У очарованных земель, или по-дивоярски — зон наваждения, есть одна особенность: откуда бы вы ни приблизились к этому месту извне, вам всякий раз будет преграждать путь неширокая и неглубокая река с крутыми бережками. Но стоит пожелать проникнуть в волшебное место, как тут же откуда-то появляется мостик через реку. Некоторые думают, что мостики всегда стоят на месте, но это не так. Просто путник, спешащий в очарованную землю, уже заранее как бы прокладывает себе путь — неудивительно, что с той стороны его уже ждёт дорога. Иди по ней, и она выведет тебя к твоей истории. Но сверху, с высоты полёта лунного коня, не видно никакой речки — очарованные земли едва ли отличаются от обычных земель Селембрис, только городов не видно — всё как бы сплошная дикая природа.

Примерно зная расположение границ зоны наваждения, Лён уже на подступе к ним опустил коня на землю. Тогда перед ним через минуту открылся вид на узкую лесную реку — путь в зоны наваждения всегда лежал через воду. Войти в них легко — выйти трудно! Вот обратный путь где попало не пролегал — тут надо было знать выходы. И знали их только дивоярцы — те, которые не раз бывали в таких зонах.

Был тут один маленький секрет: найти выход из очарованной земли можно только там, где однажды вошёл в него. Так что, войдя в зону на границе Сильвандира, со стороны Бреннархайма, молодой дивоярец уже точно знал, где находится ещё один выход — прямо на Ворнсейнор, где однажды он посетил волшебное место с товарищами-старшекурсниками. В тот раз он попал в прошлое — на два года назад, и встретил астронома Юста Достаса. Вот был случай заглянуть к нему и поведать про Белого Принца. Ведь в зоне наваждения время не имеет значения — выйдешь всё равно через заданное время. Лён назначил себе привычные три дня — через три дня он должен доставить беглую принцессу в Ворнсейнор.

Всадник на белом коне легко преодолел расстояние до городка, в котором пару месяцев назад он побывал в приюте матушки Марты и видел самого себя в образе Щелкунчика. Ах, дубовый лист, каким же удивительным теперь ему казалось то время погружений в Жребии — сколько приключений, сколько удивительных людей! А теперь ему казалось, что он высох, как старый лист, за своей учёбой. Чем больше знаний, тем меньше удивления перед чудесами.

Здесь уже царило тепло конца мая — блаженная пора, которую Лён так любил. Чудесная погода стояла в той земле, и подумалось, что наконец-то старый Юст отогреется от своего кашля — болен старик, что бы там ни говорил.

"Надо было захватить ему волшебных микстур Энины!" — подумал с легкой досадой на свою недогадливость Лён. Ведь мог бы сообразить! Энина, будущий дивоярский целитель, очень хорошо умела составлять оздоровительные зелья — это у неё талант.

В городок он въехал, как обыкновенный путник — его конь убрал свои огромные крылья по просьбе седока, и даже масть Сияра прикрыта завесой незаметности. Улицу Лён узнал сразу, а проехав мимо приюта, был приятно удивлён тем какой теперь этот дом стал нарядным — отремонтирован фасад, поправлено крыльцо, уделана крыша, забор стоит целёхонек. Сразу видно, что деньги пошли этому большому дружному семейству на пользу. Зайти бы не мешало, да некогда. В следующий раз!

Вот тот угол, где замерзла бедная девочка. Может, теперь, благодаря удивительным сказкам старого астронома, жители этого городка стали добрее к бедным. А вот и дом старика Достаса. Стал как будто новее, покрашен, окна на верхнем этаже теперь опять со стёклами — кажется, у преподавателя университета дела тоже пошли на лад. Может, ему неплохо заплатили за издание сборника сказок?

Едва Лён поднёс руку к колокольчику, чтобы позвонить, дверь неожиданно распахнулась. Но вместо старого сказочника на порог вышла молодая пара — худощавый горбоносый юноша со светлыми волосами до плеч, одетый в элегантную тройку хорошей материи теплого цвета топлёных сливок и прекрасный высокий цилиндр бежевого атласа. Спутницей его была симпатичная молодая особа в пышной юбке, с нарядной пелеринкой на плечах, в новеньком капоре, из-под кружевного края которого выглядывали тщательно завитые локоны.

— Простите, а могу я видеть господина астронома? — немного растерялся Лён.

Может, к старику приехали родственники? Или он пустил на постой жильцов? Или даже умер?!

— Кого? — удивился молодой человек, — Здесь нет никаких астрономов.

— Но как же так?! Не столь давно я был у него? Может, старик умер, и вы приобрели этот дом после него?

— Простите, — немного холодно ответил молодой человек, разглядывая пришельца, одетого излишне тепло для почти летней погоды, — но этот дом я ни у кого не купил — он достался мне в наследство от моих родителей. Я здесь живу уже двадцать пять лет. А это моя жена, Алиса, и мы торопимся в гости.

Он нетерпеливо взял под руку свою жену и попытался обойти настырного гостя. Наверно, в лице Лёна выразилась такая растерянность и огорчение — он ничего не понимал, поэтому незнакомый обитатель дома остановился и сочувственно спросил:

— А что вы хотели? Вам зачем-то нужен этот астроном? Странно, я преподаю в местном университете, но не знаю в нашем городе ни одного астронома — кому нужно смотреть на звёзды?

— Да я просто хотел передать ему кое-какие сведения… — гость отошёл от крыльца и направился к своему коню, смирно стоящему поодаль без всякой привязи.

— Постойте, — поспешил за ним молодой человек, — может, я могу вам чем-нибудь помочь? Давайте ваши бумаги — я отыщу такого человека и передам!

— Да не надо, — нехотя отозвался явно расстроенный пришелец, — я думаю, что ошибся…

Да, наверно, он действительно ошибся, ведь это зона наваждения — мало ли какие удивительные превращения она может сотворить. И вот на этом месте живут совсем другие люди — наверно, это другая история.

— Юст! Сколько можно ждать? — позвала своего мужа молодая особа, нетерпеливо постукивая зонтиком о каблучок.

От какой-то догадки Лён медленно повернулся обратно, поражённый отчего-то до глубины души.

— Простите, я не представился, — немного смутился франтоватый молодой человек, — Юст Достас, преподаватель университета!

— Минутку, Алиса, я сейчас! — извинился он перед своей молодой женой. — Простите, мы торопимся на крестины к нашим хорошим знакомым — госпоже Марте Андерсен и её мужу, Петеру Андерсену!

— Это вон в том большом доме? — осенённый неожиданной догадкой, спросил Лён, указывая вдоль улицы в ту сторону, откуда пришёл.

— Да, а вы знаете эту семью? Удивительные люди! Госпожа Марта так любит детей, а ей так долго не давалось обрести ребёночка! Ах, впрочем, я заболтался! — Юст с улыбкой обернулся к своей жене и помахал ей рукой, — Так что у вас, давайте поскорее, пожалуйста.

— Я просто хотел рассказать господину Ю… астроному про Белого Принца, — пролепетал Лён, во все глаза глядя на молодого Юста Достаса.

— Белый Принц?! — поднял тот брови, — Что это такое?

— Артефакт, — волнуясь, сообщил пришелец, — Такое неизвестное тело, летающее над Селембрис выше атмосферы, но ниже лунной орбиты.

— О чём вы говорите? — снова не понял учёный, — Разве что-то может самостоятельно двигаться вне хрустальных небесных сфер? Кто вы вообще?

— Я дивоярец, — сообщил ещё более изумлённый Лён.

— А это что такое? — ещё больше удивился Достас.

— Э… Это такой летающий над облаками город.

— А, понимаю, волшебство! — улыбнулся Юст, кивая нетерпеливо зовущей Алисе. — Простите, юноша, мне некогда заниматься сказками. Если увижу вашего чудака-астронома, так обязательно передам. Как, говорите, зовут его?

— Ю… Никак! — тут же спохватился дивоярец.

— Ну, Юст!! — разгневанно топнула ножкой госпожа Алиса.

Молодая пара поспешно убежала — они в самом деле опаздывали и рисковали не поспеть к крестинам младенца госпожи Марты. Ах, Марта, Марта, что же сталось с твоим младенцем, если ты спустя годы стала собирать вокруг себя бедных сирот и опекать их по мере своих сил! Ведь теперь Лён понял, что попал в прошлое этого городка, когда Юст Достас был молод и женат, а матушка Марта только ещё родила ребёнка. Что же происходит? Неужели зачарованная зона устроена по тому же принципу, как и аномальное пространство, где Лёна кидало по пластам времени в поисках Дерн-Хорасада? А это совсем не то, что говорилось в книгах Дивояра. Выходит, он сам сообщил будущему астроному про Белого Принца и про Дивояр?! Откуда же вообще взялось это название, если они с Юстом просто передали его друг другу? Непонятно. Парадокс какой-то.

Зачарованные земли, творение давно ушедших мастеров — что же это такое?! До этого он думал, что они лишь развлечение, сказочное наваждение, как говорили книги Дивояра.

* * *

Теперь молодого дивоярца ничто не должно отвлечь от дела. Времени у него достаточно, но хотелось побыстрее покончить с этой историей и успокоить кривотолки вокруг репутации молодого короля Алая.

Приятно было пробираться нехожеными местами, среди буйной дикой природы — совсем не то что смотреть сверху на обширные лесные массивы — тут запахи, тут суетится мелкая жизнь, тут лесные речки и прозрачные ручьи. Так и мерещится за каждым деревом, за каждым холмом что-то удивительное, сказочное, пьяняще-необыкновенное! Как надоела эта сухая рациональность обучения, авантюризм кипит в крови. Снова хочется рискованных приключений, в какие он попадал не раз.

Давно же он не ночевал в лесу. Давно не спал под звёздами! Комфорт и удобства лёгкой жизни дивоярца стали тяготить его, а душа вдруг возжелала свободы. Ох, как весело они проводили с Пафом время! Как шатались по Селембрис свободные, беспечные, порой голодные, без каждодневного крова над головой, но какая была у них дружба! А теперь его товарища запрягли в скучные, напряжённые обязанности, надели на шею золочёное ярмо, отяготили душу.

Не глядя и привычно Лён нащупал рукой дорожную суму, открыл её и начал искать в ней волшебное зеркальце — чтобы уточнить дорогу. Отчего-то вещица никак не попадалась под пальцы. С небольшой досадой он отвёл взгляд от дороги и заглянул в суму: ну где там затерялась эта штучка? Пошарил ещё — и не нашёл. Что такое?! Неужели потерял? И вдруг вспомнил, что так и не положил этот волшебный компас в дорожную суму. Вот так раз! Как же он теперь найдёт троллей? Неужели придётся возвращаться? Обратно в Дивояр? Наверняка волшебное зеркало осталось лежать на столе в потайной комнате. Но тогда он потеряет время, и пройдёт более трёх дней.

Молодой дивоярец поднял коня в воздух, чтобы осмотреть местность. Да, это похоже на то, что он разглядел в зеркальце — видел он там особую примету, вот она, перед глазами — видна сверху, как на ладони.

Река, с одного берега подпираемая горами, другой берег — низина, на излучине реки — холм. А на холме — замок, к нему ведет ровная тропа. Судя по всему, жилище обитаемо — на огороженном дворе гуляла домашняя живность. Вот так раз, а почему он видел тут развалины? Или ему сверху показалось, и принял он за разросшиеся кусты зелёные крыши замка?

Чтобы не было лишних вопросов, дивоярец опустился на землю и пешим ходом приблизился к жилищу, взобрался по расчищенной от камней тропе и въехал на горку.

Подъехав к небольшому уютному замку, Лён с любопытством оглядел стену из валунов, скреплённых раствором, отыскал ворота и постучал дверным кольцом — гостя на Селембрис принято встречать с душой.

Спустя некоторое время со скрипом отворилось маленькое оконце в массивных дубовых воротах, обитых железной решёткой, и в отверстие спросили вкрадчивым голосом: кто?

— Я путник, добрый человек, прошу ночлега, — ответил Лён положенной формулой просьбы гостеприимства.

— А у нас места мало, — бесстыдно соврал непонятный голос в дыре — не разобрать: пожилой мужчина или старая женщина.

— Это как же мало? — усмехнулся дивоярец такой наглой лжи, — У вас домище вон какой огромный! Неужто для одинокого путника лавки не найдётся?!

— А у нас семья большая! — продолжал упорствовать хозяин.

— А у меня терпение лопается! — рассердился дивоярец. — Открывай сейчас же!

— А ты чего орёшь, не у себя дома! — окрысились в дыре.

— Да я…

Окошечко захлопнулось. Ну что ты будешь делать!

Сгоряча Лён хотел показать нарушителям закона как следует принимать путешествующих дивоярцев — махнуть на своем крылатом жеребце через стену да грохнуть об землю пару огненных шаров, но передумал. Может, хозяин в отлучке, а прислуга боязлива. Не следует так вызывающе вести себя. Короче, сел он тут неподалёку на пригорочке, пустил коня отдохнуть, а сам развернул скатерть-самобранку и начал ужинать.

Дело шло совсем к вечеру, совсем уже смеркалось. И, судя по всему, принимать ночлег Лёну придётся прямо здесь — на взгорке. Хорошо, что у него с собой подарок Пафа — меховой плащ, а то ночи наверняка по раннему летнему времени прохладные. Никто так к замку не подъехал — хозяин не вернулся.

"Может, давно в отъезде, вот прислуга и обнаглела?" — сонно соображал Лён, укладываясь набок на сухом пригорке — Сияр уже улетел кружить под звёздами и ржать на Месяц.

Разбудил его чей-то топот и яркий свет факела. Сощурив со сна глаза, дивоярец разглядел всадника на бешеном жеребце — тот в нетерпении бил копытом в землю, хрипел, как барс, и свирепо фыркал. Всадник, свесившись с седла, пытался разглядеть при свете факела спящего у ворот человека.

— Ты кто такой? — раздался нетерпеливый голос. — Почему здесь лежишь?

— Так внутрь не пускают… — устало отозвался Лён.

— Кто не пускает?! Как посмели?!! Путника не приветить?!!! В пепел обращу мер-ррзавцев!

Ого, кажется, хозяин воротился! Сейчас наведёт порядок.

От мощного удара содрогнулись створки ворот — ну и силища была у господина!

— Ленда, Бакида, спите вы там, что ли?! Чем занимаетесь в моё отсутствие?!!

За воротами началась суета, причитания, замелькали огни.

— Что? Не пойму что вы там бормочете! — кричал грозный хозяин в окошко, створку которого выбил с одного удара.

— Сейчас, сейчас, батюшка, сейчас, родимый! — орали оттуда.

— А? Я не слышу!

— Сейчас, говорю! Засов заклинило!

— При чём тут засов?! — гневно разразился витязь, мощно потрясая ворота.

— Да не толкай ты! Хуже только! Сейчас багром поддену!

— Ты почему, Бакида, гостя не пустила?!

— Какого гостя?! А? Не знаю никакого гостя! А? Болтался тут какой-то оборванец, просил чего неведомо — я всех пускать должна? Да не тряси ты, князь — мешаешь только!

— Это мой дом, Бакида, а не твой! Ты, кажется, забыла, что я тебя так же с дочерью впустил? — крикнул князь, свешиваясь с седла, чтобы заглянуть в окошечко.

— Так мы, батюшка, всё для тебя, для тебя стараемся! Ночей не спим, куска не доедаем, все стережём твои хоромы, все бдим! А то нагрянут враги да все и разграбят. Откуда я знаю, кто он такой — может, лазутчик вражеский!

Внутри, наконец, что-то громко ухнуло, послышался металлический удар, и ворота с трудом стали отворяться. Князь спрыгнул с седла и сильной рукой попятил непослушную створку, открывая дорогу гостю.

— Вот скаредная баба! — с досадой бросил он, отряхивая плотные кожаные перчатки.

Теперь Лён мог получше разглядеть его. Высокий, выше своего гостя дивоярца, шире в плечах и мощнее статью. Одет в странные латы, покрытые поверх металла эмалью, отчего казалось, что они пылают собственным багряным светом, а не отражают свет факелов. Красный, переливающийся плащ, высокий шлем с позолоченным драконом наверху мешал разглядеть лицо. Но разглядывать было некогда — хозяин жилища заговорил с той, кого назвал Бакидой.

— Откушай, зятёк, хлеб-соль! — усердно кланяясь, приговаривала женщина — пожилая, круглая, богато, но безвкусно одетая. Она оправдывалась перед разгневанным князем, через слово приговаривая "откушайте хлеб-соль, зятёк", при том усердно подсовывая под нос зятьку этот самый хлеб-соль — большой румяный каравай. Голос её, какой-то неопределённый, журчал с утомительным однообразием, как будто завораживал. Говорила она быстро, словно роняла слова, как горох, и вскоре действительно оболтала уставшего князя и заставила его и гостя оторвать и съесть по кусочку хлеба. Уж после этого было как-то неудобно ругать хитрую старуху.

Гнев князя улёгся, он расстегнул на своем коне подпруги, сбросил наземь упряжь и, больше не заботясь о своем животном, позвал за собой гостя, приглашая пройти в дом. Лён заметил, что коня хозяйского никто не принял — тот сам пошёл по двору и зашёл в открытые двери сарая. Ну и порядочки, однако, в княжьем доме.

Просторный зал не был освещён, и очаг был холоден — хозяина явно тут не ждали.

— Ну велел же: всегда будьте наготове к моему приезду! — с досадой говорил тот, обходя помещение и обнаруживая то там, то тут непорядок.

— Темень, грязь, холод! — в сердцах бросал он.

И тут сделал нечто необычное, чего Лён никак не ожидал: резко повернувшись вокруг себя, князь обвёл холл вытянутой рукой, и от его пальцев полетели огненные стрелы! В одно мгновение зажглись факелы на стенах, загорелись свечи и запылали в огромном камине брёвна! Помещение мгновенно осветилось, открылись подробности действительно плохой работы прислуги: везде неприбрано, вещи валяются не на местах, какие-то тряпки накиданы по углам.

Он ещё раз обвёл рукой помещение, целя на этот раз по полу — разбросанное барахло начало вспыхивать, сгорало быстро, оставляя курящийся дымком пепел. Лёну стало ясно, что он попал в гости к настоящему огненному магу. А тот уселся за большой дубовый стол, грохнул по столешнице кулаком и рявкнул:

— Еды давай, Бакида!

Вбежала та самая пожилая тётка, бросая досадливые взгляды на гостя — звали его тут, явился!

— Сейчас, батюшка, сейчас! — торопливо зачастила она, без всякой пользы бегая по залу.

— Ой что же всё пожёг, порушил?! — причитала она, хватаясь за сгоревшие тряпки.

— Ой, факелов-то сколько для чего зажёг, ой свечки-то не бережёт!

— Да что ты, в самом деле?! — рассердился хозяин, — Моё добро мне же и жалеешь?! Где мясо, вино, свежий хлеб?! Где вода для умывания, где рушники? Где мои собаки, чёрт возьми?!!

Последние слова он прокричал в страшном гневе, и Лён с неудовольствием подумал, что попал как раз на семейную разборку. Уж лучше бы не будил его гостеприимный хозяин этого дома, на пригорочке спалось весьма неплохо.

— Ой, а собаки больно много жрут, — снова заскулила Бакида, — им мясо, мясо всё давай! А где им мяса напастись?

— А где мои стада овечьи да козьи?! — снова громыхнул хозяин, — Где пастухи? Всё продала, скаредина, всё в деньги обратила?!

— А денежки-то вот они! — заголосила противная старуха, — в сундуке лежат-покоятся, сердешные! Они ни есть, ни пить не просят! Ни выпасу, ни водопою не хотят!

— У, старая ведьма! — с отвращением сказал князь.

— Вот так всегда, — признался он, — никого пригласить в дом не дает, а кого ни приведи — позор мне как хозяину.

— А отчего же вам не выгнать её и не позвать другую управительницу? — осторожно поинтересовался гость.

— А она не управительница, она мне тёща!

Лён едва не присвистнул от удивления: уж больно не соответствовал вид князя, явно благородных кровей человека, и этой алчной, хитрой старухи. Совершенно ясно, что хозяин внезапно нагрянул в дом из долгой отлучки, а его тут не ждали. И вот теперь ему неловко перед гостем, которого полагается встретить, угостить и спать уложить. А в доме, судя по всему, полный бардак и развал. Да, есть отчего расстроиться. Лён уже подумывал как бы поделикатнее предложить свою помощь — выложить на стол свою волшебную скатёрку, но опоздал с идеей.

— Ну ладно, — мирно сказал князь, оглянувшись на простывший след Бакиды — та якобы отправилась собрать на стол угощение, — не будем поминать дурное. Не кручинься, гость, будет тебе и сытный ужин, и мягкая постель.

С этими словами он скинул с рук тяжёлые перчатки и достал из-за пазухи мешочек тонкой алой кожи. А то, что случилось дальше, невольно вызвало у Лёна вскрик: он не сдержался, когда в пальцах князя увидел Перстень Гранитэли! Это он, это, несомненно, он! Даже не просто две золотые змейки, держащие бриллиант, даже не огранка камня, не его цвет, а то знакомое ощущение, какое возникло у Лёна — это присутствие Гранитэли!

— В доме гость, а у нас снова беспорядок, — обронил хозяин, бросив искоса взгляд на гостя.

В тот же миг всё вокруг неуловимо преобразилось — пропал мусор на полу, а сам пол стал чище и светлее, застлался сам собой коврами. Стол и лавки словно обновились, заблестели подсвечники, просветлели окна, помещение приобрело уютный вид, исчез запах нежилого, а в довершение всего стол накрылся парчовой скатертью, а на ней быстро возникло обильное угощение.

— Спасибо, принцесса, — ласково проговорил князь в перстень и жестом пригласил гостя к столу.

— Не удивляйся ничему, — сказал он гостю, большими глазами глядящему на эти чудеса, и скинул с головы шлем с крылатым драконом, богато украшенный рубинами.

Ярко-красные волосы, похожие на огонь, упали на широкие плечи нового знакомца.

Теперь, когда шлем не скрывал его, Лён мог разглядеть лицо князя: его кожа была золотисто-смуглой, как будто хранила отблески огня от необыкновенных волос. А глаза играли искрами, как будто внутри этого необыкновенного человека горело пламя. И эти волосы, эти огненные волосы, как в сказке про Яхонта, которую однажды рассказал Лембистор!

— Ну, здравствуй, Румистэль! — неожиданно сказал князь онемевшему от изумления гостю, — А меня зовут Финист!