Для пилотов, засидевшихся в кабинах своих истребителей, долгожданный сигнал готовности к старту прозвучал небесной музыкой. То есть музыкой он прозвучал для тех, кому предстояло лететь сейчас, а у пилотов тринадцатого и двадцать первого истребительных полков сигнал вызвал острый приступ зависти к своим товарищам из восьмого и двенадцатого.

  Сдерживая нетерпение, Корнев аккуратно выполнял поступавшие одну за другой команды. Однако же, когда медленно раскрылись бронированные ворота, и только невидимая пленка силового поля осталась отделять взлетную палубу от забортного пространства, справляться с острым желанием стартовать прямо сейчас стало намного труднее.

  Ну наконец-то! 'Филиппок' Корнева, качнулся, подхваченный антигравом корабельной катапульты, и через пару секунд оказался на стартовой позиции. Резкий пинок направленного гравитационного импульса вдавил Корнева в кресло и швырнул машину вперед. Еще пара секунд - и автоматика включила в маршевый режим уже прогретые движки. Быстро заняв свое место при командире эскадрильи, Корнев смотрел, как формируют строй машины двух полков, выбрасываемые катапультами авианосцев. На каждом было по четыре таких катапульты, и все они сейчас деловито и ритмично наполняли пространство перед собой истребителями.

  - Вторая эскадрилья, доложить о готовности! - голос ротмистра Мелентьева был, как обычно, спокойным и уверенным. Тут же зазвучали голоса пилотов, подтверждающие готовность.

  - Господа офицеры! - Корнев узнал глуховатый голос командира полка полковника Арефьева. - Что и как делать, вы знаете. Я в вас уверен. Атакуем!

  Оба полка с нетерпением ринулись в бой и успели вбить в землю десятки вражеских машин, прежде чем фазанцы сообразили, что вообще происходит. С приходом столь мощного подкрепления открылось второе дыхание и у летчиков флотской авиации.

  Работали быстро и аккуратно. Как показал опыт Корнева в ведомых у комэска, одно другого никак не исключает. Более того, аккуратность и дисциплинированность как раз и помогают действовать быстрее. Не отрываясь от ведущего, Корнев успевал следить за обстановкой вокруг себя и командира, отслеживать состояние своего 'филиппка', вовремя нажимать на гашетку, если в прицел случайно попала машина противника, валить фазанцев, пристраивающихся в хвост командиру эскадрильи, стряхивать противника с собственного хвоста.

  - Ребята, все! Мы их урыли! - кто-то не смог сдержать эмоций, голос Корнев не узнал. И правда - внезапно оказалось, что кругом только свои, чужих не осталось.

  - Не отвлекаемся, у нас еще цели, - сухо напомнил комэск.

  Корнев еще успел увидеть, как появились спасатели на своих неуклюжих на вид, но исключительно маневренных ботах. Хорошо, значит, кто-то из пилотов выжил, есть от них сигналы. Охранять спасателей и эскортировать их на авианосцы остались флотские истребители, как раз на это им и хватало остатков горючего. А восьмой и двенадцатый истребительные полки развернулись и на малой высоте помчались к позициям ближайшей планетарной батареи. Точнее - к позициям зенитной артиллерии, прикрывавшей эту батарею.

  Атаку на фазанских зенитчиков провели сразу с трех сторон. Одну ударную группу составили два полка, только что закончившие воздушное сражение и успевшие израсходовать часть подвесного вооружения, две других группы образовали свежие, не участвовавшие в 'собачьей схватке', истребительные полки - тринадцатый и двадцать первый. Эти полки были подняты с авианосцев с таким расчетом, чтобы атаковать одновременно с восьмым и двенадцатым. По одной эскадрилье каждого из свежих полков вышли на цель чуть раньше общей атаки и дружным залпом освободились от всех своих ракет, каждая из которых лопнула над фазанскими зенитчиками десятками имитаторов целей. И не успели вражеские операторы приняться за приведение в чувство враз ошалевших систем наведения, как у них появились совсем другие проблемы - град ракет и исполосовавшие небо росчерки лазерного огня.

  Развернувшись и зайдя на второй заход, 'филиппки' вели огонь исключительно из лазерных пушек - все ракеты ушли в первом заходе. Какие-то ракетные и пушечные установки фазанцев сумели-таки уцелеть и вовсю огрызались, но они пытались защитить только самих себя, или просто продать свои жизни подороже - как такового зенитного прикрытия планетарной батареи уже не существовало. Чем и не преминули воспользоваться штурмовики - шестьдесят машин четвертого штурмового полка одиннадцатой авиадивизии и семьдесят машин пяти флотских штурмовых эскадрилий.

  Две эскадрильи флотских 'шкафчиков', красиво разойдясь веером, ударили залпом из восемнадцати сотен ракет. Взрывы этих ракет приняло на себя защитное поле планетарной батареи, приняло - и не выдержало. Тут же на батарею обрушились тысячи новых ракет и бомб. Толстая многослойная броня орудийных башен выдерживала не два, не три, не пять и даже не десять попаданий, но этих попаданий было много. Слишком много даже для такой мощной брони. А уж если ракета или бомба встречалась с пушечным стволом (что происходило довольно часто, при такой-то плотности поражения), то все попадания в башню оказывались уже и лишними.

  Последний, контрольный, так сказать, проход над остатками батареи, расстрел из лазерных пушек всего, что выглядит подающим признаки жизни - и машины потянулись обратно к авианосцам.

  - Ну, спасибо, Рома, - ротмистр Мелентьев протянул Корневу свою здоровенную ручищу. - Лихо ты этих ловкачей завалил! Молодец!

  Как понял Корнев, комэск поблагодарил его за тех двух уродов, что пытались пристроиться командиру в хвост. На самом деле завалить их было для Корнева нетрудно, эти фазанцы настолько увлеклись атакой, что даже, похоже, не пытались следить за тем, что у них происходит в задней полусфере. Так что, назвав их ловкачами, командир им явно польстил. А вот благодарность и похвала командира, да еще и обращение по имени стоили многого. Насколько Корнев знал комэска, по имени тот обращался только к тем подчиненным, кого считал действительно стоящими летчиками.

  Корнев украдкой посмотрел по сторонам, надеясь, что кто-то из пилотов слышал, как ротмистр назвал его Ромой. Кажется, услышали и оценили.

  Разминая ноги, корнет Корнев вместе с остальными пилотами эскадрильи (не всеми, двоих, увы, потеряли), поковылял перехватить горячего кофе и просто отдохнуть, пока командиры не начнут отдавать новые приказы.

  Набежали техники и, где поругиваясь про себя, а где и матерясь в голос, начали что-то подкручивать, что-то подвинчивать, а что-то просто осматривать. Машины, которые признавали непригодными к повторному вылету, тут же оттаскивали подальше, а вокруг остальных продолжалась деловитая суета с закручиванием последних гаек, продувкой и прочисткой всего, что нужно продуть и прочистить. Машины заправляли топливом и тут же техников сменяли оружейники. Опустошенные батареи зарядов к автоматическим лазерным пушкам меняли на полные, заодно проверяя состояние самих пушек, проверяли системы управления огнем, тележки с бомбами и ракетами быстро подкатывали к машинам, быстро освобождали от груза, занимавшего свое место на подвесках, быстро откатывали обратно. В бортовые компьютеры боевых машин штабные офицеры загружали координаты следующих целей, а командиры заполняли умы пилотов новыми боевыми приказами.

  Атаку на следующую планетарную батарею было решено провести по другой схеме и значительно большими силами - присоединив к одиннадцатой авиадивизии и флотским штурмовикам еще и флотские истребители. Почти пять сотен машин несколькими последовательными волнами спикировали на планетарную батарею и ее зенитное прикрытие. Едва русские на максимально возможной скорости вошли в атмосферу, им навстречу сразу же ударили тяжелые пушки батареи. Не самое умное решение фазанских командиров - конечно, выстрел тяжелого планетарного орудия мгновенно испарял истребитель или штурмовик, но ведь надо было еще и попасть, а вот это было, мягко говоря, непросто. Видимо, очень уж не хотелось батарейцам разделить участь своих соседей.

  Стараясь не смотреть на проносившиеся, казалось, почти впритирку к его машине оранжевые импульсы выстрелов, Корнев вспоминал училище. На инструктаже перед первой учебной атакой наземной цели с пикирования юнкерам подполковник Джуретич говорил о закономерности, подмеченной еще четыреста лет назад, когда такие атаки планировались и проводились впервые.

  - Перед Второй мировой войной, господа юнкера, артиллеристы-зенитчики считали, что бомбардировщик, отвесно пикирующий на позицию зенитного орудия, неминуемо будет сбит, - каждое слово подполковник выговаривал подчеркнуто отчетливо, как будто заученным экономным движением вставляя на место очередную деталь при сборке пистолета. - На практике, однако, почти всегда победителем в такой дуэли выходил именно пикировщик. Даже малокалиберные зенитные автоматы были страшны для пикировщиков только на выходе из пике. Поэтому, господа, во время пикирования вы думаете только о поражении цели. О том, как вы будете уклоняться от зенитного огня, вы думаете перед выходом из пикирования. А еще лучше - продумываете заранее, перед вылетом.

  Воспоминания эти, пусть и не сильно, но помогали справляться со страхом. А уж когда пошли четкие и ясные команды, места для страха вообще не осталось.

  Так, первый эшелон атаки отстрелялся ракетами... Красиво, чтоб его... Корневу было хорошо видно, как внизу появилась огромная огненная клумба. Ну да, если сравнивать взрывы с цветами, то сейчас именно гигантская клумба расцвела на защитном поле батареи, а вокруг расцветали такие же клумбы на защитных полях позиций зенитчиков. Вот только эти клумбы почти тут же и исчезли. Вместе с защитными полями. Дальше все пошло, пожалуй, даже еще красивее, ну если, конечно, со стороны смотреть. Те же самые багрово-черные клумбы, алые, темно-красные и ярко-рыжие сполохи огня лазерных пушек, огненные росчерки ракет, и все это от души сдобрено дымом самых разных оттенков серого, клубами желтовато-коричневой пыли, какими-то разлетающимися во все стороны обломками.

  Внезапно перед Корневым все это великолепие открылось полностью - ни одна своя машина его не заслоняла, за исключением машины ведущего впереди и правее. Тут же пошла команда и Роман заученными движениями отправил из-под крыльев своего 'филиппка' восемь самонаводящихся и две дюжины неуправляемых ракет. Внизу что-то рвануло особенно сильно, а может, просто Корнев оказался ближе к взрыву, чем это было даже пару секунд назад. Ничего, не страшно... Выровняв машину, Корнев привычно осмотрелся. Родная эскадрилья, не теряя скорости, быстро и деловито формировала строй за своим командиром ротмистром Мелентьевым, а значит, и за самим Корневым - ведомым комэска. Насколько мог понять Корнев, остальные эскадрильи по мере выхода из пикирования занимались тем же самым.

  Снова собравшись в единый кулак, полк полетел по широкой дуге, чтобы одновременно с остальными машинами дивизии и флотских эскадрилий приступить к исполнению второй части плана - звездному налету. Атакуя сразу с трех сторон, русские истребители и штурмовики прошлись по остаткам планетарной батареи и ее прикрытия очередями лазерных пушек, и, завершив работу, снова потянулись к авианосцам.

  Корнев вылез из кабины и включился в общий разговор.

  - Кто знает, что с Колькой Яшиным?

  - Вроде подняли его на бот...

  - Я что, врать буду? Сам видел, как там фазанец летел! Его взрывом подняло, он летит, ногами-руками машет!

  - Ага, и еще матерится по-своему!

  - Да ладно вам подначивать! Говорю же - сам видел!..

  - Ты к Виктору не подходи лучше пока... Юру Нефёдова сбили...

  - Может, выжил?

  - Нет, видели, как его 'филиппок' взорвался...

  - Кормить нас сегодня будут?

  - Тебя - нет, ты и так уже скоро в кабину не влезешь...

  Пилотов покормили, назначили немногих невезучих дежурить в готовности к вылету, остальные устроились перед обзорными панелями, чтобы следить за развитием операции. А последить было за чем - результатами действий авиации поспешили воспользоваться русские корабли, успевшие к тому времени покончить с фазанским флотом.

  Планетарные батареи Фазана строились в наиболее развитых районах планеты с таким расчетом, что любой корабль, вознамерившийся обстрелять с орбиты цели на поверхности, попадал под прицел трех батарей сразу. Под одновременным огнем с трех сторон долго не продержались бы даже объединенные щиты защитных полей нескольких линкоров, а уж для одного линкора это было опасно до крайности. Но после уничтожения двух батарей авиацией в сети была проделана дыра. В этой дыре сейчас и устроились четыре русских линкора, вести огонь по которым могла лишь одна-единственная батарея. При таком раскладе у фазанских артиллеристов шансов не было. Линкоры вычищали планетарные батареи одну за другой.

  Когда линкоры содрали с планеты ее последнюю защиту, в атмосфере Фазана появились русские фрегаты. Они уничтожали все прочие военные объекты, которые могли бы помешать высадке десанта. Крейсерам и эсминцам войти в атмосферу планеты было бы проблематично, поэтому они, уже не опасаясь противодействия, поддерживали 'меньших братьев' огнем с орбиты, основное внимание уделяя дорогам, мостам, космодромам и вообще всему, что подозрительно выглядело.

  Обеспечением высадки десанта для захвата правительственного квартала в столице занимались преимущественно штурмовики, так что Корнев, как и большинство пилотов истребителей, наблюдал за событиями с орбиты. Правда, наблюдал недолго - отцы-командиры вспомнили старую армейскую мудрость 'если солдату нечего делать, оторви ему рукав - пусть сидит и пришивает'. Никто никому, конечно, ничего не отрывал, но разборы полетов и переигровка на тренажерах ситуаций, вызвавших наибольшие нарекания начальства, заняли практически все время, за исключением еды, сна и общения с технарями по поводу состояния машин.

  Корнев, однако, нашел во всем этом и положительные для себя стороны. В восьмом полку при разборе всех ситуаций, связанных с ошибками ведомых, его ставили в пример: 'Посмотрите на образцовые действия ведомого комэска-два и сами назовите ваши ошибки!'.

  Слава Богу, потом снова довелось полетать. В течение следующих двух суток десантники захватили правительственные объекты, командные пункты вооруженных сил, штаб-квартиры крупнейших корпораций. И пока высадившиеся вместе с десантом жандармы и спецгруппы ГРУ перетряхивали захваченные здания в поисках сведений о том, каким именно образом фазанцам удалось создать неслабую военную промышленность и довольно мощные вооруженные силы, Корнев участвовал в полной ликвидации остатков того и другого.

  Уничтожались все предприятия, выпускавшие хоть что-нибудь, что могло быть использовано в военных целях, разрушалась инфраструктура транспорта и связи, сравнивались с землей энергостанции. Корабли уничтожали объекты покрупнее, истребителям и штурмовикам достались цели поменьше. Планету методично и безжалостно возвращали к доиндустриальному состоянию, чтобы с нее как можно дольше не исходила не то чтобы реальная, а даже и потенциальная угроза русским мирам. Сидите, ребята, занимайтесь сельским хозяйством (причем лучше, если вообще натуральным), а о полетах в космос и борьбе с 'белыми демонами' даже и не думайте.

  Работа эта проходила в тепличных, почти что полигонных условиях и никак не тянула на название боевой. Ну, было дело, пару раз кто-то безуспешно пульнул в сторону русских истребителей ракетами, похоже, что с переносной установки. Оба раза неизвестные стрелки получали настолько внушительный ответ, что вряд ли кому потом удавалось идентифицировать их останки.

  Восьмому истребительному авиаполку фазанский поход стоил пяти погибших пилотов. Спасатели подобрали еще четверых, но одному из них, штабс-ротмистру Назарову, так больше и не довелось снова сесть в кабину истребителя - слишком тяжелыми оказались его ранения, и количество имплантов в теле офицера значительно превысило допустимое для летчика-истребителя. Соответственно, полк безвозвратно потерял девять машин. Еще двум предстоял ремонт. В двенадцатом полку потери были примерно такие же, в тринадцатом, двадцать первом и четвертом штурмовом - поменьше. У флотских пилотов, насколько знал Корнев, потери в машинах были в среднем повыше, а вот в людях - даже поменьше. Про потери флота Корнев знал мало. Видел только, как один сильно искореженный эсминец тянули на буксире, попались ему на глаза еще несколько эсминцев и фрегатов с заметными, хотя и не такими тяжелыми повреждениями.

  Что ж, военная служба она такая. И погибших жаль. Но Корнев хорошо помнил, как в училище им показывали снимки, сделанные на тех мирах Исламского и Желтого космоса, где шли войны. Да, там местные воевали друг с другом, но Корнев прекрасно понимал, что если они, не дай Бог, сумеют добраться до русских миров, то будут вытворять то же самое. Изуродованные изощренными пытками тела, женщины с вбитыми кольями, горы отрубленных голов, дети в рабских ошейниках - Корнев готов был бы погибнуть хоть десять раз, чтобы такие выродки не добрались до его родителей, сестер, соседей, друзей. А еще больше он был готов убивать этих зверей сам - десять, сто, тысячу, да хоть миллион раз! Не зря погибли товарищи, не зря, царствие им небесное...

  По возвращении на Антонину Корнев очень внимательно проследил, как техники приводят его машину в образцовое состояние. Ну, понятно, наибольшего внимания корнета удостоилось нанесение на истребитель отметок о еще пяти победах. Потому что с ними его боевой счет перевалил за десяток и корнет Корнев получил, наконец, право носить на груди знак 'Летчик-истребитель'. По счастью, в полку многие молодые офицеры стали обладателями этого знака - вскладчину устроить (а главное, оплатить) положенную по такому случаю гулянку в офицерском собрании было куда как проще. Да и сама гулянка получилась веселее.

  Впрочем, уже на четвертый день Корневу пришлось снова выставлять угощение - на этот раз только для самых близких товарищей. Ему на погоны прилетело по третьей звездочке и корнет Корнев ушел в прошлое вместе с необидной, но не серьезной кличкой Корн-Корн, а в настоящем остался уже поручик Корнев. Это же совсем другое дело! На эту гулянку зашел даже комэск Мелентьев, ставший майором, но долго не засиделся. Поздравил, выпил рюмочку и оставил подчиненных веселиться без начальственного надзора. Не маленькие, справятся.

  Как выяснилось, светлая полоса в жизни на этом не закончилась. В один прекрасный (и правда, прекрасный!) день перед строем полка зачитали высочайший указ об учреждении медалей на гербовой черной с золотом и серебром ленте для всех участников фазанского похода - в серебре для отличившихся и в бронзе для всех прочих. Видимо, угроза со стороны фазанских 'демоноборцев' была далеко не только потенциальной, раз уж поход отметили таким образом.

  Дальше вновь пошла повседневная служба. Все то же самое, что уже было раньше и что еще много раз будет потом. Периодические вылеты отдельными эскадрильями на проверку сообщений о пиратах в Желтом и Исламском космосе, звеньями и парами на разведку, учебные занятия, тренировочные бои и стрельбы... Корнев так и продолжал летать ведомым у комэска. Это положение начинало его потихоньку нервировать и однажды он попытался выяснить обстановку все у того же Хваткова, уже, кстати, штабс-ротмистра.

  - Я так думаю, переформировывать нас будут, - на минуту призадумавшись, ответил Хватков.

  - Что так? И как переформировывать?

  - Ну ты и сам мог бы заметить, что пополнения не было, - начал Хватков. - После Салафии, сам помнишь, тут же пополнили. А сейчас тянут. Опять же, строители...

  - Какие еще строители? - удивился Корнев.

  - Обыкновенные, - хмыкнул Хватков. - Аэродромно-строительная рота и сводный отряд Стройкорпуса. А, ты же как раз после разведки отсыпался, когда они прибыли. Сейчас разместились лагерем у Соболевской.

  - Так, значит... - задумчиво протянул Корнев.

  - Так-так, - кивнул Хватков. - А еще говорят, Великий Князь возвращается.

  - Значит, корпус?

  - Молодец, Рома, сообразил. Добывать информацию у начальства ты пока не научился, но анализируешь ее правильно, - подначил Хватков.

  - Вроде дивизией пока что справлялись... - медленно проговорил Корнев.

  - Ну справлялись, не справлялись - начальству виднее.

  - А раз корпус, - не обращая внимания на слова Хваткова, продолжил Корнев, - значит, Дима, ждет нас война, а не просто экспедиция.

  - С чего это ты взял?

  - А с того, Дима, что ты и сам знаешь - дивизией мы справлялись. Вот и сам подумай, с чем бы мы тут не справились, если будут корпус разворачивать? Что-то посерьезнее Фазана будет. Вот тебе и ответ.

  Хватков задумчиво почесал подбородок.

  - И где, по-твоему?

  - А это уже, как ты сам сказал, начальству виднее.

  Разговоры о возвращении на Антонину Великого Князя Андрея Константиновича оказались пророческими. Вместе с Андреем Константиновичем прибыл штаб пятнадцатого авиакорпуса, а также девятнадцатая штурмовая авиадивизия неполного состава - три штурмовых полка. Впрочем, до полного состава ее довели тут же, присоединив к ней тринадцатый истребительный полк, изъятый из одиннадцатой истребительной, и таким образом родная дивизия Корнева оказалась приведенной к стандартному штату.

  Но истребительных дивизий в новом корпусе предписывалось иметь две, и новую дивизию решено было формировать на базе одиннадцатой. Но на имеющихся аэродромах и так уже ютились вдвое больше машин, чем положено. Так что одиннадцатую истребительную отправили на Престольную, где и планировалось формирование новой дивизии. На Антонине прибывшие строители тем временем начали строить новые аэродромы.

  На Престольной из каждого полка одиннадцатой истребительной авиадивизии забрали по эскадрилье на формирование полков новой дивизии. Соответственно, старые полки пополнили, кадры основательно перетасовали. Поручик Корнев получил наконец своего ведомого - свежеиспеченного корнета Воронина. Штабс-ротмистр Хватков возглавил вторую эскадрилью, а майор Мелентьев стал заместителем командира полка. Полковник Арефьев так и остался командовать полком - на новую дивизию поставили полковника Николаева, заместителя командира одиннадцатой дивизии. То есть уже и не полковника, а генерал-майора.

  Напряженное обучение, слетывание в новом составе, новые условия на новом месте - все это, разумеется, было нелегко. Однако Корнев чувствовал себя отлично. А что, служба, она и есть служба. Да, нелегко, но тебя же в Императорский летный флот не силком притащили, вот и служи.