Войска Лютф-Али-хана двигались огромной колонной. Поначалу они не встречали никакого сопротивления, находя лишь оставленные горцами аулы, уничтоженные мосты и пустые поля. Даже подножный корм для лошадей и обозной скотины был выжжен или выкошен. Только верблюды обгладывали ветви деревьев – другого корма вокруг не было. Приходилось рассылать провиантские команды, чтобы добыть еду для солдат и корм для лошадей. Но почти всегда они возвращались ни с чем.

Отряд Гайдар-бека вторгся в Табасаран, чтобы пополнить запасы и отомстить за недавнее поражение. Но его ждало сопротивление еще более упорное, чем прежде. Табасаранцы отчаянно бились за каждый аул, за каждую переправу, а когда силы их были на исходе, отходили все выше и выше в горы. Мирза Калукский, руководивший ополчением, старался нанести пришельцам возможный урон и замедлить их продвижение. Однако он думал и о будущем решающем сражении, прилагая все силы к тому, чтобы сохранить костяк своего ополчения.

Решив, что с табасаранцами покончено, Гайдар-бек ринулся в Кайтаг. Но тут его ждала крепкая оборона Кайтагского уцмия. Пока Гайдар-бек безуспешно пытался сломить кайтагцев, табасаранцы наносили ощутимые удары с тыла, ослабляя натиск каджаров. Гайдар-бек вынужден был снова бросать на них крупные силы и разворачивать артиллерию, но тогда ополченцы Калукского так же быстро укрывались в густых лесах, чтобы нанести новые удары уже в другом месте.

Озлобленный неудачами в Кайтаге, Лютф-Али-хан пускал в дело все новые отряды, но кайтагцы сражались стойко, и враг нес тяжелые потери. И все же большим силам каджаров удалось преодолеть сопротивление кайтагцев. Началось опустошение захваченных аулов и беспощадное уничтожение всех, кого удавалось захватить.

Но кайтагцев и их уцмия не сломили никакие зверства. Укрываясь в горах, они продолжали наносить удары по врагу, хотя и не в силах были его остановить.

Вступив во владения шамхала Хасбулата Тарковского, Лютф-Али-хан надеялся, что хотя бы здесь, на землях вассала Надир-шаха, ему ничто не угрожает. Но знаменитого шахского военачальника ожидало жестокое разочарование. Выезд Хасбулата со своим немногочисленным отрядом навстречу Лютф-Али-хану скорее напоминал бегство. Оказалось, большинство кумыков восстало, а слухи о зверствах, учиненных каджарами в Табасаране и Кайтаге, еще больше разожгли ненависть кумыков к захватчикам. Отвергнутый всеми, Хасбулат едва мог защитить самого себя и надеялся найти спасение под знаменами Лютф-Али-хана.

Взбешенный неожиданным препятствием, полководец приказал смести восставших с лица земли, однако сделать это было не так просто. Кумыкские беки со своими дружинами появлялись в самых неожиданных местах и наносили каджарам удар за ударом. А на пути Лютф-Али-хана вновь оказывались покинутые села, разрушенные мосты, скот был угнан в горы или в русские владения за Кизляром. По ночам кони кызылбашей пропадали целыми табунами, и бывшие всадники превращались в пеших сарбазов.

Если раньше всадник мог предъявить тавро, вырезанное из крупа павшего коня, и его хвост, чтобы получить нового скакуна, то теперь это уже было невозможно. Зато в дружинах кумыкских беков всадников прибавлялось с каждым днем.

Отряды Лютф-Али-хана несли потери, но все равно двигались вперед – слишком большим было его войско, чтобы его могли остановить дружины повстанцев. Лютф-Али-хан понимал, что затяжные бои с ними могут обернуться провалом кампании, и рвался вперед, несмотря ни на какие жертвы.

Пробившись на территорию Мехтулинского ханства, Лютф-Али-хан и здесь встретил ожесточенное сопротивление, завалы на дорогах и организованную оборону укрепленных аулов.

У Дженгутая, своей столицы, Ахмад-хан Мехтулинский дал захватчикам настоящее сражение. Его ополчение уступало регулярным частям Лютф-Али-хана, но готово было сражаться до конца. Однако Ахмад-хан ограничился тем, что остановил на несколько дней продвижение войск завоевателей. Он понимал, что Дженгутай, разрушенный артиллерией Лютф-Али-хана, долго не продержится, а посланные в обход отряды каджаров вот-вот замкнут кольцо вокруг мехтулинских ополченцев. И Ахмад-хан отступил, уводя за собой авангард каджаров. Первую задачу, о чем он заранее договорился с другими – Хунзахским ханом и соседними обществами, Ахмад-хан выполнил. И теперь ему нужно было беречь силы для решающей схватки с Лютф-Али-ханом. На рассвете того дня, когда Лютф-Али-хан изготовился к натиску всеми силами, оказалось, что отряды мехтулинских повстанцев исчезли.

Ахмад-хан уходил быстро, распуская слухи, что намерен укрыться в Хунзахе, куда вела хорошая, но делавшая большой крюк дорога через Леваши. Большому, неповоротливому войску Лютф-Али-хана с пушками и обозами за ним было не угнаться. Чтобы не дать отрядам горцев соединиться для дружного отпора и не опоздать к встрече с Надир-шахом, Лютф-Али-хану нужно было идти на Хунзах как можно быстрее и самым коротким путем. И путь этот, как подтвердил Хасбулатшамхал, лежал через Аймакинское ущелье. Точнее Хасбулат сказать не мог, а его нукеры спорили, предлагая свои пути:

– Туда надо через Апши идти!

– Где это Апши? – спрашивали лазутчики.

– Где-то там, – показывали нукеры вдаль, на гряды хребтов. – За горами.

– Нет, – говорили другие, – после Апши дорог нет, одни хребты. Лучше через Ахкент.

– А это где? – пытались понять лазутчики по своим картам.

– Тоже там, за хребтами.

– Или через Кулецму. Так ближе.

– Кулецму? – недоумевали сбитые с толку лазутчики.

– Или через Охли.

– Охли? А это еще где?

После долгих споров все сошлись на том, что идти надо по той же дороге, по которой ушел Ахмад-хан Мехтулинский, до Волчьих ворот на высоком перевале, а потом уже решать, как быть дальше.

Но не для того Лютф-Али-хан имел при себе проводника Мусу-Гаджи, чтобы плутать по горным тропам. Пусть показывает путь, если дорога ему жизнь его невесты и своя собственная.

Муса-Гаджи понимал, что наступает его час. Все, что происходило до сих пор, убедило его в том, что сопротивление было тщательно продумано и что объединенные силы горцев готовятся встретить Лютф-Али-хана в Аймакинском ущелье. Муса-Гаджи отлично знал эту ужасную теснину, способную поглотить не только отряды Лютф-Али-хана, но и всю армию Надир-шаха. И когда за ним прислали одного из нукеров Хасбулата, предположения Мусы-Гаджи подтвердились окончательно.

– Тебя требует Лютф-Али-хан, – объявил нукер.

– Повинуюсь, – ответил Муса-Гаджи, трогая своего коня.

Когда они подъезжали к шатру Лютф-Али-хана, нукер шепнул Мусе-Гаджи:

– Веди напрямую, через перевалы, пока не выдохнутся. А потом – через Аймаки.

– Кто ты? – спросил удивленный Муса-Гаджи.

– Тот, кто передает тебе салам от Фирузы и Ширали.

– Но ты служишь каджарам, – сомневался Муса-Гаджи.

– Не больше, чем ты, – усмехнулся в усы нукер. – Когда придет время скрыться, я дам тебе знать.