Как верно предположил топограф, река, унесшая Аркадия и Айдемира, стремилась к Андийскому Койсу, не знал он лишь того, что впадала она в Койсу как раз у аула Чирката, и это вдоль нее Шамиль поднимался к Аргвани. Но до того, как слиться с Койсу, река неслась по узкому ущелью, металась из стороны в сторону, ударяясь в отвесные обрывы и низвергаясь водопадами с крутых ступеней. Она будто умоляла горы выпустить ее из теснины, но каменные исполины, играя с рекой, предлагали ей все новые препятствия.

Падая вниз, Айдемир ударился об острый камень, но, пока мог, держал неумело барахтавшегося в воде Аркадия за одежду. Наконец, сильный водоворот разделил их. Аркадий то показывался над водой, то снова пропадал в бурном течении, и его крики заглушал грохот реки. Аркадий ободрал руки, пытаясь ухватиться за острые, скользкие камни, но река продолжала его нести, накрывая пенистыми гребнями. Когда течение немного замедлилось в пологой ложбине, ему удалось ухватиться за край торчавшего из воды большого валуна. Карабкаясь из последних сил, Аркадий влез на сухую теплую верхушку глыбы. Переведя дух, он оглянулся, ища своего друга. Сперва он увидел его папаху, сорванную буйной рекой, а затем и самого Айдемира, который показался из-под воды и тут же попытался поймать свою папаху. Ее удалось вытащить Аркадию. Затем он схватил за руку и самого Айдемира. Они едва поместились на верхушке валуна. Оба были изрядно потрепаны рекой, а у.

Айдемира к тому же была серьезно поранена нога.

– Тебе к доктору надо, – сказал Аркадий.

– Слава Аллаху, что живы остались, – ответил Айдемир.

– А нога пройдет. Жаль только, если по канату не смогу ходить.

– Сможешь! – обнадеживал друга Аркадий.

– А не сможешь, я сам буду, у меня уже получается.

– И я стану у тебя шутом? – улыбался Айдемир.

– А что? Артист из тебя – лучше некуда. Вон как чабаном прикинулся! Всех провел!

– Это было нетрудно, – сказал Айдемир.

Аркадий вдруг вспомнил что-то, задумался, глядя на Айдемира, а потом сказал:

– А все-таки ты поклялся.

– Поклялся, – кивнул Айдемир.

– И обманул, – продолжал Аркадий.

– Я не обманывал, – покачал головой Айдемир.

– У нас клятвопреступник считается низким человеком.

– У нас тоже, – согласился Айдемир.

– Но ты ведь клялся, что покажешь им путь к Ахульго, – напомнил Аркадий.

– Верно, – согласился Айдемир.

– А разве я не показал? Если поплывешь по реке дальше, она и принесет тебя к Ахульго.

– Да это ад кромешный, а не дорога, – сказал Аркадий.

– Для них такая и нужна, – ответил Айдемир.

– А для нас?

Айдемир поднял рубаху и начал разворачивать тонкую, но крепкую веревку, которая была обмотана у него вокруг пояса. На конце ее он связал аркан и, размахнувшись, набросил его на сук торчавшего у берега дерева.

– Давай, иди, – сказал Айдемир Аркадию.

Держась на веревку, они по очереди перешли бурную реку и оказались на левом берегу. Затем Айдемир отыскал тропинку, и они начали подниматься наверх.

Взобравшись на край ущелья, Айдемир огляделся. Совсем недалеко река делала поворот и скрывалась среди садов.

– Ахульго? – спросил Аркадий.

– Чирката, – ответил Айдемир.

Они тронулись в путь. Из-за раненой ноги Айдемиру становилось все труднее идти, и Аркадий подставил ему свое плечо.

Иногда они замечали вдалеке всадников, иногда слышали выстрелы. Затем увидели на другой стороне реки целый караван. Это были люди, уходившие с пути Граббе в дальние аулы. Они шли со своей скотиной и повозками, увозя стариков, детей и небогатый скарб.

– Люди! – крикнул им Айдемир.

– Вы откуда?

Но люди не отвечали, с подозрением глядя на Айдемира и особенно на Аркадия. А может, они просто ничего не расслышали.

– Ответьте, ради Аллаха! – крикнул Айдемир.

– Вы из Чиркаты?

– Там уже никого нет! – ответил кто-то с другого берега.

– А мост?

– Моста тоже нет!

Айдемиру все стало ясно. Аул оставлен, мост уничтожен. Перебраться через Койсу вплавь было невозможно, особенно с его ногой. Была еще одна переправа, почти у самого Ахульго, и ее Шамиль должен был беречь.

– Отдохнем и пойдем дальше, – сказал Айдемир.

– Ты дорогу-то знаешь? – спросил Аркадий.

– По горам, вдоль реки, – сказал Айдемир.

– Там есть, где перебраться.

Добравшись до садов, они сделали привал. Пока сушилась одежда, они нарвали черешни и сдобрили ею размокшее в воде толокно, которое Айдемир держал про запас в особом кармане. Затем прилегли отдохнуть, но усталость и пробивавшийся сквозь листву жар солнца сморили их, и они проспали до вечера.

Когда солнце скрылось за горами, они двинулись дальше. К утру Айдемир рассчитывал добраться до переправы, но из-за раненой ноги они шли слишком медленно. Бесконечные подъемы и спуски их сильно утомили. Когда им начало казаться, что они сбились с пути, из темноты вдруг что-то послышалось. Они остановились..

– Будто младенец плачет, – тихо сказал Аркадий.

– Может, и не младенец, – сказал Айдемир.

– Старики рассказывали, что так шайтаны путников заманивают.

– Черти? – испуганно огляделся Аркадий.

– Чур меня!

Детский плач доносился все явственнее. Затем послышались овечье блеяние и лай собак.

– Кутан! – определил Айдемир.

– Хутор по-вашему.

– Хутор? – обрадовался Аркадий.

– Хорошо бы. Есть очень хочется.

Они пошли в сторону кутана. Но вскоре из темноты появился огромный волкодав и начал на них яростно лаять.

– Хозяин! – закричал Айдемир.

– Стойте на месте! – послышалось из темноты.

– Кто такие?

– Убери этого зверя! – крикнул Айдемир.

– Тогда и поговорим!

Раздался свист, собака перестала лаять, но не ушла, а только угрожающе рычала, показывая свои страшные клыки.

– Чего надо? – спросил невидимый человек.

– Мы голодны и устали, – сказал Айдемир.

– Мы к Шамилю идем.

– Зачем?

– Дело есть.

– Какое дело? – спросили из темноты.

– Говори или стрелять буду.

– Зачем стрелять, брат? – сказал в ответ Айдемир.

– Я и так ранен. Помоги нам, ради Аллаха.

– А кто это с тобой?

– Кунак. Русский.

Из темноты прозвучал выстрел. Пуля просвистела высоко над головами. И снова послышался детский плач.

– Да не пугай нас зря! – уговаривал Айдемир.

– А солдаты услышат – пропадет твоя отара.

– Какие солдаты? – удивленно спросили из темноты.

– Ты что, ничего не знаешь? Русский генерал взял Аргвани.

– А-а-а… – послышалось из темноты.

– Был какой-то гром.

– Это пушки стреляли, – терпеливо объяснял Айдемир.

– Не сегодня-завтра они будут в Чиркате.

– В Чиркате?! – не поверили из темноты.

– Не может быть!

– Я так и буду разговаривать с невидимкой? – спросил Айдемир.

– Ты хоть покажись.

– Зачем? А если вы – шпионы? Сам же говоришь, русский с тобой.

– Да это наш русский! – объяснял Айдемир.

– Если бы не он, я бы давно в Койсу плавал вниз головой.

Из темноты появился человек, державший ружье наперевес. Это был Хабиб, сын чабана Курбана, мечтавший стать мюридом.

Парихан разродилась раньше срока, будто сын Хабиба торопился сделать отца героем. Когда неожиданно начались схватки, Хабиб бросился в ближайший аул за повивальной бабкой, но аул оказался пуст. Тогда, беспокоясь на жену, он примчался обратно и нашел благополучно разродившуюся жену со спящим сыном на руках. С тех пор он не находил себе места, хотел уйти на Ахульго, но жена просила не бросать ее одну. К тому же оставленная на попечение Хабиба отара требовала постоянного присмотра. Он ждал, пока кто-то явится из Ахульго, но о нем будто забыли. А теперь явились эти подозрительные люди, которых он опасался подпускать к кутану и отаре. Правда, с ним был его верный пес, готовый растерзать непрошеных гостей.

– Вот теперь и я тебя вижу, – сказал Айдемир.

– Будь я шпионом, давно бы убил тебя.

– Чем докажешь? – грозил ружьем Айдемир.

– Слушай, брат, – обратился Айдемир к Аркадию, который настороженно следил за разговором, легко улавливая его суть.

– Та монета еще у тебя?

– Монета? – не понял Аркадий.

– Серебряный рубль, который ты должен был передать нашему человеку в крепости.

– А, долг! – вспомнил Аркадий.

– Может, это сделает его гостеприимней, – кивнул на Хабиба Айдемир.

– О чем вы там шепчетесь? – спросил Хабиб.

Тьма начала рассеиваться, и теперь они хорошо видели друг друга. Стал виден и кутан. Он состоял из невысокой сакли, двух сараев и большого загона, часть которого была крытой. В загоне толпились овцы, которые блеяли от нетерпения, ожидая, пока их выпустят на луга с молодой сочной травой.

Хабиб убедился, что говоривший с ним человек действительно ранен. А тем временем Аркадий снял сапог и достал из тайника серебряный рубль.

– Держи! – Айдемир кинул рубль Хабибу.

– Мне ваших денег не надо, – ответил Хабиб, не прикасаясь к упавшему рядом рублю.

– Это не просто деньги, – сказал Айдемир.

– Это доказательство. Посмотри на монету внимательней.

Хабиб поддел монету носком сапога, подбросил и поймал ее рукой.

– Я что, рублей не видел? Только легкий какой-то. Фальшивый, что ли?

– Открой его, – сказал Айдемир.

– Постучи краем.

Не выпуская из рук ружья, Айдемир постучал монетой о дуло ружья и с удивлением увидел, как монета раскрылась. В ней Хабиб обнаружил записку.

– Лучше не читай, брат, – посоветовал Айдемир.

– Дело секретное. Шамиль тебя за это не похвалит.

Аркадий изумленно смотрел на превращение монеты в атрибут тайного ремесла, но говорить ничего не стал. Он уже привык к разным кавказским неожиданностям.

Айдемир видел, что горец еще сомневается.

– Будь мы шпионами, стал бы я говорить тебе, что мой кунак русский? – спросил Айдемир.

– У него свои счеты к генералу. Они почти кровники!

Вдруг из сакли появилась женщина с младенцем на руках. Увидев гостей, она испуганно остановилась. Спорить с мужем в присутствии жены считалось делом неприличным, и Айдемир сказал:

– Хорошо, мы уходим.

Айдемир уже повернулся спиной к Хабибу, когда тот сказал, опустив винтовку:

– Идите за мной.

Сопровождаемые бдительным волкодавом, Айдемир и Аркадий пошли за Хабибом. Он привел их в сарай, где лежало еще прошлогоднее сено и хозяйственный инвентарь.

– Отдохните пока, – сказал Хабиб.

Они расположились на сене и только теперь почувствовали, как сильно устали. Скоро вернулся Хабиб с хлебом, сыром и кувшином овечьего молока. Пока гости ели, Хабиб осмотрел рану Айдемира.

– Она у тебя не сломана?

– Не знаю, – сказал Айдемир.

– Но с ней что-то случилось. То ли когда в пропасть прыгали, то ли когда нас несла река, и нога попала между двух камней.

Хабиб ушел и через четверть часа вернулся со свежеснятой шкуркой ягненка. Затем омыл ногу Айдемира, посыпал чем-то раны и обернул шкуркой, проложив ее тонкими жердями и обвязав сверху веревкой.

– Поправишься, – пообещал Хабиб.

– Но тебе надо отдохнуть.

– Некогда, – сказал Айдемир.

– Генерал рвется к Ахульго. Нужно предупредить Шамиля.

– Значит, генерал может явиться каждый день? – спросил Хабиб.

– Каждый час, – сказал Айдемир.

– Думаешь, Шамиль сам не знает?

– Может, и знает, – сказал Айдемир.

– Но мое дело сообщать, что видел и слышал, и делать это побыстрее.

– Значит, пора, – вздохнул Хабиб, вынимая кинжал.

– О чем ты? – спросил Айдемир, кладя руку на ручку своего кинжала.

– Эти овцы – с Ахульго, – объяснил Хабиб.

– Если генерал пришел сюда, значит, на Ахульго потребуется много сушеного мяса. Тут есть хорошая пещера, в которой всегда дует ветер. Мясо там быстро сохнет. Надо резать, пока не поздно.

– Всю отару? – не верил Хабиб.

– Не оставлять же ее солдатам. Овец двадцать-тридцать еще можно погнать на Ахульго, чтобы зарезать там. Травы на Ахульго все равно мало. Но я не могу теперь идти, а у тебя – нога.

– Я пойду, – вызвался Аркадий, с трудом выговаривая аварские слова.

Горцы недоуменно переглянулись.

– А сможешь? – сомневался Айдемир.

– Дорогу покажите, я и пойду, как пастух, – убеждал Аркадий.

– Резать овец я все равно не умею.

– Я пошлю с ним собаку, – сказал Хабиб.

– Она приведет. Но сначала пусть хорошенько поест.

Пока Парихан готовила хинкал с мясом ягненка, Хабиб учил Аркадия пользоваться ярлыгой, подавать отаре команды и понимать собаку, которая отлично знала свое дело. Обучение было недолгим. Затем горцы поточили о камень кинжалы и с молитвой начали резать овец.

Аркадий старался не смотреть на это кровавое заклание, но оно вновь и вновь притягивало его взор. Самым страшным ему показалось не то, как кинжал рассекает горло, а спокойные и грустные глаза умирающих овец, будто понимавших, что они отдают себя в жертву.

– Как жертвоприношение Авраама, – подумал Аркадий.

– Только спасет ли это людей на Ахульго?

Через час вся поляна была усеяна бездыханными овцами. Резал теперь только Айдемир, весь забрызганный кровью, а Хабиб быстро и умело снимал шкуры, разделывал туши и посыпал их солью. Чтобы не привлекать орлов, которые могли навести на хутор милиционеров, знавших, что к чему в горах, бараньи головы собрали в корзины, отнесли подальше от хутора и зарыли в ямы. Оставили лишь несколько штук: опаленная на огне, а затем сваренная баранья голова считалась в горах деликатесом.

После обеда Айдемир взял у Хабиба монету, достал записку, вынул из потайного места короткий карандаш в металлической оправе и приписал на обороте записки несколько слов. Монету закрыли, и Аркадий спрятал ее туда, откуда ее достал. Затем Аркадия одели чабаном, дали кинжал, и Хабиб показал ему дорогу. По тропинке впереди небольшой отары уже трусил волкодав, часто оглядываясь на неопытного чабана.

– Можешь прикинуться немым, – посоветовал Айдемир.

– До свидания, – сказал Аркадий, пожимая на прощанье руки горцам.

– Даст Бог, еще свидимся.

– Иншаалла, – улыбнулся Айдемир.

Они смотрели вслед Аркадию, пока он не скрылся в сосновой роще, а затем вновь принялись за свой печальный труд. Когда Парихан сказала, что соль уже кончается, Айдемир и Хабиб вздохнули с облегчением. С полсотни овец остались целы, их решили понемногу отводить на переправу под Ахульго, пока была возможность.