Елизавета Шувалова тихонько сидела в своей комнате, прислушиваясь к уличным шумам. Она ждала весь вечер, когда, наконец, граф уйдет на званый ужин. Но он не спешил покидать молодую жену. Сначала пытался уговорить ее пойти с ним. Но Елизавета, сославшись на усталость, осталась дома. Когда послышался шум отъезжающей кареты, Елизавета быстро поднялась с кресла. Только бы все получилось. У нее не было другого выхода. Андрей отказался помочь ей, считая, что жена не должна покидать мужа. А больше рассчитывать ей было не на кого. Оставался единственный выход — бежать. На днях Иван принес баночку с травами, которая должна была избавить его от ненужной обузы. Но Лиза давно уже для себя все решила. Она не позволит убить своего ребенка. И если он Ивану не нужен, что ж, значит, она ему тоже не нужна.

Елизавета накануне собрала самые необходимые вещи. Взяв у мужа немного денег на домашние расходы, она приготовилась бежать. Только бы не наткнуться на камердинера графа. Какой неприятный человек. Лиза была почти уверена, что именно он рассказал Ивану о посещении Андрея и о малыше. Значит, он шпионил за ней. Взяв заранее приготовленные вещи, Елизавета бесшумно выскользнула из комнаты. Сейчас главное добраться до родителей. Елизавета была уверена, что они все поймут, что они не прогонят ее.

Она тихонько прошла по лестнице и спустилась на первый этаж. Комнаты слабо освещались свечами. Она стала пробираться к двери, когда рядом раздался неприятно резкий голос графа Шувалова.

— Куда же вы собрались, Елизавета Владимировна?

Лиза в ужасе обернулась на звук голоса. Шувалов стоял так близко, что Елизавета удивилась, что не заметила его раньше. Он стоял в тени, и Лиза не смогла рассмотреть его лица. Но и по его голосу, она поняла, что ее не ждет ничего хорошего.

Иван Владимирович смотрел на жену, хищно сузив глаза. Вчера, когда он вернулся домой, Василий сообщил ему, что Елизавета решила бежать. Иван не хотел в это верить. Неужели она осмелилась бы? Он вошел в комнату к жене. Та сидела у зеркала, приводя в порядок свои роскошные волосы. Обернувшись на шум, она посмотрела на него с улыбкой. Иван сразу же почувствовал неладное. Значит правда. Осмелится. Но ему были нужны доказательства. И вот сегодня, он сообщил Лизе, что их пригласили на ужин. Предложив жене пойти с ним, он знал, что Лиза откажется. Не став настаивать, он пожелал ей спокойной ночи и вышел на улицу. Велев кучеру выехать за ворота, сам тут же вошел в дом. Долго ждать не пришлось. Когда он увидел, что она крадется по дому, как воровка, злость охватила его. Мерзавка. Она все-таки осмелилась. Он наслаждался ее ужасом, когда она увидела его.

— Так вы не ответили, — продолжил он свою игру.

— Я. — Лиза старалась не смотреть на него. Что же придумать? — Я.

— Я жду. Я жду ваших объяснений. И для вас будет лучше, если они будут очень убедительны. А то чего доброго я могу подумать, что вы решили сбежать от меня.

Лиза смотрела на него, не зная, что сказать. К ее удивлению страх уступил место гневу. Как же она его ненавидела. Она упрямо посмотрела на него.

— Да. Вы правы. Я хотела бежать. И это вы заставили меня.

Услышав ее слова, Шувалов вышел из тени. Только тогда Лиза смогла увидеть его глаза. Она отшатнулась от него. В его взгляде было столько ненависти, что Лиза испугалась, что он убьет ее.

— Вот значит как. — Спокойным тоном, проговорил он. — Я заставил. Замечательно. Вы решили родить мне ублюдка, а виноват в этом я. Ах, Лиза, Лиза, как же вы глупы. Да-да, — произнес он с улыбкой, увидев, как ее кулачки сжались, когда он назвал малыша ублюдком. — А что вы хотела услышать? Если бы вы были умны, вы бы послушались меня. Потом родили бы мне моего ребенка. Моего, вы слышите. И все были бы счастливы. Но нет, вы уцепились за этого щенка, которого не должно быть. На что вы надеетесь?

— Иван, я прошу, вас…

— Молчи! Сейчас ты не сможешь сказать ничего, что может меня успокоить. Так что, молчи. И слушай. Сейчас ты пойдешь в свою комнату, и примешь то лекарство, что я принес для тебя.

— Нет, — Лиза в ужасе замотала головой.

— Пойдешь. И выпьешь его сейчас! При мне! Чтобы я видел! — Произнес он, повышая голос. — Иначе мне придется наказать тебя. А я этого не хочу. Не заставляй меня причинять тебе боль, Лизанька. — Нежно произнес он, подойдя к жене и касаясь рукой ее волос.

— Никогда! — Гневно произнесла она, отталкивая его. — Никогда! Это мой ребенок! И я не позволю тебе убить… — Она, не успев договорить, вскрикнула от удара. Он был настолько сильный, что Лиза упала на пол, больно ударившись головой.

— Ты будешь делать то, что я тебе скажу! Ты поняла! Ты сейчас же пойдешь в свою комнату и выполнишь мой приказ! — Он схватил ее за руку и грубо поднял с пола.

— Нет! Нет! — Лиза сама не понимала, что кричит. Не только от боли, но и от отчаяния.

Взбешенный ее непослушанием, он снова ударил ее. Она почувствовала, что из разбитой губы потекла теплая и липкая кровь. Но Лиза не смогла бы сделать то, что он велел ей даже под страхом смерти.

— Иван, пощади. Я не могу этого сделать, — разрыдалась девушка. Но ее слезы не тронули его. Он, кажется, не замечал ничего кроме ее непослушания.

— Мерзавка! Хочешь опозорить меня!!! Хочешь, чтобы я воспитывал бастарда!!! Мерзавка!!! — На Лизу посыпался град ударов. Она снова упала на пол. Шувалов, уже не владея собой, наносил удары ногами. Лиза, стараясь защититься от него, прикрывалась руками. Она скорчилась у его ног, стараясь прикрыть живот, спасти своего ребенка.

— Ты забыла, что я сделал для тебя!!! — В бешенстве кричал Шувалов. — Ты забыла, от какого позора я защитил тебя!!! И вот ты чем мне отплатила!!! Сначала хотела навязать мне эту обузу, а потом решила сбежать!!! Сбежать от меня!!! Унизить меня перед всеми!!! Я научу тебя повиновению!!! — Граф схватил девушку за руку и потащил ее по полу в направлении комнаты. — Я избавлюсь от него сегодня!!! Сейчас!!!

Когда он подтащил ее к лестнице, она сильно ударилась головой. В глазах все потемнела и к великому счастью девушки она потеряла сознание.

Шувалов, с некоторым недоумением уставился на жену, почувствовав, что тело девушки обмякло. В его глазах читалось изумление. Он в нерешительности присел над ее телом. Перевернув ее на спину, Иван отшатнулся. Лицо было все в кровоподтеках. Он провел рукой по распухшим губам, испачкав руку кровью.

— Василий! — Закричал он, словно придя в себя. — Василий!

Камердинер тут же вбежал в гостиную, очевидно в течение всей ссоры, находившийся неподалеку.

Увидев хозяйку на полу всю в крови, немного побледнел, но тут, же взял себя в руки.

— Да, хозяин.

— Доктора позови! Сейчас же! — Подхватив Лизу на руки, Иван Владимирович стремительно вбежал по лестнице наверх. Принеся девушку в спальню и положив ее не постель, он в нерешительности присел рядом.

— Лиза, что же ты наделал. Ничего. Все будет хорошо. — Он наклонился и коснулся губами ее окровавленного лица. — Обещаю. У нас все будет хорошо.

Наконец-то, Англия. Александр был несказанно счастлив, что наконец-то покинет этот болтающийся от качки корабль. Ему уже стало казаться, что его мучения никогда не закончатся. Что это теперь его обычное состояние. Николай сдержал обещание: Луиза заходила к нему теперь крайне редко и очень ненадолго. Это не очень облегчало его участь, но по крайне мере так хотя бы не страдало его самолюбие. Как же он обрадовался, когда ему сообщили, что скоро они прибывают в порт. Сделав над собой усилие, молодой человек поднялся с кровати, умылся, одел свой новенький мундир. И только тогда покинул каюту и вышел на палубу.

Луиза стояла у самого борта, подставив красивое лицо ветру, и в задумчивости смотрела на водную гладь. Вот она и дома. Она с наслаждением вдыхала пьянящий воздух своей родины. Как давно она не была здесь. Но за это время здесь ничего не изменилось. Она повернула голову и увидела Александра, который впервые за время всего путешествия, вышел из каюты. «Бедненький. Он так тяжело пережил эту поездку». Она смотрела с улыбкой на его бледное лицо, на его попытки держаться прямо и непринужденно.

— Луиза, — молодой человек подошел к молодой женщине. — Вы не замерзли? — Заботливо спросил он.

— О, нет. Все в порядке.

— Наверное, вы очень рады снова оказаться дома. — Улыбнулся Александр. Он всматривался в ее лицо, пытаясь определить, не слишком ли упал в ее глазах из-за этой морской болезни. Но она смотрела на него, как раньше. Ни тени разочарования в ее взгляде, что очень обрадовало молодого человека.

— Очень рада. Я и правда давно здесь не была.

Корабль медленно входил в порт, предвещая скорую разлуку. Александру так захотелось забыть обо всех делах и сбежать с Луизой так далеко где их никто никогда не найдет. Но как он мог? Он дал слово, и должен был во что бы то ни стало выполнить поручение императора. А все остальное потом. Был еще конечно Николай. Он сам бы мог встретиться с Канингом и обсудить с ним все вопросы. Но Александр боялся, что тогда навсегда лишится доверия государя. А батюшка так и будет считать его глупым и ни на что не способным мальчишкой. Нет. Он должен доказать всем, что он способен выполнить любое поручение и личные дела не смогут отвлечь его от долга перед родиной.

— Вы здесь надолго? — Прервала Луиза его размышления.

— Пока не знаю. Но ведь мы с вами увидимся, Луиза, правда?

— Я буду рада. Как только будете свободны, заходите. — Улыбнулась она.

— Если вы будете ждать, я обязательно приду. И поверьте, ждать придется недолго. — От объяснений с Луизой Александра отвлек звонкий женский смех. Молодой человек только сейчас заметил Николая с молоденькой девушкой. Он не раз видел ее у Луизы. «Кто же она? Ах, да, какая-то дальняя обедневшая родственница. Живет у Луизы. Похоже им весело». Александр нахмурился. Он тут же вспомнил об Анне. Если Николай действительно собирается жениться на его сестренке, то не слишком ли свободно он ведет себя с этой девушкой.

Словно прочитав его мысли, Николай обернулся в сторону друга. Александр увидел, что пара направляется к ним.

— Александр Романович, я думаю вы помните мою кузину Викторию, — произнесла Луиза.

— О да, конечно. Разве вас можно забыть, — обратился он к девушке, бросая внимательные взгляды на Николая.

— Николай Александрович был так любезен, что развлекал нас во время путешествия, — рассмеялась Виктория.

Александр почувствовал досаду, Ему показалось, что она намекает на его слабость. Ведь он из-за своей болезни не мог развлекать их во время путешествия. Этого хватило, чтобы девушка ему очень не понравилась.

— Конечно, я рад, что он не давал вам скучать, — притворно весело улыбнулся Александр.

— Ну, что вы. Скорее наоборот, это вы не давали мне скучать. Разве можно подумать о скуке в такой компании. — Произнес Николай, обращаясь к дамам.

— Вы очень любезны, Николай Александрович. Я только что говорила Александру Романовичу, что буду непременно ждать вас с визитом. Не откажите в любезности.

— Буду рад, — поклонился Николай.

Александра такой поворот событий не устраивал. Он мечтал не о светской болтовне в ее гостиной, а о тайном романтическом свидании. Но пришлось промолчать. «Ничего. Позже я решу этот вопрос».

Корабль последний раз замедлил ход и остановился у причала.

К молодым людям подошел капитан, поприветствовав пассажиров. Проговорив несколько любезностей, что сожалеет, что придется попрощаться со столь приятной компанией и пожелав приятного пребывания в Англии, он поспешил откланяться, бросив на Александра, как тому показалось, насмешливый и снисходительный взгляд. Тут же захотелось вызвать наглеца на дуэль, но пришлось срочно напомнить себе, для чего он сюда прибыл. И Александр, дав себе слово больше никогда не передвигаться по воде, с облегчением сошел на берег. Распрощавшись с Луизой и ее спутницей, Александр с Николаем отправились в гостиницу. Они прибыли сюда, как частные лица, и не имели никаких официальных полномочий.

Канинга скоро поставят в известность о прибытии русских, если уже не поставили. То, что Александр принадлежал к дому Романовых, облегчало дело. Он был уверен, что скоро получит приглашение. Но первым делом нужно было привести себя в порядок после утомительной дороги. Всю дорогу почти не разговаривали. Каждый думал о чем-то своем. Александр пожалел, что с ними не было Меньшикова.

Не успели они прибыть в гостиницу, как тут же получили приглашение на званый обед к премьер-министру Канингу.

— Быстро они. Тайная полиция работает отлично. — Усмехнулся Николай.

— Да. Но до вечера еще есть время. — Александр присел на постели и испытал несказанное удовольствие. Наконец-то земля не качается под его ногами. Какое счастье. — Отдохнем.

Вера Петровна просидела на постели всю ночь, которая показалось ей нескончаемо длинной. Комната была погружена в темноту. Девушка сидела молча, обхватив ножки руками и положив голову на колени. Как же она устала. Эта тишина мучила ее. Сначала попыталась поспать. Но сон не шел. Беспросветная тоска охватила ее. Что же она наделала? Как она посмотрит в глаза Василию. И сможет ли он простить ее? Вернувшись из дворца, девушка отказалась от ужина и сразу же закрылась в своей комнате. Выполнит ли его высочество свое обещание. Или он просто воспользовался ее слабостью и сразу же забыл о ней?

Только к утру, Вера почувствовала, что все тело заныло от неподвижности. Она встала с постели и подошла к окну. Было уже достаточно поздно, но в это время года люди только начинали понемногу выбираться из своих домов. Слабый рассвет освещал пустынные улицы. Девушка вглядывалась в полумрак, надеясь увидеть супруга. Но через некоторое время она поняла, насколько это бесполезное занятие. Время от ожидания тянулось еще медленней, и Василий от ее желания видеть его, быстрее здесь все равно не появится.

Она отошла от окна и снова присела на постели.

«Господи, помоги», — молилась она.

И когда ее переживанию пришел предел, девушка провалилась в спасительную темноту сна. Она не знала, сколько времени прошло, но какая-то непонятная тревога заставила ее проснуться. Вера открыла глаза и увидела перед собой Василия. Он сидел на краешке постели и с нежностью смотрел на нее. Неподдельная радость отразилась на ее лице. Он здесь живой и здоровый. Но затем сразу, же захотелось отвернуться. Его взгляд стал для нее невыносим. Стыд и отчаяние охватили ее.

— Верочка, что случилось? — С тревогой спросил он, нежно вытирая, невольно выпавшие слезинки. — Ты чем-то расстроена?

— Нет — нет, — поспешно произнесла девушка. — Это слезы радости. Я так рада. Я так беспокоилась за тебя.

— Прости меня, Верочка. Прости, что заставил тебя волноваться.

— Нет. Это ты меня прости. — Заплакала девушка, обнимая мужа за шею.

Граф Ростопчин непонимающе смотрел на жену. Ночь, проведенная в тюрьме, показалось ему ужасно долгой и неприятной. Он беспокоился о Вере, о том, как она отнесется к его аресту. Но, слава богу, все позади, так почему, же она плачет. Он постарался успокоить супругу, нежно поглаживая ее по голове.

— Верочка, успокойся милая. Все хорошо. Все уже позади. И тебе не за что просить прощения.

— Я так виновата. Я так виновата. — Твердила она не в силах успокоиться.

— В чем? В чем ты виновата? — Улыбнулся он, отстранившись от жены.

Вера смотрела на мужа сквозь слезы. Такое нежное, такое ласковое лицо. Как он будет смотреть на нее, когда все узнает. «Будет ненавидеть. Никогда не простит», — ответила Вера на свой вопрос. «Нет. Он не должен знать. Пусть останется все как прежде».

— В том, что не дождалась тебя, что заснула. Я ждала, правда. — Произнесла она вслух.

— Верочка, глупенькая, — рассмеялся Василий. — Я тебя прощаю.

— Прощаешь? — Грустно улыбнулась она сквозь слезы.

— Конечно. Ты так напугала меня. Я уже не знал, что и подумать.

— Да. Ты, наверное, устал. — Она вскочила с постели. — Тебе надо переодеться и отдохнуть.

— Верочка, — он схватил ее за руку. — У тебя, правда, все в порядке? В мое отсутствие ничего не случилось?

Вера Петровна какое-то время смотрела ему в глаза, но, не выдержав, отвернулась.

— Нет. — Тихо произнесла она. Но жестокая память не дала ей забыть. Сразу же вспомнилась сегодняшняя ночь, апартаменты его высочества, широкая постель, Роман Александрович. Вдруг стало так тошно, что ей захотелось кричать. — Нет. Ничего не случилось. Просто нервы. Я так испугалась, когда мне сообщили о твоем аресте. — Произнесла она вслух, прятая подальше свои воспоминания.

— Замечательно. Тогда нам обоим надо отдохнуть и забыть об этом досадном происшествии.

— Да. Забыть. — Прошептала Вера, обнимая Василия. — Просто забыть.

Николай беспечно бродил по Лондону. Он впервые выехал так далеко за пределы своей родины. Все казалось ему таким необычным, таким чужим, но очень интересным. Старинные здания, люди, говорившие на непонятном языке, девушки, смотревшие на него с интересом. На мгновение он даже забыл, что попал сюда только потому, что Романов пожелал от него избавиться. В этот момент он был ему даже благодарен. Поручение не заняло у молодых людей много времени. Прибыв в Англию, они в этот же день получили приглашение на ужин к премьер-министру. Потом последовало приглашение к его величеству, высшим сановникам. Месяц пролетел незаметно. Несмотря на плохие отношения официального Петербурга, и Лондона, молодых людей приняли хорошо. Николай, конечно же, знал, что все это великолепие было не для него, а для Александра. Но от этого пребывание в Англии не казалось ему менее приятным.

Николай бродил по замощенным улицам и любовался старинным городом. Александр тоже должен был пойти с ним, но внезапно получил записку от Луизы. Быстро собравшись, он стремительно выскользнул за дверь, пожелав другу хорошо провести время. Николай даже не успел пожелать ему удачи. А удача ему должна была понадобиться — Луиза весь месяц держала его на расстоянии. Тут он увидел Викторию. Девушка шла ему на встречу, но совершенно не смотрела по сторонам, очевидно увлеченная собственными мыслями.

— Мадмуазель, я рад вас видеть. — Весело произнес он на французском, взяв девушку за руку, когда они поравнялись.

Она вскинула на него удивленные глаза. Удивление сменилось на радостную улыбку.

— Николай Александрович. Вы? Я удивлена, не ожидала увидеть вас здесь. Я слышала, что вы пользуетесь большим успехом.

— Правда? — Рассмеялся Николай. — Я как-то не заметил. Вот Александр Романович, несомненно, пользуется успехом.

— Ну, не скромничайте. Скромность украшает только женщину.

— Вот как? Не знал. — Николаю сразу же вспомнилось знакомство с Анной, ее высказывание о мужчинах, о том, как они должны вести себя с женщинами. Легкая тень прошла по лицу молодого человека. Воспоминания не принесли ему радости.

Девушка, словно заметив его состояние, робко провела по его руке:

— Я вас расстроила, Николай Александрович? Я не хотела.

— О нет, Что вы. — Спохватился молодой человек. — Вы здесь не причем.

— Жаль. Значит некая другая дама.

— Дама? Что вы, — Николай, молча, смотрел на нее какое-то время. — Я свободен, — произнес он, сам не зная зачем. — А вы?

— О. В моем положении трудно найти себе подходящую партию, — притворно беспечно произнесла она.

Но Николай сразу, же уловил в ее беспечном голосе безумную тоску. Так захотелось обнять ее, успокоить. Сказать, что она самая хорошая, самая красивая.

— Вы же знаете, что я живу у сэра Беннета. Но только потому, что Луиза моя дальняя родственница и мне больше некуда пойти. Моя семья разорилась, маменька умерла в нищете, а папенька застрелился, когда не смог платить по счетам. — Она посмотрела на Николая, желая увидеть его реакцию.

Николай не знал всех этих подробностей. Но на его лице не отразилось, ни малейшего удивления. Он взял Викторию за руку и, заглянув ей в глаза, нежно прошептал:

— Виктория, вы самая прекрасная, самая очаровательная женщина, которую я когда-либо встречал. И я уверен, любой мужчина почтет за честь стать вашим мужем.

— Да? — Лукаво улыбнулась она, кажется, удовлетворившись его ответом. — А вы?

Репнин не ожидал такого поворота событий. Виктория Вуд оказалась девушкой не промах. Ему вдруг подумалось, что она просто заманивает его в свои сети, и что при желании ей не составит труда найти себе мужа.

— Я не исключение, — произнес он смутившись.

— Ой, да не пугайтесь вы так, — рассмеялась девушка, — я пошутила.

— Я не пугаюсь, — заупрямился молодой человек. — Я. Вы, правда, мне очень нравитесь. Да только я тоже не самый лучший жених.

— Отчего же?

— Я третий ребенок в семье. Особо мне не на что рассчитывать. Мне назначат содержание, но все достанется моему старшему брату, — Николай не понимал, зачем он рассказывает ей все это. Но отчего-то в этот момент вдруг так захотело поделиться с ней самым сокровенным, самым тайным. Он вдруг понял, что если и может кому-то об этом рассказать, так только ей, совершенно чужой и незнакомой ему девушки. Он понял, что она не осудит его. — Единственный выход для меня, это сделать хорошую карьеру, для этого у меня есть все, что нужно.

— Можно еще выгодно жениться, — тихо произнесла она.

Молодые люди стояли посередине улицы, увлеченные своим разговором. Николай посмотрел на нее, но в это раз не смутился:

— Да. Это еще один вариант. Впрочем, для вас это тоже вариант.

— Вы правы. А мы оказывается, с вами очень похожи. — Грустно улыбнулась она.

Николай, усмехнувшись, предложил девушке руку.

— Раз уж мы с вами так похожи и нам легко друг с другом, может быть, вы окажете мне честь и прогуляйтесь со мной. Если вы конечно не заняты.

— С удовольствием. И даже если занята, я с радостью отложу все свои дела.

— Отлично. Может быть, вы покажете мне город, ваши достопримечательности.

— Непременно. — Рассмеялась девушка, взяв его под руку. — Вперед.

Николай шел рядом с Викторией и чувствовал себя легко и свободно, как никогда ни с кем себя не чувствовал. Он вдруг понял, что хочет продлить эти мгновения, что хочет просто так идти рядом с ней, слушать ее голос, говорить ни о чем и обо всем. Хочет просто быть рядом.

* * *

Роман с улыбкой наблюдал за супругой. Вот уже второй день, как они приехали в поместье. Его высочество не очень любил деревню, особенно зимой, но Екатерине так хотелось поехать, что он не смог ей отказать. Он сдержал обещание; как только представилась возможность, Роман отложил дела и приехал с женой в имение. Екатерина веселая раскрасневшаяся от легкого мороза отдавала распоряжение прислуги. Роман ждал ее на крыльце, готовый к послеобеденной прогулки.

— Вот, можем идти, — весело произнесла княгиня, подойдя к Роману.

Роман Александрович, натянув перчатке, предложил Екатерине руку, и они не спеша, направились по аллее.

— Сегодня тепло. — Улыбнулась Екатерина.

— Я бы так не сказал. Но если сравнивать с недавними морозами, то конечно. Вот кому сейчас тепло, так это Александру.

— Только не говорите, что вы завидуете сыну, и что пожелали бы сейчас оказаться в Лондоне, а не здесь со мной. — Смутилась ее высочество.

— О, ну, что ты, — рассмеялся Роман. — Я бы никогда не променял твое общество ни на что другое. Я счастлив, что приехал сюда с тобой.

— Правда, — улыбнулась Екатерина. Как она была счастлива услышать эти слова. Она так боялась, что ему здесь будет скучно, что он захочет уехать. Поэтому решила, что не стоит задерживаться здесь надолго. Пусть лучше этот отпуск будет коротким, зато самым счастливым.

Они вышли к склону большой горы, по которой с веселым криком катались крестьянские дети. Их было так много и шум, издаваемый ребятней, был настолько сильным, что Роману захотелось уйти. Но Екатерина остановилась, со счастливой улыбкой наблюдая за ними. Роману не осталось ничего другого, как последовать ее примеру.

— А помнишь, когда дети были маленькими, как мы катались с этой горы, — с легкой грустью спросила княгиня.

— Конечно. Кажется совсем недавно.

— Да. Роман, — она посмотрела на него с такой нежностью, что Роман был готов в этот момент выполнить любую ее просьбу. — Давай покатаемся.

— Что? — Он рассмеялся, не ожидая подобного поворота событий. В этот момент ему представилось, как глупо он, должно быть, будет выглядеть. А выглядеть глупым ему совсем не хотелось.

— Кати, ну, это как-то не серьезно, — попытался он отвертеться от ее предложения

— Конечно, не серьезно. Но я так устала быть серьезной. А ты? — Она видела его колебания, но так хотелось снова окунуться в ту далекую атмосферу безмятежности, что она не захотела уступить ему на этот раз. — Ну, Роман, я прошу тебя.

— Кати, ну, в моем возрасте…

— В каком?

Роман сразу же насторожился, заметив ее лукавую улыбку. Екатерина больше не стала вступать с ним в спор, а, ухватив его за руку, увлекла за собой. Роман, не удержавшись на ногах, упал на укатанную ребятишками горку и стремительно покатился в низ. Пролетев довольно приличное расстояние по гололедице, он остановился у подножия горы. Екатерина, скатившаяся за ним следом, весело смеялась, наблюдая за его изумленным и растерянным лицом.

Дети сразу же перестали возиться в снегу, уставились на хозяина. Но, убедившись, что он не обращает на них внимания, с радостью продолжили свое занятие.

Роман сидел на снегу, уставившись на Екатерину, которая уже успела подняться. Когда удивление прошло, он рассмеялся, протягивая к ней руку:

— Кати, ты не перестаешь меня удивлять.

— Да? Надеюсь приятно? — Улыбалась она.

— Всегда. Только приятно.

Екатерина Алексеевна взяла протянутую руку мужа, но не успела опомниться, как оказалась на снегу рядом с ним. Она смотрела на него, и море нежности поднимало в ее душе. Как же она была счастлива. В этот момент пошел легкий снег. Снежинки падали на его непокрытую голову, ложась тонким слоем на его черные волосы. Она только сейчас заметила, что он потерял шляпу.

— Ты простудишься, — произнесла она, касаясь рукой его волос и стряхивая белые снежинки.

— Кати, — Роман взял Екатерину за руку, и поднес ее к своим губам. — Спасибо тебе.

— За что?

— За все. За эту жизнь, за сегодняшний день, за то счастье и ту любовь, что ты даришь мне каждый день. — Он смотрел на нее какое-то время. Потом, смутившись, поднялся, помогая ей встать. — Хочешь, прокатимся еще?

— Ну, не знаю. Ты же говорил, что это не серьезно.

— Могу же я хотя бы один день побыть не серьезным. — Рассмеялся Роман.

Она смотрела ему в глаза. Потом коснулась губами его губ в легком мимолетном поцелуе:

— Ты простудишься, — произнесла она, снова стряхивая с его волос непослушные снежинки.

— Вот ваша шляпа, барин, — произнес подбежавший к ним мальчишка.

Роман посмотрел на ребенка, который протягивал ему шляпу. Мальчик, лет пяти с необыкновенно голубыми глазами, смотрел на него чистым и ясным взглядом.

— Благодарю, — улыбнулся он мальчику. — Как тебя зовут?

— Кирилл. — Звонким голосом, произнес малыш.

— Скажи мне, что ты хочешь за свою услугу, Кирилл.

Мальчик молча смотрел на его высочество какое-то время:

— Свободу, — неожиданно для Романа ответил ребенок.

— Свободу?

— Да. Матушка говорит, что свобода, это то, чего у меня никогда не будет.

«Не будет. Крепостной малыш, который никогда не будет свободным».

Роман, отвлекся от мыслей о ребенке, задумчиво посмотрел на жену. В этот момент он понял причину своего смущения, когда он поблагодарил ее за любовь. Он вдруг понял, что не достоин этой милой и нежной женщины. Это мысль была ему не приятна. Роман не сразу понял, зачем он это сделал, может быть за тем, что вдруг захотелось стать лучше, нет, не в глазах Екатерины, а скорее в своих собственных.

— Скажи матери, что она была не права. Ты будешь свободным, Кирилл.

Екатерина с удивлением смотрела на мужа. Но она давно уже перестала пытаться объяснить его поступки, порой такие странные.

— Правда? А когда? — Спросил мальчик, который, похоже, даже и не понимал, что значит свобода.

— Скоро. Очень скоро. А теперь ступай.

— Да, барин. — Произнеся эти слова, ребенок развернулся и побежал к своим друзьям.

— Роман, что случилось? — Спросила Екатерина, взяв его за руку.

— Ничего. Захотелось сделать кого-то счастливым, раз я так счастлив. Так что будь осторожна, а то если так пойдет и дальше, я распущу всех своих крепостных. — Рассмеялся он.

— Ты что и, правда, дашь ему вольную?

— Дам. Хотя, я думаю, он еще не скоро поймет, каким значимым был для него этот день. Так что, катаемся?

— Нет, — тихо произнесла Екатерина. — Пойдем домой. Хочу побыть с тобой вдвоем.

Анна весело бежала по коридору Зимнего дворца. Она радовалась так неожиданно свалившейся на нее свободе. Маменька уговорила отца съездить в деревню и Анна на несколько дней осталась одна. Анна не могла дождаться когда, наконец, они уедут. Она прыгала от нетерпения, пока они собирались. Отец посмотрел на дочь с подозрением. Анна же на него самым невинным взглядом, но это его не обмануло. Прощаясь с дочерью, он строго наказал ей вести себя прилично. Анна, разумеется, пообещала. Проведя весь вечер дома одна, и умирая от скуки, Анна очень обрадовалась, когда получила записку от Екатерины Павловны. Ее высочество ждала Анну в гости.

Придворные оборачивались на бегущую Анну, нарушающую правила этикета. Она же лишь только дерзко улыбалась им, продолжая свой путь. Подбежав к одной из дверей, она вдруг резко остановилась. Около двери стоял друг ее брата Петр Меньшиков.

— Петр Алексеевич, вы ли это? — Обрадовалась девушка.

Поручик, стоявший на часах, ничего не ответил, но все же подмигнул девушке.

— Я рада вас видеть. А вы? — Не унималась Анна.

Меньшиков продолжал, молча стоять на часах. Анна, видя, что он не собирается ей отвечать, подошла к нему с боку и провела ладонью перед его лицом.

— Петр Алексеевич, вы меня слышите? — Насмехалась Анна, прекрасно зная, что он ей не ответит, что он просто не может ответить.

Петр посмотрел на Анну, скосив глаза. На губах появилась дерзкая улыбка.

Он смотрел на Анну, искренне восхищаясь девушкой. Какая она была необычная, не скованная понятиями хорошего тона и поведения. Она делала, то, что хотела. Она была очень похожа на него самого.

— Ах, как вы не вежливы, — не унималась девушка. — Не хотите почтить меня своим вниманием. Я могу обидеться.

— Вы, никогда, мадмуазель, — С улыбкой произнес Меньшиков.

— Как, вы разговариваете на посту? А если император увидит? — Рассмеялась Анна, обрадованная его реакции. Она так устала видеть скучные надменные лица. Анна тоже уловила в молодом человеке родственную душу.

— Я уверен, его величество меня поймет. Разве можно не ответить такой девушке, — снова заговорил поручик. Он по-прежнему стоял у дверей на вытяжку. Со стороны картина выглядела весьма забавно.

— Не уверена. Но так и быть, я ему не скажу. — Анна поднялась на цыпочки и заглянула молодому человеку в глаза. Она забавлялась его положением.

— Вы давно у нас не были. — Снова улыбнулась она.

— В ближайшее время я обязательно исправлю эту оплошность. — Произнес он, так же заглянув ей в глаза.

Анна насмешливо смотрела на него какое-то время, потом произнесла:

— Только не слишком в ближайшее. Родители в отъезде и им не очень понравиться ваш визит.

— А вам?

Анна на минуту задумалась.

— Ужасно скучно и я буду рада вас видеть. Только, — она снова замолчала, очевидно, размышляя, стоит ли поделиться с ним своими соображениями.

— Только? — Подтолкнул он ее к откровенности.

— Только мы с вами просто друзья.

— Всенепременно, — улыбнулся Петр, заметив ее смущения, как ни пыталась Анна его скрыть.

— Тогда заходите. Не буду мешать вашей такой сложно и важной службе, — насмешливо произнесла она. «Как же глупо стоять у дверей истуканом. Как статуя, для красоты». — Прощайте, — произнесла она на прощание. Махнув ему рукой, Анна скрылась за дверью.

Роман, не успев вернуться в Петербург, тут же отправился во дворец. Он был очень счастлив эти несколько дней в тишине и покое с женой. Но дела не ждали, да и сам он уже подустал от безделья. Он шел по направлению к своему кабинету. Около лестницы стоял граф Ростопчин с супругой. Они о чем-то оживленно беседовали. Роман, кивнув графу и графини, собирался пройти мимо, но Ростопчин, сделал шаг на встречу.

— Ваше высочество, я хотел бы обсудить с вами один вопрос.

Роману не оставалось ничего другого, как остановиться.

Вера Петровна присела в реверансе, стараясь не смотреть на Романова. Она не видела его с той самой ночи и не знала, как вести себя рядом с ним.

— Граф, если только очень быстро, я сейчас занят. — Произнес его высочество, бегло взглянув на молодую девушку.

Вера смотрела на него и пыталась прочесть его мысли, помнит ли он о том, что произошло между ними. Она взглянула на Василия, и вдруг так захотелось уйти. Несколько дней она провела, мучаясь от сомнений. Ей так хотелось все рассказать ему, хотелось, чтобы он простил, чтобы понял. Лож была невыносима. Но Вера промолчала. Она знала, что он не простит. И вот сейчас, она стояла рядом с ними и не знала, куда ей деться. Девушку поразила полная невозмутимость его высочества, его равнодушие. Его, кажется, совсем не смущало создавшееся положение.

— Я не задержу вас надолго, — произнес ничего не подозревающий граф Ростопчин.

— Я оставлю вас, — тихо произнесла Вера.

Роман поклонился девушки. Он понимал, какие чувства одолевали ее в этот момент. Бедное создание, стоит ли так расстраиваться из-за пустяка. Но следующие ее слова, заставили его высочество поморщиться от досады.

— Я хотела поблагодарить вас, ваше высочество за то, что вы помогли моему мужу. — Тихо произнесла она, намереваясь оставить их вдвоем.

— Помогли? — Недоуменно спросил молодой человек. — Я не понимаю.

Вера Петровна только сейчас поняла, что она натворила. Как ей в голову могло прийти благодарить его за помощь при Василии.

Василий Федорович смотрел то на его высочество, то на жену. Он взглянул на ее лицо, полное раскаяние, и тут же жестокая догадка поразила его в самое сердце.

— Пустяки, — невозмутимо ответил Романов. Он оглянулся по сторонам, намереваясь уйти. — Прошу прощения, но я больше не могу уделить вам ни минуты времени.

В это момент молодой человек совсем забыл о причине, по которой окликнул его высочество.

— Куда же вы, Роман Александрович, я же еще не поблагодарил вас за оказанную мне услугу. Право, я сделал бы это гораздо раньше, если бы был в курсе событий.

— Не стоит, — высокомерно ответил Роман. Вот только ревнивого мужа ему еще не хватало. Роман уже совсем забыл об этой девушке и вот теперь эта история рискует стать историей с продолжением. Но это было их личным семейным делом, и Роман не собирался принимать в нем участие. Едва кивнув Ростопчину головой с видом, не терпящим возражений, его высочество пожелал удалиться.

Граф с недоверием посмотрел на жену.

— Так за что же ты благодарила его высочество? — Тихо спросил он.

— Ни за что. — Произнесла она, опуская глаза. — То есть, просто. Я хотела сказать.

— Вера, что происходит? Ты стала лгать мне?

— Нет. Я. Просто его высочество помог тебе выйти из тюрьмы. — Она взглянула ему в глаза, пытаясь понять его реакцию.

— Что? Кто тебе сказал? — Он взял ее за руку, внимательно рассматривая ее лицо. — Кто тебе сказал, Вера?

— Никто. Я. Я просила его высочество помочь тебе. Я его просила, а на следующее утро тебя отпустили.

— Вера, его высочество тут не причем. Я был не виноват. Я выполнял приказ императора. Меня выпустили бы в любом случая.

Эта новость стала для девушки настоящим ударом. Она смотрела на Василия, не в силах поверить его словам. А когда она поняла, что он говорит правду, слезы навернулись на глаза:

— Боже мой, боже мой, — шептала она, прикрыв лицо руками. Неужели Романов все знал? — Этого не может быть. — Значит все зря, все напрасно, все лож. Если раньше она могла оправдывать свой поступок тем, что она спасла жизнь мужу, то теперь у нее не было этого оправдания. Да, ее поступку не было оправдания. Она предала его. Предала человека, которого любила.

— Вера, что с тобой? Вера, — шептал, испугавшись, Ростопчин. — Вера, не молчи. Расскажи мне все. Расскажи мне правду.

— Правду? — Девушка заглянула ему в глаза, наслаждаясь последними мгновениями его любви. Да она скажет ему правду. Он должен знать. Он не заслуживает лжи и обмана. — Хорошо, я расскажу. Я узнала о твоем аресте и пошла к императрице. Она сказала мне, чтобы я ничего не предпринимала, что правосудие во всем разберется. Но я была так напугана, я не знала, что мне делать. И тогда я обратилась к его высочеству. Я пришла к нему, а он… Он — Девушка не могла собраться с силами, чтобы рассказать мужу о том, что произошло между ней и Романом Александровичем.

— Что он, — руки Ростопчина сжались в кулаки, он уже знал о том, что услышит, и все же надеялся, что она скажет о чем-нибудь другом. — Говори же, что ты молчишь! — Воскликнул Василий, не выдержав ее молчания.

Он уже не обращал внимания, на проходивших мимо придворных, которые, предвидя интересную тему для разговора, с любопытством поглядывали на молодую пару.

Она посмотрела на него заплаканными глазами, попыталась коснуться рукой его лица. Но Василий перехватил ее руку, неосознанно сжав до боли. Девушка не вскрикнула, не попыталась отдернуть ее.

— Я изменила тебе, Василий, — тихо прошептала она. Она видела, как его лицо окаменело, как глаза с ужасом и недоверием смотрят на нее. Рука, державшая ее руку, безвольно опустилась.

— Я прошу тебя, послушай меня. Я… Я думала, что тебя ждет тюрьма, разжалование, Сибирь. Я не знала, что мне делать. Я была в отчаянии, Я хотела помочь тебе, — плакала девушка.

— И поэтому ты предала меня, — сказал он после некоторого молчания. — Неужели ты не понимаешь, что за все это, ты заплатила нашим счастьем? Что ты все разрушила? Что я предпочел бы тюрьму, разжалование и Сибирь, чем твое предательство. Неужели не понимаешь? — Василий смотрел на нее и чувствовал что что-то, так необходимое ему, уходит из его сердца. Он смотрел на женщину, которую по-прежнему любил, но которой больше не верил. Ее слова врезались ему в душу, разрывая ее на куски.

— Василий я…. Ну, прости меня. — Она схватила его за руку, как будь-то этим, можно было его удержать. Но в глубине души Вера знала, что она потеряла его, потеряла его навсегда.

— Я не могу. Я же никогда не смогу простить тебя, Вера. Я же никогда не смогу забыть. — Произнес он, не делая ни единой попытки вырваться. — Знаешь, что было очень важным в наших отношениях? Я верил в свою Веру, верил, как в самого себя. А ты предала меня, лишила меня этой веры.

— Но я хотела помочь тебе.

— Может быть. Но это не имеет значения. Отпусти меня, — попытался граф вырваться из рук жены.

— Но я прошу тебя! Я же люблю тебя!

— Любишь?! — Воскликнул граф. — Да лучше бы ты меня не любила! Ты же предала не только мою, но и свою любовь!

— Но Роман Александрович…

— Молчи! Не смей произносить при мне это имя! Я убью его!

— Ты что! Ты что! — Испугалась Вера, снова хватая его за руку. — Ты не можешь! Ты знаешь, что с тобой будет?!

— Думаешь, будет хуже, чем уже есть?

Вера замолчала, отпуская его. Она видела, как ему больно, но он не должен совершить подобную глупость.

— Ты понимаешь, что ты заплатишь своей жизнью? Не делай этого, прошу тебя. Он — Романов.

— Да. И я должен смотреть ему в глаза и делать вид, что ничего не произошло. И в этом тоже твоя вина. — Не в силах дальше выносить ее присутствие, он развернулся, намереваясь уйти.

— Ты куда? — Окликнула его Вера.

— Я на службе и у меня масса дел. Впрочем, как и у тебя. — Сказал он, не оборачиваясь. Постояв так несколько секунд, он тряхнул головой, отгоняя от себя страшные мысли, и стремительно пошел прочь, желая поскорее оказаться подальше от нее.

Вера смотрела вслед удаляющемуся мужу и понимала, что счастливая семейная жизнь закончилась. Слезы текли по щекам, но она не пыталась остановить их, желая выплеснуть всю боль наружу. Она знала, что он никогда не сможет простить ее. А самое ужасное, что она сама никогда не сможет простить себя. Ей было очень больно. Но где-то в глубине души она испытала облегчение. Неосознанно поблагодарив Романова за спасение мужа перед Василием, она смогла избавиться ото лжи, которая мучила ее последнее время. Видеть его каждый день, смотреть ему в глаза, ловить на себе его любящий взгляд и знать, что она всего этого недостойна, она была больше не в состоянии.

* * *

Александр счастливый поднимался в комнату Луизы. Он уже почти два месяца был в Лондоне, но она все это время держала его на расстоянии. Ничего не значащие беседы в кругу ее друзей стали выводить молодого человека из себя. Ему стало казаться, что она просто издевается над ним. Он выбегал из ее дома с намерение больше никогда сюда не возвращаться. Но на следующий день ноги сами вели его сюда в надежде на чудо. И вот сегодня, когда он пришел в дом Луизы, его встретила Виктория и объявила, что Луиза ждет его в своей спальне. Александр поднялся вслед за девушкой на второй этаж. Она подвела его к двери и, не произнеся ни слова, поспешила исчезнуть. Сердце Александра застучало с особой быстротой. Вспотевшая рука потянулась к ручке двери. Но перед тем, как войти, он заставил себя успокоиться. Как должно быть, он глупо выглядит, как юнец ничего не смыслящий в любви. Но он так долго ждал этого момента, что был просто не в силах совладать со своими чувствами.

Александр вошел в комнату и увидел ее. Она сидела в халатике у зеркала и расчесывала волосы.

Обернувшись на звук его шагов, Луиза улыбнулась.

Александру снова показалось, что она подшучивает над ним, но сейчас уже для него это не имело значения.

— Луиза, я так счастлив, — хрипло произнес он, приближаясь к девушке. Он присел перед ней на колени, касаясь губами ее руки. Луиза провела рукой по его волосам, нежно перебирая локоны.

— Я тоже. — Улыбнулась она.

Она встала со стула и подошла к постели. Александр, как завороженный следил за каждым ее движением. Как она была прекрасна. Не чувствовав пола под ногами, он не спеша подошел к ней. Рука сама потянулась к ее лицу, нежно провела по шелковистой коже.

Она сама поцеловала его. Сама сняла с него сюртук. Толкнув его на кровать, Луиза с лукавой улыбкой наблюдала за его удивленным и недоверчивым лицом. Он был таким забавным в этот момент.

— Что с тобой? — Нежно прошептала она, располагаясь рядом с ним на постели. — Ты такой смешной.

— Смешной? — Александр откашлялся, борясь с хрипотцой в голосе. — Что же во мне смешного?

— Такой нерешительный.

— Я просто не ожидал. Ты так долго мучила меня.

— Тогда не будем больше ждать. И мучить друг друга больше не будем.

Все, что было дальше, происходило с Александром, словно во сне. Когда же он проснулся, Луизы уже не было рядом. Она стояла у окна и с интересом разглядывала его. Было уже темно. Комната, слабо освещенная пламенем свечей, была погружена в полумрак. Александр приподнялся на постели и протянул ей руку:

— Зачем ты ушла? Иди ко мне.

Но Луиза, словно не услышав его, продолжала стоять у окна, не сделав, ни единой попытки подойти к нему. Лишь улыбнувшись, она поднесла палец к губам, в останавливающем жесте.

— Что случилось? — Тихо спросил Александр. — Тебе нехорошо? — Обеспокоился он.

— Мне хорошо. — Засмеялась она, все же подходя к нему. — Мне очень хорошо. — Она присела на постели, но все, же сохранила между ними дистанцию.

Александр смотрел на нее, и смутная тревога охватила его. Она смеялась, но глаза ее были печальны. Он придвинулся к ней, провел рукой по волосам. Локоны свободно проскользнули между пальцев.

— Ты сейчас такая странная. Что случилось?

— Я же сказала, ничего. Тебе, наверное, пора.

— Пора? — Оскорбился молодой человек. — Ты прогоняешь меня? — Он вскочил с кровати, натягивая рубаху. Его движения были резки и порывисты. Еще никто никогда не выпроваживал его из спальни. А она, словно получив, что хотела, выгоняла его вон.

— Александр, — Луиза, спохватившись, придвинулась к нему, обняв за плечи. Александр на мгновение замер, но потом все же вырвался из ее объятий.

— Александр, я не гоню тебя. То, что было между нами прекрасно. Но эта первая и последняя ночь. Завтра возвращается мой муж.

Александр, перестав одеваться, с интересом посмотрел на Луизу. Как же она была прекрасна.

— Поэтому ты позволила мне, сегодня остаться у тебя?

— Да. Но это все. Пойми, отношения между нами невозможны.

— Но ведь сегодняшняя ночь была возможна. Что может изменить его возращение? Или ты боишься его? — Подскочил молодой человек к девушке. Он сел на постели и взял ее за руку. — Ты не должна бояться. Я смогу защитить тебя. Мы уедем вместе. Уедем в Россию.

— Ты сошел с ума. Это не возможно.

— Невозможно — как же часто ты произносишь это слово. Но в жизни нет ничего невозможного. Стоит только захотеть, решиться.

— Тебе легко рассуждать об этом. — Отвернулась от него Луиза. — Но я не могу поехать с тобой. Если я уеду, моя семья отвернется от меня, да и твоя — никогда меня не примет. И ты это знаешь. Кем я буду для тебя там? Любовницей? Содержанкой?

— Луиза, что бы ни говорило общество, как бы оно нас не осуждало, мы же будем вместе. Мы обязательно будем счастливы.

Луиза повернулась к нему, внимательно его разглядывая. Красивый, милый мальчик. Но она не обманывалась на его счет. Она видела, что он влюблен. Но его любовь рассеется, как дым, стоит только им пересечь океан и оказаться в России. Как только он получит ее, и не будет преград для их счастья, он потеряет к ней всякий интерес. Она наскучит ему. Как же велик был соблазн уехать с ним. Но если она это сделает, то потеряет все. Какими бы сильными не были ее чувства к молодому человеку, Луиза понимала, что она была не готова поставить на карту свое будущее, свое положение. Нет. Она никогда не сможет уехать с ним.

— Нет, Александр, — произнесла она вслух. — Я никуда не поеду с тобой. Здесь моя родина, моя семья, друзья.

— И здесь твой муж, — разозлился Александр.

— Да. И здесь мой муж.

Александр Романович вскочил с постели и продолжил одеваться. Луиза внимательно смотрела на него, но не сделала, ни единой попытки остановить его. Пусть идет. Так будет лучше. Генри скоро вернется и он не должен застать здесь Александра. Завершив свой туалет, и немного успокоившись, молодой человек подошел к Луизе.

— Мне все равно, что он возвращается. Я люблю тебя и снова хочу тебя видеть. Скажи когда и где.

— Нигде. — Тихо произнесла Луиза. — Мы не можем больше видеться.

— Ты ведь не серьезно? — Он силой поднял ее с постели и притянул к себе. Она обняла его за шею, поцеловала.

— Александр, Генри ревнив и я не знаю, что он сделает с тобой, если узнает.

— Я не боюсь его, — шептал молодой человек. — И если ты не назначишь мне встречу сама, то я явлюсь к вам в дом. И будь, что будет.

Луиза отстранилась от него. «Да, он и правду может явиться».

— Нет, нет. Я сообщу тебе. Только сам не смей сюда приходить. Слышишь?

— Да, — победно улыбнулся Александр. — Только не тяни слишком долго. Хорошо?

Поцеловав девушку на прощанье, Александр выскочил за дверь. Он сбежал по лестнице и уже направился к парадной двери, когда услышал чьи-то шаги и голоса. Александр вжался в стену, благо в доме было темно. Тут же закопошились слуги, и Александр увидел сэра Генри Бенетта собственной персоной. Молодой человек, едва дыша, попятился назад. Проскользнув в соседнюю комнату, он встал у двери, наблюдая за тем, что происходит в комнате. «Черт бы его побрал. Она же сказала, что он завтра возвращается. Принесла нелегкая». Сквозь приоткрытую дверь, Александр увидел, как спустилась Луиза. Александр чуть не задохнулся от ревности, когда увидел, как она со счастливой улыбкой бросилась ему на шею. Страдая, он выслушивал их бурные приветствия. Как она могла. Несколько часов назад, она обнимала его, а теперь радуется возвращению мужа.

Луиза была в шоке, когда в комнату вбежала Виктория и сообщила ей о возращении Генри. Она, накинув на себя халат, поспешно спустилась в гостиную. Луиза, молилась только об одном, чтобы Александр успел уйти и не встретился с Генри. Спустившись вниз, она нервно оглянулась по сторонам. Александра нигде не было. Бросившись мужу на шею, она как можно поскорее постаралась увести его в спальню, на случай если Александр был все еще в доме.

Молодой человек еле дождался, когда они уйдут. Эти мгновения показались ему вечностью. Коварная. Она нарочно мучила его. Как она могла, так радоваться его возращению. Александр выскочил на улицу, пообещав себе, что больше никогда сюда не вернется. Но в глубине души он даже в эту минуту знал, что непременно нарушит данное обещание.

Граф Ростопчин стремительно подошел к покоям императора. Его попросили подождать. В другое время ожидание показалось бы ему тягостным. Но сейчас он словно не замечал этих медленно тянувшихся минут. Он спокойно стоял у двери и думал вовсе не о поспешном вызове государя. Нет. Думал он о Вере и о том, что произошло. Последнее время его мысли все время были прикованы к жене. Они отдалились друг от друга. Василий пытался, но он не мог выносить ее присутствие. Он приходил домой как можно позже, уходил рано, боясь, лишний раз встретиться с ней. Вера сначала ждала его, пыталась поговорить. Но, поняв всю тщетность своей затеи, оставила его в покое. Василий не испытывал к ней ненависти или презрения. Нет. Он по-прежнему любил ее. Но он не смог простить и забыть, как, ни пытался. Он радовался тому, что судьба до сих пор не свела его с Романовым. Василий не знал, как вести себя рядом с ним. Он боялся, что не выдержит и совершит то, о чем потом пожалеет. Как же жестока жизнь. Он всю жизнь был предан государю, императорской семье, России. А теперь он ненавидел и ничего не мог с этим поделать. Он не мог даже бросить ему вызов.

Мысли молодого человека прервал адъютант его величества. Выйдя из кабинета императора, он открыл дверь, приглашая Ростопчина войти. Попытавшись отвлечься от неприятных мыслей, Василий Федорович вошел в кабинет. Но не успел он войти, как кровь прилила к его вискам. Его ожидала встреча, которой он опасался больше всего.

Роман Александрович сидел в кресле, перебирая бумаги. Он едва поднял глаза на вошедшего офицера. Но даже этого мгновение хватило, чтобы разглядеть его неприкрытую злобы и ненависть. Не обращая внимания на Ростопчина, Романов снова погрузился в бумаги.

Его величество стоял у окна. Когда вошел молодой граф, он улыбнулся и пригласил того войти.

— Проходите граф.

— Ваше величество, — поприветствовал императора молодой человек. — Вы вызывали меня.

— Да. Проходите. Я хотел поблагодарить вас за безупречную службу.

— Я рад служить вашему величеству. — Произнес Ростопчин, переводя взгляд на его высочество. «Негодяй. Сидит, как ни в чем не бывало. Как будь-то, ничего не случилось. Ненавижу».

В этот момент в кабинет вошел адъютант и, доложив императору, что прибыл человек, которого он ожидал, удалился.

— Я оставлю вас. — Произнес император. — Роман Александрович, объявит вам о моем решении. Господа.

Император направился к двери. Ростопчин вытянулся перед государем, Роман Александрович, словно нехотя, поднялся.

Когда за императором закрылась дверь, Роман снова сел в кресло. Ростопчин смотрел на него, не пытаясь скрыть свое отношение. В этот момент он был не в состоянии претворяться. Появилось желание убить.

Роман Александрович был очень недоволен тем, что государь переложил на него разговор с Ростопчиным. По поведению графа, он уже понял, что тот в курсе событий. Как же глупо. Ну, зачем ей понадобилось посвящать супруга в интимные подробности. Тем более столь ревнивого супруга.

— Присаживайтесь, граф, — любезно предложил Романов.

— Не стоит, ваше высочество, я постою. Я не думаю, что наш разговор будет длинным. — Презрительно произнес Ростопчин.

— Вот как, — насмешливо улыбнулся Роман. — Отчего же?

— Если разговор не приятен обоим собеседника, он не продолжается долго.

— Вот оно что. — Роман Александрович откинулся на спинку кресла, уже внимательно посмотрев на молодого человека. — Хорошо. Как пожелаете. Можете стоять. Его величество пожелал наградить вас за хорошую службу орденом святой Анны третьей степени.

— Как, ваше высочество, разве вы не сказали его величеству, что вы меня уже наградили. Сполна. — Не удержался Ростопчин. В другое время он был бы несказанно счастлив похвале императора и ордену. Но не сейчас. Из-за своей верной службы государю, он лишился любимой жены. И виноват в этом сидящий перед ним человек.

Роман Александрович перестал улыбаться. В нем начала подниматься злость. «Мальчишка. Да как он смеет. Кто дал ему право». Усмирив свой гнев, он высокомерно посмотрел на Ростопчина:

— Вы что-то желаете мне сказать? Говорите. Только не надо ходить во круг да около. Я этого не люблю.

— Сказать? Нет, ничего. — Руки молодого человека сжались в кулаки. «Сказать? Да я хотел бы вас убить!» — Хотелось кричать Василию.

— Тогда вы свободны. — Спокойно произнес Роман, открыв папку с бумагами и не обращая больше на молодого человека никакого внимания.

Поклонившись его высочеству, граф побрел к двери. Он с огромным усилием заставил себя идти дальше и не обернуться. С каким бы наслаждение он сейчас пустил кровь этому высокомерному и безразличному человеку. «Интересно, а у него есть кровь?» — Мелькнула мысль в мозгу Василия. «А может он не человек, и у него нет крови. Может там вода? Ты мне заплатишь, обязательно заплатишь, заплатишь за ее падение, за ее предательство, за свое безразличие и свою насмешку». Он вышел за дверь с твёрдым намерение отомстить Романову.

Оставшись один, Роман отбросил бумаги в сторону и посмотрел на закрывшуюся дверь. На душе было гадко. Он сам не понимал, зачем заставил ее остаться. Ведь она даже не нравилась ему. Нет, она была хороша, но не более того. А сейчас приходилось испытывать неприятное чувство в обществе этого мальчика. Что это? Стыд? Угрызение совести? Смешно. Роман улыбнулся, но ему было совсем не весело. Почему же так гадко, ведь ничего особенного не произошло. «Все ты понимаешь, — признался себе Роман, — Гадко потому, что они не такие, как ты, не такие, как большинство придворных и им здесь не место. Они любят по настоящему, по- настоящему страдают. И в их страданиях виноват ты». Признавшись самому себе в своих ощущениях, Роман постарался примириться сам с собой. В конце концов, все пройдет, а изменить уже ничего нельзя. Роман задумался. Ему вдруг пришла в голову мысль, что он никогда в жизни не страдал. В его жизни все было гладко. Любящая жена, дети, власть, высокое положение. Он всегда имел все, что хотел. Ему вдруг стало жаль и этого мальчика и его жену. Он мог бы повести себя с ним по другому, признать свою вину. Но гордыня не дала ему сделать этого. Роман вспомнил, как однажды Александр спросил его, смог ли бы он извиниться, если бы знал, что он не прав. Роман не смог припомнить, что он тогда ответил сыну. Александр тогда извинился, а вот он не смог.

Лиза брела по городу, сама не зная куда. Она часто бродила по Петербургу, не желая возвращаться домой. Красивый особняк стал для девушки тюрьмой. Она уже не думала о побеге, знала, что бесполезно. Он не даст ей убежать, он лучше убьет ее. После того страшного случая, Иван был внимателен к ней, говорил, что не хотел сделать ей больно, что она сама виновата, вывела его из себя. Он дарил ей цветы, осыпал драгоценностями, говорил, что все будет хорошо, что они будут счастливы. Но Лиза уже не верила в счастье, она молила бога о том, чтобы он дал ей силы вытерпеть его. Как же Лиза ненавидела мужа. Всей душой, всем сердцем. Она была в ужасе оттого, что желал ему смерти. К ее облегчению, Иван больше не заговаривал о ребенке, так как доктор, приходивший к ним после несчастного случая, сообщил Шувалову, что под угрозой может оказаться жизнь матери. А рисковать жизнью своей игрушки, Иван не желал. Но Лиза знала, что радоваться рано, что он не позволит ей оставить ребенка, что он придумает какую-нибудь гадость, чтобы избавиться от малыша. Лиза постоянно думала, как быть, что делать.

Сейчас кроме мыслей о ребенке ее, мучила и другая мысль. Завтра рождественский бал, завтра она будет представлена императору. Все будут разглядывать ее, шептаться за спиной. Она пыталась собраться с силами. Как же она когда-то мечтала попасть сюда, познакомиться с родственниками Александра. А сейчас хотелось оказаться подальше отсюда. Идти совсем не хотелось. Но она знала, что в этот раз отказаться не удаться. Иван сообщил, что ее присутствие это желание самого императора и что пришло время, выйти в свет. Она не может постоянно прятаться.

— Лиза, — услышала девушка свое имя. Она отвлеклась от своих мыслей и оглянулась на звук голоса. Ее взору предстал Андрей, который стремительно приближался к девушке.

— Андрей, — ей не хотелось видеть его. Лиза смотрела на молодого человека и пыталась понять, не он ли рассказал Ивану о ребенке. Но Андрей был так искренне рад ее видеть, что Лиза устыдилась своих подозрений.

— Как я рад видеть вас, — улыбнулся, подошедший Андрей. Он внимательно вглядывался в девушку, пытаясь понять все ли у нее в порядке. — Давно вы нигде не появлялись. Как вы себя чувствуйте?

— Замечательно. А не видели вы меня потому, что я не бываю в свете. А вы ко мне не заходите.

— Признаться я заходил. Ваш муж сообщил, что вы не здоровы, и я не посмел вас больше беспокоить.

— Муж сказал? Что ж, он вам не солгал. Я действительно неважно себя чувствовала. — Сказала Лиза, попытавшись улыбнуться. Она уже сожалела о своей недавней откровенности. Не стоило посвящать Андрея в семейные дела. Тем более что он все равно ничем не мог ей помочь. — Но сейчас все в порядке.

— А… — Андрей не знал, как спросить про ребенка, и имеет ли он на это право.

— Как ребенок? — Закончила за него Лиза, словно прочитав мысли. — С ребенком все в порядке.

— Шувалов знает?

— Да. Он узнал. Не знаете, откуда? — Не удержалась девушка, желая знать наверняка, что это не Андрей сообщил Ивану о ребенке.

Андрей сразу же понял ее намек. Она что же думает, что это он пошел к Шувалову и все рассказал ему? Как она могла подумать об этом.

— Лиза, вы что думаете, что это я рассказал вашему мужу?

Он внимательно смотрел на Елизавету Владимировну. Он уже было почувствовал себя оскорбленным, но, хорошенько вглядевшись в ее глаза, понял, как ей плохо. Девушка запуталась и просто не знает, кому ей верить. Андрей взял ее за руку, пытаясь успокоить.

— Лиза, я бы никогда этого не сделал. Вы можете верить мне.

— Я верю, — произнесла она после некоторого молчания. — Простите меня, что я могла так дурно подумать. Просто он узнал об этом сразу же, как только я вам рассказала.

— Но я никому не говорил.

— Никому?

Андрей вспомнил, как пришел к Александру с твердым намерением рассказать ему о малыше. Но было слишком много народу, да и Александр в срочном порядке уезжал в Англию.

— Никому. — Произнес он. — Я хотел рассказать Александру, — он увидел, как Лиза побледнела, и тут же поспешил ее успокоить, — но не успел, Александр уехал в Англию.

— Да. Я знаю. Но вы не должны ему говорить. Никогда. Обещайте. — Взмолилась Лиза.

— Успокойтесь Лиза, я обещаю. Я так хотел помочь вам. Но я не смог ничего придумать.

— Не переживайте, Андрей. Теперь это уже все равно. В любом случае я думаю, что знаю, кто рассказал мужу о ребенке.

— Кто же?

— Это не важно. Главное, что он теперь знает.

— И он все понял, верно? Я же говорил вам, что лучше все рассказать, что он поймет.

— Да. Понял, — через силу улыбнулась Лиза. Пусть он думает, что все обошлось. Он все равно ничем не сможет ей помочь, вернее не захочет. Бедный Андрей, он такой правильный, такой хороший, но он не за что не пойдет против законов, установленных обществом. Жена принадлежит мужу. Пусть же будет спокоен. — Все хорошо. Поэтому Александр, никогда не должен узнать о малыше. — Лиза смотрела на молодого человека, которого знала всю жизнь и дала себе слово, что когда родится ребенок, она уже будет далеко отсюда. — Простите, Андрей, но мне пора.

— Позвольте, я провожу вас, — предложил Андрей.

— Нет, не стоит. Меня карета ждет. Муж беспокоится о моем здоровье и не отпускает меня без сопровождения. До свидания, Андрей.

— Мадам, — поклонился поручик. Он смотрел вслед удаляющейся девушке. Она такая несчастная. Действительно ли у нее все в порядке. И как отреагировал Шувалов на известие о положении супруги. Андрей мучился от желания помочь Лизе, но он понимал, что это их семейное дело и он не имеет право вмешиваться. Она сказала, что все в порядке. Остается надеяться, что это действительно так.

* * *

Роман Александрович вошел в зал в свите императора. Вокруг играла музыка, раздавались голоса придворных, шелест женских платьев. Роман кожей чувствовал, кто был сегодня предметом их разговоров. Он старался не смотреть на нее, лишь изредка бросая беглые взгляды.

Елизавета Владимировна Шувалова с супругом были сегодня в центре внимания. Император кивнул головой графу, приглашая того подойти к ним. Роман стоял мрачный в военном мундире со всеми знаками отличия российской императорской фамилии. Орден Андрея Первозванного голубой лентой был перетянут через плечо, сковывал движения его высочества. Роман Александрович завидовал государю, привыкшему к подобному обмундированию. Роман же за всю свою жизнь привыкнуть так и не смог. Он не понимал, зачем носить неудобную одежду, если она постоянно мешает тебе. Тесный ворот, неприятно сдавливал шею. Проклятый портной сшил слишком тесный мундир. Его настроение еще больше ухудшилось, когда к ним направился Шувалов с супругой. Роман тут же изобразил на лице улыбку, слегка поклонившись подошедшей паре.

— Ваше величество, — звонко произнес Шувалов, — позвольте представить вам мою супругу Елизавету Владимировну.

Император внимательно разглядывал девушку. «Безумно хороша, ничего не скажешь. Теперь понятно, почему кузен женился на ней. Вот что не понятно, это почему так просто от нее отказался».

Лиза сделала реверанс, мечтая, чтобы этот вечер поскорее закончился. Она старалась не смотреть на человека, стоявшего рядом с императором. Как же давно она его не видело. Или ей только кажется, что давно. Все, что было до встречи с ним, было словно в другой жизни. Счастливой и безмятежной. Лиза испугалась, что и сейчас он принесет ей несчастья.

— Я безмерно счастлив знакомству, — улыбнулся молодой император. — И очень рад вас сегодня здесь видеть.

— Благодарю вас, ваше величество. — Императору Александру понравился ее голос, такой нежный и мелодичный. Неужели в ней нет ни одного изъяна.

— С его высочеством, вы знакомы, — произнес император и тут же заметил, как побледнело лицо молодой девушки. «Знакомство было не слишком приятным».

— Да, ваше величество, с Романом Александровичем мы знакомы.

— Мадам, рад видеть вас, — наконец произнес Роман, касаясь губами маленькой ручки, затянутой в белую тонкую перчатку. — Вы прекрасно выглядите, немного бледны по сравнению с нашей предыдущей встречей. Но вам идет.

— Разве бледность может кому-то идти? — Холодно улыбнулась Лиза, которой показалось, что Романов нарочно напомнил ей о деревне.

— Кому-то не знаю, но вам идет, — добродушно ответил его высочество, не обращая внимания на ее холодность.

Шувалов внимательно наблюдал за женой и его высочеством. Он немного поморщился, посчитав, что Елизавета могла бы быть поучтивее с Романом Александровичем и хотя бы поблагодарить его за комплимент.

— Иван Михайлович, — обратился к Шувалову император, — надеюсь, вы позволите пригласить на вальс вашу жену.

— Конечно, ваше величество, почту за честь.

— А вы, Елизавета Владимировна? — Произнес его величество, протягивая девушке руку.

Лизе не хотелось танцевать, тем более с императором. На нее смотрели все, кто находился сегодня в этом зале. Хорошо было только одно, можно было избежать дальнейшего общения с его высочеством. Поэтому, улыбнувшись императору, Елизавета протянула ему свою руку. Тут же заиграла мелодия вальса. Кавалеры стали приглашать дам на танец. Лиза вспомнила свой самый счастливый бал. Тогда рядом был Александр, который почти бегом подбежал к ней, беспокоясь о том, как бы ее не пригласил Шувалов. А сейчас его нет. Он с другой женщиной, а Шувалов теперь ее муж. Как порой жестока судьба.

Роман с интересом наблюдал за девушкой. Он не знал, что почувствовал, когда Александр пригласил Лизу на танец, облегчение оттого, что не надо с ней общаться, или разочарование, так как ему было действительно интересно узнать о ее жизни в Петербурге.

— Вы счастливый человек, граф, — обратился Роман Александрович к графу Шувалову.

— Вы правы, ваше высочество.

— Все вышло не так ужасно, как я предполагал. — Роман оглянулся по сторонам, разглядывая придворных. — Шепота за спиной, конечно, не избежать, но пройдет совсем немного времени и у них найдется тема поинтересней.

— Я надеюсь, что произойдет это нечто, как можно скорее, — рассмеялся граф. Ему было ужасно неловко ощущать на себе взгляды любопытных.

— Как знать, может быть, вам повезет.

Когда затихли звуки музыки, император Александр с Лизой снова подошли к его высочеству и графу Шувалову.

— Возвращаю вам, ваше сокровище, граф, — улыбнулся император. — Благодарю вас, мадам, за этот танец.

— Ваше величество. — Шувалов решил, что представление окончено, и он может быть свободен. Он протянул Лизе руку, но вынужден был задержаться.

— Иван Михайлович, я хотел бы обсудить с вами один вопрос. Отойдемте, — Произнес Александр. Шувалов взглянул на Лизу. Та была в ужасе от перспективы оказаться один на один с его высочеством. Но Иван не мог отказать императору.

— Я к вашим услугам, ваше величество.

— Я не задержу вашего мужа, — обратился император к Лизе, очевидно тоже обратив внимание на ее испуг, — обещаю.

Елизавета только сейчас поняла, как глупо она выглядит. «Все, хватит, — сказала она себе, — я не боюсь его. Я никого не боюсь».

Когда они остались одни, Лиза смело взглянула на его высочество. Роман, наблюдавший за ней все это время, был готов рассмеяться. «Боится, но, ни за что в этом не признается». Она безумно нравилась ему. Ох, если бы она не была когда-то женой Александра. Но, к сожалению, в данной ситуации он даже и подумать не мог о том, чтобы к ней прикоснуться.

— И так, — улыбнулся он.

— И так, — передразнила его Лиза.

— Осторожно, А то чего доброго мне покажется, что вы бросаете мне вызов, Елизавета Владимировна.

— Ну, что вы, Роман Александрович, я уже знаю, что из этого ничего хорошего не выйдет. Вы ведь не любите проигрывать и на пути к своей цели сломаете любого.

— Ну, Лиза, не стоит. Я не хочу с вами ссориться. Наоборот. Я искренне надеюсь, что у вас все хорошо и вы счастливы.

— Вы украли мое счастье.

— Лиза. — Роман перестал улыбаться. — Поверьте мне, это не так. Я избавил вас от еще больше несчастья. Значит у вас все плохо. — Произнес он после некоторого молчания. — Не знал. Мне очень жаль.

— Вам жаль? — Лиза смотрела на него, пытаясь понять, говорит он правду или лжет. Но его высочество был настолько искренен, что Лиза смутилась. Странный человек. Она совсем его не понимала.

— Лиза, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Вы? Помочь мне? — Удивилась Лиза.

— Вас это удивляет? — Снова улыбнулся Роман. Но признаться его слова удивили и его самого. Он действительно хотел помочь ей. Всем, что было в его силах. Он смутился немного от этих мыслей.

— Нет, Роман Александрович, вы и так уже достаточно мне помогли.

Роман побледнел. Где-то он уже слышал эти слова. Он тут же вспомнил кабинет императора и графа Ростопчина. Тот тоже поблагодарил его за помощь. Но, то был совсем другой случай. В случае с Лизой, Роман не испытывал угрызений совести. Он и сейчас считал, что поступил правильно.

— Как знаете, Лиза. Я просто хочу, чтобы вы запомнили. Никогда не знаешь, что произойдет в жизни. Но если вам когда-нибудь что-нибудь понадобиться, вы знаете, где меня найти.

Тут вернулся граф, внимательно посмотрев на Елизавету. Сразу же бросилось в глаза, что враждебная атмосфера, которая царила вокруг этих людей, куда-то испарилась.

— Благодарю, что не позволили моей жене скучать, ваше высочество.

— Граф, — улыбнулся Роман.

Они уже собрались уходить. Но в этот момент Лиза остановившись, обернулась:

— Я запомню, — тихо произнесла она. — Но и вы не забудьте.

Роман еще раз поклонился графине, наблюдая, как они не спеша идут по залу. Он задумчиво смотрел ей вслед и думал, а что было бы, если бы он позволил Александру жениться. Как бы сложилась их жизнь. Александр бы не мотался по Лондону за своей любовницей, а Лиза не лила бы слезы в подушку. Или нет? Может быть, все было бы так же. За единственным исключение. Лиза бы плакала не оттого, что рассталась с Александром и вышла замуж за нелюбимого человека. А оттого, что любимый человек разлюбил ее. Но сейчас все это уже неважно. Случилось то, что случилось и нужно всего лишь жить дальше.

Александр лежал на кровати, закрыв голову подушкой. Кровать была не заправлена. Молодой человек лежал в одежде и в сапогах, не реагируя на уверения друга. Он страдал от неразделенной любви и неизвестности. Луиза обещала ему сообщить о скором свидании, но вот уже целую неделю от нее не было никаких вестей. Хандра с каждым днем одолевала Александра все больше и больше. Он не желал ни есть, ни спать. Балы, приемы, красивые женщины, уделявшие ему слишком много внимания, уже не радовали его. Он видел ее вчера в обществе сэра Генри. Она держала его за руку и мило улыбалась. Александр задыхался от бессильной злобы и ревности. А она, едва взглянув на него, снова обратила свой взор на супруга. Как он ненавидел ее в этот момент. Появилось желание уехать из Англии, вернуться домой и забыть о ней, как о кошмарном сне. Он прибежал в гостиницу, с твердым намерением уехать, стал кидать вещи в сундук. Но, собравшись, беспомощно свалился на кровать и пролежал так всю ночь. Когда на утро в комнату постучал Николай, Александр не обратил на стук никакого внимания. Тогда Репнин постучал еще раз. Не дождавшись ответа, он приоткрыл дверь и, заглянув в комнату, вошел. Александр даже не пошевелился.

— Уже утро. Пора вставать. — Нарочито громко произнес Николай.

— Зачем? — Сдавленно через подушку ответил друг. — Жизнь кончена. Он вернулся, и она совсем обо мне забыла.

— С чего ты взял? — Попытался успокоить друга Николай. — Может, у нее просто не было возможности написать тебе.

— Да? — Александр вылез из-под подушки. — Она даже не взглянула на меня. А ты видел, как она на него смотрит. Как будь-то она и, правда, рада его возвращению.

— Он ее муж. — Спокойно произнес Николай.

— Она не любит меня. — Александр сел на кровати. Он понимал, что ведет себя глупо. С тех пор, как он встретил ее, он не переставал совершать глупости. Она была слишком рассудительной, слишком благоразумной. Раньше у него не было таких женщин. Они все принадлежали ему без остатка, не думая о последствиях. Они любили его по-настоящему.

— А ты поговори с ней. Если ты прав, то лучше позабыть ее.

— Ты прав. Я пойду прямо сейчас. — Молодой человек поднялся с постели. Он надел сюртук, пригладил волосы. Александр находился здесь как частное лицо и поэтому по прибытии в Англию, тут же снял новенький мундир. Подойдя к зеркалу, Александр провел рукой по лицу. Легкая щетина колола кожу, воспаленные глаза смотрели на него из зеркала. «Да, хорош, ничего не скажешь. До чего же я дошел. Разве можно так изводить себя из-за женщины. Видел бы меня отец. Умер бы от смеха».

Александр развернулся к Николаю, и, увидев, что тот желает что-то сказать, произнес:

— Только ничего не говори. Я ужасно выгляжу, я это и так знаю.

— Я просто хотел тебе предложить свою помощь, — усмехнулся Репнин. — Я мог бы пойти с тобой, на случай если бы ее муж оказался дома.

— А если его нет? Ты окажешься третьим лишним.

— Я мог бы поболтать с мисс Вуд, пока ты любезничаешь со своей Луизой. Впрочем, если не хочешь…

— Нет-нет, это не плохая идея. — Воодушевился Александр. — Идем. — Подойдя к двери, молодой человек подозрительно посмотрел на друга. В голову пришла дурная мысль. Что это Николай так стремится попасть в дом Луизы? И что у него там с Викторией. Насколько он понимал, Репнин скоро женится на Анне, и Виктории не было места в их жизни. И даже если отец что-то темнит с их браком, то это еще не повод, чтобы развлекаться с другой женщиной. В этот момент, когда Александр дурно подумал о своем друге и его намерениях, он не подумал о своем поведении. Он не подумал о Лизе, которой сломал жизнь. Не подумал о других дамах, которые были в его жизни до нее, и которым он разбил сердце. Но здесь речь шла о его сестре, и он не желал, чтобы ей сделали больно.

— Что с тобой? — Нахмурился Николай.

— Тебе нравится Виктория?

— Мне? — Николай с недоумением смотрел на Александра. Он на мгновение задумался. Неужели мне и правда нравится Виктория. Когда он предложил Александру пойти с ним, у него и в мыслях не было ничего подобного. Он просто был не в состоянии видеть друга в таком настроении и желал ему помочь. Но когда Романов прямо спросил его о Виктории, он понял, что действительной причиной его желания посетить дом сэра Генри, была именно она. Да, он желал видеть ее. Как же так? Ему казалось, что он увлечен Анной. А действительно все не так. Анна — это путь к успеху, богатству, высокому положению в обществе. Он сам запутался в своих чувствах. Он сам не понимал, чего желает больше: счастливую семейную жизнь или материальные блага. Он желал всего. Но только сейчас понял, что все это ему могут принести две разные женщины. Одну он мог любить и быть любимым, а другая могла принести ему успех. Что же выбрать? И способен ли он сделать выбор.

Наверное, ожидания ответа слишком затянулось, так как Александр стал уже с нетерпеливым подозрением поглядывать на друга. Николай и сам понял, что слишком тянет с ответом. Но в любом случае не мог, же он поделиться своими мыслями с Александром.

— Конечно, нравится, — как можно легкомысленнее произнес Репнин, — и что с того. Ведь люблю-то я Анну. Впрочем, если ты сомневаешься, то я могу и не ходить.

— Дай мне слово, что у тебя нет никаких романтических намерений по отношению к этой девушке. — Настойчиво произнес Романов.

Николай уже стал терять терпения. Да кто он такой, чтобы так разговаривать с ним. Кем он себя возомнил. Посмотрел бы сначала на себя. Но все эти мысли, так и остались всего лишь мыслями. Вслух же Николай произнес совсем другое.

— Даю слово кавалергарда и твоего друга. — Веселым голосом произнес он. — Ты доволен? Если да, то можем идти.

— Конечно, — улыбнулся Александр. Да, он был доволен. Николай дал слово, а значит, его подозрения беспочвенны. Николай человек чести и он не стал бы лгать подобным образом. — Идем. Мне уже не терпится увидеть ее. Ты даже не представляешь, как не терпится.

«Может, и представляю», — подумал Николай, выходя из номера гостиницы. Он шел рядом с Александром и понимал, что он нарушит слово, которое только что дал своему другу. Но это мало его беспокоило. Александр тоже не святой. «Я же не требую у него объяснений. И он не имеет право меня попрекать».

Музыка в большом зале зимнего дворца уже затихла, гости почти все разошлись. Роман любил подобные минуты. Он не спеша, шел к своему кабинету, желая забрать важные бумаги. Екатерина находилась у императрицы, Анна тоже куда-то пропала. Приятный теплый вечер радовал душу. Мягкий свет свечей поднимал настроение. Князь находился в лирическом состоянии. Сегодня его радовало все. И даже сплетни и шепот за его спиной не могли нарушить его душевного спокойствия. Гулкий звук его шагов далеко раздавался по коридору. Роман расслабил ворот мундира, ослабил узел галстука. Как же он устал. Но это была приятная усталость. В эту минуту он подумал о сыне. Хорошо, что его нет, а то представление Лизы свету носило бы более бурный характер. Сейчас он далеко и его не коснулись все эти сплетни и разговоры. Интересно, чем он там занят. Мог бы уже давно вернуться, но что-то не торопится. Наверное, с английским увлечением пошло не все гладко. Но тут, же в приятные воспоминания о сыне вторглись и нехорошие мысли. Он вспомнил о Николае, возвращение которого он вовсе не желал. Роман тут же попытался отогнать от себя эти воспоминания. Не нужно о нем думать. Не сегодня. Слишком хороший вечер чтобы отвлекаться на подобные неприятные мелочи. Роман улыбнулся, вспомнив о дочери. Она сегодня на удивление вела себя прилично. Вряд ли, конечно, на нее подействовали сегодняшние наставления, но, тем не менее, очередного скандала удалось избежать. Роман уже почти дошел до кабинета, когда услышал окликнувший его голос.

— Ваше высочество.

Роман с любопытством обернулся, желая узнать, кто посмел нарушить его спокойствие. Тут же лицо приняло холодное и высокомерное выражение. «Только его мне сегодня не хватало»

— Граф, что вам угодно?

К его высочеству стремительно приближался граф Ростопчин. Он был чрезвычайно взволнован, руки немного подрагивали. Роману сразу же бросилась в глаза его бледность, его расширенные зрачки.

— Я хотел поговорить с вами, ваше высочество. — Произнес граф, злобно поглядывая на Романова.

— Говорите быстрее, я спешу. — Роману вовсе не хотелось сейчас общаться с Ростопчиным. Чтобы он ни сказал, но разговор в любом случае не мог оказаться приятным.

— Я не задержу вас надолго, Роман Александрович. Я хотел поговорить с вами о моей жене.

— Да, — равнодушно произнес Роман, — У Веры Петровны что-то случилось?

— Случилось, — ответил Ростопчин, как-то странно улыбаясь.

— Граф, я уже говорил вам, что если вы что-то хотите мне сказать, так говорите, — начал злиться Роман. Как же хотелось поскорее отделаться от навязчивого собеседника.

— Да. Я скажу. Вы спросили, случилось ли что-нибудь у Веры. Случилось, когда вы соблазнили ее. Вы сломали ей жизнь.

Роман смотрел на молодого человека какое-то время, до конца не понимая, что он произнес эти слова вслух. При дворе было не принято вести разговоры на подобные темы. Обычно мужья молчали. Почтительно кланялись, и молчали. А этот бросил ему в глаза обвинения, нарушил молчаливые условности.

— Я вас не понимаю, — холодно произнес Роман, пытаясь уйти.

Но Ростопчин схватил его за руку, с силой сжав запястье.

Роман с недоумение смотрел на свою руку. Он не привык к подобному обращению. Он не мог понять, какое чувство было сейчас в нем сильнее: злость или удивление.

— Вы забываетесь, граф, — спокойно произнес Роман, отталкивая руку Ростопчина. — Ступайте, пока вы не сказали, что-нибудь лишнего.

— Так я еще не сказал? Хорошо, я могу повторить. — Заупрямился молодой человек, уже очевидно приняв решение, и не желая отступать. — Я долго думал, мучился. Видел вас каждый день и не мог ничего сделать. Но когда я понял, что во все виноваты только вы, я дал себе слово, что вы заплатите за все: за ее позор, за украденное счастье. Вы сломали нам жизнь. Скажите, зачем вам нужна была Вера? Вы же не любите ее.

Роман спокойно смотрел на Василия. Разговор был ему не приятен. Он не привык оправдываться, извиняться. И в данном случае не собирался делать исключения. Охота ему ворошить прошлое. Что может изменить его откровения и объяснения. Так зачем же тратить время попусту.

— Вы пьяны, Ростопчин? — Усмехнулся Роман. Он видел, как лицо Василия побледнело еще больше, если это вообще было возможно. — Ступайте домой. К своей жене. Не стоит портить себе жизнь из-за глупости. Просто забудьте и живите дальше

— Какой же вы, — прошептал Ростопчин, — у вас нет чести. Вы подлый и беспринципный человек.

Глаза Романа потемнели от гнева. Он сжал руки в кулак. Но в следующую секунду разжал.

— Я прощаю вас за эти слова. Но предупреждаю, еще одно слово и вы ответите за все. Ступайте домой! — Повысил голос Роман.

— Нет, — рассмеялся Ростопчин, — это вы ответите.

Роман смотрел на этого странного смеющегося человека. В голову пришла мысль, что тот не пьян, он просто не в себе. Он снова развернулся, чтобы уйти, но Ростопчин и на это раз схватил его за руку. Роман, потеряв всякое терпение, уже собирался было ответить наглецу, но острая боль в левом боку, заглушила все желания.

— Вы удивлены, — шептал Василий, — теперь уже вам это не кажется забавным. — Он прижал Романа к стене, вытащив из его тела, неизвестно откуда взявшийся кинжал, на котором блестели капли крови.

«Надо же, кровь, — подумал граф, — значит все же человек. У него в жилах не вода. Как странно».

Роман смотрел на него широко раскрытыми удивленными глазами. Острая боль прошла по всему телу. Он пытался удержаться на ногах, но тело не слушалось его. Роман прижал руку к ране. Что-то липкое, противное оросило его ладонь. В отблеске свечей блеснул кинжал.

— Вам не смешно, — не столько вопросительно сколько утвердительно произнес Василий. Он и сам, кажется, был не менее Романова удивлен происходящим. Рука, державшая нож, дрогнула. В глазах появилось осмысленное выражение. Он попятился назад, отходя от его высочества. Тот не удержавшись на ногах, упал на одно колено. Рука, пытавшаяся найти опору, наткнулась на небольшой столик, задев большую красивую вазу. Та с грохотом свалилась на пол, разлетевшись на крупные осколки. Ростопчин, выведенный этим шумом из оцепенения, отступил от его высочества еще на несколько шагов. В руках по-прежнему поблескивал нож, приводя молодого человека в ужас. Ему почудилось, что он слышит шаги, что к ним кто-то приближается. Бросив на Романова последний взгляд, Василий бросился бежать. Лишь пробежав несколько пролетов, он опять вспомнил о ноже. Достав платок, он завернул оружие. Постаравшись принять нормальный вид, он не спеша, двинулся дальше.

Роман все с тем же удивление смотрел на удаляющегося молодого человека. Не найдя опоры, он упал на пол. Лицо уткнулось в блестящий паркет. Он снова попытался встать, но, ни ноги, ни руки не слушались его. Роман перевернулся на спину. Попытки встать оставили на полу кровавые разводы. На зеленом мундире расплылось большое кровавое пятно. Ему стало трудно дышать. Ворот показался еще более тугим. Он смотрел на высокий потолок и все еще до конца не верил в происходящее. Этого просто не могло быть. Как глупо. Роман Александрович снова попытался встать, в бесплодной попытке скользя ногой по паркету. Роман закрыл глаза, пытаясь собраться с силами. Можно было крикнуть, позвать на помощь. Но он не мог заставить себя произнести и звука. Как это было унизительно. Даже перед лицом смерит его высочество не смог усмирить свою гордыню и побыть обычным человеком. Он не мог заставить себя звать кого-то на помощь. Он закрыл глаза, чувствуя, как кровь струйкой течет ему на ладонь. Он с силой сжал рану рукой, но это не помогло. Кровь просачивалась сквозь пальцы, неприятно слепляя их.

Когда он открыл глаза, первое, что увидел, это шелковое женское платье. Он поднял глаза к лицу дамы. Графиня Строганова с удивлением смотрела на его высочество. Роман видел, как она нагибается к нему. Как ее красивое лицо, которое некогда так его привлекало, исказилось в ужасающей гримасе. С ее уст раздался неприятный и ужасающий вопль.

— Помогите, кто-нибудь! Сюда! Помогите! — В ужасе кричала женщина.

Ее голос больно резанул по воспаленным нервам. Роман прикрыл глаза. Он уже был не в состоянии ни пошевелиться, ни произнести, ни слова. А так хотелось просто встать и попросить ее не кричать. Он снова посмотрел на нее. Она не могла заставить себя дотронуться до него. Лишь беспомощно кричала и звала на помощь. Роман удивился. Как это он мог когда-то считать ее красивой. Он улыбнулся ей, едва разлепив губы. Графиня шарахнулась в сторону, пытаясь не смотреть на него.

Роман сквозь дымку, уходившего от него сознания, услышал топот бегущих на крик людей. Он увидел, как кто-то склонился над ним, как от раны убрали его руку, как кто-то стягивает его живот ремнем. Услышал, как зовут доктора. Он снова закрыл глаза, открыл их, когда почувствовал, что его поднимают и несут, несут. Он увидел перед собой лицо государя, взволнованное, пораженное, испуганное. И тут же услышал рядом с собой голос Екатерины. Захотелось встать, успокоить ее, сказать, что все будет хорошо, вытереть ее слезы. Но Роман не мог пошевелиться, не мог произнести, ни слова. Он просто лежал и смотрел на все происходящее, словно со стороны, не принимая в этих событиях никакого участия. Он почувствовал, как его кладут на постель, как над ним склоняется доктор. И снова плачь Екатерины. Снова ее мольбы. Сделав над собой усилие, на которое ушли последние силы, он перевел взгляд на жену. Заплаканные испуганные глаза больно резанули в самое сердце. В отличие от графини Строгановой, Екатерина показалась ему прекрасной, нежной, трогательной. Он отдал бы все, чтобы она не страдала. В свои последние секунды сознания, Роман снова увидел Ростопчина, его глаза полные боли и ненависти. «Как глупо, — снова подумал Роман, проваливаясь в бессознательную темноту».

* * *

Луиза с Викторией сидели в гостиной за утренней чашкой чая. Генри уже ушел. На улице, как ни странно, светило солнце. На душе было хорошо и спокойно. Луиза и правда была рада возвращению мужа. Он уберег ее от необдуманных поступков. Луиза боялась встречи с Александром. Он вносил в ее душу смятение и нарушал размеренность ее жизни. Она старалась не смотреть на него на приеме, нарочно не обращала на него внимание. В душе теплилась надежда, что он больше не придет. Он не должен приходить. Чашка позвякивала в ее руках. Она задумчиво поглядывала в окно.

— Тебя что-то мучает? — Спросила Виктория. Она видела, что Луиза последнее время не в себе.

— Да. Мучает. — Тихо ответила Луиза.

— Александр.

— Александр, — улыбнулась девушка. — Я знаю, что не должна была принимать его у себя, но не смогла побороть искушения. А теперь не знаю, как быть. Генри вернулся, и я не могу рисковать. Александр же не желает этого понимать.

— Мне казалось, что ты любишь его. Или нет?

Луиза тяжело вздохнула, посмотрев на Викторию. Она сама не раз задавала себе этот вопрос. Что она в действительности чувствовала к Александру. Любовь? В любом случае он был просто приятным эпизодом в ее жизни. Он мог все испортить. Если Генри узнает, то ее безмятежности придет конец. Она никогда не любила мужа, но он любил ее.

— Какое это имеет значение? Я замужем. Я англичанка. Наши отношения обречены.

В этот момент в комнату вошла служанка и доложила о приходе гостей. На щеках обоих девушкек выступил румянец. Луиза, позабывшая о своих недавних словах, подбежала к зеркалу, приводя волосы в порядок. Виктория тоже хотела подбежать к зеркалу, но не посмела признаться родственнице в своих чувствах к другу ее возлюбленного. Поэтому, немного побледнев, она все же осталась на месте.

Молодые люди поспешно вошли в гостиную. Александр тут же подошел к Луизе. Николай стоял за его спиной, украдкой поглядывая на Викторию.

— Луиза, может мой визит, и не обрадовал вас, но я все равно пришел, — произнес Александр, целуя девушке руку. — Мадмуазель, — поклонился он Виктории.

— Ну, что вы Александр, я рада вам.

— Тогда уделите мне несколько драгоценных минут. А Николай пока составит компанию мисс Вуд.

Луиза смотрела на него немного испуганными глазами. Она понимала, что должна прогнать его, что в любую минуту может вернуться Генри. Но Александр завораживал ее своим взглядом, и она не могла отказать ему. Не произнеся ни слова, Луиза поднялась со стула и направилась в другую комнату. Александр отправился следом.

Когда Николай остался наедине с Викторией, он присел рядом с ней. Взяв ее за руку, Николай улыбнулся девушке. Он смотрел в ее глаза и от этого был самым счастливым человеком. Только в эту минуту он понял, что такое настоящая любовь, что такое настоящее счастье.

— Виктория, как я счастлив, видеть вас. После нашей последней встречи, я постоянно думал о вас.

— Что вы говорите, Николай, — засмущалась девушка, — вы не должны так говорить.

— Почему? Это правда. — Он прикоснулся губами к ее руке. Поцелуй затянулся дольше дозволенного. Но девушка не отдернула руки. Не оттолкнула его и тогда, когда он придвинулся к ней, когда прикоснулся губами к ее губам. Она обняла его за шею, отвечая на его поцелуй. Как она была счастлива. Он здесь, он рядом и он любит ее. Виктория вспомнила, что Николай говорил, что он свободен, что не имеет ни перед кем обязательств. Значит, он может жениться на ней, сможет увезти ее в Россию.

— Нет, нет, не здесь. — Она встала со стула, совсем позабыв о чае. Взяв его за руку, Виктория потянула его за собой. Николай, предвкушая счастливые моменты, последовал за ней, забыв об Александре и о том, зачем он сюда пришел. Сейчас если бы Генри Беннет заявился сюда собственной персоной, Николай бы этого не заметил.

Александр счастливый и расслабленный лежал на постели. Луиза отдыхала на его плече, что-то нежно чертя пальцем по коже. Он не смотрел на нее. Оба молчали. Луиза не знала, что сказать. Она хотела прогнать его. Ведь знала же, что ничего хорошего из его визита не будет. Но, войдя в спальню, она не смогла сказать ему, нет. Вот и сейчас прекрасно понимала, что находиться ему здесь не следует. Александр же довольный совсем не думал о ее муже. В его голове еще не остыли воспоминания о недавно проведенных минутах. Он думал о Луизе, поглаживая рукой по ее волосам. Она любила его. Он это чувствовал.

— О чем ты думаешь? — Тихо спросила Луиза.

— О тебе, — улыбнулся он. — Знаешь, — он вдруг привстал на постели, заглядывая ей в глаза. Луиза опустилась головой на подушку, наблюдая за ним. — Я думал, что не нужен тебе. Я ужасно ревновал, когда увидел вас на приеме. Я думал, что ничего для тебя не значу. А теперь знаю, что это не так. Я это чувствую.

— Ты прав, не так, — улыбнулась она. Какой он все-таки красивый. Девушка провела по его лицу, очерчивая контуры вокруг губ. Потом пальчик переместился к глазам, нежно провел по щеке. — Но тебе все равно нужно уйти. Генри может вернуться.

— Обязательно сейчас говорить о нем? — Нахмурился Александр. — Ты все время о нем говоришь. Как будь-то, нет других тем для разговора. — Он поднялся с кровати и стал быстро одеваться.

Луиза наблюдала за каждым его движением. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Но принимать любовника в доме собственного мужа ей казалось верхом неприличия.

Александр, надев сапоги, потянулся за рубахой, которая валялась на полу в ворохе одежды. В этот момент дверь медленно распахнулась, и в комнату вошел сэр Генри. Александр так и замер на месте. Ему даже в голову не могло прийти, что он появиться здесь. Николай на всякий случай находился в гостиной и должен был сообщить о прибытии хозяина.

Сэр Генри переводил взгляд с молодого человека на супругу и обратно. Глаза налились кровью, вены на шее вздулись от гнева. Он узнал его — русский, сын Романа Александровича. Он уже в России заметил интерес молодого человека к своей супруги. Но тогда не замечал ее интереса к нему. И что же сейчас — он застает этого мальчишку в своей собственной спальне.

Луиза с ужасом смотрела на мужа. Она прикрылась покрывалом, не зная, куда спрятаться от стыда. Какой ужас. Она так и знала, что произойдет что-нибудь ужасное. Когда Генри сделал шаг в сторону молодого человека, Луиза спрыгнула с постели, все еще прикрываясь простыней:

— Генри прошу тебя, не надо, — Закричала она.

— Негодяй, — сквозь душащую его злобу, выдавил из себя Генри. — Мерзавец. Я убью вас.

Александр отступил на шаг, не столько из страха, сколько от неожиданности. Он не знал, как следует себя вести с ним. До этого ему удавалось избегать подобных ситуаций. Наверное, он и, правда, совершил глупость, придя к ней в дом. Но она сама виновата. Назначь она ему встречу где-нибудь в другом месте, и этой неприятной сцены удалось бы избежать. Он наспех натянул рубаху и тут же потянулся за жилетом.

Луиза встала между мужем и любовником, преграждая Генри путь. Она действительно опасалась, что Генри сейчас бросится на Александра.

— Я прошу тебя, успокойся, — прошептала она, обращаясь к мужу. — Позволь ему уйти.

— Что?! Уйти?! — Закричал англичанин. — Он заплатит за все! Сейчас! — Генри ринулся было к молодому человеку, но в последний момент передумал. Он смотрел на мальчишку и кипел от злобы. Но чопорная английская сдержанность взяла верх над ненавистью. Нет, он не опустится до подобного позора, он не станет выкидывать мерзавца вон. — Пошел вон! — Закричал Генри. — Вон! Если я еще раз увижу вас в своем доме, я убью вас!

Александр, полностью одевшись, насмешливо почтительно поклонился сэру Генри. Он уже успел прийти в себя от потрясения, вызванного внезапным появлением ненавистного ему мужа. Сейчас вся ситуация стала ему казаться весьма забавной. Пусть видит, пусть знает, что Луиза любит его, Александра, что она принадлежит ему.

— Я к вашим услугам. — Веселился молодой человек.

— Вон пошел! — Генри едва сдерживал себя, видя нахальство русского.

— Уходите, немедленно, — схватила Александра за руку Луиза — Ну, что вы стоите. Ну, уходите же.

Александр посмотрел на девушку и увидел в ее глазах неподдельный ужас. Все его веселье тут же испарилось. Почему она так напугана? Теперь им не надо прятаться, она может уехать с ним в Россию.

— Луиза, — он сделал к ней шаг вперед.

— Уходите, — настойчиво произнесла она. — Немедленно.

Александр с некоторым потрясением смотрел на девушку. Он вдруг в эту минуту отчетливо понял, что она никогда не поедет с ним, что она останется в Англии со своим мужем. И даже если она любит его, то условности и светские приличия в ней гораздо сильнее, чем ее любовь.

— Что ж, прощайте, — с болью в голосе произнес он. — Благодарю за гостеприимство. — Злорадно поклонился он Луизе.

Сэр Генри, окончательно выведенный из себя подобным бесцеремонным поведением, подскочил к Александру и схватил его за отворот сюртука:

— Подлый негодяй, ты мне за все заплатишь.

Александр схватил англичанина за руку, пытаясь оторвать его от своей одежды:

— Я к вашим услугам, — с вызовом произнес он. — Говорите где и когда.

Но тут в их поединок снова вмешалась Луиза. Она схватился Генри за плечи, пытаясь его успокоить:

— Я прошу вас, пусть он уйдет, — снова взмолилась она, — умоляю. Если вы хотя бы чуть — чуть любите меня. Пусть он уйдет.

Англичанин разжал руку, державшую молодого человека. Он смотрел на него холодным брезгливым взглядом:

— Если у вас есть хотя бы капля чести, вы сейчас же уйдете из дома, который посмели опозорить.

Александр посмотрел на Беннета, и почувствовал, как весь его боевой задор покинул его. В душе осталась какая-то пустота, в ней не было места ни любви, ни горечи. Но вопреки своему состоянию он гордо поднял голову, в глазах светились самоуверенные искорки. В этот момент он был как никогда похож на своего отца. Поклонившись присутствующим, он стремительно скрылся за дверью.

Луиза смотрела на мужа и не знала, что сказать ему, как вернуть все назад. Она села на краешек постели, плотнее укутавшись в простыню. Он так холодно смотрел на нее, что Луизе стало не по себе.

— Оденьтесь, мадам, день на дворе.

— Генри…

— Если еще раз, я увижу его рядом с вами, или узнаю, что вы виделись с ним, он умрет.

— Я клянусь вам, больше ничего подобного не повториться. Генри, — она вскочила с постели, хватая его за руку — Прости меня. Мне было так одиноко без тебя, я не понимаю, как все это произошло. Прошу прости меня.

Он оттолкнул ее руку, не в силах выносить ее прикосновений. Он знал, что простит ее, что не может не простить. Он всегда знал, что это рано или поздно произойдет, что она гораздо младше его. Но здесь в его доме, в их спальне. Как мерзко. Он предпочел бы не видеть того, что совсем недавно предстало его зрелищу. Но было уже поздно.

— Я вас предупредил, — сурово произнес он. Бросив последний взгляд на жену, он вышел из комнаты.

Луиза, расстроенная и потрясенная, медленно опустилась на пол. Из ее груди вырвались безудержные рыдания. Ей было жаль себя, жаль мужа, жаль Александра. Она понимала, что потеряла его навсегда, что больше никогда не осмелиться встретиться с ним. Она знала, что Генри простит ее, что у него не было другого выбора. Но как, же долго ей придется вымаливать его прощение.

Александр в бешенстве сбежал по лестнице. Николай уже ждал его внизу. Бледный он нетерпеливо расхаживал по комнате. Узнав, что хозяин дома вернулся, он стремительно выскочил из спальни Виктории, в которой чудесно провел время. Не то, что с Анной, которая позволила ему разве, что поцелуй. Он сразу же догадался о состоянии друга. Да, неприятно, наверное, когда муж твоей любовницы застает вас вместе. Но для Николая большей проблемой было, как объяснить Александру, где он был и почему не предупредил его о возвращении сэра Генри. Не мог же он сказать другу, что был в постели милой и нежной Виктории.

— Где ты был, — разозлился Александр.

— Не кричи. Мы с Викторией были в парке, и я не успел тебя предупредить. — Стал выдумывать Николай.

— Спасибо, удружил, — произнес Романов, не остановившись, пробегая мимо друга. Ему не хотелось более ни минуты задерживаться в этом доме. Он чувствовал себя униженным и оскорбленным. Это у него нет чести?!

Николай последовал за Александром. Они вышли на улицу. Было холодно. Александр укутался поплотнее в плащ и молча, направился по улице, не желая разговаривать с Николаем. Николай пустился следом. Они шли, какое-то время молча. Но тишина стала давить на Романова, хотелось все выяснить до конца:

— Какого дьявола ты ушел гулять с ней по саду. Я думал, что ты в гостиной и предупредишь меня если что. — Накинулся он на Николая.

— Ну, извини! Дама пригласила меня прогуляться, я не мог ей отказать. Да я не думал, что он вернется так рано.

Они снова замолчали. Александр никогда не был злопамятным человеком. И злиться долго ни на кого не мог. Пройдя в полном молчании какое-то время, он снова повернулся к Николаю.

— Ладно, ты прав, если дама попросила прогуляться с ней по саду, ты не мог отказать. Я бы тоже не смог. — Засмеялся он.

— Ну, и как все прошло? — Спросил Николай.

— Как? Он застал нас вместе. Кричал. Она просила его успокоиться, а меня уйти. Вот собственно и все.

— Без дуэли обойдется? — Удивленно спросил Николай. В России навряд ли обошлось бы.

— Да. Обойдется. Он не станет драться со мной. Трус.

— Нам лучше. Еще не хватало влипнуть в новый скандал. Его величество вряд ли будет доволен.

— Да. Ты прав. Но знаешь, что я сегодня понял? Она останется с ним. Что бы ни случилось. И я не знаю, что мне делать.

— Забыть. — Похлопал Николай друга по плечу.

Они медленно шли по улице в направлении гостиницы. Александр понимал, что пора домой, что он и так уже загостился здесь. Но он все, же не мог уехать, не поговорив с Луизой последний раз. Он должен попытаться уговорить ее уехать с ним. Николай в этот момент думал примерно о том же самом. Он тоже не мог расстаться с Викторией. Он тоже желал увезти ее в Россию. Он мог бы купить ей дом, навещать ее. В любом случае придется жениться на Анне, но и с Викторией расставаться не хотелось. Николай так и не смог сделать выбор между любовью и положением в обществе. Он желал получить все. Проблема же состояла в том, как уговорить Викторию поехать с ним. Нужно было еще сказать ей об Анне. Как она на это отреагирует и захочет ли уехать с ним на подобных условиях. Так же он не понимал, как забрать Викторию, чтобы об этом не узнал Александр. Так в полной тишине, занятые каждый своими мыслями, молодые люди вошли в гостиницу.

Анна вся в слезах сидела на кресле, уткнувшись в плечо Меньшикова. Она плакала навзрыд, совершенно не заботясь, как это выглядит со стороны. Глаза покраснели от слез, губы припухли. Петр гладил девушку по голове, пытаясь успокоить. Но он понимал, что мало чем может ей помочь. Ее отец раненый лежал в соседней комнате. Всех ужасно потрясло это происшествие. Кто-то посмел поднять руку на Романова прямо во дворце. Тут же приказали удвоить посты. Император был в шоке. В коридорах шептались, обсуждая новую тему. Все тут же позабыли о сплетни, которую смаковали совсем недавно — появление при дворе бывшей супруги Александра Романовича. Как же его высочество был прав, когда сегодня сказал на балу, что скоро может произойти что-нибудь интересное и все позабудут о Лизе. Все гадали, кто же совершил покушение: англичане или французы. Кому выгодна его смерть? И никто ни разу не догадался об истинной причине нападения на Романова.

Петр сидел на коленях перед Анной, не зная, как подбодрить девушку. Что он мог ей сказать?

— Анна, — тихо прошептал он, — все будет хорошо. — Он произнес эти слова и сам понял, что они звучат неубедительно. Откуда, собственно говоря, он может знать, что все будет хорошо? Он что господь бог? Его высочество в любой момент может умереть и никто ничего изменить не сможет.

Но девушка, выведенная из оцепенения его словами, подняла на него заплаканные глаза, отстранилась. Она, кажется, только сейчас поняла, что позволила ему лишнее. Застеснялась, что было на нее совсем не похоже.

— Откуда вы знаете? — Произнесла она. — Откуда вы вообще можете это знать? — Она понимала, что он хотел ей помочь, но не желала слушать пустые уверения. Папенька лежал там без сознания. Она не видела его. В комнату ее не пустили. Но слышала, как об этом шепчутся придворные по темным коридорам.

— Я…. Я просто знаю. — Ответил Меньшиков. — Роман Александрович сильный человек, он обязательно выживет. Вы должны верить, должны молиться.

— Молиться. — Задумчиво произнесла Анна. — Да. Только Господь может ему помочь. Мы будем молиться.

— Мы? — Удивился Петр. Он давно не был в церкви. Родители были верующими, да и он сам верил. Но после того, как покинул родительский дом, как-то не было времени для спасения души. Но Анна смотрела на него таким ранимым и нежным взглядом, что Петр смирился.

— Идемте, — Анна вскочила с кресла, хватая его за руку, и потянула к выходу. — Ну, идемте же. Вы же поможете мне? Чем больше людей будет за него молиться, тем быстрее бог услышит нас.

— Конечно, — улыбнулся Меньшиков. Ему самому следовало молиться о себе, а не просить за другого. Сколько всего он совершил за последние два года, с тех пор, как был зачислен в кавалергардский полк. Но он все же послушно поплелся за девушкой. Он и сам не понимал, почему слушает ее, почему покорился ее воли. Нет, не романтические чувства двигали молодым человеком. Здесь было другое. Хорошо, что Александра сейчас нет. А то пришлось бы успокаивать обоих.

Они быстро прошли по коридорам Зимнего дворца. По пути не встретилось ни единого человека. Только охрана. Они прошли в часовню. Меньшиков, войдя в церковь, испытал благоговение, которое испытывал всякий раз, когда входил в дом божий. Он опустился на колени перед алтарем, скосил глаза, поглядывая на Анну. Она вся бледненькая, сложила руки у груди, обратив свой нежный взор к распятию. С ее губ срывалась еле слышная молитва. Петр последовал ее примету, но тут же с ужасом понял, что совсем не помнит слов молитвы. А когда-то знал их наизусть. Ему стало невыразимо стыдно. Неужели он и, правда, такой грешник? Петр напряг память, но в голову лезли совершенно ненужные слова. «Нет, не то, не то, — в отчаянии шептал он. — Как же там? Что же делать». Он снова посмотрел на девушку. Она же не обращала на него внимания, полностью поглощенная своим занятием. «Нет. Не помню».

— Господи, помоги, — шептал он в отчаянии. — Помоги его высочеству, помоги Анне. Пусть на ее глазах никогда больше не выступают слезы, пусть она не знает горя, пусть Александр вернется и узнает, что его отец жив и здоров. Господи, прости меня за эту молитву. Прости за, то, что я не помню, как следует обращаться к тебе. Прошу тебя. Если ты услышишь меня, обещаю, что выучу все — все молитвы, что буду посещать все воскресные службы. Господи услышь меня, ты же знаешь, что для меня значит это обещание. — Бессвязно шептал молодой человек. Он на мгновение замолчал, словно соображая, достаточно ли он пообещал за помощь создателя. Но, очевидно придя к выводу, что не достаточно, добавил. — Если ты услышишь меня, то обещаю, что целый месяц не буду посещать замужних дам, да и вообще всю прекрасную половину человечества. — Он снова покосился на Анну, словно беспокоясь, что она услышала его последние слова. Но Анна продолжала по-прежнему сосредоточенно молиться. Петр же, исчерпав весь свой запас красноречия, стал терпеливо ждать, когда Анна закончит. Ждать пришло долго. Колени устали от непривычной позы, но он не обращал на это внимание. Лишь, когда Анна поднялась, он позволил себе последовать за ней.

— Спасибо вам, Петр Алексеевич. Вы настоящий друг, — тихо прошептала девушка, когда они вышли из церкви. — А теперь идите. Вы больше ни чем не можете мне помочь.

Петр Меньшиков в задумчивости посмотрел на девушку, не решаясь уйти. Но ее взгляд был рассеян, и она совсем не обращала на него внимания. Подумав, что Анна желает побыть одна, Петр поклонился девушке и неуверенно пошел прочь. Анна же продолжала стоять у двери, совершенно не заметив его ухода. Все ее мысли были заняты папенькой.

* * *

Император Александр, молча, сидел за столом, уставившись в бумаги. Он перебирал исписанные листы, но мысли его были заняты совсем другим. Он был в шоке оттого, что произошло и чрезвычайно напуган. Покушение в Зимнем дворце на представителя императорской фамилии. Ему вспомнилась ночь переворота. Та убивающая тишина и неизвестность. Он приказал удвоить посты, но что это теперь могло изменить. Роман Александрович лежал в своих апартаментах без сознания, и никто не знал, выживет ли он. В этот момент Александр не чувствовал себя в безопасности в собственном доме.

Он откинул бумаги в сторону, не в силах сосредоточиться. Встал, подошел к окну. «Кто же мог это сделать? Кто?» Он не мог больше думать ни о чем другом.

В дверь постучали. От неожиданного звука, Александр испуганно вздрогнул. Но тут же опомнившись и взяв себя в руки, позволил стучавшему войти.

— Ваше величество, — произнес вошедший офицер. — У меня к вам срочное дело.

Александр безразлично скользнул взглядом по военному. Опустив голову, он с каким-то неестественным интересом стал разглядывать свои сапоги.

— В чем дело? — Недовольно произнес он, все же снова посмотрев на офицера.

— Только что задержали молодого графа Орлова. Рукава его манжеты были запачканы кровью.

— Что? Вы хотите сказать, что граф совершил покушение на его высочество? — Недоверчиво спросил император. Он вспоминал молодого человека. Граф был вспыльчив, не сдержан, постоянно лез в драку. Но чтобы совершить такое, нужно было быть безумцем. — Как он объясняет наличие крови на манжете? — Спросил он после некоторого молчания.

— Никак, ваше величество. Он молчит. И не желает ничего объяснять.

Александр задумался. Потом, обратив взор на офицера, жестко произнес:

— Арестовать, допросить и доложить о результатах.

— Слушаюсь, ваше величество. Все будет исполнено. — Поклонившись, офицер вышел из кабинета.

Император подошел к столу и снова сел в кресло. Ужасно заболела голова. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Как там Роман Александрович? Неужели это мальчик пытался убить его? Но зачем? Что могло заставить его броситься с ножом на его высочество. В любом случае, если он виновен в этом, то он заплатит за все. Это преступление не может остаться безнаказанным. Поднявшись с кресла, Александр решил проведать его высочество и узнать, как обстоят дела. За окном занимался рассвет, но спать совсем не хотелось. Александр знал, что сегодня он уже все равно не уснет.

Лиза открыла глаза. На улице уже было совсем светло. Дневной свет пробивался в комнату из-за занавесок. Она сонно потянулась, пытаясь прогнать, не желающий уходить, сон. Как же она вчера устала. И не только физически, но и морально. Все эти люди рассматривали ее как диковинку. Она была уверена, что они смеются за ее спиной. Как же было не выносимо видеть эти ненастоящие лица, эти лживые улыбки. Все они обсуждали ее брак с Александром Романовичем, потом поспешный развод и новый брак с графом Шуваловым. Ей вдруг так захотелось обратно домой, к маменьке с папенькой. И только Лиза подумала о них, как сердце сжалось от безудержной тоски. Ей вспомнилась холодность отца, его слова. Простил ли он? Или до сих пор презирает ее и не желает более знать. Как Лизе захотелось хотя бы ненадолго увидеть их. Но она знала, что муж не позволит. Он теперь следил за каждым ее шагом.

Лиза привстала на постели, подложив подушки под спину. Как хорошо, что графа нет. Вчера проводив ее до спальни, он пожелал ей спокойной ночи и ушел к себе. Наверное, и его утомил вчерашний бал. Лиза любила, когда он оставлял ее одну. И только она успела подумать об этом, как в комнату вошел Иван.

Девушка поморщилась от досады. Как же она ненавидела его. Не желая смотреть на него, Лиза демонстративно отвернулась.

В любое другое время Ивана бы ужасно разозлило ее поведение. Но сейчас он был настолько поражен новость о покушении на Романова, что не обратил на неуважение супруги никакого внимания.

— Ты не рады меня видеть? — Безразлично произнес он. Иван прошел в комнату и уселся на кресло у окна, задумчиво поглядывая на жену.

Лиза же не стала скрывать своего отношения к мужу. После того, что случилось между ними, она не желала больше претворяться:

— Зачем вы пришли? — Вызывающе ответила девушка. — Вам, что так обязательно с самого утра портить мне настроение. Могли бы зайти и попозже.

— Вы дерзите и прекрасно знаете, что я этого не люблю. Но сейчас дело в другом. Думаю, вам будет интересно. Мне только что сообщили, что сегодня ночью в Зимнем дворце было совершено покушение на Романа Александровича.

Сказать, что Лиза была шокирована этим сообщением, значит, ничего не сказать. Она в шоке уставилась на мужа, словно, пытаясь определить, шутит он или нет. Но Иван, похоже, не шутил. Лиза удивленно захлопала ресницами. Его высочество пытались убить? Не может быть. Она пыталась понять, что она чувствует в этот момент. Нашелся человек, который отомстил Романову за все. Ведь именно он виноват во всех её несчастьях. Он виноват в том, что она стала женой этого чудовища, что жизнь ее ребенка под угрозой, что он разлучил ее с любимым человеком. Все это должно было обрадовать, принести облегчение. Но облегчение, это известие не приносило, да и особой радости тоже. Лиза вспомнила вчерашний бал, его высочество. В тот вечер он не походил на злобного монстра, который разрушил ее жизнь. Наоборот, он был приветлив и очень обходителен. Лиза даже удивилась, как в одном человеке может уживаться столько противоречий. Желала ли она ему смерит? Конечно, нет.

Шувалов внимательно наблюдал за супругой. Он видел, как в ней борются разные чувства, и пытался определить, какие же все-таки победят.

— Он жив? — Спросила Лиза, взглянув на ненавистного мужа.

— Не знаю. Все покрыто таким мраком. Во дворец никого не пускают. Только по специальному приглашению его величества. Вчера был еще жив.

— Надеюсь, он поправится, — тихо произнесла девушка.

— Да? Только не говорите, что будете за него молиться, — насмешливо ответил Шувалов.

— Почему нет. Вас это так удивляет? Человек может умереть, почему бы и не помолиться за его здоровье.

— Я думал тебя, обрадует эта новость. — Искренне удивился Шувалов. — Человек, который принес вам столько горя, умирает.

— Вы всех судите по себе, ваше сиятельство, — спокойно произнесла Лиза. — К тому же, это не он, это вы принесли мне горе.

— Вот как? — Рассмеялся Шувалов. Он смотрел на жену и радовался, что синяки уже затянулись. Он столько корил себя за то, что тогда перестарался. И теперь был рад, что все уже в прошлом. Как же она прекрасна. Гордая, непокорная. Она такой нравилась ему даже больше, чем тогда, когда он привез ее. Его радость омрачал только ребенок, который должен был скоро появиться на свет, и постоянно напоминать ему об Александре Романове. Из-за своей неосмотрительности, он теперь не мог избавиться от обузы, не поставив под удар жизнь Елизаветы. А рисковать ее жизнью, он не хотел. Ничего, родит, а там посмотрим. — А если бы я был при смерти, вы были бы рады?

— Молиться за вашу жизнь, я бы точно не стала, — ответила Лиза и сама ужаснулась подобным мыслям. И больше всего ее напугали ни слова, а то, что они были правдой.

— Как вы жестоки, — улыбнулся Шувалов. — Но вы этого никогда не дождетесь. Так что привыкайте ко мне, Лиза. И чем быстрее это произойдет, тем лучше для вас. — Произнес он, поднимаясь. — А теперь покину вас. Много дел.

Иван Михайлович пошел к двери, больше не смотря на девушку.

— Постойте, — окликнула его Лиза. — Кого-нибудь арестовали?

Он остановился и не довольно уставился на девушку. Его мысли были заняты уже другими проблемами.

— Говорят, что задержаны несколько человек. Но я все же не очень бы доверял подобным слухам.

Лиза смотрела на мужа и не могла понять, как он относится к покушению на Романа Александровича. Они не были друзьями, но именно Романов сделал все, чтобы Лиза вышла за него замуж. Ей хотелось спросить его, но вряд ли он станет с ней откровенничать. По лицу же Ивана о чем-либо догадаться было просто не возможно.

— Хорошо, — произнесла девушка, отворачиваясь.

— Я буду держать вас в курсе, — снова улыбнулся Шувалов, выходя из комнаты.

Идя по коридору, он тоже думал о покушении. Его это происшествие удивило так же, как и всех остальных. Все это сулило огромными неудобствами. Сейчас начнут копаться во всех делах, искать виноватого. А ему совсем не хотелось, чтобы на свет выплыли некоторые моменты его биографии. Оставалось надеяться только на то, что убийцу найдут раньше.

Сэр Генри Беннет ходил взад-вперед по комнате. Луиза уже давно должна была вернуться, но ее все не было. Он мерил нервными шагами комнату, в бешенстве сжимая кулаки. Его мучили ужасные подозрения о ее новых встречах с Александром Романовым. За окном уже совсем стемнело, в комнате горели свечи. Безумные вещи посещали его. Он простил ее за недавнюю измену, но снова выглядеть дураком он не желал.

Генри всегда знал, что Луиза не для него. Она была намного моложе его и рано или поздно это должно было произойти. Что собственно у них было общего? Александр Романов другое дело. Он молод, красив, обаятелен. Они ровесники и у них могут быть общие интересы. Генри всегда терзала мысль, что Луизе было с ним скучно. И вот видно сегодня она решила развеять эту скуку, хотя совсем недавно клялась ему, что этого больше никогда не повторится. «Ах, женщины, как же вы лживы и не постоянны, — подумал сэр Генри, — с вами плохо, а без вас еще хуже. Пусть только попадется мне этот мальчишка. Я не посмотрю кто он такой».

Генри уже начал терять терпение, когда на улице послышались уверенные шаги. Приняв грозный вид и скрестив руки на груди, бывший английский посол Англии в России устремил свой взор на двери.

Ничего не подозревающая девушка, вошла в комнату. Ей сразу же бросились в глаза его недовольное выражение, его нетерпеливая поза. Она видела, что он ужасно рассержен. Остановившись у двери, Луиза ласково произнесла:

— Прости, я опоздала. Ты давно ждешь?

— Гораздо дольше, чем мне бы хотелось, — жестко произнес он. Он смотрел на жену и пытался понять, верны ли его подозрения. Луиза выглядела спокойной и умиротворенной. Она смотрела на него с некоторым опасение. Но что этот взгляд означал? Как же ему надоела вся эта история.

— Где ты была? — Холодно произнес он. — Встречалась со своим милым другом?

Луиза боялась, что он мог объяснить ее опоздания именно этим обстоятельством. И ее страх оправдался. Он думал, что она была с Александром. Но в этот раз Генри был не прав. Луиза не видела Александра с того самого дня, когда Генри застал их вместе. Не видела и даже не пыталась увидеть. Она для себя уже все решила. Она не станет разрушать свой пусть и не идеальный, но вполне приличный брак, ради своих чувств к молодому человеку. Она понимала, что любовь русского не долговечна, в то время, как любовь Генри, была более постоянной.

— Нет. Сначала я была в гостях, а потом гуляла…

— Была в гостях у Романова, — перебил англичанин Луизу, не дав ей договорить. Он и не надеялся, что она расскажет ему правду.

А собственно, какую правду он желал услышать? Он уже все решил, и что бы она ни сказала, это не имело никакого значения.

Луиза это поняла и решила дать ему время успокоиться.

— Что ты молчишь? — Зло произнес он, не правильно истолковав ее молчание. — Ты солгала мне. Ты обещала, что никогда больше не увидишься с ним.

— А что я должна сказать? — Устало произнесла девушка. Она прошла в комнату, только сейчас заметив, что до сих пор стоит у двери. Пройдя мимо мужа и опустившись на стул, посмотрела на себя в зеркало. Лицо показалось ей очень бледным.

«Неужели я похожа на ту, кто только что провел несколько приятных часов в объятиях любимого человека? Генри, ты что ослеп? — Подумала Луиза»

Он раньше никогда не мучил ее ревностью. Она же всегда обижалась на его английскую сдержанность, а порою безразличие. Что это ему вдруг вздумалось разыгрывать перед ней Отелло? Луизе вдруг ужасно захотелось увидеть прежнего Генри — всегда сдержанного, холодного и учтивого.

Генри же смотрел на нее и злился еще больше из-за ее молчания. Она игнорировала его, не желая отвечать на его вопросы. Неужели она считала, что имеет право на измену? Если да, то он сам в этом виноват. Застав ее вместе с Романовым, он должен был наказать ее. Ну, ничего, наказать никогда не поздно.

— Я жду, Луиза, — произнес он, угрожающе нависая над девушкой.

— Генри, я уже все сказала. Мы с Викторией просто были в гостях, а потом гуляли. И ничего больше.

— С Викторией? Значит, она тоже может подтвердить твои слова?

— Конечно, может. Если не веришь, иди и спроси ее сам.

— Хорошо, я спрошу. И если она не скажет мне правду, где ты была, я вышвырну ее вон! — Разозлился он.

— Правду? Я сказала тебе правду! — В свою очередь разозлилась и Луиза. «Что он хочет услышать от Виктории? Что я была с Александром? Но ведь это лож!»

— Ты лжешь! — Закричал Генри, не веря ни единому ее слову. На улице уже давным-давно стемнело, а она хочет уверить его, что просто гуляла по Лондону. Могла бы придумать что-нибудь и поправдоподобней. Но она совсем, ни во что его не ставит, если не потрудилась даже придумать более правдивую сказку.

— Я больше не скажу ни одного слова! — Не выдержала Луиза, повышая голос. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться, так как ни в чем не виновата! А ты, если тебе так больше нравится, можешь думать, что я была с Александром!

— Что?! Да как ты смеешь!

Они враждебно смотрели друг на друга, и никто не желал уступать. Луиза ту же пожалела о своих словах, но она не могла позволить ему так с собой обращаться. Если она уступит ему сейчас, то он будет думать, что имеет на это право. И тогда ее браку, который она так тщательно выстраивала, руководствуясь своими интересами, придет конец. Она требовала к себе уважения и не собиралась мириться с его хамством по отношению к ней.

Генри же ненавидел ее в эту минуту. Он опять знал, что снова прости ее, что у него нет другого выбора. Даже если она была с этим русским, то это ничего не значит. Он скоро исчезнет из ее жизни. И если не захочет исчезнуть по-хорошему, то исчезнет по-плохому. Здесь не Россия, и он здесь никто. Приняв это страшное решение, он больше ничего не сказал Луизе. Лишь холодно поклонившись ей, вышел из комнаты.

Луиза, оставшись одна, вздохнула от облегчения. Ей вдруг захотелось, чтобы Александр уехал и не вносил больше разлад в ее жизнь. Она смотрела на свое отражение и думала, какая же она все-таки несчастная. Хотелось всего и сразу. Но это было невозможно.

Андрей Воронцов шел по коридорам Зимнего дворца. Скоро он должен был заступать в караул, но ему срочно нужен был граф Ростопчин. Андрей искал его уже везде, где только можно. Но безрезультатно. «Куда же он подевался, — подумал Андрей. — Нашел время в прятки играть».

Он толкнул дверь караульной и замер на месте. Настолько его потрясло представшее перед ним зрелище. Василий Ростопчин сидел за столом, подставив холодное дуло пистолета к своей голове. Его реакция была примерно такой же, как и у Андрея. Он изумленно посмотрел на Воронцова, оружие дрогнуло в его руке.

Андрей прочел в его глазах такие муки и страдания, что не знал, как реагировать на увиденное. Несколько мгновений, пока они смотрели друг на друга, показались обоим вечностью. Андрей медленно вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Он поднял руку в останавливающем жесте, словно успокаивая графа. Ростопчин, все еще державший оружие у виска, медленно опустил его.

Он уже давно сидел здесь, не осмеливаясь решиться на самоубийство. Он понимал, что его жизнь кончена, что он совершил непоправимое. Перед его мысленным взором вставало лицо его высочества удивленное и потрясенное. Он снова и снова прокручивал в памяти свое преступление. Он видел, как Романов хватается за рану, как пытается ухватиться рукой за стол, но, не удержавшись, падает, он видел кровавые разводы на полу и нож в своих руках. Как бы он хотел выкинуть эти воспоминания из головы. Но они не желали уходить, напоминая Василию о его преступлении. Он сидел и смотрел на оружие, лежащее у него на столе. Как просто, один выстрел и все закончится. Все. Но рука не желала повиноваться, а молодое сердце не хотело умирать. Так хотелось жить и радоваться жизни. Но, как он может радоваться, когда он лишил жизни другого человека? Имеет ли он на это право? Заслужил ли Романов смерть и соответствует ли его наказание тяжести его вины? Василий и сам до свадьбы не раз встречался с замужними дамами. Так что теперь за это он заслужил смерть? Но ведь сейчас речь шла не о других дамах. Речь шла о его жене, о его Вере. Он мучился от угрызений совести и от той боли, которая раздирала его сердце. «Вера, если бы все сложилось иначе», — думал он. Романов умрет, и он станет убийцей. А если не умрет, то все узнают о его преступлении. И что тогда? Позор и смерть. Но позор был страшнее смерти. Так не лучше ли умереть сейчас и больше не мучиться? И когда, наконец, Василий принял окончательное решение, в комнату вошел Андрей.

— Что случилось? — В замешательстве спросил Василий.

— Я искал тебя. — Андрей не знал, как себя следует вести с человеком, который только что хотел покончить с собой — попытаться переубедить или сделать вид, что ничего не произошло.

— Зачем?

— Ты сначала убери оружие, а потом поговорим, — успокаивающе произнес Андрей.

— Боишься? Ты не бойся, — задумчиво ответил Василий, все же положив пистолет на стол.

Андрей прошел в комнату и сел за стол напротив Ростопчина. Минуту поколебавшись, он протянул руку и придвинул к себе оружие графа.

— Думаешь, так будет лучше? — Грустно усмехнулся Василий. — Ты ошибаешься, лучше уже не будет.

— У тебя что-то случилось? Но… что бы это, ни было, в жизни нет ничего непоправимого.

— Не в моем случае. — Граф приложил пальцы к виску, с усилием потирая его. Голова ужасно раскалывалась. Пожалуй, от этой боли был тоже только один выход.

— Хочешь, поговорим об этом? Может быть, я смогу помочь тебе, — произнес Андрей, прекрасно понимая, что еще немного, и он опоздает на службу. Но не мог же он сейчас оставить Василия одного. Для него не было ничего важнее человеческой жизни.

— Ты не можешь мне помочь, Андрей. — Потерянно ответил Ростопчин. — И никто не может. — Он замолчал, задумчиво рассматривая поручика. «Вот человек, который никогда бы не попал в такую ситуацию. Который никогда бы не поднял руку на безоружного человека, — подумал он. — Таких, как он, больше нет». Появилось желание все рассказать ему. Но как Андрей отреагирует на это? Поймет ли? Или осудит? Они давно знали друг друга. И Василий знал, что Андрей редко осуждал других. Он всегда относился снисходительно к человеческим слабостям и лишь в меру своих сил и возможностей пытался исправить встречающуюся в его жизни несправедливость. Подумав об этом, Василию еще больше захотелось поделиться своими страданиями именно с Андреем, не смотря на то, что тот был хорошим другом Александру Романову, сыну убиенного им человека.

— Ты когда-нибудь любил, Андрей? — Спросил Ростопчин, улыбнувшись.

Воронцова смутил этот вопрос. Он ни с кем не любил обсуждать свою личную жизнь. Но он знал, что граф спросил об этом не из праздного любопытства.

— Нет. Как-то пока не довелось, — ответил он. — Но я надеюсь, что когда-нибудь мне повезет.

— Тебе повезет, если ты никогда никого не полюбишь. Любовь убивает тебя, как человека, как личность. Ты становишься рабом своих чувств, своих желаний.

Андрей был очень удивлен этими речами. Он был уверен, что Василий очень счастлив в браке и что их чувства взаимны. Что же могло между ними произойти, что он решился на такой грех. Но он ничего не сказал, почувствовав, что сейчас все слова были лишними. Он терпеливо ждал, когда Василий сам продолжит свой рассказ.

— Я любил и верил. Верил в наши чувства, что нам суждено быть вместе. Я был так счастлив, что наша семейная жизнь не похожа на петербургские браки. И что Вера не похожа на придворных дам. Но я ошибался. Она предала меня. Она мне изменила.

Еще до того, как граф произнес эти слова, Андрей уже понял, что он скажет.

Так вот значит в чем дело? Жаль. Но это не повод, чтобы сводить счеты с жизнью.

— И поэтому ты решил покончить с собой? — Спросил Андрей.

Ростопчин вслушивался в интонации его голоса, пытаясь определить, осуждает его Андрей или нет. Но в голосе поручика не было осуждения, лишь тихое спокойное сожаление.

— Нет. Не поэтому, — продолжил граф, решив исповедаться до конца. — Я виноват. Я убил человека. Того с кем Вера изменила мне.

Андрей смотрел на Василия, и страшная догадка посетила его. Покушение на его высочество и вот теперь попытка самоубийства Ростопчина. Но разве такое возможно? Андрей знал Романа Александровича как человека, очень привязанного к своей жене. Но с другой стороны, разве он не знал Василия Ростопчина, как человека счастливого в браке. В реальности же все оказалось по-другому. Неужели Вера изменила мужу с Романом Александровичем?

Василий тоже наблюдал за Воронцовым. И увидев по его лицу, что тот обо всем догадался, спокойно подтвердил:

— Да, ты все правильно понял. Я убил Романова.

Андрей не знал, как реагировать на это признание. Его высочество был отцом его лучшего друга, но Василий тоже был ему другом и честным, благородным человеком.

— Я подошел к нему и воткнул в него кинжал. А потом стоял и смотрел, как он умирает, — продолжал тем временем Ростопчин. — Я думал, в его венах течет вода. А оказалось кровь.

— Он еще жив, — сам не зная, зачем ответил Андрей. Он старался не смотреть на Ростопчина, пытаясь привести, мысля в порядок и дать свою оценку произошедшему.

Василий же истолковал его поведение, как осуждение. Вдруг так захотелось оправдаться перед ним.

— Ты не понимаешь. Он воспользовался ею. Она была совсем не нужна ему. Он не мог не знать, что я ни в чем не виноват, но все же заставил ее провести с ним ночь взамен на мое освобождение. Он же осквернил мою любовь, мою Веру. Он разрушил наш брак, так играючи, из-за своей прихоти. А потом вел со мной так высокомерно и наголо, что я не мог оставить его безнаказанным. У меня не было другого выбора.

— Выбор есть всегда, — спокойно произнес Андрей, — и ты его сделал. Ты наказал его за его поступок, но сам, как трус, пытался уйти от наказания за свой.

— О чем ты?

— Покончить с жизнью это не просто большой грех, это слабость, трусость и преступление. Прежде всего, перед самим собой. Но если тебе нет дела до своей жизни, подумай о других. Ты знаешь, что за покушение на Романа Александровича, арестовали графа Орлова?

— Что? Нет. — Удивился Василий. Он этого не знал. Совершив преступление, Ростопчин закрылся в своей комнате, не желая никого видеть. — Но как? Почему его?

— На манжете его рубахи была кровь. И он не пожелал объяснить ее происхождение. То, что ты сделал, это твой грех и он на твоей совести. Но невиновный человек не должен страдать из-за этого. Застрелившись, ты бы лишил жизни не только себя.

— А что мне теперь делать? — Испугался Василий.

— Это дело твоей совести и твоей чести, — ответил Андрей. — Но я хочу, чтобы ты знал, если его не отпустят, я не смогу молчать. — Андрей поднялся, зная, что Василий больше не совершит своей страшной попытки. Он не мог ошибаться на его счет. Ростопчин не позволит расплачиваться за себя невиновному человеку.

Он подумал об Александре и об его отце. При всем их различие, как же они все-таки похожи. Они оба приносят несчастья людям, не задумываясь о последствиях. Андрей не забрал с собой оружие Василия. Нет, бросив последний взгляд на графа, он спокойно вышел из комнаты, давая возможность тому самому решить свою судьбу. Василий был прав, из его ситуации выхода не было.

* * *

Теплый, но немного сырой воздух, наполнял легкие Александра. Он с наслаждением вдыхал его, радуясь последним дням в Лондоне. Был уже поздний вечер, который плавно переходил в темную ночь. Он шел с Николаем по безлюдной замощенной улице. Так хотелось увидеть Луизу, поговорить с ней, объясниться. Но что он мог ей сказать? Она все равно никуда с ним не поедет. Что бы она ни чувствовала к нему, у нее хватит благоразумия не пускаться в ужасную авантюру. В отличие от сердца разум Александра тоже это понимал. Он понимал, что его семья никогда не примет Луизу, что ей придется жить на положении его любовницы. Хоть Александр и хотел, чтобы она осталась с ним, но только не ценой ее позора. Принятие решения далось ему с огромным трудом, но он все же решил никогда больше не видеть ее. Поэтому появилось желание поскорее уехать на родину. Корабль отплывал через два дня. Александр только надеялся, что у Луизы все будет хорошо, и она помирится с мужем.

Николай так же, как и Александр думал о женщине. Центром его вселенной была Виктория. Он так же, как и друг не видел ее с того самого дня. Но вчера получил от нее записку. Она писала, что скучает и ждет его. Он думал о том, как забрать ее с собой, а главное, как рассказать ей об Анне. Сегодня он должен обязательно с ней увидеться. Через два дня они уедут отсюда, а ему еще предстояло решить, как переправить в Россию Викторию так, чтобы Александр об этом не узнал.

— Хотел бы я узнать, о чем ты думаешь, — рассмеялся Александр. — У тебя такое лицо будь-то, ты готовишь заговор. И в ближайшее время должна решиться твоя судьба.

Николай взглянул на друга и рассмеялся в ответ, пряча за весельем свои мысли. В какой-то мере он и правда планировал заговор, и от этого зависела его судьба.

— Да какие могут быть заговоры. Просто наслаждаюсь последними мгновениями в этой стране. А может, задержимся ненадолго, — вдруг предложил Николай.

Александр удивленно посмотрел на Репнина. Неожиданно было от него слышать такое. Он не торопится вернуться в Россию? А ведь совсем недавно так не хотел оттуда уезжать.

— Ты не хочешь домой? Что же тебя здесь держит? По-моему самое важное ждет тебя дома.

— Да?

— Конечно. Женитьба на Анне, повышение в чине. Или ты что испугался? Голова идет кругом? — Подшучивал над другом Александр.

— Может, и испугался. — В этот раз поручик Репнин не поддержал веселого тона Романова. Он был вполне серьезен. Николай и, правда, опасался возвращения в Россию.

Молодые люди медленно шли по улице и не сразу заметили, что на улице они не одни. За ними следом на небольшом отдалении шли четыре человека. Еще двое двигались русским на встречу. Александра смутил их внешний вид. Они были одеты так, как будь-то, не желали быть узнанными — все в черной одежде, шляпы надвинуты на глаза. Романов дернул Репнина за плечо, замедлив ход. Николай в некотором опасении оглянулся назад. Если эти люди сейчас захотят напасть, то силы будут явно не равны. Молодые люди пошли вперед, немного отходя в сторону. Александр сжал трость, в которой находилось небольшое лезвие. Как бы ему сейчас пригодилась шпага. Но она, как и его мундир, лежала в гостинице. У Николая так же был лишь небольшой кинжал. Русские поравнялись с шедшими навстречу людьми. И только они хотели пройти мимо, как увидели, что в слабом свете уличного фонаря сверкнул длинный клинок. Решив, что лучшая защита это нападение, молодые люди бросились на врагов.

Александр полоснул лезвием по руке противника. Тот с криком выронил шпагу. Она упала на мостовую, издавая неприятный звук, от которого Александру стало холодно. Он повернулся ко второму противнику и увидел, что тот медленно опускается на тротуар. Николай стоял рядом с окровавленным кинжалом. Все это произошло за считанные секунды. Оба тут же очнулись от оцепенения, услышав шаги, приближающихся к ним людей. Несколько метров отделяло русских от убийц.

— Бежим! — Крикнул Николай.

Александр же стоял и смотрел на бегущих людей. Он мгновение раздумывал, что делать: взять оружие и сражаться или бежать. Рука потянулась к шпаге, валявшейся на мостовой, но тут же замерла. В этот момент он подумал, что он не может попасть в подобную историю и испортить и без того сложные отношения между двумя странами. Кем бы ни были эти люди, но он просто не имеет права погибнуть или лишить их жизни.

Николай же смотрел на убийц и думал, что силы не равны. А умирать он не желал. К тому же это был не поединок чести, и он не обязан драться. «Но что же он стоит, — подумал Репнин, — еще немного и отступать будет поздно».

— Бежим же! — Закричал он снова, потянув Романова за руку.

Александр, приняв решение, побежал за другом, перепрыгнув через человека, порезанного Николаем. Времени, чтобы посмотреть, жив ли он, совершенно не было. Второй же, на которого кинулся Александр, был определенно жив. Он уже успел подняться на ноги, сжимая рукой запястье.

Молодые люди стремительно бежали по улице.

— Сюда! — Крикнул Николай.

Они вбежали в подворотню. Переулок был очень узким. На пути не встретилось ни души. Их преследователи бежал следом. Сзади до сих пор слышался топот, бегущих ног.

— Проклятье! — Крикнул Николай, который бежал впереди. — Здесь тупик!

Александр остановился и посмотрел вперед. Глухая стена преграждала им дорогу.

— Все, теперь конец, — произнес Александр, задыхаясь от бега, — они перережут нас здесь, как баранов. Здесь так узко, что не развернешься, а мы с ножами, даже шпаги у них не взяли.

Николай стоял, вытирая пот со лба:

— Должен быть выход. Ну, ведь должен же!

— Ага, на тот свет. — Александр прислонился к стене дома. Бежать было не куда. Еще немного и их преследователи настигнут их. Как же глупо сдохнуть в Англии в мирное время.

Они сразу же увидели, как из-за поворота выскочил один из преследователей, двое других стояли за его спиной, четвертого нигде не было видно.

«Ах, вот бы сейчас шпагу, тогда бы мы посмотрели кто кого. Они не могут здесь напасть все втроем, только по одному».

Александр с Николаем встали рядом, внутренне приготовившись к смерти. Но к удивлению молодых людей, первый преследователь, пристально посмотрев на русских, сунул шпагу в ножны. В переулке было темно и Александр не смог разглядеть его лицо, но оно показался ему знакомым.

Остальные нападавшие так же убрали оружие. Развернувшись, они медленно пошли прочь. Русские стояли и смотрели им вслед, не зная, как реагировать на подобный исход событий.

— Почему они ушли? — Ошеломленно спросил Николай.

— Не знаю. Но нам лучше вернуться в гостиницу и, как можно, скорее.

— Пожалуй. — Николай пытался успокоить, разбушевавшееся сердце. Они только что чудом избежали смерти. Репнин мечтал быстрее оказаться в людном месте в безопасности. Желания посетить сегодня Викторию уже не было. Нет уж, хватит на него сегодня приключений.

И только когда они оказались в гостинице, Александр позволил себе расслабиться и, как следует, подумать о ночном покушении.

Император Александр держал в руках бокал с вином, пытаясь отрешиться от проблем. Уже рассвело, а он совсем не сомкнул глаз. Какая же длинная была эта ночь. Роман Александрович до сих пор находился без сознания. Император ему даже немного завидовал. Лежит себе, отдыхает, как будь-то, это его совсем не касается. Екатерина Алексеевна всю ночь просидела у постели мужа. Она боялась оставить его одного.

В дверь постучали. Рука от неожиданности дрогнула, и вино веселой струйкой разлилось по столу, заодно запачкав мундир его величества.

— Войдите, — громко сказал Александр, стряхивая с мундира красные капли. «Как кровь» — вдруг подумал он.

В комнату неуверенным шагом вошел граф Ростопчин. Он был бледен и не знал, что делать со своими руками, то поднимая, то опуская их.

— Что вас так расстроило, граф, — поинтересовался его величество.

— Ваше величество, у меня срочное дело.

— Да, я знаю. С другими сюда не приходят. Но вы совершенно не вовремя.

— Я знаю, чем вы так расстроены и, поверьте, я могу если не помочь вам, то хотя бы успокоить. — Медленно произнес Ростопчин, собираясь с духом.

Император всегда благоволил ему, но Василий знал, стоит только ему рассказать правду и это благоволение закончится. Как посмотрит на него его величество? «Как на убийцу и преступника», — ответил сам себе граф.

— Да? Очень интересно, — Александр удивленно посмотрел на посетителя. Что он такого может сказать, чтобы успокоить его?

— Говорите, граф. Я вас слушаю.

Ростопчин прошел в комнату поближе к императору. Он говорил тихо, с расстановкой, словно сам пытался осознать свои слова.

— Я хочу поговорить с вами об убийстве его высочества Романа Александровича.

— Вы что-то знаете? — Оживился император. Ему не хотелось верить, что граф Орлов пытался убить Романа Александровича.

— Да, ваше величество. Я знаю. Я знаю, потому что это сделал я. — Ростопчин видел, как изменилось лицо Александра. Он больше не смотрел на него с добрым интересом, скорее в его взгляде был страх.

Рука Александра потянулась к колокольчику, лежащему на столе. В первый момент он не поверил в слова Ростопчина, а потом решил позвать охрану.

— Не нужно, ваше величество, — Василий вытянул руку, пытаясь остановить императора. Он сделал шаг вперед, но потом безвольно остановился.

— Я не враг вам. Я бы никогда не причинил вам зла. Я ваш верно поданный. Я отдал бы за вас свою жизнь. — Очень быстро заговорил граф. Он хотел все объяснить, оправдаться. Но язык не повиновался. Он вдруг понял, что не сможет объяснить государю причину своего поведения. Ведь если расскажет, то бросит тень на доброе имя Веры. Правда все равно не спасет его от виселицы.

— Не враг? — Александр поднялся с кресла, уставившись на Ростопчина, как на сумасшедшего. Он вдруг ужасно разозлился от такой наглости. Как он смеет уверять его в своей верности и в то же время сообщать, что именно он пытался убить Романова. Такому поступку не может быть никаких оправданий. — И вы смеете мне это говорить? А вы наглец. Зачем вы пришли? Хотите и меня убить?

— Нет, ваше величество. — Василий опустил голову, не в силах слышать эти слова. Он так мечтал служить своему отечеству, своему государю. И от него он мечтал услышать другие слова. Что ж, видно не судьба. — Я пришел сознаться в своем преступлении. Я не хочу, чтобы страдали невиновные люди. Во всем виноват я и именно я должен ответить за это.

Император пораженный смотрел на молодого человека и совсем не понимал его. Сначала совершил подлость, а теперь решил раскаяться. Что же заставило его пойти на это? Что сделал ему Роман Александрович, что Ростопчин решился на убийство? Александр всегда думал, что он может верить графу.

— Объяснитесь, граф. Что заставило вас пойти на преступление?

— Я не могу вам этого сказать, ваше величество. Что бы это ни было, это ничего не изменит. Я знаю, что меня ждет смерть. Но я не раскаиваюсь в своем поступке. — И только когда Василий это произнес, он понял, что это правда. Да, он не раскаивался. Он понял, что если бы можно было все вернуть назад, он поступил бы так же. У него не было другого выбора. Вернее нет, был. Но как сказал Андрей, Василий его сделал. — Я поступил так, как подсказывала мне моя совесть, моя честь и мой долг.

— Охрана, — крикнул император.

В кабинет тут же вошли два кавалергарда, несшие свою службу у покоев государя.

— Арестовать, — приказал Александр.

— Извольте сдать оружие, — произнес один из них, обращаясь к Ростопчину.

Тот послушно отстегнул шпагу и протянул ее офицеру. Он в последний раз посмотрел на императора и произнес:

— Я отвечу за все, что сделал. Но я не могу вам сказать не потому, что не верю в вас. Просто достаточно того, что его высочество сам знает.

— Увести. — Холодно произнес Александр. — Он подошел к окну и отвернулся от арестованного, молчаливо поглядывая на улицу. Он не увидел, а только услышал, как за графом и его конвоем закрылась дверь. Василий Ростопчин был прав в одном. Какова бы ни была причина его поступка, она не могла спасти ему жизнь. Человек, который поднял руку на особу императорской крови, должен был умереть.

Екатерина Алексеевна смотрела на мужа. В комнате было темно и мрачно. На улице уже рассвело, но окна были завешаны и солнечные лучи не проникали в помещение. Роман Александрович лежал на постели. Он ни разу не приходил в сознание. Доктор только что вышел, сказав, что он сделал все, что мог. Рана была тяжелая, но не смертельная. Но Екатерина все равно не могла успокоиться. А что если он умрет? Что если доктор ошибся? Она не могла выйти и оставить его одного. Приходила Анна, но Виктория настояла на том, чтобы она поехала домой. Не было смысла сидеть здесь вдвоем. «Кто же мог совершить такое?» — Думала ее высочество, наблюдая за мужем. Он лежал тихо, не делая ни единого движения. Было такое ощущение, что он просто спит. Лицо умиротворенное и спокойное. «Как ему хорошо. Мне бы вот тоже так».

Екатерина не услышала, как в комнату вошел император. Он стоял молча, наблюдая за княгиней. Было, безумно жаль ее — несчастная, уставшая женщина.

Александр тихо подошел к кровати и коснулся рукой плеча ее высочества. Екатерина вздрогнула от неожиданности и посмотрела на императора.

— Извините, я не хотел вас напугать, — тепло улыбнулся император.

— Вы не напугали. — Она положила свою руку на его ладонь. Она оказалось очень теплой. Эта теплота немного успокоила Екатерину. Почему-то подумалось, что все будет хорошо. Что все это пройдет, как ужасный сон и скоро наступит рассвет.

— Как дела? Ко мне заходи доктор, он сказал, что рана не смертельна.

— Да. Мне он сказал то же самое. — Немного грустно улыбнулась Екатерина. Бессонная ночь давала о себе знать. Все тело онемело от долгого сидения.

— Вот именно. Поэтому вы должны отдохнуть.

— Отдохнуть? — Удивилась Екатерина. Она и представить себе не могла, как это можно оставить его здесь одного. — Я не могу. Он может очнуться, и ему может потребоваться моя помощь.

— Екатерина Алексеевна. Прошу вас, идите, поспите немного. А я пока побуду здесь. — Видя, что княгиня не желает послушаться его совета, он продолжил. — Вы думаете, Роман Александрович обрадуется, увидев ваше уставшее и заплаканное лицо.

Екатерина, услышав эти слова, прикоснулась ладонью к своему лицу. Неужели она так ужасно выглядит? Она смотрела на императора, на его улыбающееся лицо. Не смотря на улыбку, Екатерина видела, что он сегодня, как и она провел бессонную ночь. А интересно, сегодня вообще кто-нибудь спал в этом дворце?

— Я так ужасно выгляжу? — Озвучила она свои мысли.

— Что вы, Екатерина Алексеевна. Вы всегда прекрасны и совершенны. — Снова улыбнулся Александр. Он не хотел оскорбить ее. Просто хотел, чтобы она отдохнула. А как еще спровадить из комнаты женщину, если она не желает уходить? Единственное, что он смог придумать, это намекнуть ей на ее внешность. Он внимательно посмотрел на Екатерину Алексеевну, пытаясь определить, задели ли ее, его слова. Но увидев, что не задели, снова сказал. — Просто его высочество никогда не простит мне, что я не заставил вас отдохнуть. И как я уже сказал, что пока вы отдыхаете, я посижу здесь. И если Роман Александрович очнется, я вас обязательно позову.

— Прямо не знаю. — Все еще сомневалась Екатерина.

— Ну, тогда это приказ. Вы же не ослушаетесь своего императора. — Полушутя полусерьезно произнес Александр.

— Если приказ… — Вздохнула Екатерина. — Только обещайте, что позовете меня, как только Роман придет в себя.

— Обещаю. А теперь ступайте. — Император протянул княгине руку, помогая ей подняться. Подождав, пока за ее высочеством закроется дверь, Александр сел на кресло, которое недавно занимала Екатерина. Он посмотрел на Романа Александровича, и в который раз позавидовал ему. Откинув голову на спинку кресла, император приготовился к долгому ожиданию.

Александр ходил взад вперед по комнате. Смутная тревога не оставляла его. Покушение на их жизни не казалось ему случайным. Эти люди не были похожи на грабителей. Нет. Им что-то было нужно от них. Но что? Почему они ушли и не закончили начатого? Его терзали подозрения, что вся эта история плохо для них закончится.

Николай сидел рядом и недовольно посматривал на Александра. Ему уже надоело его мельтешение. Хотелось тишины и спокойствия. А вместо этого Романов действовал ему на нервы.

— Может, сядешь? У меня голова заболела от твоего хождения.

Александр остановился, устремив взгляд на друга. Он и сам уже изрядно утомился. «Как он может спокойно сидеть, как будь-то, ничего не случилось?»

— Я думаю, нам надо съехать из гостиницы и найти место побезопаснее.

— Зачем? Что нам может здесь угрожать? — Удивился Николай. Гостиница казалась ему самым безопасным местом.

— Я не знаю. Просто предчувствие. Нехорошее. Ну, ты сам подумай. Они напали на нас, а потом так просто ушли. Почему? Они не похожи на грабителей.

— Не похожи. — Николай встал с кресла и подошел к окну. — Ты думаешь, что они придут сюда?

— Не знаю.

В этот момент послышались шаги. Кто-то громко шел по коридору. Последовал стук.

Александр и Николай уставились на дверь. Александр Романович бросил взгляд на шпагу, висевшую на стене. Но явных причин хвататься за оружие не было и поэтому, пытаясь успокоиться, громко произнес.

— Войдите!

Дверь распахнулась и взору молодых людей предстала группа английских офицеров.

— Кто здесь Николай Репнин, — немного грубовато на ломаном русском произнес один из офицеров.

— Я, — немного помедлив, ответил Николай.

— Вы арестованы, Репнин, — произнес все тот же офицер. Остальные, молча, прошли в комнату, заполняя собой все свободное пространство.

Русские недоуменно переглянулись.

Николай стоял и не верил ни одному слову. Казалось, что все это дурной сон, и он просто еще не успел проснуться. Ну, не могли его арестовать! За что? Он ничего дурного не сделал.

— За что? — Недоверчиво спросил Александр.

— За убийство графа Уорика.

Николай тут же вспомнил прошедшую ночь и того человека, в которого он вонзил клинок. Тот даже не успел защититься. Страх в тот момент двигал молодым человеком. Страх за свою жизнь. Неужели это и есть граф Уорик? Но тогда вообще ничего не понятно. Зачем графу понадобилось нападать на них.

Александр тоже вспомнил нападение. И двух людей, которые пострадали в драке. Александр видел, что человек, которого порезал он, был жив. А вот второй вызывал сомнения. Если нападавший был графом Уориком, то дело плохо.

— Николай никого не убивал. — Произнес Романов. — К тому же мы русские поданные.

— О, ну, конечно, — произнес другой военный на отличном французском. — И поэтому вы были уверены, что здешний закон вам не писан. Знаем мы этих иностранцев. Идемте с нами, Репнин. Лучше по-хорошему.

Александр хотел потребовать встречи с русским консулом, но вспомнил, что российские дипломаты уже покинули Лондон.

К Николаю подошли два офицера, желая препроводить его в тюрьму. Но Николай попятился к стене. Александр подошел к ним с намерением помешать англичанам, но тот, что говорил по-русски, положил руку ему на плечо. Александр разозлился от такой бесцеремонности. Он скинул руку англичанина и со злостью произнес:

— Уберите руки, сэр.

— Как вам будет угодно, — насмешливо произнес он. — Но вам лучше нам не мешать. Иначе, все может закончиться очень плохо.

— Плохо? — Надменно спросил Александр.

— Да. Очень плохо. Например, вы или ваш друг можете погибнуть во время ареста, оказав сопротивление.

— Я что, тоже арестован?

— Ну, что вы. Вы же Романов. И для вас не может быть человеческого правосудия. К тому же по показаниям свидетелей графа убил поручик Репнин.

— Свидетелей? — Потерянно пробормотал Николай. Он посмотрел на военных и обратился к Александру:

— Не надо ничего предпринимать. Они все равно меня арестуют, а ты должен думать в первую очередь о нашей миссии.

Александр и сам это понимал. Тот скандал, который разгорится из-за ареста Николая, может повредить отношениям между державами. Но, как бы ужасно это не было, русское правительство может отказаться от Николая и объявить его лицом, прибывшим в Англию с частным визитом. А вот если арестуют его, то все будет гораздо страшнее. Понимать-то он понимал, но как же он мог бросить друга в беде.

— Хорошо, я не стану вам мешать, — произнес он, поглядывая на офицера. — Но знайте, я этого так не оставлю.

— Конечно, конечно. — Его взгляд был настолько насмешливым, что молодому человеку ужасно захотелось ударить его. Но он сдержался.

— Николай, — обратился он к другу. — Я вытащу тебя из тюрьмы. Я сегодня же, нет сейчас же, встречусь с Канингам.

Николай смотрел на Романова, и ему хотелось верить в его слова. Но что если все это провокация английских властей? Тогда ему уже ничего не поможет.

— Да, хорошо, — ответил он. — Вы позволите мне собраться, господа?

— Конечно. Мы же не звери. — Николай, бросив последний взгляд на Романова, прошел мимо офицеров и направился в свою комнату. Трое англичан проследовали за ним. Трое других по-прежнему находились в комнате Александра.

— Что-то еще, господа? — Усмехнулся Александр.

— Да, это еще не все. Мы должны проследить за тем, чтобы вы сегодня же покинули пределы Англии.

— Что?! — Какая наглость. Александр был уязвлен до глубины души. Да как они смеют!!! Он Романов!!! А они вышвыривают его вон, как паршивую собаку. — Да, как вы смеете!!!

— Успокойтесь. У меня приказ. — Спокойно произнес офицер.

— Так может быть, вы мне еще и вещи соберете, — язвительно ответил Александр, показывая рукой на вещи, еще не совсем собранные в дорогу.

— Конечно, соберем. Идемте. Вещи вам принесу на корабль.

Только в этот момент Александр Романович до конца осознал, что это не шутка. Боже, во что же они вляпались. Что теперь будет? Если его выгонят из страны, то, что скажет император, что скажет отец? Он боялся об этом даже подумать. Он навсегда потеряет их уважение. Этого нельзя допустить.

— Хорошо. — Словно смирившись, произнес он. — Идемте. Только осторожней с вещами. Там есть очень редкие и хрупкие вещи.

— Не беспокойтесь. Доставим в лучшем виде.

Александр Романович взял с постели сюртук. Надев его и посмотрев на себя в зеркало, он медленно пошел к двери. Под конвоем он спокойно прошел по коридору. Но стоило только выйти на улицу, как он бросился бежать.

— Стой!!! Стой!!! — Кричал офицер, не ожидая от русского такой прыти. Англичане бросились следом за Александром.

Молодой человек бежал, не разбирая дороги. Он мечтал только о том, чтобы не заблудится в городе, как накануне. Он не мог уехать. Сначала предстояло встретиться с Канингом, желает он этого или нет. Как назло на улице было полно людей. Молодой человек бежал, отталкивая их в стороны, и слышал за спиной недовольные возгласы.

Александр, пробежав по широкой улице, свернул в переулок. Здесь народу было поменьше. Увидев, что дверь одного из домов открыта, проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Он прислонился к стене. Сердце билось, как сумасшедшее.

Вдруг он услышал испуганный крик. Обернувшись, он увидел незнакомую девушку.

Александр приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Она не ответила, но все же замолчала.

— Я не причиню вам зла, — прошептал он. — Но прошу вас, не шумите. Я сейчас уйду. — От нервного напряжения он говорил по-русски. Девушка, замотала головой, давая понять, что она не понимает ни слова. Александр улыбнулся ей, понимая всю нелепость ситуации.

— Я не причиню вам зла, — снова повторил он, переходя на французский. — Я скоро уйду.

Но девушка опять не поняла. Очевидно, по-французски она тоже не понимала. Александр понял, что попал в тупик. Как объяснить ей, что он ей не враг. Английского языка он совсем не знал. А как бы ему он сейчас пригодился. Что же делать? Он развернулся к девушке и улыбнулся ей. «Надеюсь, улыбка у них означает то же самое, что и у нас». Приложил руку к сердцу, потом показал на нее указательным пальцем и замотал головой.

Девушка непонимающе смотрела на него какое-то время, а потом, неожиданно для молодого человека, рассмеялась. В глазах засветились веселые искорки. Александру понравилась девушка, и он рассмеялась в ответ.

Она подошла к нему и потянула его за рукав в комнату. Романов послушно пошел за ней. Они вошли в кухню. Она усадила его за стол. Показала рукой на посуду, потом на рот. Александр понял, что предлагает ему пищу. Есть не хотелось, но это был хороший повод потянуть время и не выходить на улицу. Он в знак согласия кивнул головой.

Пока он ел, она с интересом поглядывала на молодого человека. Он был немного смущен таким пристальным вниманием. Проглотив последнюю ложку супа, он произнес:

— Благодарю вас, все очень вкусно.

Она замотала головой, давая понять, что она не понимает. Александр улыбнулся. Наверное, пора уходить, он не хотел злоупотреблять ее гостеприимством. К тому же не известно еще кто она и одна ли живет в этом доме. Он поднялся со стула, показал рукой себе на грудь, потом на дверь. Девушка сразу же все поняла. Она улыбнулась ему в ответ и кивнула головой. Александр пошел к двери, она решила его проводить. Дойдя до двери, он выглянул на улицу. Английских офицеров нигде не было видно. Он повернулся к девушке и, повинуясь огромному чувству благодарности, коснулся губами ее губ. Она никак не отреагировала на его поцелуй. Романов, кивнув головой, выскочил из дома. Девушка с улыбкой смотрела вслед убегающему молодому человеку.

А Александр, снова вернулся на ту улицу, по которой бежал от преследователей. Не обнаружив английских мундиров, спокойно пошел вперед. Нужно срочно найти безопасное место и как можно скорее найти возможность встретиться с английским премьер-министром.

* * *

Когда Роман Александрович очнулся, он не сразу понял, где находится. С трудом разлепив веки, он обвел взглядом комнату. Голова тут же закружилась, бок обдало острой болью. В комнате был полумрак от завешанных окон. Узнав свою комнату в Зимнем дворце, он перевел взгляд на сидящего рядом человека. Его величество сидел на стуле, перебирая какие-то бумаги. Роман Александрович почувствовал, что его рука затекла от долгого лежания. Он почти ее не чувствовал, лишь легкое покалывание неприятно отдавало в руке. Он тут же попытался приподняться на подушке. Его величество, услышав шорох, отвлекся от своих дел.

— Роман Александрович, — весело произнес он. Встав на ноги, он подошел к постели. — Вам не надо вставать.

— Я и не собирался, — насмешливо ответил его высочество. — Просто сесть.

Император Александр помог Роману приподняться, подложив под спину подушку. Он с сомнением поглядывал на родственника, считая, что сейчас тому надо отдыхать. Потом пододвинул стул поближе к постели. Сев на него, с интересом посмотрел на его высочество.

— А что здесь так темно? Как в склепе. — Усмехнулся Роман. — Что кто-то умер?

Он смотрел на императора и знал, что тот сейчас начнет разговор, который был ему неприятен. Очнувшись, он сразу же вспомнил графа Ростопчина, его безумный взгляд и окровавленный нож. Ему хотелось узнать, что произошло после того, как он потерял сознание. Но объясняться с его величеством Роману Александровичу совсем не хотелось. Когда он подумал о графе, сильная буря негодования и неприязни поднялась в нем. Очевидно, эти чувства отразились на его лице, так как император произнес:

— Думаете о графе Ростопчине?

Роман, посмотрев на государя, небрежно пожал плечами. В боку снова закололо, он приложил руку к ране:

— Значит, вы знаете, что это был Ростопчин.

— Да. — Грустно улыбнулся император. — Он сам сознался.

— Сам? — Удивился Роман. «Негодяй — сначала пытался меня убить, а потом решил покаяться. Он что решил, что это зачтется ему при принятии решения о его дальнейшей судьбе?»

— Да сам. Он пришел ко мне и сказал, что пытался убить вас. — На минуту император замолчал, рассматривая его высочество. У него были предположения на счет причины покушения, но, разглядывая Романа Александровича, в это как-то не верилось. — Только вот о причине своего поступка он мне не поведал. Хорошо, что Екатерина Алексеевна вышла, — продолжил Александр, — она просидела здесь всю ночь, и я отправил ее отдохнуть. Мне почему-то кажется, что нам лучше обсудить этот вопрос в ее отсутствие.

— Отчего же? — Улыбнулся Роман, но ему было не весело. Как же было неприятно общаться с Александром на эту тему.

— Отчего, что? — Император понял, что его высочество не желает говорить об этом, но Александру было важно знать.

— Отчего же он не сказал вам о причине своего поступка?

— Он сказал, что вы знаете, за что он вас так и это главное. Так знаете?

Роман смотрел императору в глаза. Во взгляде было только упрямство и не тени раскаяния. Император Александр тоже смотрел на него и не собирался сдаваться. Не дождавшись ответа, он пошел в наступление:

— Граф Ростопчин благородный и верный трону человек. Он всегда верой и правдой служил короне. И должно было произойти что-то невероятное, если он решился на это преступление.

— А может быть, вы ошиблись, и он был не настолько предан короне. — Холодно ответил Роман. Но он все же понял, что император не отступит и придется ему все рассказать. Но слова застревали в горле и не желали слетать с языка. Это было унизительно. В этот момент Роман ненавидел Ростопчина, лучше бы он его убил.

— Я не думаю, что ошибся, — продолжал давить император. — Я долго думал и пришел к выводу, что у него были сугубо личные причины и к политике они не имеют никакого отношения. — Государь выдержал паузу и нанес последний удар. — Все дело в женщине? В его жене?

Роман с надменной улыбкой продолжал смотреть на императора. Зачем тот спрашивает, если и так все знает? И что, женщина веская причина для убийства?

— У вас был роман с Верой Петровной?

— Роман? — Его высочество, кажется, рассмешило такое предположение. — Какой роман? Несколько приятных ничего не значащих часов.

— Не значащих для вас. — Александр смотрел на его высочество и вероятно был удивлен его ответом. — Екатерина Алексеевна знает?

Роман смотрел на него, как на сумасшедшего. Как ему в голову могла прийти такая нелепость. — Конечно, нет. А причем здесь Екатерина Алексеевна?

— Не причем. Просто я всегда считал ваш брак с Екатериной Алексеевной… ну, идеальным что ли.

— Так и есть. Я ни за что бы не обидел ее. И она не должна об этом знать. А Ростопчин просто глупец.

— И он заплатит жизнью за свою глупость, — тяжело вздохнул Александр.

— Вам его жаль? — Спросил Роман.

— А вам?

— Ужасная боль от раны не дает мне возможности его пожалеть. К тому же если бы у нас убивали за адюльтер, количество придворных при дворе значительно бы уменьшилось.

— Вы правы. Он должен умереть. Он пролил кровь российских императоров и за это заслужил смерть. Пока ни кто не знает о его аресте. Это хорошо. Вы же не хотите, чтобы узнали о том, за что он арестован и по какой причине он хотел вас убить?

— Не хочу. — Серьезно сказал Роман. В его взгляде больше не было насмешки.

— Да. — Император поднялся со стула, намереваясь уйти. — Поправляйтесь. Я позову Екатерину Алексеевну.

— Зачем? Не надо, — запротестовал Роман, — пусть отдыхает.

— Я обещал ей, что сообщу, когда вы очнетесь. Я позову ее. — Император улыбнувшись, направился к выходу. Но, остановившись на пол дороге, развернулся и подошел к окну. Он отдернул занавеску и в комнату тут же проникли лучи дневного света. Роман полуприкрыл глаза, а император весело произнес:

— Вы правы, похоже на склеп. А у нас, слава богу, никто не умер.

После ухода императора, Роман, молча, сидел, уставившись в одну точку. Он думал о Екатерине. Вспомнились ее слезы, ее крики отчаяния. Он уже только за это желал графу смерти. Но потом в его мысли невольно вторгся образ Веры Петровны, ее красивые и нежные глаза и взгляд Василия Ростопчина такой колючий и злой. «А может, я и правда, заслужил это? — Подумал Роман. — Может это и есть высшая справедливость?»

Андрей не находил себе места, мучаясь от неизвестности. После разговора с графом Ростопчиным, Андрей не знал, как ему поступить. Невиновный человек мог заплатить своей жизнью за преступление другого человека. Признался ли Василий императору, что это он пытался убить Романа Александровича? Или промолчал? Отпустили ли графа Орлова? Или он до сих пор в тюрьме? Андрей метался по комнате, не зная, что ему делать. Пойти к императору и все ему рассказать? Но как он мог. Василий признался ему, как другу. К тому же Воронцов надеялся, что Ростопчин сам пойдет к императору.

На улице было уже совсем светло, наступил новый день. Андрей сам не мог понять, как ему удалось оставаться всю ночь на посту. Внутри все бушевало и бурлило, мечтая вырваться на свободу. Он присел на стул, на котором накануне ночью сидел Василий Ростопчин, и обхватил голову руками. Волосы растрепались, приходя в полный беспорядок. В таком виде и застал друга Петр Меньшиков, как ураган, ворвавшийся в караульную. Губы поручика растянулись в усмешке:- Ты что такой растрепанный, Андрей. Если бы не знал, что ты был в карауле, подумал бы, что ты провел бурную ночь.

Меньшиков прошел в комнату и, отстегнув шпагу, с шумом опустился на стул напротив Воронцова. Положив клинок на стол, он продолжал с интересом рассматривать друга.

Андрей не поддержал веселого тона поручика. Он серьезно смотрел на него, но все же пригладил волосы.

— По-моему у нас у всех была сегодня бурная ночь.

Улыбка сразу же слетела с лица Петра. Ему вспомнилось заплаканное личико Анны, церковь, ее шепот бормотавший молитвы. Он еще раз порадовался, что Александра не было в Петербурге. Но тут же отогнав от себя печальные мысли, снова улыбнулся.

— Это точно. Но, слава богу, все обошлось. Я слышал, Роман Александрович очнулся.

Андрей быстро взглянул на Меньшикова. Сразу стало легче дышать, как будь-то, непосильный груз свалился с его души. «Его высочество жив. Так уже лучше».

— Это хорошо. — На его бледном лице стали понемногу выступать здоровые человеческие краски.

— Да. Жизнь прекрасна. Все живы и здоровы, — рассмеялся Петр. — Что, может, отметим это?

— Я очень устал, — попытался отмахнуться Андрей. — Да и настроения нет.

— Устал?! Ты что старик, чтобы уставать? — Петр вскочил со стула и энергично заходил по комнате. Он, кажется, совсем позабыл о клятве, которую ночью дал господу. — Ну, давай же, Андрей. Вот состаримся и отдохнем.

— Ты не знаешь, что с графом Орловым? — Не ответив на предложение друга, спросил Воронцов.

— Так, арестован, вроде, — беспечно пожал плечами поручик.

— Вот именно. — Неужели Ростопчин не признался императору? Если это так, то Андрей совсем не разбирается в людях. Оставалось надеяться на его высочество. Тот пришел в себя и обязательно должен во все посвятить императора.

— Ну, что? Что именно? — Петр облокотился на стол, нетерпеливо поглядывая на друга. — Он пытался убить его высочество и должен ответить по закону.

— А если это не он?

— А если не он, правосудие разберется. Или ты не веришь в наше правосудие?

— Верю, не верю. А что если я знаю что-то, что может спасти ему жизнь?

— Знаешь? — Удивился Меньшиков. — Что ты такого можешь знать?

Андрей некоторое время смотрел на Петра, не зная, рассказать ему или нет. Петр был свободным человеком, не скованным правилами приличия и хорошего тона. Может быть, сейчас ему был нужен совет именно такого человека:

— Я знаю, кто пытался убить Романа Александровича. И за что.

— Так, продолжай, — Петр, перестав улыбаться, сел на стул, и внимательно уставился на друга.

— Василий Ростопчин, — после некоторой паузы произнес Андрей.

— Василий? — Рассмеялся Меньшиков, совсем не поверив Воронцову. — Да ты с ума сошел?! Может ты, и правда устал. Да Ростопчин, как собака, предан императору. Не мог он покушаться на жизнь Романова.

— Даже собаки порой кусают своих хозяев, если они не слишком хорошо с ними обращаются.

— И что же такого Романов сделал Ростопчину? — Спросил Меньшиков, все еще не веря Андрею.

— Соблазнил его жену.

Услышав этот ответ, Петр опять рассмеялся. В это ему верилось еще меньше, чем в то, что Ростопчин пытался убить его высочество.

— Ты часом не заболел? Может у тебя жар, а то ты несешь такой бред. Этого не может быть. Все знают, что у Романова идеальный брак.

— Может и идеальный. А может он просто хорошо претворяется. Он же вырос при дворе и впитал в себя искусство лжи и обмана.

— Слишком резко говоришь о нем.

— Из-за него человек пошел на преступление. Хороший человек. Не могу сказать, что оправдываю поступок Василия, но мне искренне жаль его. Романов привык получать все, что захочет. Он не задумывается о последствиях, о людях, которым причиняет зло. Как и его сын.

— Зато ты слишком думаешь об этих последствиях. Зачем все усложнять, Андрей. Даже если у него и был роман с Верой, это не причина убивать его. Если бы меня убивали мужья моих женщин, на мне бы уже живого места не осталось.

— Ты все шутишь, Петр.

— Шучу. Так легче жить.

— Легче. — Андрей замолчал. Ему нужен был совет, а не разглагольствования Меньшикова о жизни. — Что мне делать, Петр? Я знаю, что Василий пытался убить Романова, я знаю, что Орлов невиновен. Как мне поступить?

— Хочешь совета? — Петр наклонился к Андрею, переходя на шепот. — Забудь о том, что ты знаешь. Это не твое дело. Роман Александрович пришел в себя. И он сам расскажет императору все, что сочтет нужным. Я не думаю, что Орлову что-то угрожает или, что Ростопчин останется безнаказанным. Его высочество не тот человек, который может простить нанесенное ему оскорбление. Но в любом случае, это не наше с тобой дело. Пусть они сами разбираются в своих проблемах. И еще, Александр ни о чем не должен знать.

— Почему?

— Потому что отец для него пример для подражания. И он вряд ли скажет тебе спасибо, если ты развеешь его иллюзии.

Андрей смотрел на друга так, как будь-то, видел его впервые. Меньшиков никогда особо не блистал умом и всегда казался простым, глуповатым молодым человеком. И вот впервые за все время их знакомства, Воронцов усомнился в своих суждениях. Так ли был действительно прост Петр или только хотел казаться таким. Действительно ли его безумный бесшабашный нрав руководил его поступками или это была просто маска. Но тут же во вкрадчивом голосе Меньшикова, появились веселые нотки:

— И охота тебе, Андрей, решать проблемы человечества? Пойдем лучше отметим счастливое окончание этой истории.

— Счастливое? Ростопчина вздернут, и ты называешь это счастливым окончанием?

— Это его выбор. Если для него так лучше…. Пойдем, Андрей. Он не имел права делать то, что он сделал. В этом случае я не на его стороне. Вздернут, говоришь? Значит, он это заслужил. Но ведь мы-то живы! Так что идем! — Он вскочил со стула и, пристегнув шпагу, потянул друга за руку.

— Петр, я не пойду, — отмахнулся Андрей. — Тебе, что совсем его не жаль? Он же твой друг.

— А почему мне должно быть его жаль? К тому же друг это слишком сильно сказано. Я офицер, Андрей. Я присягал, и я должен защищать императора и членов его семьи. Это мой долг, как офицера и как человека. Мне не жаль Ростопчина. Он совершил преступление и должен за него ответить. И если бы его не наказало правосудие, его бы наказал я сам из-за того, что он посягнул на жизнь Романова, из-за того, что он посягнул на жизнь отца моего лучшего друга. А все остальное не важно. Но если ты хочешь сидеть здесь и лить бесполезные слезы, терзаясь от мук и беспомощности, что ж я не могу тебе помешать. Только вот уподобляться твоему примеру, я не намерен. Так что я иду и собираюсь отметить хороший исход этого события. — Закончил свою речь Петр, выделив слово хороший.

— Спасибо, помог.

— Я дал тебе совет, а ты решай сам. Каждый человек делает свой выбор. Но запомни, если вмешаешься, рискуешь оказаться крайним. Ну, что идешь со мной? — Усмехнулся он.

— Нет.

— Тогда счастливо оставаться. — Насмешливо поклонился другу Меньшиков.

Когда за поручиком закрылась дверь, в комнате стало тихо. У Андрея появилось такое ощущение, что из нее ушла жизнь. Как он позавидовал другу в этот момент: его необычайной энергии, умению радоваться каждому мгновению этой жизни, его способности не замечать беды и неприятности. Андрей не пошел с Меньшиковым, но все же решил последовать его совету. В одном Петр был прав, Роман Александрович пришел в себя и сам решит эту проблему.

Александр медленно брел по городу, в тревоге оглядываясь по сторонам. На улице было много народу и это было к лучшему, можно было легко затеряться в толпе. Молодой человек весь день ходил по Лондону, не знал, что предпринять. Сначала он хотел встретиться с Канингом, полдня проведя у огромного старинного особняка. Но все безрезультатно. Премьер министр приехал в карете, и не было никакой возможности подобраться к нему. Рискуя быть узнанным, Александр Романов какое-то время бродил возле министерства, но оставаться здесь дольше было рискованно. Приняв решение попытаться встретиться с Канингом на следующий день, он пошел прочь. Пройдя какое-то время, он вдруг отчетливо осознал, что не знает куда идти. Без денег, без оружия он находился в чужой стране на нелегальном положении. Ни друзей, ни знакомств, лишь позорный приказ о высылке его в Россию. Даже ночевать было негде. А ночь уже подбиралась к нему своею темной мрачной рукой. Александр протянул руку в карман и нащупал несколько золотых монет. Что ж, сегодня на ночлег хватит. Но если его ищут насколько безопасно ночевать в гостинице? Проклятье. Александр в этот момент чувствовал себя беспомощным, словно младенец. Чувство неприятное до глубины души.

— Александр Романович! — Услышал Александр, окликнувший его женский голос. Романов вздрогнул от неожиданности, рука потянулась в карман, но тут же опустилась. Он повернул голову и к огромному облегчению увидел, что это всего лишь Виктория Вуд, которая приближалась к нему с ласковой улыбкой.

— Мисс Вуд, — поклонился Александр, когда она приблизилась к нему. Он был рад ее видеть, хоть одно знакомое лицо. Неприязнь, которую он испытал к ней впервые дни их знакомства, прошла, уступив место добродушию.

— Рада вас видеть, — улыбнулась девушка. — Как поживаете? — Виктория рассматривала молодого человека, задавая ничего незначащие вопросы. В действительности же ей хотелось узнать о Николае, но она не знала, прилично ли будет спросить русского о Репнине.

— Замечательно, — улыбнулся Александр. Он был бы рад поболтать с ней, но нужно было срочно найти место для ночлега, поэтому, поклонившись девушке, он был уже готов уйти. — Простите, мисс Вуд, мне очень неловко, право, но я очень спешу.

— Вот как? Странно, вы не производите впечатление спешащего человека, — обиделась Виктория.

Александр смутился от ее слов. Желая разрядить обстановку, он беспечно рассмеялся:

— О боже, мисс Вуд, я не хотел вас обидеть. Наверное, я и правда не производил впечатление человека, который куда-то спешит. Все дело в том, что мне некуда идти, — вдруг серьезно произнес он. — Идти надо, а я не знаю куда.

— Как это? — Удивилась Виктория. — Я вас не понимаю.

— Я скажу вам. — Александр не смотрел на нее. В этот момент он подумал, что при желании Виктория могла бы помочь ему. Только вот пожелает ли. — Николай арестован, а меня ищет полиция.

— Что? Вы шутите? Вы Романов.

— Именно поэтому я не в тюрьме вместе с Николаем.

Николай в тюрьме. Виктория не могла в это поверить. Что он сделал? За что?

— Что случилось?

Александр тут же заметил ее беспокойство, слишком сильное для постороннего человека.

— Вчера ночью на нас напали. Защищаясь, Николай убил человека. Сегодня утром пришли солдаты и арестовали его. У них был приказ на мою высылку из Англии. Я сбежал. Я должен увидеться с Канингом, чтобы помочь Николаю. — Произнеся эти слова, Александр знал, что она поможет ему. Не ради него, ради Николая. Было ли у Николая что-нибудь с этой девушкой? Этот вопрос очень занимал его, но ответ на него он намеревался получить позже. Сейчас главное было найти ночлег и способ встретиться с премьер-министром.

«Николай убил человека», — перед мысленным взором девушки сразу же встал образ русского поручика: улыбающийся, мягкий, нежный. Трудно было представить, что он способен на убийство, разве что только для того чтобы защитить свою жизнь. «Что же теперь делать? Как ему помочь?»

— Что я могу сделать для вас? — Тихо спросила она.

— Вы…. Кое в чем вы можете мне помочь, — начал он, подбирая слова. — Как я уже сказал, меня ищут. Если меня вышлют из Англии, Николаю уже никто не поможет. Я должен во всем разобраться. Но, мне негде остановиться. Может быть, вы знаете какое-нибудь место, где я смог бы заночевать.

Виктория смотрела на молодого человека и чувствовала, что слова с просьбой о ночлеге даются ему с огромным трудом. Не привык Александр Романов никого ни о чем просить. Она на минуту задумалась. Она должна была помочь Александру. Но только как? Она сама жила у родственницы и не имела своего крова. У нее не было друзей, которые могли бы пустить его переночевать. Можно было рассказать все Луизе, но той сейчас и так было не сладко, что не хотелось доставлять ей лишних проблем.

Александр молча, разглядывал девушку, не мешая ей думать. Он надеялся, что она поможет ему. Легкая тень пролегла на ее лице, выдавая ее задумчивость, но тут же разгладилась. Глаза осветились, прежде незнакомым Александру, блеском.

— Я знаю, где вы можете остановиться, — радостно произнесла девушка. — Там вас никто не будет искать. Только обещайте мне одну вещь.

— Обещаю, — поспешил ответить Александр.

Сейчас он был готов на все, что угодно. Оставаться на улице становилось уже опасно.

— Обещайте, что не сделайте ни единой попытки встретиться с Луизой.

Луиза. Александр из-за всех этих неприятностей за этот день ни разу не вспомнил о ней. Но когда Виктория произнесла ее имя, сердце защемило тупой и ноющей болью.

«Все пустое, — подумал молодой человек. — Я принял решение. Нам лучше расстаться».

— Я обещаю, — твердо произнес он.

— Вы можете спрятаться в домике для гостей сэра Генри, — удовлетворенная его ответом, произнесла Виктория.

— Вы хотите, чтобы я остановился в доме сэра Генри? — Удивился Александр. Такая мысль ему даже в голову не могла прийти. Находиться рядом с ней в одном доме с мужем своей любимой.

— Не в одном доме, — поправила его мисс Вуд. — Это отдельный домик, небольшой, но очень уютный. Он всегда готов для гостей. Прислуга убирается там два раза в неделю. У вас есть три дня.

— А если я не успею?

— Спрячетесь куда-нибудь. Потом вернетесь. У меня есть ключи. Пойдемте. — Она прикоснулась к руке молодого человека, приглашая его пойти с ней. Она была уверена, что если кто и может помочь Николаю, так это Александр Романов. А значит, она должна сделать все, что в ее силах, чтобы помочь Александру. Так она внесет свой вклад в освобождение любимого человека.

Александру не очень понравилось предложение Виктории. Но выхода у него не было. Не оставаться же, в конце концов, на улице. Что ж, может действительно это не плохой вариант? Уж искать его в доме бывшего английского посла в России точно никто не станет.

— Да, идемте, — улыбнулся Александр, приняв решение. — Спасибо вам, мисс Вуд. — Александр взял руку девушки и с благодарностью коснулся губами ее руки.

Виктория ничего не ответила, а лишь улыбнулась ему в ответ и они, молча, пошли прочь, мечтая быстрее укрыться от людских глаз.

* * *

Вера не находила себе места. Вот уже две недели, как о Василии ничего не было слышно. Такое и раньше с ним случалось после их ссоры. Он по нескольку дней не приходил домой, оставаясь у друзей. Или, по крайней мере, Вера надеялась, что он был у них, а не с другой женщиной. Но сейчас все было иначе. Василий пропал после той ужасной ночи, когда пытались убить его высочество. Она пыталась отогнать от себя ужасную мысль, которая не покидала ее. «А что если…» Нет, она не должна так думать. Василий не мог совершить покушение на Романова. Должна быть какая-то другая причина его исчезновения. Но какая? Он не появлялся ни на службе, ни дома, ни у знакомых. Вера пыталась потихоньку узнать у его друзей, где он, но все безрезультатно. Она боялась спросить их прямо. Как бы ни привлечь внимания к его исчезновению. Может быть, это очередное задание государя. Неужели он стал настолько безразличным к ней, что не мог сообщить ей о том, куда направляется. Но даже это было для нее лучшим объяснением. Пусть лучше он разлюбил ее, пусть у него появилась другая. Только не попытка убийства его высочества.

Измученная и уставшая Вера Петровна, наконец, приняла решение узнать о судьбе мужа. Прибежав утором во дворец, Вера отпросилась у императрицы и вот уже больше часа ожидала в приемной императора. Ей сообщили, что его величество занят и не сможет сегодня принять ее. Но Вера, вопреки своему характеру, проявила удивительное упрямство и продолжила ждать. Придворные, ожидавшие аудиенции, поглядывали на девушку с легким интересом. Адъютант его величества выходил из кабинета и одного за другим приглашал их к императору. Он с укором посмотрел на Веру, но ничего ей не сказав, снова скрылся в кабинете. Вера понимала, что ведет себя неподобающе, но только император мог поведать ей о судьбе мужа. Время тянулось медленно. Утро сменилось на полдень, который плавно переходил в вечер. Девушка сидела на стуле, как прикованная, не смея пошевелиться. Она понимала, что уже давно должна была появиться у императрицы, но не могла заставить себя подняться и уйти. В приемной стали зажигать свечи, чтобы развеять полумрак.

Адъютант его величества вышел из кабинета и, посмотрев на Веру, покачал головой:

— Мадам, шли бы вы домой, — сочувственно произнес он. — Его величество сегодня очень занят и он не сможет вас принять.

— Но мне очень нужно, — тихо произнесла Вера.

— Всем нужно. Но вас много, а его величество один.

— Но я не отниму у него много времени, — настаивала девушка.

— Мадам, да поймите же, у его величества даже минуты свободной нет. Приходите завтра. — Пытался адъютант выпроводить графиню.

— Я не уйду, даже если мне придется здесь ночевать.

— Ну, как хотите. Только все это напрасно. А, находясь здесь, вы рискуете навлечь на себя гнев его величества. Поэтому, когда вы попадете к нему, не удивляйтесь, если получите совсем не то, на что вы рассчитываете.

— В чем дело? — Услышала Вера совсем рядом громкий мужской голос.

— Ваше высочество, — приветствовал адъютант Романа Александровича.

Повернув голову, девушка встретила его холодный равнодушный взгляд. Его высочество вошел в приемную гордой, но не много не твердой походкой. Она не видела его с самого бала: немного бледный, уставший.

— Да вот, графиня желает видеть императора, а его величество не может принять ее.

Роман Александрович внимательно разглядывал девушку. Встреча была ему не приятна. Он знал, зачем она здесь и о чем хочет поговорить с государем. Ростопчин был арестован, а она об этом не знала. Он прочел в ее взгляде такой страх, что ему стало жаль ее. Он понял, что она догадывалась о том, куда подевался ее супруг. Но он, ни чем не мог ей помочь.

— Как, вы разве не знаете, что перечить воли императора нельзя? — Холодно улыбнулся Роман.

— Знаю. — Еще больше побледнела Вера Петровна. — Тогда, может быть, вы сможете мне помочь.

— Помочь? — Снова улыбнулся он.

От этой улыбки Вере стало дурно. Она тут же вспомнила, как в прошлый раз просила его о помощи, и чем все это закончилось. Она покачнулась, едва удержавшись на ногах. В комнате было душно от большого количества народа, толпившегося здесь весь день.

Роман Александрович тут же подхватил ее за руку. От резкого движения не затянувшаяся рана снова заныла, что заставила его поморщиться.

— С вами все в порядке? — С легким беспокойством спросил его высочество.

— Да. Все хорошо. — Вера ухватилась за его руку, чтобы не упасть.

Он усадил ее на стул.

— Принесите воды, — велел он адъютанту.

Тот тут же выскочил из комнаты.

Вера посмотрела Роману в глаза. В них уже не было ни холодности, ни безразличия, а только жалость. Та страшная мысль, которую она безуспешно гнала от себя, снова посетила ее. Почему он так смотрит на нее? Почему жалеет?

Адъютант вернулся со стаканом воды и протянул его высочеству.

Роман Александрович присел рядом с Верой. Девушка взяла бокал из его рук, но не притронулась к нему.

— Я прошу вас, я умоляю, скажите мне, что с моим мужем, — с мольбой в голосе, произнесла графиня.

Роман Александрович посмотрел на адъютанта и попросил его уйти. Тот, поклонившись, поспешил выполнить просьбу Романова.

— К моему великому сожалению, мне не чем вас обрадовать.

Вера закрыла глаза, не желая смотреть на него. Она уже знала, что он скажет. Но он продолжал молчать, не произнеся больше ни слова.

— Прошу вас, скажите, что это не правда. Что это не Василий… вас…. — Она открыла глаза, с мольбой смотря на него.

Роману невыносимо тяжело было сейчас смотреть на нее. В этот момент он понял, почему император не пожелал ее принять.

— Не скажу. — Тихо ответил он. — Ваш муж пытался меня убить. Он арестован.

Рука, державшая бокал, опустилась, и он упал на пол. Ковер, покрывавший пол, смягчил удар, и стекло не разбилось.

Роман смотрел на мокрое пятно на ковре, не в силах отвести от него взгляда. И тут же перед взором предстало другое пятно: кровь на его собственном мундире. Злость снова охватила его, когда он вспомнил о Ростопчине, о покушении, о своей собственной беспомощности. Он резко встал со стула и отошел от нее.

— Этого не может быть. Это не правда, — твердила девушка. — Это не возможно. — Слезы струей хлынули из ее глаз.

— Идите домой, Вера Петровна. — В его голосе снова появились холодные металлические нотки, не терпящие возражений. Он подавил в себе чувство жалости к ней, которое делало его слабым. Ему было жаль ее, но Ростопчин должен был ответить за свое преступление.

— Что с ним теперь будет? — Спросила графиня, устремив на Романова заплаканные глаза.

— Идите домой. — Он посмотрел на нее, желая, чтобы она поскорее ушла. — Вас проводят. И не задавайте больше подобных вопросов ни мне, ни кому другому. Поверьте, так будет лучше. — Бросив на нее последний взгляд, его высочество открыл дверь и вошел в кабинет императора.

А Вера продолжала сидеть на стуле измученная и опустошенная, поглядывая на закрывшуюся резную дверь. Слезы текли по ее щекам, и ей казалось, что эта дверь закрыла все ее мечты и надежды на счастье.

Было уже холодно. Николай сидел на жесткой постели, укутавшись в тонкое одеяло. Лучи дневного света почти не проникали в камеру. Руки молодого человека совсем замерзли. Он пытался согреться, но все безрезультатно. По подсчетам Николая он провел здесь три дня. Первый день совсем не кормили. Он мучился от холода и от голода. Но когда принесли завтрак, поручик не смог заставить себя съесть эту отраву.

Как же все было глупо. Он мечтал о блестящем будущем, о карьере, о выгодном браке, о любви с английской девушкой, а получил холодную сырую камеру. Про него просто забыли: ни допросов, ни обвинений. Ничего. Он вспомнил Петербург, своих друзей, Анну. Как залезал к ней в окно, караулил в парке. Потом вспомнил Викторию, такую любящую и любимую. Но даже она в этот момент казалась ему далекой и не реальной. Вся его жизнь раскололась на две части: до нападения и после. И все, что было до, казалось ему прекрасным и счастливым воспоминанием, которое, к сожалению никогда больше не вернется.

Уныние и безысходность завладели молодым человеком. Как хотелось закрыть глаза, а, открыв их, оказаться в Петербурге, дома. Но это были всего лишь мечты. Николай не очень надеялся на Александра. Что он мог сделать? Если бы Александр мог помочь, то Николая давно бы уже выпустили. Где он сейчас? Может быть, уже по дороге домой? Хотя, нет. Николай был уверен, что Романов в Лондоне и в беде его не оставит. Только вот освободить его Александр не в силах.

В этот момент послышались шаги, заскрипел засов. Камера открылась, и вошел солдат с миской похлебки. Он безразлично скользнул взглядом по камере и, поставив чашку, снова пошел к двери.

— Подождите! — В отчаянии крикнул Николай.

Солдат обернулся и не довольно посмотрел на поручика.

— Я замерз. — Произнес Николай. — Может быть, вы дадите мне что-нибудь потеплее.

Англичанин пожал плечами и произнес что-то по-английски. Репнин понял, что тот его не понимает. Тогда он указал на тонкое одеяло и показал жестом, что замерз.

Англичанин же, бросив на него пустой взгляд, ничего не сказав, вышел из камеры.

Николай снова услышал скрип засова.

— Вы не имеете права меня здесь держать! — Закричал русский. — Я русский дворянин, вы не имеете права!

Но ответом ему было лишь молчание. Молодой человек схватился руками за голову, провел ладонями по лицу. И только тогда заметил на щеках колючую щетину.

«Ну, и пусть, — подумал он. — Для кого мне здесь прихорашиваться. Здесь нет прекрасных дам. Здесь вообще никого нет. Одни крысы».

И только он вспомнил об этих мерзких животных, как одна из них выставила из-за угла свою противную морду. Николай хотел запустить в нее чем-нибудь, но передумал. Зачем? Хоть одно живое существо рядом. А может и не одно.

«Ну, для вас я прихорашиваться уж точно не стану», — невесело усмехнулся Николай. Он лег на постели, стараясь не думать о жутком холоде. Подложив руки под голову, он стал смотреть в потолок, который был еле различим в этом полумраке.

«Как же непостоянна эта жизнь, — думал он. — Сегодня ты имеешь все, а завтра…. а завтра ты никто. Тебя не будет, ты исчезнешь, и никто о тебе даже не вспомнит».

Он закрыл глаза, мечтая отрешиться от происходящего.

«Надо забыть. Не думать. Только так я смогу это пережить».

Николай вспомнил свое прошлое заточение, там в Тильзите. Тогда они ссорились, переживали. Но каждый из них в глубине души знал, что им ничего не грозит, и они скоро окажутся на свободе. Сейчас же ему уже никто не поможет.

Роман Александрович вошел в гостиную. Анна сидела в кресле и пила чай. Рядом на столе стояла еще одна пустая чашка. Анна была одна, ее гость только что ушел. Роман знал, кто приходил к его дочери. Сначала хотел выйти, чтобы не оставлять их наедине, но не вышел. Решил поговорить с ней позже.

Девушка не сразу заметила, вошедшего отца, который внимательно разглядывал ее какое-то время. Ей было приятно общество Петра Меньшикова. С ним было весело и легко и не нужно было претворяться. Она могла быть самой собой и знала, что он ее не осудит. К тому же Анна была очень благодарна ему за то, что он поддержал ее в ту ужасную ночь. Только многим позже она поняла, каким нелепым было ее предложение вместе помолиться. Меньшиков и церковь — они такие несовместимые. Но Петр пошел. И она была ему за это благодарна. А еще ей нравилось то, что Петр не испытывает к ней никаких романтических чувств. Он не смотрел на нее с той собачьей преданностью, с какой смотрели на нее другие молодые люди. Нет, в его взгляде было нечто другое, скорее напоминавшее взгляд Александра. И это тоже ей очень нравилось в нем. Анна вдруг подумала, что романтические чувства не скрепляют, а скорее портят отношения. Во что превратилась ее дружба с Николаем? Когда-то он нравился ей, ей было с ним интересно. А теперь Анна еле выносила его присутствие.

— Вижу, твой гость ушел, — произнес Роман, отвлекая девушку от ее мыслей.

— Папенька, — улыбнулась Анна, оборачиваясь на звук его голоса. Он стоял неподалеку и с теплой улыбкой смотрел на нее.

Роман Александрович прошел в гостиную и сел напротив дочери. Нежный взгляд скользнул по ее прекрасному личику. Он уже давно не злился на дочь, с ужасом вспоминая тот день, когда вышел из себя и сделал ей больно. Сейчас хотелось только одного — забыть. Забыть обо всем, как о кошмарном сне.

— Как вы себя чувствуете, папенька? — С беспокойством спросила Анна.

— Все хорошо. Не бойся. — Он взял ее за руку, нежно поглаживая пальчики. — Как быстро ты выросла, — с легкой грустью произнес он. — Молодые люди толпятся в гостиной, желая видеть тебя.

— Ты о Петре Алексеевиче? Это совсем не то, что ты подумал. Он не ухаживает за мной. Мы просто друзья.

— Друзья? — Иронично улыбнулся он. — Как мило. Поручик Меньшиков… необычный молодой человек. Он тебе не пара, Анна.

— Папенька, вы меня совсем не слышите. Я же говорю, мы просто друзья.

— Анна, — Роман перестал улыбаться, — Анна, девочка моя. Я очень сильно сомневаюсь, что дружба между мужчиной и женщиной вообще возможна. Но… — он поднял указательный палец вверх, видя, что она собирается что-то сказать, — даже если она возможна, то только не между тобой и поручиком Меньшиковым.

— Почему? — Удивилась девушка.

— Потому, что, как я уже сказал, ты уже не ребенок. Еще годик другой и придет время думать о твоем замужестве. Сейчас же ты должна думать о своем имени и репутации. А посему, тебе не стоит принимать у себя поручика, даже в качестве друга.

— Но это же нелепость! — Вскочила девушка. — Какая глупость! Он, он хороший. Он молился со мной за твое здоровье.

— Да что ты говоришь, — рассмеялся Роман. — Ну, если молился, тогда конечно. — Он протянул ей руку. Анна подошла к нему, поудобней устроилась у него на коленях.

— Не смейтесь. — Обиженно произнесла девушка. — Он, правда, очень хороший друг. Александру очень повезло.

— Александру — да, а тебе не стоит. — Роман продолжал улыбаться, но его улыбка была обманчивой. Уступать дочери в этом вопросе, он не собирался. — Ну, я прошу тебя, побудь еще немного моей маленькой девочкой. Успеешь еще упорхнуть отсюда.

— А я совсем не выйду замуж. — Уверенно произнесла Анна, обняв отца за шею. — Я останусь с вами и с маменькой.

— Какая же ты глупенькая, — рассмеялся Роман Александрович. — Конечно, выйдешь. И к моему великому сожалению очень скоро.

— Вы о Николае Репнине? — Нахмурилась Анна.

Роман отстранился от нее, внимательно разглядывая девушку:

— Так не желаешь этого брака? Не бойся. Я никогда не отдам тебя Репнину. Ни ему, ни ему подобным. Когда придет время, я сам найду тебе достойную пару.

— Но я сама…

— Сама ты уже нашла Репнина, — перебил его высочество дочь, не дав ей договорить.

Анна надула губки недовольная таким напоминанием.

Роман коснулся губами щеки дочери в примирительном жесте:

— Ну, хватит. Не сердись. Просто забудь. Да?

Анна тут же улыбнулась, снова обхватив отца за шею. Она положила голову ему на плечо:

— Вы ведь всегда будете любить меня, правда? Даже когда я выйду замуж?

— Глупенькая. — Роман провел рукой по волосам дочери. — Ты всегда останешься для меня моей маленькой девочкой. Чтобы не случилось. Всегда.

Премьер — министр думал о чем-то своем, мирно покачиваясь в карете. Как он любил подобные прогулки, когда ему никто не мешал, и он мог побыть наедине с самим собой. Жаль, что эти моменты были так коротки. Не мог премьер — министр великой державы уделять себе столько времени, как бы хотелось.

Вдруг на улице он услышал какой-то шум, потом крик. Он недовольно скривился, предвидя неприятности. В этот момент дверь кареты распахнулась, и Канинг увидел Александра Романова. За спиной молодого человека тут же возникли два офицера из охраны премьер — министра. Молодой человек был без шляпы с непокрытой головой, очевидно потеряв ее во время столкновения с охраной. Офицер схватил русского за руку и грубо дернул.

— Отпустите меня! — Крикнул Романов, оттолкнув англичанина. — Мне нужно с вами поговорить, — обратился он к Канингу. — Прошу вас, уделить мне немного времени.

Англичанин улыбнулся, услышав эти слова. Полиция уже сбилась с ног, разыскивая русского. А теперь он сам явился к нему собственной персоной.

— Что ж, прошу вас, — пригласил Канинг Александра сесть к нему в карету. Потом махнул рукой охране, приказывая закрыть двери. Александр опустился на мягкое сидение напротив премьер — министра. Он внимательно разглядывал англичанина, пытаясь понять, что происходит. Вот уже три дня, как молодой человек пытался встретиться с ним, но безрезультатно. И вот сегодня он решился на отчаянный шаг — бросился к карете Канинга, рискуя быть убитым охраной премьер — министра. К его счастью, охрана была не готова к подобному нападению, и он успел добраться до кареты. Он не мог больше ждать, не зная, что с другом. Как долго длится суд в Англии и как быстро исполняется приговор? Каждый день мог стать для Николая последним.

— Александр Романович, очень неожиданно увидеть вас здесь. — Произнес Канинг, прервав затянувшееся молчание.

— О, да, я понимаю, что неожиданно, — дерзко произнес молодой человек, но тут же понял, что совершил оплошность. Следует сменить тон, от этого человека зависела их судьба.

— Так в чем дело? Учтите, у вас мало времени. Скоро мы приедем в министерство, и я не смогу вам уделить ни минуты времени.

— Понимаю. Зачем тратить на меня время, если я персона нон грата в этой стране.

— Вы сами в этом виноваты. Вы забыли, что вы не в России, и что вы не можете делать здесь все, что захотите.

«Так значит он в курсе. По его приказу меня выслали из Англии. Неужели провокация и именно он подослал людей, напавших на нас».

— Да. — Улыбнулся Александр, не очень обрадованный своим мыслям. — Я не политик. Давайте не будем ходить вокруг да около.

— Давайте, — улыбнулся в ответ англичанин. — К моему великому сожалению вы ввязались в драку. Ваш друг убил человека. Уважаемого и влиятельного человека. Вы тоже постарались и ранили второго. Мне не хотелось бы обострять и без того сложные отношения с Россией. Потому вы просто должны уехать. Ваш друг, к сожалению, должен остаться здесь и предстать перед судом.

— Но все было совсем не так. Они сами напали на нас. Мы просто защищались. А что мы должны были делать? Дать себя убить? Николай не убийца.

— Как я уже сказал, поручик Репнин предстанет перед судом и суд во всем разберется.

— Разберется, как же, — с иронией усмехнулся Александр.

— Вы сомневаетесь в наших законах? — Жестко произнес Канинг. Эти русские заявились в его страну и смеют устанавливать свои правила.

— Я не сомневаюсь, — более миролюбиво и спокойно произнес молодой человек. — Но я же говорю, мы просто защищались.

— А у меня другая информация от людей, которым я склонен доверять больше, чем вам. И они говорят, что это вы напали на них, когда они шли по улице.

— Кто эти люди? — Воскликнул Романов, сжимая руки в кулаки. Он знал, что ему следует быть более сдержанным, но обуздать свою горячность был не в состоянии.

— Сэр Генри Беннет, — спокойно ответил Канинг, следя за реакцией русского. В этот момент в его голову пришла одна мысль: а почему бы не использовать Романова в своих интересах. Он должен согласиться, от его решения зависит жизнь друга. Канинг и раньше догадывался, что у сэра Генри свои счеты с русским, а сейчас убедился в этом окончательно. Александр Романов не лгал.

— Он лжет, — пораженно ответил Александр.

«Так вот в чем дело. Сэр Генри хотел избавиться от меня. Сначала хотел убить, но вышло все не так, как он ожидал. И тогда он решил наказать меня другим способом — Николая в тюрьму, меня вон из Англии. Умно. Соперника нет и при этом не надо пачкать руки в крови. Николая же повесит правосудие».

Весь гнев покинул Александра в тот момент, когда он понял, что именно он виноват во всех неприятностях Николая. Его любовь к Луизе повлекла за собой ужасные последствия.

— Отпустите Николая. Я возьму на себя убийство Уорика.

— Как благородно. — Улыбнулся Канинг, окончательно уверившись, что Александр согласится. — Только я уже сказал, что не желаю ухудшать и без того ужасные отношения с Россией.

Александр был в отчаянии. Канинг не желает помочь ему. В тиши и полумраке медленно движущейся кареты, ему в голову стали приходить ужасные мысли. Но он заставил себя спокойно сидеть на месте.

— Я вас прошу, — с усилием произнес Романов, — помогите Николаю.

— Хорошо. Если бы я согласился помочь вам, на что вы готовы пойти, чтобы спасти друга?

— На что? — Переспросил молодой человек до конца, не понимая, куда клонит англичанин. — На все, что в моих силах.

— Замечательно. — Улыбнулся министр. — Я могу освободить вашего друга, и вы спокойно покинете Англию. Взамен же, я потребую от вас одно небольшое одолжение.

— Какое?

— Всего-навсего, ну, допустим один раз в неделю, присылать мне дружеские письма. Ничего особенного. Так, настроение императора, русского двора, планы на будущее.

Александр побледнел, услышав эти слова. Да как он смеет! Он предлагал ему, Александру Романову, шпионить в пользу Англии. Как у него язык повернулся, предложить такое. Негодяй.

— Да как вы смеете! — Прошипел Александр, едва держа себя в руках. С каким бы наслаждением он придушил этого высокомерного лощеного негодяя. — Вы предлагаете мне, мне…

— Не нужно так нервничать, Александр Романович. Я предлагаю вам сделку. А вы что думали, что я так просто выпущу убийцу из тюрьмы и позволю ему беспрепятственно выехать из Англии? На что вы надеялись, придя сюда?

— Я надеялся на вашу честь. Но, похоже, вы не знаете, что это такое.

— Вы совершаете ошибку, оскорбляя меня. Очень неразумно с вашей стороны. — Холодно произнес премьер — министр.

— Я никогда не соглашусь на ваше предложение. Это подло и низко. — Высокомерно ответил Александр. Он очень хотел помочь Николаю, но то, что предлагал Канинг, было просто не возможно. Александр не мог пойти на это, ни при каких обстоятельствах. Он не мог предать свою страну даже ради спасения Николая.

Канинг же смотрел на молодого человека, и противное чувство разочарования поднималось в нем. Странно, он был уверен, что Романов согласится. Александр Романов не произвел на него большого впечатления. Слишком не сдержанный, горячий и импульсивный. Ему казалось, что молодой человек пойдет на все, чтобы спасти друга.

— Что теперь? — Усмехнулся молодой человек. — Я арестован? Или вы позволите мне уйти?

— Идите. — Улыбнулся Канинг. — Разве я вас держу? Но вам лучше покинуть Англию, как можно скорее. — Он стукнул тростью в стенку кареты, приказывая остановиться.

Александр встал с кресла и открыл дверь:

— Не отказывайтесь так сразу, — остановил его голос Канинга. — Подумайте.

— Я уже подумал. Так как я гость в вашей стране я не вызову вас на дуэль, как сделал бы если бы мы были в России. Своим предложением вы унизили меня, но я прощаю вам это унижение. Я не уеду из Англии и сделаю все, чтобы помочь Николаю. — Молодой человек выпрыгнул из кареты.

— Жаль, что все ваши усилия окажутся бесполезными, — услышал Александр за спиной.

Молодой человек сжал руки в кулаки, бросив гневный взгляд на премьер — министра, но ничего не ответил, поспешив скрыться за поворотом.

— Трогай, — распорядился Канинг.

И карета снова продолжила свой путь.

«Жаль, — улыбнулся Канинг, — очень жаль».

* * *

Его высочество впервые после ранения задержался в Зимнем дворце допоздна. Он сидел за столом, сосредоточено просматривая бумаги. Это были донесения из Англии от Александра. Последнее пришло две недели назад. С тех пор — ничего. Тишина. Роман не мог понять, почему Алекасандр молчит. Все ли там в порядке? И почему не возвращается. Неприятное предчувствие терзало его высочество. Ему казалось, что с сыном что-то случилось. Он не говорил Екатерине, что от Александра давно нет вестей. Не хотел волновать ее.

— Ваше высочество.

— В чем дело? — Недовольно нахмурился Романов. Было уже поздно для посетителей.

— К вам графиня Ростопчина. — Отрапортовал адъютант. — Я сообщил ей, что сегодня вы уже никого не принимаете, но она не желает уходить.

Услышав это, его высочество недовольно откинулся на спинку кресла, бросив перо, которым недавно писал, на лист бумаги. Только этого ему еще не хватало. Она решила утомить его разговорами о супруге и о его судьбе.

— Уже очень поздно, — холодно произнес его высочество. — Проводите Веру Петровну до дома.

— Слушаюсь, — поклонился адъютант и скрылся за дверью.

Роман Александрович снова взял перо и принялся писать письмо сыну. Но не успел он вывести и пары слов, как за дверью послышался шум: сначала громкий женский голос, потом стук женских каблучков по паркету. И в следующую минуту дверь распахнулась и в комнату ворвалась графиня Ростопчина.

Роман Александрович, ужасно раздосадованный подобным явлением, едва скользнул взглядом по девушке и снова уткнулся в бумаги. Он какое-то время просто смотрел на почти чистый лист, перо замерло в его руках. «Да как она посмела». Он был готов взорваться от гнева, но усилием воли заставил себя успокоиться.

Вера стояла в дверях, с ужасом поглядывая на его высочество. Вся решимость покинула ее, как только она переступила порог этой комнаты. Но она тоже заставила себя успокоиться. Она во чтобы-то ни стало должна помочь Василию.

— Ваше высочество, я предупредил Веру Петровну, — мялся адъютант, не осмеливаясь выпроводить девушку.

— Значит, плохо предупредили, — жестко произнес Роман Александрович.

— Я прошу уделить мне немного вашего времени, ваше высочество, — упрямилась Вера. Теперь отступать было уже поздно, даже если бы она захотела.

Роман Александрович посмотрел на Веру гневным взглядом. Как же все-таки обстоятельства меняют людей. Разве он мог подумать, что эта хрупкая, застенчивая и воспитанная девушка будет так бесцеремонно врываться к нему и требовать уделить ей время. Сейчас он не чувствовал к ней жалости, лишь безмерное недовольство.

— Разве вам не сообщили, что я занят? — Надменно произнес он.

— Сообщили, — смутилась Вера. — Но…

— Но вы посчитали, что имеете право вторгаться сюда без приглашения. — Перебил ее он. — Наверное, я сам в этом виноват. Я был слишком мягок и терпелив с вами.

— О, да, слишком мягки, — уколола Вера Романа, намекая на их близость в этой самой комнате.

Роман Александрович побледнел от гнева, недовольный этим напоминанием. Он уже сожалел о той оплошности, которую совершил. Эта девчонка не принесла ему ничего кроме неприятностей.

— Вы забываетесь, — обманчиво мягким голосом произнес Романов.

Вера была ужасно напугана, но знала, что отступать некуда. Она затеяла опасную игру. Но его высочество не желал помочь Василию по доброй воле. Значит надо его заставить.

— Так вы примите меня? Или я продолжу разговор при вашем адъютанте. — Вера сжала руки в кулаки. Ее ладони вспотели от страха.

Роман Александрович посмотрел на девушку взглядом, который не обещал ей ничего хорошего. Потом все же кивнул адъютанту, показывая, что тот может уйти. Офицер тут же вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

— Прошу, — зло улыбнулся его высочество, указывая девушке на кресло.

— Я постою, — отказалась она от приглашения.

— Воля ваша. Так чем я могу вам помочь на этот раз, Вера Петровна? — Иронично спросил он.

— Я хочу поговорить о моем муже. — Вера Петровна отошла от двери и подошла к столу, но на предложенное кресло не села.

— Конечно о муже. Разве у нас могут быть другие темы для разговора? Только мне кажется, я вам по этому поводу уже все сказал.

— Вы сказали, а я нет, — еле выдавила из себя девушка.

— Даже так, — улыбнулся Роман Александрович, оценивающе разглядывая Веру. Он видел ее безумный страх перед ним. Да, так ужасно его приключения еще никогда не заканчивались.

— Я больше не буду просить вас помочь Василию. Я…я. — Она пыталась не смотреть на него, собираясь с силами. Но язык не желал повиноваться. Вера бросила на него взгляд и увидела его циничную недобрую улыбку. Она придала ей силы и позволила сделать то, зачем она сюда пришла. — Я знаю, что Екатерина Алексеевна не знает о… нас с вами. — Слова давались ей с трудом, но она упрямо продолжила. — Я знаю, что вы не желаете, чтобы она узнала. Не желаете так же, как я не желаю гибели моего мужа. И, если Василий умрет, Екатерина Алексеевна обо всем узнает.

— Что? — Прошипел Роман. Его ноздри раздувались от бешенства, рука в ярости скомкала письмо. — Да как вы смеете? А в монастырь?! — Шипение перешло в крик. Его высочество вскочил с кресла и тут же обогнул стол. — А в монастырь не желаете?! — Кричал он, не владея собой.

Вера Петровна попятилась назад, напуганная его реакцией. Она никогда не видела его высочество таким. О его сдержанности ходили легенды.

Видя ужас на лице девушки, его высочество тут же остановился. Он глотнут побольше воздуха, пытаясь хоть немного успокоиться. Эта девчонка посмела ему угрожать. Только этого еще не хватало.

— Да вы хоть представляете, что вы только что сделали? — Произнес Роман уже более спокойно, снова начав подходить к девушке. — Вы понимаете, что монастырь самое лучшее, что может произойти с вами.

Вера Петровна ничего не ответила, лишь в ужасе кивнула головой, отходя на шаг, желая увеличить расстояние между ними.

— Вы мне угрожаете? Мне? — Роман угрожающе усмехнулся. — Как это глупо. Не думал, что вы столь неразумны.

Ее расширенные зрачки охладили пыл его высочества. Он уже почти не злился. Какая-то нехорошая пустота образовалась внутри. Он очень близко подошел к ней, давя на нее своим взглядом. Вера, как завороженная, смотрела ему в глаза. Губы и ресницы подрагивали от страха.

— Пощадите! — Воскликнула девушка, упав перед ним на колени и обхватив его за сапоги.

Роман Александрович, не ожидавший такого поворота событий, вздрогнул.

— Прекратите немедленно! — Воскликнул он, отстраняясь от девушки. — Встаньте! Встаньте же! — Он отступил от нее на шаг. Вера продолжала стоять на полу на коленях. Она прикрыла лицо руками. Ее плечи, то поднимались, то опускались от безудержных рыданий.

— Прекратите. Ну, встаньте же. — Он подошел к Вере и поднял ее с пола.

Графиня не сопротивлялась. Она послушно встала и подошла к креслу, к которому он ее подвел. Усадив ее на мягкую подушку, он поднес ей бокал воды.

— Вот, выпейте. — Он поднес бокал к ее губам. Руки девушки дрожали, и она не могла сама держать его. Роман подождал, пока она сделала пару глотков. Она то и дело всхлипывала, пытаясь успокоиться. Его высочество протянул девушке платок. Но она не взяла его. Тогда он сам промокнул им несколько слезинок, которые упрямо текли по ее щекам. — Успокойтесь. Вы слышите? Я вам приказываю, успокойтесь. — Почти нежно прошептал он.

Она посмотрела на него заплаканными глазами:

— Простите меня, — всхлипывала девушка. — Я не хотела. Это я во всем виновата. Это я убила Василия. Я его убила.

— Какие глупости, — успокаивающе произнес Роман Александрович. — Ваш муж жив.

— Но он умрет из-за меня.

— Он умрет из-за своего поступка.

— Но он поступил так из-за меня!

— Вера! — Воскликнул Роман, взяв ее за руку. Он впервые назвал ее по имени. «И последний», — подумал он. Встречи с этой девушкой всегда приносили одни неприятности. — Идите домой. Я обещаю, я сделаю все, чтобы он остался жив.

— Правда? — Сквозь слезы улыбнулась Вера, схватив его высочество за рукав.

— Правда. Но вы должны понимать, что он должен ответить за свое преступление.

— Я понимаю.

— А теперь идите домой. Если вы желаете мой адъютант…

— Нет — нет, я сама. Благодарю вас. Василий останется, жив, да? — Снова спросила Вера, желая лишний раз получить этому подтверждение.

— Да. Идите домой. — Роман Александрович отошел от девушки, мечтая побыстрее остаться одному.

Вера встала с кресла и протянула ему его платок.

— Оставьте себе, — улыбнулся Роман. — Впрочем, лучше выбросьте, чтобы он не навевал вам неприятных воспоминаний.

— Ваше высочество, — графиня Ростопчина церемонно сделала реверанс, словно не было между ними угроз и криков.

Его высочество чуть наклонил голову, позволяя девушке покинуть кабинет. Когда она ушла, Роман позвонил в колокольчик, вызывая адъютанта.

— Ваше высочество, вы меня вызывали.

— На будущее, граф, если я говорю, что никого не принимаю, это значит, что я никого не принимаю. Если же вы не справляетесь со своими обязанностями, я найду вам замену.

— Прошу прощения, ваше высочество. Такое больше не повторится.

— Ступайте. — Он снова сел в кресло и только тогда заметил смятый лист бумаги. Когда Роман развернул его, то увидел, что это было начатое письмо к Александру.

Александр маялся от безделья и безысходности в домике для гостей сэра Генри Беннета. Он не знал, что ему делать. Все кончено, все пропало. Все его надежды рухнули. Он так надеялся, что сможет уговорить Канинга, освободить Николая. Но его до сих пор душило бешенство, когда он вспоминал свой разговор с премьер — министром. Как тот посмел предложить ему такое? Неужели единственный способ помочь другу — это предательство? Оставался еще один выход — написать письмо императору, объяснить ему все и смиренно просить о помощи. Молодой человек страшился того момента, когда государь и отец узнают о том положении, в которое попали он и Николай. Но другого выхода не было. Александр написал письмо и ждал ответа. Он сообщил, что письмо должны были доставить на мисс Викторию Вуд, но ответа все не было. Александр был уверен, что если император лично попросит Канинга об услуге, тот не откажет.

Размышления русского прервал звук открываемой двери. Молодой человек вскочил с кресла. Он мгновение смотрел на дверь, потом схватил со стола сюртук и проскользнул в другую комнату.

Виктория вошла в дом, плотно прикрыв за собой дверь.

— Александр, — тихонько позвала она.

Молодой человек вздохнул от облегчения и вышел на встречу девушке.

— Виктория, это вы. — С недавних пор молодые люди стали называть друг друга по имени. Общая беда скрепила их.

— Вот, письмо из России. — Она протянула ему немного помятый конверт. Рука подрагивала от волнения.

Александр почти выхватил у нее письмо. Вскрыв конверт, достал лист бумаги, быстро пробежал его глазами. По его бледному лицу, Виктория поняла, что он получил плохие вести.

Александр был в бешенстве: всего пара строк. А он ожидал этого письма, как воздуха.

— Что, что там? — Голос мисс Вуд дрогнул от волнения.

— В просьбе отказать. Немедленно возвращайтесь в Россию, — прочел Александр ответ императора.

— Как? Как отказать? И это все? И это все, что вам ответили?

— Да. Все. — Александр присел на подлокотник кресла. Рука с письмом безвольно опустилась вниз. — Это конец. Теперь конец.

Виктория в ужасе смотрела на молодого человека. «Как же так? Почему император отказал ему? Он же его родственник. Он должен был помочь».

— Не понимаю, — почти шептал Александр. — Я не понимаю. Как они могли? Это все папенька. Он не желал этого брака. Хороший способ избавиться от Николая. Но это же подло.

— Какого брака?

— Николая и моей сестры Анны.

Это известие стало для девушки настоящим ударом. «Николай и Анна Романова. Но он же говорил, что свободен. Что не связан ни с кем никакими обязательствами. Нет. Это со мной он ничем не связан. А она для него короткий путь в светлое будущее». Обида, разочарование, гнев овладели девушкой. Он обманул ее, а она мучалась оттого, что не могла ему помочь. Ничего, скоро он за все заплатит. Английское правосудие скоро на возмездие.

— Что ж, боюсь, что теперь вы ни чем не сможете ему помочь. И вам, правда, лучше вернуться домой.

Александр тут же заметил перемену ее настроения. Почти злорадство в ее глазах, когда она сказала, что Александр уже ничем не сможет помочь Николаю. Его догадка о близких отношениях Николая с Викторией оказалась верна.

— Виктория, — он взял девушку за руку, пытаясь успокоить. В этот момент он пожалел, что рассказал ей об Анне. И Николай тоже хорош. Но разве сейчас время в чем-либо обвинять его? Сначала надо вытащить его из тюрьмы, а потом уже серьезно поговорить. — Я вижу, что весть о том, что Николай не свободен, огорчает вас.

— Ничуть, — гордо произнесла Виктория, понимая, что ее слова звучат не убедительно.

— Хорошо, пусть так. Но если огорчает, то мне очень жаль. Вы столько сделали для меня и Николая.

— Только все напрасно.

— Но в этом не ваша вина. А Николай, он, он мой друг. Но я не знаю, что еще могу для него сделать.

Шок от известия о невесте Николая стал немного проходить. Виктория поняла, что любит этого человека, чтобы ни произошло. К тому же, как она поняла из слов Александра, отец этой девушки не желал этого брака. А значит, он не позволит Николаю жениться на дочери. У нее есть шанс. Если, конечно, Николай останется жив.

— Что же теперь делать? — Спросила она Романова.

— Я не знаю. Государь требует, чтобы я вернулся в Россию. Но как я могу уехать? И ослушаться приказа императора я тоже не могу. Мне кажется, я попал в положение, из которого нет выхода.

— Выход есть всегда. Надо только подумать.

— Подумать?! Я последнее время только тем и занимаюсь, что думаю! А Николаю от этого ничуть не легче! — Воскликнул Александр, но тут же пожалел о своей резкости. — Простите меня, Виктория.

— Ничего. Мы что-нибудь придумаем, — улыбнулась девушка, успокаивающим жестом дотронувшись до его плеча. — Должны придумать.

В этот момент Александр даже позавидовал Николаю. Виктория так любила его, не смотря ни на что. А его, его кто-нибудь когда-нибудь так любил? Думала ли о нем Луиза? Или давно позабыла? Счастлива ли она? Часть его желала, чтобы она была счастлива, а другая — чтобы она никогда его не забыла. Ведь человек жив, пока его помнят, пока его кто-нибудь ждет.

Роман Александрович ходи взад-вперёд по кабинету, заложив руки за спину. День уже во всю хозяйничал на улице, а Роман еще не сомкнул глаз. Два чувства боролись в нем. Гнев, раздражение и желание расквитаться с человеком, который поднял на него руку, боролись с чувством вины и жалости к этой девушке. Он дал ей слово. Но как же трудно выполнить его. Роман Александрович то и дело видел картинки из своего недавнего прошлого: сначала Василия Ростопчина, его глаза полные ненависти, окровавленный нож. При этих воспоминаниях безудержный гнев закипал в его жилах, и он уже был готов забыть о своем обещании. Но потом он видел Веру Петровну, такую трогательную и счастливую, танцующую с мужем на балу. И взгляд Ростопчина такой любящий, нежный, обращенный к супруге. Тогда он почти презирал себя и был готов освободить графа из тюрьмы. Он на мгновение подумал о том, как поступил бы он сам, если бы попал в такое же положение, как и Ростопчин. Смог бы он простить жену и человека, с которым она предала его? Но он тут же отогнал от себя эти мысли, так как представить подобное положение в своей собственной семье, Роман был просто не в состоянии.

Промучившись всю ночь, его высочество все же принял решение. «Пусть живет».

В этот момент в дверь постучали. Роман бросил быстрый взгляд на дверь. В кабинет вошел улыбающийся император. Его высочество немного позавидовал его отдохнувшему, веселому виду.

— Вы сегодня рано. — Император Александр прошел вглубь кабинета и расположился в кресле. — Здесь ночевали?

— Да. Много дел. — Роман подошел к диванчику и сел напротив императора. — Чем обязан такому раннему визиту?

— Хотел поговорить о вашем сыне.

— Вот оно что. Пожалели, что отправили его в Англию? — Улыбнулся его высочество.

— Не совсем. — Улыбающееся лицо императора вдруг сделалось очень серьезным. Он внимательно посмотрел на родственника и после небольшой паузы, произнес. — Что там у них происходит? Александр пишет, что на них напали, и они защищали свои жизни. И такая реакция со стороны Канинга кажется странной. Он не пожелал ни в чем разобраться. Просто приказал арестовать Репнина и выслать Александра. Почему?

— Думаете это самое главное? Я не верю в случайное нападение на улице с целью ограбления. К тому же убитый оказался графом Уориком. Александр сам создал эту ситуацию. Как лицо, отправленное туда с особым поручением, он должен был избегать подобных проблем.

— Почему вы считаете, что Александр виноват во всей этой ситуации? Может быть это английская провокация. Их ответ континентальной блокаде.

— Александр был не готов к данному поручению. И если бы на его месте был кто-то другой, мы с вами не обсуждали бы кто прав, а кто виноват. Дипломат должен избегать подобных проблем. Он должен безболезненно выходить из любой ситуации, уметь сглаживать острые углы. Если он на это не способен, значит он плохой дипломат.

— Вы знаете что-то, чего не знаю я? — Вдруг спросил император.

— Я интересовался. Убитый был хорошим другом сэра Генри Беннета. И я не удивлюсь если вся эта история возникла из-за моего сына. И Канинг теперь так просто из своих когтей добычу не выпустит. Репниным придется пожертвовать. — Роман смотрел императору в глаза и сам не понимал, что чувствовал в этот момент. Было ли это чувство радостью оттого, что презираемый им человек, никогда больше не вернется в их жизнь.

— Вы этому рады? Мне кажется, вы так не хотите его возвращения.

Его высочество холодно улыбнулся, но был очень недоволен последними словами императора. Тот словно проник в его голову и прочитал его мысли.

— Вы так думаете? — Немного вызывающе спросил Роман Александрович. — Может быть, вы правы и я не очень жажду его возвращения. Он мне не приятен. Но дабы разобраться в этом ужасном положении, я по своему усмотрению отправил сегодня утром в Англию своего адъютанта. Если что-то можно сделать, он сделает.

— Странно, что я об этом ничего не знаю. — Недовольно ответил Александр.

— Прошу прощения. Не хотел утомлять вас мелочами. К тому же этот визит неофициальный. Хочу, чтобы мой сын беспрепятственно вернулся домой. Но если бы вы позволили, ваше величество, то я хотел бы обсудить с вами другой вопрос.

— Да? — Его величество заинтересовано смотрел на Романа Александровича. Он уже знал, что накануне его высочество посещала графиня Ростопчина. И он был уверен, что разговор пойдет именно о ней. — Конечно. Я вас слушаю.

Роман смотрел на государя. Он медлил, словно не решаясь произнести эти слова вслух. Пауза слишком затянулась, но император не торопил собеседника, лишь смотрел на него удивленно — выжидательным взглядом. Для него было странным видеть такую нерешительность со стороны его высочества.

Роман Александрович уже и сам понял, что ситуация выглядит весьма глупо. А выглядеть глупо он не желал.

— Да. — Легкая невеселая улыбка скользнула по его лицу. Он провел пальцами по брови и устремил свой принизывающий взгляд на императора. — Я хотел поговорить о графе Ростопчине.

— О графе, — улыбнулся император. — Давайте поговорим о графе.

Его высочество резко поднялся с дивана. Ему очень не понравилась улыбка императора, которая показалась ему насмешкой. Он плотно сжал руку в кулак. Теперь он выглядел не просто глупым, но и смешным.

— Да, о графе, — произнес он, нарочно повышая голос, словно желая этим отогнать неприятные ощущения. Он смотрел на императора сверху вниз. — Я думаю, что смертный приговор будет слишком суров для него, — произнес он, тщательно подбирая слова.

— Вот как? — Император был немного удивлен. Обычно его высочество был беспощаден к своим врагам. Похоже, графиня смогла найти к нему правильный подход. Его величеству было самому очень жаль графа. Но он покушался на жизнь Романова, и Александр был уверен, что дядя не поймет, если он сохранит графу жизнь. Теперь же он сам просит его об этом. — Понимаю. Вы хотите, чтобы я помиловал Ростопчина?

Когда государь произнес эти слова, Роман снова сел напротив него. Его лицо было абсолютно бесстрастным, когда он посмотрел императору в глаза.

— Я хочу, чтобы вы помиловали Ростопчина, — спокойно повторил он слова, недавно произнесенные Александром.

— Ну, допусти, допустим, я его помилую. Но он же должен понести наказание за свое преступление.

— Должен, — улыбнулся его высочество. Чувство напряжения ушло, уступая место чувству облегчения. — Но, учитывая его заслуги перед отечеством и преданность трону, надо дать ему шанс искупить его вину. Ну, допустим, отправить его в Турцию.

— Где его смогут убить?

— Где он сможет послужить родине и искупить свою вину. К тому же смерть в бою для солдата лучше, чем на виселице. И еще: всегда есть шанс остаться живым и вернуться домой героем.

— Хорошо. — Император поднялся с кресла. Другие неотложные дела ждали его высочайшего внимания. — Я дам распоряжение об его освобождении и сегодня же подпишу приказ об отправке его на новое место службы.

— С вашего позволения, ваше величество, — остановил императора Роман. — Я хотел бы сам отвезти ему приказ и известие о его освобождении.

Император удивленно посмотрел на Романа Александровича, но ничего на это не сказал. По его лицу было видно, что он считает это желание неразумным и совершенно лишним. Но взгляд его высочества был непреклонен. Какое-то время они смотрели друг на друга.

— Воля ваша, — наконец произнес государь. — Зайдите ко мне за приказом.

Роман Александрович приклонил голову, прощаясь с императором. Когда Александр ушел, его высочество подошел к столу. Он взял в руки документ, но тут же положил его обратно. Он так же понимал, что его встреча с Ростопчиным совсем не обязательна. Но ему было необходимо снова заглянуть в эти глаза. Зачем? Может быть, для того чтобы увидеть в них раскаяние и сожаление? Чтобы удостовериться, что принятое им решение правильно? А что если он увидит в них совсем другое?

— Не важно, — произнес он вслух. — Что бы не было, вы будете жить.

* * *

Граф Петр Аркадьевич Белинский уже два года был адъютантом его высочества. Он принадлежал к обедневшей ветви своего рода и не мог рассчитывать на такую удачу. От былого блеска остался только один титул. Учитывая заслуги перед отечеством его предков, молодого человека зачислили в гвардию. Он отслужил пол года, когда молодого расторопного человека приметил его высочество. Потом еще пол года Романов присматривался к нему, прежде чем предложить место своего адъютанта. Служить у Романа Александровича было делом не сложным. Нужно было просто правильно и вовремя выполнять поручения. А так как молодой человек был очень обязательным, для него это не составило труда. Были, конечно, небольшие оплошности, такие, как недавний инцидент с графиней Ростопчиной. Он просто не смог выставить расстроенную красивую девушку. За что и получил выговор от его высочества. Петр Аркадьевич очень переживал по этому поводу. Но в скором времени представилась возможность загладить свою вину.

И вот он в Англии с особым и деликатным поручением. Белинский понимал, что ему доверили семейную тайну и если он не справится, для него это будет означать конец карьеры. Впрочем, он собирался выполнить это поручение и привезти его высочеству хорошие новости.

Накануне состоялся приватный разговор с Канингом. Белинский не был дипломатом, но для него это и не требовалось. Он должен был всего лишь передать личную просьбу его высочества. Никаких лишних слов и объяснений. Сначала Канинг уклонялся от прямого ответа, ожидая ответных уступок. Но Белинский заявил, что не имеет никаких полномочий, и что приехал с частным визитом, чтобы передать просьбу его высочества, который будет чрезвычайно благодарен премьер — министру, если тот окажет ему это маленькое одолжение. В конце концов, Канинг сдался и заявил, что в знак своего глубочайшего уважения к Роману Александровичу, он готов оказать ему эту услугу. На том и расстались.

Теперь же Петра Аркадьевича ждала вторая часть его задания. Самая неприятная. Здесь он выступал не просто, как посыльный. Он должен был проявить свой талант убеждения.

Сопровождаемый английским офицером, Белинский шел по мрачным коридорам тюрьмы. Холодный серый камень навевал неприятные мысли. Гулкие звуки шагов, казались ужасающими в этой мрачной тишине. Озноб прошел по телу адъютанта, когда он представил какого здесь Репнину. А ведь от такой участи никто не застрахован. Сегодня ты в зеркальном блеске царского дворца, а завтра в холодной и сырой камере. Находиться рядом с троном очень опасно. Репнин затеял игру и проиграл.

Они остановились около двери. Охранник отворил засов, пропуская русского в камеру. Белинский вздрогнул, когда за ним захлопнулась кованная дверь. Его взору предстал бледный заросший человек, который мало походил на поручика Репнина. Белинский снял шляпу, сделав несколько шагов в глубь камеры.

Репнин сначала не обратил внимания на открываемую дверь. Он был доведен до отчаяния и уже давно перешагнул ту черту, когда человек надеется на что-то хорошее. Но потом все же человеческое любопытство взяло над ним верх. Он не сразу узнал вошедшего. Тот был в гражданской одежде, а Николай привык видеть его в военном мундире.

«Адъютант его высочества. Что все это значит», — промелькнула мысль. Николай поднялся с постели, настороженно посматривая на гостя.

— Поручик Репнин, — разорвал Белинский пугающую тишину.

Его голос прозвучал так громко, что больно резанул по воспаленным нервам поручика.

— Не надо так кричать, граф, — произнес он едва слышно и сам напугался собственного голоса. Он показался ему каким-то чужим. Сколько времени он здесь провел, Николай не знал. Он ждал казни, как спасения. В мозгу постоянно был страх, что он просто сойдет с ума. «А может, они того и добиваются? — Постоянно думал он. — Почему они забыли обо мне? Почему не приходят? Что им нужно?» Он с нетерпением ждал охранника, чтобы просто поговорить с ним. Репнин знал, что тот не понимает его. Но ему было необходимо услышать человеческую речь, пусть даже чужую. Иногда попадались нормальные люди, и ему удавалось перекинуться парой фраз. Но чаще его просто игнорировали. Ставили миску с пищей и молча уходили. А сейчас перед ним стоял человек. И не просто человек, а русский.

— Ужасно выглядите, — произнес адъютант, понижая голос.

— Вы заметили, — усмехнулся Николай, — да, здесь не дворец. Присаживайтесь. — Пригласил он гостя сесть, указывая на лавку.

— Благодарю, но я постою.

— Понимаю. Вы пришли, чтобы помочь мне? — С надеждой в голосе спросил поручик.

В этот момент Белинский понял, что уговорить Репнина не составит труда. Тот был готов на все, чтобы вырваться отсюда.

— Это будет зависеть от вас, — спокойно ответил адъютант.

— От меня? У вас ко мне предложение от его высочества. — Усмехнулся молодой человек. — Ну, и каковы его условия?

— С чего вы взяли, что от его высочества?

— Но вы же адъютант Романа Александровича. Человек для деликатных поручений. Если бы это была воля императора, приехал бы кто-нибудь другой.

Белинский бесстрастно смотрел на поручика:

— Хорошо. Я рад, что вы все понимаете. Это облегчает дело. Вы правы, я к вам с особым поручением от его высочества. И я думаю, что вы догадывайтесь с каким.

— О, ну, конечно, — нервно рассмеялся Николай. Конечно, он понимал. Что ж тут непонятного. Всем его планам конец. Всем мечтам и надеждам. А взамен он получит жизнь. Но какую? — Но я дам вам самому возможность сказать мне об этом.

— Как вам будет угодно. — Белинский подавил в себе жалость к поручику и, добавив в голос побольше металла, произнес: — Вы должны навсегда забыть об Анне Романовне и об обещании, которое вам дал его высочество.

— Обещании? Его обещание ничего не стоит! Это пыль! Дым! Оно развеется, как только он того пожелает. — Разозлился Николай. Но его злость была направлена не столько на Романова, сколько на самого себя. Да, он злился, потому что знал, что согласится.

Адъютант ничего не ответил на эту вспышку гнева, лишь плотно сжал губы.

— А вы не многословны. Что же вы не скажете, как я смею, как я могу говорить такое? А?

— Я жду вашего ответа, поручик, — холодно произнес Белинский.

Николай схватился руками за голову, взъерошив и без того неприбранные волосы. Если бы этот человек появился здесь сразу же после его ареста, он бы просто рассмеялся ему в лицо. Он бы выгнал его и с вызывающей презрительной улыбкой сказал нет. Но сейчас все изменилось. Николай знал, что не вынесет, если останется здесь один.

— Я согласен, — тихо прошептал он.

Белинский молчал, словно не расслышал ответа Репнина.

— Я согласен! — Тогда крикнул Николай.

— Это еще не все.

— Не все? Ну, говорите. Что, что вам еще от меня надо?!

— Вы должны покинуть Петербург и больше никогда не попадаться на глаза ни его высочеству, ни его дочери.

— Покинуть Петербург? — Эта новость была для него страшнее, чем новость о том, что он больше не должен видеться с Анной. Он понимал, что она была, не так уж и нужна ему. Ему были нужны Петербург, Зимний дворец, служба при дворе, блистательная карьера. И теперь он всего этого лишится. Всего. Тогда зачем вообще жить? Зачем дышать? Зачем страдать? — Он зашагал взад вперед по камере. — Нет, — упрямо произнес он.

Наблюдая за молодым человеком, адъютант ощутил доселе неведомое чувство брезгливости. Он считал, что Репнин влюблен в девушку, но волею судьбы обречен, быть в разлуке с ней. И что же на самом деле? От княжны он отказался с легкостью, а от Петербурга не желает.

— Что ж. Тогда нам больше не о чем говорить. — Высокомерно произнес он. — Прощайте. — Он сделал несколько шагов к двери, прежде, чем его остановил голос Николая.

— Постойте! Как прощайте! — Ужас в этот момент охватил поручика. Он просто не мог остаться здесь. Вдруг так захотелось жить, дышать свежим воздухом, снова увидеть солнце. И к черту Петербург, к черту карьеру. Просто жить где-нибудь в тиши с Викторией и наслаждаться жизнью. — Не уходите! Я согласен!

Белинский остановился и снова посмотрел на Николая.

— Замечательно. Я сейчас уйду, а вам еще какое-то время придется побыть здесь. Но не беспокойтесь, сегодня к вечеру вы будете свободны.

— К вечеру? А сейчас… — Николай не хотел оставаться здесь ни минуты, но в то же время понимал, что придется потерпеть.

— Сейчас десять часов утра.

— Сколько я здесь?

— Двадцать восемь дней, — произнес Белинский, стукнув в дверь. Та тут же открылась, выпуская адъютанта из подземелья.

— Двадцать восемь дней, — прошептал Николай. — Двадцать восемь дней украденной жизни.

Начальник тюрьмы пил свой утренний кофе, когда к нему пожаловал неожиданный гость. Он вскочил со стула, застегивая мундир и вытягиваясь перед его высочеством.

Роман Александрович лениво обвел взглядом кабинет. Ему было не приятно находиться здесь и появилось желание поскорее разобраться с делами и уйти.

— Ваше высочество. Я… я так… рад, — мялся офицер.

— Оставим. Оставим любезности. — Роман прошел к столу. Он бросил на него свернутый лист бумаги, перетянутый лентой и скрепленный печатью государя.

Офицер, как завороженный смотрел на документ, не понимая в чем дело.

— У меня мало времени. Я очень спешу, — надменно произнес Романов. — Он бросил беглый взгляд на офицера и тут же отвернулся.

— Конечно, ваше высочество. Все, что вы потребуете, — подобострастно произнес военный.

Роман бросил на офицера насмешливый взгляд.

— Это приказ об освобождении графа Ростопчина. Приведите его немедленно.

— Графа, — побледнел начальник тюрьмы. Рука потянулась к вороту.

Роман сразу же сбросил свою медлительность, настороженно посмотрел на собеседника.

— Графа Ростопчина. Надеюсь, вы знаете, кто находится в вашем ведении.

— О, конечно, ваше высочество. Я. Я знаю. Но…

— Что?

— Я. Я еще сегодня ночью отправил донесение во дворец.

Роман почувствовал, как ледяной холод прошел по его телу.

— Я думал, вы знаете. — Офицер смотрел на Романова, но, не дождавшись ответа, произнес: — Он повесился. Сегодня ночью. В камере. — Начальник тюрьмы продолжал смотреть на его высочество, на его холодное не проницаемое лицо. — Он записку оставил. Для супруги.

— Выйдите. — Металлически произнес его высочество.

— Что?

— Выйдите вон. — Снова повторил он, не повышая голоса.

Офицер спорить не стал, и тут же выскочил из комнаты.

Роман несколько минут просто стоял на одном месте, прикрыв глаза. Словно вся жизнь пронеслась перед ним в этот момент. Почему на душе так гадко? Так мерзко? Кто ему этот человек? Никто. Только через некоторое время, почувствовав боль в руках, он пришел в себя. Он поднял руки, до боли сжатые в кулаки, к своему лицу. Пальцы посинели от напряжения, и Роману потребовалось огромных трудов разжать их. Он увидел, что руки ужасно дрожат, совершенно не слушаясь его. Он провел ими по сюртуку, словно пытаясь стереть невидимую кровь. Роман Александрович инстинктивно подошел к столу и сел на стул. Рука потянулась к маленькому самодельному конверту. Роман повернул его и прочел слова, которые обожгли его безумным огнем. Стало нечем дышать. Он ослабил узел, пытаясь вдохнуть свежего воздуха.

«Моей любимой жене Вере Петровне, — снова прочел он надписанный конверт. Роман взял его обеими руками, желая развернуть записку, но тут же остановился. «Моей любимой жене Вере Петровне» — эти слова больно врезались в его мозг. Он бросил письмо на стол и смотрел на него так, как будь-то, оно представляет для него угрозу.

Его высочество снова вдохнул побольше воздуха, пытаясь привести чувства в порядок. Но в душе поднялась такая буря, которая не желала успокаиваться. Роман взял в руки приказ императора, развернул его, пробежал глазами.

— Глупец, — прошептал он, — какой глупец. Мальчишка. — Он с силой закрыл глаза, мечтая оказаться подальше отсюда. Когда открыл их, взгляд устремился на пламя свечи, которая разгоняла дневной полумрак этой неприятной комнаты. Рука, державшая приказ, сама потянулась к ней. Его высочество с какой-то одержимостью наблюдал, как пламя охватило лист бумаги, которое постепенно превращало его в черные обугленные хлопья. И только когда пламя добралось до его пальцев, Романов пришел в себя. Остатки приказа упали на стол, оставив на сукне черное пятно.

— Теперь оно вам ни к чему, — снова прошептал его высочество, словно обращаясь к невидимому собеседнику. — Ни к чему. Как глупо.

В этот момент он забыл о сомнениях, всю ночь терзавших его. Забыл, как тяжело ему далось решение об освобождении графа. Он понял, что, не смотря ни на что, считал себя правым. Он думал, что оказывал одолжение Вере Петровне, поднявшись непонятной жалости. А на самом деле, все пустое. Кто виноват? «Я, — безжалостно ответил сам себе Роман. — Я загнал его в петлю. Я разрушил жизнь. Нет. Две жизни. А может больше».

— Господи. — Если бы можно было повернуть время вспять. — Господи. — Роман обхватил голову руками и тут же вскочил со стула. Он метался по комнате, словно зверь, загнанный в клетку.

— Глупец. Глупец. — То и дело шептал он.

Через некоторое время он резко остановился. Снова постояв несколько минут, он тут же потянул узел галстука и, схватив со стола прощальную записку Ростопчина, медленно, высоко подняв голову, вышел из кабинета.

Николай не мог дождаться, когда, наконец, его выпустят из этих застенок. Ему казалось, что время тянется очень медленно, и прошло не несколько часов, а несколько дней. Он прислушивался к каждому шороху, к каждому звуку, доносившемуся из коридора. Но все бесполезно. Закралась ужасающая мысль, что Белинский или Канинг передумали и ему придется остаться здесь. Он не мог сидеть, не мог лежать, лишь нервно мерил шагами камеру. И когда он уже был доведен до последней стадии отчаяния, он услышал такой долгожданный звук, открываемой двери. Но в камеру вошел не охранник, а человек, которого Николай никак не рассчитывал здесь увидеть.

— Вы? — Вопросительно прошептал Репнин.

— Добрый вечер, Николай Александрович, — улыбнулся премьер-министр. Канинг прошел вглубь и брезгливо посмотрел по сторонам. Потом взглянул на русского. «Да, он сильно изменился и совсем не похож на того человека, который приехал с Александром Романовым в Англию. Этот скорее похож на нищего попрошайку, чем на офицера его императорского величества Александра Павловича». Англичанин нарочно выжидал время, заставляя русского нервничать. Теперь же, глядя на него, он был полностью уверен в своем плане.

— Вечер? Белинский сказал, что меня отпустят вечером, — обрадовался Николай. Но тут же смутная тревога охватила его. Не спроста сюда заявился Канинг. И он обязательно что-то потребует за свободу. — Но, в прочем, я думаю, что вы здесь ни для того, чтобы сказать, что я свободен. — Насторожился поручик.

Канинг ничего не ответил, только рассмеялся в ответ. Ему очень не хотелось самому ехать в тюрьму, но так было надо. Необходимо было самому оценить обстановку и удостовериться в правильном выборе. Ошибиться второй раз он не хотел.

— Почему вы молчите, — не выдержал Николай. — Говорите, что вам от меня нужно.

— А вы сделаете?

Николай мгновение смотрел на англичанина. В этот момент он понял, что выполнит все, что от него потребуется.

— Я хотел бы услышать ваши требования, прежде, чем ответить на ваш вопрос.

— Хорошо. — Канинг подошел к лавке и сначала, по-видимому, хотел сесть на нее. Но, проведя пальцем по грубой деревяшке, тут же передумал. Оставшись стоять, он внимательно посмотрел на Репнина. — Вы ведь очень хотите выйти отсюда? — Спросил он, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос.

— Что вы хотите?

— Хочу, чтобы вы оказали мне ответную услугу. И если вы согласитесь, то прямо сейчас сможете выйти отсюда.

— Ну, говорите же! — Нетерпеливо воскликнул Николай.

— Мне нужно от вас не много. Всего лишь наблюдать и делиться с нами своими наблюдениями.

В глубине души Николай понимал, что его попросят о чем-то подобном, но до последнего момента надеялся, что заблуждается. И вот сейчас ему предлагают стать предателем, доносчиком, осведомителем.

— Нет. Я офицер, а не предатель, — сквозь зубы прошипел русский.

Канинг ожидавший подобной реакции, снова улыбнулся:

— Не торопитесь с ответом. У вас есть несколько минут, чтобы подумать. Все очень просто: либо вы соглашаетесь на мое предложение и становитесь свободным человеком, либо вы отказываетесь и остаетесь здесь навсегда. Но зато вы до конца своих дней останетесь офицером. — Последние слова были явной насмешкой.

Николай разозленный, угрожающе сделал шаг вперед.

— Не делайте глупостей, — предостерег его Канинг. — Не ужели вы хотите сгнить здесь заживо. И ради кого. Ради мальчишки, который считает, что ему все позволено.

— О чем вы?

— Как о чем? Разве вы здесь не по вине Александра Романова. Разве не он виноват в ваших несчастьях. Он-то сейчас на свободе, а вы здесь.

— Я вас не понимаю.

— Ну, как же. Убитый вами человек был хорошим другом сэра Генри Беннета. Вы же должны понимать из-за кого произошел тот ночной инцидент. — Спокойно проговорил англичанин. Он решил сменить тактику. Нужно было его убедить, а не угрожать.

— Так вы все знаете. Вы знаете, что на нас напали, и мы защищались.

— Признаться, мне все равно. Он напал на вас или вы на него, это не важно.

— А что важно? — Разозлился Николай. Теперь он понял, что во всем и, правда, виноват Александр. Если бы не его большая любовь к замужней женщине ничего этого бы не произошло. Где сейчас Александр? Может быть, уже дома и давно ухаживает за другой дамой.

— Важно то, что вы убили человека, очень уважаемого и влиятельного. А почему это произошло, меня не интересует.

— Даже если это так. Я не смогу вам ничем помочь.

— Да? И что же так?

— Я знаю, что его высочество Роман Александрович так же просил вас о моем освобождении. Так вот, он тоже выдвинул свои условия. Я больше не должен появляться в Петербурге.

— Вот как? — Эта новость была для премьер-министра неожиданной. Он считал Репнина неплохой кандидатурой для своих поручений. Если его высочество просил об освобождении поручика, значит, он ему нужен, считал Канинг. А получается все наоборот.

Николай внимательно наблюдал за англичанином. Увидев его реакцию, он понадеялся, что тот откажется от своего предложения. Но в то же время появился страх, что Канинг потеряет к нему интерес и оставит здесь умирать.

— Это не приятно. — После некоторого молчания произнес премьер-министр. — Но не страшно. Вы друг его высочества и даже если сейчас впадете в немилость, то я не думаю, что это надолго. В любом случае, вы же будете общаться с Романовым.

— Я не могу. — Николай был в растерянности. Да, конечно, он злился на Александра, но то, что предлагал Канинг, было государственной изменой и грозило смертью.

— У вас нет особого выбора. Если конечно вы не хотите остаться здесь.

— Но вы же дали слово Роману Александровичу! — Николай был на грани. Он знал, что согласится и на этот позор. Они все его предали и Александр, и Романов и император. Они попользовались им и бросили умирать в чужой стране.

— Дал. Но вы же не заставите меня нарушить обещание. Вы что думаете, что все так просто. Убит влиятельный человек и его родственники и друзья хотят правосудия. Мне будет стоить огромных трудов, урегулировать этот вопрос. — Канинг уже подустал от этого разговора. У него была масса других важных дел, и он не мог больше тратить время на этого человека. — Так, что решайте. Ответ мне нужен немедленно.

— Я согласен, — после небольшой паузы произнес Репнин. — И я хочу уйти отсюда немедленно.

— Замечательно. Идемте. По дороге я вам все объясню. Граф Белинский вас уже ожидает на корабле.

— На корабле? — Немного рассеянно спросил Николай.

— Да. Вы сегодня отплывайте на родину. Поэтому у нас мало времени. — Канинг стукнул в дверь. Англичанин вышел первым, Репнин не стал дожидаться приглашения и поспешил за ним.

«Свобода, — проносилось в его мозгу. — Ну, и что с того, что придется писать записки Канингу? Они сами во всем виноваты. Они не оставили мне выбора».

* * *

Екатерина Алексеевна только что вернулась из гостей. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что князь уже дома. Роман никогда рано не возвращался домой. Она поднялась по лестнице и остановилась возле его покоев. Тихонько постучав и не дождавшись ответа, она толкнула дверь спальни.

Его высочество сидел в кресле за столом, погруженный в собственные мысли и совсем не отреагировал на ее появление.

Екатерине сразу же бросился в глаза полупустой графин с вином на столе его высочества. В руке он держал бокал и как-то странно смотрел на него. Екатерину напугало это зрелище. Она никогда не видела мужа за подобным занятием. «Случилось что-то ужасное», — подумала она.

— Роман, — позвала она тихонько.

Он посмотрел на нее пустым взглядом и ничего не ответил.

«Что-то с Александром!» — испугалась Екатерина.

— Что с нашим сыном! — Воскликнула она, подбегая к мужу.

— Что? — Непонимающе спросил он.

— Что-то случилось с Александром?

— С Александром? Нет. — Вяло произнес он.

Екатерина смотрела на мужа и еще большее чувство страха овладевала ею. С Романом было что-то не то.

— Что случилось? — Тихо спросила она.

— Ничего. — Роман, не смотря на жену, пригубил вино. Он хотел, чтобы она ушла, чтобы ни о чем его не спрашивала, чтобы она не видела его таким. Зачем она здесь? Зачем пришла?

— Роман. — Екатерина взяла его высочество за руку. Та оказалась совсем ледяной. — Вы пугаете меня. Что случилось?

Роман Александрович молчал, словно не слыша ее вопросов. Как он мог рассказать ей обо всем? Она бы не поняла.

— Все хорошо. Ступайте. — Ответил он через некоторое время. — Ступайте. — Повторил он снова, когда она не послушала его.

— Роман, — Екатерина присела на колени перед ним и коснулась губами его щеки. — Прошу вас. Не пугайте меня. Я все равно не уйду.

Он посмотрел на нее таким странным взглядом, что Екатерине стало страшно. Провел рукой по ее лицу. Потом рука безвольно опустилась, и он отвернулся.

— Когда-нибудь вы все поймете, — бессвязно зашептал он, — все поймете. Не простите, никогда не простите. Эти глаза, — он взял ее за руку. Приложился губами к нежным пальчикам. — Эти глаза будут смотреть иначе. Никогда не увижу. Никогда. — Снова и снова шептал он.

Эта бессвязная речь напугала Екатерину еще больше, чем его молчание. Дрожащими пальцами она провела по его волосам, стараясь успокоить. Сначала она подумала, что он просто пьян, но когда он заглянул в ее глаза, то поняла, что это не так.

— Уйдешь. Просто уйдешь, — шептал он, рассматривая ее. А в голове крутилось только несколько строк, надписанных на конверте: «Моей любимой жене Вере Петровне». — Как все зыбко, как не долговечно. Как просто все можно испортить. Все. Все уйдет, все исчезнет. Ничего не останется.

— Роман. Ты, ты пугаешь меня.

— Пугаю, — нервно рассмеялся он. — Пугаю? О, ты не единственная, кого я пугаю. Нет. Совсем нет.

— Роман. — Екатерина захотела обнять его, но он ей не позволил.

Вскочив с кресла, он нервно отошел к окну:

— Пугаю? А ты иди. Просто иди. Иди и не возвращайся. Все так просто. Нужно просто уйти. И все.

— Роман. — Екатерина подбежала к его высочеству. — Прошу вас. Не надо. Я не уйду. Я никуда не уйду. Никогда.

— Никогда, никогда, — зашептал он. — Никогда. — Он снова схватил ее за руку. Прижал к своей щеке. — Как было хорошо, как тепло. Ему всегда было хорошо с Екатериной. Всегда. — Обещаешь? Ты обещаешь? Ты сама это сказала. Сама. Никогда.

— Никогда. — Повторила она.

Он снова отпустил ее. И подойдя к кровати тихо опустился на нее.

— Никогда — шептал он. И снова: «Моей любимой жене Вере Петровне. Любимой жене». — Любимой жене, — прошептал он, — любимой жене.

— Да что с тобой, — Екатерина Алексеевна снова подошла к мужу. — Я позову доктора. Я сейчас. — Она бросилась, было к двери, но он схватил ее за руку.

— Нет, не надо. Он мне не поможет. Останься. Просто побудь здесь. Не уходи. Никогда. Даже когда все поймешь. Ты обещала. Обещала.

— Да, обещала.

— Нет, не так. Поклянись, поклянись.

Екатерина смотрела на мужа, и ей казалось, что он сошел с ума.

— Я клянусь. — Заплакала она. — Клянусь.

— Хорошо. Ты сама это сказала. Сама. Нет. Не надо, не плачь. Не надо. — Он обнял ее, пытаясь успокоить. — Не надо. Ты убиваешь меня. Прошу тебя.

— Не буду. Не буду, — всхлипывала Екатерина, пытаясь успокоиться. Она гладила мужа по голове, не понимая в чем дело. «Господи, — беззвучно шептала он, — господи помоги ему. Помоги».

Всю дорогу Александр пытался обо всем поговорить с Николаем, но тот избегал этого разговора. Он приехал в ужасном состоянии. Александр был шокирован. Что сделала с человеком тюрьма. Репнин был молчалив и насторожен. Александр хотел объясниться, но Николай сказал, что не держит на него зла. Просто он привык к тишине и ему понадобится какое-то время, чтобы приспособиться к нормальной жизни. Он немного оживился лишь тогда, когда на пристани появилась Виктория. Молодой человек выбежал девушке на встречу. Александр отвернулся. Мысль об Анне неприятно кольнула его. Он не знал об ультиматуме отца. И до сих пор был уверен, что отец освободил Николая ради него. Его счастью не было предела, когда он узнал о прибытии адъютанта его высочества. Он был уверен, что теперь все будет хорошо. А тут появилась эта девушка. Александр был очень благодарен ей, и она ему нравилась, но она была лишней в жизни Николая. Другу придется расстаться с ней, если он хочет жениться на Анне. Какого же было его удивление, когда Репнин сообщил ему, что Виктория едет с ними. Молодой человек побледнел и ушел прочь, не желая больше видеть поручика. Лишь через некоторое время, Николай поведал Александру, что Роман Александрович отказал ему, и он никогда не станет супругом Анны. После этого между ними возникло такое напряжение, которое оба не могли преодолеть. Да еще морская болезнь снова мучила молодого человека. Лишь когда Александр снова оказался на земле, он, наконец, решился поговорить с другом.

Они стояли на пристани и неловко молчали. Виктория отошла от них, давая им возможность попрощаться. Граф Белинский тут же ушел, сказав, что на этом его миссия закончена.

— И что теперь? — Спросил Александр.

— Теперь? Поеду в родовое имение.

— Зачем? — Удивился Романов. О запрете появляться в Петербурге Александр тоже не знал. — Разве твои родители сейчас там? Я уверен, что они в Петербурге.

— Наверное. Весна. Где им еще быть.

— Тогда я не понимаю.

— Я не говорил тебе. — Начал объяснять Николай. Ему и самому ужасно не хотелось уезжать. Сейчас его заключение казалось каким-то далеким и нереальным. Тогда он был готов на все, чтобы остаться на свободе. Думал о тихой семейной жизни с Викторией, об их будущих детях. Он почти уверил себя в том, что это именно то, что ему нужно. Но когда он вдохнул свежего морского воздуха, он понял, что не сможет жить обычной жизнью. Его амбиции были слишком велики, чтобы он мог довольствоваться деревней. Викторию он, конечно, любил, но брак с ней не может принести ему то, о чем он мечтал. Да и родители вряд ли одобрят его выбор. Так же не мог он забыть и об обещании, данном Канингу. Поэтому надежда была только на Александра. Только друг мог уговорить отца оставить его в столице. — Я не говорил, но я не могу остаться в Петербурге.

— Почему?

— Это было одним из условий моего освобождения.

Александр смотрел на друга и не хотел ему верить. Этого просто не могло быть. Ну, допустим, отец не желал их с Анной брака, но запретить Николаю, появляться в Петербурге, это значит сломать ему жизнь. Он чувствовал свою вину перед другом. Если бы не он, всего этого бы не произошло.

— И сколько же всего было этих условий? — Разозлился молодой человек.

— Всего два. Ты о них уже знаешь.

— Не может быть. — Александр отошел от друга и устремил свой взгляд на воду.

— Ты не в чем не виноват.

— Виноват. Но я тебе обещаю, что сделаю все, чтобы ты смог сюда вернуться. Если отец не захочет меня слушать, я пойду к императору.

— Как бы не было хуже.

— Хуже чем есть? Не беспокойся. Не будет. А сейчас поезжай в имение. Как только можно будет вернуться, я тебе сообщу. А пока, наслаждайся, — усмехнулся Александр, бросив взгляд на Викторию.

— Прощай, — улыбнулся в ответ Николай.

Они с силой пожали друг другу руки. Это поездка скрепила их больше, чем вся предыдущая дружба. Александр был готов на все, чтобы помочь Николаю. Он не любил спорить с отцом, но на этот раз он отступать не собирался.

Александр еще какое-то время смотрел им вслед. Виктория лишь улыбнулась и помахала ему рукой. Как же Романов был счастлив, что наконец-то он дома. Чувство тревоги, не покидавшее его все пребывание в Англии, тут же пропало.

Когда он добрался до дома, его уже ждали. Маменька заплакала, обнимая его. Анна, как всегда, бросилась ему на шею. Отца дома не оказалось, но он должен был вот-вот вернуться. Александру показалось, что маменька чем-то расстроена. Они пили чай, когда в коридоре послышались шаги. Дверь отворилась, и вошел его высочество.

— Александр, — добродушно улыбнулся он. — Я рад, сын.

— Отец. — Александр поднялся с кресла, приветствуя батюшку.

От молодого человека не укрылся обеспокоенный взгляд, который маменька бросила на отца. «У них что-то случилось», — подумал Александр.

Отец сел рядом, удобно расположившись в кресле. Его лицо было спокойным, но Александру не очень понравился этот взгляд.

— Папенька, папенька, Александр наконец-то вернулся. Правда замечательно, — воскликнула Анна. «Лишь она осталась прежней», — подумал молодой человек.

— Конечно, — улыбнулся Роман Александрович.

— Надеюсь, он теперь не скоро куда-нибудь поедет. — Продолжала девушка.

— О, я тоже, — рассмеялся Роман. Он смотрел на сына и видел его настороженность. Он понимал, что того беспокоит, как он отреагирует на ту ситуацию, в которую молодой человек попал в Англии.

На щеках Александра выступили красные пятна, когда он уловил в словах отца насмешку.

— Что вы хотите этим сказать? — Нахмурился Александр Романович

— Ничего. Абсолютно ничего, — улыбался Роман. — Только то, что сказал. Что ты теперь не скоро уедешь из родительского дома. Мы все по тебе очень скучали.

— Да сынок. — Улыбнулась Екатерина, с некоторой укоризной поглядывая на супруга. — Я очень тебя ждала.

— Я знаю, маменька. Отец, я хотел бы поговорить с вами. — Обратился он к Роману Александровичу.

— Пойдем, Анна, — произнесла Екатерина Алексеевна, поднимаясь и протягивая, дочери руку. — Твоему брату необходимо поговорить с отцом.

— А я? — Обиделась Анна. — Я тоже хочу поговорить с Александром.

— Потом. У тебя еще будет время. — Твердо произнесла княгиня.

Когда дамы покинули комнату, Роман Александрович покачал головой:

— Ваш разговор не мог подождать? Не стоило так огорчать матушку и сестру.

— Я не хотел их огорчать. Но разговор и правда очень важный.

— Но если важный, — улыбнулся его высочество. Он прекрасно знал, о чем, вернее о ком пойдет речь. — Я тебя слушаю.

— Вы запретили Николаю появляться в Петербурге.

— Да я об этом знаю.

— Отец, но это подло и бесчестно, — поразился Александр его невозмутимости. Как он может шутить на подобные темы. У человека разрушена жизнь, а папенька насмехается.

— Так вы считаете меня подлым и бесчеловечным, — холодно ответил Роман на обвинения сына.

— Нет. Я не это хотел сказать, — смутился молодой человек.

— И, тем не менее, сказали. Впрочем, вы правы. И чтобы сэкономить нам обоим время, скажу сразу, что своего решения я не изменю.

— Но отец. Вы ведь ничего не знаете. То положение, в которое мы попали… я виноват в этом.

Роман смотрел на сына с некоторым интересом. Сейчас он поведает историю о ночном нападении и о том, что все это произошло из-за его отношений с женой английского посла.

— Что же такого я не знаю? — Все же спросил он.

— Николай попал в тюрьму потому, что защищал мою жизнь. На нас напали. Дело в том, что сэр Генри Беннет хотел меня убить.

— Я его понимаю, — снова улыбнулся его высочество.

Александр совсем не ожидал подобной реакции отца. Он ожидал гнева, упреков, всего, что угодно, но не этого. Отец же казался ему совершенно безразличным ко всей этой истории.

— Вы уже все знаете, да? — Спросил он после некоторого молчания.

— Да. — Просто ответил Роман Александрович.

— Но тогда вы должны понимать, что Николай не должен отвечать за мои грехи.

— Успокойся. Он отвечает не за твои грехи, а за свои. — Спокойно произнес его высочество.

— Но…

— Он посмел угрожать мне, — перебил сына Романов. — Он хотел заставить меня отдать ему Анну.

— Он любил Анну.

— Вы так думаете? Вы действительно так думаете? — Роман наклонился поближе к сыну. — Но как же быстро он нашел ей замену.

— Сейчас речь идет не об этом. — Начал, было Александр.

— Нет об этом, — снова оборвал Роман сына. — Я никогда больше не желаю видеть этого человека. Из-за того, что вы натворили в Англии, он был достоин, навсегда остаться там. Но, зная ваше к нему отношение, я лично просил Канинга об услуге. Но это все благодеяние, которые я желаю оказать Репнину.

— Отец, я во все виноват. Простите.

Роман поднялся с кресла, не желая больше говорить о Репнине. Он подошел к окну. На улице было светло, капли тающего снега капали с крыши.

— Вот уже и весна. Как быстро идет время.

Александр понял, что разговор закончен. Он решил не настаивать, по крайней мере, сейчас. Пусть пройдет время. Отец успокоиться и может быть передумает. Он подошел к отцу и встал рядом с ним.

— Да. Быстро. Простите меня. Вы были правы. Я был не готов.

Роман повернулся к сыну и посмотрел на него странным непонятным взглядом:

— Ничего. Ты привыкнешь.

— Я ошибся.

— И что? Все, что случается с нами это опыт, который мы должны принять и усвоить. Каждый человек ошибается, это не страшно. Главное никогда не повторять своих ошибок.

— Я запомню. — Кивнул Александр.

— Отлично. А сейчас иди к дамам. Не хорошо заставлять их ждать.

— Да. А вы?

— Я сейчас приду.

Александр поклонился отцу и пошел разыскивать матушку. Сегодня предстоял долгий вечер. Анна не отстанет, пока он не поведает ей обо всех своих приключениях.

Роман еще какое-то время продолжал стоять у окна. Он просто смотрел в даль и думал о сыне. Он был очень рад его возвращению. Вся семья снова дома. «Все не так плохо», — улыбнулся Роман. Но одно обстоятельство огорчало его высочество — завтра похороны графа Ростопчина. Роман не мог не думать об этом. Эта мысль не покидала его ни на минуту.

Роман Александрович взял в руки шкатулку, лежавшую на камине. Резная красивая вещица, впрочем, совсем его не интересовала. Он просто хотел убить время в ожидании графини Ростопчиной. Вот уже около получаса она заставляла его ждать. Роман понимал, что ей сейчас не до него. Сегодня похоронили графа и ей очень тяжело. Он бы не удивился, если бы Вера Петровна отказалась принять его. Но когда он пришел, слуга сообщил, что графиня сейчас спустится. Ожидание же слишком затянулось. Роман ужасно опаздывал на совещание. И предвидя, что не приятный разговор затянется, отправил адъютанта сообщить императору, что его сегодня не будет. Его высочество не пугало недовольство государя. Гораздо больше его беспокоил предстоящий разговор.

Вдруг за спиной он услышал шорох платье. Через мгновение он повернулся и слегка побледнел. Перед ним стояла уставшая опустошенная девушка вся в черном. Глаза припухли от пролитых слез, бледность на щеках говорила о бессонных ночах.

— Вы. — Еле слышно произнесла она. — Зачем? — она смотрела на его высочество и видела холодного и безразличного человека. Высокомерный и чужой взгляд, брошенный на нее больше ее не пугал. Ей было все равно.

— Мадам, — слегка поклонился Роман Александрович. — Я понимаю, что вы удивлены моим визитом, но я здесь по двум причинам.

— Каким? — Спросила Вера, нарушая все правила этикета, не предложив Романову сесть.

Но его высочество присаживаться совсем и не собирался. Обстановка не располагала к дружеской беседе за чашкой чая. Он отвел взгляд от ее лица, желая немного отрешиться от происходящего.

— Я слышал, вы желаете уйти в монастырь? — Спокойно спросил он.

— Да. Так и есть. — Вера Петровна продолжала стоять от его высочества на приличном расстоянии, как будь-то, защищаясь от него. Она не видела его с того самого дня, когда он обещал ей, что Василий останется жив. В тот вечер она ушла от него успокоенная, в полной уверенности, что все будет хорошо. А на следующий день ей сообщили, что Василий погиб. Погиб, выполняя поручение императора. «Хотя бы родные не узнали о том, что он сделал», — подумала тогда девушка. Если бы графа судили, его бы приговорили к смерти. А семья навсегда была бы обречена на позор. Но девушка понимала, что все это было сделано не ради Василия. Император беспокоился о репутации своей семьи. Вот и сейчас, видя безразличие его высочества и ни капли сочувствия к ее горю, она желала, чтобы он скорее ушел.

— Не делайте этого, — вдруг сказал он. — Вы совершаете ошибку.

— Я не понимаю.

Его высочество подошел к девушке и взял ее за руку. Рука была такой холодной, что этот холод передался и Романову. Вере было не приятно это прикосновение. Она выдернула руку, совсем не заботясь, как это выглядит со стороны. Роман ничего не ответил, но больше не сделал попытки прикоснуться к ней.

— Не торопитесь. Вам сейчас тяжело, но все пройдет. Поверьте мне, — вкрадчиво произнес он, пытаясь ее успокоить.

Она же восприняла его слова, как абсолютное бездушие. «Ему все равно. Умеет ли он, что-либо чувствовать».

— Пройдет? — Она не могла уже плакать. Лишь еще большая бледность появилась на ее лице.

— Конечно. Жизнь продолжается.

— Но не для Василия. — Безжалостно произнесла она.

Роман видел ее состояние и, желая вывести ее из этого транса, жестко произнес:

— Это был его выбор. Вы не должны себя винить. Он поступил, как трус, пытаясь сбежать от проблем.

От гнева на лице девушки выступили красные пятна, разгоняя серую бледность.

— Да, как вы можете! Как вы смеете! — Воскликнула она. — Василий не был трусом! Не был! И вы это знаете! Он не желал для себя позора!

— Позора? Какого позора? Разве то, что он сделал, не самый большой позор, который может быть в жизни человека. Разве это не самый большой грех, который ни чем нельзя искупить? Он пошел по очень опасной дороге и, встретившись с первой же неприятностью, сошел с нее. Нет, не сошел, сбежал. Это и есть позор.

— Значит, вы не считаете себя виноватым? Ну, конечно. Что для вас человеческая жизнь?

— Все. Но не я лишил его жизни. И я не считаю себя виноватым. И вы не виноваты. Я знаю, вам больно, но все пройдет. Все пройдет. Но если сейчас вы уйдете в монастырь, то это навсегда. Вы понимаете? Обратной дороги не будет.

— Это не важно. Вы правы, Василий совершил величайший грех, но я буду молиться за него. И может быть, тогда Господь простит его. И меня простит. Василию будет там хорошо, и он не будет держать на меня зла.

— Он и не держит.

Девушка смотрела на него непонимающим взглядом.

— Я говорил вам, что пришел сюда по двум причинам. Первая — предупредить вас о неразумности вашего поступка, а вторая — вот эта. — Он достал небольшой лист бумаги и протянул девушке.

— Что это?

— Письмо вашего мужа. Прощальной письмо, для вас.

— Вера смотрела на маленький конвертик, не решаясь взять его. Страх отразился на ее лице. Чего она боялась? Его осуждения или, наоборот, прощения? Выждав какое-то время. Она все же поборола свой страх и взяла конверт. Дрожащими пальцами, она развернула его и медленно стала читать. Крупные, горькие капли потекли из ее глаз. Она сама не могла понять, откуда они взялись.

Роман ничего не сказал, молча, наблюдая за девушкой.

— Вы, вы читали? — Дрожащим голосом спросила она.

— Нет, — ответил его высочество. — Но я уверен, что он простил вас.

— Простил, — сквозь слезы улыбнулась она. — И вас простил.

Его высочеству неприятно было слышать эти слова. Они были для него хуже проклятий всех его врагов. Поэтому, подавив в себе, все чувства, он холодно произнес:

— Я не нуждаюсь в его прощении. Это был его выбор.

— Его? — Удивленно спросила Вера.

— В течении нашей долгой жизни мы попадаем в разные ситуации, но каждый сам для себя решает, по какому пути ему пойти.

— А вы безжалостны. — Тихо и удивленно произнесла девушка. — Но я буду молиться и за вас. Чтобы господь указал вам правильный путь.

Роман последний раз посмотрел на девушку. Он понял, что она не изменит своего решения и похоронит себя в стенах монастыря. В его власти было запретить ей, совершить этот поступок, но, заметив непреклонную решимость в ее глазах, он отступил. «Что ж, это ее выбор».

— Прощайте, — кивнул он девушке.

— Прощайте, ваше высочество.

Роман ничего больше не сказал, лишь развернувшись, направился к выходу. Постепенно он ускорил шаг, мечтая поскорее оказаться на улице. Стены этого дома давили на него. Он решил сегодня совсем не ездить во дворец. Дела подождут.

Когда он приехал домой, Екатерина Алексеевна была дома одна. Анна уехала к Паниным, а Александр к своим друзьям, с которыми давно не виделся.

Роман прошел в оранжерею, и застал супругу за любимым занятием. Екатерина любила цветы. Зимний сад дарил ей большую радость.

«А вот Анне совсем это не интересно», — задумчиво наблюдал Роман за супругой. И тут же улыбнулся. Анна была совсем не похожа на свою матушку. Она была вся в отца.

В этот момент Екатерина Алексеевна заметила его высочество и обеспокоено взглянула на него.

— Роман, когда вы пришли?

— Только что, — улыбнулся он.

— Все хорошо?

Его высочество отошел от двери и подошел к княгине. Взяв ее за руку, нежно улыбнулся:

— Все хорошо? — переспросил он. — К моему великому сожалению, эта фраза стала теперь обязательной и звучит из ваших уст каждый раз вместо приветствия.

— Ну, что вы, — смутилась Екатерина.

— Мне очень жаль, что я заставил вас волноваться. — Он коснулся губами сначала одной руки, потом второй. Не отпуская ее, продолжил. — Все хорошо. Простите меня за тот инцидент.

— Роман…

— Нет-нет, молчите. — Нежно говорил он. — Это просто усталость. Но теперь все в порядке. И я благодарен вам за то, что вы рядом. Я так редко говорю вам об этом. Но я благодарю Бога за то, что вы есть у меня.

— И я. — Немного смущенно ответила княгиня.

— Я хочу попросить вас об одной вещи.

— О какой?

— Никогда не забывайте об этом. Я не очень умею выражать свои чувства, скорее наоборот.

— Но мне это и не нужно. Я и так знаю, что вы любите меня. А слова, они совсем ничего не значат.

Роман смотрел на нее с нежностью, на какую был только способен. Потом коснулся губами ее губ, и на сердце стало тепло и спокойно. Тень Василия Ростопчина больше не мучила его. Он примирился с собой и со своей ролью во всей этой истории. Он совершил ошибку и получил еще один хороший урок в своей жизни. В этот момент он дал себе слово больше ни когда не повторять этой ошибки.

Екатерина обнимала мужа и благодарила господа за то, что все обошлось. Роман так напугал ее. Но теперь все позади. Ее любимый сын вернулся, дочь стала вести себя более прилично. И ее вера в лучшее, передалась каким-то образом и его высочеству. Он улыбнулся супруге и, подхватив ее на руки, со смехом закружил по комнате, пряча глубоко внутрь все остальные мысли и переживания.