Однажды у подножия горы Архоти, куда тушинцы выгнали на летние пастбища овечьи стада, собрались потрапезничать пастухи. Было среди них немало мохевцев, вошедших в долю с тушинцами на нынешний приплод и теперь дожидавшихся срока.

Убоина сварилась, и собравшиеся приглашали друг друга занять места, подобающие возрасту и положению каждого. Многие уже успели усесться, когда на гребне горы показался человек. Перекинув, как палку, ружье через плечо и подоткнув полы чохи под пояс, спешил он к собравшимся, вытирая папахой пот со лба.

Видно было, что держит он путь издалека и по очень важному делу, потому что, приближаясь, он все ускорял шаги.

Редко встречаются путники в горах, поэтому собравшиеся с нетерпением всматривались в приближающегося: каждый ждал известия от своих.

– Кто бы это был? Как спешит! – говорили пастухи, заслоняя глаза от солнца, бьющего лучами прямо в лицо.

Больше всех тревожился Онисе, он даже побежал навстречу идущему.

А тот тем временем спустился в ложбину, пересекающую тропинку, и когда, мгновение спустя, он снова появился по другую сторону откоса, Онисе с радостным волнением подбежал к нему. Он узнал мохевца – своего соседа, сверстника и друга.

– В добрый час, Дата! – крикнул он.

– Дай тебе боже, – ответил Дата.

Обнялись друзья. Онисе не знал, с чего начать свои расспросы, – так много хотелось ему узнать. А Дата, словно нарочно, молчал. Слишком встревоженным казался он, чтобы молчание его можно было принять за шутку. Видно, с недобрыми вестями явился Дата.

– Ну, говори, какие вести? – спросил наконец Онисе, бледнея.

– Вести?… Пойдем в шалаш, – расскажу всем сразу.

Одержимый одной только мыслью, одной заботой, Онисе, позабыв, что Дата ничего не знает про его любовь, решил: сосед принес вести от Дзидзии и скрывает что-то недоброе, жалея его. Его возбужденные мысли могли озарять только одну из вершин его жизни, – все остальное лежало во мраке.

– Говори, друг, не скрывай ничего, – хрипло пробормотал Онисе. – Незачем мешкать, когда быка ведут на убой, – прибавил он.

Путник с удивлением взглянул на друга и подумал, что тот боится дурных вестей из дому.

– Да что с тобой, сосед? У вас все здоровы! – поспешил он успокоить его.

– Ты правду говори, заклинаю тебя!

– Да верно же, что мне врать!

Дата направился к пастухам. Онисе, все еще полный тревоги, шел рядом с ним.

– Постой-ка!.. – снова начал он.

– Чего тебе?

Онисе хотел опросить про Дзидзию, но не посмел назвать ее имени.

– Я… я… А как отец? – пробормотал он.

– Ты что, ума лишился? – удивился Дата.

– Тогда говори, рассказывай обо всех по порядку, – взмолился Онисе.

– И Гоча здоров, и твой дядя, и все домашние твои, слава богу, здоровы… И живут прекрасно, и даже ягнячьего ушка у них вдоволь!

– Тогда в чем же дело?

– А дело в том, что владетель Арагвского ущелья, дерзкий Нугзар Эристави решил нас поработить!

– Что? – не веря своим ушам, переспросил Онисе.

– Прислал сказать: если не покоритесь, пойду на вас войной и вырежу всех до единого.

– Ну, это еще посмотрим!.. Как-то он вырежет весь Хеви, как сделает нас своими рабами!.. – горячо воскликнул Онисе, нахмурясь.

Подошли пастухи.

– Это верно, – да нрав у Нугзара больно крутой, всем известен… Никому не уступит без боя.

– А что думают в Хеви?

– Готовятся… без драки не обойтись. Разослали гонцов в горы, чтобы собрать пастухов отовсюду. Вот и меня сюда снарядили. Враг поднял всю Мтиулети, осетины тоже пристали к нему, все идут против нас… Теперь они стоят в Трусинском ущелье.

– Пойдем, все пойдем! – послышались крики. Многие схватились за оружие, словно уже начинался бой.

– А ну-ка, ребята, медлить нечего! – воскликнул Онисе. – Пошли! Там узнаем обо всем.

– Пошли, пошли! – И все кинулись к своим ружьям и пожиткам.