5.1. Князь Вэнь-гун во владении Тэн был еще наследником, когда он как-то раз отправился посетить владение Чу и, проезжая через владение Сун, повстречался там с Мэн-цзы.

Мэн-цзы убеждал его, что у людей задатки добрые от природы, а для подтверждения своих слов он непременно прославлял древнейших правителей Яо и Шуня.

Возвращаясь обратно из владения Чу, наследник снова повстречался с Мэн-цзы.

Мэн-цзы спросил его:

– Вы сомневаетесь в моих речах, наследник? Но ведь путь истины всего лишь один, и только!

Помните, еще Чэн Гань когда-то говорил про Цзин-гуна, правителя владения Ци: «Он – мужчина, и я тоже мужчина! Чего же мне страшиться его?»

Янь Юань как-то сказал: «Каков был Шунь, таков и я. Всякий будет таким же, кто будет действовать так же, как он».

Был еще Гун-Мин И, который говорил: «Мой наставник – сам Вэнь-ван! Неужели сын его Чжоу-гун обманет меня?»

Ныне, как ни кроить владение Тэн, отрезая, где длинно, и надставляя, где коротко, – оно будет всего в пятьдесят ли по сторонам. Тем более, вы сможете создать из него царство добрых. Но имейте в виду, в Посланиях записано: «Если от лекарства в глазах не зарябит, значит, оно не исцелит от болезни» (21).

5.2. Дин-гун, правитель владения Тэн, скончался. Наследник, обратившись к советнику Жань Ю, сказал:

– Когда-то Мэн-цзы говорил со мной во владении Сун, и его слова так запали мне в сердце, что я никогда не забуду их.

Теперь меня постигло несчастье. В связи с великой кончиной моего батюшки я бы хотел послать тебя к Мэн-цзы и спросить у него, как провести похороны, а потом уж приступить к делу.

Жань Ю прибыл в город Цзоу и справился у Мэн-цзы.

Мэн-цзы воскликнул:

– Да разве в этом не есть ли тоже проявление доброты?! Оплакивать родителей – это такое дело, которое, безусловно, следует исполнить самому до конца. Называть почтительным сыном можно лишь того, кто при жизни родителей служит им по правилам учтивости, а когда они умрут, хоронит и поминает их жертвоприношениями по тем же правилам.

Правила учтивости для владетельных князей мне еще не приходилось изучать, хотя о них я когда-то и слышал. В течение истекших трех эпох общими правилами для всех, начиная с Сына Неба и кончая простолюдинами, в таких случаях были: трехлетнее оплакивание, ношение простых и грубых одежд, приготовление пищи из жидких отваров.

Жань Ю вернулся и доложил об исполнении приказания. Наследник постановил совершить трехлетнее оплакивание усопшего правителя.

Старшие родственники наследника и все чины не пожелали этого и говорили:

– Никто из прежних государей нашего родового владения Лу не исполнял этого. Покойный государь тоже не исполнил. Нельзя единолично поступать вопреки этому обычаю, когда дело дошло до вас, наследник. К тому же в памятке говорится:

Возражая всем, наследник сказал:

– У меня есть от кого получать указания в этом деле. Обратившись к Жань Ю, он сказал:

– В минувшие дни я никогда науками не занимался, любил верховую езду и упражнялся во владении мечом. И теперь я каюсь в этом; мои старшие родственники и все чины мною недовольны. Боюсь, что они не смогут исполнить до конца великое дело оплакивания государя. Спроси у Мэн-цзы ради меня, как поступить.

Жань Ю снова прибыл в город Цзоу и спросил Мэн-цзы.

Мэн-цзы сказал:

– Правда, это такое дело, по которому обращаться с просьбой к другим нельзя. Учитель Кун-цзы говорил: «При кончине государя все внимают распоряжениям главного его советника». Пусть наследник пьет жидкий отвар, лицо его пусть будет очень мрачным, а когда вступит на трон, пусть громко всплакнет. Тогда никто из чинов и управителей не осмелится не выказывать скорби, и все будут стараться опережать его в этом. Когда в верхах есть что-нибудь такое, что они любят, то в низах обязательно будут любить это же в еще большей мере.

Духовные качества добропорядочных мужей – это ветер, а подлых людей – трава. Когда над травой проносится ветер, она непременно склоняется под ним.

Итак, все это зависит от самого наследника.

Жань Ю возвратился и доложил об исполнении приказания.

Наследник воскликнул:

– Верно! В самом деле, это дело зависит от меня самого. Он пять месяцев провел в похоронном шатре из циновок и за это время не отдавал никаких распоряжений, никаких наказов.

Все чины и сородичи одобряли его и говорили, что он знает правила похоронного обряда. Когда наступил день погребения, со всех краев прибыли люди поглядеть на наследника. Соболезнующие возрадовались в сердце выражению печали на его лице, скорби в его беззвучном плаче и громких рыданиях.

5.3. Вэнь-гун, правитель владения Тэн, спросил Мэн-цзы, как устроить владение.

Мэн-цзы ответил:

«Народные дела нельзя откладывать. Об этом говорится в Стихах:

Кто обладает постоянным имуществом, у того и сердце бывает постоянным, а кто не имеет постоянного имущества, у того нет и постоянного сердца, – в народе это принимается за путь истины. Если же не иметь постоянного сердца, то нет таких пороков, какие не совершались бы, а именно: распущенность, подлость, извращенность и мотовство. Когда народ погрязнет в преступлениях и тогда только преследовать и наказывать его – это значит ловить его в сети закона. Как может быть, чтобы народ ловили в сети, а тем временем на троне находился бы человек, который позволил бы это делать и еще относился бы к людям с нелицеприятностью?

Вот почему мудрый государь обязательно должен быть почтительным и бережливым, должен относиться к низшим с учтивостью. Взимать у народа подати по установленному правилу.

Даже Ян Ху говорил:

„Кто живет ради богатства, тот не бывает нелицеприятным к людям, а кто живет ради нелицеприятности к людям, не бывает богатым".

При древнем роде Ся-Хоу, как 50, так взимали „гун"; при иньцах – как 70, так взимали „чжу" , а у чжоуских людей как 100 „му", так [только] „чэ" (см. ниже. – В. К.). В действительности же со всех взимали и взимают по одной десятой от валового сбора урожая. „Чэ" значит „отмена" , а „чжу" – „подмога".

Древний мудрец Лун-цзы говорил:

„Нет лучшего способа управлять землей, чем взимать «чжу». Нет худшего способа управлять землей, чем взимать «гун»".

„Гун" – это когда проверяют средний урожай за несколько лет и полученное количество принимают за постоянную величину. В счастливые годы, когда зерна столько, что часть его остается неубранной и делается, как говорится, „добычей волков", брали бы больше подати, и это не считали жестокостью, а по правилам берут с народа мало, зато в лихие годы, когда не хватает зерна даже на обсеменение полей, по правилам обязательно взимают у народа подать в полной мере.

О правители, являющиеся родителями для народа! Как могут они считаться его родителями, когда доводят народ до того, что он бросает на них злобные взгляды; когда народ усердно трудится весь год, а не получает возможности содержать ни своего отца, ни своей матери; когда народу приходится по весу одалживать хлеб и возвращать с лихвой и этим доводить себя до того, что старые и малые сваливаются от голода в канавы и пропасти и гибнут там.

Между тем выдача потомственного жалованья чинам во владении Тэн строго исполняется.

В Стихах говорится:

Но ведь только при „чжу" имелась возможность располагать общественными полями. Судя по этому стиху, хотя и установилась уже Чжоуская династия, „чжу" тоже еще было.

Для народа учреждайте школы „сян", „сюй", „сюэ" и „сяо для обучения его. В школах „сян" воспитывайте малолетних, приучая их к правилам приличия, в школах „сяо" обучайте грамоте, а в школах „сюй" учите стрельбе.

При династии Ся школы назывались „сяо", при династии Инь – „сюй", а при династии Чжоу – „сян". „Сюэ" – общий предмет изучения при этих трех династиях, посредством которого уяснялись должные взаимоотношения между людьми.

Когда в верхах понимают должные взаимоотношения между людьми, тогда пробуждаются родственные чувства у простого народа к низам.

Когда в Поднебесной появится настоящий ван, он непременно прибудет к вам заимствовать ваши способы управления, и это будет означать, что вы станете его наставником.

В Стихах говорится:

Это было сказано про правителя Вэнь-вана. Вот и вы постарайтесь провести все это, что было сказано, и этим самым будет обновляться и ваше владение также».

Правитель владения Тэн послал своего сановника Би Чжаня спросить у Мэн-цзы о «колодезных» полях.

Мэн-цзы сказал:

«Твой государь собирается ввести управление на основе беспристрастия к людям. Он отобрал из числа своих сановников тебя и послал ко мне. Ты уж обязательно постарайся справиться с поручением.

Итак, управление на основе нелицеприятности к людям обязательно начинается с упорядочения земельных меж. Если упорядочение земельных меж ведется неправильно, тогда и „колодезные" поля получаются неодинаковыми, жалованье чинам будет выдаваться не поровну.

Вот почему жестокие правители и нечистые на руку чиновники во всех случаях нерадивы к упорядочению земельных меж.

Если же упорядочение земельных меж произведено правильно, тогда можно, сидя у себя дома, устанавливать раздел полей и назначать жалованья.

Ведь во владении Тэн пахотные земли представляют собой узкие полоски. Должно быть, среди них есть предназначенные для добропорядочных мужей, есть и для невежественных дикарей. Без добропорядочных мужей некому управлять дикарями, а без дикарей некому кормить, содержать добропорядочных мужей. Пожалуйста, сделайте так, чтобы дикари отдавали одну девятую из своего урожая и ввели у себя подать „чжу". Все остальные пусть сами платят подати внутри владения в размере одной десятой дохода. Пусть у сановников ниже ранга верховных вельмож „цин" обязательно будут поля клиньями (подобно начертанию иероглифа – скипетр. – В. К.). Эти поля должны быть по пятьдесят му. Остаточные земли распределите по двадцать пять му на чиновника. Эти земли не отчуждать ни в случае смерти, ни в случае перемещения в другую округу. Окружные поля обрабатывать всем сообща. При выходе из округи или при вступлении в нее всем относиться друг к другу по-дружески, помогать друг другу в наблюдении за посевами и в охране их. При болезнях поддерживать друг друга, тогда в ста семействах, составляющих весь наш народ, установится родственная любовь.

Отмерьте землю по всем четырем сторонам в одно ли и разделите ее на равные участки, подобно начертанию иероглифа „колодец". У вас получится девятьсот му на весь такой „колодец". Средний участок путь будет общим полем, а остальные участки по сто му раздайте восьми семьям в личное пользование. Сперва все сообща должны будут ухаживать за общим полем и только по окончании общих работ могут позволить себе заниматься работами на личных участках. Вот этим-то они и будут отличаться от дикарей.

Таково в общих чертах землеустройство, а если желательно развивать его, то это будет зависеть от твоего государя и от тебя».

5.4. Был некий Сюй Син, выступавший с речами в пользу правления Шэнь-Нуна. Как-то раз он прибыл во владение Тэн из владения Чу, направился во дворец правителя Вэнь-гуна и сказал ему:

– Я из далекой страны. Прослышав о том, что вы, государь, осуществляете беспристрастность в делах управления, хочу сделаться вашим подданным, получив у вас постоянное место в торговых рядах.

Вэнь-гун отвел ему место. И вот несколько десятков его учеников, одетые в одежды из грубой шерсти, занялись починкой обуви и плетением циновок для снискания себе пропитания.

Один из учеников Чэнь Ляна, по имени Чэнь Сян, со своим младшим братом Чэнь Синем прибыли во владение Тэн из владения Сун, притащив на плечах плуги и бороны. Они сказали правителю:

– Мы слышали, государь, что вы проводите управление, которое когда-то было предложено премудрыми людьми. Значит, и вы сами тоже являетесь премудрым. Мы хотим быть подданными премудрого.

Чэнь Сян, встретившись с Сюй Сином, очень обрадовался, забросил прежнее учение и стал учиться у него.

Как-то раз Чэнь Сян при встрече с Мэн-цзы, пересказывая ему речи Сюй Сина, спросил:

– Как же получается, что правитель владения Тэн добрый, когда ныне у него имеются свои житницы, амбары, склады и сараи, стало быть, для того, чтобы одному кормиться всем этим, угнетая свой народ? Между тем Сюй Син утверждает, что правитель владения Тэн действительно добрый государь, хотя еще и не наслышан о пути к истине, согласно которому тот, кто добрый, «пашет вместе с народом и этим кормится, сам готовит себе утреннюю и вечернюю еду и в то же время правит народом».

Тогда Мэн-цзы спросил его:

– Учитель Сюй Син, безусловно, сам сеет хлеба, а потом питается ими, не так ли?

Тот ответил:

– Верно! Мэн-цзы спросил:

– Учитель Сюй, безусловно, сам ткет шелковые ткани, а потом одевается в них, не так ли?

Тот ответил:

– Нет! Учитель Сюй одевается в одежды из грубой шерсти. Мэн-цзы спросил:

– Носит ли учитель Сюй головной убор? Тот ответил:

– Носит. Мэн-цзы спросил:

– Что за головной убор?

Тот ответил:

– Простой. Мэн-цзы спросил:

– Сам ли он изготовляет его? Тот ответил:

– Нет! Выменивает на зерно. Мэн-цзы спросил:

– Почему же учитель Сюй не сам изготовляет его? Тот ответил:

– Это помешает ему обрабатывать землю. Мэн-цзы спросил:

– Учитель Сюй готовит пищу в котлах и чанах, пашет железным плугом, не так ли?

Тот ответил:

– Верно! Мэн-цзы спросил:

– Сам ли он изготовляет все это? Тот ответил:

– Нет! Выменивает на зерно. Тогда Мэн-цзы сказал:

– Тот, кто выменивает на зерно посуду и утварь, этим не угнетает ли гончаров и плавильщиков? Разве гончары и плавильщики, выменивающие свои изделия на зерно, этим не угнетают также и земледельцев? Кстати, почему учитель Сюй не занимается ни гончарным, ни плавильным делом? Ведь он же учит: «Брать все из своего жилища, что есть под руками, и пользоваться этим». Зачем же он ведет такой оживленный обмен со всеми ремесленниками? Отчего учителя Сюй такая докука, как обмен, не пугает?

Тот ответил:

– Разумеется, дела, которыми занимаются все ремесленники, нельзя выполнить одному, наряду с обработкой земли.

Мэн-цзы воскликнул:

«Если так, значит, совмещать с обработкой земли можно лишь управление Поднебесной, так что ли?

Есть дела для больших, а есть дела и для мелких людей, тем более когда все необходимое для одного человека изготовляют сотни ремесленников. Если непременно делать все самостоятельно, а затем пользоваться самому же всем сделанным, то это приведет Поднебесную к тому, что в ней все станут сновать по дорогам, не зная покоя и отдыха.

Потому-то и было когда-то сказано: „Одни работают сердцем, а другие мускулами. Кто работает сердцем, тот правит людьми, а кто работает мускулами, тем управляют люди. Кто управляем людьми, тот кормит их, а кто управляет людьми, тот кормится ими. Такова всеобщая справедливость в Поднебесной".

Во времена, когда правил Яо, Поднебесная была в еще большем неспокойствии. Бурные потоки вод разливались поперек всей страны и бурлили в ней. Буйно разрастались травы и деревья, во множестве плодились дикие звери и птицы. Все пять видов хлебных злаков не всходили, а дикие звери и хищные птицы преследовали людей. Даже в Срединном владении всюду перекрещивались следы их лап и копыт. Удручался об этом один лишь Яо. Он выдвинул Шуня, и тот распространил в Поднебесной полный порядок в управлении. Шунь велел И взять в свое ведение огонь. Тот развел большие костры в горах и болотах, которые сожгли всю растительность в них, а дикие звери и птицы разбежались и попрятались. Юй прочистил русла девяти рек, прорыл стоки из рек Цзи и Та (Лэй) и спустил излишки вод в море. Он пробил путь рекам Жу и Жань, сделал стоки для рек Хуай и Сы и спустил их воды в длинную реку Цзян. Только после этого удалось обрести Срединное владение и кормиться в нем.

В те годы Юй восемь лет находился на чужбине. Он трижды проходил мимо ворот своего дома, но не входил в них. Пусть бы он и захотел пахать свою землю, разве ему удалось бы это?

Хоу Цзи обучил народ земледелию, как сажать и возделывать пять видов злаков. Их созревание обеспечило пропитание всему народу и каждому человеку.

Путь, благодаря которому существуют люди, заключается в том, чтобы они досыта питались и тепло одевались. Но если они будут жить праздно без обучения, то приблизятся к диким животным и птицам. И опять же премудрый правитель был озабочен этим. Он велел Се стать управителем всех обучающихся (Сы ту) и научить их людским взаимоотношениям. Вот когда и появились чувство родства между отцом и сыном, чувство долга между правителем и слугой, разница в положении мужа и жены, поря'док подчинения между старшим и младшим, доверие между друзьями и приятелями.

Источающий доблесть (т. е. Яо. – В. К.) говорил: „Заботься о нем (народе. – В. К.), привлекай его к себе, обуздывай его, выпрямляй его, содействуй ему, окрыляй его, побуждай его осознавать себя, к тому же поощряй его благодеяниями, оказываемыми ему!"

При такой заботе о народе остается ли еще досуг у премудрого правителя обрабатывать землю самому?

Яо считал своей заботой, что вдруг ему не удастся обрести в помощники Шуня. Шунь считал своей заботой, что вдруг ему не удастся обрести в помощники Юя и Гао Яо. Забота же у земледельца состоит лишь в том, как бы его сто му земли не остались невозделанными.

Милосердным называют того, кто раздает людям свои богатства; преданным называют того, кто обучает народ добру; нелицеприятным (питающим чувства терпимости к людям. – В. К.) называют того, кто для Поднебесной обретает достойного человека в качестве правителя. Вот почему для таких людей отдать Поднебесную кому-либо легко, а обрести для нее достойного человека трудно.

Кун-цзы говорил так: „До чего же велик был Яо в качестве государя! Только Небо велико, и только Яо соответствовал ему! Он был настолько беспределен в своем величии, что народ не находил слов прославлять его.

О! Каков государь был Шунь! О величайший! Он владел Поднебесной, тем не менее сам не принимал участия в управлении ею!" (26)

Разве Яо и Шуню, при управлении Поднебесной, не было куда использовать свои сердца? Однако и они тоже не отдавали свои сердца помыслам об обработке земли.

Мне доводилось слышать о том, как дикие племена И преобразовывались благодаря влиянию Ся, но еще не приходилось слышать, чтобы, наоборот, Ся преобразовывалось от диких племен И.

Чэнь Лян был рожден во владении Чу, но внял пути к истине, проложенному Чжоу-гуном и Чжун-Ни, [оттого] и направился на север, учиться в Срединном владении. Никто из обучающихся на севере не смог опередить его в успеваемости, потому и прозвали его корифеем среди служилых людей-ши. Ты и твой брат служили ему несколько десятков лет как наставнику, но он умер, и вот вы изменили ему.

В старину, когда скончался Кун-цзы, ученики его три года оплакивали, живя возле могилы, затем собрали свои пожитки, чтоб возвратиться по домам. Они вошли к Цзы-Гуну, поклонились ему и, переглянувшись, громко расплакались. Они плакали, пока не потеряли голос, тогда только отправились по домам. Цзы-Гун построил жилье у того места, где была могила Кун-цзы, и один прожил там еще три года, и только после этого вернулся к себе.

Как-то раз Цзы-Ся, Цзы-Чжан и Цзы-Ю возымели желание служить Цзы-Гуну так же, как служили Кун-цзы, на том основании, что у него было что-то такое, в чем он походил на премудрого человека Кун-цзы. Они стали принуждать и Цзэн-цзы к тому же. Цзэн-цзы, однако, сказал: „Нельзя! Того, кто омыт водами рек Цзян и Хань, выбелен лучами осеннего солнца, превзойти никак нельзя!"

Но вот здесь появился человек из южных диких племен Мань, язык которого щебечет, как у скворца. Он отвергает путь, который был указан нашими прежними правителями-ванами. Ты изменил своему наставнику и стал учиться у него. Значит, отошел и от учения Цзэн-цзы.

Мне приходилось слышать, что птицы переселяются из темных ущелий на высокие деревья, но еще не доводилось слышать, чтоб они спускались с высоких деревьев и проникали в темные ущелья. Во владении Лу в хвалебных песнях про Чжоу-гуна поется так:

Еще в те времена Чжоу-гун отражал их, а ты учишься у них. Значит, и ты тоже преобразился, но не к добру». Чэнь Сян, оправдываясь, сказал:

– Но ведь если следовать пути, который указывает учитель Сюй, то на базарах не будет разных цен, стало быть, и во всей стране не будет никакого обмана. Пошли тогда на базар за покупками любого мальчонку, ростом с пять чи, и его никто не обманет. Холсты и шелка будут в одной и той же цене, если будут одинаковой длины; мотки пеньки и клубки шелка будут в одной и той же цене, если будут одинаковы по весу; все пять злаков будут в одинаковой цене, если их будет столько же по весу; даже обувь будет стоить столько же, если будет одинаковая по размерам.

Мэн-цзы ответил:

– Привлекательностью вещей как раз и является их несходство. Некоторые рознятся друг от друга вдвое и впятеро, а другие в десятки и сотни крат, а бывает, даже в тысячи и десятки тысяч крат. Ты же их уравниваешь да еще и уподобляешь в цене. Это внесет смуту во всей Поднебесной! Кто же станет изготовлять обувь, если цена на большие и малые башмаки окажется одинаковой?

Как раз те, кто последует учению Сюй-цзы, опутают друг друга и станут творить обман. Как можно будет таким путем править владением и семьей?

5.5. И Чжи, один из сторонников учения Мо-цзы, упросил Сюй Би, ученика Мэн-цзы, устроить ему свидание с Мэн-цзы.

Мэн-цзы сказал:

– Я, безусловно, хочу повидаться с ним, но сейчас еще болен. Как только болезнь пройдет, немедленно отправлюсь к нему повидаться. Пусть больше не ходит к тебе.

В другой раз тот опять стал умолять о свидании с Мэн-цзы.

Мэн-цзы сказал:

«Вот теперь я могу встретиться с ним. Мой путь не проявится, пока не будет прям, а потому я покамест займусь выпрямлением его.

Я слышал, что И-цзы сторонник Мо-цзы. Мо-цзы считает, что при устройстве похорон правильным путем является то, чтоб они были проще.

И-цзы задумал этим путем изменить устои, сложившиеся в Поднебесной. Неужели он полагает, что нет ничего более ценного, чем этот путь?

Впрочем, И-цзы хоронил своих родных богато.

Стало быть, он послужил своим родителям тем, что сам же считает презренным!»

Сюй-цзы сообщил об этом И-цзы.

И-цзы сказал:

«Путь сторонников учености таков: „Люди с глубокой древности оберегали народ словно грудного младенца" (28).

Что же это означает?

Это означает именно то, что, по их мнению, в любви нет никаких различий по степеням и проявление любви начинается с близких родных».

Сюй-цзы сообщил об этом Мэн-цзы.

Мэн-цзы сказал:

«А верил ли И-цзы тому, что все люди относятся к сыновьям своих старших братьев с такой же любовью, как, скажем, к младенцам своих соседей?

Он взял пример не из того ли места, где говорится о ребенке, который подполз к колодцу, готовый вот-вот упасть в него? В этом ведь у самого ребенка вины не было.

Между прочим, Небо, производя живые существа, наделяет их единой основой, а по И-цзы выходит, что таких основ две.

Должно быть, в глубокой древности существовал обычай не хоронить своих близких родных. Когда те умирали, их сбрасывали в глубокие пропасти. Но когда людям приходилось все же проходить мимо таких мест, они видели, как эти трупы поедали лисы и шакалы, мухи и черви пожирали их тлен. У проходящих мимо испарина выступала на лбу, они отводили в сторону глаза, чтобы не смотреть.

Эта испарина была вовсе не показная для других людей. Она вызывалась чувством, идущим из глубины сердца, и проступала на лице.

Должно быть, тогда же люди возвращались к себе за корзинками и носилками для таскания земли и засыпали эти трупы.

Если это делается взаправду, со всей искренностью, то в таком случае у детей, почтительных к своим родителям, и у людей, беспристрастных ко всем людям, которые зарывают трупы своих родных, обязательно есть путь, ведущий к истине».

Сюй-цзы сообщил об этом И-цзы.

И-цзы опешил и, немного помолчав, сказал:

– Вот так проучил меня!