25 июня 1807 года выдался солнечный и ясный день. Этот день навеки вошел в историю. На середине реки Неман находился плот. По одну сторону реки расположились русские войска по другую французские. От обоих берегов отплыли лодки. Было около одиннадцати часов утра. Наполеон стоял впереди сопровождавших его лиц со скрещенными на груди руками, молча. На нем был мундир старой гвардии и лента Почетного легиона. На императоре Александре мундир Преображенского полка. Вся его свита также была в мундирах и орденах. Лодки одновременно причалили к плоту. После обоюдного приветствия начались ничего незначащие разговоры.

Вдруг в этот самый момент на русской стороне реки послышался неприлично громкий смех. Наполеон невольно посмотрел в ту сторону. Молодой офицер в мундире кавалергарда о чем-то оживленно разговаривал с другими офицерами и весело смеялся.

Человек, стоящий за спиной императора Александра невольно поморщился при резком звуке этого смеха. До этого он стоял молча и безразлично поглядывал по сторонам.

— Я вижу, мой дорогой брат, ваши офицеры в хорошем настроении, — произнес Наполеон явно недовольный этим вмешательством в это важное событие.

— Отчего же им быть недовольными, ваше величество? Они рады столь радостному событию как заключение перемирия между такими великими державами как Россия и Франция и дружбы между такими великими императорами как император Наполеон и император Александр — сказал все тот же человек, нарушая правила церемониала и вступая в разговор, не будучи, представленным императору.

Наполеон, кажется, был удовлетворен этим объяснениям или сделал вид. Но разговор продолжился в том же добром расположении духа, что и начался. Оба императора говорили на отвлеченные темы и не разу не коснулись тех причин, по которым они сегодня здесь собрались. Все присутствующие, внимательно ловили каждое слово обоих императоров и лишь один человек, как казалось, был безразличен ко всему происходящему. Но это только казалось. Сегодня был один из самых неприятных моментов в его жизни. Он отдал бы многое, чтобы находится сейчас, где будь в другом месте, а на месте этого он должен был стоять здесь и делать счастливый и радостный вид. Его плохое настроение усиливало то обстоятельство, что он должен был надеть мундир вместе со всеми орденами и медалями. В нем он ощущал себя ряженым в святочную ночь.

На берегу опять послышался смех кавалергарда, и французский император во второй раз невольно взглянул на него. Затем его взгляд переместился на человека из свиты императора и уловил несомненное сходство между ними. «Должно быть, сын» — мелькнуло у него в голове.

Человеком из свиты императора был князь Романов Роман Александрович дядя императора Александра. А молодой человек, позволивший себе так бесцеремонно нарушить торжественность момента, был его сын Романов Александр Романович поручик кавалергардского полка его императорского величества.

После окончания встречи, когда лодка российского императора причалила к берегу, император шел молча, ни с кем не разговаривая. В его свите слышался шепот. Приближенные обсуждали сегодняшнее событие. Но к императору обратиться ни кто не решался.

Поручик Романов приблизился к императорской свите и, приветствовав императора, обратился к нему.

— Ваше Величество, позвольте вас поздравить.

Император Александр добродушно взглянул на него и улыбнулся.

Только сказав это, поручик понял, что он сказал совсем не то, что надо. Но ему надо было срочно поговорить с отцом, и это был единственный способ, который он придумал, чтобы подойти к императору. Отец был в Тильзите уже пять дней, а Александр еще не разу не видел его. Князь постоянно находился с императором. Они надолго закрывались в кабинете и о чем — то беседовали. Александр знал, что его отцу было не до него.

— А Александр Романович, наш веселый кавалергард — Александр похлопал родственника по плечу. Улыбка не сходила с лица императора, но поручик еще раз понял, что он совсем не, кстати, со своими поздравлениями. Император последовал дальше со своей свитой, а князь задержался рядом с сыном.

— Батюшка мне надо поговорить с вами — со всей серьезностью, на какую он был способен, сказал Александр. — Это очень серьезно.

— Ну конечно это должно быть очень серьезно — иронично заметил отец, делая ударение на слово очень. — Иначе, ваше сиятельство, вы не стали бы лезть к императору со своими глупыми и неуместными поздравлениями. Кстати, что вас так рассмешило? Император Наполеон чего доброго мог решить, что вы смеялись над ним.

— Ну что вы батюшка. Просто поручик Меньшиков заметил, какой своеобразный головной убор у маршала Мюрата. Он всегда так красочно одевается?

— Должно быть. — Князь взял сына под руку и отвел к реке. Александр видел, что отец очень устал и хотел, было уже отказаться от разговора. Но Роман Александрович, словно сбросив неприятные мысли, улыбнулся сыну той самой доброй искренней улыбкой, какой он улыбался только своим детям. — Ну и какое у нас срочное дело? Сколько вам надо на этот раз? — все тем же насмешливым тоном спросил отец.

Александр на секунду замешкался, как всегда с ним бывало при разговоре с отцом, который всегда как-то угадывал, что нужно Александру. Наверное, это было совсем не трудно, так как все просьбы Александра сводились постоянно к одним и тем же вещам.

— Ну, много.

— Женщины, лошади или карты? Что на этот раз отнимает у вас столько времени и денег? — Александр собирался ответить, но отец не дал ему такой возможности — Впрочем, не важно. В твоем возрасте всему этому должно уделяться особое внимание. Но ты всегда должен помнить три вещи.

— Да — да, я помню. Не вмешиваться в чужие дела, не проигрывать больше чем у тебя есть и не ухаживать за девушками из хорошей семьи, если не имеешь намерения жениться.

— И тогда все будет хорошо, — закончил за него отец. — Зайди ко мне сегодня вечером. Тогда все и уладим с деньгами. А сейчас у меня дела.

Император Александр в задумчивости расхаживал по комнате. Сегодня он заключил мир. Не будет больше войны, не будет крови, не будет смертей, не будет этих огромных финансовых затрат. Так почему же это перемирие не радовало его. Почему это перемирие носило привкус унижения и поражения. Перемирие или мир? Мир или война? Наполеон хотел мира, Александр хотел перемирия. Слова, которые одновременно были так похожи и такие разные. Что выбрать? Что решить?

В дверь послышался решительный и резкий стук. Александр был так погружен в свои мысли, что не сразу услышал его.

— Войдите, — сказал он, не оборачиваясь.

Князь Роман Александрович вошел в комнату и слегка поклонился государю.

— Вы? Быстро. Что-нибудь случилось?

— Нет, ваше величество.

Александр, взволновано подошел к князю. — Мир или перемирие? Что же выбрать. Вы ведь знаете, князь, что я не желал ни того, ни другого. Вы убедили меня, что это необходимо. Но я что-то не заметил у вас особой радости.

— А кто вам, ваше величество, сказал, что эти события радуют меня. Наоборот, я полностью разделяю ваше мнение. Но на данный момент это лучшее что мы можем сделать, лучшее для России. Или вы желаете войны один на один с Францией без союзников, без денег?

— Но Россия ничего не выиграла от этого соглашения.

— Но ведь ничего и не проиграла. В конце концов, что требуется от России? Пойти на уступку и дипломатически оформить то, что фактически Франция завоевала оружием.

Французские армии оккупировала все германские княжества, и заняли Далмацию, отрезав Ионические острова от материка. Отказ признать эти совершившиеся факты мог привести к новой войне практически без союзников: Пруссия и Австрия были разбиты, Швеция занимала колеблющуюся позицию, Турция объявила России войну. Оставалась Англия, мало, чем способная помочь России при военных действиях на суше. Да еще внутреннее положение оставляло желать лучшего, — рост недовольства войной в России, тяжелое финансовое положение, страх правящих классов за свои привилегии в случае поражения. Политические деятели Российской Империи разделились на две группировки — сторонников войны и сторонников мира (нейтралитета). Что же хотела добиться наполеоновская дипломатия в Тильзите? Значение соглашения состояло не в признании Россией французского господства в Западной Европе — это было уже свершившимся фактом. Главное заключалось в том, чтобы заставить Россию воевать в союзе с Францией против Англии. Мир означал присоединение России к континентальной блокаде. А Россия хоть и отказалась продлить торговый договор с Англией, который был заключен еще в 1797 году, так как он наносил ущерб русской внешней торговли, но была не в состоянии отказаться от торговли с Англией вообще. Англия была основным торговым партнером Российской Империи.

— А безумная идея Наполеона о континентальной блокаде?! Вы же знаете, какой она вред может принести России! — Александр отошел к окну и стал в задумчивости разглядывать уличные пейзажи. — Так мир или перемирие?

— Я думаю мир. Пока мир. — Князь также подошел к окну. — Перемирие означает прекращение военных действий на определенной время. Я не думаю, что Наполеон будет ждать долго. Если не будет мира, он перейдет через Неман и вторгнется в пределы России. Россия не готова к войне.

— Вы правы. Мир. — На некоторое время император замолчал. Он о чем-то усиленно думал. Кажется, в нем происходила внутренняя борьба. — Да, мир. Но мы должны сделать так, чтобы он был как можно выгоднее для России. Война с Францией неизбежна. Но мы получаем временную передышку, которая нам сейчас так необходима. — Александр повернулся к князю и дружески улыбнулся ему. — А признайтесь, князь, что императрица моя матушка просила вас о том, чтобы вы отговорили меня от этого ужасного несчастья как мир с корсиканским чудовищем. А вы вот, наоборот.

— Я понимаю вашу матушку, ваше величество. Но что значит наше личное мнение с нашими симпатиями или антипатиями, когда речь идет о благе России. Вы правы, ваша матушка просила меня, и я ей обещал.

— Но обещание нарушили. — Император думал, что князь сейчас начнет оправдываться и приводить разумные доводы своего поступка.

— Да — князь невесело усмехнулся — нарушил. Необходимая вещь для политика просто давать обещания и также просто их нарушать. Ну, вы ведь знаете. Вот сейчас мы с вами решили, что будет мир. А что же мы решили сразу же за этим? Мы решили, что войны все равно не избежать и что мир это временно. Через пару дней мы подпишем с Наполеоном мирный договор о вечной дружбе и взаимопомощи. Но, уже ставя подпись под этим документом, мы будем знать, что скоро мы нарушим это обещание, и что никакой вечной дружбы и взаимопомощи не будет. Мы даем обещание, и мы же его забираем назад.

— Но это же просто лицемерие — император опять усмехнулся.

— Ах, нет, ваше величество, это политика. Ну, представьте, чтобы было, если бы политик всегда говорил то, что думает. Был бы просто кошмар. Все державы мира посчитали бы себя оскорбленными, и тогда мировой войны было бы не избежать, так как все они почти всегда крайне дурного мнения друг о друге.

— Да, думаем одно, а говорим совсем другое. Печально.

Поручик кавалергардского полка Александр Романович сидел с друзьями в гостинице и играл в карты. В помещении было шумно. Гостиница кишела постояльцами разных национальностей. Сейчас, когда в Тильзите собрались российский и французский императоры, каждый считал счастьем присутствовать здесь, в столь важный и исторический момент. Приехали не только те, кто должен быть здесь по долгу службы, но и те, кто просто приехал из любопытства или, просто, для того чтобы когда-нибудь сказать, что он был в Тильзите, когда произошло это важное событие. Поручик же был здесь потому, что здесь был император. Он хоть и поздравил сегодня императора с заключением мира, но вовсе так не думал. Он думал о тех, кто погиб при Фридланде, кто погиб на войне с захватчиком, который называл себя императором Наполеоном. Но он был солдат. Он должен быть с императором. И не должен ставить под сомнение его решения. Он должен быть здесь, потому, что здесь был его отец, и потому, что тот хоть и был также недоволен всем происходящим, но он все же был здесь. А если так, то значит так и правда, должно быть.

Единственный из друзей, кто разделял его мнение, был поручик князь Воронцов Андрей Николаевич честный и добрый малый, настоящий друг, но, по мнению князя Александра больно уж порядочный. Александру иногда было неудобно перед ним, когда они, перебрав спиртного, шатались по ночным улицам Петербурга и непременно втягивали Андрея в какие-нибудь истории, в которых он принимал участие не всегда по своему желанию. С кем Александру было легко, так это с графом Меньшиковым Петром Алексеевичем простым туповатым пьяницей кутилой и повесой. Граф всегда был готов на любые развлечения и приключения и никогда не задумывался об их последствиях. Ему, кажется, даже не могло прийти в голову, что они могут делать то, что делать не следует. Он считал, что если что-то произошло, значит так, должно было произойти, и что он ничего изменить не мог. Он был, смел, безрассуден и готов на все ради своих друзей. Вот и сейчас он считал, что если будет заключен мир, значит так и должно быть. Что если император Александр называет императора Наполеона «друг мой», а император Наполеон императора Александра «мой дорогой брат» значит, они знают что делают, и что только так и можно делать. Кто был в восторге от происходящих событиях так это граф Репнин Николай Александрович. Впрочем, он всегда был в восторге оттого, что делал император Александр. Он никогда не ставил под сомнения его решения. Это был хладнокровный человек, и Александру казалось, что он всегда говорит не то, что думает. Но Александр это не считал таким уж недостатком, так как он тоже говорил не всегда то, что думал, а его отец и вовсе мог говорить самые немыслимые вещи с самым добродушным выражением лица, и это не мешало ему быть хорошим и порядочным человеком.

Друзья были уже порядком навеселе, когда в помещение вошли французские офицеры и сели за соседний столик. Александр брезгливо поморщила, видя их ненавистные мундиры.

— Ну, вот и новоявленные друзья пожаловали — насмешливо сказал он, повышая голос, нарочно переходя на французский. — Только их нам не хватало для полного счастья. Господа, присоединяйтесь! — обратился он к французским офицерам.

Один из вошедших, был французским маршалом, а двое других генералы. Здесь были и другие французы, но они не привлекли молодого человека своими не столь высокими чинами. Александр хотел скандала. Он хотел выплеснуть свой гнев и свое раздражение. Если бы он был трезв, он бы, наверное, на это не решился, так как знал, какими последствиями это может обернуться. Но под воздействие спиртного он стал более безрассуден, и все доводы рассудка не убеждали его. Вошедший маршал был именно тем маршалом, над которым кавалергарды смеялись сегодня утром при встрече императоров на плоту. Он был одет все в ту же шляпу с перьями, которая вызвала столько насмешек.

Маршал Мюрат, а это был именно он, высокомерно взглянул на молодого офицера и презрительно отвернулся, давая этим понять, что он выше того, чтобы реагировать на замечание какого-то поручика, а тем более присоединиться к его компании. Он прошел и сел за стол к французским офицерам из свиты его императорского величества Наполеона. Александр, еще более распаляясь, громко стал рассказывать историю об одном офицере, который любил украшать свою шляпу перьями, и это-то его и погубило, так как его шляпа была удобной мишенью для врагов.

— И представьте себе, пуля попала прямо в лоб — продолжал свой рассказ поручик — жаль было шляпу. — За столом послышался веселый молодой смех. Громче всех смеялся поручик Меньшиков. Князь Воронцов молчал и лишь время от времени толкал Александра в бок, пытаясь его утихомирить. Но Александр, кажется, вошел во вкус и не обращал внимания на предостережение друга.

Все, кто находился в помещении, понизили свои голоса до шепота, они все чего-то ждали. Комната была наполнена воздухом предстоящей грозы. Посетители только гадали, на сколько хватит терпения у французского маршала. Маршал Мюрат не был терпеливым человеком. Просто император Наполеон предупредил его, как важно сейчас не поссорится с русскими и не дать им повода для недовольства. Но его терпение было на пределе. Была задета его честь, и он не мог это так оставить. Ведь все, кто находился в этой комнате, знали, к кому были обращены насмешки этого нахала. Маршал в раздражении сжимал рукоять шпаги все еще усилием воли, сдерживая себя.

— А вот был еще один случай, — продолжал поручик — был у нас в полку один офицер. Ходил, всегда задрав голову и обращаясь со всеми свысока, даже со своими товарищами. Ну, в общем, вел себя совсем не так, как ведут себя в дружеской компании. Так его решили проучить. Были мы на учениях. В общем, ночевали в палатке. Его товарищи пробрались к нему, обмазали его какой-то дрянью и обваляли в перьях. Утром этот офицер просыпается, выходит из палатка, а его там уже ждут. Он слышит хохот и не может понять, в чем дело. Спросонья перья не заметил. В общем, вид у него был еще тот. Он так походил на шляпу того офицера, про которого я вам рассказывал раньше. И вид у него был такой воинственный и задорный, что ему даже потом прозвище дали, можно я не буду говорить какое? — обратился он будто бы к приятелям, но насмешливо поглядывая на французского маршала. — Но зато этот офицер больше никогда не позволял себе высокомерного отношения к своим товарищам. У нас это не любят.

В зале послышался громкий хохот.

— А вот был еще случай — Александр уже хотел начать очередную историю, но в этот момент французский маршал вскочил со своего места и направился к их столу. Генералы, с которыми он пришел, последовали его примеру. Им тоже хотелось драки.

— Да как вы смеете!!! — француз уже не владел собой. — Если у вас русских принято поручикам насмехаться над вышестоящими лицами, то у нас во Франции это строго наказывается!

Поручик недоуменно уставился на француза.

— Помилуйте, господин маршал, как же я мог оскорбить вас, когда мы с вами даже не общались? — губы его изогнулись в наглой и дерзкой усмешке, — а коли, вы приняли мои рассказы на свой счет, так разве в этом моя вина? Я бы, например вот не принял.

— Назовите свое имя! Немедленно! Ваше начальство узнает о вашем поведении! У нас во Франции маршалы не дерутся на дуэли с поручиками!

— Извольте. — Молодой человек поднялся, — поручик кавалергардского полка Романов Александр Романович. К вашим услугам. — И он опять нагло уставился на маршала.

Фамилия поручика произвела впечатление на маршала Мюрата. Фамилия российских императоров. Должно быть, этот наглец приходится родственником императору Александру. Александр так же наблюдал за реакцией маршала. Ему всегда нравилась видеть смятение людей, когда он называл свое имя. Обыкновенно они сразу меняли свое отношение к нему и забывали о том, что он всего лишь поручик.

— Что ж это меняет дело, — глаза Мюрата заблестели — маршал Франции Иоахим Мюрат король Неаполитанский, — представился француз. — Вы же знаете, что так это закончиться не может.

Поручик Меньшиков весело улыбался, предвкушая ночную прогулку куда-нибудь в малонаселенную местность, свидетели им были ни к чему. Андрей Воронцов испуганно поглядывал на Романова. Поручик Репнин молчал, не выказывая ни своего отрицания, ни поощрения.

— Прогуляемся — предложил француз. Он знал, что скрыть от Наполеона дуэль не получиться, но был уже не в состоянии отказаться от удовольствия проучить этого наглеца и еще раз доказать превосходство французов над русскими. К тому же этот мальчишка знал что делает. Александр думал примерно о том же. Он знал, что отец будет, мягко говоря, недоволен, не говоря уже об императоре. Но, в конце концов, он вовсе и не собирался убивать этого француза. Так немного развлечься и отыграться за Фридланд. Может все и обойдется.

Французский маршал с двумя генералами и русский поручик со своими друзьями вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Александр вдохнул свежего воздуха. Алкоголь стал понемногу выветриваться. Воронцов дернул его за плечо.

— Послушай, может не надо — сказал он неуверенно. — Ты знаешь, что будет?! Это не разумно. Наш император пытается достигнуть компромисса, а ты можешь все испортить. Это тебе ни какой-нибудь французский офицер, это маршал Мюрат король Неаполитанский.

— Король? — Александр рассмеялся. — Да какой он король? Ты видишь в нем что-нибудь королевское? Я нет. Успокойся, я все беру на себя. Ну что господа, — обратился он к французам, — куда пойдем?

— Я думаю надо выехать из города. Огласка никому не нужна. — Сказал генерал Коленкур — Я знаю одно тихое место. Нам никто не помешает. — И он стал объяснять, как туда добраться.

— Вот это дело! — Поручик Петр Меньшиков весело рассмеялся. — Зачем нам огласка. Мы все порядочные люди и сами разберемся. Верно?

Французские генералы не разделяли веселого настроения Меньшикова.

— А доктор? — спросил Воронцов. — Необходимо чтобы был доктор.

— А зачем нам доктор? — Мюрат уже был в том бесшабашном настроении, в котором он всегда находился перед боем. Он чувствовал запах крови и он, как и всегда опьянял его больше любого спиртного. — Проигравшему доктор не понадобится.

Генерал Коленкур нахмурился. Он также считал, что проучить этого мальчишку надо, но был против смертельной дуэли. Он так же знал, как отреагирует Наполеон на эту дуэль. А если дело закончится смертью Мюрата или родственника императора Александра войны не избежать. А эти двое совсем об этом не задумывались. Поручик, конечно же, оскорбил маршала, но немного крови вполне хватит.

— Нет, господа — обратился он одновременно и к Мюрату и к Романову — вы не имеете права драться на смерть. Это все закончится войной. Я буду секундантом только в том случае, если вы будете драться до первой крови.

— Я тоже — неожиданно поддержал француза Андрей Воронцов. Коленкур взглянул на поручика. Он не ожидал поддержки от русского.

Двое соперников переглянулись. Оба знали, чем может закончиться эта дуэль, и оба знали, какие последствия она может принести. Но оба были упрямы и безрассудны. Ни один из них не хотел признаться, друг другу в этом, иначе вся дуэль походила бы просто на фарс. Маршал считал себя все же оскорбленным, так как он знал наверняка, что поручик шутил над ним. А поручик никогда бы не принес извинений французу, хотя так же знал, что он оскорбил Мюрата. Их сомнения разрешил поручик Репнин Николай Александрович. Не давая дуэлянтам опомниться, он вскочил на подведенную к нему лошадь.

— Господа, я поеду за доктором. — Крикнул он им, стремительно удаляясь. — Можете меня не ждать, мы скоро приедем.

— Шустрый у вас приятель — нахмурился Мюрат. — Не выдаст? — обратился он к Александру Романовичу.

— Боитесь? — поручик весело рассмеялся. — Разве вам не нравятся острые ощущения? Не беспокойтесь. За поручика Репнина я ручаюсь. Я ему доверяю, как самому себе.

— А вот это зря. — Вмешался в разговор генерал Коленкур. — Но раз доверяете… — он сделал многозначительную паузу. — Хуже уже все равно не будет. Едем.

* * *

Поручик Репнин Николай Александрович был из богатой и знатной семьи. Но вся проблема состояла в том, что он был третьим сыном. У Николая было еще два старших брата. Он был умен, обаятелен, образован, что считалась редкостью даже в дворянских семьях. Многие дворянские отпрыски предпочитали, праздную жизнь и развлечения учебе. Но Николай еще с детства усвоил, что, значит, быть младшим сыном. Нет, бедность ему не грозила. Но он не мог претендовать на титул и состояние семьи. Он понял, что единственный способ добиться чего-то в жизни, это упорный труд и учеба. Умные люди России всегда нужны. А имя, родство и знакомства сделают все остальное. Пока все шло хорошо. Ему было девятнадцать лет, он был поручиком кавалергардского полка, другом его высочества князя Романова Александра Романовича и вся жизнь была впереди. Сейчас было главное не ошибиться. Надо было сделать правильный выбор. Николай считал поступок Александра безумным, который не мог принести ни чего кроме неприятностей. Но он так же знал, что он не смог бы остановить Александра, так как тот просто не стал бы его слушать. Но если дуэль все же состоится и если кто-то из них пострадает, неважно кто, последствия будут печальны не только для дуэлянтов, но и для секундантов. А значит конец всем мечтам, всем стремлениям и надеждам. И всё из-за прихоти Александра. Ему, видите ли, было скучно. А я должен страдать. Что же делать? С Александром ему ссорится, вовсе не хотелось. Где взять доктора, который сохранит дуэль в тайне, а самое главное мое участие в этой дуэли. Ведь доктор обязан сообщать о каждом подобном происшествии. Что же делать? Вот какие мысли мучили поручика, когда он подъехал к большому и величественному зданию, в котором расположились император Александр и его свита. Репнин в задумчивости остановился. Войти и рассказать? Александр никогда не простит. Приблизит ли это его к императору? Не на столько, как ему бы хотелось и ради чего стоит рисковать дружбой поручика. Уехать и промолчать? Но где взять доктора? Репнин здесь никого не знал. Время шло, а он так ничего и не решил. Эти двое сейчас там поубивают друг друга, а он стоит здесь и ничего не делает. Ах, была, ни была. — Поручик передал лошадь караульному и вошел в здание.

Князь Роман Александрович сидел в большой и просторной комнате за столом и просматривал бумаги. Окно было открыто, и легкий ветерок проникал в комнату. Ночь была теплая и светлая. Время от времени князь хмурился и делал какие-то пометки. Он был в одной рубашке, костюм небрежно валялся на постели. Жарко было не только в комнате, но и во всем Тильзите. И этот жар был не столько из-за погоды, сколько от предстоящих переговоров. Князь ждал сына, но тот не появлялся. За дверью послышался шум. В дверь тихонько и нерешительно постучали. Не отрываясь от своего занятия, он позволил посетителю войти.

— Разрешите, ваше высочество, — поручик Репнин вежливо приветствовал князя.

Роман Александрович взглянул на вошедшего, едва кивнул ему и опять уткнулся в свои бумаги.

Поручик опешил от такого приема. Он не ожидал, что его встретят, как дорогого гостя, но такого открытого пренебрежения к себе он еще не испытывал. Князь же, кажется, совсем позабыл, что к нему пришли, и не обращал на него внимания. Репнин знал, что об отце Александра говорили как о человеке гордом, циничном и высокомерном. Николай никогда не общался с ним лично и не был ему представлен, но он все же был уверен, что этот человек знал кто он. И поэтому отношение Романова к нему было для Николая неожиданным. Поручик подошел ближе и взгляну на папку, которую князь так внимательно изучал. «Условия мирного соглашения между Россией и Францией» — прочел он. Князь, кажется только сейчас, вспомнив, что в комнате еще кто-то есть кроме него, вопросительно взглянул на поручика, захлопнув перед ним папку. Николай для своего душевного спокойствия поспешил отнести поведение князя на его занятость и небрежность. Но, взглянув на Романова, и заметив его цепкий взгляд, Репнин понял, что князь не забыл о своем посетителе.

— Поручик кавалергардского полка Репнин Николай Александрович. — Представился он. — У меня к вам срочное дело, ваше высочество.

Роман внимательно рассматривал молодого человека. Он, конечно же, знал кто он, так как в своё время интересовался окружением сына. Николай даже и представить не мог, как много его высочество знал о нём. Карьерист. С этим все понятно. Впрочем, это не так уж и плохо, до определенного момента. Хотя сам князь относился к подобным людям с пренебрежением и легким презрением. Такие люди, в какой — то момент могут быть необычайно опасны.

— Ну? И какое же у вас ко мне важное дело, поручик кавалергардского полка Репнин Николай Александрович — иронично спросил князь. — Должно быть очень важное, если вы побеспокоили меня в столь позднее время.

«А я ведь могу и уйти — зло подумал Репнин. Когда вам завтра сообщать о сегодняшней дуэли, посмотрим, как вы будете иронизировать». Но в слух, разумеется, ничего не сказал.

— Да очень важное. Речь пойдет о благе России и о жизни вашего сына.

Романов в первое мгновение слегка побледнел, но в следующую минуту принял свое обычное циничное выражение.

— Я пришел к вам потому, что не знаю, что можно еще сделать. Если Александр узнает, что я рассказал вам, он никогда мне этого не простит. Но моя честь и совесть, а главное дружеское отношение к вашему сыну заставили меня пойти на это. Надеюсь, он поймет меня.

Роман подозрительно смотрел на поручика и все больше и больше проникался к молодому человеку антипатией. Он даже не мог сказать, почему он не нравился ему. Говорил вроде бы все правильно и гладко. Да слишком гладко. Но он не верил в искренность его слов. Впрочем, сейчас мотивы поручика мало интересовали его. Он хотел быстрее узнать, во что опять вляпался его сын. Поэтому слушал молча, не перебивая.

— Дуэль. — Репнин внимательно следил за реакцией князя. Но тот слушал хотя и внимательно, но, не выказывая ни удивления, ни даже заинтересованности. Роман привык к подобным известиям. Правда, он получал их уже после окончания дуэлей. — Дуэль между Александром и маршалом Мюратом. — После этих слов поручик с удовольствием насладился реакцией его высочества. Роман Александрович сначала побледнел, потом резко вдохнул побольше воздуха и так же резко выдохнул. Николай видел, что князь ожидал всего что угодно, но о таком ему даже в кошмарном сне не могло присниться. Он отчаянно пытался привести свои чувства в порядок. Роман не любил, когда его видели в таком состоянии, а этот мальчишка видел и князь чувствовал, что он наслаждается его беспомощным и слабым состоянием. Его неприязнь к поручику усилилась.

— Где? — тихо произнес князь.

— Я вам покажу.

— А вы-то что здесь делаете? Почему не на дуэли? — раздраженно обронил князь.

— Я уже объяснял вам. И к тому же я должен был привести доктора. А я здесь никого не знаю.

— А я что на доктора похож? Вот никогда не думал. — Роман Александрович замолчал. Ему так захотелось выплеснуть всю злость на этом поручике, но он сдержал себя. Может еще пригодиться. — Вот что, вы сейчас возьмете доктора, и поедете туда.

— А дальше? — ничего не понимая, спросил Репнин.

— А дальше, — князь замолчал и улыбнулся — а дальше Николай Александрович, вам знать не обязательно. Но вы можете, не беспокоится, я вам этого, никогда не забуду. Свободны. — Сказав это, князь встал с кресла и подошел к окну, скрестив руки на груди, давая понять, что разговор закончен и не обращая больше на поручика никакого внимания.

Николай Репнин, ничего не понимая, в задумчивости вышел из покоев князя, не зная как его понимать. Он подождал немного доктора, которого прислал князь и поспешил на место дуэли.

Они ехали в полной тишине. Ни русские, ни французы по дороге не обмолвились не словом. Александр ехал мрачный и немного подавленный, стараясь, чтобы это ни как не отражалось на его лице. Он уже успел понять всю глупость своего поступка. Но что- либо изменить был уже не в силах. Его друзья тоже молчали, лишь изредка поглядывая на него. Когда они подъехали к парку, было уже темно. Наездники спешились. Секунданты зажгли факелы. Стали искать подходящую поляну, закрытую деревьями от посторонних глаз. Поляну искали долго. Было очень важно, чтобы о дуэли никто не узнал. Важно как для русских, так и для французов. Оба противника понимали всю опасность положения и возможно немножко сожалели об этом досадном происшествии. Но Александр Романов был слишком горд, чтобы отступить, а маршал Мюрат слишком оскорблен. Да и не принято было отказываться от дуэли и приносить извинения своему противнику. Извинением могла служить либо кровь, либо смерть, в зависимости от условий дуэли. После некоторых обсуждений, договорились закончить дуэль после первого ранения. Но кроме этого проигравший должен был принести извинения победителю, что само по себе было неслыханно, так как поражение на дуэли и считалось извинением. Но один из секундантов маршала считал оскорбление, нанесенное Романовым, слишком серьезным, чтобы дело закончилось ранением. И если бы не обстоятельства, то дуэль могла закончиться только смертью одного из противников. Оба участника дуэли согласились на эти условия. Каждый надеялся на свое умение и удачу и считал, что он не может проиграть.

Было решено стреляться на пистолетах. Александр Романов усмехнулся:

— А чем же вам шпаги-то не нравятся, господин маршал? Шпаги это самое благородное оружие. Их не сравнишь ни с какими пистолетами. Шпага это отличительная особенность каждого дворянина. Вы же умеете владеть шпагой? — поручик явно напрашивался на неприятности, намекая на происхождение маршала, ибо тот не был дворянином, а всего на всего сыном трактирщиком из Кагора из Гаскони. Но Мюрат обладал всеми характерными особенностями гасконца и с возрастом не отделался ни от одной из них, даже став королем. Юношей он слыл дерзким, тщеславным, отважным и крайне ненадежным. И только революция и личные качества Мюрата позволили ему занять такое положение, как сейчас.

Мюрат сначала побледнел, руки его сжались в кулаки, но в темноте этого никто не заметил. Потом лицо его расплылось в веселой улыбке:

— А я и не знал, господин поручи, что в России только шпага отличает дворянина от простого смертного. — В тон Романову заявил Мюрат.

Поручик перестал улыбаться. Оба противника неприязненно уставились друг на друга. Секунданты торопливо подошли к противникам, беспокоясь, как бы они раньше времени не набросились друг на друга.

— Господа, стреляться будете с пятнадцати шагов. Стреляете по команде — объявил Коленкур, оговоренные условия.

— Постойте, а где же мы возьмем пистолеты?! Ведь по правилам они не могут стреляться из своих или наших пистолетов. Оружие должно быть совершенно новым — в надежде заявил поручик Воронцов.

— Да брось, какие правила?! Мы все люди чести. А люди чести могут позволить себе некоторые отступление от правил. — Поручик Меньшиков вовсе не хотел отмены дуэли. Из всех присутствующих лишь он один получал наслаждение от сложившейся ситуации. — Я предлагаю так, поручик Романов возьмет пистолет у маршала Мюрата, а маршал Мюрат у поручика Романова. И каждый из них будет стрелять из незнакомого им пистолета.

— Но… — попытался, было возразить поручик Воронцов. Но Петр Меньшиков не дал ему договорить. Он по-дружески положил руку на плечо приятеля:

— Да уймись ты. Ну, какие правила?! Мы здесь, зачем собрались? Для дуэли. Так давайте, наконец, начнем. Да ты не бойся — Меньшиков понизил голос — Александр отлично стреляет.

— Я думаю, маршал Мюрат тоже — так же тихо ответил Воронцов.

Из всех собравшихся он был самым благоразумным. Старший сын, наследник. Его отец был строгим, но справедливым человеком. Он с раннего детства готовил сына к тому, что когда придет время, он станет князем Воронцовым. Андрей жил в любящей и счастливой семье, что само по себе было редкостью, особенно в Петербурге, где основным занятие знати были балы и развлечения. Тогда было не принято уделять много внимания семье, детям. Воспитанием детей занимались специально нанятые для этого воспитатели или вообще дети отправлялись куда-нибудь подальше в деревню. Такая участь обычно ждала самых младших. Родители в те времена вели такую жизнь, что у них совершенно не оставалось времени для своих отпрысков. Любить детей и заботиться о них, в высшем петербургском свете, считалось дурным тоном. Но иногда случались и исключения. И именно таким исключением был князь Воронцов Николай Иванович. Он безумно любил свою жену, своих детей. Воспитанием старшего сына занимался сам, заставлял его учиться, брал с собой в поездки. Он учил его уважать не только себя, но и других. Был исключительно верующим человеком, не принимал лицемерия и лжи, говорил все, что думал. Поэтому при Павле впал в немилость, откровенно высказавшись о законе императора, разрешавшего телесные наказания дворян-военных. Подал в отставку. Выслан из Петербурга не был, так как был совершенно не опасен. Занялся своими делами и своей семьей. Вот в такой дружной и любящей семье и вырос князь Андрей. Он был слишком правильным, и ему было трудно принимать существующие порядки. И вот сейчас его друг предлагал нарушение дуэльных правил, чего он тоже не мог принять.

— Господа, я вынужден отказаться участвовать в этом деле. — Уверенно и непреклонно заявил поручик. — Как секундант я не могу обеспечить выполнение всех правил.

Французы переглянулись: — Что же тогда делать? У маршала Мюрата два секунданта, а у вас поручик всего один.

— Вы можете подождать поручика Репнина — предложил Андрей.

— Господа, эдак мы и к утру не разойдемся! К чему тянуть! В конце концов, какая разница, сколько у кого секундантов! — Поручик Меньшиков от нетерпения притоптывал на месте.

Из-за всех этих препирательств прошло достаточно много времени, поэтому поручик Репнин не только дождался доктора, которого предоставил ему Роман Александрович, но и успел добраться до места дуэли. Он успел как раз вовремя, чтобы услышать последнюю реплику своего приятеля. При его появлении все настороженно обернулись в его сторону.

В первый момент Репнин испугался. Теперь ему придется быть секундантом. И наказание его ждет такое же, как и дуэлянтов. Но потом вспомнил про Романа Александровича. Князь все знает. Он же не позволит наказать собственного сына. А значит, и ему боятся нечего.

— А вот и второй секундант — весело крикнул поручик Меньшиков. — Вы как раз вовремя. А это кто с вами?

Николай Репнин, не спеша, спустился на землю и, держа лошадь под узды, подошел к приятелям. Он уже успел совладать со своим страхом, и на его лице было беспечное выражение:

— Как кто? Доктор. Еле нашел. — Соврал Репнин. Он невозмутимо смотрел на Меньшикова. «Да, если бы вы знали, где я его нашел» — подумал поручик. Но вслух, разумеется, ничего не сказал.

— Вот и отлично. — Александр подошел к друзьям. Он внимательно осмотрел доктора, все еще сидевшего на лошади, который и не пытался скрыть свое недовольство. Поручику показалось, что он где — то видел этого человека. Романов еще раз повнимательней вгляделся в его лицо. Благо, что на небе висела луна, и освещала поляну почти как днем. Лицо незнакомца было очень примечательно. На щеке красовалась большая родинка, почти, что во всю щеку и придавала его лицу отталкивающее впечатление. Он был ужасно некрасив. Может быть, поэтому было такое чувство, что этот человек никогда не улыбается. От него веяло холодом и мраком. Доктор сразу же не понравился поручику. Он походил скорее не на доктора, а на могильщика. Да, Романов его определенно где — то видел. Такое лицо, увидев раз, уже не забудешь никогда. Александр напряг память, пытаясь вспомнить, где он встречал этого человека. Но от мыслей его отвлек голос маршала Мюрата:

— Господа, может быть, мы, наконец, начнем! К чему тянуть время! По-моему все уже в сборе.

— Разумеется. — Александр еще раз взглянул на доктора. На душе стало как — то нехорошо. Смутная тревога, словно клещами, сдавила сердце. Он поспешил отогнать от себя эти нехорошие мысли.

Доктор невозмутимо отъехал в сторону, чтобы не мешать противникам. Александр и маршал Мюрат сняли мундиры и остались в одних рубашках. Сразу стало легче дышать. Парадные мундиры немного стесняли движения. Оба разошлись в разные стороны, держа пистолеты в руках. У маршала Мюрата был пистолет Романова, у Романова пистолет Мюрата. Оба пистолета были заряжены и оба противника готовы к поединку. Белые рубашки соперников четко выделялись в свете луны. Оба были хорошими мишенями. Но ни один из них не думал о смерти, только азарт и острое ощущение опасности.

Александр с усмешкой смотрел на Мюрата. Он видел, что тот ничего не боялся, а его глаза блестели безумным и бесшабашным блеском. Оба они были очень похожи в эту минуту, когда смерть летала над ними, а они не чувствовали ее. Ни одного из них не посетила мысль, что это мгновение может быть последним для одного из них и что глаза противника это то, что увидят они в свою последнюю минуту. Ни один из них не подумал о том, что они умрут, а жизнь пойдет своим чередом, что они не увидят то, что будет после них, и не примут в этом никакого участия. Маршал Мюрат не подумал о своей семье, а Александр не подумал о матери, которая может быть сейчас, как раз в этот момент, почувствовала опасность, которая грозит ее сыну, и сердце ее забилось быстро и гулко, и ужасный страх овладел ее мыслями. Нет, они не подумали об этом, потому что оба были солдатами, готовыми в любой момент отдать свою жизнь на благо своей родины. И пусть родина была у каждого своя, и каждый по-разному понимал свое благо, но они, не задумываясь, отдали бы все ради ее процветания. И пусть это была всего лишь дуэль, а не сражение в обычном его понимании, но каждый знал истинную причину этой дуэли. Это была дуэль не между маршалом Мюратом и поручиком Романовым, это была дуэль между Россией и Францией, но которая, к сожалению, была бесполезной и могла иметь лишь отрицательные последствия.

Оба противника развернулись друг к другу и взвели курки пистолетов.

Холодная рукоять оружия немного уменьшила жар, исходивший от руки Александра. Он стоял боком с вытянутой рукой, глаза блестели, губы поджаты.

По команде секундантов, оба стали медленно сближаться. Расстояние между ними стало сокращаться и так же стало неумолимо сокращаться время до окончания развязки. Усмешка так и застыла на губах Александра. Они смотрели друг другу в глаза, не делая ни одного лишнего движения. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле всего лишь несколько так долго тянувшихся секунд. Стояла полная тишина, лишь трава поскрипывала под ногами противников.

И вот эту тишину прервал топот копыт. К дуэлянтам стремительно кто-то приближался. Противники в некотором замешательстве остановились и взглянули на своих секундантов.

— Ну, давайте же ваш сигнал, быстрее! — в раздражении крикнул Мюрат. — Чего вы ждете! — он опять уставился на поручика.

Но секунданты не решились подать требуемый сигнал. Тем временем из-за деревьев показалась группа всадников из восьми человек. Впереди колонны ехал офицер в чине капитана. Всадники подъехали ближе, но не спешились.

— Господа, в соответствии с указом Его Императорского Величества Александра 1 дуэли запрещены. Прошу вас всех сдать свое оружие и проследовать за нами, вы все арестованы — объявил капитан четким и громким голосом.

Александр побледнел. Какой скандал! Маршал Мюрат и два французских генерала недоуменно уставились на офицера. Поручик Меньшиков безразлично стоял неподалеку, как будто это его совсем не касалось. Андрей Воронцов побледнел еще больше Александра. Николай Репнин сначала было, попятился назад, поближе к доктору, но потом резко остановился.

Удивление французов сменилось бурным негодованием.

— Я Иоахим Мюрат, маршал Франции, король Неаполитанский! Я не подчиняюсь законам Российского Императора! Тем более мы не в России! — громогласно объявил он.

Французские генералы молчали, но по всему было заметно, что они полностью согласны с маршалом.

— Ловко! — усмехнулся Александр. — А если бы на нас наткнулись французы!?

Капитан немного замешкался. Было видно, что он был в некоторой нерешительности. Он явно не знал, как ему поступить. После недолгих раздумий, он обратился к французам:

— Вы правы. Я не имею права арестовывать вас. По — этому вы господа свободны. А поручиков я прошу сдать оружие.

— Капитан — поручик Меньшиков подошел к офицеру. Тому пришлось спуститься с лошади. Меньшиков понизил голос. — А может быть, мы разойдемся по-мирному. Вы знаете, кто это? — он взглянул на Александра. — Это его высочество Романов Александр Романович.

Да, капитан знал, кто это. Но он получил четкие инструкции, и особенно в отношении его высочества.

— Законы Российской Империи написаны для всех, поручик. И император сам решит, что делать в данной ситуации. Приказываю сдать оружие — он снова повысил голос, чтобы его слышали все присутствующие.

— Капитан, ну вы же дворянин. Разве вы никогда не участвовали на дуэлях? Ну, вы же знаете, как это происходит! — опять попытался вразумить офицера Меньшиков. — Ну, давайте разойдемся по хорошему, и никто об этом инциденте никогда не узнает.

Капитан и, правда, их понимал. Он сам бы с удовольствием вызвал французов на дуэль. Он ненавидел их, ненавидел за Фридланд, за этот мир. Но он был солдатом и привык подчиняться приказам. А приказ у него сейчас был один — ехать за доктором и арестовать участников дуэли. Не последнюю роль в принятии решения послужило и то, что этот приказ был отдан князем Романом Александровичем. Капитан попадал в милость к князю, и в то же время мог быть уверен, что с поручиками ничего страшного не случится. На его лице появилось строгое и непреклонное выражение:

— Господа, повторяю последний раз. Сдайте оружие и следуйте за нами.

Маршал Мюрат уже успел надеть мундир. Шляпу, которая послужила поводом к дуэли, он держал в руках. Мюрат посмотрел на Александра:

— Что ж, мне очень жаль, поручик. Жаль, что наш поединок так и не состоялся. Но я надеюсь, что мы еще встретимся, и может быть тогда и решится, кто же все-таки из нас был прав. — В голосе Мюрата не было ни ненависти, ни неприязни, которые противники демонстрировали друг другу совсем недавно, а только искреннее и неподдельное сожаление.

— Обязательно — в тон маршалу ответил поручик — обязательно встретимся.

В этот момент никто из них не знал, что судьба снова сведет их вместе, но не сейчас, а позже и не на дуэли, а совсем при других обстоятельствах.

Когда французы удалились, Александр Романов протянул свою шпагу и пистолет солдату, тем самым, подавая пример своим приятелям. Он готовился к огромным неприятностям и сожалел только о том, что его друзьям придется отвечать вместе с ним. Его взгляд непроизвольно упал на доктора. И в памяти сразу всплыл тот день, когда Александр увидел этого человека в первый раз. Это было года три назад, в их доме в Петербурге. Его младшая сестренка Анна приболела, и даже не приболела, а была очень сильно больна. Отец делал все, что мог. Сколько только докторов не перебывало в доме, даже из-за границы. Но они ничего не могли сделать. Все были в отчаянии. А однажды отец пришел поздно и привел с собой этого человека. Доктор был немногословен, он лишь коротко кивнул присутствующим, как будто не они, а он был принцем императорской крови. Роман Александрович провел доктора прямо к дочери. Они пробыли там очень долго. Потом этот человек ушел, и больше его Александр не видел. Но через неделю Анна выздоровела, хотя все врачи и давали неутешительные прогнозы. Было ли выздоровление Анны связано с приходом этого человека, Александр так до конца и не понял. И вот сейчас этот человек здесь. Что бы это могло значить? Александр хотел подойти к доктору, но тот лишь бегло взглянув на поручика, вскочил в седло и медленно поехал по тропинке, никому не сказав ни слова. Капитан даже не пытался его задержать, хотя доктор так же, как и они, все, должен был быть наказан. Это еще больше удивило Романова и уверило его в мысли, что именно доктору они все обязаны этим арестом. Он с подозрением взглянул на Репнина. Тот стоял все на том же месте и растерянно смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Александр попытался отогнать от себя предательское подозрение. Он вспомнил, как Репнин испугался появлениюсолдат. Он явно их не ждал. Нет, его друг не мог быть предателем. Александр не должен сомневаться в нем. Ведь сомневаться в своих друзьях, это, значит, сомневаться в самом себе.

* * *

Князь Роман Александрович был в отличном расположении духа и, совершая свой утренний туалет, негромко напевал веселую и задорную песенку. Да, сегодня его настроение намного улучшилось, не то, что накануне. Ночью приходил капитан Строганов. Князь приказал ему явиться сразу же, как только они вернутся, и сообщить о результатах. Романов вздохнул с облегчением, когда узнал, что участники дуэли арестованы, и дуэль так и не состоялась. Первым побуждением, было, встретится с сыном, и отругать его за такую глупость. Но он безжалостно подавил в себе это желание. Немного поразмыслив, он приказал держать арестованных взаперти, в обычных условиях до окончания переговоров. Жестоко? Да. Но если бы дуэль состоялась, все закончилось бы гораздо хуже. Александр Романов должен понять раз и навсегда, что интересы государства, гораздо важнее собственных интересов. И что собственные симпатии или антипатии не должны играть никакой решающей роли. Вся эта история должна послужить ему хорошим уроком. Только отпустив капитана, Роман Александрович смог погрузиться в глубокий и спокойный сон. Проспал всего пару часов, но проснулся свежим и отдохнувшим. На сегодня была назначена встреча с князем Талейраном, для того, чтобы оговорить все условия мирного договора. Роману Александровичу уже приходилось встречаться с князем. Эта встреча произошла много лет назад, в бытность князя Талейрана аббатом Перигором, еще до революции. Талейран мало походил на священнослужителя. Он ненавидел свою сутану и мечтал о мирской жизни и придворной карьере. Его высочество посетил Париж, как частное лицо и неплохо провел несколько месяцев в обществе князя и его друзей. Роман до сих пор не мог вспоминать свою поездку во Францию без некоторого смущения, хотя это чувство практически никогда его не посещало. Месяцы, проведенные в этой стране, были одновременно самыми веселыми, но и в то же время самыми постыдными в его жизни. И он еще что-то говорил об Александре! Сейчас ему самому было трудно поверить, что все то, что, было, происходило с ним, а не с кем-то другим. Роман был молод и решил совершить путешествие по Европе. Не посетить Париж было не возможно. Там, одурманенный пьянящей свободой, он пустился в развлечения, которые мало походили для представителя российской императорской фамилии. У него появилось немало знакомых среди молодого поколения французского дворянства. И однажды, один из новых знакомых, предложил ему съездить в Реймс к своему давнему другу аббату Талейран — Перигору. Сначала он не очень обрадовался этому приглашению. Отлично зная строгость и пристойность русской православной церкви, он предполагал, что католическая ничем не отличается. Может, сама церковь и мало чем отличалась от православной, а вот аббат Перигор совсем не походил на знакомых ему священников. И Роман в этом убедился сразу же по прибытию. Не успев приехать, они сразу же попали на веселую пирушку, которую Талейран устроил для своих друзей. Так начались его реймские приключении, которые чуть было, не закончились грандиозным скандалом. Князь был приглашен на прием к одному высокопоставленному человеку. Тот находился в непродолжительном отпуске и решил развлечь реймское дворянство. Там Роман Александрович с ней и познакомился. Нельзя сказать, что она произвела на него большое впечатление, хоть и была чрезвычайно хороша. Князь был изрядно навеселе, в обществе своих веселых друзей. Девушка была горда и надменна, сознавая свою красоту и высокое положение в обществе. А Роман путешествовал не под своим именем и вообще пытался сделать все, чтобы никто не догадался кто он такой. Поэтому удостоился лишь ее скучающего взгляда. Роман хоть и был хорош собой, но это не имело никакого значения. Девушка была, что называется на выданье, а браки в то время совершались исключительно из династических соображений. К тому же ее отец вел переговоры об очень выгодном браке. Сначала он не обратил на нее никакого внимания. Но когда, пригласив ее на танец, он получил отказ, это задело его до глубины души. Отказываться от приглашения на танец, было не принято. Да еще новые знакомые злорадно посмеивались над ним. Вот тогда он и ляпнул, что готов поспорить на что угодно, но не пройдет и двух недель и эта девушка не просто будет благосклонна к нему, но будет, есть из его рук. Ударили по рукам. Почему две недели? Да потому, что именно столько он собирался еще пробыть во Франции. Роман пари выиграл. Она позабыла о своем женихе и всех условностях и бросилась ему в объятия. Молодой человек продлил свои французские приключения и наслаждался жизнью и любовью очаровательной девушки. Все шло хорошо, да случилась большая неприятность, она забеременела. И князю пришлось срочно уносить ноги из этой гостеприимной страны. Во-первых, он рисковал связать себя узами брака, чего он вовсе не желал. А во-вторых, вернись он в Россию с молодой женой, его отец, Александр Николаевич, строгий человек, просто убил бы его, так как на сына у него были другие планы. Бедная девушка так и не узнала, кем же в действительности был отец ее ребенка. Что стало с ней и с ребенком, Роман не знал. Родился он или нет? Жив или мертв? Мальчик или девочка? Это было ему неизвестно. Во Франции Роман Александрович больше так никогда и не был. Эта история послужила для него хорошим уроком, и в воспитании сына он ввел золотое правило — никогда не ухаживать за девушкой из высшего общества, не имея намерения жениться. Но женитьбы ему избежать так и не удалось. Вернувшись в Россию, Роман узнал, что его отец благоприятно завершил переговоры о браке сына. Молодой князь уезжал свободным человеком, а вернулся женихом. Через пол года должна была состояться свадьба. На обручение он не успел, и эта процедура состоялась без его участия. Роман Александрович начал было бунтовать, но отец быстро призвал его к порядку. Невесту, его высочество не знал. Он понимал, что надо повидаться с ней и посмотреть, что она из себя представляет. Но было очень жутко от мысли, что она ему не понравиться и ему придется мучиться в ожидании этого страшного дня, когда он свяжет свою жизнь с ее жизнью. Поэтому он решил, что будь что, будет, и постарался на время забыть о ней, пустившись в развлечения и наслаждаясь последними месяцами беззаботной свободы. Но время неумолимо шло, и ужасный день приближался. Невесту он увидел только в церкви, и вздохнул от облегчения — Екатерина Алексеевна была очень красива и очаровательна. Роман вгляделся в ее лицо, пытаясь отыскать в ней следы расчета. Но ничего подобного он не увидел. Только искреннюю, нежную и смущенную улыбку. С тех пор они были вместе. У них было двое замечательных детей, которых Роман любил больше всего на свете. Князь не мог дать точного определения чувствам, которые он испытывал к своей жене. Любовь? Если это безграничное уважение, забота и нежность, то да, он любил ее. А если тот огонь, который вспыхивал в нем время от времени по отношению к некоторым дамам, то нет. Но так же он знал, что если бы он лишился Екатерины, то испытал бы всю боль и горечь утраты, а расставаясь с этими дамами, он не испытывал никакого сожаления. Они проходили в его жизни словно видения, не оставляя в ней никакого следа. А Екатерина была нужна ему. Она делала его жизнь светлой и радостной.

Роман Александрович отвлекся от своих воспоминаний и открыл папку, в которую накануне заглянул поручик Репнин. Да день сегодня обещает быть трудным. Роман вернулся мыслями к французскому дипломату. Знал ли тогда Талейран, кем в действительности был его гость? Если и знал, то тогда он не показал виду и ни о чем не спрашивал, а Роман ему не рассказывал. Но, вспомнив их встречу на плоту, его легкую улыбку, которая едва скользнула по лицу, Роман Александрович понял, что тот узнал его. Это было ему очень неприятно. Ведь об этой истории, в России до сих пор не знала ни одна живая душа. И вот сейчас предстояла встреча с этим человеком, который был когда-то его приятелем по развлечениям, а теперь им предстояло встретиться, как представителям двух воюющий между собою держав.

Князь Шарль-Морис Талейран — Перигор тоже в предвкушении ожидал этой встречи. Следует немного рассказать об этом примечательном французе. Это был очень тонкий, проницательный и умный человек, умеющий различать очень тонкую грань между прошлым и настоящим, умеющий определять легкие колебания изменчивой жизни и вовремя приспосабливаться к этим колебаниям. Родился князь в 1754 году в аристократической, но обедневшей семье. Его предки служили еще первым Каппетингам. Отец и мать Шарля-Мориса вели придворную жизнь и мало интересовались сыном, тем более младшим. У князя был еще старший брат и два младших. Маленький Шарль был отдан на попечение няньки. В детстве получил травму. И вследствие этого всю жизнь хромал на правую ногу. Потом был отправлен к дальней родственнице, у которой прожил два года. И это время было самым счастливым в его детской жизни. Далее был закрытый пансион для мальчиков и духовная семинария. В то время младших отпрысков аристократических семейств ждала либо военная, либо духовная карьера. Был еще третий путь — придворный. Но придворная должность стоила очень дорого и была не по средствам родителям Шарля. Поэтому после окончания семинарии молодой князь был вынужден надеть на себя столь ненавистную им сутану. Впрочем, и на этом поприще он мог сделать замечательную карьеру, так как был очень целеустремлен и имел высокопоставленных родственников. Так он стал епископом Отенским. Все шло хорошо, да только не так, как хотел молодой человек. Но судьба дала ему шанс. Во Франции грянула революция. Талейран не только не лишился головы на гильотине, но сумел воспользоваться моментом и заняться делом, которое действительно было ему интересно — политикой. Режим во Франции сменялся один за другим, а Шарль-Морис был на верху в самой гуще событий при всех этих изменчивых режимах и правителях. В это сложное время он сумел нажить состояние и приобрести славу дальновидного политика. Правда после казни короля, фортуна изменила ему. Князю срочно пришлось покинуть родную страну, возможность лишиться головы была как никогда близка. Отсутствовал он не долго, всего два года. После возвращения получил пост министра иностранных дел французской республики. Впоследствии занял этот же пост и при императоре Наполеоне. Если во времена французской республики князь был богат, то во времена французской империи он стал очень богат. Наполеон подарил своему министру княжество Беневентское, в котором новый князь Беневентский никогда не был, В общем, к временам Тильзита Шарль-Морис Талейран Перигор князь Беневентский был приближенным императора Наполеона и одним из богатейших и влиятельнейших людей французской империи.

Француз приготовился к встрече основательно. Тильзитские переговоры были очень важны для французской политики. Франция хоть и была в более выгодном положении, чем Россия, но вела себя осторожно. Наполеон хотел мира с Россией. Мира и поддержки императора Александра. Склонить Россию к миру и сотрудничеству, вот главная задача, которую Наполеон поставил перед своим министром

Для обоих императоров была составлена замечательная развлекательная программа. Они должны показать всему миру свою дружбу и расположение друг к другу. А все самое сложное и самое важное ложилось на плечи двух людей — князя Талейрана Перигора и князя Романа Александровича Романова, который хотя и не был министром иностранных дел России, но фактически заправлял всеми внешнеполитическими делами империи.

Князь слегка улыбнулся, вспомнив об его высочестве. Да, с их последней встрече много воды утекло. Талейран вспомнил, как при виде его, Талейрана, на надменном и высокомерном лице его высочества, появилась едва заметная морщинка, которую Талейран расценил как признак недовольства. Неприятна была эта встреча Роману Александровичу. Что было совсем не удивительно. Впрочем, Талейран не относился к этому так уж серьезно. С кем не бывает. Ведь в жизни самого француза, были более шокирующие моменты, чем та давняя история. Но князь его понимал. Кому же хочется встретиться с человеком, который знает о тебе то, что знать ему совсем не обязательно. Талейран закрыл папку, в которой лежали листы бумаги, исписанные мелким и ровным подчерком. Неумолимо приближалось время переговоров, переговоров, которые должны были решить судьбу всей Европы.

Роман Александрович беспокоился зря. Князь Талейран ни единым словом, ни единым жестом не выказал их знакомства. Они встретились, как совершенно незнакомые люди, недавно представленные друг другу. Начали с посторонних разговоров на совершенно отвлеченные темы. Говорили о погоде, об искусстве, о литературе, но не разу не обмолвились об отношения между Россией и Францией и о недавней войне. Если бы кто-то посторонний вошел в эту большую и просторную комнату, то увидел бы двух расслабленных и безмятежно общающихся людей. Но это была лишь видимость. В действительности же оба были похожи на сжатую пружину, которая при неосторожном обращении могла разжаться. Оба были напряжены и оба зорко следили за поведение друг друга. Оба изучали друг друга по едва заметным движениям, мимике, интонациям. Каждое слово, которое на первый взгляд не имело ни какого значения, анализировалось с особой тщательностью. Так прошел целый день, в течение которого противники изучали друг друга. Оба составили друг о друге самое высокое мнение и поняли — обвести друг друга вокруг пальца не удастся. На следующий день все повторилось. Но постепенно, как бы исподволь, стала затрагиваться тема, ради которой все здесь и собрались. Стали обсуждать политическое состояние дел в Европе, положение России и Франции. Талейран указывал на то, что России не выгодно вести войну с Францией один на один, намекая на ненадежность союзников. Романов понял что тот пытается расколоть своих противников и посеять среди них раздор и смуту, не давая создать единый антифранцузский фронт. Впрочем, в этом вопросе, он был согласен с ним, по крайне мере сейчас это было сделать невозможно. Кроме выгод, вытекающих для Франции из отказа России от союза с Англией, Талейран пытался получить от России официальное признание розданных Наполеоном титулов, а также различных изменений, произведенным им в Германии, Голландии и Италии. Роман Александрович особо подчеркнул, что император согласится на признание территориальных приобретений Наполеона без обсуждения правовых и фактических обстоятельств их получения. Но взамен он требует, чтобы Наполеон не вмешивался в русско-турецкие отношения. Вторым условием было сохранение Пруссии во главе с Фридрихом-Вильгельмом 3. Талейран не очень охотно шел на обсуждение этого вопроса. Но Роман Александрович получил четкие указание от императора: он должен попытаться восстановить Пруссию в границах 14 октября 1806 года. А в случае, если это станет практически невозможным из-за открытой оппозиции со стороны французов, добиться восстановления Пруссии в урезанном виде (западная граница по Эльбе) и выторговать еще некоторую территорию либо за счет Саксонии, либо путем присоединения к Пруссии Гамбурга и Любека. Сближение проходило не очень гладко. Наиболее острые разногласия вызвал вопрос о союзе. Александр 1 полагал, что сепаратный мир с Францией уже сам по себе представляет вполне достойную цену за принятие Наполеоном условий России. Однако Наполеону сепаратного мира было мало. Россия противилась заключению союза, так как не хотела быть втянутой в новую войну. В результате длительных переговоров Роман Александрович выдвинул следующие условия: Россия готова отказаться от англо-русского союзного договора, направленного против Франции, и заключить с Наполеоном сепаратный франко-русский мирный договор. Основой этого соглашения должно быть разделение сфер влияния в Европе, включая Балканы. Обязательным условием такого соглашения должно быть сохранение Пруссии хотя бы в урезанном виде как противовеса Франции, Австрии и новому польскому государству, которое хотел создать Наполеон. Союз Франции против Англии в настоящих условия преждевременен. Тем не менее, Россия готова обсудить этот вопрос позднее. Талейран же настойчиво предлагал заключить союз. В обмен на этот союз он предлагал осуществить полный или частичный раздел европейских провинций Турции между Францией и Россией, и присоединить к России прусские и польские земли между Неманом и Вислой. Основным спорным вопросом стал вопрос о присоединении России к континентальной блокаде. И император, и князь понимали всю тяжесть этого обстоятельства. В конце концов, Александр 1, убедившись, что Наполеон не примет его условий иначе как в рамках союзного соглашения, пошел на уступку и согласился заключить с Францией секретный союз. К 30 июня основные пункты франко-русского примирения были согласованы. 7 июля русско-французский договор о наступательном и оборонительном союзе и русско-французский договор о мире и дружбе были, наконец, подписаны. А 9 июля Тильзитские соглашения были утверждены Наполеоном и Александром 1.

В течение этих трудных и напряженных дней у Романа Александровича, было, мало времени подумать о сыне. Александр и его друзья уже несколько дней содержались под арестом. Роману пока удавалось скрывать этот факт от императора. Тот уже спрашивал, куда же подевался его родственник смутьян. Из-за всех этих дел князю удавалось переводить разговор на другую тему. Но сейчас следовало немедленно отпустить молодых людей, пока император не узнал о дуэли. Князь ходил по комнате, заложив руки за спину, и думал, достаточно ли наказан его сын и усвоил ли он хоть что-нибудь из полученного урока. В этот момент в дверь решительно постучали, и вошел император. Когда он зашел в комнату и закрыл за собой дверь, лицо его приняло грустное и сосредоточенное выражение. Князь легким поклоном приветствовал государя, и, не сказав ни слова, отошел к окну.

— Что-то вы сегодня не очень любезны со своим государем, ваше высочество. — С легкой иронией сказал Александр. — Наверное, все дело в том, что сейчас еще утро, а в Петербурге принято вставать не раньше полудня. Вы еще не проснулись.

Князь посмотрел на императора, и легкая улыбка скользнула по его лицу. Он видел, как Александр измучен и знал, как тяжело далось ему решение о союзе с Наполеоном. И так же знал, что неприятные последствия этого договора еще впереди. У недовольных в Петербурге появился хороший повод для осуждения императора и недовольства им.

— Прошу прощения, ваше величество, если мое поведение показалось вам нелюбезным или неучтивым.

— Ах, бросьте, князь. Я отлично знаю, что из всего моего окружения может быть вы единственный, кто никогда не будет осуждать и упрекать меня.

— Вы преувеличиваете, ваше величество. А что касается осуждения и упреков, так недоброжелатели и недовольные существовали всегда.

Александр сел в кресло и горько усмехнулся — Да? Возможно. Но может быть, в этот раз они будут не так уж и не правы.

— Может быть. Но вы не должны допускать и мысли об этом. Если так будете думать вы, так будут думать и они. Слово и решение императора — закон! Закон для всех подданных! А недовольство и осуждение его решений — государственное преступление. Вы единственный, полновластный правитель Российской Империи!

— А как же собственное мнение моих приближенных?

— А собственное мнение они могут держать при себе. Оно порождает свободомыслие, а свободомыслие порождает революцию.

— Что с вами сегодня, Роман Александрович? — удивился император. — Не ожидал от вас услышать такие слова. Вы призываете меня заткнуть рот недовольным? Но вы же сами охотно выслушиваете мнение своих подчиненных. Вы сами всегда говорили, что никогда не знаешь, где можешь услышать умные речи и найти решение любой проблемы.

— Все верно. Но вряд ли в недовольстве и осуждении императора можно услышать что-либо умное или полезное.

— У вас что-нибудь случилось, Роман Александрович? Что-нибудь с Александром?

Князь отошел от окна и сел напротив императора. На мгновение у него появилась мысль скрыть от императора правду. Александр смотрел на него своим внимательным, цепким взглядом и терпеливо ждал.

— С Александром всегда что-нибудь случается — ответил небрежно князь. — Это не должно занимать мысли вашего величества.

— Но ведь ваши мысли он занимает.

— Он мой сын.

— И мой родственник. И очень близкий, к тому же. Ну, рассказывайте, что он натворил на этот раз.

— Вам это не понравится. — Роман внимательно посмотрел императору в глаза.

При этих словах Александр насторожился. Князь выдержал паузу.

— Я приказал арестовать Александра за участие в дуэли.

Император немного расслабился. Дуэль? Это конечно неприятно, но явление не такое уж и редкое, тем более среди офицеров. Но князь смотрел на него так испытывающее, что Александр понял, что это еще не все.

— Он должен был драться с маршалом Мюратом.

Услышав это известие, Александр недовольно скривился: — Я надеюсь, дуэль не состоялась.

— Нет. Я вовремя об этом узнал. Переговоры должны были только начаться. Он мог бы все испортить.

— Да. — Александр задумчиво замолчал. — Ну, ничего. Сейчас, слава богу, все закончилось.

Роман Александрович был немного удивлен реакцией государя. А тот тем временем продолжал удивлять его еще больше. Он энергично встал с кресла и весело рассмеялся.

— Хотел бы я увидеть это своими глазами.

— Я вас не понимаю, ваше величество.

— Да? Вы видели Мюрата? Самодовольный разукрашенный павлин. — В этот момент император был весел и безмятежен. Он не походил на уставшего и удрученного человека, каким он совсем недавно вошел в комнату. Зато князь чувствовал себя болваном, недоуменно уставившемся на императора.

— Хорошо князь, что вы не сказали мне об этом раньше. Возможно тогда, руководствуясь государственной необходимостью, я строго наказал бы его.

— А сейчас вам это кажется забавным?

— А вам нет? Должно быть, все происходило очень занимательно. И если бы дуэль состоялась, я надеюсь, Александр вышел бы из нее победителем. Может быть тогда, хотя бы один раз, Россия одержала бы победу над Францией.

— А я думаю, ваше величество, что если бы дуэль состоялась, вам бы не казалось все это таким уж занимательным. Давайте дождемся все же победы России на поле боя.

— Вы дерзите, Роман Александрович и противоречите своим словам о свободомыслии. Надо быть более последовательным в своих суждениях.

— Как и вам, ваше величество в своих поступках.

— Вот как? — Александр насмешливо смотрел на князя. — Вы сегодня явно в воинственном расположении духа. Если вы так позволяете себе говорить со своим государем, могу представить, как вы будете говорить со своим сыном.

— Прошу прощения, ваше величество. — Роман Александрович безрезультатно пытался усмирить свой гнев. Сейчас император был так похож на его сына и разговаривал так дерзко и насмешливо, что князю это было не приятно, он не привык к подобному обращению. Если сыном он мог управлять, то в этой ситуации он был явно бессилен. Ведь сам же недавно говорил, что слово и поступки императора закон для всех его подданных. И если император считает все это забавным, значит, так оно и есть, несмотря на личное мнение князя, которое он должен держать при себе.

— Да ладно, Роман Александрович. — Император примирительно улыбнулся. — Вам что больше бы понравилось, если бы я отреагировал по-другому и наказал его? К тому же, по-моему, вы сами с этим отлично справились. Будем считать, что инцидент исчерпан и освободим, наконец, вашего смутьяна. Тем более что никаких последствий дуэли не было.

— Вы слишком добры.

— А вы слишком строги. — Император вздохнул и сел в кресло напротив князя. — Знаете, а я шел к вам по делу. Я хотел просить вас, Роман Александрович.

Князь ничего не сказал и лишь терпеливо ждал, что скажет император.

— Я хотел просить вас, поехать посланником в Париж, пока я не назначу постоянного посла.

Эта просьба совсем не обрадовала его высочество. Но он так же знал, что он не может отказаться, что просьба императора равносильна приказу. Князь тяжело вздохнул, и это выдало его недовольство.

— Вы можете отказаться. Но это очень важно и вы сами это отлично знаете. Я не знаю никого, кто справился бы с этим лучше вас. — Да император явно знал, как заставить человека сделать то, что он хочет: немного лести, немного уверений в незаменимости и дело сделано. Впрочем, его высочество понял уловку императора, но сказать «нет» он не мог.

* * *

Александр ходил взад-вперед по камере, не останавливаясь ни на минуту. Меньшиков безмятежно дремал на своем неудобном ложе, Воронцов сидел за столом и что-то писал, а Репнин сидел, уткнувшись в бумаги, делая вид, что чрезвычайно занят этим занятием, но его обеспокоенный взгляд то и дело падал на Александра. Все молчали. Прошло уже несколько дней их заключения. Никто из них не думал, что они задержаться здесь так надолго. Сначала в камере царило веселье, потом упреки и недовольство, а теперь полная тишина. Александр расхаживал по комнате и злился на отца. Нет, он конечно виноват, но разве он заслуживает сырой и темной камеры? Отец мог хотя бы прийти и спросить причину его поступка. Но тот, кажется, не посчитал это такой уж необходимостью. Впрочем, Александр сразу же одернул себя, ведь никакой особо веской причины для вызова Мюрата на дуэль у Александра не было. Зачем обманывать себя. Он искал ссоры с французами, мечтая хоть чем-нибудь отомстить им за поражение и за этот мир. Но главной причиной все же было то, что он просто в очередной раз хотел хорошо провести время, не задумываясь о последствиях. И все же он не заслужил подобного наказания. Александр злился от бессилия и обиды на отца. Его шаги гулко раздавались по всей камере.

— Да сядь ты! Хватит ходить туда сюда. — Меньшиков сонно потянулся. — Спать мешаешь.

Александр резко остановилсяь, и изумленно посмотрел на друга: — Правда!? Ты можешь здесь спать!?

— Я солдат и могу спать где угодно. И тебе советую.

— Хороший совет! Ничего не скажешь! А если я не хочу здесь спать!!! Если я хочу спать в нормальной постели и есть нормальную пищу, а не эти помои! — Александр брезгливо махнул в сторону стола, на котором стоял завтрак.

Петр Меньшиков поднял голову и насмешливо уставился на друга: — Ах, какие мы нежные. Сразу видно императорских кровей. — Но, заметив, что Александр сдерживает себя из последних сил, примирительно сказал: — Успокойся. Твой отец, конечно, немного перестарался, но я думаю, что он скоро вспомнит о нас.

— Отец? А если это император.

— Нет. Если бы император, нас бы уже вызвали на ковер. Говорю тебе, точно твой папенька постарался. Император, небось, и не знает. Сидим здесь как закоренелые преступники без суда и следствия.

— А ты что суд хочешь? — Оторвался от своего занятия Андрей Воронцов. — Лучше уж так, чем суд и разжалование.

— А по мне лучше домой, в Петербург. — Мечтательно протянул Репнин. — Как думаете, переговоры уже закончились? Долго еще император здесь пробудет?

— А тебе, зачем знать, Николя? Мы то с вами точно домой не попадем, ну разве что в Петропавловку.

— А не заткнулся бы ты Петруша, надоел уже. Надеюсь, в Петропавловке нас в разные камеры посадят.

— Вот это настоящий друг!

— Кстати, насчет друзей. — Александр мрачно подошел к столу и уселся на лавку. — Может кто-нибудь знает, как солдаты на месте дуэли появились. — Все молча уставились на Александра.

— О чем это ты? — Всю безмятежность и простодушие Меньшикова как рукой сняло. — Ты что же хочешь сказать, что кто-то из нас донес о дуэли? Ты обвиняешь нас в предательстве?

— Я никого ни в чем не обвиняю. — Александр повысил голос. — Я просто говорю, что это странно, что они там появились.

— Нет, Александр! Ты считаешь, что кто-то из нас сообщил о дуэли! Да ты в этой камере совсем рассудком помутился! Знаешь ли, подозревать своих друзей — вот это предательство!

— Да?! А вы что молчите? — Обратился Александр к Воронцову и Репнину. — Тоже считаете, что я рассудком помутился? Тоже считаете, что я не в себе?

Андрей тупо уставился на друга, а Николай побледнел.

— Считаете, что я слишком подозрителен? А может быть, у меня есть для этого основания?

— Ах, основания у тебя есть! — Петр Алексеевич вскочил с кровати и подбежал к Александру: — Ну, давай, попробуй сказать мне в лицо, что я предатель!

Оба уставились друг на друга, и не один не хотел уступать.

— Господа, успокойтесь. — Андрей поспешил встать между спорящими. — Давайте разберемся по хорошему. Зачем нам ссориться.

— По хорошему! Какой ты добрый Андрюша. Он нас предателями назвал, — не унимался Меньшиков, — а ты говоришь по-хорошему.

— Я этого не говорил! Ты искажаешь мои слова!

— Нет, друг, ничего я не искажаю. Когда это я мог донести, когда я все время с тобой был? И Андрей тоже. Николя, правда, за доктором ездил, так что теперь, его подозревать будешь?! А ты Репнин что молчишь?

— Я оправдываться не стану. Да, я ездил за доктором, и был в городе. Но я не предатель. — В этот момент что-то сильно сжалось в груди Николя. Ему было больно и противно. Но что он мог им сказать? Правду?

— Ну, Александр, — опять взял слово Меньшиков, — кто же подозреваемый?

Александр посмотрел на них, и ему стало стыдно. Он не знал что сказать. Он усомнился в них. Он примирительно протянул руку Меньшикову:- Прости, Петруша. Не прав был.

Но поручик в ответ руки не подал:

— Не прав? О да. Не ожидал от тебя Александр. Я бы в своем друге, никогда не усомнился. — Больше ничего, не сказав, он опять улегся на свое неудобное ложе.

Александр невесело усмехнулся: — Ну а вы? Тоже так считаете?

— Да, считаем. Но кто не ошибается? — Андрей облегченно протянул Александру руку. Николай поспешил последовать его примеру: — А на Меньшикова ты внимания не обращай. Полежит немного и отойдет.

В этот момент в коридоре раздались шаги, и послышался звук открываемого засова.

— Выходите.

Узники не заставили повторять себе дважды. Дойдя до кабинета начальника тюрьмы, конвойный обратился к заключенным: — Александр Романович пусть зайдет, а остальные подождут здесь.

Когда Александр вошел в кабинет, отец сидел в кресле начальника тюрьмы. Больше в кабинете никого не было. Александр смотрел по сторонам, боясь посмотреть на отца. Ему было очень стыдно.

— Ужасно выглядите, ваше высочество. Заключение не пошло вам на пользу. По крайне мере, если рассматривать ваш внешний вид.

— Ну, апартаменты здесь немного сыроваты, темноваты и неудобны.

— Рад, что вы сохранили чувство юмора и не пали духом. В тюрьме вам оно пригодится.

— В какой тюрьме? — растерялся Александр.

— Как в какой? В Петропавловской. Когда вы будете осуждены как преступник за участие в дуэли.

Александр вздрогнул. Он знал, что отец говорит не правду. Но его слова показались ему какими-то жутковатыми.

— Вы шутите, отец? Я ведь никого не убил. — Александр продолжал стоять, как провинившийся ребенок, ожидавший прощения.

А Роман смотрел на сына и знал, что простит его, что он просто не может не простить. Он с усилием заставил себя сохранить строгое выражение лица:

— Шучу? Вы чуть не сорвали переговоры, от которых зависела судьба России! Вы государственный преступник, Александр! И ваша вина тяжелее, чем вина какого-нибудь вора или убийцы!

— Но отец…

— Молчать! Как вам в голову такое могло прийти! — Роман вскочил с кресла и подошел к сыну. — Жертвы вора или убийцы не многочисленны. А вы, могли быть причиной смерти тысяч людей. Может быть, ваших друзей.

Александр опустил глаза. Взгляд отца давил на него тяжким грузом:

— Простите меня. Я виноват.

— И больше так не буду, да? Это слова ребенка, а не мужчины, Александр. Благодарите бога, что все закончилось так, а не иначе.

Александр невесело усмехнулся:

— Вы беспокоитесь о России? А обо мне, отец?

При этих словах Роман Александрович побледнел, вспомнив какой страх охватил его, когда он узнал о дуэли. Но он опять подавил в себе это чувство. Александр всегда знал, как заставить отца сменить гнев на милость.

— О вас? А разве вы, важнее России?

— Я думал для вас важнее.

— Да? А для вас, для вас есть хоть что-нибудь, что заботит вас больше, чем вы сами! Ведь вы не подумали ни о России, ни о своей семье! Вы подумали о матери, которая не переживет вашей смерти? И где? На войне? Нет. На дуэли! На глупой, не нужной дуэли!

— Думаете, для нее была бы разница?

— Может быть, и нет. Но осознание того, что вы отдали свою жизнь за родину, может быть, и не смягчило бы ее боль, но заставило бы смириться с этим, в отличие от мысли, что она растила вас для такой глупой и не кому не нужной участи.

— Я уже просил прощения! Что вы хотите от меня! — не выдержал Александр.

— Я хочу, чтобы вы усвоили этот урок до конца своих дней.

— Я усвоил. Я все понял. Я был не прав. Простите меня. — Александр видел, что лицо отца смягчается. Он уже не вселял в Александра чувство вины и страха. Сейчас он видел отца, который любил его больше всего на свете.

— Вот и хорошо. — Роман провел рукой по щеке сына. Но тут же отдернул, устыдившись своей слабости. Как же быстро он сдался. А ведь собирался еще помучить Александра. — Ну, давай, садись. Поговорить надо.

— Да я уж постою, если вы не против. Насиделся уже.

Роман Александрович улыбнулся, глядя на сына:

— Ох, чувствую я, Александр, что урок для тебя даром прошел.

— И вовсе нет. — Александр все же сел. — А император знает?

Князь улыбнулся опять, вспомнив разговор с императором на эту тему:

— Знает, — он попытался опять придать лицу строгое выражение, не рассказывать же сыну о странной реакции императора, а то тот и вправду решит, что ему все дозволено, — император счел, что ты уже достаточно наказан. На этот раз. Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Завтра император уезжает из Тильзита и ты, разумеется, поедешь с ним.

— А ты?

— А я еду в Париж.

— Правда? Я тоже хочу!

— Ты едешь в Петербург.

— Ну конечно. Я в Петербург, а вы в Париж. Вам всегда достается самое интересное. У вас там дела?

— Александр отправил меня туда представлять интересы России, пока не прибудет постоянный посланник.

— Маменька расстроится. Вы надолго?

— Я не знаю. Надеюсь, что нет. Объясни ей все. И пусть она не беспокоится. Позаботься о ней в мое отсутствие. О ней и о сестре. И веди себя прилично, пока меня не будет.

— Конечно. Все понял. — Александр уже предвкушал полную свободу. — Скажите, отец. А вы бы могли извиниться, если бы были не правы?

Роман заинтересованно посмотрел на сына:

— Ну и перед кем же ты собрался извиняться? Кого ты успел в тюрьме обидеть?

— Да никого. Так смогли бы, или нет?

Князь, задумавшись, не надолго замолчал. Все знали о высокомерии и надменности Романа Александровича. Он никогда не считал себя виноватым и никогда не перед кем не извинялся.

— Ну, я не знаю. Порой бывает очень трудно сказать «прости». — Он серьезно посмотрел на сына. — Но если бы этот человек был очень дорог мне, и у меня не было бы никаких сомнений, что я обидел его и был не прав и что могу потерять его, то, наверное, да, я смог бы попросить прощения. Так кого же ты обидел?

— Меньшикова. Мы с ним поссорились, потому что я усомнился в своих друзьях.

— Понимаю. — Князь опять о чем-то задумался. На этот раз его молчание затянулось несколько дольше. — Знаешь, Александр, хоть мне и не нравится поведение твоего друга, но я думаю, что он благородный человек…

— Я тоже так думаю. — Перебил Александр отца.

— Да. Но. Не стоит доверять чужому человеку, пусть даже другу так же, как ты доверяешь себе. Люди — сложные существа, никогда не знаешь, что от них ожидать.

— Почему ты так говоришь?

— Потому, что я знаю, что это правда.

— А откуда ты узнал о дуэли?

— Откуда? — Лицо князя стало беззаботным и веселым. — Капитан, который арестовал тебя, доложил мне об этом. Ты должен радоваться, что он доложил об этом мне, а не императору.

— Чему же радоваться-то? Столько дней в тюрьме. Вот спросят меня когда-нибудь, был ли я в Тильзите во время переговоров. И я что скажу? Да был, только в тюрьме сидел?

Роман рассмеялся, увидев обиженное лицо сына. Нет, какой же он все-таки еще ребенок. Неужели и он в его возрасте был таким же:

— Ну, ступай. Друзья тебя заждались.

— Конечно. — Александр подошел к отцу и обнял его. — Я люблю тебя. Возвращайся скорее. — Но тут же смутился и выбежал из кабинета.

Его друзья до сих пор стояли в коридоре, подперев собой стену. Александр подошел к поручику Меньшикову:

— Извини меня, друг. Я был не прав. Никто больше меня не сожалеет об этом. Вот тебе моя рука, — он протянул руку поручику, — последний раз прошу. Если откажешься, пойму. Но мне бы очень этого не хотелось.

— Да? — Поручик усмехнулся. — Мне тоже. Люблю тебя, чертяку. — Он рассмеялся и с силой пожал протянутую руку.

— Вот и отлично. А теперь, как свободные люди, отметим это!