Nel tempo che Iunone era crucciata per Semelè contra «l sangue tebano, come mostrò una e altra fïata, [3] Atamante divenne tanto insano, che veggendo la moglie con due figli andar carcata da ciascuna mano, [6] gridò: «Tendiam le reti, sì ch'io pigli la leonessa e ' leoncini al varco»; e poi distese i dispietati artigli, [9] prendendo l'un ch'avea nome Learco, e rotollo e percosselo ad un sasso; e quella s'annegò con l'altro carco. [12] В те дни, когда Юнона воспылала Из-за Семелы гневом на фивян, Как многократно это показала, – [3] На разум Афаманта пал туман, И, на руках увидев у царицы Своих сынов, безумством обуян, [6] Царь закричал: «Поставим сеть для львицы Со львятами и путь им преградим!» — И, простирая когти хищной птицы, [9] Схватил Леарха, размахнулся им И раздробил младенца о каменья; Мать утопилась вместе со вторым. [12]

В греческой мифологии, Юнона воспылала гневом на фивян потому, что Юпитер полюбил Семелу, дочь фиванского царя Кадма. Приняв образ ее кормилицы, Юнона подала Семеле совет упросить Юпитера явиться ей во всей его славе, и это зрелище испепелило Семелу. Затем она обратила свою месть на Ино, сестру Семелы, вскормившую сына Семелы – Вакха. Она ввергла в безумие мужа Ино, орхоменского царя Афаманта и тот, приняв свою жену и сыновей за львицу и львят, размозжил о камень одного из них, Леарха. С другим младенцем, Меликертом, обезумевшая Ино бросилась в море (Метам., III, 259—317; IV, 416—529).

E quando la fortuna volse in basso l'altezza de» Troian che tutto ardiva, sì che «nsieme col regno il re fu casso, [15] Ecuba trista, misera e cattiva, poscia che vide Polissena morta, e del suo Polidoro in su la riva [18] del mar si fu la dolorosa accorta, forsennata latrò sì come cane; tanto il dolor le fé la mente torta. [21] И в дни, когда с вершины дерзновенья Фортуна Трою свергла в глубину И сгинули владетель и владенья, [15] Гекуба, в горе, в бедствиях, в плену, Увидев Поликсену умерщвленной, А там, где море в берег бьет волну, [18] Труп Полидора, страшно искаженный, Залаяла, как пес, от боли взвыв: Не устоял рассудок потрясенный. [21]

Гекуба – вдова троянского царя Приама. После падения Трои, когда погиб и Приам, Гекубе, в плену у греков, довелось увидеть умерщвление своей дочери Поликсены, принесенной в жертву тени Ахилла, и найти на морском берегу труп своего последнего сына Полидора. Приам доверил Полидора фракийскому царю Полиместору, но тот убил его, чтобы завладеть привезенными им сокровищами. Гекуба вырвала Полиместору глаза, но от пережитых потрясений сошла с ума и залаяла, как пес (Метам., XIII, 404—575).

Ma né di Tebe furie né troiane si vider mai in alcun tanto crude, non punger bestie, nonché membra umane, [24] quant'io vidi in due ombre smorte e nude, che mordendo correvan di quel modo che «l porco quando del porcil si schiude. [27] Но ни троянский гнев, ни ярость Фив Свирепей не являли исступлений, Зверям иль людям тело изъязвив, [24] Чем предо мной две бледных голых тени, Которые, кусая всех кругом, Неслись, как боров, поломавший сени. [27]

Но ни троянский гнев– гнев Гекубы, ни ярость Фив – ярость Афаманта не так свирепы, как только что увиденное поэтом. Две бледных голых тени, всё круша и ломая, неслись, кусая всех кругом. Две бледных голых тени – Джанни Скикки и Мирра, поддельщики людей, выдававшие себя за других.

L'una giunse a Capocchio, e in sul nodo del collo l'assannò, sì che, tirando, grattar li fece il ventre al fondo sodo. [30] E l'Aretin che rimase, tremando mi disse: «Quel folletto è Gianni Schicchi, e va rabbioso altrui così conciando». [33] Одна Капоккьо в шею вгрызлась ртом И с ним помчалась; испуская крики, Он скреб о жесткий камень животом. [30] Дрожа всем телом: «Это Джанни Скикки, — Промолвил аретинец. – Всем постыл, Он донимает всех, такой вот дикий». [33]

Тень вгрызлась в шею Капоккьо и несла его в зубах, волоча по камням. Несущую Капоккьо тень, аретинец называет Джанни Скикки, который всех донимает своей дикостью. Schicchi переводится, как писарь.

«Oh!», diss'io lui, «se l'altro non ti ficchi li denti a dosso, non ti sia fatica a dir chi è, pria che di qui si spicchi». [36] «О, чтоб другой тебя не укусил! Пока он здесь, дай мне ответ нетрудный, Скажи, кто он», – его я попросил. [36]

Данте, прекрасно зная первую пару и не боясь её, предостерегает Аретинца, чтобы другой, которого он не знает, того не укусил, и понимая, что тому будет нетрудно дать ответ, спрашивает: – «Кто он, этот второй?»

Ed elli a me: «Quell» è l'anima antica di Mirra scellerata, che divenne al padre, fuor del dritto amore, amica. [39] Questa a peccar con esso così venne, falsificando sé in altrui forma, come l'altro che là sen va, sostenne, [42] per guadagnar la donna de la torma, falsificare in sé Buoso Donati, testando e dando al testamento norma». [45] Он молвил: «Это Мирры безрассудной Старинный дух, той, что плотских утех С родным отцом искала в страсти блудной, [39] Она такой же с ним свершила грех, Себя подделав и обману рада, Как тот, кто там бежит, терзая всех, [42] Который, пожелав хозяйку стада, Подделал старого Буозо, лег И завещанье совершил, как надо». [45]

Мирра, дочь Кинира, кипрского царя, воспылала грешной любовью к своему отцу и, пользуясь чужим именем и темнотой, утоляла свою страсть. Отец, раскрыв обман, хотел ее убить, но Мирре удалось бежать. Боги, по ее просьбе, превратили ее в мирровое дерево (Метам., XV 298—524).

Как тот, кто там бежит – Джанни Скикки, в переводе, «Ванька Писарь».

А вот это уже сюжет, современный Данте. Речь идёт о подложном завещании, и такое завещание действительно присутствует в истории «смерти» Петра II. Здесь, «Buoso Donati» – «Басилевсом рожденный и умерший» – сам император Пётр II. М. Л. Лозинский вольно перевёл это, как «старый Буозо», решив, что раз речь идёт о завещании, значит, умер старик. К сожалению, умирают не только старики, но и юные властелины огромных империй.

Из академической статьи:

Иван Алексеевич Долгоруков (Долгорукий; 1708 год (1708), Варшава – 8 ноября 1739 года, Новгород) – князь, придворный, фаворит императора Петра II ; сын А. Г. Долгорукова, дед И. М. Долгорукова.

Из древнего княжеского рода. Родился в Варшаве, жил у деда Г. Ф. Долгорукова, затем у дяди С. Г. Долгорукова. В 1723 году приехал в Россию.

Начав службу гоф-юнкером великого князя Петра Алексеевича (будущего императора Петра II) (1725 год), стал вскоре его фаворитом. Был генералом от инфантерии (1728 год), обер-камергером (1728 год), майором лейб-гвардии Преображенского полка (1730 год). Получил титул «светлости» (1729 год).

Накануне смерти Петра II принял активное участие в составлении подложного завещания, оставлявшего престол наречённой невесте императора княжне Е. А. Долгоруковой (сестре Долгорукова) и лично подделал императорскую подпись. Указом Анны Иоанновны от 9 апреля 1730 года вместе с семейством отца и молодой женой Натальей Борисовной сослан в Берёзов.

В 1737 году в Санкт-Петербург поступил донос тобольского подьячего О. Тишина о том, что сосланный фаворит ведет вольный образ жизни, не скован материально и предается кутежам, во время которых много рассказывает о столичном житье, нравах высшего света, говорит «важные злодейственные непристойные слова» об императрице Анне Ивановне и Э. И. Бироне.

В 1738 году было начато следствие. Долгорукова вывезли в Тобольск, затем в Шлиссельбург. На допросах под пытками он рассказал о подложном завещании и роли в его составлении своих родственников.

По обвинению в государственной измене 8 ноября 1739 года на Красном поле в Новгороде он был казнён (колесован) вместе с двумя родными дядями (С. Г. Долгоруковым и И. Г. Долгоруковым) и одним двоюродным (В. Л. Долгоруковым).

Иван Алексеевич Долгоруков по преданию, проявил необыкновенное самообладание; в то время, когда тяжелое колесо дробило его голени и предплечья, он читал вслух молитвы, не позволив себе даже крика. Это удивительная кротость и вместе с тем сила духа поразили современников.

Тела казненных были преданы земле на Рождественском кладбище, которое находилось в трех километрах от Новгорода за рекой Малый Волховец.

Был женат на наследнице богатых имений Наталье Борисовне Шереметьевой (1714—1771 годы). Она оставила «Записки», которые охватывали период ее жизни до приезда в ссылку в Берёзов. Имели двух сыновей.

Михаил Иванович (1731—1794 годы), статский советник, был почетным опекуном Московского воспитательного дома, московским уездным предводителем дворянства. Был женат первым браком на Анне Михайловне Голицыной (1733—1755 годы); вторым на Анне Николаевне Строгановой (1731—1813 годы), их сын поэт и драматург князь Иван Михайлович Долгоруков (1764—1823 годы).

Дмитрий Иванович (1737—1769 годы), сошёл с ума от несчастной юношеской любви и скончался в полном затмении разума во Флоровском монастыре в Киеве, за два года до смерти матери в том же монастыре.

Схватив зубами за шею графа Головкина – личного врага всего рода Долгоруких, Иван Долгоруков волочит его по острым камням. Князь Иван Долгоруков был удивительно похож на Петра II Алексеевича. Того же роста и телосложения, он частенько разыгрывал придворных вместе с Петром II. Кроме того, он точно копировал почерк и подпись Петра II, что и сослужило в его судьбе трагическую службу. Говоря об Иване Долгоруком, нельзя обойти вниманием и двух удивительных женщин, разделивших с ним его судьбу.

Из академической статьи:

Княгиня Наталия Борисовна Долгорукова (урождённая графиня Шереметева, после пострига схимонахиня Нектария; 17 января 1714 года (17140128) года года —3 июля 1771 года, Киев) – знаменитая мемуаристка XVIII века, одна из первых русских писательниц, дочь графа Б. П. Шереметева, жена князя И. А. Долгорукова, бабка князя И. М. Долгорукова.

Из рода Шереметевых, отличалась очень высоким ростом, что в немалой степени сблизило её с фаворитом Петра II.  В возрасте четырёх лет потеряла отца, десяти – мать. В 15 лет стала выезжать в свет, вскоре приняла предложение фаворита Петра II князя И. А. Долгорукова. Обручение Наталии и Ивана состоялось через три дня после обручения Петра II с сестрой Долгорукова.

С наступлением опалы (после смерти Петра II и воцарения Анны Иоанновны) не оставила своего жениха. 8 апреля 1730 года обвенчалась с ним и почти сразу поехала вместе с ним в ссылку в Берёзов.

В ссылке Наталья Борисовна родила сыновей: Михаила и Дмитрия, младшего через несколько дней после вторичного ареста мужа. После казни мужа получила разрешение возвратиться с двумя детьми, в Москву. Пострижение в монахини Долгорукова отложила до того момента, когда старший её сын выучился, поступил на службу и женился. С младшим сыном, страдавшим неизлечимым заболеванием, Наталья Борисовна не расставалась до его смерти в 1769 году.

В 1758 году постриглась в монахини в Киево-Флоровском монастыре под именем Нектарии, в марте 1767 года приняла схиму. В январе 1767 года, незадолго до принятия схимы, написала для внуков мемуары («Своеручные записки…»), впервые опубликованные в журнале М. И. Невзорова «Друг юношества» в 1810 году (научная публикация – СПб., 1913 год).

Мой дорогой читатель! «Своеручные записки» княгини, в 16 своих юных лет поехавшей в ссылку за своим супругом в моём переложении на современный Русский язык я предложу тебе в предисловии к «Раю». Прочти их со вниманием, вряд ли ты найдёшь человеческий документ более пронзительной жизнеутверждающей силы.

Наталье Борисовне посвятил одну из своих «Дум» (XX) Рылеев. Превратности судьбы Долгорукой воспел и другой русский романтик, И. И. Козлов:

Я вспомнил ночь, когда, томимый Тоской, ничем не отразимой, В Печерской лавре я сидел Над той спокойною могилой, Надеждам страшной, сердцу милой, В которой прах священный тлел; Она душе была порукой Неверной радости земной, — И тень Натальи Долгорукой Во тьме носилась надо мной.

Авторитетная публикация: Долгорукая Н. Б. Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой дочери г. фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева. СПб., 1913. – 52 с.

Отзыв Д. П. Мирского: «Главная прелесть [текста], помимо нравственной высоты автора, в совершенной простоте и непритязательной искренности рассказа и в великолепном чистейшем русском языке, каким могла писать только дворянка, жившая до эпохи школьных учителей».

Из академической статьи:

Екатерина Алексеевна Долгорукова (1712—1747 годы) – княжна, дочь князя Алексея Григорьевича Долгорукова, невеста императора Петра II, несостоявшаяся императрица России (несостоявшаяся «хозяйка стада»).

Воспитывалась вместе с братом своим Иваном в Варшаве в доме деда своего Григория Фёдоровича. Подчиняясь приказанию отца, княжна Екатерина согласилась выйти замуж за императора Петра II, тогда как питала страстную любовь к шурину австрийского посла графа Вратислава, графу Мелиссимо, и была взаимно им любима. 19 ноября 1729 года она была объявлена невестой четырнадцатилетнего императора, а 30 ноября состоялось её торжественное обручение, причём ей был дан титул «Её высочества государыни-невесты». На другой день после обручения она переехала на жительство в Головинский дворец, а граф Мелиссимо был отправлен за границу.

Однако женой Петра II Екатерина так и не стала – за две недели до свадьбы, в январе 1730 года Пётр II заболел и умер. Долгоруковы подготовили поддельное завещание в пользу «государыни-невесты», но не рискнули его предъявить.

После кончины Петра II княжна Екатерина вернулась в дом родителей и вместе с ними, по вступлении на престол императрицы Анны Ивановны, в апреле 1730 года, сослана в Берёзов, а также содержалась в Томске в Томском Христорождественском монастыре. Она послужила невольной причиной новых бедствий своей семьи.

В 1740 году она была перевезена в Томск и заточена в Томском Рождественском монастыре, где содержалась в самом строгом заключении почти год. Императрица Елизавета приказала освободить её и пожаловала ей звание фрейлины. В 1745 году она вышла замуж за генерал-поручика графа А. Р. Брюса, но вскоре простудилась и умерла.

По некоторым сведениям, похоронена в ограде Андреевского собора.

E poi che i due rabbiosi fuor passati sovra cu» io avea l'occhio tenuto, rivolsilo a guardar li altri mal nati. [48] Io vidi un, fatto a guisa di lëuto, pur ch'elli avesse avuta l'anguinaia tronca da l'altro che l'uomo ha forcuto. [51] La grave idropesì, che sì dispaia le membra con l'omor che mal converte, che «l viso non risponde a la ventraia, [54] facea lui tener le labbra aperte come l'etico fa, che per la sete l'un verso «l mento e l'altro in sù rinverte. [57] Когда и тот, и этот стал далек Свирепый дух, мой взор, опять спокоен, К другим несчастным обратиться мог. [48] Один совсем как лютня был устроен; Ему бы лишь в паху отсечь долой Весь низ, который у людей раздвоен. [51] Водянка порождала в нем застой Телесных соков, всю его середку Раздув несоразмерно с головой. [54] И он, от жажды разевая глотку, Распялил губы, как больной в огне, Одну наверх, другую к подбородку. [57]

Когда оба свирепых духа удалились от поэта, тот обратился к другим несчастным. Первый, к которому он обратился, болен водянкой, оттого раздут непомерно с головой. Похожий на лютню на коротких ножках, он от жажды широко разевает рот.

«O voi che sanz'alcuna pena siete, e non so io perché, nel mondo gramo», diss'elli a noi, «guardate e attendete [60] a la miseria del maestro Adamo; io ebbi vivo assai di quel ch'i» volli, e ora, lasso!, un gocciol d'acqua bramo. [63] «Вы, почему-то здравыми вполне Сошедшие в печальные овраги, — Сказал он нам, – склоните взор ко мне! [60] Вот казнь Адамо, мастера-бедняги! Я утолял все прихоти свои, А здесь я жажду хоть бы каплю влаги. [63]

Тень обращается к Данте и Вергилию, приветствуя их, как живых и представляется Адамо, мастером-беднягой. При жизни он был богат и ни в чём себе не отказывал, а здесь, в Аду он не может получить хотя бы каплю воды.

Li ruscelletti che d'i verdi colli del Casentin discendon giuso in Arno, faccendo i lor canali freddi e molli, [66] sempre mi stanno innanzi, e non indarno, ché l'imagine lor vie più m'asciuga che «l male ond'io nel volto mi discarno. [69] La rigida giustizia che mi fruga tragge cagion del loco ov'io peccai a metter più li miei sospiri in fuga. [72] Ivi è Romena, là dov'io falsai la lega suggellata del Batista; per ch'io il corpo sù arso lasciai. [75] Все время Казентинские ручьи, С зеленых гор свергающие в Арно По мягким руслам свежие струи, [66] Передо мною блещут лучезарно. И я в лице от этого иссох; Моя болезнь, и та не так коварна. [69] Там я грешил, там схвачен был врасплох, И вот теперь – к местам, где я лукавил, Я осужден стремить за вздохом вздох. [72] Я там, в Ромене, примесью бесславил Крестителем запечатленный сплав, За что и тело на костре оставил. [75]

Перед Адамо постоянно, с зелёных гор Казентино, струятся свежие ручьи, а он не в силах до них дотянуться. Эта казнь страшнее, чем водянка. Крестителем запечатленный сплав – золотая флорентийская монета, флорин (fiorini). На лицевой ее стороне был изображен покровитель города – Иоанн Креститель, на оборотной – флорентийский герб, лилия (fiore – цветок, откуда и название монеты).

Ma s'io vedessi qui l'anima trista di Guido o d'Alessandro o di lor frate, per Fonte Branda non darei la vista. [78] Dentro c» è l'una già, se l'arrabbiate ombre che vanno intorno dicon vero; ma che mi val, c'ho le membra legate? [81] Чтоб здесь увидеть, за их гнусный нрав, Тень Гвидо, Алессандро иль их братца, Всю Бранду я отдам, возликовав. [78] Один уж прибыл, если полагаться На этих буйных, бегающих тут. Да что мне в этом, раз нет сил подняться? [81]

Адамо готов отдать всю реку Бранда, чтобы увидеть тех, на кого он работал и за кого был осужден. Он перечисляет своих работодателей, сообщая о том, что они были из одной семьи, один из которых уже прибыл, к радости Джанни Скикки. Один из них, уже прибывший – бывший канцлер, князь Гаврила Головкин – Гвидо. Он имел двух сыновей, одного из которых звали Александр, другого Михаил.

Из академической статьи:

Граф Александр Гаврилович Головкин (1689 год, Москва – 4 ноября 1760 года, Гаага) – действительный тайный советник, сенатор, посол России в Пруссии, Франции и Голландии. После отзыва на родину остался навсегда в Голландии.

Родился в семье будущего канцлера Гавриила Ивановича Головкина и Домны Андреевны Дивовой.

19 ноября 1700 года сопровождал своего отца в битве при Нарве.

В 1704 году вместе со своим братом Иваном отправлен был под надзором Петра Васильевича Курбатова для обучения за границу. Пробыв около двух лет в Лейпциге и Берлине, в 1707 году посетили Париж и вернулись в Россию через Голландию, Вену, Венгрию и Валахию.

В 1708 году определён комнатным при царском дворе и часто, по приказанию Петра I ездил с депешами к русским послам и генералам. Кроме того, отвечал за переписку с русскими послами в Европе и занимался переводом на русский язык научных изданий.

В 1709 году сопровождал Петра I при встречах с польским королём Августом II и прусским Фридрихом I.

В 1710 году был назначен состоять вместе с князем Трубецким Ю. Ю. при цесаревиче Алексее Петровиче.

В ноябре 1710 года по поручению Петра I ездил в Брауншвейг с предложением о супружестве царевича Алексея с принцессой Брауншвейг-Вольфенбюттельской .

В 1711 году определён полномочным министром (послом) к прусскому двору с пожалованием в камергеры. Целью его назначения была попытка склонить Пруссию к вступлению в Северную войну на стороне России. Успеха не имел. В том же году в Торгау присутствовал на свадьбе Алексея и Шарлотты-Христины-Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской.

В 1714 году ездил из Берлина в Дрезден с выговором польскому королю Августу II от Петра I за роспуск тем саксонских войск.

В 1715 году под Стральзундом подписал русско-прусский договор о скорейшем изгнании общими силами шведов из Германии.

В 1717 году встречал в Бранденбурге ехавшего из Амстердама Петра I с Екатериной Алексеевной.

В 1719 году, когда появилась опасность выхода Пруссии из союза с Россией и заключения тайного прусско-шведского соглашения, проявил нерасторопность, в связи с этим в Берлин был послан более решительный дипломат П. А. Толстой. В 1721 году в Берлине была подписана дружественная русско-прусская декларация.

В том же 1721 году должен был принимать участие в несостоявшемся Брауншвейгском конгрессе по результатам Северной войны.

В 1723 году был в торжественной обстановке встречен в Санкт-Петербурге Петром I и произведен в тайные советники и сенаторы (числился неприсутствующим сенатором до 1730 года). В том же году отправлен обратно послом в Берлин, взяв с собой соглашение о заключении брака Анны Иоанновны с марьегером бранденбургским.

В 1727 году пожалован Петром II в действительные тайные советники. В том же году вместе с князем Б. И. Куракиным назначен полномочным представителем на конгресс в Камбре.

В 1729—31 годах принимал участие в работе Суассонского конгресса (который был продолжением конгресса в Камбре). Его задачами на конгрессе было признание за Россией титула Империи, а также возвращение Шлезвига герцогу Гольштейнскому. Успеха на конгрессе не имел. В эти же годы исполнял обязанности русского посланника во Франции. Проживал в Париже, выезжая в Суассон лишь на заседания конгресса.

В 1731 году был переведён на должность посланника в Голландию. В этом назначении ему способствовал его брат Михаил, пользовавшийся у вступившей на престол Анне Иоанновне «особым благоговением».

В 1740 году при восшествии на престол Анны Леопольдовны (при которой влияние его брата Михаила усилилось) награждён орденами Александра Невского и Андрея Первозванного.

В 1741 году после восшествия на престол Елизаветы Петровны и опалы своего брата Михаила сохранил за собой должность посланника в Голландии и награды, полученные в предыдущее царствование.

Но в 1743 году после «дела Лопухиных», к которому оказалась причастна и его сестра Анна Гавриловна Бестужева-Рюмина, к нему уменьшилось доверие императрицы, и Головкин хоть и оставался в прежней должности посла в Голландии больше не был удостоен наградами, несмотря на покровительство канцлера А. П. Бестужева-Рюмина.

В 1748 году был назначен на Аахенский конгресс (англ.), но позже назначение было отменено.

После ссылки в 1758 году канцлера А. П. Бестужева-Рюмина Головкину в Голландию была направлена отзывная грамота. Вернуться в Россию отказался.

Умер 4 ноября 1760 года в Гааге, приняв протестантство.

Из академической статьи:

Граф Михаил Гаврилович Головкин (1699 (1699) год-1754 год, Ярмонг, Якутия) – кабинет-министр, сын Г. И. Головкина.

В 1712 году был отправлен за границу для обучения. Исполнял обязанности посла в Берлине в 1722 году.

При Анне Иоанновне сенатор, надзирал за Монетным двором и канцелярией .

В 1740 году – вице-канцлер, пользовался большим доверием Анны Леопольдовны, советовал ей объявить себя императрицей.

Граф М. Головкин был истинный патриот и искусный министр, ненавидел Бирона и Остермана, имел хорошее образование, отличался прямотой, добрым сердцем и большим гостеприимством, но любил предаваться лени и неге и иногда не был чужд гордости, упрямства, настойчивости и злости.

В ночь с 24 на 25 ноября 1741 года арестован. Предан суду, признан виновным в измене, приговорён к смерти. Елизавета Петровна заменила Головкину смертный приговор вечной ссылкой в Германг (иначе Ярмонг). Жена, Екатерина Ивановна, была признана невиновной, ей разрешалось жить, где она пожелает, но верная супруга выбрала ссылку с мужем. Михаил Гаврилович провёл в ссылке около 13 лет. Имел право выйти из дома только в сопровождении двух вооружённых солдат. Каждое воскресенье являлся в приходскую церковь. Раз в год был обязан выслушивать «какую-то бумагу, а за ней увещевание священника».

Умер Михаил Гаврилович в 1754 году. Жена похоронила его в сенях домика, в котором они жили, превратив его в часовню. Через год ей было разрешено вернуться в Москву. Екатерина Ивановна привезла с собой тело мужа и похоронила в Георгиевском монастыре.

Один из Головкиных (Капоккио) – отец Гаврила Иванович, повернувший Российскую историю после «смерти» Петра II, в 1743 году уже томится в ледяных объятиях Ада, но его сыновья ещё не прибыли сюда, к поджидающему их мастеру Адамо.

S'io fossi pur di tanto ancor leggero ch'i» potessi in cent'anni andare un'oncia, io sarei messo già per lo sentiero, [84] cercando lui tra questa gente sconcia, con tutto ch'ella volge undici miglia, e men d'un mezzo di traverso non ci ha. [87] Io son per lor tra sì fatta famiglia; e» m'indussero a batter li fiorini ch'avevan tre carati di mondiglia». [90] Когда б я был чуть-чуть поменьше вздут, Чтоб дюйм пройти за сотню лет усилий, Я бы давно предпринял этот труд, [84] Ища его среди всей этой гнили, Хотя дорожных миль по кругу здесь Одиннадцать да поперек полмили. [87] Я из-за них обезображен весь; Для них я подбавлял неутомимо К флоринам трехкаратную подмесь». [90]

Вот Адамо и открыл своих «благодетелей», для которых он неутомимо трудился, добавляя трёхкаратную подмесь к золотым монетам. Именно Михаил Гаврилович Головкин наблюдал за Монетным двором и канцелярией. Адамо обвиняет его в фальшивомонетчестве в особо крупных размерах. Представь себе, мой дорогой читатель, что 1/8 всех золотых денег, выпускаемых в Российской империи долгие годы, были украдены у казны, путём замены медью.

Кто же такой Адамо?

Адам Олеарий (24 сентября 1599 год, Ашерслебен – 22 февраля 1671 год, замок Готторф, Шлезвиг) – известный немецкий путешественник, географ, ориенталист, историк, математик и физик. Является конструктором и куратором создания с 1654 по 1664 года Готторпского глобуса.

Будучи секретарём посольства, посланного шлезвиг-голштинским герцогом Фридрихом III к персидскому шаху, записал и опубликовал свои заметки, собранные во время путешествия.

Настоящая фамилия Адама – Ольшлегель (Oehlschlegel/Ölschläger). Он латинизировал её в Olearius.

Отец его был портным и вскоре после рождения сына умер, оставив семью в крайней бедности.

Учился Олеарий в Лейпцигском университете. В 1627 году защитил диссертацию магистра философии, далее был асессором философского факультета.

Готторпский глобус, сконструированный Олеарием, некогда самый большой в мире. Был подарен Петру I. В настоящее время находится в Кунсткамере.

В 1633 году герцог Фридрих III отправил из своей резиденции в Готторпе посольство к русскому царю и персидскому шаху. Цель – завязать торговые сношения с Москвой и, в особенности с Персией: герцог хотел забрать в свои руки сухопутную торговлю шёлком-сырцом. Во главе посольства стояли искусный дипломат Филипп Крузиус фон Крузенштерн из Эйслебена и гамбургский купец Отто Бругман (Брюггеманн). Их сопровождала свита в количестве 34 человек, а в качестве секретаря и, главным образом, переводчика, знающего языки тех стран, куда отправлялось посольство – Олеарий.

Морем достигнув Риги, посольство сухим путем прибыло в Нарву, где провело зиму и весну, а летом двинулось через Новгород в Москву. 14 августа 1634 года посольство торжественно въехало в русскую столицу и оставалось там 4 месяца. Получив согласие царя на пропуск голштинского посольства через русские пределы в Персию, посольство выехало 24 декабря обратно в Готторп.

Вскоре после того было снаряжено второе посольство, во главе которого поставлены прежние лица, а Олеарий занял место не только секретаря, но и советника посольства. Посольство состояло более чем из 90 лиц, среди которых находились друг Олеария, молодой поэт Пауль Флеминг, и Иоанн Альбрехт фон-Мандельсло, известный своим описанием путешествия по Индии (описание это было впоследствии издано Олеарием).

29 марта 1636 года посольство имело торжественный въезд в Москву, 30 июня двинулось в Персию; сначала ехало рекой Москвой до Коломны, затем Окой до Нижнего Новгорода. Здесь был построен специально для путешествия посольства по Волге корабль, любекским мастером Кордесом, сопровождавшим посольство.

30 июля посольство отправилось вниз по Волге и дальше по Каспийскому морю в Персию, но после шторма корабль выбросился на берег у деревни Низабат; 22 декабря посольство прибыло в Шемаху, где 4 месяца ожидало разрешение шаха продолжать путь, и только 3 августа следующего года. достигло персидской столицы Испагани, где прожило до 20 декабря; через Астрахань, Казань и Нижний Новгород возвратилось в Москву.

Олеарий понравился русскому царю, который предложил ему остаться в Москве, в качестве придворного астронома и землеведа; но переговоры по этому предмету остались без результата.

Путешествие стоило громадных издержек, но главной цели своей – завести торговые сношения с Персией через Россию – оно не достигло.

Возвратясь из Персии, Олеарий поселился в Готторпе, занимая должность придворного библиотекаря и математика. В 1643 году он опять был в Москве; опять царь приглашал его к себе на службу, но Олеарий снова отказался и вернулся в Германию. Он составил персидский словарь, оставшийся в рукописи. Умер в 1671 году.

Посольство, в котором принимал участие Олеарий, подробно, день за днем, описано им, и это описание представляет собой одно из замечательнейших литературных явлений XVII века, якобы, а вместе с тем, благодаря своей точности, является и одним из важнейших источников для изучения истории России того времени.

Кроме необходимых научных сведений и знания языков русского и арабского, Олеарий обладал наблюдательностью, осторожностью, критическим тактом. У него есть и ошибки, но они не уменьшают значения книги.

Полный русский перевод появился только в 1869—1870 годах в «Чтениях Московского Общества Истории и Древностей Российских». Книга была заново переведена А. Ловягиным и напечатана в 1906 году, а в 2003 году переиздана.

В фактах известных из жизни Олеария он выступает как человек твёрдый, правдивый, предприимчивый. Вместе с тем, в отличие от многих деятелей его века, для него характерна некоторого рода чувствительная сентиментальность проявившаяся, например, в долгой дружбе с поэтом П. Флемингом.

Особое значение имеют его работы как рисовальщика. Выполненные со всей возможной тщательностью они, наряду с детальным описанием в книге быта Московии XVII века, являются чрезвычайно ценными свидетелями ушедшей эпохи.

А теперь пора сказать и о знаменитом Готторпском Глобусе, сконструированном Адамом Олеарием [Рис. А. XXX. 1].

Из академической статьи:

Кто хоть однажды побывал в Санкт-Петербурге, не мог не запомнить на Неве выделяющееся своим необычным куполом здание Кунсткамеры, являющегося с начала XVIII века символом Российской Академии Наук. Купол Кунсткамеры не был данью ультрасовременных архитектурных идей XVIII века, а был чисто функциональным элементом первого российского государственного музея и обсерватории, в которой размещался Готторпский глобус – подаренный Петру I глобус-планетарий, изготовленный в 1654—64 годах в Голштинии по заказу Фридриха III под руководством географа и придворного астронома голштинских герцогов Адама Олеария.

В 1726 году, когда в Санкт-Петербурге строилась Кунсткамера, этот огромный глобус, оказалось, просто невозможно затащить внутрь ни через окна, ни через двери, поэтому его сначала подняли на третий этаж, а уж потом возвели до конца стены самого здания Кунсткамеры. Сам Готторпский глобус представляет собой полый шар диаметром 3,11 метра и весом 3,5 тонны, выполненный по железному каркасу. Его внутренняя и наружная поверхности расписаны по оклеенному холсту: на наружной – карта Земли, на внутренней – небесные Созвездия. Глобус насажен на неподвижную ось, на которой внутри его были закреплены деревянный стол и скамья на 12 человек. Внутрь глобуса попадали через являющуюся его частью дверцу. Подобные глобусы-планетарии в других странах не сохранились, и Россия обладает единственным сохранившимся экземпляром.

Начиная с XVIII века при изучении Готторпского глобуса, официальные государственные российские историки сталкиваются с труднообъяснимыми научными проблемами. Самые большие загадки задаёт нанесенная на этом глобусе географическая карта. А самой непонятной и по сей день считающейся не раскрытой тайной карты Готторпского глобуса является факт выделения на ней синим цветом части России, простирающейся от современной Ленинградской области на западе до острова Таймыр на востоке и до Ярославля на юге. Россия на карте Готторпского глобуса разделена фактически надвое, и вне выделенной цветом её северной части оказалась… Москва. Что подвигло древних европейских картографов на подобную вольность, которую, впрочем, почему-то не пресёк просвещённый российский царь Пётр, расширявший, но никак не деливший российские земли? Мало того, он выставил ПОДОБНОЕ в главном ГОСУДАРСТВЕННОМ музее России, а сам много времени проводил внутри Готторпского глобуса, который, по свидетельству современников, был ему ЧРЕЗВЫЧАЙНО интересен. Географическая «вольность» с делением России была скрупулезно воссоздана и после смерти Петра I – после большого пожара 1747 года, когда на самом глобусе сгорело все, что на нём могло сгореть. Но уже к 1751 году глобус был полностью и очень тщательно восстановлен – в Академии наук хранилось точное описание глобуса, и мастера под руководством Б. Скотта сумели воссоздать первоначальную конструкцию Готторпского глобуса, а художники Рисовальной палаты Академии наук в точности воссоздали карту и рисунки созвездий на его внутренней стороне.

Здесь и кроется разгадка загадки Дантова Ада! Путешествуя в глубине Земли, поэт видит и обходит все созвездия Звёздного Неба, одно за другим . Теперь ясно, откуда он взял этот образ.

Во время детских лет Петра II, в Санкт-Петербурге появилось это чудо света, которое так любил рассматривать сам Пётр I. Его внук – Пётр II постоянно был при нём, ведь глобус вмещал в себя 12 человек, а с детьми до 14 человек. Представьте, какое впечатление на ребёнка производит пребывание внутри Глобуса, внутренняя поверхность которого покрыта яркими, многоцветными фигурами созвездий, а крупные звёзды, вплоть до 5 звёздной величины выполнены гвоздями с серебряными и золотыми головками, по цвету самих звёзд. Были в нём устроены и подвижные планеты и само Солнце, в виде золотого шарика, передвигающееся по Зодиаку.

Сам Адам Олеарий учил молодого Петра II астрономии, о чём поэт свидетельствует, помещая его, как хорошо знакомого ему лично человека в Ад за крупнейшее фальшивомонетничество, по заказу всесильного канцлера Головкина. Олеарий явно работал в Монетном дворе. Скорее всего, Готторпский Глобус ниоткуда не привозили, а прямо изготовили по заказу Петра I специалисты Санкт-Петербургского монетного двора, где и трудился Адам Олеарий, обласканный императором Петром I, а за ним и Петром II. Изготовить «круглую землю» с картой обоих полушарий в XVII веке, после процессов над Коперником и Галилеем, до изобретения пружинных часов и хронометра, позволивших, наконец-то определить истинную широту новых земель и стран, было невозможно. Только в начале XVIII века, при соответствующем развитии науки и техники, это оказалось по силам выдающимся мастерам Санкт-Петербургского монетного двора.

Болел ли Адам Олеарий водянкой, как свидетельствует поэт, неизвестно. Возможно, так Данте описывает сам Готторпский глобус, устроенный, вроде лютни, имеющей полусферический корпус, на коротких ножках. Погружение в недра Земли, где и располагается Ад, поэт в детстве совершал достаточно много раз. Отсюда и его прекрасное знание Звёздного Неба и всех созвездий.

Для изготовления столь точного сооружения потребовались механические станки. И здесь самое время сказать об их изобретателе.

Из академической статьи:

Андрей Константинович Нартов (1693—1756 годы), русский учёный, механик и скульптор, статский советник, член Академии наук (1723—1756 годы), изобретатель первого в мире токарно-винторезного станка с механизированным суппортом и набором сменных зубчатых колёс.

А. К. Нартов родился в Москве 28 марта 1693 года. Точное происхождение его неизвестно. Предполагается, что он был из «посадских людей». С 1709 года Андрей Нартов работал токарем в Московской школе математических и навигацких наук, основанной в 1701 году по велению Петра I. В 1712 году высококвалифицированного токаря Петр I вызвал Андрея Нартова в Петербург, где определил его в собственную дворцовую «токарню». В это время Нартов разработал и построил ряд механизированных станков для получения копированием барельефов и произведений прикладного искусства. Около 1718 года послан царём в Пруссию, Голландию, Францию и Англию для усовершенствования в токарном искусстве и «приобретения знаний в механике и математике». По возвращении Нартова из-за границы Пётр Великий поручил ему заведовать своей токарней, которую Нартов расширил и пополнил новыми машинами, вывезенными и выписанными им из-за границы. Отношения его к Петру были очень близкими: токарня была рядом с царскими покоями и часто служила Петру Великому кабинетом. В 1724 году представил Петру проект учреждения академии художеств.

После смерти Петра I Нартов был отстранен от двора. В 1726 году он был именным указом направлен в Москву на московский монетный двор. Московский монетный двор находился в то время в чрезвычайно запущенном состоянии. Отсутствовало элементарное оборудование. Нартову удалось наладить технику монетного дела. В 1733 году он создал механизм для подъёма Царь-колокола.

После смерти Петра Нартову поручено было сделать «триумфальный столп» в честь императора, с изображением всех его «баталий»; но эта работа не была им окончена. Когда в академии наук были сданы все токарные принадлежности и предметы Петра, а также и «триумфальный столп», то по настоянию начальника академии, барона Корфа, считавшего Нартова единственным человеком, способным окончить «столп», в 1735 году Нартов был вызван из Москвы в Петербург в академию «к токарным станкам», для заведования учениками токарного и механического дела и слесарями.

Нартов разработал конструкцию первого в мире токарно-винторезного станка с механизированным суппортом и набором сменных зубчатых колёс (1717 год). Впоследствии это изобретение было забыто, и токарно-винторезный станок с механическим суппортом и гитарой сменных зубчатых колес заново изобрёл около 1800 года Генри Модсли.

В 1742 году Нартов принес Сенату жалобу на советника академии Шумахера, с которым у него происходили пререкания по денежному вопросу, а затем добился у императрицы назначения следствия над Шумахером, на место которого был определен сам Нартов. Результаты его деятельности в этой должности были неоднозначны. Нартов пытался улучшить финансовое положение академии, навести порядок в ее делах. Но общего языка с академиками он не нашел и пробыл в этой должности только полтора года. По утверждению членов академии, он оказался «ничего, кроме токарного художества, не знающим» и «самовластным» : он велел опечатать архив академической канцелярии, содержавший учёную переписку академиков, грубо обращался с академиками и, наконец, довел дело до того, что Ломоносов и другие члены стали просить возвращения Шумахера, который вновь вступил в управление академией в 1744 году, а Нартов сосредоточил свою деятельность «на пушечно-артиллерийском деле».

Работая в Артиллерийском ведомстве, Нартов создал новые станки, оригинальные запалы, предложил новые способы отливки пушек и заделки раковин в канале орудия и др. Им был изобретен оригинальный оптический прицел. Значение изобретений Нартова было столь велико, что 2 мая 1746 года был издан указ о награждении А. К. Нартова за артиллерийские изобретения пятью тысячами рублей. Кроме этого, ему отписали несколько деревень в Новгородском уезде. В 1754 года Нартов был произведен в генеральский чин статского советника.

А. К. Нартов скончался в Петербурге 16 апреля 1756 года. После его смерти остались крупные долги, так он вкладывал много личных средств в научно-технические опыты. Был похоронен в ограде церкви Благовещения на 8-й линии Васильевского острова. В настоящее время его надгробие находится в Александро-Невской Лавре.

Ему принадлежат: «Достопамятные повествования и речи Петра Великого» (в «Сыне Отечества» 1819 год и в «Москвитянине» 1842 год). В 1885 году были напечатаны в «Русском Архиве» «Рассказы и анекдоты о Петре Великом», из которых многие взяты у Нартова. По словам Н. Г. Устрялова, сообщения Нартова, вообще преувеличивавшего свое значение и роль, ценны в особенности передачей подлинных слов Петра. Л. Н. Майков, напечатавший «Рассказы Нартова о Петре Великом» в «Записках Имп. Академии Наук» (т. LXVII, и отдельно, СПб., 1891 год), дает самый полный их сборник (162) и сопровождает исторической критикой, точно определяющей источники, которыми пользовался Нартов, и степень достоверности сообщений. Он делает догадку, что «Повествования» записаны не Нартовым, а его сыном, Андреем Андреевичем.

В 1755 году Нартов завершил работу над рукописью «Театрум махинариум, или Ясное зрелище махин» – своеобразной энциклопедией станкостроения, медальерного и токарного искусства 1-й половины XVIII века. Эта книга имеет огромное значение для истории науки и техники. Эту книгу Нартов хотел «объявить в народ», то есть напечатать книгу и сделать доступным всем токарям, механикам и конструкторам. Книга, над которой Нартов работал с 1737 года, содержала тщательное описание 34 оригинальных токарных, токарно-копировальных, токарно-винторезных станков. Нартов давал подробные чертежи станков, составлял пояснения, разрабатывал кинематические схемы, описывал применявшиеся инструменты и выполненные изделия.

Нартов разработал теоретическое введение, касающееся таких принципиальных вопросов, необходимость сочетания теории и практики, необходимость предварительного построения моделей станков до их изготовления в натуре, учет сил трения и т. п. «Театрум Махинарум» был закончен Нартовым незадолго до смерти. Его сын собрал все листы рукописи, переплел и приготовил ее для поднесения Екатерине II. Рукопись была передана в придворную библиотеку и там пролежала в безвестности почти двести лет.

Станки из придворной токарной мастерской Петра I: три боковых токарно-копировальных станка, два медальерных и станок для нарезания зубчатых колес, созданные в период с 1712 по 1729 годах Францем Зингером, А. К. Нартовым и другими мастерами «Токарни», экспонируются в Эрмитаже.

Всесильным канцлером Российской империи в это время был граф Гаврила Головкин, а Монетным двором и канцелярией заведовал его сын, Михаил. Идеальная расстановка сил для крупнейшего злоупотребления. С ней не сравнится даже проект графа Петра Ивановича Шувалова.

Из академической статьи:

Граф Пётр Иванович Шувалов (1710 (1710) год-4 января 1762 года) – глава русского правительства на исходе царствования Елизаветы Петровны, генерал-фельдмаршал, конференц-министр, камергер, сенатор, реформатор и изобретатель.

Второй сын Ивана Максимовича Старшего, выборгского коменданта. Старший брат, Александр Иванович Шувалов, генерал-фельдмаршал, в течение многих лет возглавлял тайную канцелярию.

Служил пажом при дворе в последние годы царствования Петра I; потом камер-юнкером при цесаревне Елизавете Петровне, принял деятельное участие в перевороте 1741 года, в том же году производится в камергеры, гвардейские подпоручики и генерал-майоры. В следующем году получает ордена Св. Анны и Св. Александра Невского, чин поручика гвардии; в 1744 году производится в генерал-лейтенанты, становится сенатором. В 1746 году возводится в графское достоинство Российской империи, в 1748 году делается генерал-адъютантом. Стремительному возвышению Шувалова много способствует его жена, Мавра Егоровна, урождённая Шепелева, ближайшая с юных лет подруга Елизаветы и глава её «теневого кабинета».

Влияние Шувалова становится почти безраздельным с 1749 года, когда шуваловской партии удаётся провести в фавориты Елизаветы его двоюродного брата, Ивана Ивановича Шувалова. С этого времени граф является одним из главнейших сановников империи, ни одно государственное дело не может быть решено без его участия, всесильный прежде канцлер Бестужев все чаще вынужден уступать Шуваловым в борьбе за власть. Поток милостей, подарков, наград, выгодных заказов из казны не иссякает для графа до самой смерти Елизаветы.

После её смерти, хотя, по-видимости, все остаётся по-прежнему и Пётр Шувалов даже становится генерал-фельдмаршалом при Петре III, реальное его влияние резко падает. В последние годы ему приходится перенести и ряд тяжёлых личных потерь: почти в одно время он теряет жену, которой был так много по жизни обязан, и старшего сына. Вторая жена, Анна Ивановна Одоевская, также умирает, не прожив с ним и года в 1761 году при родах.

Годы пребывания у власти наполнены для Шувалова кипучей реформаторской деятельностью. По описанию современников, дом его напоминает огромную канцелярию, а не дворец вельможи. От своих подчинённых граф также неустанно требует новых идей, проектов, улучшений, предложений реформ. Он окружает себя такими же талантливыми и энергичными дилетантами, каким является и сам. Не обременённый образованием, но наделённый от природы колоссальными работоспособностью, честолюбием, энергией и упорством, Шувалов в любом деле, с которым ему приходится сталкиваться, пытается произвести кардинальные преобразования. Последствия его реформ неоднозначны, некоторые из них нанесли, скорее, вред и ввели казну в убыток. Известна и ядовитая, небезосновательная оценка «принципиев», которыми руководствовался граф в своей преобразовательной деятельности, Екатериной II, полагавшей, что они были «хотя и не весьма для общества полезными, но достаточно прибыльными для самого его» (то есть Шувалова).

Тем не менее, если имя Шувалова сохранилось в истории России, то не благодаря тому, что его жена состояла в наперсницах, а двоюродный брат в фаворитах у самодержицы, но благодаря предложенным и проведённым им новшествам, таким, как уничтожение внутренних таможенных пошлин, учреждение первых российских банков, благодаря проекту Военной академии, преобразованию российской артиллерии в бытность Шувалова на посту генерал-фельдцейхмейстера и многим другим реформам и нововведениям, так или иначе связанным с его именем.

Также с именем Шувалова связано основание многих промышленных и горных предприятий, такие как Воткинский железоделательный завод (построен в 1757—1759 годах) и Ижевский железоделательный завод (построен в 1760—1763 годах) и др.

Здесь не упомянут ещё один проект графа Шувалова – проект о переделывании легковесных медных денег ещё в легковеснейшие, по которому из пуда меди предлагалось чеканить не 16 рублей мелкими деньгами, а 32 рубля. Об этом пишет в своих записках князь Яков Петрович Шаховской, который и помешал его осуществлению, точнее, только затормозил его. Переделывание легковесных медных денег ещё в легковеснейшие было осуществлено после смерти Елизаветы Петровны, в 1762 году при Екатерине II, а в 1796 году, уже при Павле I, произошло «обратное переделывание медных денег».

E io a lui: «Chi son li due tapini che fumman come man bagnate «l verno, giacendo stretti a» tuoi destri confini?» [93] «Qui li trovai – e poi volta non dierno —», rispuose, «quando piovvi in questo greppo, e non credo che dieno in sempiterno. [96] L'una è la falsa ch'accusò Gioseppo; l'altr“è „l falso Sinon greco di Troia: per febbre aguta gittan tanto leppo». [99] И я: «Кто эти двое, в клубе дыма, Как на морозе мокрая рука, Что справа распростерты недвижимо?» [93] Он отвечал: «Я их, к щеке щека, Так и застал, когда был втянут Адом; Лежать им, видно, вечные века. [96] Вот лгавшая на Иосифа; а рядом Троянский грек и лжец Синон; их жжет Горячка, потому и преют чадом». [99]

Данте интересуется у Адамо о двух тенях, от которых идёт пар, как на морозе от мокрой руки.

Адамо отвечает, что это древние персонажи. Одна из них, лгавшая на Иосифа – упоминаемая в Библии жена Потифара, царедворца фараонова. Тщетно пытавшись обольстить прекрасного Иосифа, служившего у них в доме, она оклеветала его перед мужем, и тот заключил его в тюрьму. Другой – Синон – греческий юноша, лживым рассказом убедивший ввести в Трою деревянного коня. Пар от них идёт, так как их жжёт горячка. Здесь также приводятся в противопоставлении две болезни – водянка и горячка.

E l'un di lor, che si recò a noia forse d'esser nomato sì oscuro, col pugno li percosse l'epa croia. [102] Quella sonò come fosse un tamburo; e mastro Adamo li percosse il volto col braccio suo, che non parve men duro, [105] dicendo a lui: «Ancor che mi sia tolto lo muover per le membra che son gravi, ho io il braccio a tal mestiere sciolto». [108] Сосед, решив, что не такой почет Заслуживает знатная особа, Ткнул кулаком в его тугой живот. [102] Как барабан, откликнулась утроба; Но мастер по лицу его огрел Рукой, насколько позволяла злоба, [105] Сказав ему: «Хоть я отяжелел И мне в движенье тело непокорно, Рука еще годна для этих дел». [108]

Сосед – Синон, знатная особа – жена Потифара. Синон бьёт кулаком в тугой живот Адамо, на что тот отвечает увесистой оплеухой, говоря, что хотя он и не может из-за водянки двинуться телом, но рука у него так же тяжела, как и при жизни. Мастер – Адамо, при всей своей вздутости, не утратил крепких жилистых рук кузнеца.

Ond'ei rispuose: «Quando tu andavi al fuoco, non l'avei tu così presto; ma sì e più l'avei quando coniavi». [111] E l'idropico: «Tu di» ver di questo: ma tu non fosti sì ver testimonio là «ve del ver fosti a Troia richesto». [114] «S'io dissi falso, e tu falsasti il conio», disse Sinon; «e son qui per un fallo, e tu per più ch'alcun altro demonio!» [117] «Ricorditi, spergiuro, del cavallo», rispuose quel ch'avea infiata l'epa; «e sieti reo che tutto il mondo sallo!» [120] «E te sia rea la sete onde ti crepa», disse «l Greco, «la lingua, e l'acqua marcia che «l ventre innanzi a li occhi sì t'assiepa!» [123] Allora il monetier: «Così si squarcia la bocca tua per tuo mal come suole; ché s'i» ho sete e omor mi rinfarcia, [126] tu hai l'arsura e «l capo che ti duole, e per leccar lo specchio di Narcisso, non vorresti a «nvitar molte parole». [129] «Шагая в пламя, – молвил тот задорно, — Ты был не так-то на руку ретив, А деньги бить она была проворна». [111] И толстопузый: «В этом ты правдив, Куда правдивей, чем когда троянам Давал ответ, душою покривив». [114] И грек: «Я словом лгал, а ты – чеканом! Всего один проступок у меня, А ты всех бесов превзошел обманом!» [117] «Клятвопреступник, вспомни про коня, — Ответил вздутый, – и казнись позором, Всем памятным до нынешнего дня!» [120] «А ты казнись, – сказал Синон, – напором Гнилой водицы, жаждой иссушен И животом заставясь, как забором!» [123] Тогда монетчик: «Искони времен Твою гортань от скверны раздирало; Я жажду, да, и соком наводнен, [126] А ты горишь, мозг болью изглодало, И ты бы кинулся на первый зов Лизнуть разок Нарциссово зерцало». [129]

Синон указывает Адамо, что когда он входил в кузницу – Монетный двор, он был не так-то на руку ретив – потому что руки у него были связаны, а вот фальшивые монеты с развязанными руками бил свободно.

На это Адамо отвечает, что сейчас Синон правдивее, чем когда лгал Троянцам про деревянного коня. Синон говорит, что он лгал словом и всего один раз, а Адамо чеканом лгал миллионы раз и его поступок гораздо гнуснее. Синон жалуется, что с ним поступили несправедливо, поместив в один круг с поддельщиком денег, ведь он лгал всего лишь словом. Адамо напоминает ему, что его вина в падении Трои такова по оценке истории, что больше, чем вина самого Адамо.

Вот и казнись своей водянкой, огрызается Синон, на что монетчик замечает, что гортань Синона раздирает от скверны и сам он горит, и мозг его изглодало болью, и сам он также бросился бы при первом всплеске воды её пить. Нарциссово зерцало – вода, в которую смотрелся влюбленный в свое отражение Нарцисс (Метам., III, 346—510).

Ad ascoltarli er'io del tutto fisso, quando «l maestro mi disse: «Or pur mira, che per poco che teco non mi risso!» [132] Quand'io «l senti» a me parlar con ira, volsimi verso lui con tal vergogna, ch'ancor per la memoria mi si gira. [135] Qual è colui che suo dannaggio sogna, che sognando desidera sognare, sì che quel ch» è, come non fosse, agogna, [138] tal mi fec'io, non possendo parlare, che disïava scusarmi, e scusava me tuttavia, e nol mi credea fare. [141] «Maggior difetto men vergogna lava», disse «l maestro, «che «l tuo non è stato; però d'ogne trestizia ti disgrava. [144] E fa ragion ch'io ti sia sempre allato, se più avvien che fortuna t'accoglia dove sien genti in simigliante piato: ché voler ciò udire è bassa voglia». [148] Я вслушивался в звуки этих слов, Но вождь сказал: «Что ты нашел за диво? Я рассердиться на тебя готов». [132] Когда он так проговорил гневливо, Я на него взглянул с таким стыдом, Что до сих пор воспоминанье живо. [135] Как тот, кто, удрученный скорбным сном, Во сне хотел бы, чтобы это снилось, О сущем грезя, как о небылом, [138] Таков был я: мольба к устам теснилась; Я ждал, что, вняв ей, он меня простит, И я не знал, что мне уже простилось. [141] «Крупней вину смывает меньший стыд, — Сказал мой вождь, – и то, о чем мы судим, Тебя уныньем пусть не тяготит. [144] Но знай, что я с тобой, когда мы будем Идти, быть может, так же взор склонив К таким вот препирающимся людям: Позыв их слушать – низменный позыв». [148]

Вергилий упрекает Данте, что он слишком много внимания уделяет этим грешникам. Удрученный скорбным сном – увидев, какие кары ожидают его на этой ступени Ада, гораздо большие тех, которые его тени претерпевают на всех ступенях Ада – от Лимба, в компании с другими «Высочайшими» поэтами, до девятого круга, где ему предстоит ещё казниться, как фальшивомонетчику. Кроме фальшивой монеты, он, будучи папой Пием VI, пускал в обиход, не только ничего не стоящие индульгенции, но активно внедрял и распространял ценные бумаги и бумажные деньги. В России бумажные деньги и ценные бумаги были введены в обиход императрицей Екатериной II (знаменитые екатеринки или «катеньки»), которую поэт пережил на много лет.

Крупней вину смывает меньший стыд – вина Синона в истории Трои, но меньший стыд позволяет забыть вину. Слушать препирания теней, уже осужденных историей – низменный позыв – так Вергилий учит Данте. Он обещает ему своё покровительство и защиту после смерти. Низменный позыв – карать себя угрызениями совести, ведь «победителей не судят».

Как это было:

«Адамо, Адамо!» – потянул Мастера Адама Олеария за руку высокий, худенький мальчик: – «Адамо, пойдём в Ад!»

Мастер только-что вернулся с Монетного двора и еле стоял на ногах. Его мучила начинающаяся водянка, но отказать царскому отпрыску он не мог.

«Хорошо, Герр Питер» – сказал он: – «Но только Вы сначала расскажете мне, что запомнили с прошлого раза».

«Расскажу, расскажу» – засмеялся мальчик: – «А ты мне расскажешь про Гериона, про затмения и про антиподов».

Они прошли в Глобусный Домик, посреди которого стоял гигантский Готторпский Глобус, изготовленный самим Мастером. Олеарий позвонил в колокольчик. Вошёл слуга; Мастер сказал ему несколько слов. Слуга подошёл к Глобусу, ключиком открыл дверцу на боку, поднявшись по лесенке, зашёл в него и стал зажигать светильники внутри. Окончив дело, он вышел и поклонился.

Мастер с мальчиком подошли к раскрытой дверце Глобуса. Изнутри, из полумрака, на них глядели, разевая пасти, страшные звери, усеянные золотыми и серебряными шляпками гвоздей. Круговая деревянная скамеечка располагалась внизу.

«Ну, что-же, Герр Питер!» – торжественно объявил Адам: – «Прошу пожаловать в Ад!»

А. XXX. 1 Большой Готторпский глобус в Кунсткамере Санкт-Петербурга.

Большой Готторпскийглобус – глобус-планетарий – единственный из подобных, сохранившейся в полноценном виде до нашего времени. Создан по проекту Адама Олеария (1599—1671 годы)

Глобус представляет собой сферу диаметром 3,1 метра и весом почти три с половиной тонны, с дверцей, через которую можно проникнуть внутрь конструкции и расположиться там за столом на скамейке, рассчитанной на 12 человек. Снаружи глобус – это глобус с изображением земной поверхности, изнутри глобус – небесная сфера: на внутренней поверхности нанесены изображения созвездий и вбиты 1016 гвоздей с фигурными позолоченными шляпками разных размеров, соответствующих звездам разной яркости. Предусмотрено также Солнце – хрустальный шарик на специальном кронштейне, движущийся по эклиптике посредством специального механизма. Глобус установлен на оси и вращается вокруг нее, имитируя вращение Земли подобно обычному глобусу – если стоять снаружи, и вращение небесного свода – если находиться внутри.