл большое расстояние до портового городка королевства Бреннархайм, где ждала в своей бедной мансарде его любимая.
Домчавшись до окраины, Пантегри был вынужден снизить темп, чтобы не привлекать внимание прохожих, и припустил бегом, благо, что тренированное тело его выдерживало многие нагрузки.
Под крышей дешёвой гостиницы в бедном районе приморского городка, где жили в основном торговцы рыбой и прочими морепродуктами, а также моряки и их семьи, было открыто маленькое оконце - как будто возлюбленная ждёт его.
- Изабэль! - чуть задыхаясь от продолжительного бега, крикнул в это окно Пантегри.
Сидящая в комнатке на старом диванчике серая ворона вздрогнула и обернулась к окну. А в следующий миг, едва отстучали по ветхой лестнице торопливые шаги молодого человека, на диване с тревогой в глазах уже была красивая девушка с яркими каштаново-красными волосами.
- Пантегри! - бросилась она навстречу входящему. - Откуда ты так рано? Что случилось?
- Ты получила мою записку?
- Да, получила. Но брат мой опять оправился в море, и мы с тобой можем не опасаться его гнева!
- Неважно! - бросил дивоярец, кидаясь на диванчик.
- Как твоя служба? Ты оставил самовольно пост? - встревожилась девушка.
- Не знаю, - немного невпопад ответил жаворонарец, глядя перед собой невидящими глазами, как будто видел что-то особенное, а вовсе не бедное убранство дешёвой гостиницы.
- Скажи, - вдруг обратил он к Изабэли свои блестящие глаза удивительного янтарного цвета, - А что такого в этой книге?
- Если судить по преданиям нашего рода, - словно впав в транс, заговорила девушка, - то в ней записаны многие откровения, открывающие необычную правду этого мира. Там настоящая правда о том, кто есть кто, и описания того, что может быть, что было и что будет.
- Это книга пророчеств? - живо спросил Пантегри.
- Можно сказать, что - да.
- И кто написал их?
- Те, кто создал этот мир.
Изабэль очнулась, как будто до сего момента не сознавала, что говорила, и с тревогой посмотрела на жаворонарца.
- Сегодня я видел кое-что, - ответил тот на невысказанный вопрос, и глаза его горели каким-то странным выражением, - я уже видел нечто подобное! Я видел там, в жестоком мире Дикой, как он боролся с ледяным драконом, и голову даю на отсечение, что и сегодня видел именно его!
- Кого?
- Неважно! - мотнул Пантегри головой.
- Скажи, что только знаешь! - стремительно придвинулся он к своей возлюбленной и жарко взял её за руки, - Что говорили тебе твои предки, что тебе известно?! Где именно в Совете скрыта эта книга?!
Он даже забыл, что Изабэль ему не говорила, что "Гениус Алама" спрятана в Совете! Это говорил ему Лён! Но и девушка, захваченная моментом, тоже не вспомнила об этом!
- Ищи у дальней стены в главной рубке, - проговорила она, околдовывая дивоярца своими необыкновенными зелёными глазами.
- Я вернусь! - бросил ей Пантегри, пулей вылетая прочь.
Высоко в небе Селембрис, в небесном городе Дивояре, в помещении музея монстрозоологии, а именно в его боковом крыле, занятом старыми экспонатами и всяким хламом, стояла у большого овального зеркала валькирия Брунгильда, и её алмазный взор жёстко и немигающе был направлен на сцену, которая отражалась в зеркале, как в экране. Там в обстановке дешёвой гостиничной меблирашки были двое: дивоярец Пантегри и девушка с яркими волосами.
Отойдя от зеркала, которое тут же погасло, валькирия со странным выражением посмотрела в окно - на панораму монстропарка.
- Да, я не ошиблась, - прошептала волшебница, - Это она. Надо же, как им удалось обмануть нас. Ох, как права ты оказалась, Вероника... До чего ж порой бывают прозорливы низкие души, и как слепы в своих высоких порывах иные мудрецы!
***
Добравшись до своих товарищей, которых оставил под волшебным эльфийским холмом, Пантегри на ходу придумал историю, чтобы оправдать свое отсутствие. Впрочем, изобретать особо не пришлось: товарищи и сами придумали ему повод для отлучки. По их мнению, стойкий дивоярец влюбился и тайком смотался, чтобы встретиться со своей зазнобой. Это было совсем близко к правде, и Пантегри не стал возражать. Но сообщил, что должен слетать наверх, чтобы узнать: что там насчет них дальше решат в Совете? Продолжать тут сторожить или возвращаться?
Высадившись на краю облачного острова, Пантегри вовсе не кинулся в Совет, а прошёл к себе в комнату, которую занимал с друзьями-жаворонарцами в общежитии Университета. Там он неспешно принял ванну, переоделся и завалился в кровать, чтобы хорошенько отоспаться.
Уже в ночной тиши он вдруг проснулся и прислушался. Затем поднялся, оделся в тёмный костюм и вышел на улицу Дивояра. Длинным пространственным прыжком он пересёк площадь Звезды, и так же скоро очутился возле здания Совета. Проникновение внутрь произошло без проблем - действовала инициация, оставленная ему Вольтом Громуром. Как удивительно всё складывалось.
В полутёмном коридоре внешнего кольца не было ни души, и Пантегри тихо дошёл до дверей самого ядра здания Совета - главного зала. Он ожидал встретить вход запертым. И очень удивился, когда обнаружил, что препятствий нет. Неужели внутренние помещения здания не запираются? Впрочем, от кого? Здесь, в Дивояре, у дивоярцев нет врагов.
Тихой тенью просочился рослый жаворонарец в святая святых небесного города - при необходимости такой прирождённый охотник и воин мог ходить бесшумно, как муха. И вот идёт он по полутёмному залу в обход большого круглаго стола в центре, обзорные экраны - тайна Дивояра! - закрыты, и места перед ними пусты. Как во сне, сам не веря своему предательству, он подходит к дальней стене, где стоит небольшой столик с наклонной столешницей, закрытой прозрачным стеклом - как раз под книгу. может, здесь она и хранилась ранее? А теперь её прячут в тайнике.
Рука Пантегри скользит по стене, где нет ни малейшего следа самой тонкой трещинки. Губы его шепчут открывающее слово, но это заклинание не действует - слишком простое. Тогда он начал тихо выстукивать стену, надеясь по звуку определить пустоту. Звук действительно выдал наличие некоторой ниши внутри стены. Вдруг что-то словно треснуло под его чуткой ладонью, и гладкая поверхность открылась. Там, внутри, наклонно стояла большая книга с окованными металлом уголками. Была ли это заветная "Гениус Алама", неизвестная, но большего взять негде, и Пантегри вынул книгу из ниши.
С бьющимся сердцем он положил её на столик-подставку и открыл обложку, ожидая, что книга нанесёт ему увечье, потому что волшебные книги без заклинания не открыть. Но вместо этого вдруг вспыхнули под потолком лампы, и яркий свет залил всё помещение.
Пантегри дёрнулся и тут же налетел на кого-то за своей спиной. Его развернули резким движением, и прямо перед собой он увидел бледную от гнева Брунгильду с мечом наголо.
- Кто надоумил тебя, Пантегри, похитить "Гениус Алама"? - зловеще спросила она, и от звука её голоса невыносимая судорога ужаса скрутила жаворонарца. Он вдруг осознал, что только что разрушил свою жизнь.
- Тревога! - неестественно громким голосом сказала валькирия, не отрывая от преступника своего жёсткого взгляда.
И тут завыли сирены и замигали на стенах, потолках - везде! - крутящиеся огни. Откуда-то набежал народ, и Пантегри со своей неопровержимой уликой оказался на виду у всех, а впереди были члены Совета, за ними - молодые магистры-бойцы - стража Совета. Где они все были, когда Пантегри крался через пустое здание?!
Вперёд пробился запоздавший Вольт Громур - один среди всех наспех одетый.
- Что произошло? - недоумевал он, и тут увидел книгу, раскрытой лежащую на столе.
Он огляделся. Члены Совета с интересом смотрели то на него, то на книгу, то на жалко поникшего преступника. Стража хранила невозмутимое молчание.
- Как Пантегри оказался инициирован на вход в Совет? - спросила валькирия среди ощутимо повисшего молчания.
- Я ему дал проход, - заявил Вольт Громур. - А что такое, почему тут книга лежит открытая.
- А ты не догадываешься? - остро глянула на него воительница.
- Нет, не догадываюсь, - с искренним удивлением ответил архимаг.
- Вольт, ты решил провести эту операцию, не советуясь со мной, - с укором сказала ему валькирия.
- А кто ты такая, Брунгильда, чтобы мне спрашивать твоего разрешения! - возмутился Глава Совета, оглядывась на прочих членов и ища у них поддержки.
- Вольт, ты неправ, - сказал ему белобородый маг, почётный член Совета. - Брунгильда в свое время пострадала за эту книгу, а ты позволяешь кому-попало шататься тут в любое время.
- Вопрос: как ему удалось открыть сейф?! - язвительно обратился ко всему Совету его Глава.
- Я сняла заклинание, - бесстрастно ответила Брунгильда, внимательно наблюдавшая за Вольтом, - Иначе как можно было бы открыть намерения этого молодого безумца?
- Ах, ты сняла?!..
- Да, я сняла! Но я-то здесь - сидела и бдила! А ты вложил в руку неопытного мальчишки долгий ключ и ушёл себе спать!
Вольт вдруг что-то сообразил, он окинул взглядом членов Совета и заметил, что все они одеты, как будто только и ждали, когда их позовут.
- Копаешь под меня, Брунгильда! - сверкнул он чёрным глазом из-под лохматой брови.
- Ты бездарен, Вольт, - бесстрашно и дерзко заявила ему валькирия, - за все годы твоего правления не было ничего, что сделало бы Дивояр сильнее - всё, что служит нам сейчас, добыл не ты. В том числе и эту книгу.
- Которую ты и потеряла благополучно семьсот лет назад! - язвительно заметил Глава.
- Которую я и нашла, - твёрдо договорила за него Брунгильда.
- Ну ладно, - заговорил один из членов Совета, - всё это мы можем обсудить позднее и в другой обстановке, а вот как быть с этим молодцом?
Взгляды всех обратились на столбом торчащего Пантегри.
- Что делают у нас с преступниками и предателями? - задал вопрос другой член.
- Их казнят у нас, - мрачно и резко бросил Вольт, взглянув на меч Брунгильды.
- Возможно, вы не стали бы судить поспешно, если бы знали кое-какие факты, касающиеся случая, - загадочно обронила та.
- Что-то такое, что оправдает этого молодца? - насмешливо бросил Вольт.
Стоящий молчком Пантегри, не смеющий даже подать голос в свою защиту, внутренне вспыхнул от гнева: Вольт старается лишь оправдать себя, а на того, кого он подставил, ему откровенно наплевать! Жаворонарец стал невольным свидетелем какого-то давнего раздора между валькирией и главой Совета.
- Возможно, что и так, - с лёгкой улыбкой отвечала Брунгильда, чуть выходя вперёд и тем как бы незаметно скрывая незадачливого похитителя в своей тени.
- Это давняя история, - продолжила она под заинтересованными взглядами, при том жестом отпуская стражу, - и наш молодой жаворонарец случайно попал под удар. На его месте мог оказаться любой.
- Так, так, - полуодетый Вольт язвительным жестом сложил руки поверх халата - на исподнем.
- Та ведьма, что украла когда-то книгу, снова охотится за ней, и Пантегри попал под сильнейшие чары.
- Нет! - невольно вырвалось у него.
- Мы сами с Магирусом не смогли избегнуть в свое время такого сильного обмана и по себе знаем, каково очарование этой ведьмы. Только недавно у меня стали открываться глаза, и факты стали ложиться в ясную картину. И я могу сказать вам, дивоярцы: мы живём в опасный период, когда всё могущество Дивояра висит на волоске. И откровенно слабый руководитель в такой ситуации может привести всё дело к краху.
- Вон как ты заговорила! - разразился гневом Вольт Громур.
"Меня никогда не помилуют, - отрешённо подумал Пантегри, - я свидетель внутренних разборок в Совете".
- Не во мне дело, - презрительно ответила валькирия, - а в Дивояре. И не время сейчас предавать суду и казни самых преданных и сильных из будущих магов. Послушайте меня, и вы поймёте, почему я настаиваю на сохранении жизни Пантегри!
- Так, подожди, - вмешался один из стариков, - пусть-ка этот молодой оболтус пока посидит под замком, а мы решим, в чем он виновен, а в чем - нет.
На это согласились все, и безропотного жаворонарца заточили в маленькой комнатушке без окон тут же в здании Совета.
Спустя несколько часов за ним пришла Брунгильда и выпустила узника из заточения.
- Идём, Пантегри, - сказала она без всякого осуждения, - идём, и ты поймёшь, что с тобой случилось.
Лишённый малейшей надежды на какое-либо будущее, он покорно пошёл за ней. Но понимал, что едва ли можно найти ему оправдания: его поступок ужасен. А поскольку тюрем в Дивояре нет, то единственный исход его - смерть. Никто и никогда не предавал Дивояр таким чудовищным образом.
Валькирия привела его в одно из помещений музея - в закрытую комнату, заставленную старьём. Там она открыла перед ним большое зеркало и нажатием какой-то детали на ободе включила эту странную вещь.
- Эта старая эльфийская машина работает также и на запись, - говорила Брунгильда, что-то подстраивая в управлении. - Ты сам сейчас всё увидишь.
Матовая поверхность зеркала вдруг осветилась, и в ней, как в окне, открылась картина внутреннего помещения - какая-то комната, в которой находились два человека. В молодом и красивом брюнете Пантегри сразу же признал брата Изабэли - Айгена Борца, моряка, который, как сказала девушка, ушёл в плавание. Вторым человеком в той комнате была сама Изабэль.
Не понимая, что это может значить, жаворонарец обернулся к Брунгильде: ну, может, Айген снимает комнату в том же доме? И что такого, если встретились брат и сестра?
- Ты слушай, - кивнула на зеркало валькирия.
- Я надеюсь, что у Пантегри что-то получится, - сказала Изабэль.
Молодой жаворонарец вздрогнул.
- Почему ты не можешь просто сказать Румистэлю? - спросил развалившийся на диване Айген Борц.
- Я говорила ему, что книга нам необходима, но он мне не верит.
- Ещё бы... - усмехнулся брат.
- Но с некоторых пор что-то мне не хочется, чтобы он сам достал эту книгу, - продолжала девушка, как будто делилась мыслями.
Мужчина на диване явно заинтересовался.
- Мне было видение, - мрачно продолжала Изабэль, глядя в окно, - Видела я во сне, как подходит он в пилотской рубке Джавайна (пилотской рубке! - вдруг вспышкой памяти обожгло сознание Пантегри. Эти слова она уже как будто говорила, только он не обратил на это внимания!)
- ...к стене и открывает её, - продолжала Изабэль, не зная, что за ней наблюдают, - Достает оттуда книгу, и тут, в этот самый момент откуда-то возникает Брунгильда - взбешенная, в ярости. Без всяких слов выхватывает свой меч и рубит по Румистэлю. Всё настолько реально выглядело, как будто по-настоящему.
- Она его убила? - спросил тут же утративший показное легкомыслие Айген Борц.
- Одним ударом - и насмерть, - подтвердила Изабэль.
Заговорщики переглянулись.
- Теперь ты понимаешь, почему я пытаюсь действовать через Пантегри? - сказала прекрасная Изабэль фразу, которая доконала Пантегри и разбила его сердце.
Он обернулся к валькирии, бледный, не в состоянии сказать и слова. Такое чудовищное предательство от той, ради которой он был готов предать Дивояр и погубить свою жизнь!
- Ещё не всё, - сказала ему безжалостная валькирия, что-то делая с ободом зеркала, отчего в его плоскости быстро замелькали тени, и вот установилась новая картина.
Комната Изабэли. До боли знакомая старая обстановка дешёвой меблирашки, каждый предмет в которой был дорог Пантегри. Окно открыто, но комната пуста, только топчется на диване и оглядывается залетевшая в пустующее помещение серая ворона.
- Изабэль! - доносится как бы издалека, и Пантегри признает в этом крике свой голос!
В один миг ворона изменяется и на диванчике уже появляется человеческая фигура, в которой с ужасом жаворонарец признает свою возлюбленную!
- Да, она весьма сильный маг, - кивнула валькирия отключая зеркало и возвращая на место плотную накидку. Она аккуратно задвинула назад тумбочку и стол, поставила наверх пустую птичью клетку - как будто наводила порядок.
- Тебя обманули, Пантегри. Тебя использовали. Эта рыжая ведьма - та, что похитила "Гениус Алама" много столетий назад. Она так стара, Пантегри, и так хитра. Она даже нас провела, ведь мы с Магирусом поверили однажды в её беззащитность. А она нас обхитрила - нас, опытных, старых магов! Что же от тебя ждать, ведь тебя поймали на самую сильную приманку: любовное заклятие.
Он слушал молча и не мог поверить. Вспоминал нежную юную красоту Изабэль, пленительную свежесть её щёк, чудесный запах её румяных губ, её изумительные зелёные глаза, с нежностью глядящие на него.
- А этот её брат - он тоже старый маг? - глухо спросил он, стыдясь смотреть в глаза валькирии.
- Юги Джакаджа? - спросила та.
- Нет, Айген Борц.
- А, - чуть усмехнулась валькирия, - я не все застала, оказывается. Нет, он ей не брат, но сообщник. Но сегодня, благодаря случайности, ты оказался свидетелем одного события. Я слышала о твоей храбрости, Пантегри - ты один решился прыгнуть на вершину эльфийского холма. Кого ты увидал там, скажи?
Пантегри думал, а валькирия его не торопила. Что толку скрывать свои наблюдения, когда тут лучше него всё знают - он не сомневался, что Брунгильда прощупывает его и хочет выяснить, насколько он верен Дивояру.
- Я видел его раньше в этой магической защите, - заговорил жаворонарец, испытывая стыд при мысли, что сдает товарища, чья помощь (теперь Пантегри в этом не сомневался!) спасла всю экспедицию во время путешествия на Дикую.
- Это Лён? - прямо спросила она, и жаворонарец лишь кивнул в ответ.
- Кто он такой? - спросил Пантегри.
- Неважно, - ушла от ответа валькирия, выводя его из помещения, - много знать тебе тоже ни к чему, а то будешь сидеть безвылазно в Совете, а тебе ещё учиться и магистром становиться. И в экспедиции тебя прочат, как даровитого боевого мага. Всё у тебя впереди, Пантегри.
- И всё это возможно после того, что я натворил? - горько усмехнулся юноша.
- Совет признал тебя невиновным. Моё слово тоже не пустяк, и на моей стороне большинство, - ответила Брунгильда, и сильно поумневший в последнее время жаворонарец понял, что она ловко сыграла на этом случае, и что ему будет гарантирована жизнь, свобода и карьера, если он будет верен валькирии и не будет задавать вопросов.
Странно, он должен чувствовать блаженство, как приговорённый к казни, которому высочайшим указом было подарено помилование. А он ощущает только горечь и боль разбитого сердца.
***
В тот же день, поздним вечером произошло свидание валькирии и архимага Вольта, но случилось оно без свидетелей. В опустевшем зале Совета сидела Брунгильда над книгой "Гениус Алама", когда к ней подошёл Громур.
- Чего ты хочешь, Брунгильда? - спросил он.
- Хочу, чтобы ты подал в отставку, - ответила она, не поднимая головы от книги.
- Копаешь под меня? - горько спросил Вольт, - А ведь было время, когда мы были друзьями и соратниками. Я помню, ты даже нравилась мне.
- Не время для сантиментов, Вольт. Дело не в тебе или мне, и уж никак не в твоей карьере. Ты стал ленив. Ленив и беспечен. А я тебе говорила: ещё до ухода Дивояра в плавание: грядут тяжёлые времена!
- Ты про Каратель? - скривился архимаг, - Знаешь, мне уже надоели твои беспочвенные каркания. Пока не вижу оснований для паники.
- Я говорила тебе, Вольт: ты обленился. Слишком много хорошей жизни тоже не в прок. Я нашла эту книгу и изучала её очень внимательно - сейчас её язык стал доступен мне. И каждый год в мае я наблюдаю приближение Рагнарёка - его черты становятся всё более отчётливы.
Она поднялась с места и встала перед Громуром - прямая, напряжённая, с жёстким взглядом ярко голубых глаз. Облик валькирии неуловимо вдруг потёк, и вид её сменился: теперь перед главой Дивояра стояла худая и седая старуха, но такой силой тащило от её несгибаемой фигуры, одетой в дивоярские шелка.
Сам Вольт вдруг тоже изменился: искусственная молодость сошла с его лица, и стал он таким, каким был на самом деле: старым, с выпуклым брюшком.
- Есть два способа сменить власть в Дивояре, - вкрадчиво заговорила та, которая ранее звалась Фифендрой, внушительно нависая над более низкого роста архимагом, - культурным способом: сложить с себя полномочия и объявить преемника. Второй способ древний, не слишком красивый, но по-прежнему эффективный: поединок. Как думаешь, долго ты выстоишь против меня с мечом? Я в абсолютной форме, потому что никогда не раскисаю. А ты отрастил брюхо и лелеешь свою драгоценную карьеру. Корс Филфхариан совершил тогда ошибку, когда поддался слабости и нервам. Не стоило ему указывать на тебя, как на преемника, потому что ты бездарен. Эта твоя дешёвая затея: отправить парней под эльфийский холм - просто идиотизм! Чего ты добился этим? Даже не посоветовался с умными людьми. Сам всё думал провернуть, да? И в Совете выставить как свою удачу? И что получилось: два боевых отряда направлены на одну операцию, а дело, которое требовало немедленного реагирования, оказалось без поддержки? Сегодня мы могли взять Джакаджу тёпленьким! И уж он много мог бы нам сказать о тайнах "Гениус Алама"!
Они постояли напротив друг друга - такие, какие они есть: старые, полуторатысячелетнего возраста маги. Затем вид обоих снова преобразовался.
- Какой толк в этой книге? - заговорил Вольт, снова подтянутый, с лицом почти без морщин, - Заклинания "Олэ Инфернас" по-прежнему нам недоступны. А читать пророчества сейчас, когда они сбылись - какой смысл? Ну узнала ты из этой книги, что она вернётся после возвращение Дивояра - а что в этом? Узнала бы ты раньше, лет семьсот назад, тогда - да!
- Смешной ты, - пожала пышными плечами валькирия, - У меня было время изучить язык этой книги, а ты и сейчас не хочешь заняться этим. Поэтому и не понимаешь, что здесь написано. Они писали эту книгу сами для себя. Это вовсе не список пророчеств, а напоминание самим себе о том, какова реальность на самом деле. Самим себе, потерявшимся во времени и свихнувшейся истории, они писали послания. Вот почему Лиланда так рвётся за этой книгой. Тысячи лет они ходят кругами, тасуя одни и те же ошибки, и всё бессмысленно, потому что они не могут найти выход из этого лабиринта времени - он каким-то образом сомкнулся со входом. И Румистэль идёт по бесконечному пути вновь и вновь, меняя имена и времена - могучий и бессильный. О, если бы я знала как разорвать это порочное блуждание во тьме - разве я бы не была на их стороне?! Но я на стороне Дивояра, на стороне нашей власти. А всё, как я полагаю, возвращается к истокам - все дальше по времени, к самому началу, когда мы подняли в безлюдных горах Селембрис покинутый волшебный город - вот откуда наше могущество, Громур!
- Мы не скрываем этого от наших учеников, - самодовольно ответил тот, - Мы честны и не присваиваем себе достижений эльфов, но гордимся нашей преемственностью!
Валькирия усмехнулась.
- Ты знаешь, почему я не убила сегодня Пантегри, когда застала его за кражей книги? Потому что вот здесь я прочитала, что уже убила вора в этом самом зале. И я тогда была Главой Совета и старшим архимагом Дивояра.