Io vidi già cavalier muover campo, e cominciare stormo e far lor mostra, e talvolta partir per loro scampo; [3] corridor vidi per la terra vostra, o Aretini, e vidi gir gualdane, fedir torneamenti e correr giostra; [6] quando con trombe, e quando con campane, con tamburi e con cenni di castella, e con cose nostrali e con istrane; [9] né già con sì diversa cennamella cavalier vidi muover né pedoni, né nave a segno di terra o di stella. [12] Я конных ратей видывал движенья, В час грозных сеч, в походах, на смотрах, А то и в бегстве, в поисках спасенья; [3] Я видывал наезды, вам на страх, О аретинцы, видел натиск бранный, Турнирный бой на копьях и мечах, – [6] Под трубный звук, набатный, барабанный, Или по знаку с башен, как когда, На итальянский лад и чужестранный; [9] Но не видал, чтобы чудней дуда Звучала конным, пешим иль ветрилам, Когда маячит берег иль звезда. [12]

Данте, как и все его современники, умело обращался с лошадью. Участвуя в войнах и сражениях своего времени, он много повидал конных соединений в боях, походах, смотрах, турнирах. Все эти мероприятия сопровождаются звуками боевых и турнирных труб – фанфар и горнов, боем в колокол или барабан, сигналами с башен и т. д. При этом он уточняет, что видел это не только в Италии, но и в других странах (в оригинале – nostrali e con istrane (родина и чужбина)).

Наезды на страх аретинцев – очень интересное сопоставление. В определённый период развития военной тактики, пешие соединения стали успешно противопоставлять свою тактику конным, а после распространения огнестрельного оружия, неподвижная пехота стала превосходить конницу в сражении. Особенно в этом преуспела швейцарская пехота, первой создавшая тактику противодействия коннице. Швейцарцев поэт называет аретинцами.

Когда маячит берег иль звезда – в морском плавании, когда путь ветрилам кораблей определяется по очертаниям берега или по звездам. Натиск бранный, и турнирный бой, поэт закономерно ставит на одну полку.

Хвостач, отдав приказ, повернулся задом к каторжникам, всем видом давая понять, что их мнение по этому поводу его не интересует. Разукрашенный павлиний хвост, свёрнутый трубой – непревзойденное зрелище. Поэт говорит, что он чудней дуды не видел; в эту трубу не трубят, хвост павлина, свёрнутый немой трубой, не является инструментом для извлечения звука.

Noi andavam con li diece demoni. Ahi fiera compagnia! ma ne la chiesa coi santi, e in taverna coi ghiottoni. [15] Pur a la pegola era la mia «ntesa, per veder de la bolgia ogne contegno e de la gente ch'entro v'era incesa. [18] Come i dalfini, quando fanno segno a» marinar con l'arco de la schiena, che s'argomentin di campar lor legno, [21] talor così, ad alleggiar la pena, mostrav'alcun de“ peccatori „l dosso e nascondea in men che non balena. [24] E come a l'orlo de l'acqua d'un fosso stanno i ranocchi pur col muso fuori, sì che celano i piedi e l'altro grosso, [27] sì stavan d'ogne parte i peccatori; ma come s'appressava Barbariccia, così si ritraén sotto i bollori. [30] Мы шли с десятком бесов; вот уж в милом Сообществе! Но в церкви, говорят, Почет святым, а в кабачке – кутилам. [15] Лишь на смолу я обращал мой взгляд, Чтоб видеть свойства этой котловины И что за люди там внутри горят. [18] Как мореходам знак дают дельфины, Чтоб те успели уберечь свой струг, И над волнами изгибают спины, – [21] Так иногда, для обегченья мук, Иной всплывал, лопатки выставляя, И, молнии быстрей, скрывался вдруг. [24] И как во рву, расположась вдоль края, Торчат лягушки рыльцем из воды, Брюшко и лапки ниже укрывая, – [27] Так грешники торчали в две гряды, Но, увидав, что Борода крадется, Ныряли в кипь, спасаясь от беды. [30]

Путники продвигаются, сопровождаемые десятком рабочих, меж кипящих котлов с расплавленным воском и смолой. Данте ведёт себя скромно, понимая, что не он хозяин положения. Он с любопытством рассматривает кипящую смолу, нерасплавленные куски которой всплывают на поверхность и возвышаются над расплавом. Он сравнивает их с лягушками в воде и сопоставляет, как мореходам знак дают дельфины: существовало поверье, что появление дельфинов над водой предвещает бурю. Над горизонтом появляется созвездие Дельфин [А. XII. 6], и скоро исчезает. Идущие вместе с ними рабочие, перед лицом десятника суетятся, показывая прыть, немедленно заталкивая такие куски обратно, вглубь котла.

Внутри, в смоле, варятся будущие модели для отливок, как бы души будущих людей.

Вергилий в Энеиде, спускаясь в Ад, изобразил, как души умерших, очистившиеся в Аду, ждут нового воплощения – вселения в новое тело.

То и дело всплывают другие грешники – восходят разные созвездия, расположенные с двух сторон от созвездия Эридан, как куски воска в котле, и заходят обратно.

I» vidi, e anco il cor me n'accapriccia, uno aspettar così, com'elli «ncontra ch'una rana rimane e l'altra spiccia; [33] e Graffiacan, che li era più di contra, li arruncigliò le «mpegolate chiome e trassel sù, che mi parve una lontra. [36] I“ sapea già di tutti quanti „l nome, sì li notai quando fuorono eletti, e poi ch'e» si chiamaro, attesi come. [39] «O Rubicante, fa che tu li metti li unghioni a dosso, sì che tu lo scuoi!», gridavan tutti insieme i maladetti. [42] Один – как вспомню, сердце ужаснется — Заждался; так одна лягушка, всплыв, Нырнет назад, другая остается. [33] Собачий Зуд, всех ближе, зацепив Багром за космы, слипшиеся туго, Втащил его, как выдру, на обрыв. [36] Я помнил прозвища всего их круга: С тех пор, как их избрали, я в пути Следил, как бесы кликали друг друга. [39] «Эй, Рыжик, забирай его, когти, — Наперебой проклятые кричали, — Так, чтоб ему и шкуры не найти!» [42]

Созвездие Телец, изображается на Звёздных Картах только передней его частью; задняя часть скрывается в бесформенном облаке, в данном случае – смоле; на Звёздном Небе – замазанное созвездие Свинья. Созвездие Телец приближается к закату. Собачий Зуд – созвездие Северная Муха, расположенная между созвездием Овен, наполовину скрывшимся за горизонт, нападающая на созвездие Телец, находится ближе всех к нему, как бы втаскивая его на обрыв.

С тех пор, как их избрали – основная часть созвездий – бесов, сопровождающих поэтов, получили свои названия и границы незадолго до этого – в XVII веке. Бесы призывают самое дальнее созвездие – Лютый Рыжик – созвездие Индеец, призывая снять скальп; не найти и шкуры после того, как Индеец снимет скальп со своей жертвы. Что положено королю (Юпитеру), не положено быку – Тельцу. Чтобы кусок воска быстрее расплавился, его нужно предварительно раздробить, о чём и идёт разговор между бесами – обычный рабочий момент.

E io: «Maestro mio, fa, se tu puoi, che tu sappi chi è lo sciagurato venuto a man de li avversari suoi». [45] Lo duca mio li s'accostò allato; domandollo ond'ei fosse, e quei rispuose: «I» fui del regno di Navarra nato. [48] Mia madre a servo d'un segnor mi puose, che m'avea generato d'un ribaldo, distruggitor di sé e di sue cose. [51] Poi fui famiglia del buon re Tebaldo: quivi mi misi a far baratteria, di ch'io rendo ragione in questo caldo». [54] E Cïriatto, a cui di bocca uscia d'ogne parte una sanna come a porco, li fé sentir come l'una sdruscia. [57] Tra male gatte era venuto «l sorco; ma Barbariccia il chiuse con le braccia, e disse: «State in là, mentr'io lo «nforco». [60] И я сказал: «Учитель мой, нельзя ли Узнать, кто этот жалкий лиходей, Которого враги к рукам прибрали?» [45] Мой вождь к нему подвинулся плотней, И тот сказал, в ответ на обращенье: «Я был наваррец. Матерью моей [48] Я отдан был вельможе в услуженье, Затем что мой отец был дрянь и голь, Себя сгубивший и свое именье. [51] Меня приблизил добрый мой король, Тебальд; я взятки брал, достигнув власти, И вот плачусь, окунут в эту смоль». [54] Тут Боров, у которого из пасти Торчали бивни, как у кабана, Одним из них стал рвать его на части. [57] Увидели коты, что мышь вкусна; Но Борода, обвив его руками, Сказал: «Оставьте, помощь не нужна». [60]

Данте просит Вергилия узнать, кем был этот кусок воска в жизни. Вергилий подвигается ближе; тот сообщает ему, что он был наваррец, служивший королю Тебальду.

Тебальд II – король Наваррский (с 1253 по 1270 года). Телец достиг большой власти, очевидно, став папой. Учитывая, что он родом испанец и имеет в своём гербе быка, определю, кто он такой.

Есть два понтифика из семейства Борджиа, имеющие в гербе быка, происхождением из Испании, точнее, из Наварры. Один – папа Калликст III (Альфонсо ди Борджиа 1455—1458 годы понтификата), второй – папа Александр VI (Родриго де Борджиа 1492—1503 годы понтификата). Можно рассматривать и того и другого в этом контексте.

Не дав поэту договорить, Клыкастый Боров – созвездие Гиады, расположенное прямо на шее созвездия Телец, начинает рвать того на части. Именно в этом месте Звёздного Неба, в центре костра гекатомбы, между созвездием Телец и созвездием Овен было расположено созвездие Откормленный Боров, ведь какое же жаркое без жирной мягкой свинины.

С Небесных Карт это созвездие удалили, скорее всего, по религиозным соображениям христиане, причислив свинью к нечистым животным в книге Бытие, при непротивлении мусульман, религиозный запрет которых на употребление свинины в пищу и поныне строго соблюдается. Ещё одна сторона гекатомбы – созвездие Пегас и созвездие Малый Конь, также изображены наполовину, с задней частью, окутанной дымом. Может быть, здесь располагалось созвездие Беллерофонта, погибшего во время скачки на конях, когда его, упавшего, кони протащили по земле и камням до смерти. Расположение человеческого изображения в центре гекатомбы могло быть истолковано, как человеческое жертвоприношение, поэтому он там долго не задержался, как и созвездие Фаэтон.

Созвездия Пегас и Малый Конь располагаются на костре гекатомбы; мусульмане широко употребляли в пищу конину.

Другие бесы торопливо спешат на помощь Клыкастому Борову – Гиадам, желая побыстрей выполнить свою работу. Данте просит десятника, чтобы созвездие Телец оставили в покое, желая его дальше расспросить. Десятник Борода – созвездие Орион, как бы охватывает руками созвездие Телец, защищая его от других бесов.

E al maestro mio volse la faccia: «Domanda», disse, «ancor, se più disii saper da lui, prima ch'altri «l disfaccia». [63] Lo duca dunque: «Or dì: de li altri rii conosci tu alcun che sia latino sotto la pece?». E quelli: «I» mi partii, [66] poco è, da un che fu di là vicino. Così foss'io ancor con lui coperto, ch'i» non temerei unghia né uncino!» [69] Потом, к вождю оборотясь глазами: «Ты, если хочешь, побеседуй с ним, Пока его не разнесли баграми». [63] И вождь: «Скажи, из тех, кто здесь казним, Не знаешь ли каких-нибудь латинян, В смоле?“ И тот: „Сейчас я был с одним [66] Из мест, откуда путь до них недлинен. Мне крюк и коготь был бы нипочем, Будь я, как он, опять в смолу заклинен». [69]

Десятник Борода – созвездие Орион смотрит на созвездие Телец; чтобы ему посмотреть на созвездие Стрелец, ему нужно оборотиться глазами. Он разрешает Вергилию побеседовать с ним, пока его не разнесли баграми – пока созвездие Телец не скрылось за горизонтом, в лучах зари. Вергилий спрашивает у Борджиа, есть ли поблизости ещё какие-либо латиняне, на Звёздном Небе – созвездия Зодиака, на Земле – понтифики. Тот отвечает, что сейчас он был с одним из них, родом из мест, откуда путь до них недлинен – из Испании, откуда недалеко до Италии, но тот – созвездие Овен уже скрылся за горизонтом – в смоле утренней зари.

Созвездие Телец – папа Александр VI (Родриго де Борджиа 1492—1503 годы понтификата), его земляк – созвездие Овен – папа Калликст III (Альфонсо ди Борджиа 1455—1458 годы понтификата). Это – единственные папы испанского происхождения в сонме итальянских по преимуществу пап.

Он заклинен в смолу – его тронное имя повторяется, как имя антипапы Калликста III (Джованни ди Струми; 1168—1178 годы). Между смертями двух Калликстов – 280 лет.

E Libicocco «Troppo avem sofferto», disse; e preseli «l braccio col runciglio, sì che, stracciando, ne portò un lacerto. [72] Draghignazzo anco i volle dar di piglio giuso a le gambe; onde «l decurio loro si volse intorno intorno con mal piglio. [75] Quand'elli un poco rappaciati fuoro, a lui, ch'ancor mirava sua ferita, domandò «l duca mio sanza dimoro: [78] Тут Забияка: «Больно долго ждем!» — Сказал, рванул ему багром предплечье И выхватил клок мяса целиком. [72] Тогда Дракон решил нанесть увечье Пониже в ноги; но грозою глаз Десятник их пресек противоречье. [75] Они смирились и на этот раз, А тот смотрел, как плоть его разрыта; И спутник мой спросил его тотчас: [78]

Не дожидаясь конца разговора, Забияка – созвездие Персей выхватывает клок мяса из предплечья созвездия Телец – созвездие Голова Медузы, которую он держит в руках. С другой стороны, Дракон – созвездие Кит атакует созвездие Телец с ног, но десятник – созвездие Орион грозно смотрит на него, не подпуская близко, и созвездие Кит первым скрывается за горизонтом. Созвездие Телец выглядит, как передняя половина быка, задняя его часть скрыта дымом гекатомбы (плоть его разрыта).

Подойдя к котлу с воском и смолой, рабочие определяют, готовность расплава, берут пробы, определяя на глазок текучесть воска. Десятник следит, чтобы они не подрались; каждый мнит себя лучшим «спецом», чем другой. Если расплав недостаточно прогрет, отливка может стать «комом» и брак будет вменён в вину десятнику. С другой стороны, если слишком долго греть, перерасходуется топливо, процесс отливки замедлится, что будет вменено в вину десятника, которую он впоследствии выместит на рабочих; поэтому идут такие споры и суета.

«Chi fu colui da cui mala partita di» che facesti per venire a proda?» Ed ei rispuose: «Fu frate Gomita, [81] quel di Gallura, vasel d'ogne froda, ch'ebbe i nemici di suo donno in mano, e fé sì lor, che ciascun se ne loda. [84] Danar si tolse, e lasciolli di piano, sì com'e» dice; e ne li altri offici anche barattier fu non picciol, ma sovrano. [87] «Кто это был, кому нашлась защита, Когда, на горе, ты остался тут?» И он ответил: «Это брат Гомита, [81] Что из Галлуры, всякой лжи сосуд, Схватив злодеев своего владыки, Он сделал так, что те хвалу поют. [84] Всех отпустил за деньги, скрыв улики, Как говорит; корысти не тая, Мздоимец был не малый, но великий. [87]

От описания Звёздного Неба и просмотра списка пап, нужно спуститься на Землю и посмотреть, о ком идёт речь. Действие перемещается в Галлуру (Галлию = Францию), во времена Великой Французской революции. Папа Пий VI выступил с резким осуждением революции, у истоков которой стояли Марат и Робеспьер. Всякой лжи сосуд – брат Гомита – Марат.

Из академической статьи:

Жан-Поль Марат (24 мая 1743 года (17430524), Будри, Невшательское княжество – 13 июля 1793 года, Париж) – политический деятель эпохи Великой французской революции, врач, радикальный журналист (всякой лжи сосуд), один из лидеров якобинцев. Известен под прозвищем «Друг народа», в честь газеты, которую он издавал с сентября 1789 года. Вместе с Максимилианом Робеспьером руководил подготовкой восстания 31 мая – 2 июня 1793 года, отнявшего власть у жирондистов. Один из наиболее ярых сторонников якобинского террора, заложивший основы революционной диктатуры. Убит Шарлоттой Корде.

Родился в Швейцарии. Получил хорошее образование в доме отца, довольно известного врача; потеряв родителей, зарабатывал на жизнь уроками и врачебной практикой, переезжая из города в город. Более 10 лет прожил в Англии и Голландии и выступил здесь с рядом книг и брошюр, сразу создавших ему многочисленных врагов страстностью тона и резкими нападками на авторитеты. Есть сведения, что он собирался принять британское подданство для женитьбы на Анне Летиции Барбо.

В 1773 году он издал книгу «О человеке, или Принципы и законы влияния души на тело и тела на душу» (фр. «De l’homme ou des principes et des lois de l’influence de l» âme sur le corps et du corps sur l» âme») (Амстердам), вовлекшую его в полемику с Вольтером; за ней последовала революционная брошюра «Цепи рабства» (англ. «The chains of slavery» Лондон, 1774 год; фр. изд. «Les chaînes de l’esclavage», Париж, 1792 год и сл.). К этому же времени относятся его естественнонаучные труды, существеннейший недостаток которых – неимоверное высокомерие в отзывах о таких учёных, как Ньютон, д’Аламбер, Лавуазье. В 1775 году Эдинбургский университет присудил ему степень доктора медицины. Тем не менее, в 1779 году Французская Академия наук, разобрав мемуары Марата об огне, электричестве и других явлениях, нашла, что опыты его новы, точны и успешны, метод оригинален. Франклин (будущий президент Соединенных Штатов Америки) присутствовал при одном опыте Марата, когда тот пытался доказать, что резина проводит электричество, но раскрыл обман (в резину была положена иголка) и отказался присутствовать при других «опытах». Вопреки распространенному убеждению, Франклин прислал лишь одно письмо Марату – поздравление с Новым годом, что не мешало Марату распространять слухи о том, что Франклин ведет с ним переписку. С 1779 по 1787 годы Марат состоял врачом в придворном штате графа д’Артуа.

В 1780 году он представил на конкурс свой «Plan de législation criminelle» (Нёвшатель, 1780 год) (План уголовного законодательства), в котором он примыкает к школе криминалистов-филантропов. Некоторые идеи этого трактата (необходимость заботиться о том, чтобы позор от наказания не распространялся на неповинные семьи преступников) были усвоены императором Священной Римской империи германской нации Иосифом II. Высказываясь в духе просветительной эпохи о правах низших классов, Марат проводит, между прочим, мысль, что «никакой избыток не должен принадлежать кому-либо по праву, пока есть люди, нуждающиеся в насущном».

В 1789 году он написал «Дар отечеству» («Offrande à la patrie»), «Tableau des vices de la constitution anglaise», составил проект установления конституционной монархии и наконец, начал издавать газету «Друг народа» («Ami du peuple»), выходившую с 12 сентября 1789 года по самый день смерти Марата, под разными названиями. Целью этого издания было изобличение врагов народа, причём Марат с одинаковой резкостью обрушивался на королевскую семью, на министров и членов национального собрания. «Друг народа» много способствовал распространению среди народа, особенно в Париже, крайнего революционного фанатизма; его читали нарасхват, популярность его выразилась и в многочисленных циркулировавших тогда подделках под него.

Ожесточённый тон газеты вызвал против Марата преследования. Он принужден был скрываться в подвалах, не покидая, однако, своей работы, один раз даже бежал в Англию – но эти гонения придали ему лишь ещё больше энергии и сделали его более свирепым: он стал говорить о необходимости обновления общества принесением в жертву сотен и тысяч голов изменников . В конце 1791 года он переселился в Лондон, где занялся составлением книги: «Ecole du citoyen», но в апреле 1792 года вернулся в Париж и с удвоенной энергией взялся за издательство. Нападения на него жирондистов, требовавших привлечения его к суду за подстрекательство к убийствам, вызвали в нём страшную к ним ненависть, тем более что опять его печатные станки стали уничтожать и опять ему пришлось прятаться по подвалам. События 10 августа дали ему власть и влияние. В этот день он распространил в городе плакат, в котором призывал к умерщвлению всех антиреволюционеров. Он был избран в члены наблюдательного комитета коммуны и своей проповедью сильно содействовал сентябрьским убийствам; он же подписал и, вероятно, редактировал циркуляр комитета коммуны, в котором эти убийства оправдывались, и провинция приглашалась последовать примеру Парижа (потом, однако, он отрицал своё участие и называл сентябрьские события «несчастными»). Избранный в конвент от Парижа, он занял место во главе монтаньяров и стал главной мишенью жирондистских ораторов. Жирондисты настояли, наконец, на предании его суду за опубликованное им, в качестве президента якобинцев, воззвание, в котором он заявлял, что конвент заключает в недрах своих контрреволюцию. Несмотря на протесты Дантона, Марат 14 апреля 1793 года был призван к суду за проповедь роспуска собрания и призыв к убийству и грабежам; доказательства были взяты из разных номеров его газеты. Революционный трибунал, 24 апреля 1793 года, единогласно оправдал его, и он с триумфом был приведён обратно в конвент. Теперь вся его деятельность устремилась на уничтожение жирондистов; он был одним из главных виновников их проскрипции.

Страдая от тяжёлой кожной болезни, Марат не выходил из дома и для облегчения страданий постоянно принимал ванны; во время одной из них 13 июля 1793 года, его посетительница, дворянка Шарлотта Корде предложила ему новый список «врагов народа». Пока обрадованный Марат записывал их имена, Шарлотта заколола его кинжалом. Марат умер, успев лишь крикнуть: «A moi, ma chère amie!» (Ко мне, моя подруга!). 16 июля 1793 года его тело с большим торжеством было похоронено в саду клуба Кордельеров; сердце покойного было извлечено и помещено в зале заседаний клуба. В честь Марата был ненадолго переименован Монмартр (Montmarat) и город Гавр.

21 сентября 1794 года (любопытно, что уже после 9 термидора) тело его было перенесено в Пантеон, но 8 вантоза III года удалено из него и перезахоронено на кладбище Сент-Этьен-дю-Мон.

Usa con esso donno Michel Zanche di Logodoro; e a dir di Sardigna le lingue lor non si sentono stanche. [90] Он и Микеле Цанке здесь друзья; Тот – логодорец; вечно каждый хвалит Былые дни сардинского житья. [90]

Вот появляется и лучший друг Гомиты – Микеле Цанке, переживший с ним поистине Царское (Сардинское) житьё во времена революции:

Из академической статьи:

Максимилиан Робеспьер ( Максимилиан Франсуа Мари Исидор де Робеспьер ; 6 мая 1758 года, Аррас – 28 июля 1794 года, или 10 термидора II года Республики, Париж), известный современникам как Неподкупный или Бешеная Гиена (у своих врагов) – один из лидеров Великой Французской революции, глава, возможно, самого радикального революционного движения – якобинцев.

Член Законодательного собрания с 1789 года и Конвента с 1792 года. Фактически возглавив в 1793году революционное правительство, способствовал казни короля Людовика XVI и его супруги Марии Антуанетты, созданию революционного трибунала, казни лидеров жирондистов, эбертистов и дантонистов. В 1793 году фактически возглавив Комитет общественного спасения, сосредоточил в своих руках практически неограниченную власть и развернул массовый террор против «врагов революции». 27 июля 1794 года (9-го термидора) был свергнут и на следующий день вместе с ближайшими соратниками казнён на гильотине без суда термидорианцами.

Энциклопедисты, Монтескье, в особенности Жан Жак Руссо с одной стороны, условная манерность сентиментализма – с другой, вот почва, воспитавшая Робеспьера. Вместе с Бюиссаром, Фуше, Лазаром Карно входил в литературное общество «Розати», объединявшее, как указывалось в его уставе, молодых людей, связанных любовью к стихам, цветам и вину. Он писал много стихотворений в сентиментальном духе, часто посвящая их дамам Арраса, и в 1783 году был избран членом аррасской Академии литературы, наук и искусств.

В академии он продолжал выступать за права народа. Довольно быстро он стал постоянным и любимым оратором, и в 1786 года его избрали президентом академии. Стараниями родственников едва не женился на дочери нотариуса Анаис Дезорти, но брак не состоялся.

Ко времени открытия генеральных штатов он опубликовал брошюру, где требовал реформирования местного провинциального собрания Артуа.

Выбранный депутатом от третьего сословия, Робеспьер высказывался против военного закона, против королевского права вето, против разделения граждан на активных и пассивных, за допущение евреев к занятию общественных должностей. Он заявил себя сторонником любых анархических идей, «прославившись» вечным критиканством всего, что только исходило от Старой Франции.

20 июня 1789 года лишенные помещения депутаты собрались в зале для игры в мяч, где принесли клятву-присягу бороться с абсолютизмом. Одним из авторов текста присяги был Максимилиан Робеспьер.

Вслед за Собранием Робеспьер переехал в Париж, где снимал маленькую комнату. Постепенно он стал наиболее влиятельным членом «Якобинского клуба» (многие члены которого были участниками масонских лож Парижа); в июне 1790 года был выбран одним из секретарей собрания.

Попытка бегства Людовика XVI вызвала речь Робеспьера, сразу прославившую его. В бегстве короля Робеспьер видел контрреволюционный заговор, составленный многими из членов национального собрания, врагов свободы, чтобы, при помощи короля и тиранов, подавить патриотов. Истина, свобода и общество, говорил он, для него дороже жизни, против которой, как он утверждал, были уже направлены «тысячи кинжалов». «Мы все умрем с тобою», восторженно воскликнул Камилль Демулен.

Робеспьер предложил предать короля суду и спросить народ о форме правления.

Во время народного мятежа на Марсовом поле (17 июля) Робеспьер, опасаясь за свою жизнь, скрылся у одного из якобинцев.

30 сентября учредительное собрание разошлось, объявив, по предложению Робеспьера, что члены его не могут быть избираемы в законодательное собрание.

В ноябре 1791 года Робеспьер был избран в Париже общественным обвинителем и стал главой якобинского клуба.

В апреле 1792 года он сложил с себя обязанности обвинителя и основал якобинский журнал: «Défenseur de la constitution» («Защитник конституции»). В это время начались острые столкновения между жирондистами и монтаньярами по вопросу о войне.

Робеспьер был против войны и нападал в якобинском клубе и в печати на Бриссо и жирондистов.

В народном движении 20 июня Робеспьер не принимал участия.

11 июля состоялось провозглашение «отечества в опасности» (речь Верньо), а 20 июля Робеспьер произнес в якобинском клубе речь, в которой уже развивал программу террора. «Корень всех страданий, – говорил он, – в исполнительной власти и в законодательном собрании. Необходимо исчезновение призрака, называемого королем, и учреждение национального конвента».

10 августа Робеспьер сохранял выжидающее положение. Когда восстание удалось, и вожаками его была образована коммуна (с Дантоном во главе), к ней 11 августа примкнул и Робеспьер.

17 августа Робеспьер был выбран в члены чрезвычайного суда, учрежденного Дантоном для наказания сообщников двора, но Робеспьер отказался от участия в нём.

21 августа Робеспьер был выбран одним из 24 депутатов Парижа в национальный конвент, но не получил преобладающего числа голосов; перевес был на стороне умеренных. В первые же дни существования конвента в нём вспыхнула вражда между жирондистами и якобинцами, обвинявшими друг друга в стремлении к диктатуре.

24 сентября Ребеки напал на Робеспьера и якобинцев. В ответ ему Робеспьер произнес пространную речь, в которой тщательно изображал свои подвиги, по его словам, спасшие отечество. Остроумное возражение Луве смутило Робеспьера: он просил отсрочки и только 5 ноября ответил Луве мастерски обработанной, эффектной речью, увлекшей собрание своим революционным декламаторством. Когда был поставлен вопрос о предании короля суду, партии ещё сильнее разделились. Робеспьер произнес 3 декабря речь, где отвергал юридическую точку зрения, становясь на политическую. «Людовик – не подсудимый, а вы – не судьи, – говорил он, – вы государственные люди, представители нации… Ваше дело – не произносить судебный приговор, а принять меры в видах общественного блага, выполнить роль национального провидения». Он требовал «смерти Людовика, чтобы жила республика».

27 декабря Робеспьер снова говорил о необходимости «наказанием тирана скрепить общественную свободу и спокойствие». Долг перед отечеством и ненависть к тиранам коренятся, по его словам, в сердце каждого честного человека и должны взять верх над человеколюбием. Парадокс истории заключается в том, что Людовик XVI, против которого он выступал, был одним из самых добросердечных и мягких правителей Франции, проявлявших действительную заботу о своём народе.

По мнению Робеспьера, воззвание к народу, которого требовали умеренные, угрожало ниспровержением республики: роялисты и враги свободы могли бы повлиять на народ и даже одержать победу. Главным образом речь Робеспьера была направлена против жирондистов, которые «виновнее всех, кроме короля».

9 марта 1793 года Робеспьеру удалось настоять на отправлении в департаменты, в качестве комиссаров, 82 депутатов, выбранных из якобинцев и всюду распространявших их учение. Когда одна из парижских секций внесла в конвент адрес об изгнании из него жиронды (10 апреля), Робеспьер обрушился на жирондистов ядовитыми намеками, вызвавшими блестящую импровизацию Верньо.

24 апреля Робеспьер представил в конвент проект декларации прав, в которой говорилось, что «люди всех стран» суть «граждане одного и того же государства», обязанные помогать друг другу, а «монархи, аристократы, тираны, каковы бы они ни были» – рабы, бунтующие против природы.

2 июня жирондисты пали; настала эпоха террора.

Главную роль в комитете общественного спасения с 27 июля играл Робеспьер. Под его влиянием конвент в заседании 1 августа декретировал целый ряд чрезвычайных мер.

Террором заведовали триумвиры, как их называли, – Робеспьер, Кутон и Сен-Жюст. От них исходили декреты о проскрипции и казнях. Все выдающиеся предложения излагались, большей частью, Робеспьером. Он говорил, что нужно истреблять среднее сословие, «снабжать санкюлотов оружием, страстью, просвещением». Враги, с которыми следует бороться – люди порочные и богатые, пользующиеся невежеством народа. Так как просвещению народа мешает «продажность писателей», «которые каждый день обманывают его бесстыдной ложью», то «надо объявить в опале писателей, как опаснейших врагов отечества», и издать хорошие сочинения.

3 октября член комитета общественной безопасности Амар предложил конвенту предать суду 73 депутата, протестовавших против изгнания жирондистов. Робеспьер вступился за них, рассчитывая с их помощью разбить партию Дантона. Это не помешало ему подписать декрет об уничтожении Лиона и одобрять усилившиеся именно в то время казни (жирондистов, Марии Антуанетты, герцога Орлеанского и др.).

Когда антихристианская направленность революционного движения вышла на поверхность, и было устроено празднество в честь Разума (10 ноября), Робеспьер произнес в «Якобинском клубе» (21 ноября) популистскую речь против атеистов и «крайних», в то время как он сам был деистом и одним из вождей антиклерикального движения. Несмотря на это, парижский общинный совет постановил закрыть церкви в Париже. В ответ (6 декабря) Робеспьер и Дантон постановили запретить все действия, направленные против свободы богослужения.

12 декабря Робеспьер выступил против Анахарсиса Клотца, который, вместе с Шометтом, предложил заменить католицизм «культом Разума». Началась очистка клуба якобинцев: Клотца и его друзей исключили из клуба. Некоторые источники утверждают, что благодаря Робеспьеру, даже в самый разгар террора католическое богослужение продолжалось; в соборе Notre-Dame молились за Робеспьера; цензура строго следила за атеистическими сочинениями и нападками на церковь. По другим данным, в это время были закрыты все храмы Парижа и на большей части Франции, подконтрольной революционному правительству. А в соборе Парижской Богоматери богослужения никак не могли происходить, так как храм был осквернён мятёжной толпой и в нём неоднократно устраивались вакханалии.

К концу 1793 года роялисты были подавлены, вандейская армия уничтожена, федералисты рассеяны; однако, для удержания за собой власти, Робеспьеру необходимо было уничтожить фракцию эбертистов, которая намеревалась подчинить себе комитет общественного спасения. За эбертистами должен был погибнуть Дантон, так как он мог положить конец террору и организовать республику.

Робеспьер опасался и Камилля Демулена, который в своем журнале «Le vieux Cordelier» остроумно осмеивал учрежденный Робеспьером комитет справедливости, противополагая ему комитет милосердия. Когда между крайними, то есть эбертистами, девизом которых был террор, и умеренными, то есть дантонистами, требовавшими милосердия, произошёл явный разрыв, Робеспьер занял середину между ними и выставил девизом справедливость, поддерживаемую, однако, путем террора.

25 декабря Робеспьер произнес речь против эбертистов и дантонистов, где говорилось о необходимости направлять корабль между двумя подводными камнями – умеренностью и излишеством.

5 февраля 1794 года он прочитал в конвенте доклад «об основаниях политической нравственности», доказывая опасность существования двух партий. «Одна из них толкает нас к слабости, другая – к крайностям», необходим террор, который, по определению Робеспьера, есть «быстрое, суровое и непреклонное правосудие».

14 марта были арестованы, а 24-го казнены 21 эбертист. 31 марта были арестованы Дантон, Демулен, Лакруа, Филиппо. Перед началом суда над ними конвент, по предложению Робеспьера, декретировал, что каждый обвиняемый, противящийся судьям, будет лишен слова. 5 апреля Дантон и Демулен были казнены.

Настало время личной диктатуры Робеспьера. На другой день после казни было объявлено, что приготовляется празднество в честь Верховного Существа .

Робеспьер старался расположить в свою пользу пролетариев, разрабатывая меры к уменьшению крупных состояний, помощи нуждающимся и единообразию воспитания. Городское управление было теперь всецело в его руках.

Два покушения на жизнь Робеспьера лишь способствовали усилению его значения. 3 прериаля его хотел убить Ладмираль. На другой день в его квартире застали молодую девушку Сесиль Рено с двумя ножами. Рено была казнена, а спасение свое Робеспьер приписывал Верховному Существу.

18 флореаля (7 мая) он произнес длинную речь против полного атеизма в поддержку деизма, сторонником которого он отчасти был. «Республика – есть добродетель», таково её начало; далее идут нападки на врагов добродетели и доказывается необходимость провозглашения деизма.

«Французский народ – провозгласил по предложению Робеспьера национальный конвент, – признает Верховное Существо и бессмертие души. Он признает, что достойное поклонение Верховному Существу есть исполнение человеческих обязанностей. Во главе этих обязанностей он ставит ненависть к неверию и тирании, наказание изменников и тиранов, помощь несчастным, уважение к слабым, защиту угнетенных, оказывание ближнему всевозможного добра и избежание всякого зла». Разрешено было праздновать воскресенье, вместо декады.

В Европе стали видеть в Робеспьере усмирителя революции; Пруссия изъявила готовность вступить в переговоры с ним.

По желанию Робеспьера, конвент декретировал торжественное празднество в честь Верховного Существа (8 июня). В голубом фраке, с большим букетом из цветов, плодов и колосьев (традиционные атрибуты древних языческих культов), Робеспьер шёл, как президент, впереди других членов конвента.

22 прериаля Робеспьер представил закон, на основании которого всякий гражданин обязан был донести на заговорщика и арестовать его. Судопроизводство было крайне упрощено, наказание – смерть. В последующие семь недель казни удвоились: с 20 июня до 27 июля в Париже было казнено 1366 человек. Некоторые авторы считают, что своим террором Робеспьер приносил человеческие жертвы Верховному Существу и сам он видимо полагал, что чем больше врагов революции он принесёт в жертву «богине Свободе», тем больше возрастёт его личное могущество.

Робеспьер перестал появляться в комитете общественного спасения; комитеты усилили террор, чтобы возбудить ненависть против Робеспьера, но все ещё не решались вступить с ним в борьбу. Распускали о Робеспьере всевозможные слухи, обращали во вред ему пророчество полоумной старухи Екатерины Тео, которая, богохульствуя, называла себя богородицей, а Робеспьера – своим сыном.

Убежищем от политики для Робеспьера была семья столяра Дюпле, дочь которого боготворила Робеспьера, называя его спасителем. Вообще у Робеспьера было много поклонниц («вязальщиц»), приходивших на заседания Конвента.

Распространялось убеждение, что Робеспьер приготовил списки новых проскрипций.

Всегда боязливый Робеспьер стал выходить из дома в сопровождении вооружённых якобинцев.

1 июля Робеспьер произнес речь, касавшуюся развращенных, снисходительных, неистовых и непокорных. Целью речи было внушить мысль о необходимости очищения комитетов.

11 июля он снова говорил о проскрипциях. 60 депутатов боялись ночевать у себя на квартирах.

С 19 июня до 18 июля Робеспьер не показывался в конвенте, постоянно заседая в якобинском клубе. Тщательно отделав новую речь, он произнес её в конвенте 8 термидора (26 июля). Вместе с новыми выпадами против «партии дурных граждан», Робеспьер указал на существование заговора против общественной свободы в недрах самого конвента. Необходимо, говорил он, возобновить состав комитета общественного спасения, очистить комитет общественной безопасности, создать правительственное единство, под верховной властью конвента.

Обвинения были настолько неопределенны, что каждый в конвенте мог опасаться за собственную жизнь. В смущении конвент постановил напечатать речь Робеспьера, но Бийо-Варенн настоял на предварительном рассмотрении её комитетами.

У Робеспьера потребовали, чтобы он назвал имена обвиняемых, но он отказался.

Вечером он прочёл ту же речь в клубе якобинцев, с восторгом принявших её.

27 июля (9 термидора), последовало падение Робеспьера. «Гора» освистала его, речь его прерывали криками: «Долой тирана!». Робеспьера арестовали и отвели в тюрьму. За него вступился общинный совет. Несколько якобинцев освободили Робеспьера и привели в ратушу; за ним туда беспрепятственно проникли жандармы. Один из них выстрелом из пистолета раздробил челюсть Робеспьера (по некоторым версиям, это была попытка самоубийства).

По пути к казни, совершившейся 10 термидора, чернь иронически приветствовала раненого Робеспьера криками: «король» и «ваше величество». Террор, который народ отождествлял с личностью Робеспьера, прекратился. Вместе с Робеспьером были казнены ближайшие его сподвижники – его брат Огюстен, Сен-Жюст, Кутон (Леба застрелился и благодаря этому на гильотину не попал).

Могилы Робеспьера не существует, его останки покоятся в безымянной могиле вместе с казненными 10 термидора его сподвижниками. Версия о якобы существующей могиле и эпитафии: «Прохожий, не печалься над моей судьбой: ты был бы мертв, когда б я был живой» являются чистым вымыслом.

Другие источники называют могилой Робеспьера братскую могилу на кладбище Пик-Пюс («Ловец блох»), где захоронены ещё 1366 казнённых «врагов нации и революции», причём его тело было брошено в тот же ров, что и казнённые по его приказу ранее 16 юных монахинь-кармелиток, вся вина которых состояла в запрещённых революционерами молитвах, от чтения которых они не отказались в период якобинской дехристианизации.

На Звёздном Небе этой неразлучной парочке соответствует созвездие Близнецы [А. XII, 13].

Omè, vedete l'altro che digrigna: i» direi anche, ma i» temo ch'ello non s'apparecchi a grattarmi la tigna». [93] E «l gran proposto, vòlto a Farfarello che stralunava li occhi per fedire, disse: «Fatti «n costà, malvagio uccello!» [96] «Se voi volete vedere o udire», ricominciò lo spaurato appresso «Toschi o Lombardi, io ne farò venire; [99] ma stieno i Malebranche un poco in cesso, sì ch'ei non teman de le lor vendette; e io, seggendo in questo loco stesso, [102] per un ch'io son, ne farò venir sette quand'io suffolerò, com» è nostro uso di fare allor che fori alcun si mette». [105] Cagnazzo a cotal motto levò «l muso, crollando «l capo, e disse: «Odi malizia ch'elli ha pensata per gittarsi giuso!» [108] Ond'ei, ch'avea lacciuoli a gran divizia, rispuose: «Malizioso son io troppo, quand'io procuro a» mia maggior trestizia». [111] Ой, посмотрите, как он зубы скалит! Я продолжал бы, да того гляди — Он мне крюком всю спину измочалит». [93] Начальник, увидав, что впереди Стал Забияка, изготовясь к бою, Сказал: «Ты, злая птица, отойди!» [96] «Угодно вам увидеть пред собою, — Так оробевший речь повел опять, — Тосканцев и ломбардцев, – я устрою. [99] Но Загребалам дальше нужно стать, Чтоб нашим знать, что их никто не ранит; А я, один тут сидя, вам достать [102] Хоть семерых берусь; их сразу взманит, Чуть свистну, – как у нас заведено, Лишь только кто-нибудь наружу глянет». [105] Собака вскинул морду и, чудно Мотая головой, сказал: «Вот штуку Ловкач затеял, чтоб нырнуть на дно!» [108] И тот, набивший на коварствах руку, Ему ответил: «Подлинно ловкач, Когда своим же отягчаю муку!» [111]

Наваррец опасливо оборачивается на Забияку – созвездие Персей, с созвездием Голова Медузы в руках. Персей изображался с крыльями на ногах; его можно назвать и птицей. Одновременно на звездном небе видно семь созвездий Зодиака, при заходе первого, восходит седьмое. Чуть свистну – кульминирует созвездие Рак (свистнет на горе). Созвездие Большой Пёс поднимает морду на созвездие Телец, готовое погрузиться в вечернюю зарю. Своим же отягчаю муку – созвездие Телец заходит за горизонт, но на небе видны семь других созвездий Зодиака, которых ждёт ночная мука.

В цехе мастера на глазок определяют готовность расплава воска и пустой формы к началу отливки. Тяжелый котёл крюками наклоняют, чтобы воск заполнил очередную форму.

Alichin non si tenne e, di rintoppo a li altri, disse a lui: «Se tu ti cali, io non ti verrò dietro di gualoppo, [114] ma batterò sovra la pece l'ali. Lascisi «l collo, e sia la ripa scudo, a veder se tu sol più di noi vali». [117] O tu che leggi, udirai nuovo ludo: ciascun da l'altra costa li occhi volse; quel prima, ch'a ciò fare era più crudo. [120] Lo Navarrese ben suo tempo colse; fermò le piante a terra, e in un punto saltò e dal proposto lor si sciolse. [123] Тут Косокрыл, который был горяч, Сказал, не в лад другим: «Скакнешь в пучину, — Тебе вдогонку я пущусь не вскачь, [114] А просто крылья над смолой раскину. Мы спустимся с бугра и станем там; Посмотрим, нашу ль проведешь дружину!» [117] Внемли, читатель, новым чудесам: В ту сторону все повернули шеи, И первым тот, кто больше был упрям. [120] Наваррец выбрал время, половчее Уперся в землю пятками и вмиг Сигнул и ускользнул от их затеи. [123]

Косокрыл – созвездие Голубь, заходящее чуть позже созвездия Телец, предупреждает, что не даст ему уйти безнаказанным. Созвездие Телец после захода Солнца в эту пору становится на небольшое время видимым, затем касается горизонта (упирается в землю пятками) и исчезает за горизонтом, в костре угасающей вечерней зари.

В цехе очередная порция смеси смолы и воска (наваррец – от навара – варева) выливаясь из котла, упирается в землю – вливается в форму из папье-маше и скрывается от мешающих в котле воск каторжников, вслед за скрывшимися в свои формы братом Гомитой и Микеле Цанке.

Di che ciascun di colpa fu compunto, ma quei più che cagion fu del difetto; però si mosse e gridò: «Tu se» giunto!». [126] Ma poco i valse: ché l'ali al sospetto non potero avanzar: quelli andò sotto, e quei drizzò volando suso il petto: [129] non altrimenti l'anitra di botto, quando «l falcon s'appressa, giù s'attuffa, ed ei ritorna sù crucciato e rotto. [132] Irato Calcabrina de la buffa, volando dietro li tenne, invaghito che quei campasse per aver la zuffa; [135] И тотчас в каждом горький стыд возник; Всех больше злился главный заправило; Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!» [126] Но понапрасну: крыльям трудно было Поспеть за страхом; тот ко дну пошел, И, вскинув грудь, бес кверху взмыл уныло. [129] Так селезень ныряет наукол, Чтобы в воде от сокола укрыться, А тот летит обратно, хмур и зол. [132] Старик, все так же продолжая злиться, Летел вослед, желая всей душой, Чтоб плут исчез и повод был схватиться. [135]

Когда литейная форма заполнена, рабочие стремятся ещё помешать в форме баграми, чтобы из воска вышли пузырьки воздуха, тогда форма заполняется лучше. Главный заправило – Косокрыл – созвездие Голубь, назначенный Хвостачём в сопровождение Данте и Вергилия первым по списку. Он погружается в вечернюю зарю вслед за созвездием Телец, раскидывая крылья над смолой горизонта, но не догоняет его и взмывает вверх от горизонта – созвездие Голубь приближается к горизонту хвостом вперёд. Старик – созвездие Заяц опускается одновременно с созвездием Голубь.

Поэт рисует эту яркую картину природы глазами опытного охотника. Он сравнивает это со сценой из соколиной охоты, когда преследуемый соколом селезень ныряет «на укол» – сразу вглубь с крутого пике. При этом сокол, остановившись резко перед гладью воды, медленно взмахивая крыльями, уныло поднимается вверх. Оба созвездия расплываются в дымке над поверхностью Земли, влипая в чёрную смоль земного горизонта.

В цехе каторжники следят, чтобы не разлить расплавленную смесь понапрасну, после того, как отлита очередная модель. Они подхватывают крюками котёл, возвращая его для приготовления новой порции.

e come «l barattier fu disparito, così volse li artigli al suo compagno, e fu con lui sopra «l fosso ghermito. [138] Ma l'altro fu bene sparvier grifagno ad artigliar ben lui, e amendue cadder nel mezzo del bogliente stagno. [141] Lo caldo sghermitor sùbito fue; ma però di levarsi era neente, sì avieno inviscate l'ali sue. [144] Barbariccia, con li altri suoi dolente, quattro ne fé volar da l'altra costa con tutt'i raffi, e assai prestamente [147] di qua, di là discesero a la posta; porser li uncini verso li «mpaniati, ch'eran già cotti dentro da la crosta; e noi lasciammo lor così «mpacciati. [151] Едва мздоимец скрылся с головой, Он на собрата тотчас двинул ногти, И дьяволы сцепились над смолой. [138] Но тот не хуже, чтоб нацелить когти, Был ястреб-перемыт, и их тела Вмиг очутились в раскаленном дегте. [141] Их сразу жгучесть пекла разняла; Но вызволиться было невозможно, Настолько прочно влипли их крыла. [144] Тут Борода, как все, томясь тревожно, Велел, чтоб четверо, забрав багры, Перелетели ров; все безотложно [147] И там и тут спустились на бугры; Они к увязшим протянули крючья, А те уже спеклись внутри коры; И мы ушли в разгар их злополучья. [151]

Дьяволы сцепились над смолой – два созвездия, близкие к чёрному горизонту – соседние созвездия Голубь и Заяц. Раскалённый дёготь – огонь вечерней зари, потухающий в темноте ночного небосвода над горизонтом. Борода – созвездие Орион – также тает (томится), склоняясь к горизонта, четверо других бесов – созвездия Индеец, Большой Пёс, Тукан и Кит находятся по другую сторону горизонта.

Багры каторжников при остывании восковой отливки прочно влипают в неё, служа в дальнейшем крюками, за которые она подвешивается, освобождается от папье-маше и направляется на дальнейшие операции, в следующие цеха.