Как известно, главной причиной скачкообразного роста производительности мануфактур по сравнению с ремесленными мастерскими стало введение разделения труда. Понятное дело, кому-то при этом жутко не повезло — на суконных, например, мануфактурах квалифицированный ткач зарабатывал всяко больше, чем чесальщица шерсти. Но, увы, такое неравенство оказалось неизбежной платой за прогресс. Развитие и равенство — это вообще из разных опер музыка. А вот у супругов Корневых разделение труда не обидело никого — каждый занимался не просто тем, что у него лучше получалось, но и тем, что больше нравилось. Сидя за обедом в большом салоне, Хайди наблюдала за остальными пассажирами, а Роман размышлял.

Когда он высказал жене мысль о том, что Недвицки, Хаксли, Бейкер, Саммер и Стоун — одна компания, они обсуждали это увлеченно и азартно. Все-таки такое предположение, как бы дико оно на первый раз ни звучало, объясняло очень и очень многое. Да на самом деле почти все, кроме одного: что же именно произошло со «Звездой счастья». Хайди, правда, сказала что-то в том смысле, что они все это и устроили, точнее Хаксли как физик, но Роман, хотя и не стал пока говорить это жене, сразу определил для себя идею супруги как завиральную.

Во-первых, все, что Корнев знал о гиперпространстве, наличествующей ситуации откровенно и полностью противоречило. В космосе гиперпространство ничего общего с реальным пространством не имеет, а тут те же пейзажи, все географические объекты на своих местах, за исключением, увы, рукотворных. Опять же, гравитационное поле планет всегда было главным препятствием входа в гиперпространство, а тут это самое поле действовало даже куда сильнее, чем в космосе. Во-вторых, если корабль и правда попал в какое-то место, аналогичное гиперпространству, то Корнев не видел никаких технических возможностей для такого перехода. На его «Чеглоке» гиперпривод занимал около трех процентов внутреннего объема корабля, так что Роман с некоторым ужасом представлял, какие размеры должно было бы иметь аналогичное оборудование на «Звезде счастья». Он выудил из памяти сцену прибытия Недвицки, Хаксли и Саммера со Стоун на борт корабля. На пятерых у них было девять чемоданов, ну да еще максимум два у Бейкера — нет, для гиперпривода в разобранном состоянии маловато будет. Да и подключение его к движкам «Звезды счастья» незамеченным для команды не прошло бы. И, в-третьих, не просматривалось никакой необходимости устраивать из эксперимента аттракцион всепланетного масштаба с участием роскошного круизного лайнера. Взяли бы обычный гравилет и проводили свои опыты тихо-мирно вдали от посторонних глаз.

Хотя, если честно, Корнев даже жалел, что предположение любимой жены пришлось отмести в сторону. Очень уж такой вариант логично и понятно все ставил на свои места. Финансисты Недвицки — заказчики проекта, физик Хаксли — мозг и главный исполнитель, управленец Бейкер — организатор, спортсмены Саммер и Стоун — охрана и, по всей видимости, технические подручные. Как учили Корнева в ГРУ, при анализе любой обстановки хуже чрезмерного упрощения ситуации может быть только ее чрезмерное усложнение. И здесь, конечно, Хайди явно хватила через край…

Однако же сейчас Роман смотрел на отвергнутую версию супруги несколько иначе, и увиденное нравилось ему значительно больше. Ведь Хаксли с такой же вероятностью мог просто спрогнозировать провал «Звезды счастья» неведомо куда, и сейчас вся эта команда занята изучением необъяснимого явления. Причем они уверены, что пожизненное пребывание в шкуре Робинзона Крузо им не грозит — вон как все держатся бодро и жизнерадостно. Такой вариант сохранял преимущества идеи Хайди — логичное объяснение распределения обязанностей в выявленной группе (в том, что это действительно группа, Корнев уже не сомневался), и одновременно избавлялся от единственного недостатка порождения буйной фантазии жены — неправдоподобности. Значит, пока что будем считать, что дела на «Звезде счастья» обстоят именно так.

Роман отвлекся от размышлений и аккуратно, стараясь не привлекать внимания остальных пассажиров, огляделся. На вид все проходило благополучно, даже Жан-Кристоф Дюбуа был явно чем-то доволен, да вот хотя бы вкусной едой. Его миниатюрная жена вообще сияла и светилась, что и понятно — удалось успокоить слишком разволновавшегося мужа. За ближайшим столиком задумчиво работал ножом и вилкой Хаксли, а напротив него сидел в ожидании перемены блюд улыбающийся Бейкер. Вителли ухитрялись одновременно и есть, и о чем-то переговариваться. Недвицки и Саммер со Стоун сидели вне поля зрения Корнева, но он ни капельки не сомневался, что уж у этих-то все тоже хорошо, тем более, за ними присматривала Хайди.

Подали горячее. Вооружившись столовыми приборами, Роман взялся за телятину в молочном соусе и вернулся к своим мыслям. Почему Хаксли обратился за деньгами на свои опыты и исследования именно к частным финансистам, а не к государству, Корнев, как ему казалось, понимал. Либо чиновники отказали ученому в отпуске денег на исследование явления, которое с точки зрения современной науки является невозможным, либо он просто решил поставить их перед фактом и продать уже готовое и доказанное открытие. То есть продавать-то, разумеется, будут старички Недвицки, а Хаксли достанется просто гонорар за работу. Ну или как-то иначе, но в любом случае тех денег, которые Недвицки в данном случае считают своими, они не упустят. И деньги это, надо полагать, большие, а скорее, даже очень большие. Другой вопрос, как именно Хаксли вышел на престарелых финансистов, а главное, как сумел их убедить дать ему денег. Хотя, возможно, именно этот круиз и должен выступить тем самым доказательством перспективности проекта, после которого сумасшедший ученый получит средства на дальнейшие эксперименты.

Вот, значит, что раскопал Уизлер, царство ему небесное. Да, за такое убить очень даже могут. Осторожнее надо быть, осторожнее. И раз уж у него хватило не то ума, не то дури втянуть во все это Хайди, то есть согласиться с тем, чтобы она втянулась, то осторожным надо быть вдвойне. Он-то ладно, жене, конечно, не дай Бог что случится, без него хреново будет, но… Офицер и есть офицер. А офицерская жена и есть офицерская жена. Но вот он без Хайди точно с катушек слетит.

Черт, как оно все серьезно оказалось! Корнев, как человек военный, уже видел массу выгод и преимуществ маневра через это… Как бы его назвать-то? Ну, хрен с ним, пусть пока будет параллельный мир. Да хоть перпендикулярный! В любом случае нельзя это Западу одному оставлять, никак нельзя, слишком широко улыбаться будут, мать их через двор на забор! Но в одиночку и даже с помощью Хайди он все равно раздобыть секреты Хаксли и компании не сможет. Его, то есть теперь уже их с Хайди, задача — максимально облегчить работу тем, кто этими секретами займется всерьез. Как же все-таки, в мать да в перемать, хреново, что нет связи! Ничего, вот прекратит эта чертова компашка свои опыты, тогда он, Корнев, поставит Сергеева и Лозинцева на уши. А сейчас… Сейчас будем искать и вытаскивать все, что хоть как-то с этими провалами черт знает куда связано. И раз уж в этом участвуют, по крайней мере, здесь, на «Звезде счастья», шесть человек, будем искать зацепки к ним.

После обеда Корневы вышли на открытую палубу. Там уже любовались окружающим пейзажем Вителли, Дюбуа и Бейкер. Чуть в стороне пытался слиться со стенкой какой-то парень из экипажа. Корнев его помнил, один из тех, кто занимался подготовкой площадки для пикника. Да уж, три дня назад всего и был тот пикник, а кажется, что вообще в какой-то прошлой жизни. Оба Вителли Корневым обрадовались, так что Роман и Хайди сразу подошли к ним.

— Любуетесь? — состроив самую доброжелательную улыбку, поинтересовался Корнев. Впрочем, особенно играть ему не пришлось, эта молодая парочка и так вызывала у Романа искреннюю симпатию.

— Да, Роман, — ответил тезка. — Красиво…

Тут, конечно, не поспоришь. На сей раз вместо степи или холмов внизу расстилались заросли невысоких деревьев с густыми кронами из длинных, похожих на клинки кинжалов, листьев, а вдали высились грозные величественные горы с заснеженными верхушками, терявшимися в сероватых с синим отливом облаках. Ничего не скажешь, маршрут «Звезды счастья» составлялся с умом — периодическая смена пейзажей не давала глазам привыкать к их красоте и только усиливала у пассажиров чувство восхищения красотами природы Корела.

— Даже не так страшно кажется остаться тут навсегда, — с мечтательной улыбкой добавила Моника Вителли. М-да, потянуло девочку на романтику. Даже не скажешь, что она на год старше Хайди, и на вид, и по словам кажется совсем девчонкой.

— И не надейтесь, — чуть громче, чем следовало бы, ответил Корнев. — Я, знаете ли, сам капитан, капитан-пилот, точнее, так что поверьте специалисту — рано или поздно мы вернемся к нормальному состоянию.

— О, вы правда так думаете? — вклинился в разговор Дюбуа. Его жена недовольно, хотя и весьма смешно, наморщила свое миленькое личико. Мадам Дюбуа явно была не рада возращению мужа к столь нервирующей его теме.

— Разумеется, — Корнев старался выглядеть убедительным, для чего и напялил маску этакого бывалого космического волка. — Гравитация планеты даже из гиперпространства корабли вытягивает, а уж из какого-то непонятного завихрения тем более. Вы знаете, — Роман понизил голос, чтобы его слова звучали более доверительно, но все-таки были слышны и Бейкеру, — я вообще думаю, что все дело в каком-то возмущении магнитного поля планеты. Поэтому нет связи, локаторы показывают черт знает что, и вообще, скорее всего, «Звезда счастья» под воздействием этого возмущения несколько уклонилась от курса, потому никаких объектов под нами и нет.

— Вы успокоили меня, мсье…

— Корнев, Роман Корнев.

— Очень приятно, мсье Корнев! Жан-Кристоф Дюбуа, к вашим услугам. А с мадам Дюбуа вы уже знакомы.

— Как и вы с моей супругой, мсье Дюбуа.

Корнев хорошо видел, что завоевал расположение француза. И всего-то одним словом «мсье», вместо обычного для интерланжа «мистера». Ну и своей версией происходящего, конечно. Тут же закреплять его успех стала Хайди, оперативно познакомившись с мадам Дюбуа и сразу организовав знакомство француженки с Моникой Вителли.

Пока дамы завязывали какую-то свою чисто женскую беседу, отойдя в сторонку от мужчин, к разговору подключился и Бейкер.

— Вы что же, мистер Корнев, считаете, что наш капитан Ферри так просто сбился с курса?

— Мистер… Бейкер? — Корнев сделал вид, что не сразу вспомнил фамилию собеседника, и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Видите ли, управлять таким большим кораблем, основываясь лишь на визуальной информации, очень сложно. А локаторы перед тем как перестать вообще что-либо показывать, вполне могли давать искаженные данные из-за магнитных возмущений. Здесь даже столь опытный капитан как наш, не застрахован от невольных ошибок.

— Скорее всего, вы правы, — Бейкер изобразил некое подобие улыбки. — Я занимаюсь проектным менеджментом и системами управления, там тоже чем крупнее структура, тем больше корректив приходится вносить в процессе выполнения работ.

— У меня в программировании то же самое, — вставил свои пять копеек Вителли. — Чем сложнее программа, тем больше ошибок приходится выискивать.

— А иной раз исправления и коррективы приводят к новым ошибкам, — усмехнулся Корнев, — особенно, когда эти исправления делаются на ходу.

Попал! Бейкер нервно дернул щекой, но тут же взял себя в руки, преобразив гримасу недовольства в понимающую ухмылку.

— Да-да! — добавил Дюбуа. — Самое неприятное, когда на ходу приходится что-то менять и исправлять! А что делать? Иногда от этого просто никуда не денешься.

На этот раз Бейкер даже хохотнул, но Роман хорошо видел, что тема ему особого удовольствия не доставляет. Что ж, эксперимент удался, но, похоже, только Корневу — судя по реакции специалиста по управлению, у их компании с экспериментом что-то пошло не так. Вот это Романа не обрадовало, перспектива провести хрен знает сколько времени в такой компании не прельщала его ни с какой стороны. Оставалось только помнить молитву какого-то древнего мудреца: дай мне, Господи, силы изменить то, что я могу изменить, терпения пережить то, что я изменить не могу, и мудрости отличить первое от второго…

Выручили милые дамы. Дружно выразив свое возмущение тем, что мужчины, оставшись без присмотра, говорят на совершенно недопустимые в отпуске темы, госпожа Корнева, мадам Дюбуа и синьора Вителли отправили Романо Вителли, как самого молодого из мужчин, обратно в салон, поинтересоваться, вынесут ли им на открытую палубу что-нибудь вкусненькое. Через несколько минут в руках у всех оказалось по бокалу вина, а на открытой палубе появился небольшой столик, заставленный вазами с разнообразными фруктами. Бейкер, заметно обрадовавшийся уходу от неприятного разговора, даже удачно пошутил — дамы, мол, продемонстрировали истинное искусство проектного управления, превратив выход на воздух в продолжение приятного обеда, причем сделали это быстро и с минимальными затратами сил и времени. Следующий час прошел в необязательной беседе о погоде, красотах вокруг, обсуждении прочих видов досуга и развлечений, в общем, о вещах приятных, интересных и безобидных. Судя по сияющему лицу Хайди, организовала женщин на такое вмешательство в мужской разговор именно она, за что Корнев был супруге от души благодарен.

— Чем ты так разозлил Бейкера? — поинтересовалась Хайди, когда компания разбрелась по каютам, чтобы отдохнуть уже приватным образом, а заодно и приготовиться к вечернему выходу. Роман рассказал.

— Зря ты так с ним, я думаю, — тихо сказала Хайди. — Мне кажется, из них он самый опасный. А что могло не так у них пойти?

Чтобы супруге было понятнее, пришлось для начала раскритиковать ее идею о том, что все это устроил Хаксли на деньги Недвицки и при участии Бейкера, Саммера и Стоун. Что ж, с логикой у Хайди все было в порядке, так что приняла она ниспровержение своей гипотезы спокойно, хотя и с видимым сожалением. Да и предположение мужа о каких-то неприятностях, возникших у экспериментаторов, особого оптимизма ей не прибавило.

— Рома, — тихо сказала Хайди, обняв мужа и положив голову ему на плечо, — если мы правда тут останемся, не знаю где, убей Бейкера, хорошо? Я правда его очень боюсь.

Вот же черт… Второй раз уже Хайди говорит ему о своем страхе перед этим долбанным Бейкером. А женское чутье, тем более чутье любимой жены, хоть к делу и не пришьешь, но лучше иной раз и послушать. Тем более в таком вопросе. Ничего, — сказал про себя Роман, — я до тебя, гнида, еще доберусь. До всех вас доберусь, а до тебя, Бейкер, с особым пристрастием…

Впрочем, у мужчины всегда есть исключительно действенный способ успокоить свою женщину. И Корнев, приобняв жену, потихоньку начал успокоительные процедуры, шепча на ушко Хайди слова, которые всегда найдет по-настоящему любящий муж для своей единственной и неповторимой. В конце концов, времени у них еще немало, так что одеться и прихорошиться Хайди до вечера успеет. А сейчас…

Хайди и сама была настроена получить именно такое лекарство от страхов. Нужные и уместные для такого случая слова нашлись и у нее, руки тоже не остались без дела, и уже скоро в разные стороны полетели совершенно лишние в таком лечении предметы, которые можно назвать всего двумя слова — одежда и обувь.