1.1. Мэн-цзы свиделся с Лянским правителем – ваном Хуэем. Ван сказал: «Старец! Не посчитав далеким расстояние в тысячу ли, ты все же пришел сюда, значит, тоже имеешь сказать нечто такое, что принесет выгоды моему владению?»

Отвечая ему, Мэн-цзы сказал:

«Ван! Зачем обязательно говорить о выгодах? Есть ведь также нелицеприятность и справедливость, вот и все. Если вы, ван, будете спрашивать: „Чем принесешь выгоды моему владению?" – за вами сановники-дафу будут спрашивать: „Чем принесешь выгоды нашим семьям?" – служилые люди-ши и простой народ тоже будут спрашивать: „Чем принесешь выгоды нам лично?" Верхи и низы станут нападать друг на друга в погоне за выгодой, и владение ваше окажется в опасности! Тогда во владениях, располагающих десятью тысячами боевых колесниц, убийцами своих правителей обязательно будут семьи, имеющие по одной тысяче колесниц; во владениях, располагающих тысячей колесниц, убийцами своих правителей будут семьи, имеющие по одной сотне колесниц. Не делающих так будет не много, беря тысячу из десяти тысяч и сотню из тысячи.

Если действовать так, чтобы ставить справедливость напоследок, а в первую очередь ставить выгоды, то пресыщения не наступит, пока все не будет отнято.

Таких людей, которые, будучи нелицеприятными, бросали бы своих родителей, не бывает; таких людей, которые, будучи справедливыми, ставили бы позади себя своих господ, не бывает.

Ван, будем же говорить только о нелицеприятности и справедливости, вот и все. Зачем обязательно говорить о выгодах?»

1.2. Мэн-цзы свиделся с Лянским ваном Хуэем. Ван стоял у пруда и, глядя на лебедей, диких гусей, ланей и оленей, спросил:

– Просвещенные правители радуются ли всему этому тоже?

Мэн-цзы ответил ему:

«Да, радуются, но только после того, как становятся просвещенными; непросвещенные же вовсе не радуются, хотя и обладают всем этим.

В Стихах говорится:

Правитель Вэнь-ван соорудил с помощью силы народной и башню, и пруд, а народ веселился и радовался этому. Он назвал эту башню дивной, назвал этот пруд тоже дивным. Народ радовался, что там были лани и олени, рыбы и черепахи. С древних времен повелось, чтоб именитые люди и простой народ радовались вместе, потому-то они и могли радоваться.

В „Клятве Тана" сказано:

„Почему все еще не оплакивают тебя, «солнце» этакое?! Пусть погибну с тобой и я, [пусть даже] вместе!" (2) разве может правитель, имея башни, пруды, редких птиц и зверей, радоваться всему этому один, когда народ так желает его гибели, что даже готов погибнуть, хотя бы и вместе с ним?»

1.3. Лянский ван Хуэй воскликнул: «Уж я ли не источаю все помыслы для блага своего владения? Когда в Хэ-нэй наступает лихолетье, тогда я переселяю тамошний народ в Хэ-дун, а оттуда перевожу провиант в Хэ-нэй. Точно так я поступаю и когда в землях восточнее Реки случается лихолетье. Наблюдая же образ правления в соседних владениях, я не нахожу там правителей, которые так напрягали бы свои помыслы, как я. Почему же население в соседних владениях не уменьшается, а мое население не уве-Мэн-цзы ответил ему: «Ван, вы любите воевать, так позвольте мне привести вам в пример битву. Вот грянули барабаны, но оружие воинов скрестилось, ваши воины, побросав латы и за собой оружие, побежали. Одни остановились, пробежав сто шагов, а другие остановились, пробежав только пятьдесят шагов. Как бы вы отнеслись к тому, если пробежавшие пятьдесят шагов стали бы высмеивать тех, кто пробежал сто шагов?»

Ван ответил: «Не позволил бы! Расправился бы только с теми, кто не пробежал ста шагов, – эти ведь тоже бежали!» На это Мэн-цзы сказал:

«Ван, если вы так поняли этот пример, то не надейтесь, что у вас народу станет больше, чем в соседних владениях.

Не нарушайте сроков полевых работ, и хлеба у вас будет не под силу съесть. Не закидывайте густых сетей в пруды и водоемы, тогда рыб и черепах тоже не под силу будет съесть. Ходите в лес с топорами и секирами в надлежащее время, и древесины у вас будет не под силу извести. Когда будет не в силах съесть хлеба, рыб и черепах, когда будет не под силу извести древесину, тогда это и позволит народу не сетовать, как прокормить народившихся и как похоронить умерших. Если не будет таких сетований, тогда и наступит начало настоящего вановского пути в управлении народом.

Все усадьбы в пять му засадите тутовыми деревьями. Тогда сможете одеть в шелковые, одежды и тех, кому пятьдесят лет. В выгонах для разведения кур, поросят, собак и свиней не упускайте положенного времени для их размножения. Тогда сможете накормить мясом и тех, кому семьдесят лет. На полях в сто му не отвлекайте людей от времени полевых работ, и тогда семьи, даже со многими едоками, смогут не знать голода. С уважением отнеситесь к обучению в школах для младших и старших, распространяйте в них понимание смысла почитания родителей и братской любви, тогда те, кто с проседью, не будут больше носить за спиной и таскать на головах тяжести по дорогам. Не может быть, чтобы не был ваном такой правитель, при котором одевались бы в шелка и питались мясом даже те, кому семьдесят лет, а простой народ не голодал бы и не мерз от холода.

Кормить собак и свиней пищей для людей и не знать меры бережливости, допускать, чтоб на дорогах попадались трупы умерших от голода, и не знать, как выдавать вспомоществование; говорить, когда люди мрут: „Это не я виноват, а год такой!" – какая же во всем этом разница с тем, кто, кольнув человека острым оружием, убьет его и скажет: „Это не я виноват, а оружие"? Ван, не возводите вину на неурожайные годы. Вот тогда народы всей Поднебесной сами придут к вам».

1.4. Лянский ван Хуэй сказал:

– Я хотел бы спокойно выслушать твои поучения!

Мэн-цзы, отвечая ему, спросил: «Есть ли разница, чем убить человека: дубиной или клинком?» Тот ответил: «Никакой разницы нет!»

Мэн-цзы еще спросил: «Есть ли разница: убить клинком или образом правления?»

Тот ответил: «Нет никакой разницы».

Тогда Мэн-цзы сказал:

«Вот у вас на кухне есть жирное мясо, в конюшнях стоят упитанные кони, а у народа истощенный вид от голода, на пустырях попадаются трупы умерших с голоду. Это и значит „выпускать диких зверей на пожирание людей". А ведь людям нестерпимо видеть даже то, как звери пожирают друг друга. Как же вы, пребывая в положении отца и матери своего народа, проводите образ правления вана и все же не избегаете того, чтоб „выпускать диких зверей на пожирание людей"?

Ведь еще Чжун-Ни говорил: „Не было своего потомства у того, кто первый изготовил деревянную куклу (для сопогребания. – 5. К.)"- Эти куклы делают похожими на людей и пользуются ими вместо живых людей. Но как же может быть, чтоб они заставляли этот народ ваш голодать и помирать!»

1.5. Лянский ван по имени Хуэй (обращаясь к Мэн-цзы. – В. К.) сказал:

«Старец! Тебе ведь известно, что из всех владений в Поднебесной сильнее моего владения Цзинь не было. Говоря же о себе, скажу тебе, что на востоке я потерпел поражение от правителя владения Ци, мой старший брат погиб там; на западе я потерял семьсот ли земли, которая перешла к владению Цинь, а на юге терплю оскорбления от владения Чу. Я стыжусь всего этого и хочу разом смыть позор ради тех, кто подвергся смерти. Как же мне поступить, чтоб это стало возможным?»

Отвечая ему, Мэн-цзы сказал:

«Можно быть ваном и на земле в одну сотню ли по всем ее четырем сторонам. Ван, если вы будете проводить нелицеприятность в правлении, смягчите казни и наказания, уменьшите налоги и пошлины, введете глубокую вспашку и облегчите труд полоть сорняки, тогда те, кто в зрелом возрасте, в свободное от работы время будут совершенствоваться в воспитании [чувств] сыновнего почтения и братской любви, преданности и верности [в служении правителю]. Возвращаясь с работы, они дома будут прислуживать отцу и своим старшим братьям, а выходя на работу из дому, будут прислуживать своим старшим по возрасту и вышестоящим. Тогда вы сможете послать их пусть даже с дубинами в руках, и [то] они разобьют ими прочные латы и острое оружие ваших врагов из [владений] Цинь и Чу.

Ибо правители тех владений отнимают благоприятное время для полевых работ у своего народа, не позволяют ему вовремя ни пахать, ни полоть, дабы вырастить урожаи на содержание своих родителей. Их отцы и матери мерзнут и голодают, жены и дети разбредаются в разные стороны. Правители тех владений завлекают свой народ в трясину, и, если вы, ван, нападете на них, кто же из них сможет устоять против вас? Вот почему и говорят: „Кто нелицеприятен, для того нет супостата!" Прошу вас, ван, не сомневайтесь в этом!»

1.6. Мэн-цзы свиделся с Лянским правителем – ваном Ся-ном. Выйдя от него, он сказал окружающим людям:

«Поглядел я на него и не нашел в нем сходства с достойным правителем людей. Подошел я к нему и не почувствовал ничего, что внушило бы благоговейный страх перед ним. Он сразу же спросил меня: „В чем утвердится порядок в Поднебесной?" Отвечая ему, я сказал: „Утвердится в единстве". – „Кто же из нас, правителей, сможет объединить Поднебесную?" – Я ответил: „Объединить ее может тот, кто не падок к умерщвлению людей". – „Кто же из нас, правителей, будет соучаствовать с таким?" – Я ответил: „В Поднебесной не окажется никого, кто не соучаствовал бы с ним. Вы же знаете, ван, что если произойдет засуха в промежутке между седьмой и восьмой луной, то всходы засохнут. Но когда по небу поплывут набухшие облака и обильными ливнями пройдут дожди, нивы бурно поднимутся, – когда все это случится, кто же сможет тогда противиться их произрастанию?

Ныне же в Поднебесной среди правителей нет таких, кто не был бы падок к умерщвлению людей, но если окажется такой, кто не будет падким к умерщвлению людей, тогда народы Поднебесной все пойдут за ним и будут уповать на него. Если бы взаправду так произошло, народы покорились бы ему с такой же готовностью, с какой вода стекает вниз. Однако, если вода сразу обильно низвергнется, кто тогда сможет воспротивиться ей?!»

1.7. Сюань-ван, правитель владения Ци, спросил Мэн-цзы: – Могу ли осведомиться у тебя, каковы были деяния Ци-ского правителя Хуаня и Цзиньского правителя Вэня?

О деяниях Хуаня и Вэня никто из учеников Чжун-Ни ничего не передавал, а потому в последующих поколениях не сохранилось предания о них, и я, ваш покорный слуга, никогда об этих деяниях ничего не слыхал. Не будь безысходного положения в стране, вряд ли [они] сделались бы ванами.

Сюань-ван спросил:

– Какими же нужно обладать качествами, чтоб можно было стать ваном?

Мэн-цзы ответил:

– Оберегайте народ свой и будете ваном. Тогда никто не сможет противостоять вам.

Сюань-ван спросил:

– А такой, как я, сможет ли оберегать свой народ? Мэн-цзы ответил:

– Сможет! Сюань-ван спросил:

– Отчего же ты знаешь, что я смогу? Мэн-цзы ответил:

– Мне, вашему покорному слуге, довелось слышать от Ху Хэ о том, как вы, ван, как-то раз восседали на троне в судебном зале, а внизу кто-то проходил мимо и тащил за собою быка. Вы увидели того человека и спросили его: «Куда тащишь быка?» Тот ответил вам: «Буду окроплять кровью быка новый колокол». Тогда вы велели ему: «Оставь быка. Я не могу вынести его трепета, словно у невиновного, которого ведут на место казни!» Тот возразил вам: «Если так, значит ли это, что обряд окропления новых колоколов отменяется?» На это вы ответили: «Как же можно отменять! Замени быка бараном!» Не знаю, так ли это было?

Сюань-ван ответил:

– Да, так. Тогда Мэн-цзы сказал:

– Такого сердца вполне достаточно, чтоб быть ваном. В народе все считают, что вам приглянулся бык, но ваш покорный слуга твердо знает, чего вы, ван, не вынесли.

Ван ответил:

– Да, в народе наверняка есть такие, которые так считают. Мое владение Ци хоть маленькое и ничтожное, но чего мне зариться на какого-то быка? Я действительно заменил его на барана только потому, что не смог вынести его трепета, словно у невиновного, которого ведут на место казни!

Мэн-цзы ответил:

– Ван, вы не удивляйтесь тому, что народ счел, что вам приглянулся бык. Откуда ему знать, почему вы малым животным заменили большое? Ведь если вы в самом деле пожалели животного, как невиновного, которого ведут на место казни, то скажите, зачем же вы делали выбор между быком и бараном?

Ван засмеялся и спросил:

– Скажи по правде, какое же у меня сердце? Я ведь не из любви к такому богатству, как бык, заменил его на барана. Подобает ли, чтобы народ называл меня любящим богатство?

Мэн-цзы ответил:

– Это не повредит вам: таков должен быть у вас способ проявлять нелицеприятность. Вы видели быка, но не представили себе барана. Добропорядочные мужи по отношению к зверям и птицам держат себя так: когда те живы, они любуются ими, но когда тех умерщвляют, они не выносят этого зрелища. Слыша их вопли, добропорядочные мужи не в силах вкушать их мясо. Потому-то эти мужи стараются быть подальше от боен и кухонь.

Ван обрадовался и сказал:

– Это о тебе, мудрец, сказано в Стихах: «Угадываю о том, что у другого на сердце» (3). Но если бы я занялся угадыванием, мне все равно не удалось бы разгадать даже свои веления сердца, как бы я ни выворачивался наизнанку. Когда ты заговорил о моем сердце, оно так и забилось во мне. Объясни же мне, по какой причине ты считаешь, что такое сердце, как у меня, подходит для вана?

На это Мэн-цзы сказал:

– Дозволите ли вы кому-либо доложить вам о себе так: «У меня достаточно сил, чтобы поднять груз весом в сто цзюнь, но не хватит сил на то, чтоб поднять перышко» или «у меня хватит зрения на то, чтоб разглядеть кончик осенней паутинки, но его недостаточно, чтобы разглядеть воз хвороста?» Ван ответил:

– Нет! Не дозволил бы. Тогда Мэн-цзы спросил:

– Почему же в данное время у вас, ван, достаточно милосердия, чтобы распространить его на птиц и зверей, между тем действие такого милосердия вы не доводите до вашего народа? В таком случае и перышко не поднимет тот, кто для этого не приложит никаких сил; воз хвороста не приметит тот, кто для этого не воспользуется зрением. Вот и народ не получит защиты, если для этого не будет использовано милосердие ваше. Следовательно, бесправие вана не в том, что он не может действовать, а в том, что он не действует.

Ван спросил:

– Как же отличить по внешнему виду бездействие от невозможности действовать?

Мэн-цзы ответил:

«Обопритесь на гору Тайшань и перескочите через море Бэйхай". Вы скажете: „Я не могу". Вот это и будет действительная невозможность. „Разотрите руки и ноги престарелому!" Вы скажете: „Я не могу!" Вот это и будет бездействие, отнюдь не невозможность действовать.

Следовательно, бесправие правителя не является такого рода невозможностью действовать, как, скажем, опереться на гору Тайшань и перескочить море Бэйхай, а является бездействием такого же рода, как при отказе растирать конечности престарелому.

Уважение к своим старцам распространите и на чужих старцев, а жалость к своим младенцам – ко всем другим, и тогда всю Поднебесную сможете держать у себя, как в ладони.

В Стихах говорится: „Он [Вэнь-ван] явил для своей жизни пример, который достиг его старших и младших братьев, вследствие чего и распространился по всему государству". Речь идет лишь о том, чтоб возбудить в себе такие чувства сердца и приложить их к другим, только и всего.

Следовательно, чтобы охранять всю землю, омываемую четырьмя морями, достаточно распространить милосердие; без распространения милосердия нечем будет оберегать даже свою жену и детей. С древности повелось, что люди намного превосходят других ничем иным, как умелым распространением своей деятельности, вот и все.

Почему же в данное время у вас, ван, достаточно милосердия, чтоб распространить его на птиц и зверей, между тем действие такого милосердия вы не доводите до вашего народа?

Взвесьте вещь и тогда узнаете, легка она или тяжела; измерьте вещь и тогда узнаете, длинна она или коротка. Так поступают со всеми вещами, тем более следует поступать так и со своим сердцем. Прошу вас, ван, измерьте его!

Или вы, ван, полагаете, что возрадуетесь в сердце своем после того, как поднимете оружие, поставите на край гибели воинов и слуг ваших, сорвете обиды свои на владетельных князьях?»

Ван ответил:

– Нет, не то! Какая мне радость от этого? Я поведу войско, чтобы добиться моего наибольшего желания.

Мэн-цзы спросил:

– Можно ли узнать, что является вашим наибольшим желанием?

Ван засмеялся и перестал говорить. Мэн-цзы стал спрашивать:

– Может, яства, приготовленные для ваших уст, недостаточно жирные и сладкие? Одежды для вашего тела недостаточно легкие и теплые? Или убранства, изготовляемые для ваших очей, недостаточно красивы и цветисты? Голоса и звуки певцов и музыкантов для ваших ушей недостаточно благозвучны? Любимцы ваши недостаточно угождают вам исполнением ваших повелений? Но ведь подвластных вам слуг вполне достаточно, чтобы удовлетворить вас всем этим. Ах, ван! Неужели ради всего этого вы хотите войны?

Ван ответил:

– Нет! Я хочу не ради этого! Мэн-цзы сказал:

– Если так, то узнать, что является вашим наибольшим желанием, вполне возможно, ван! Вы хотите расширить ваши земли, принимать при своем дворе правителей Цинь и Чу в качестве подданных, хотите занять положение Срединного государства и умиротворить варваров четырех стран света. Но судя по тому, как вы действуете, как добиваетесь своего желания, это походит на то, что лезть на дерево и искать там рыбу.

Ван воскликнул:

– Не слишком ли сильно такое сравнение? Мэн-цзы ответил:

– Пожалуй, больше того! Полезешь на дерево за рыбой, хоть и не добудешь ее, но и беды после этого не произойдет никакой. Судя по тому, как вы действуете, как добиваетесь своего желания, если вы совершите это, изощрив все свое сердце, то после обязательно случится беда.

Ван спросил:

– Можно ли послушать ваши доводы? Мэн-цзы начал так:

– Предположим, что жители владения Цзоу станут сражаться с владением Чу. Как, по-вашему, ван, кто кого одолеет?

Ван ответил:

– Одолеют жители владения Чу. На это Мэн-цзы сказал: «Если так, то, значит, вы утверждаете, что малый, безусловно, не может противостоять большому; один, безусловно, не может противостоять многим; слабый, безусловно, не может противостоять сильному.

В пределах, омываемых [четырьмя] морями (т.е. в Поднебесной. – В. К.), имеется всего девять таких земель, которые насчитывают по тысяче ли с каждой из четырех сторон. Ваше владение Ци, собранное вместе, составит только одну из этих девяти земель. Так чем же будет отличаться положение владения Цзоу, противостоящего владению Чу, от стремления правителя одной из земель покорить правителей восьми других? Почему бы не вернуться для решения этого вопроса к его началу?

Предположим, что отныне вы, ван, приметесь за дела управления и будете применять нелицеприятность в отношении к подданным. Это приведет к тому, что все служилые люди-ши в Поднебесной захотят получить место у вас при дворе, все земледельцы захотят распахивать ваши пустоши; купцы и торговцы захотят хранить свои товары в ваших складах и лабазах, странствующие и путешествующие захотят появляться на ваших дорогах; все в Поднебесной, недовольные своими властителями, будут желать приносить вам свои жалобы. Пусть все будет так, тогда кто же из правителей сможет устоять против всего этого?» Ван сказал:

– Я неразумен, я не могу постичь этого. Хочу, чтобы ты, мудрец, помог моему желанию. Поясни свою мысль, чтобы научить меня. Я хоть и несмышлен, прошу все же чаще испытывать меня в этом.

Мэн-цзы сказал:

«Хранить постоянство в сердце при отсутствии постоянного имущества могут одни только служилые люди-ши. Если же говорить о народе, то отсутствие постоянного имущества служит причиной отсутствия у него постоянства в сердце. А если нет такого постоянства, то будет совершаться все: и разнузданность, и распущенность, и извращенность, и расточительность. Ждать, когда люди запутаются в преступлениях, а потом только преследовать их по суду и наказывать – это значит ловить народ в сети закона. Может ли быть, чтобы на посту правителя находился человек, с нелицеприятностью относящийся к людям, между тем народ ловили бы в сети, а он, правитель, допускал совершение этого?

Вот почему разумному государю надо обязательно так распоряжаться народным имуществом, чтобы люди, взирая вверх на своих родителей, имели достаток для служения им, а глядя вниз на чада свои, имели достаток для содержания жен и детей, чтоб в радостные годы были сыты на всю жизнь, а в лихие годы избегали угрозы гибели и смерти; только после достижения этого правитель будет устремлять народ к совершению добрых дел, а потому и повиновение ему со стороны народа окажется легким делом.

Ныне же народным имуществом распоряжаются так, что люди, взирая вверх на своих родителей, не имеют достатка, чтобы прокормить их, а глядя вниз на свои чада, не имеют достатка для прокормления жен и детей. В радостные годы они терпят горе, а в лихие годы неизбежно гибнут и умирают.

При таком положении народа, когда только думаешь, как спасти людей от смерти, и боишься того, что на это не хватит пожертвований, остается ли еще время на то, чтобы заниматься внушением народу правил приличия [вежливости] и долга справедливости?

Ван, если вы хотите осуществить все это, то почему бы не вернуться для решения этого вопроса к его началу?

Все усадьбы в пять му засадите тутовыми деревьями. Тогда сможете одеть в шелковые одежды и тех, кому пятьдесят лет. В выгонах для разведения кур, поросят, собак и свиней не упускайте положенного времени их размножения. Тогда сможете накормить мясом и тех, кому семьдесят лет.

На полях в сто му пахотной земли не отвлекайте людей от полевых работ, тогда семьи даже по восемь едоков не будут голодать.

Относитесь с большим вниманием к обучению в школах для младших и старших, излагайте в них смысл и значение почитания родителей и братской любви к людям, тогда на дорогах не будут попадаться пожилые люди с проседью в волосах с тяжелой ношей за плечами.

Чтобы состарившиеся одевались в шелка и ели мясную пищу, простой народ не страдал ни от голода, ни от холода, а их правитель-ван между тем был не [настоящим] ваном, – такого еще не бывало!»